Текст книги "Охота на Кречета"

Влад Немерцалов
Охота на Кречета

1

Майор Кречет мрачно обвёл глазами подчинённых.

– То есть вы хотите сказать, что втроем не смогли задержать одного нарушителя?

– Иван Степаныч… Это был не рядовой нарушитель! Он владеет какам-то стилем… А может, многими стилями… Не знаю, какими… Мы в первый раз такое видели. Похоже, что-то из восточных единоборств.

– И что же он нарушил?

– Да ничего он не нарушал, – вмешался угрюмый старшина Грець. – Мы увидели его вечером в парке, на патрулировании. Он тренировался на детской площадке. Разминался. Растяжки там, прыжки, отжимания на кулаках – ничего особенного. Просто подошли к нему проверить документы.

– Вы совсем идиоты? Во что он был одет?

– В футболку и треники…

– Ну, и куда, по вашему, он должен был положить документы?

– Мы как-то об этом не подумали, Иван Степаныч… Короче, документы он нам не предъявил. Мы в точно соответствии с инструкцией объявили ему, что он задержан до выяснения личности и велели проследовать в «канарейку».

– Вы что, и вправду думали, что он вам подчинится? Да я бы вас на его месте просто на хрен послал. Отвлекаете мужика от дела, под руку лезете… Сами же сказали: ничего не нарушал!

– Вид у него был подозрительный, Иван Степаныч… И шрам страшный, на пол лица. Но он так и сделал, Иван Степаныч, послал нас! Ну, фигурально. Он просто сказал: простите, у меня режим, я должен тренироваться ещё полтора часа. Потом – пожалуйста, выясняйте личность. Но не могли же мы ждать возле него, пока он полтора часа будет там скакать и приседать! Мы попытались надеть на него наручники.

– И?

– Он надел их на нас. Честно, мы не заметили, как это произошло, всё так быстро было… Он сцепил нас троих нашими же наручниками, а ключи забросил в крону высоченного тополя, и они там повисли.

– Почему?…

– Потому что зацепились за ветки…

– Блин, идиоты, почему подкрепление не вызвали?

– Мы втроем подошли к канарейке…

– Протанцевали, блин. В наручниках. Втроем. Танец маленьких лебедей, вашу мать. Клоуны. А он что делал?

– А он продолжал тренироваться. Молча, как ни в чем не бывало. Даже не смотрел на нас.

– Ну, дотанцевали вы до канарейки, дальше что?

– Доложили ситуацию. Вызвали подкрепление. Ребята молодцы, быстро приехали. Ещё два патруля. 27-й и 25-й.

– Он их тоже к вам пристегнул?

– Нет, отдельно. По трое. Отдельно пристегнул 27-й, отдельно 25-й.

– А оружие почему не применяли?

– Мы пытались, но он не дал.

– Вы у него что, разрешение спрашивали?

– Нет, Иван Степаныч, не спрашивали… Просто когда Васин из 25-го навел на него табельный пистолет и приказал лечь ничком на землю, не знаю, как это вышло, но на земле ничком оказался сам Васин… Без пистолета… С руками за головой…

– Где пистолет?

– В канарейке, в бардачке. Этот меченый, со шрамом, сам его туда положил. Ещё и сказал что-то вроде: «Детям нельзя играть с такими опасными игрушками…»

– Почему сразу пистолет из бардачка не вытащили?

– Так он бардачок захлопнул, запер, а в замочную скважину спичку вставил и обломал. Это потом нам мастера на СТО сказали, а мы понять не могли, почему бардачок не открывается…

– Во-во, понять не могли… НИ ХРЕНА вы понять не можете. Как уголовника от нормального мужика отличить – и этого понять не можете… Наверняка десантура… Из-за вас в баню теперь с вояками не сходишь – засмеют, блин… И будут правы. Спецназ почему не вызвали?

– Вызвали, Иван Степаныч! Тоже молодцы, тоже быстро приехали… Он их тоже пристегнул… Их же наручниками к их же хаммеру… Из калашей рожки повынимал, в багажник хаммера забросил по отдельности: рожки отдельно, калаши отдельно…

– А почему после боевой операции на вас ни синяка, ни царапины?

– Так он нас не бил… Только в наручники паковал… Откуда синяки будут?…

– Не бил? ОН ВАС НЕ БИЛ? ПОЖАЛЕЛ ДУРАКОВ? То есть, я так понял, вы даже не пытались сопротивляться?

– Ну, как не пытались, мы очень даже сопротивлялись… Пытались из наручников выпутаться… Но наручники хорошие, блин, попались… Качественные… Наши, не китайская хрень!

– Патриоты, блин… Да вы бы и из китайских не выпутались… Кстати, покажи наручники… Мэйд ин чина – это что по твоему? Это там твои национальные производители? Ты китаец, блин? «Наши китайские наручники», блин…

– Виноват, ошибся…

– Ошибся ты, когда в милицию служить пришёл… Нет, раньше – когда на свет народился. Вернее, это твой папа ошибся… Лучше нужно было предохраняться…

– Обидно же, Иван Степаныч… Ну что вы такое говорите!..

– А мне не обидно? МНЕ – НЕ ОБИДНО? Один нормальный мужик повязал… сколько там вас было, в общей-то сложности?

– Восемнадцать было… Три наших патруля по три человека и взвод спецназа…

– Ну, спецназу поделом… Не будут драть носы перед нами. Мне бы в команду такого мастера, как он… Сразу видно – мужик! Пусть бы тренировал вас, олухов, может быть людей бы из вас сделал… лет через надцать… Кстати, он ещё там? В парке?

– Ну да, куда он денется… Тренируется, зараза…

– Быстро по машинам! Поехали!

Майор Кречет выглянул из-за листвы. Мужчина среднего роста, в футболке и трениках, со шрамом на лице, спокойно и методично совершал в воздухе резкие движения руками и ногами, словно бил невидимого противника. Он стоял спиной к майору, поэтому майор вздрогнул, когда услышал его спокойный голос:

– Выходите, майор. Незачем прятаться. Я вас давно засек.

Майор взял под козырек:

– Разрешите представиться, майор Кречет.

– Я знаю о вас. Меня предупредили, что вы единственный в городе, кому не наплевать. Мне тоже не наплевать. Моя фамилия Стрежень. Старшина запаса. Морской десант.

– Откуда у вас такие навыки?

– Всё просто: со школы влюбился в кунг-фу, всю школу проторчал в спортзале. В армии продолжил. После армии на три года уехал в шао-линь, жил у сансея, работал на него. И учился.

– А шрам откуда?

– От сансея. Он сказал, что специально сделал мне зарубку на память, чтоб никогда не расслаблялся. Не смог уклониться я от его меча на последнем занятии. Вот и шрам.

– Не в обиде на него?

– Нет, он мудрый человек. Он знал, что делает. Каждый раз, как в зеркало смотрю – вспоминаю: расслабляться нельзя! Никогда! Этим он наверняка меня от смерти спас, и неоднократно.

– А почему не пришел ко мне?

– Это – тоже последний совет сансея. Напутствие, так сказать. Он сказал мне: никогда не просись ни к кому на работу. Просто делай своё дело: каждый вечер ходи в парк и тренируйся по четыре часа. Каждый день. В любую погоду. В любое время года. Работа сама найдёт тебя.

Кречет протянул руку мужчине:

– Сансей был прав. Работа вас нашла. Добро пожаловать в команду. Подробности утрясем в кадрах, потом.

– Простите, майор, я с удовольствием, но через полчаса. Мне осталось еще полчаса тренировки.

– Я подожду, – с готовностью сказал Кречет и отправился на ближайшую лавку.

2

– Прости, Стрежень, фигня полная получается. Я пока не смогу взять тебя в штат на оперативную работу, могу только тренером по контракту, как вольноопределяющегося. Это гражданская должность, вне системы органов… Ни формы, ни льгот, ни гробовых… Уж я доказывал в кадрах, доказывал… Бесполезно. Зарплата у тренера – тьфу, сказать стыдно…

– Неважно, майор.

– То есть как это «неважно»? Ты что, передумал? Ты не идёшь в мою команду?

– Вы не поняли, майор, ДЕНЬГИ – не важны. Я буду работать тренером.

– Что, опять сансей?

– Да, опять сансей. Среди того, чему он меня учил, были такие слова: никогда не гонись за высокой зарплатой. Делай свою работу лучше всех – и деньги сами придут и найдут тебя. Ровно столько, сколько тебе на тот момент будет нужно, ни больше, ни меньше.

– Странная позиция, откровенно говоря.

– Правильная позиция. Ничего из того, что мне советовал сансей, не оказывалось неверным. Никогда. Сансей вообще говорил очень мало и исключительно по делу.

– А на счёт тренерской должности – это временно, уж ты мне поверь. Пока прокрутится бюрократическое колесо нашей кадровой машины. Пока они пробьют тебя по всем базам и согласуют по всем инстанциям. Это может затянуться на полгода.

– Хорошо, майор, я понял. Я подпишу контракт. И буду тренировать ваших ребят. Они неплохие ребята, только ленивые очень.

– Знаешь, кто идёт работать в милицию? – Троечники. Серединка на половинку. Те, кому вузы не светят. Те, кому за станками неохота стоять или баранку трактору крутить…

– Но ведь мы с вами, майор, тоже здесь, не правда ли?

– Иногда выть от обиды хочется – кого только мне присылают на работу наши кадровики… Это кошмар! Паноптикум.

– Сансей говорил: единственный критерий хорошего ученика – его желание учиться. Научить можно любого, но только в одном-единственном случае: если он реально очень сильно этого хочет… Не ученик выбирает сансея, всегда сансей выбирает ученика. Куда-то собрались, майор?

– Да. На встречу с осведомителем.

– Это такая у вас майорская кабинетная работа? Почему сам? Что, помладше послать некого?

– Этот осведомитель стоит того, чтобы поднять задницу и лично выйти на контакт. Уж поверь мне, Стрежень. Да и не смогут мои пацаны с ним говорить на равных – не последний человек он в структуре Сивого. Под ним все северные микрорайоны города.

– Почему же он застучал?

– Потому что Сивый начал копать под него. Чутьё у Сивого звериное: не верит он моему «дружбану». Что-то подозревает.

– Понял. Сделаем так: говорите место и время встречи. Я буду там за час до начала, посижу, попью чаёк, понаблюдаю. Если что – позвоню, предупрежу.

– Добре. Бар «Сладкий перец» знаешь? Встреча там в 22–00.

– Ок, я там буду в 21–00. Ждите звонка.

– Поедем вместе, моей машиной. Понаблюдаем, заодно пообщаемся. Слушай, Стрежень! Время ещё есть. Расскажи мне ещё что-то о боевых искусствах.

– Хорошо. Главная жизненная миссия любого бойца, который встал на Путь – найти человека, которого стóит защищать и стать его личным телохранителем. С этого момента судьбы бойца и подзащитного связаны. Если боец сплоховал, и его подзащитный убит – боец должен сам уйти из жизни. Это несмываемый позор для бойца. Смерть подзащитного означает, что всё то, чему десятки лет учился боец – неэффективно. Крах, крушение смысла жизни. Жить после этого бессмысленно.

– Блин, как всё по-взрослому… очень уж круто… Я конечно слышал о харакири японских самураев, но ты же учился в Китае, в Шао-Лине?

– Страна не имеет значения. Имеет значение Путь.

– Ясно… А что ты думаешь о боевом гопаке?

– Стиль, который имеет не меньше прав на существование, чем широко известные «крадущийся тигр» или «затаившийся дракон»…

– А какой стиль используешь ты?

– Я использую личный комплекс стилей моего сансея. Все стили весьма условны, можно сказать, что это – мастерская с разнообразными инструментами, где каждый ученик должен выбрать и освоить набор инструментов под себя. С помощью своего сансея. Мой сансей любил айки-до, но в его арсенале, который он передал мне, были и сотни движений из сотен других стилей. В том числе удар отсроченной смерти.

– А что такое «отсроченная смерть»?

– Если с определенной силой ударить человека в определенную точку на теле, то через определенное время он умрет. Через неделю, месяц, полгода или год.

– Фантастика!.. И ты умеешь это делать?

– Давайте я не стану отвечать на этот вопрос. Я не могу на него ответить. Сансей научил меня чисто теоретически, а практически я ещё никогда никого не убивал. Ни с помощью удара отсроченной смерти, ни как-то по другому. Не встречал ещё человека, который бы однозначно заслуживал смерти. Не хочу брать на себя груз убийцы. Мой Путь – защищать, а не убивать.

– И ты… ты выбрал себе подзащитного?

– Да. Это вы, майор.

– Почему?

– Всё просто. Ваша жизнь в опасности. Вас хотят убрать не только враги, но и коллеги, мнимые «друзья» из вашего окружения. Вы всем как бельмо в глазу. И враги, и «друзья» сделают всё, чтобы избавиться от вас. Но вы – именно тот единственный человек в структуре органов города, который нужен людям этого города. Потому что вас невозможно купить или запугать. Вы не укладываетесь в схему, которая абсолютно всех устраивает, в которой крутятся громадные деньги. Но деньги-то как раз вас и не интересуют…

– Блин, ещё как интересуют!)

– Я о грязных деньгах, к которым вы под расстрелом не прикоснетесь, я же знаю.

– Слишком много ты знаешь…

– Я изучал вопрос. Год я читал прессу – то, что написано между строк; разговаривал со многими людьми… Теперь для меня всё встало на свои места. Вы – объект моей защиты.

– И что, и как… Какие обязанности теперь возлагаются на меня в связи с этим? Я должен тебе что-то платить из своего кармана? Мой карман не так уж велик…

– Бросьте, майор. Забудьте. Я мог этого и не говорить вам, просто делать. От вас ничего не требуется – живите, как жили, делайте что делали. Остальное – моя забота.

3

Вечерело. Кречет сидел за рулем своей «Калины», рядом расположился Стрежень. Машина с тонированными стёклами была припаркована на общей стоянке среди прочих машин за пятьсот метров от бара «Сладкий перец», но так, чтобы бар был как на ладони. Выделить видавшую виды «Калину» среди прочей автомобильной рухляди было нереально, а из бара просто невозможно.

– Слушай, Стрежень… Объясни, я не догоняю… Зачем бойцу убивать себя, если убит его подзащитный? Он ведь может остаться жить, чтобы отмстить за смерть своего объекта… Или он может продолжить дело жизни своего объекта… Если он просто убьёт себя – не будет ли это проявлением малодушия? Не будетли это означать, что он попросту спасовал?

– Путь означает иную систему ценностей, майор. Ценна не жизнь, ценна миссия. Если подзащитный остался невредим, а боец погиб, защищая свой объект – он блестяще исполнил свою миссию. Важно только это, смерть неважна.

– Как-то на голову не налазит такая система ценностей… По-моему, это пережиток. Это неправильно! Я не хочу, чтобы кто-то погиб, защищая меня. Уж лучше мне самому погибнуть, если я оказался таким простофилей, что не просчитал ситуацию заранее и дал себя убить.

– Всё просчитать заранее невозможно.

– И это говоришь мне ты? Ты, который как по нотам разыграл ситуацию с моим знакомством, всё просчитав заранее? До меня на третьи сутки дошло, что ты всё спланировал: парк, патрули, спецназ… Манипулятор, блин. Всё это было только для того, чтобы выйти со мной на контакт, не правда ли?

– Так я упростил себе задачу. Представился в деле. Мне не пришлось объяснять вам на пальцах, кто я, что умею, зачем и почему: это увидели и вы, и ещё восемнадцать человек. Необходимость в знакомстве отпала: теперь обо мне и так все знают. Это полезно для дела: притормозит прыть некоторых, особо ретивых.

– Даже не знаю, как это комментировать… Ты всегда всех используешь? Даже меня?

– Всегда. Всех. Из тех, кого необходимо держать в поле зрения.

– Объяснись конкретнее, а то сейчас врежу тебе в ухо, невзирая на все твои боевые навыки. Терпеть не могу, когда меня используют помимо моей воли. А, ну да, небось, опять твой сансей? Восток – дело тонкое, блин?

– Сансей говорил: друзей держи на расстоянии протянутой руки, а врагов – на расстоянии ладони.

– Ну, и что означает эта ересь?

– Я уже объяснил: поле зрения. За его пределы не должен выпадать никто, кто имеет значение. Если он отдален, его нужно приблизить, чтобы был на виду. И враг, и друг. Только так. Если для этого нужны какие-то манипуляции – их оправдывает сверхзадача. Этика здесь не работает, только целесообразность.

– Блин, ты даже не отрицаешь, что манипулировал мной… Совесть у тебя есть? Я считал тебя своим другом.

– Это ошибка. Я – не друг. Я – телохранитель. Это больше, чем друг. Намного больше. Не каждый друг связан с вами узами жизни и смерти. Скорее всего – никто из ваших друзей не имеет с вами такой связи.

– Опять ты пытаешься сломать мои стереотипы… Я всю жизнь считал, что выше дружбы ничего в мире нет и быть не может… Но…

– Я ничего не пытаюсь сломать. Я разъясняю основные принципы любого человека, который избрал для себя Путь. Вы вольны думать и поступать так, как находите нужным. Я абсолютно ничего вам не навязываю.

Возле бара началось какое-то движение, подъехали джипы, засуетились люди. Кречет поднял бинокль.

– Блин, да здесь половина боевиков Сивого… Это засада! Валим отсюда. Только секунду – я должен маякнуть информатору, чтоб не совался сюда…

Пока возле бара «Сладкий перец» кипела жизнь, потрепанная «Калина» с выключенными фарами спокойно выехала с парковки и отправилась восвояси.

4

Наутро Стрежень застал Кречета весьма озабоченным:

– Слушай, Стреж, фигня какая-то происходит, я ничего не понимаю… У Сивого в стане полная паника, такое впечатление, что он собирается давать дёру из города… Не могу сказать, что я очень огорчен этим обстоятельством, но… Ты случайно к этому руку не приложил?

– Расскажи подробно, Кречет.

– Помнишь, я при тебе информатору СМС отправил? Ну, чтобы он не совался в бар «Сладкий перец»?

– Помню, и что?

– Похоже, всё закрутилось после этой смс-ки…

– Что именно ты написал? Давай по буквам!

– Я написал в английской аллитерации: OTBOY TUDA NE SUYSYA… Ну, чтобы для чужого ока непонятно было, а он бы понял, что – отбой, на место встречи, в бар соваться нельзя…

– Ха, ну и кашу ты заварил, босс… Ну-ка вспоминай, как зовут главного конкурента Сивого по криминальному бизнесу? Ну, того чувака, у которого с Сивым вечно стрелки и разборки?

– Ну, Заика его зовут… Заикается он немного, когда нервничает… И что?

– А какая кликуха у Заикиного наемного киллера номер раз? Ну, того киллера, который с пятисот метров мишень поражает в яблочко?

– Блин… И правда… Совсем забыл… Его погоняло – ОТБОЙ)) Мама родная, так что же это?!! Я им, получается, сам того не ведая, такого ежа подпустил?)) Хотя… Трудно поверить, чтобы такой зубр, как сивый, свалил из города из-за одной смс-ки…

– Из-за одной только смс-ки, конечно, не свалил бы. Но представь себя на его месте. Последние несколько лет Заика пытается стричь купоны с его территорий. Из-за этого у Сивого с Заикой вечные стычки. Чем дальше, тем агрессивнее. Заика набирает силу, входит во вкус. Он жадный, ему хочется еще и еще. Он беспринципный: ему ничего не стоит выпить с человеком рюмку, поулыбаться ему, а потом всадить нож в спину. Заика беспредельщик, который растет и набирает вес. Сивый ему – как кость в горле. Как ты думаешь, владея всей этой информацией, поверит ли Сивый, что Заика зарядил на него Отбоя?

– Пожалуй, ты прав… Поверит…

– Номер, с которого ты писал, нигде не засвечен?

– Боже упаси, второй звонок с новой карты по предоплате, без регистрации…

– Теперь они убеждены, что неизвестный друг предупреждает: Отбой взял заказ, вот-вот будет здесь, принимайте меры… А какие меры можно принять против такого киллера, как Отбой? – Только свалить куда подальше и плотно залечь на дно… Других вариантов нет. Он же невидимка, стреляный воробей, его никак не достать на упреждение… Если Отбой взял заказ – он его выполнит. У него осечек не бывает.

– Точно, Стреж… Я вижу, ты в теме… Всё как по нотам… Ну, а нам что делать?

– Дырку сверлить тебе в лацкане под медаль за боевые заслуги! Ты полностью деморализовал руководство самой крупной криминальной группировки в городе, и всё – одной эсэмэской)). Думаю, это надолго. Полгода как минимум. Раньше Сивый не решится голову приподнять, зная, что на мушке у Отбоя…

– Ну, а если Отбой скажет, что не брал никакого заказа? Что всё – туфта?

– Ха, кто ему поверит!)) Гарантию даю: ни сам Отбой, ни Заика, ни Сивый не разберутся в этом узле: что правда, а что нет… Ведь всем известно, что Заика и Сивый конкретно не в ладах… Так что Заика вполне мог бы заказать Сивого… Странно вообще, почему раньше он этого не сделал. Всё сходится, как по писаному!

– А что сказал бы твой сансей по поводу этой ситуации?

– Он сказал бы то, что повторял много раз: если твердо стоишь за правое дело, удача всегда будет на твоей стороне, и помощь будет приходить, откуда не ждёшь. Закон жизни.

– Что-то не часто этот закон срабатывает… У меня так вообще – впервые в жизни…

– Лиха беда – начало, Кречет! Поздравляю! Это – успех!

– Да не с чем поздравлять, нет тут никакой моей заслуги…

– Сколько лет ты охотишься за бандой Сивого? Семь? Восемь? И всё безрезультатно? Должно же было тебе хоть когда-то наконец-то повезти! Ты говоришь – это случайность? Сансей бы сказал: случайностей небывает. Случайности – это непонятые закономерности. То, что ты когда-то обязательно достал бы Сивого – это закономерность. Так чтó ты там говоришь о воле случая? Причем здесь случай? Бегство Сивого из города – результат цепочки событий. И в этой цепочке твоя роль – основная. Кроме тебя, кто ещё за Сивым охотился? Иных уж нет, а те далече…

– Слушай, Стреж, у меня в сейфе бутылочка коньячка с прошлого нового года завалялась… Давай дернем! За город без Сивого… пусть и не надолго.

– Тридцать грамм можно, но не больше. Давай, майор, наливай!