Текст книги "Сердце йоги"

В присутствии родителей не следует проявлять суетливость, гнев или дурное настроение. Отцу и матери сын должен низко поклониться, оставаться стоять в их присутствии и не садиться, пока они ему того не позволят.

Если мирской человек пользуется всеми благами, не позаботившись прежде всего о том, чтобы его мать и отец, дети, жена и бедные люди имели достаток во всем, необходимом для жизни, он совершает грех. Мать и отец являются началами, создавшими его тело, и поэтому человек должен пройти хотя бы через тысячу неприятностей для того, чтобы сделать для них добро. Таковы же и его обязанности по отношению к жене; он никогда не должен осуждать ее и должен содержать ее, как родную мать. И даже в случае самых больших жизненных затруднений и несчастий он не должен гневаться на жену.

Кто думает о другой женщине, помимо своей жены, прикасаясь к ней хотя бы только в уме своем, – уделом того станет ад.

При женщинах семьянин не должен произносить ругательства. Он не должен также хвастаться и перечислять свои заслуги.

Мирской человек всегда должен быть добрым с женой, радуя ее подарками, любовью, доверием и ласковыми словами, и не должен никогда расстраивать ее. Человек, сумевший приобрести любовь целомудренной женщины, преуспел в своей религии и в добродетельности».

Обязанности по отношению к детям следующие: сын должен быть с любовью оберегаем до четырех лет; воспитывать его следует до шестнадцати лет. Когда ему минет двадцать лет, он должен начать работать; отец должен с ним тогда ласково обращаться как с равным. Точно так же дочь должна быть воспитана с величайшей тщательностью. При выходе ее замуж отец должен дать ей приданое.

Человек имеет обязанности и по отношению к своим братьям, сестрам и к детям братьев и сестер, если они бедны, а кроме того, и к другим родственникам, к друзьям и к прислуге. Он имеет обязанности также по отношению к жителям одного с ним города или села, к бедным людям и ко всякому, приходящему к нему за помощью.

Если мирской человек имеет достаточные средства и не уделяет часть их родственникам и бедным, он – не человеческое существо, а животное.

Следует избегать чрезмерной привязанности к пище, к одежде и к уходу за телом. Мирской человек должен быть чист сердцем, аккуратен, всегда деятелен и всегда готов к работе.

Мирской человек должен быть бесстрашным со своими врагами. Он должен бороться с ними и сопротивляться им. Это обязанность домохозяина. Он не должен сидеть в углу, плакать и говорить о непротивлении. Если он не показывает себя героем в борьбе со своими врагами, значит, он не исполнил своих обязанностей. С друзьями же и родственниками он должен быть кроток, как агнец.

Мирской человек обязан не преклоняться перед порочными людьми, потому что, преклоняясь перед ними, он потворствует злу. Но будет большой ошибкой, если он будет пренебрегать людьми, достойными уважения. Он не должен быть слишком поспешен в своей дружбе; он не должен искать дружбы со всеми без разбора. Он должен сначала наблюдать за поведением людей, с которыми он хочет подружиться, за их поступками в отношении других людей, обдумать все это и только после этого вступать с людьми в дружбу.

О трех вещах он не должен говорить во всеуслышание: он не должен рекламировать своей известности; не должен восхвалять свое имя, силы или богатство; не должен рассказывать другим о том, что было доверено ему по секрету.

Человек не должен говорить, что он беден или богат, ни в каком случае не должен хвастаться своим богатством. Он должен быть уравновешенным и благоразумным – это его религиозная обязанность. Это не просто житейская мудрость: если человек не будет благоразумным, его могут счесть безнравственным.

Домохозяин является опорой всего общества; он – главный кормилец. Бедные, слабые, дети и женщины, которые не работают, – все зависят от его заработка. Поэтому есть некоторые обязанности, которые домохозяин должен выполнять, и, выполняя их, он должен чувствовать себя сильным, а не думать, что он делает вещи ниже своего идеала. Поэтому, если он допустил какую-нибудь слабость или совершил какую-нибудь ошибку, он не должен говорить об этом публично или, если он участвует в каком-нибудь предприятии и знает, что предприятие должно кончиться неудачей, не должен говорить об этом. Такая откровенность не только не нужна, но она ослабляет человека и мешает исполнению им его обязанностей.

В то же время мирской человек должен энергично бороться, чтобы приобрести две вещи: сначала знание, потом богатство. Это его долг, и если он не исполнит своего долга, он – ничтожество. Мирской человек, который не стремится к приобретению благосостояния, действует безнравственно. Если он ленив и довольствуется праздной жизнью, он живет безнравственно, потому что от него зависят, может быть, сотни людей. Если же он приобретает богатство, то сотни других людей находят в нем свою поддержку.

Если бы в этом городе не было многих людей, стремившихся к богатству и приобретших его, не было бы здесь и различных культурных и благотворительных учреждений.

В данном случае погоня за богатством не предосудительна, так как она имеет целью дальнейшее достойное распределение его. Для мирского человека приобретение богатства и благородное использование его составляет религиозный долг: домохозяин, стремящийся разбогатеть праведными путями и для правильных целей, в действительности делает то же самое для достижения спасения, что и отшельник, молящийся в своей келье, так как в них мы наблюдаем лишь различные проявления той же добродетели – самоотречения и самопожертвования, вызываемых преданностью Богу и всем Его созданиям.

Мирской человек должен всеми силами стараться приобрести доброе имя; он не должен играть в азартные игры, общаться с дурными людьми и быть причиной горя для других.

Нередко люди берутся за то, что они не могут сделать, и в результате обманывают других для достижения своих целей. Во всех случаях надо принимать во внимание время, привходящее как фактор во все. Кроме того, что один раз может быть неудачей, другой раз может стать большим успехом.

Домохозяин должен быть правдивым, говорить мягко, употреблять выражения, приятные для других и могущие принести им пользу, он не должен также говорить о чужих делах.

Вырывая пруды, обсаживая дороги деревьями, устраивая убежища для людей и животных, прокладывая дороги и наводя мосты, мирской человек идет к той же цели, что и величайший йог.

Итак, деятельность и обязанности мирского человека составляют часть учения карма-йоги.

Дальше говорится, что «если человек умирает на поле битвы, сражаясь за свою страну или за свою веру, он приходит к той же цели, к которой йог приходит путем медитации». Это показывает, что обязанность одного человека не является обязанностью для другого; и в то же время нельзя сказать, что одна обязанность принижает, а другая возвышает. Каждому долгу принадлежит свое место в жизни, и мы должны исполнять свои обязанности сообразно с теми условиями, в какие мы поставлены.

Из всего этого вытекает одна идея: осуждение всякой слабости. Эта мысль сквозит во всех индийских учениях, в философии и в религии. В Ведах постоянно повторяется слово «бесстрашие»: «Не страшитесь ничего!» Страх – признак слабости. Человек должен исполнять свой долг, не обращая внимания на насмешки или презрение хотя бы всего общества.

Уходя из мира для служения Богу, человек не должен думать, что все, остающиеся в мире и работающие на благо мира, не служат Ему; точно так же и люди, живущие в мире для жены и детей, не должны считать людей, отрекшихся от мира, праздными бродягами. Каждый человек велик на своем месте. Эту мысль можно пояснить следующим примером.

Некий царь имел привычку спрашивать всех саньяси, приходивших в его страну: «Кто больше: тот ли, кто, отрекшись от мира, становится саньяси, или тот, кто живет в мире и исполняет свои обязанности мирского человека?» Многие мудрецы пытались разрешить эту задачу. Некоторые утверждали, что саньяси выше; тогда царь требовал, чтобы они доказали свое утверждение. И если они не могли этого сделать, он приказывал им жениться и жить в мире. Затем приходили другие и говорили: «Семьянин, исполняющий свои обязанности, выше». И от них тоже царь требовал доказательств. И когда они не могли дать их, он также заставлял их начать жить жизнью домохозяев. Наконец пришел один молодой саньяси, и царь задал и ему тот же вопрос. Саньяси отвечал: «О царь, каждый велик на своем месте». – «Докажи это мне», – сказал царь. «Я докажу это тебе, – сказал саньяси, – но для этого ты должен пойти со мной и пожить некоторое время так же, как я, чтобы я мог доказать тебе то, что я говорю». Царь согласился, последовал за саньяси, покинув на время свое царство. Пройдя много других стран, они дошли до одного большого царства. В столице, куда они пришли, происходила торжественная церемония. Царь и саньяси услышали бой барабанов, музыку и крики глашатаев; народ толпился на улицах в праздничных одеждах, и везде глашатаи возвещали о том, что должно было произойти. Царь и саньяси стояли и смотрели на происходившее. Глашатай возвещал народу, что дочь царя той страны собирается выбрать себе мужа из числа собравшихся. Согласно старинному обычаю, царевны в Индии выбирали себе мужей таким образом. Каждая царевна имела свое представление о том, какой ей нужен муж; некоторые желали иметь мужем самого красивого человека, другие – самого ученого, третьи – самого богатого и т. д. И каждая выбирала того, кто ей нравился. Так было и здесь. Все соседние царевичи нарядились в лучшие одежды и явились в город. Некоторые из них имели своих собственных глашатаев, провозглашавших их достоинства и объяснявших, почему они надеялись, что царевна выберет их. Царевну в роскошном, сверкающем одеянии носили в паланкине, и она могла всех видеть и слышать. Если ей не нравились претенденты, она говорила слугам, несшим ее: «Дальше!» – и не обращала больше внимания на отверженных женихов. Если же царевне понравился бы кто-нибудь из них, она по традиции набросила бы ему на шею гирлянду из цветов, и он стал бы ее супругом.

Царевна была прекрасна, как заря, и ее супруг должен был получить все царство после смерти ее отца. Царевна хотела иметь мужем самого красивого человека, но она не могла найти такого, который бы понравился ей.

Уже много раз происходили подобные собрания, но царевна все не могла выбрать себе супруга. Это собрание было самым блестящим из всех; народу собралось больше, чем когда-либо. Царевна появилась в роскошном паланкине, и носильщики носили ее с места на место. Но ей, по-видимому, опять никто не понравился, и присутствующие с разочарованием думали, что собрание и на этот раз кончится ничем. Как раз в это время явился молодой человек, саньяси, прекрасный, как солнце, сошедшее на землю; он стал в стороне, наблюдая за происходившим. Паланкин с царевной приблизился к нему, и как только царевна увидела прекрасного саньяси, она остановилась и набросила на него гирлянду цветов. Молодой саньяси схватил гирлянду и, сбросив ее с себя, воскликнул: «Что за глупость! Я – саньяси. Какой для меня может быть брак?» Царь, думая, что он слишком беден и поэтому не смеет жениться на царевне, сказал: «За моей дочерью я даю половину царства сейчас и все царство после смерти», – и снова возложил гирлянду на саньяси. Но молодой человек снова сбросил гирлянду, говоря: «Глупости! Я не хочу жениться», – и быстро ушел.

Но царевна так полюбила молодого человека, что сказала: «Я должна выйти за него замуж или я умру», – и она последовала за ним, желая его вернуть.

Тогда тот саньяси, который привел в эту страну царя, сказал ему: «Пойдем за ними», – и они последовали за ними, но на значительном расстоянии. Молодой саньяси, отказавшийся жениться на царевне, вышел из города, и, когда он дошел до леса в нескольких милях от города, царевна последовала за ним, и двое наших путешественников – тоже. Молодой саньяси хорошо знал этот лес и все запутанные тропинки в нем; он неожиданно свернул на одну из незаметных тропинок и скрылся, так что царевна не смогла найти его. После долгих и бесполезных попыток найти его она села под деревом и заплакала, потому что не знала, как выйти из леса. Тогда царь и другой саньяси, подойдя к ней, сказали: «Не плачь, мы покажем тебе, как выйти из леса. Сейчас слишком поздно и темно, и мы не найдем дороги. Вот большое дерево, отдохни под ним, и рано утром мы покажем тебе дорогу».

На этом дереве жила в гнезде семья птиц: самец, самка и три их птенца. Самец взглянул вниз и, увидев трех людей под деревом, сказал своей жене: «Милая, что нам делать? В нашем доме гости; теперь зима, а у нас нет огня». Самец вылетел из гнезда, достал горящую щепку, принес ее в клюве и бросил ее гостям; те собрали топлива и развели большой костер. Но самец все не был этим доволен. Он опять сказал своей жене: «Милая, как нам быть? Нам нечем накормить этих людей, а они голодны! Мы хозяева, и наш долг кормить всех, кто приходит к нашему дому. Я сделаю, что могу: отдам им свое тело». И с этими словами самец бросился в огонь и сгорел. Люди видели, как он упал в огонь, и попытались спасти его, но было поздно.

Самка видела, что сделал ее супруг, и сказала: «Их трое, и на всех троих у них только одна маленькая птичка. Этого мало; я не могу допустить, чтобы поступок моего супруга оказался напрасным, отдам я им и свое тело». С этими словами она сама бросилась в огонь и тоже сгорела.

Тогда трое птенцов, видевших происшедшее и заметивших, что все-таки мало было пищи для гостей, сказали: «Наши родители сделали что могли, и все же этого недостаточно. Наш долг – продолжать дела наших родителей; отдадим и мы наши тела». И все они бросились в огонь.

Трое людей, изумленные тем, что они видели, не могли, разумеется, есть этих птиц. Они провели ночь без пищи, а утром царь и саньяси показали дорогу домой царевне, и она вернулась к отцу.

Когда они возвращались домой, саньяси сказал царю: «Царь, ты видел, что каждый велик на своем месте. Если ты хочешь жить среди мирских людей, живи, как бросившиеся в костер птички, и будь готов в любой момент пожертвовать собой ради других. Если ты хочешь отречься от мира, будь подобен тому молодому человеку, для которого самая прекрасная женщина и целое царство были ничто. Если хочешь быть мирским человеком, пусть вся твоя жизнь будет жертвой для других. Каждый велик на своем месте, но долг одного не может быть долгом другого».

Глава III. Тайна труда

Помогать другим физически, удовлетворяя физические нужды, – дело действительно великое, но помощь тем ценнее, чем больше нужда и чем, следовательно, больше значения имеет помощь. Если потребности человека могут быть удовлетворены на один час, то этим ему действительно оказывается помощь; если его потребности будут удовлетворены на целый год, то оказанная помощь окажется еще значительнее, но если его потребности могут быть удовлетворены на всю жизнь, это, конечно, будет самой большой помощью, какая только может быть ему дана. Духовное знание – это единственное, что может уничтожить наши несчастья навсегда. Всякое другое знание удовлетворяет наши нужды лишь временно. Только с приобретением духовного знания уничтожается навсегда сама способность нуждаться. Поэтому духовная помощь человеку – это самая большая помощь, какая только может быть ему оказана. Тот, кто передает людям духовное знание, в действительности является благодетелем человечества. И мы видим, что самыми могущественными людьми были именно те, которые помогали человеку в его духовных нуждах, потому что духовность есть истинная основа всей нашей жизни. Духовно сильный и здоровый человек будет успешен и во всех других отношениях, если он того пожелает. Пока человек не обладает духовной силой, даже его физические потребности не могут быть надлежащим образом удовлетворены. Вслед за духовной помощью идет интеллектуальная помощь: дар знания гораздо выше дара пищи или одежды, он даже выше дара жизни ввиду того, что истинная жизнь человека состоит в знании; незнание – смерть, знание – жизнь. Но жизнь имеет очень малую ценность, если она проходит во тьме, в невежестве и скорби. Следующей по порядку идет, конечно, физическая помощь человеку. Следовательно, рассматривая вопрос об оказании помощи другим, мы всегда должны остерегаться ошибки думать, что физическая помощь – единственная, которую можно оказать; она не только последняя, но и самая незначительная, так как не может дать длительного удовлетворения. Страдание, испытываемое при голоде, проходит, как только я его удовлетворяю, но чувство голода потом все равно возвращается. Страдания прекратятся только тогда, когда удовлетворение освободит от самой потребности. Тогда и голод не сделает меня несчастным; никакое страдание или горе не способны будут меня расстроить. Таким образом, наивысшая помощь есть та, которая укрепляет нас духовно; за ней идет помощь интеллектуальная, а уже затем физическая.

Страдания мира не могут быть устранены одной лишь физической помощью; пока не изменится человеческая природа, физические потребности будут все время возникать, и от их неудовлетворения люди всегда будут чувствовать себя несчастными, и никакое количество физической помощи им не поможет. Единственное решение этой проблемы заключается в том, чтобы сделать людей чище. Невежество – мать всех зол и всех несчастий, которые мы видим. Когда люди увидят свет, когда они станут чистыми и духовно сильными и знающими, только тогда несчастье исчезнет из мира, но не раньше. Мы можем превратить каждый дом в стране в богадельню, покрыть ее больницами, но горе человеческое все же будет продолжать существовать, пока не изменится характер человека.

В Бхагавадгите постоянно повторяется, что все мы должны неустанно работать. Всякий труд по природе своей состоит из добра и зла. Нет работы, которая где-нибудь не принесла бы пользы; нет работы, которая кому-нибудь не принесла бы вреда. Всякая работа неизбежно является соединением добра и зла; однако мы должны работать непрерывно. И добро, и зло, заключенные в работе, дадут свои результаты, создадут свою карму. Доброе действие отразится на нас добром; злое действие отразится злом. Но и добро, и зло – цепи для души. Решение, которого достигает Бхагавадгита по отношению к этой, создающей оковы природе труда, заключается в том, что мы не должны привязывать себя к работе, которую мы делаем. Тогда она не свяжет нашу душу. Мы должны стараться понять, что значит эта непривязанность к работе.

Такова главная идея, проходящая через всю Бхагавадгиту: работайте неустанно, но не будьте привязаны к труду. Слово «самскара» можно довольно точно передать выражением «врожденная склонность». Пользуясь сравнением ума с озером, можно сказать, что в уме всякое волнение, затихая, не проходит совершенно, а оставляет след и возможность в будущем снова появиться. Этот след и возможность нового появления волн, прошедших в уме, и есть то, что называется самскара. Каждая работа, которую мы делаем, каждое движение тела, каждая мысль оставляют свое впечатление в уме, и, даже когда такие впечатления не видны, они всегда достаточно сильны, чтобы действовать в глубине ума, подсознательно. То, что мы представляем собой в каждую данную минуту, обусловливается общим итогом этих впечатлений ума. То, что я представляю собой в настоящий момент, есть результат общего действия всех впечатлений моей прошлой жизни. Этот результат и называется характером; характер каждого человека определяется общим итогом всех его предыдущих впечатлений. Если преобладают хорошие впечатления, характер становится хорошим; при преобладании дурных – он становится дурным. Если человек постоянно слышит дурные слова, имеет негативные мысли, совершает дурные поступки, то ум его будет полон отрицательных впечатлений, и они будут влиять на мысли и дела человека без осознания им этого факта. Дурные впечатления всегда деятельны, и влияние их всегда приводит ко злу. Человек, склонный к отрицательным впечатлениям, будет порочным помимо своей воли. Общая сумма его впечатлений создаст в нем сильное побуждение к совершению дурных поступков; он будет как бы орудием этих впечатлений, и они будут принуждать его делать зло. Подобным же образом, если человек склонен к позитивным мыслям и делает хорошие дела, общая сумма оставляемых этими делами и мыслями впечатлений будет положительной. Она будет заставлять его делать добро даже помимо его собственной воли. Если человек имел столько хороших мыслей и сделал столько добрых дел, что в нем появилось непреодолимое стремление делать добро, то его ум, как общая сумма этих стремлений, не позволит ему сделать зло, если бы даже он захотел этого. Внутренние склонности человека остановят его; он будет уже полностью под властью позитивных наклонностей. В таких случаях говорят, что у человека сформировался хороший характер.

Как черепаха прячет голову и лапы под свой панцирь, и можно ее убить или разбить на куски, но она все-таки не высунется наружу, так характер человека, властвующего над своими побуждениями и чувствами, устанавливается навсегда. Он управляет своими внутренними силами, и ничто не может заставить его поступать против его воли. Путем этого постоянного отражения хороших мыслей, хороших впечатлений на поверхности ума склонность к совершению добра крепнет, и в результате мы чувствуем себя в силах держать под контролем все проявления наших органов чувств и нервных центров. Таким только образом устанавливается характер; таким только путем человек достигает истины, тогда человек навеки в безопасности; он не может делать зло; он может быть в каком угодно обществе, и для него не будет в этом опасности. Существует стадия еще выше этой склонности к добру: это – желание освобождения. Вы должны помнить, что свобода души есть цель всех учений йоги, и каждая йога одинаково ведет к этому результату. Одним трудом человек может достигнуть того, чего Будда достиг главным образом медитацией, а Христос – молитвой. Будда был джнани; Христос был бхакта, но оба они достигли той же цели.

Духовное освобождение означает полную свободу – свободу от оков добра также, как и от оков зла. Золотая цепь не менее крепка, чем железная. В моем пальце сидит колючка терна, и я беру другую колючку, стараясь второю вытащить первую, затем выбрасываю обе: мне незачем хранить вторую колючку, потому что обе они только колючки. Так и дурные склонности следует вытеснять добрыми, и дурные впечатления ума следует удалять свежими волнами хороших, пока все дурное не исчезнет или не будет подавлено и поставлено под строгий контроль в дальней части ума. Таким образом, человек «привязанный» становится непривязанным. Работайте, но не позволяйте делу или мысли производить глубокое впечатление на ум; пусть эти впечатления, как волны, приходят и уходят. Пусть огромные результаты получаются от работы мускулов и мозга, но не позволяйте им производить глубокое впечатление на душу.

Как это сделать? Мы ведь видим, что отпечаток всякого действия, к которому мы привязаны, сохраняется. Я могу встретить сотни людей в течение дня и среди них одного человека, которого я люблю. Предположим, что, ложась спать, я стараюсь вспомнить все виденные мною лица, но лишь одно лицо встает передо мною – то лицо, которое я видел, может быть, лишь одну минуту, но то, которое я люблю. Все же остальные лица исчезли. Моя привязанность к этому человеку создала более сильные впечатления от встречи с ним, чем все остальное. Физиологически все впечатления были одинаковы, каждое лицо, виденное мною, отразилось на сетчатке глаза, и мозг воспринял все образы, однако однородности впечатлений не получилось. Большинство лиц были, может быть, совершенно незнакомы, о них я никогда не думал, но одно-единственное лицо, лишь мельком увиденное мной, нашло во мне определенные ассоциации. Может быть, я годами представлял его себе, зная многое о нем, и, когда его увидел, оно пробудило тысячу дремлющих воспоминаний в моем уме; и одно это впечатление произвело более сильное воздействие на ум.

Поэтому не будьте привязаны ни к чему; предоставьте всему идти своим порядком. Пусть ваши мозговые центры действуют; работайте непрерывно, но не позволяйте впечатлениям, получаемым от работы, порабощать ваш ум. Трудитесь так, как будто вы чужие люди в этой стране, пришедшие сюда только на время; работайте, но ничем не связывайте себя – любое порабощение ужасно. Этот мир не является нашим подлинным местом существования; это только один из этапов, через которые мы должны пройти. Помните великое изречение философии санкхьи: «Вся природа для души, а не душа для природы». Природа и существует только для воспитания души, иного смысла в ней нет; она существует, потому что душа должна обладать знанием и через знание освобождаться. Если мы всегда это будем помнить, мы никогда не станем привязанными к природе; мы будем знать, что природа – это книга, которую мы должны прочесть, и что, когда мы приобретем настоящее знание, книга потеряет для нас свое значение. Вместо этого, однако, мы отождествляем себя с природой; мы думаем, что душа существует для природы и дух для тела, и, как говорит распространенное выражение, мы думаем, что человек живет для того, чтобы есть, а не ест для того, чтобы жить. Мы постоянно впадаем в эту ошибку; мы смотрим на природу как на самих себя и привязываемся к ней, а это пристрастие производит глубокое впечатление на душу, связывающее нас и заставляющее нас работать не для свободы, а для рабства.

Вся суть учения санкхьи состоит в том, чтобы мы работали как свободные хозяева, а не как рабы. Работайте непрерывно, но пусть ваша работа не будет трудом рабов. Разве вы не видите, как все работают? Никто не может быть совершенно бездеятелен. 99 % человечества работает как рабы, и результаты такой работы ничтожны, потому что их труд корыстен и эгоистичен. Работайте свободно. Работайте в любви. Трудно понять словолюбов – она никогда не приходит туда, где нет свободы. В рабе не может быть истинной любви. Если вы купите раба, закуете его в цепи и заставите его работать на вас, он будет трудиться как машина, но любви в нем не будет. Так и мы, когда трудимся для приобретения мирских благ как рабы, то любви в нас быть не может, и наш труд – не истинный труд. Это одинаково правильно как относительно работы, которую вы выполняете для родственников и друзей, так и относительно работы, выполняемой вами для себя. Эгоистическая работа – работа рабская; и вот пробный камень ее. Всякое деяние любви приносит счастье; нет того акта любви, который не приносил бы с собой мира и внутреннего довольства. Реальное бытие, реальное знание и реальная любовь вечно соединены одно с другим – три составляют одно. Где есть одно, там должны быть также и другие. Это три проявления аспекта единого Бытия-Знания-Блаженства. Когда это бытие становится относительным, мы видим его как мир. Это знание в свою очередь видоизменяется в знание мирских вещей. Это блаженство составляет основу всякой истинной любви, испытываемой сердцем человеческим. Поэтому истинная любовь никогда не может причинить страдания ни тому, кто любит, ни тому, кого любят. Предположим, что мужчина любит женщину. Он желает обладать ею как своей исключительной собственностью и ревниво относится к каждому ее движению; он хочет, чтобы она все время сидела около него, стояла рядом с ним, ела и двигалась по его желанию. Он – ее раб и хочет, чтобы и она стала его рабыней. Это не любовь, а нечто вроде тяжелой рабской привязанности, маскирующейся под любовь. Это чувство не может быть любовью, потому что оно тягостно. Если женщина не делает того, чего он хочет, это приносит ему страдание. Но в настоящей любви нет тяжелых переживаний; любовь приносит лишь блаженство; в противном случае это не любовь, а что-то другое, ошибочно принимаемое за любовь. Когда вы сможете любить близких людей и весь мир, всю Вселенную таким образом, чтобы в вас не возникало ревности или страдания, вы будете близки к состоянию непривязанности.

Кришна говорил: «Посмотри на меня, Арджуна. Если Я хоть на один миг прекращу свою деятельность, вся Вселенная должна будет умереть. Моя работа ничего мне не приносит; Я – Единый Господь; почему же Я тружусь? Потому что Я люблю мир». Бог ни к чему не привязан, потому что Он любит; истинная любовь делает нас непривязанными. Где есть привязанность, прикрепленность к земным вещам, вы должны знать, что это просто физическое влечение одних частиц материи к другим. Это есть нечто, что притягивает два тела одно к другому и создает в обоих страдание, если они не могут сблизиться. Но истинная любовь не зависит от физической привязанности. Люди могут любить друг друга, находясь на расстоянии тысячи миль. Любовь их не изменяется; она не умирает и никогда не вызывает страданий.

Для того чтобы достигнуть состояния «непривязанности», потребуется, может быть, целая жизнь; но, достигнув этой высоты, мы достигнем и цели любви и станем свободными. Рабская зависимость от природы больше не будет тяготить нас, и мы увидим природу такой, какая она есть. Она больше не закует нас в цепи. Мы станем совершенно свободными и, трудясь, не будем думать о результатах труда лично для себя. Кто тогда будет думать о результатах?

Требуете ли вы чего-нибудь от ваших детей взамен того, что вы им дали? Ваш долг трудиться для них и только. Когда вы делаете что-нибудь для другого человека, для города, в котором живете, для государства, старайтесь занять такое же положение, как по отношению к своим детям, и ничего не ожидайте взамен. Если вы будете неизменно занимать положение дающего, и все, что вы даете, будет свободно по отношению к миру, без всякой мысли о награде, тогда ваша работа не создает вам привязанности. Привязанность к результатам работы является только у того, кто ожидает награды.

Если труд, подобный труду рабов, дает в результате эгоизм и привязанность, то труд господина своего разума создает блаженство непривязанности. Мы часто говорим о праве и справедливости, но при этом находим, что в реальной жизни право и справедливость – это только детский лепет. Есть две вещи, которые управляют действиями людей: сила (власть) и милосердие. Проявление власти есть неизменно проявление эгоизма. Все люди стараются извлечь возможно больше пользы из той власти, которой они обладают. Милосердие – это само небо; чтобы быть хорошими, мы все должны быть милосердными. Даже право и правосудие должны основываться на милосердии. Всякий помысел о награде за труд препятствует нашему духовному развитию и в конце концов приносит страдание. Эта идея бескорыстного милосердия может быть осуществлена еще и иным путем: при условии веры в Личностного Бога каждая работа может быть совершаема как молитва. В этом случае мы как бы кладем к ногам Господним все плоды нашей работы, и, служа Ему таким образом, мы уже не имеем права ожидать чего-либо от людей в качестве воздаяния за наш труд. Сам Господь трудится непрерывно и не имеет ни к чему личной привязанности. Как вода не может намочить лист лотоса, так и труд не может привязать к себе бескорыстного человека, заставив его стремиться к преследованию эгоистических целей. Бескорыстный и ни чему не привязанный человек может жить среди густонаселенного города, погрязшего в грехе, и грех не коснется его.