Текст книги "«Звезды», покорившие миллионы сердец"

Королева Виктория

Бабушка Европы

Ее имя стало символом целой эпохи – викторианского века, который до сих пор рассматривается в английской истории как время счастливой стабильности и процветания. За шестьдесят четыре года своего царствования – самый длинный срок правления га всю историю европейских монархий – королева Виктория и сама стала живой эмблемой своего времени и своих принципов: честности, успеха, порядочности и величия.

Во времена королевы Виктории Великобритания достигла невиданного расцвета, зенита своего могущества. При ней границы империи расширились, а роль Великобритании в мировой политике стала главенствующей. Но главной заслугой королевы Виктории все же считают то, что она подняла престиж английской королевский семьи на небывалую высоту, стряхнув со своей короны всю грязь, налипшую за последние два столетия.

Виктории не повезло с родственниками. Немецкая по происхождению Ганноверская династия прославилась своими многочисленными пороками – чревоугодием, распутством, мотовством, а дед Виктории Георг III и вовсе закончил свои дни в безумии. Из его тринадцати доживших до совершеннолетия детей практически все отличались либо хронической глупостью, либо распутством, либо транжирством, а то и всем букетом пороков разом, а из шести десятков внуков короля Георга лишь пятая часть были законнорожденными. У его старшего сына, принца-регента и будущего короля Георга IV, была единственная дочь, скончавшаяся при родах в декабре 1817 года, и на этот момент ни у одного из шести его братьев не было законных детей. Чтобы спасти вымирающую династию, три еще не женатых принца – Вильгельм, герцог Кларенс (будущий король Вильгельм IV), Эдвард Кентский и Адольф, герцог Кембриджский, срочно обзавелись супругами.

Эдвард Кентский женился на Виктории Саксен-Кобургской, вдове принца Лейнингенского. У нее уже было двое детей, так что Эдвард мог быть спокоен относительно ее способности родить ему будущего наследника английского престола. Их единственная дочь родилась 25 мая 1819 года в Кенсингтонском дворце – родители специально приехали в Лондон из Баварии, дабы ни у кого впоследствии не возникло сомнений в истинно английском происхождении их ребенка.

Девочке хотели дать длинное имя, почтив таким образом почти всех родственников: Джорджина (в честь принца-регента) Виктория (в честь матери) Александрина (в честь русского императора Александра I, с которым после победы над Наполеоном Англия поддерживала дружеские отношения) Шарлотта Августа (в честь сестер отца). Однако регент, который по традиции был крестным отцом и руководителем церемонии, не позволил назвать ребенка Джорджиной – и разрешил лишь два имени: Александрина и Виктория, с тем условием, чтобы «имя матери шло после имени императора». Первые несколько лет жизни девочку звали уменьшительным именем Дрина.

Уже через два года, когда умерла последняя из законных дочерей герцога Кларенса, стало ясно, что Александрине Виктории предстоит унаследовать трон. Увы, ее отец не дожил до этого момента – он умер, когда Виктории было всего восемь месяцев, оставив жене в наследство одни долги.

Уильям Бичи. Эдвард, герцог Кентский

Детство будущей королевы было совсем не королевским: в доме царила строжайшая экономия, так что у девочки не было игрушек, пища была очень простая, а новое платье она получала лишь тогда, когда полностью износится старое, – даже став королевой, Виктория была уверена, что все дамы, без конца меняющие туалеты, безнравственные мотовки. Рассказывают, что когда Виктория совершила свой первый визит во Францию, ее наряды были куплены у лавочника в Кале, в то время как французская императрица Евгения щеголяла в туалетах от Чарльза Ворта – англичанина, перебравшегося в Париж из-за недостатка клиенток.

Воспитанием Виктории занималась мать, герцогиня Кентская, и ее секретарь и фаворит сэр Джон Конрой. Выработанная ими система получила название «кенсингтонской»: согласно ей юная принцесса должна была круглосуточно находиться под полным контролем. Она спала в комнате матери, ей запрещалось общаться с посторонними, бездельничать, читать романы и развлекаться. Лишняя конфета или ложка супа были непозволительной роскошью, а вся жизнь текла по строжайшему, не подлежащему изменению распорядку. Большую часть времени занимали уроки: языки – Виктория занималась латынью, греческим, немецким, французским и итальянским, арифметика, история, география, музыка, рисование, танцы, верховая езда.

Герцогиня и Конрой делали все возможное, чтобы обеспечить свое безграничное влияние на будущую королеву, и в результате Виктория росла очень одинокой, зависимой от чужого мнения и оторванной от реального мира. Кроме матери и Конроя, Виктория общалась лишь с дядей – бельгийским королем Леопольдом, заменившим ей отца, – и с немкой-гувернанткой Луизой Лецен, дамой весьма строгой и суровой, но сумевшей вызвать искреннюю любовь принцессы. Лецен приучала Викторию к сдержанности чувств и верности долгу, самодисциплине и добросовестности – то есть привила ей все те качества, которые потом обеспечили Виктории успех ее правления. О том, что ей предстоит стать королевой, Виктория узнала лишь в 12 лет – и по легенде, сказала лишь: «Я буду хорошей».

Она унаследовала трон после смерти своего дяди, Вильгельма VI, 20 июня 1837 года, когда ей было всего восемнадцать лет. В этот день она записала в дневнике, что неопытность в государственных делах не помешает ей проявлять твердость в принятии решений.

Великобритания уже давно нуждалась в твердой руке – три последних короля в силу душевного нездоровья, слабого характера или преклонного возраста не могли в должной мере управлять страной, и состояние монархии было весьма шатким. Даже коронация была организована из рук вон плохо: никто не знал, что ему делать, все перепуталось, а кольцо – символ королевской власти – оказалось слишком маленьким для будущей королевы, так что архиепископ Кентерберийский едва смог натянуть его на палец Виктории. Юная королева лишь спрашивала: «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?»

Однако уже скоро всем стало ясно, что королева прекрасно знает, что ей нужно делать. «Я очень молода, но если не во всех, то во многих делах я отнюдь не могу считать себя несведущей», – написала она своему дяде в первые дни правления. Первым делом она избавилась от надоевшей опеки матери и Кон роя, которого давно возненавидела. Она вполне справедливо считала, что отныне она отвечает не только за себя, но и за всю страну, и вмешательство посторонних в государственные дела – пусть даже это ее ближайшие родственники, просто недопустимо.

Виктория не была ни великим политиком, ни сильной личностью. Ее способности и образование были весьма средними, но зато она прекрасно умела находить людей, которые наилучшим образом могли помочь ей в управлении государством, чьи советы были полезными, а верность Англии – несомненной.

Герцогиня Кентская с дочерью, 1834 г.

Генри Уильям Пикерсгилл. Сэр Джон Конрой

Ее собственные качества – сдержанность эмоций, прагматизм, высокие моральные принципы и преданность интересам государства, служили образцом для всех британцев. К своей стране Виктория относилась как к дому, где она была рачительной хозяйкой, а к подданным – как к семье, для которой она стала любящей матерью. Частые поездки по стране не только позволили хорошо узнать жизнь своих подданных, но и обеспечили ей популярность в народе, а ее безупречный образ жизни и личное обаяние сделали королеву любимицей страны.

Ее новым наставником в государственных делах стал премьер-министр страны лорд Уильям Мельбурн, который не только помог юной королеве освоиться на троне, но и стал ее ближайшим другом. В английской литературе их отношения нередко характеризуются как «романтическая дружба», и почти никто не сомневается, что лорд Мельбурн был первой любовью молодой королевы. Его влияние на Викторию было почти безраздельным – до тех пор, пока она не встретила своего будущего мужа, принца Альберта Саксен-Кобург-Готского.

Брак королевы – дело первостепенной важности для всей страны, и сама Виктория понимала это лучше всех. Правда, в первые годы своего правления она не слишком старалась найти себе спутника жизни – избавившись от надоевшей опеки матери, она спешила насладиться всеми теми удовольствиями, которых была лишена в детстве, и не торопилась связывать себя семейными узами. Однако ко двору нередко приезжали иностранные принцы, и Виктория не отказывала себе в удовольствии пофлиртовать с ними. Не будучи явной красавицей, Виктория все же была необыкновенно мила, а ее царственные манеры, спокойствие, достоинство и огромное обаяние делали ее весьма привлекательной женщиной. Этому не мешала даже ее всегдашняя склонность к полноте – правда, в молодости Виктории удавалось весьма успешно с нею справляться, – и невысокий рост. «Мы, однако, довольно не высоки для королевы», – с иронией писала она в дневнике.

В 1839 году Виктория влюбилась в наследника русского престола Александра Николаевича, будущего императора Александра II, который был в Лондоне на торжествах в честь двадцатилетия королевы, – статный красавец в белоснежном мундире прекрасно танцевал и вообще показал себя настоящим джентльменом. Правда, из этого ничего не вышло. Сам цесаревич записал в дневнике, что королева «очень мала ростом, талия нехороша, лицом же дурна, но мило разговаривает», его отец в ответ на сообщение о нежных чувствах королевы отрезал: «Россия нуждается в будущем царе, а не в муже английской королевы», а лорд Мельбурн сказал Виктории, что «о русских лучше забыть».

По мнению короля Леопольда, лучшей партией для Виктории был бы его племянник (и двоюродный брат Виктории) принц Альберт Саксен-Кобург-Готский: по его мнению, они были связаны самой судьбой – даже на свет их принимала одна и та же повитуха. Леопольд уже давно вынашивал план поженить их и даже устроил в 1836 году визит Альберта и его брата Эрнеста в Лондон. Правда, тогда Альберт Виктории совершенно не понравился: он был слишком худым, очень застенчивым и весьма занудным. В письмах к дяде Виктория называла его «инвалидом» и «деликатным желудком». Он тоже был не в восторге от Виктории, которая была слишком пухлой, и к тому же очень стеснялась в обществе своих кузенов. Леопольду стоило немалого труда уговорить Альберта снова навестить свою кузину – тот согласился лишь для того, чтобы дядя навсегда отказался от своих планов. Виктория, в свою очередь, тоже заявила, что «не имеет особого желания встречаться с Альбертом, поскольку вся эта тема (замужества) вообще ей противна».

Однако в октябре 1839 года Альберт снова прибыл в Лондон. Виктория встретила его на ступенях своего дворца – и, по собственному признанию, тут же влюбилась. За прошедшие годы Альберт превратился в очень красивого мужчину, раскованного, обаятельного и полного талантов: он прекрасно разбирался в технике, ездил верхом, знал и любил музыку, искусство и историю, обладал энциклопедическими знаниями по всем вопросам. В дневнике Виктория записала: «Встреча с Альбертом всколыхнула мои чувства. Как он красив! Его губы завораживают, у него такие симпатичные усики и бакенбарды!»

Виктория была уверена, что он будет ей прекрасным мужем, но она не могла дождаться, пока Альберт сам решится сделать ей предложение. На балу она протянула ему розу, и Альберт, не найдя, куда деть цветок, проколол перочинным ножом дырку во фраке напротив сердца и воткнул туда розу. Виктория восприняла это как знак его чувств к ней – и на следующий же день сама сделала ему предложение: «Спустя несколько минут я сказала, – записала в дневнике королева, – что он, должно быть, догадывается, зачем я его позвала – и что я была бы очень счастлива, если бы он уступил этому моему желанию (жениться на мне)». Альберт ответил: «Я недостоин Вас… Я буду счастлив провести рядом с Вами всю жизнь!»

Венчание Виктории и Альберта состоялось 10 февраля 1840 года. Виктория была в белом атласном платье, сшитом – из патриотических соображений – только из английских тканей, с венком из флердоранжа на голове. С тех самых пор свадебные платья, которые ранее могли быть практически любого цвета, надолго стали исключительно белыми.

Коронация Виктории. По картине Ф.К. Винтерхальтера

Свадебная фотография Виктории и Альберта

Несмотря на все плохие ожидания и пророчества недоброжелателей, брак Виктории и Альберта был идеальным – никаких измен, скандалов или даже слухов. Виктория всю жизнь страстно и преданно любила Альберта – в отличие от ее подданных, считавших, что он женился на королеве исключительно из корыстных побуждений. К тому же его немецкое происхождение, характер и воспитание делали его не самым привлекательным для англичан, уставших за двести лет от немецких правителей и их дурных привычек. Виктории пришлось выдержать целую войну с парламентом, который, как она считала, не ценил Альберта по достоинству, и все же титула принца-консорта (то есть супруга) ему пришлось ждать семнадцать лет – парламент подписал соответствующий акт лишь в 1857 году. Другую войну, хотя и гораздо более мирную, ей пришлось выдержать с самим Альбертом. Поначалу она решительно отказывалась впускать его в свои дела – лишь недавно обретшая независимость, Виктория панически боялась снова попасть под чье-то влияние. Хотя в первый же день супружеской жизни в кабинете королевы был поставлен письменный стол для Альберта, его реальные обязанности прекрасно определялись известной фразой самой Виктории: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает». Но постепенно он смог добиться не только любви, но и уважения своей супруги, которая стала прислушиваться к его мнению, а затем и советоваться с ним по всем вопросам. Мнение Альберта стало для нее решающим, под его влиянием она довольно быстро превратилась из легкомысленной, легко поддающейся влиянию девушки в серьезную, рассудительную, весьма прагматичную правительницу, которая не только имела власть, но и могла правильно ее использовать. Именно Альберт привил королеве любовь к техническим новинкам, особенно к езде по железным дорогам, что подтолкнуло развитие технического прогресса в стране, ему же Великобритания обязана развитием рыночных отношений: «Делать деньги нужно из всего», – учил он супругу. По его задумке и под его руководством в 1851 году в Лондоне прошла первая Всемирная выставка машин, промышленных товаров и предметов искусства, где были представлены экспонаты со всего мира. Для выставки был построен знаменитый Хрустальный дворец – когда скептики заявили, что здание слишком ненадежно, принц Альберт первым прогулялся по его галереям, и в дальнейшем он и королева неоднократно посещали выставку. На деньги, полученные от выставки, был построен Южный Кенсингтонский музей, впоследствии переименованный в музей Виктории и Альберта.

Виктория прекрасно понимала, чем Альберту пришлось пожертвовать, когда он дал согласие на ней жениться: отныне все его значение в глазах публики сводилось к роли производителя – он был обязан дать королеве детей, быть ей надежным тылом и ни в коем случае не вмешиваться в управление государством. С первым делом Альберт справился блестяще: уже через девять месяцев после свадьбы королева родила первенца – дочь Викторию Аделаиду, а еще через год – наследника престола Альберта Эдуарда (будущего короля Эдуарда VII). Затем были Алиса (родилась в 1843 году), Альфред (1844), Елена (1846), Луиза (1848), Артур (1850), Леопольд (1853) и Беатрис (1857). Королева была уверена, что ее истинное предназначение состоит в рождении и воспитании детей, и всю жизнь осуждала женщин, которые пытаются увильнуть от исполнения этого «высшего для женщины» долга. Альберт занимался не только воспитанием детей – в его сферу интересов входили различные культурные учреждения, больницы и приюты, он покровительствовал развитию искусств, приглашал ко двору лучших писателей, художников и изобретателей Англии – чтобы, по его собственному выражению, оживить придворный «пейзаж в серых тонах».

Франц Ксавье Виктерхальтер. Королева Виктория, 1843 г.

Виктория и Альберт в сопровождении своих детей постоянно показывались на публике, являя собой лучший пример «настоящей семьи». Их образ жизни (по крайней мере тот, каким его изображала пресса) стал образцом для всех подданных. С легкой руки принца Альберта, привезшего из родной Германии обычай праздновать Рождество в кругу семьи – с елкой, индейкой и обязательными подарками для прислуги – такое обыкновение распространилось по всей Англии, а затем и в английских колониях. Виктория любила Ирландию и часто там бывала – и ее любимый городок Килларни превратился в процветающий курорт. По примеру королевы, которая обзавелась загородным домом – сначала поместьем Осборн на острове Уайт, а затем замком Бальморал в Шотландии, состоятельные англичане тоже стали покупать себе сельские коттеджи, где, подобно принцу Альберту, собственноручно копались в земле. Королева Виктория использовала во время родов принца Леопольда хлороформ – и на анестезию во время родов перестали смотреть как на нарушение библейской заповеди. В 1845 году, когда в Ирландии случился крупный неурожай картофеля – основной сельскохозяйственной культуры острова – Виктория пожертвовала 5000 фунтов в помощь голодающим, и даже самые ярые ненавистники католиков последовали ее примеру. Даже традиции прославленного английского чаепития были установлены королевой Викторией, посвятившей им трактат Tea Moralities. Моральные принципы, привычки и личное мнение королевы были для простых подданных руководством к действию, хотя иногда это и принимало странные формы. Виктория очень любила морские купания, но когда она была беременной, ей стало тяжело заходить в воду, и ее закатывали в волны на кресле – и скоро английские пляжи заполнились курьезно знаменитыми «пляжными кабинками»: небольшими будками на колесах, куда женщина заходила, переодевалась, а затем кабинка заезжала в воду. Известно, что Виктория не принимала при дворе разведенных женщин и вдов, которые вторично вышли замуж, – говорят, чтобы не видеть свою мать, которая не желала мириться с потерей влияния на дочь. По соображениям этикета Виктория и Альберт на людях обращались друг к другу официально – и публичное проявление чувств даже между супругами стало считаться неприличным, а муж и жена звали друг друга «миссис такая-то» и «мистер такой-то».

Идеальная семья Виктории и Альберта не только подняла на недосягаемую прежде высоту престиж английской королевской семьи, но и повысила в общественном сознании статус личной, частной жизни: из формального института, где супругов связывали скорее деловые отношения, чем чувства, семья превратилась в ту самую ячейку общества, обладающую первостепенным для государства значением, где любовь ценилась и приветствовалась (правда, сексуальную сторону брака было принято не только скрывать, но даже отрицать). Хотя сама королева была явно не чужда плотских радостей: когда измученной постоянными родами Виктории врачи деликатно посоветовали единственное на тот момент действенное средство контрацепции – воздержание, она отказалась: «Может быть, это и вредно, но зато как приятно!»

Франц Ксавье Винтерхапьтер. Портрет королевы Виктории и принца Альберта с детьми

Конечно, и в королевской семье случались ссоры: Виктория была эмоциональной и независимой натурой, к тому же постоянное нервное напряжение и частые беременности сильно портили ее характер. Она нередко срывалась на супруга, который всеми силами старался достойно переносить вспышки ее недовольства: он молча давал ей выговориться, а затем спокойно излагал свою точку зрения. Их самая крупная ссора случилась, когда заболела их первая дочь, Виктория: оба родителя имели свое мнение по вопросу лечения ребенка, и после долгих криков Виктория хлопнула дверью, а Альберт написал ей письмо: если с девочкой что-нибудь случится, именно Виктория будет виновата в ее смерти. Именно тогда Виктория признала авторитет мужа и стала ценить его мнение. Через двадцать лет их семейной жизни она уже не могла себе представить жизни без Альберта.

В 1860 году королевская чета задумалась о подходящей партии для наследника престола. Наибольшие симпатии Виктории вызвала Александра, дочь датского короля: красивая, обаятельная, нежная и весьма умная девушка была настоящим сокровищем – даже русский император Александр II подумывал женить на ней своего старшего сына. Узнав об этом, Виктория немедленно организовала встречу Александры и принца Уэльского, а затем и их помолвку. Русский император довольствовался младшей сестрой Александры – Дагмарой, ставшей со временем императрицей Марией Федоровной.

В это время при дворе стало известно о связи Альберта-Эдуарда с актрисой Нелли Клифден, особой весьма вольного поведения. Альберт был в шоке: он всегда считал, что у настоящего джентльмена может быть только одна женщина – его жена, и связь старшего сына с дамой, которая имела репутацию содержанки, да еще накануне свадьбы, была воспринята им как чудовищное преступление. Нервный срыв подкосил здоровье принца-консорта, к тому же он простудился и не нашел времени как следует лечиться. В декабре 1861 года принц Альберт скончался.

Виктория была безутешна. Со дня его смерти и до конца жизни она всегда носила траур – лишь через десять лет сменив черный вдовий чепец на белые кружева. «Моя жизнь как жизнь счастливого человека окончилась. Мир померк для меня», – писала она своему дяде Леопольду. Убитая горем вдова практически удалилась от мира, запершись в своих покоях, где все должно было оставаться, как при жизни Альберта: в его кабинете ставили живые цветы, заводили часы, на постель приносили его пижаму. И в государственных делах Виктория следовала заветам Альберта: «Я твердо решила, что все его пожелания, планы, мысли будут для меня руководством к действию», – писала она дяде. Она продолжала править твердой рукой, и важнейшим делом ее было увековечивание памяти ее «драгоценного и несравненного» Альберта: она написала мемуары о нем, в его честь были построены мемориал в Гайд-парке и Альберт-Холл в Кенсингтоне, установлены памятники в различных городах, переименованы улицы.

Принц Альберт, конец 1850-х гг.

Несколько лет королева практически не появлялась на публике – в конце концов это привело к тому, что англичане, ранее обожавшие свою королеву, и искренне сочувствующие ей в ее горе, стали критиковать Викторию за пренебрежение своими основными обязанностями – представлять свою страну перед миром и Господом: она не появлялась в парламенте, не встречалась с народом, даже на свадьбах своих детей она сидела в боковой комнате, незаметная гостям. «За что мы платим королеве, если она не работает и не выполняет свои функции», – вопрошали газеты. К тому же стали распространяться слухи о неподобающем расположении, которое Виктория оказывает своему слуге, шотландцу Джону Брауну, который когда-то был конюхом Альберта, а теперь стал ее личным и любимым слугой. Об их отношениях говорят всякое: от того, что Браун был медиумом, который устраивал для Виктории спиритические сеансы связи с умершим мужем, до того, что у них была интимная связь. Говорили, что Виктория решила, будто дух Альберта вселился в Брауна, а один священник перед смертью утверждал, что он даже тайно обвенчал королеву и ее слугу. Подробности уже никто никогда не узнает. Известно лишь, что Виктория очень дорожила Брауном – по сути он стал ее единственным другом, верным, преданным и бескорыстным, который дважды спасал Виктории жизнь: когда однажды карета королевы перевернулась и во время покушения 1872 года, когда Артур О’Коннор бросился к карете королевы, размахивая пистолетом (как оказалось впоследствии, незаряженным) – Браун сбил его на землю прежде, чем королева успела заметить оружие и испугаться. Когда он умер в 1883 году, Виктория искренне его оплакивала, повелела поставить его статую в Бальморале и даже посвятила ему книгу воспоминаний. Место любимого слуги рядом с королевой занял индиец Абдулла, который говорил ей витиеватые комплименты, учил ее говорить на хинди, и со временем стал ее личным советником по индийским вопросам.

Виктория стала снова появляться на публике лишь в 1871 году: после того, как ее старший сын и наследник успешно перенес тяжелый тиф, по всей стране прошли благодарственные торжества, в один миг вернувшие королевской семье былую популярность, а Виктории – искреннюю любовь подданных.

Эдвин Ленсдир. Королева Виктория в Осборне, 1866 г. Поводья лошади держит Джон Браун, на скамейке сидят принцессы Хелена и Луиза

Она правила еще тридцать лет, и каждый день был до отказа заполнен делами. Через руки королевы проходили тысячи бумаг, и каждую она просматривала, прежде чем подписать или отклонить, – Виктория всегда считала своим долгом вникать во все мелочи, и ни одно решение не принималось без ее участия. Под ее руководством Англия добилась невероятных успехов в индустриальном развитии, торговле, финансах, морском транспорте, ее власть распространилась на четверть суши, и в образовавшемся «английском мире» Виктория занимала центральное место. В 1876 году она – по инициативе лорда Дизраэли – получила от парламента титул Императрицы Индии, которым она безмерно гордилась. Ее империя стала для всего мира символом стабильности, процветания и успеха, а сама королева – хранительницей традиций, образцом порядочности и примером великого монарха. Она заботилась о стране – и страна процветала. Она была верна своим принципам, которые со временем переросли в привычки, а привычки королевы стали традициями, которым Великобритания во многом верна до сих пор. Через своих детей Виктория породнилась со всеми правящими домами Европы – ее потомки сидели на тронах Германии и России, Испании, Румынии и Греции. Недаром Викторию называли «бабушкой всей Европы». Всего у нее и Альберта было сорок внуков.

Пятидесятилетний юбилей правления королевы Виктории был отмечен с большой помпой: на торжественный банкет были приглашены 50 европейских королей и принцев, а народные гуляния наглядно показали все растущую любовь подданных к своей государыне. Еще более пышно праздновали шестидесятилетний, «алмазный» юбилей: на празднование были приглашены управляющие всех британских колоний с семьями, а в торжественной процессии приняли участие военные отряды от каждой колонии, включая солдат, присланных индийскими принцами. Никого уже не интересовало, что Виктория имела все меньше власти, все меньше сил. Она плохо видела, не могла ходить, почти все время болела. Она тяжело перенесла смерть своего сына Альфреда и двух внуков, очень близко к сердцу принимала все неприятности в личной жзни своих детей. Будто стараясь удержать слишком быстро ускользающую жизнь, Виктория противилась любым переменам в своей жизни – будь то смерть старых слуг, новинки техники или вопросы этикета. Хотя все парламентские документы давно печатались на пишущей машинке, специально для королевы их переписывали от руки. Поезд королевы всегда ездил с той же скоростью, что и при принце Альберте, а дворец по-прежнему освещали свечами вместо распространившегося газа. Но она до последнего дня продолжала заниматься делами государства, которому отдала почти всю свою жизнь. Последней публичной церемонией, в которой приняла участие Виктория, была закладка нового здания будущего музея Виктории и Альберта в 1899 году.

У. Брант писал в своих записках: «Из того, что я слышал о королеве в последние годы ее жизни, явствует, что она была довольно банальной почтенной старой дамой и напоминала многих наших вдов с ограниченными взглядами, без всякого понимания искусства и литературы, любила деньги, обладала некоторым умением разбираться в делах и некоторыми политическими способностями, но легко поддавалась лести и любила ее… Впрочем, публика стала видеть в конце концов в этой старой даме нечто вроде фетиша или идола». Так что нет ничего удивительного в том, что когда королева Виктория скончалась 22 января 1901 года, ее подданные были в шоке: по выражению поэта Роберта Бриджса, «казалось, что колонна, державшая небосвод, обрушилась» – ведь практически все англичане не знали другого монарха.

Королева Виктория, 1882 г. На стене – портрет принца Альберта работы Ф. Винтерхальтера

Согласно завещанию, в гроб к королеве положили слепок руки принца Альберта и его халат, а по другую руку – портрет Джона Брауна и прядь его волос. Она была одета в белое платье – именно в нем она собиралась вновь встретиться со своим «милым ангелом» Альбертом. Ее похоронили рядом с ним в мавзолее Фрогмор в Виндзорском замке. Вместе с нею англичане похоронили девятнадцатый век – век спокойствия, стабильности и викторианских ценностей.