Текст книги "Оборотень на все руки"

– В бизнесе это не аргумент…

– Еще какой! Я лучше назначу руководителем тебя, чем эталон профессионализма, который за лишнюю пару копеек перебежит к конкурентам со всеми моими разработками. В уникальных проектах доверие много играет. К тому же, я тебя приглашаю не оборудование настраивать или юриспруденцией заниматься. Ты переводчик, явно не вчерашняя школьница в этом деле.

С ним сложно было не согласиться, однако сомнения не уходили.

– Наверное, я просто пытаюсь найти способ спросить: это ведь не из-за моей дружбы с Евой?

– Из-за нее, – отозвался Эрик. – Но не в том плане, о котором ты думаешь. Я доверяю интуиции Евы. Она очень неохотно подпускает к себе людей – меня вот пока не подпустила. А тебя подпустила. Я обращаюсь к тебе, потому что для меня важно ее суждение касательно тебя, а не потому что надеюсь, что это меня с ней помирит. Поверь, я вообще не буду связывать Еву и свою работу. Как я тебе уже говорил, лечить ее там я не собираюсь – и вообще лечить! Мне кажется, что она в этом и не нуждается…

Вика прикусила губу, раздумывая над своими дальнейшими словами. Сказать ему или нет? Все-таки нужно, ведь он начинает видеть в Еве нечто среднее между супергероем из боевика и ангелом небесным!

– Если честно, лечение бы ей не помешало… Другой вопрос, что нет такого лечения.

– О чем ты?

– Я постараюсь объяснить, многое из этой информации я знаю от самой Евы… Только не говори ей, что я разболтала, хорошо? Это вроде как ее секрет… Но мне кажется, что ты имеешь право знать.

– Я буду признателен тебе…

– Нельзя забывать, что Ева болеет, что она не совсем нормальна. Ни на одну секунду. То, что мы забываем, – ее достижение, она научилась очень хорошо сдерживаться. Но она и сама признает, что не защищена от приступов агрессии. Ей действительно хочется охотиться и убивать. Ее радуют вещи, которые пугают нормальных людей. У нее бывают галлюцинации, иллюзии, которые она не может подавить – она лишь каким-то чудом понимает, что с ней происходит что-то странное, и ждет, пока это пройдет. Но она постоянно балансирует на грани.

– На грани? – эхом повторил мужчина.

– Грань относительной нормы и сумасшествия. Она знает, что в ней накапливается эта агрессия, разрушительное безумие… И все, что она может сделать, – направлять такую энергию в нужное русло. Раньше она ее просто подавляла, была фактически амебой. Но, заметь, ожила она только тогда, когда начались эти истории с расследованиями! Я не специалист и ни в чем не могу быть уверена, но мне кажется, что они позволили Еве почувствовать себя живой. Той, кем она должна быть от природы. Это здорово помогает ей.

– Я этого не знал… Но я горжусь тем, что она нашла выход. Я понимаю, что это не норма! Но ведь другие люди с таким диагнозом вообще слетают с катушек и начинают резать всех подряд!

– Я это тоже понимаю и тоже горжусь Евой. Но мы не должны забывать о ее состоянии и переставать помогать ей. Она нуждается в поддержке.

Среди прочего, Ева призналась, что помогает ей удерживать самоконтроль. Она могла убить многих, хотела, но всегда останавливалась – из-за Марка. Мысль о том, что это его расстроит, оказалась достаточным поводком для худших ее качеств. И чем больше в жизни Евы появлялось важных людей, тем крепче становился поводок.

Поэтому Вика и надеялась, что девочке удастся помириться с отцом. Это все-таки родная кровь, тем более что мать ей все равно не вернуть! Да и сама Ева явно хотела удержаться на менее кровожадной стороне своего сознания.

– Но если у нее вдруг не получится… Если она соскользнет… что будет тогда? – еле слышно произнес Эрик.

– Честно? Не знаю. Но предполагаю, что она превратится в кого-то наподобие Нины… А то и хуже…

* * *

На профессиональном форуме Арина когда-то прочитала, что если меняется руководитель, меняется и секретарь. Она этого тоже опасалась… А повезло. Самый большой риск был, когда не стало Трофима Лисицына. Он Арине нравился: неразговорчивый, но справедливый, очень вежливый, редко когда голос повышал. Узнав о его смерти, женщина даже поплакала чуть-чуть – жалко же человека!

Потом начальницей стала его дочь. Арина о ней разное слышала и побаивалась предстоящей встречи. Однако встреча так и не состоялась, Нина не появилась в офисе ни разу. Вместо нее дела вел Павел. Он тоже хороший, вежливый, хотя по глазам видно – совсем не такой открытый, как Трофим. Ему одному было известно, что у него в душе творится, все остальные от этих дебрей предпочитали держаться подальше.

Затем куда-то исчезли Нина и Павел. Работы это вроде как не касалось, поэтому Арина не вдавалась в подробности. Ее волновало лишь то, что компанию возглавил Максим.

Но он же совсем ребенок! Глядя на него, Арине хотелось его пожалеть, накормить, позаботиться о нем – а вот уважать не получалось. Она даже не знала, сколько «большому боссу» лет, но предполагала, что около восемнадцати.

Вскоре выяснилось, что Максим собирается повторить действия сестры – а именно, назначить своего представителя. Им оказался Марк Азаров – абсолютно непонятный для Арины тип. Молодой, подтянутый, вечно улыбающийся, а по внешности – истинный ариец, и поэтому кажется жестким. При своей приветливости он всегда действовал уверенно и к компромиссам был не склонен.

С его присутствием Арина легко мирилась на расстоянии. Когда он вызвал ее в свой кабинет, женщина не могла не нервничать. Она сидела на краешке стула и сжимала кулаки на коленях. Что конкретно ее пугает – она сказать не бралась. Просто… как-то не по себе было, вот и все.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Новый начальник не сводил с нее внимательных голубых глаз.

Арина опустила голову еще ниже:

– Да, просто… Просто кружится голова. Наверно, что-то с погодой.

– Наверно. Я вызвал вас, чтобы поговорить о происшествии на складе…

Она невольно вздрогнула, снова вспомнив ту кровавую картину. Нашел о чем говорить, ей только кошмары сниться перестали!

– Я ведь уже все сказала полиции…

– Это мне известно. Повторять все их беседы с вами я не собираюсь, не поймите меня неправильно. Но есть пара дополнительных вопросов, которые меня интересуют.

Женщина подозревала, что у нее есть право отказаться. Разве все эти вопросы не считаются травмирующими или что-то в этом роде? По какому праву он их вообще задает?! Однако отказ определенно был чреват увольнением, и ей пришлось согласиться. О смене работы она и мысли не допускала.

– Что… что вы хотите знать?

– Почему вы поехали туда так поздно?

– Я знала, что мне нужно будет делать доклад, отчеты… Для этого нужны были документы, хранящиеся на складе. Поскольку я собиралась начать работу рано утром на следующий день, я решила не откладывать.

– Но тот день был выходным, – Марк кивнул на висящий на стене календарь. – И следующий тоже. Вы собирались работать в выходной?

– А чем мне еще заниматься? Мне в выходные скучно. Все эти праздничные вечеринки я не очень люблю, много шума из ничего! Поэтому работа – лучший вариант. К тому же это ведь все равно будет моя работа, независимо от того, когда я ее сделаю. Поэтому я решила разделить ее на два дня, чтобы работать в спокойном режиме, а не гнать вперед, как все остальные!

– И что, ваша семья против такого не возражала?

Тут уже он точно перегнул, он не должен спрашивать о личном! Может, он ее вообще так… как же это… домогается? Хотя вряд ли, лицо серьезное, однако по взгляду видно: он знает, что вышел за рамки офисного этикета. Ждет теперь, как она отреагирует.

И пускай выходит! Арине нечего было скрывать, ни сейчас, ни до этого.

– Некому возражать. Я живу одна, семьи у меня вообще никакой нет. Поэтому работа в выходные меня нисколько не смущает!

Она произнесла это с вызовом; он остался спокоен.

– Хорошо, такое рвение достойно комплиментов. Какие у вас отношения были с Павлом Некрасовым?

– Никаких не было… Точнее, такие же, как со всеми остальными: строго деловые.

– А с Ниной Лисицыной?

– Мы не встречались никогда… Она сюда не приезжала. К чему это?

– Всего лишь хочу узнать, как обстояли дела в компании до моего здесь появления. Давайте вернемся к той ночи… Вы не заметили ничего подозрительного?

– Я заметила мужика, висящего на крюке! – не выдержала Арина. Она знала, что повышать голос не стоит, но не сдержалась. – Это, по-вашему, не подозрительно?!

Всплеск ее эмоций не оказал на Марка ровным счетом никакого воздействия. Надо же… кажется, даже Некрасов не был так невозмутимо спокоен!

– Я имел в виду несколько другое… Вы не видели ничего, что могло бы служить уликой? Указывало бы на причину этой трагедии?

– Полиция у меня то же самое спрашивала, между прочим! Что им сказала, то и вам скажу: ничего! Я очень боюсь смерти… и трупов… Правда боюсь. И то, что я увидела… Этого было достаточно, чтобы все остальное перестало существовать! Я просто сознание потеряла!

– А когда очнулись?

– Когда уже полиция была. И медики… это они меня разбудили.

– То есть полицию не вы вызвали? – уточнил мужчина.

– Кажется, не я… По крайней мере, я не помню, как вызывала. Я у них об этом не спрашивала, это они мне задавали вопросы. И то – меня увели со склада, и труп я больше не видела. Все! Я правда ничего не знаю. Там ни следов не было, ни отпечатков каких-то… Я ничего не скрываю, я этого не видела!

– Я верю вам. Может, вам нужен выходной, чтобы прийти в себя?

Надо же, какой заботливый! Раньше ей дополнительные выходные не предлагали, хорошо, если законные не забирали! Понятно, что ей этого не нужно, а все равно приятно.

– Нет, спасибо. Сейчас-то уже чего? Да и вообще, мне на работе проще в себя прийти.

– Как пожелаете, Арина. Я вас больше не задерживаю.

Все-таки непонятный он тип… Для себя Арина решила, что разобраться в том, что он собой представляет, будет гораздо сложнее, чем в случае с другими боссами.

Работой он ее точно не перегружал, больше не вызывал к себе, ни о чем не спрашивал. Марк все делал сам: ходил в отдел кадров, к юристу, в бухгалтерию. Это несколько напрягало, ведь его предшественники такие задания поручали ей! Но он новичок еще, не освоился…

Домой он ушел раньше ее. Арина, как всегда, засиделась допоздна, успела даже столкнуться с ночной уборщицей.

– Что, опять у тебя жизни нет? – фыркнула та. Они были знакомы много лет, поэтому Арина могла простить подобную фамильярность.

– Все у меня есть, но я не ставлю это выше работы.

– Ой, ври больше! Было бы к кому бежать, ты бы побежала, роняя юбку! Как тебе новый начальник? Слышала, девочки шептались, что очень симпатичный и неженатый!

– И очень молодой. Как его к руководству допустили?

– Вряд ли он такой уж молодой. Ты никогда в возрасте не разбиралась. Ты смотри, Аришка, а вдруг это твой шанс!

– Мне такие шансы не нужны.

Уборщица только смеялась. Да все смеялись! Арина терпела это молча, она не намерена была им ничего объяснять, ее личная жизнь – не их дело!

Домой она не торопилась, долго шла пешком. Холод отрезвлял и помогал взбодриться. А иначе снова начинали мерещиться всюду подвешенные мертвецы и лужи крови… Кошмар!

По офису гуляли слухи, что сейчас сложный период начнется. Вроде как Нина ушла с руководства не сама, а брат ее столкнул. Она может мстить. Звучит как-то нереально! Разве в обычной жизни бывают все эти вендетты?

С другой стороны, трупов на цепях в реальной жизни тоже не должно быть. А она его видела!

В ее доме, несмотря на поздний час, было шумно. Арина к этому уже привыкла: за последние десять лет ничего не изменилось. А если изменить не получается, надо адаптироваться. Поэтому она могла заснуть и под стоны соседки сверху, и под пьяные вопли соседа снизу, и под рев телевизора от глуховатого дедули за стеной. Она давно уже ко многому относилась философски.

Если задуматься, в ее жизни был только один маленький лучик счастья. Но его Арина была намерена охранять от остального мира до конца!

В ее квартире было темно и душно. Возле двери аккуратными рядами стояла ее обувь, на вешалке висели ее куртки и старое бабушкино пальто. В гостиной все лежало на своих местах, в ее спальне тоже ни одна вещь не была перенесена. Некому переносить! Да и кухня пустовала, там так и стояла одинокая чашка, которую она оставила после утреннего чаепития.

– Эй! – на всякий случай позвала Арина. – Я пришла!

Реакции не последовало. Только у соседей включился телевизор.

Женщина тяжело вздохнула, принимая мрачную действительность. Можно возвращаться к привычному скучному ритму, сегодня ничего уже не будет. А жаль. Хотелось, чтобы было!

«Ничего страшного, – напомнила себе Арина. – Нужно только немного подождать!»

Глава 4

Свой первый визит в этот город Юля представляла совсем не таким. Она хотела быть триумфатором, победительницей… но разве победительницы сидят в какой-то старой квартире, прикованные к батарее?

Когда ее привезли сюда, она была еще без сознания, а очнулась уже связанной. Рот эти уроды тоже предусмотрительно замотали. Но она все равно пыталась шуметь, кричать, хотя звук получался глухой и сдавленный, бить ногами в батарею. Безуспешно. Привело это только к тому, что пришел Андрей и отвесил ей пощечину.

Андрей… теперь она знала, как его зовут. Юля подозревала, что он не главный тут, а главный – тот, с кем она говорила по телефону. Но того мужика она даже не видела, а Андрей все время находился рядом… и не просто находился. Поймав ее, он, похоже, тут же определил девочке роль своей личной вещи.

Он не был с ней осторожен. Она долго приходила в себя. Но, как ни странно, раздавленной себя Юля не чувствовала. Его действия лишь наполнили ее ненавистью и желанием отомстить. Раньше она не знала эту свою сторону – теперь начинала узнавать.

Его ухмылка раздражала. Самоуверенность, исходящая от него каждую секунду, наполняла желанием сорваться, вцепиться ногтями ему в лицо и просто выцарапать ему глаза! Но он все предусмотрел. Он не оставлял ее свободной.

Трус… Вроде и качок, и на голову ее выше, притом что она сама далеко не кроха. А все равно – трус!

– Не ори, – спокойно предупредил он. – Все равно тебя никто не услышит. Мы в угловой квартире на первом этаже, над нами живет глухое старичье. Своим мычанием ты только меня бесишь – а разве я тебе не показал, что меня бесить не надо?

Ответить Юля не могла. Ей оставалось лишь прожигать его взглядом, но это не сильно спасало.

– Дикая кошка прямо! – оценил Андрей со смешком. – Но ты это… поменьше дергайся. Домик старый, батареи дряхлые… Еще сорвешь какую-нибудь трубу! Угадай, на кого тогда польется кипяток? Мне-то без разницы, мне ты и обваренная для дела сгодишься, а вот тебе будет неприятно!

Его слова пугали. И не только по очевидным причинам – естественно, быть облитой кипятком ей не хотелось. Юля понимала, что на нее есть какие-то планы, для которых состояние ее тела не так уж важно. Впрочем, давно уже ясно, что живой ее отпускать не собираются – только не после того, что он сделал.

Она понятия не имела, как быть… Сидеть возле этой проклятой батареи было жарко, металл наручников прогревался, обжигая запястья. Тут уже Юля не могла сдержать стонов и слез, как ни старалась.

Вряд ли Андрей реально пожалел ее. Скорее всего ему просто надоело ее нытье, и он сменил наручники на веревку.

Вот в этом уже были кое-какие перспективы! Юля старалась быть тихой, иногда ныла для отвлечения внимания, а сама тихо стачивала веревку. Ей повезло в том, что внутренняя часть батареи была неровной, с покореженным металлом. Андрей этого со своей стороны не видел, а потому даже не подозревал, что у нее есть реальный шанс освободиться.

Поэтому он не боялся оставлять ее одну. Пару раз Юля даже слышала, как он выходил из квартиры. Хотелось кричать и биться в оковах, но предупреждение о кипятке она помнила слишком хорошо.

Веревка была почти порвана, когда он снова вернулся. Не один. Сначала в комнату вошел Андрей, потом – еще двое здоровяков, сдерживающих худого высокого мужчину. Судя по одежде, они поймали какого-то гастарбайтера, явно с востока. Затравленный взгляд раскосых глаз метался от одного мучителя к другому, скуластое лицо было смертельно бледным, и на нем особенно зловеще смотрелись кровавые ссадины.

Мужчина что-то бормотал на своем языке, иногда вклинивая едва различимое русское «пожалуйста». Его все равно не слушали, даже если бы понимали смысл слов. Юля обращалась к ним на русском, а толку?

Пленника поставили на колени посреди комнаты и скрутили руки за спиной. Похоже, мужчины прекрасно понимали, что делают, потому что в такой позе он и дернуться-то толком не мог. Ему оставалось только плакать и продолжать тихо, меланхолично о чем-то умолять.

– Староват, – оценил Андрей. – Вы нормального найти не могли?

– Совсем охренел? – судя по реакции, мужчины не считали его начальством. – Зато как похож!

– Похож – это да. Но можно было найти помоложе.

– Иди на фиг, там уже разницы не будет, после того, что от него останется. Сам за ними побегать попробуй, они ж шустрые, как зайцы!

– Ладно, засчитано. Держите его крепче, сейчас декорировать будем!

Они дружно заржали; пленник снова резко дернулся, и снова безрезультатно. Андрей ненадолго покинул комнату, а вернулся с металлической коробкой. В первую очередь он достал нож и поднес его совсем близко к глазу пленника, так, что тот даже моргнуть боялся.

– Слушай сюда, чурка… Мне плевать, на каком ты там языке говорить умеешь. Ты ж как собака: все понимаешь, хоть и сказать не можешь. Сиди теперь и понимай! Не дергайся сейчас. Замер и сиди тихонько! А то достанем твои глаза и посмотрим, чем они отличаются от нормальных, человеческих!

Мужчина понял его. Он действительно замер, хотя нервную дрожь унять так и не смог.

Андрей достал из коробки небольшое металлическое кольцо. Юля сначала даже не сообразила, что это, а потом поняла – кольцо для пирсинга. Тот факт, что Андрей поднес его к уху пленника, лишь подтверждал ее догадку.

Проблема заключалась в том, что уши у азиата были не проколоты вообще. Однако Андрея это не смутило. Он безжалостно сжал сережку, пробивая ею угол ушной раковины. Каким-то чудом пленнику удалось остаться на месте, но не кричать он не мог; почти сразу рот ему заткнули грязным платком.

– Заглохни! – прорычал один из мужчин, удерживавших его. – Андрюха, ты уверен, что это надо вообще? Возни столько!

– Надо.

– Да какая разница-то – трупешнику?

– Нельзя недооценивать мелочи.

Колец было много. Судя по сосредоточенному выражению лица, останавливаться Андрей не собирался. А пленный мужчина был настолько поглощен собственным страхом и болью, что даже не заметил пренебрежительное и пугающее слово «трупешник», относящееся явно к нему!

Зато Юля все слышала. Его собираются убить! И ее, наверно, тоже – раз показывают это. Она догадывалась, что так будет, так может быть. Но сейчас неотвратимость ситуации проявила себя в полной мере. Это реально случится! Ее убьют!

Она была не готова принять это. Перспектива скорой смерти вгоняла девочку в панику. Она не этого хотела! Совсем не этого! Она просто хотела стать новой звездой, покорить Москву, стать богатой и знаменитой! Но не так!

Юля не умела подавлять панику, да и с такими эмоциями сталкивалась впервые. Поэтому сорвалась она быстро, поддалась истерике без сомнений. Не обращая внимания на присутствующих в комнате мужчин, она принялась с удвоенной энергией перетирать веревку о батарею. Совсем чуть-чуть ведь осталось!

Ее активность осталась незамеченной лишь потому, что мужчины были полностью поглощены издевательствами над пленником. Они пробили несколько дыр в одном ухе, переключились на второе. Связанный мужчина уже сорвал голос от крика, теперь из-под кляпа доносился один лишь хрип.

– Еще брови надо будет, – отметил Андрей, сверяясь с какой-то фотографией. – Вот ведь уродец… И за каким чертом такое с собой вытворять?

Когда они пробили первую сережку через бровь, мужчина потерял сознание. Ему так было даже лучше, а они не стремились привести его в чувство. Им было удобней поддерживать его обмякшее тело и продолжать.

В этот момент Юля почувствовала, как ненавистная веревка наконец разрывается. Это была свобода! Та самая, долгожданная, обещающая жизнь вместо смерти! Ощущение того, что она сделала это, было похожее на эйфорию.

А эйфория ослепляет.

Не думая ни об осторожности, ни о необходимой стратегии, девочка просто вскочила на ноги и кинулась к дверям. Ее решительность и наглость были настолько неожиданными, что мужчины просто застыли на месте, пытаясь понять, что произошло, и, что самое главное, как это произошло.

Однако их замешательство не длилось долго. Буквально через пару секунд Юля услышала за спиной ругань и топот их шагов.

Она не собиралась останавливаться. Все двери были опрометчиво открыты – и дверь в комнату, и входная дверь. Поэтому она без труда попала в тесный обшарпанный коридор. Здесь заблудиться невозможно, выход из подъезда в двух шагах, и вот уже Юлю приветствует морозная январская ночь.

Холод казался блаженством по сравнению с вечной жарой возле батареи. Он совсем не пугал девочку. Она уверенно побежала вперед, в темноту. Она не кричала и не звала, зная, что вопли просто собьют дыхание, и не оборачивалась. Она уже усвоила, что надеяться можно только на себя, больше никто ей не поможет!

Ей очень хотелось жить. Все тело было настроено на это, несмотря на усталость и страх, движения ее были собранными и четкими. Лишь благодаря этому ей удавалось не поскальзываться на заледенелой дороге и бежать быстрее своих преследователей – даже не оборачиваясь, она чувствовала, что они отстают! Они должны были отстать!

Она хотела спастись, но не всегда успех зависел только от нее. Девочка уже видела впереди широкую улицу, освещенную ярким светом фонарей, рвалась туда… и не добралась. Что-то тяжелое болезненно ударило в спину. Куртки на ней не было, и она ощутила всю силу удара позвоночником. От боли перехватило дыхание, она запнулась и полетела вниз. Полностью дезориентированная, она не успела даже сгруппироваться. Новая вспышка боли теперь пронеслась по лицу – она повалилась прямо на лед.

Она на уровне инстинктов чувствовала: это конец. Даже если позвоночник не сломан и встать получится, она не сможет сделать это сразу. Слишком больно и тяжело… А потом ей и не позволят подняться.

Так не должно быть! Если борешься до конца, то должно получиться, обязано… А не получилось!

Юля могла только лежать на промерзшем асфальте и плакать. Она бессильно наблюдала, как ручейки ее крови расползаются по грязным льдинам. Вот что-то белое мелькнуло… кажется, осколок зуба…

Буквально через пару секунд ее резко, без малейшей осторожности подняли и потащили куда-то. Обратно, в жуткие темные подворотни. Юля не сопротивлялась – ей уже было все равно.

* * *

– Никогда не думала, что скажу это… но скажу: тише, ребенка разбудишь! – хихикнула Вика.

Марк демонстративно закатил глаза, однако передвинулся на свою сторону кровати. Он тоже понимал, что слова девушки – шутка лишь наполовину.

А Вика поймала себя на мысли о том, что оказалась в шаге от паранойи. Она не понаслышке знала, какой у Евы острый слух. А представлять, что эта чертовка услышит небольшой эротический аудиоспектакль в их исполнении, как-то не хотелось. Да и Максим, наверное, уже проснулся.

Бред какой-то! Своих детей еще нет, а дергаться уже приходится! И это после того, как столько недель они были вынуждены терпеть… Конечно, с момента его переезда они достаточно времени провели наедине. Но Вике хотелось, чтобы это было нормой, а не неким запретным плодом, который приходится добывать украдкой… Не подростки все-таки!

– Ладно, мне все равно в офис нужно подъехать. – Марк бросил взгляд на часы. – Так что восторжествовала дисциплина.

– Меня это почему-то не радует, я не настолько октябренок, чтобы дисциплину больше секса любить!

– Думаешь, октябрята тоже сравнивали?

– Думаю, нет, в этом были неосознанно несчастны. Куда ты собрался?

Марк и офис пока еще не ассоциировались друг с другом, не сочетались. Вика успела привыкнуть к тому, что он все время в разъездах – вольный художник, только от бизнеса. А теперь художник «заякорился».

– Совещание у меня сегодня, встречаюсь с главами филиалов… У Лисицына очень интересно все было организовано: за каждый род деятельности отвечал один человек.

– А что тут интересного? Такое часто бывает!

– Нет, ты не поняла… Часто бывает, что у каждой фирмы, входящей в группу компаний, есть директор, который за нее отвечает. Одна фирма – один директор. А тут помимо того, что у каждой фирмы есть глава, есть еще человек, который отвечает за несколько фирм, если они работают на одном рынке. Если такая фирма одна, то просто директор. Но у Лисицына было несколько предприятий в сельском хозяйстве и строительстве. Говорю же – грамотно!

Девушка не настолько в этом разбиралась, чтобы судить – грамотно или нет, но все равно кивнула. Из солидарности.

– Мне нужно с ними пересечься и обсудить порядок вещей, – продолжил Марк, роясь в шкафу. – Подозреваю, что моему появлению далеко не все рады.

– Кофе на цианид проверять будешь?

– Кофе пить не буду! Насколько я понял, Нина держала их на коротком поводке, но своих людей не вводила туда – все кадры остались со времен Трофима, он умел подбирать профессионалов.

– Совсем-совсем своих человечков не поставила? Что-то верится с трудом!

– Может, и поставила, но не на руководящие должности. Да и не было у нее так уж много «своих человечков», учитывая ее образ жизни. Когда ее устранили, думаю, многие из этих директоров метили на главное кресло. Максима-то они всерьез не воспринимали! И вот я появился.

– Будешь определять тайных врагов и рисовать на спинах мишени?

– Что-то вроде того. А ты что решила по поводу предложения Эрика?

– Ничего еще не решила, – призналась Вика, откидываясь на подушки. – Не уверена, готова ли я к превращению в большую начальницу. Я просто хочу отдыхать и быть с тобой! Не беспокоясь о том, что нас услышат!

– Строго говоря, Еве безразлично, чем мы занимаемся…

– Зато мне не безразлично!

– Ладно, тебя послушать, так я виноват. – Мужчина примирительно поднял руки перед собой. – Скоро все исправим! Первый этап – уже сегодня вечером!

О да, это важный этап. То, что гувернантка Евы, Хельга, выразила желание лететь в Москву, стало для них шоком. Когда пожилая немка задержалась в Берлине, чтобы оформить документы, Вике казалось, что она обязательно передумает. Но нет: в должный срок Хельга отзвонилась и заявила, что вот-вот явится их спасать.

Самолет должен был приземлиться этим же вечером. Зная, что по-русски гувернантка не говорит, Марк вызвался лично встречать ее. Вика же навязалась за компанию, чтобы хоть недолго еще побыть с ним.

Правда, оставлять Еву одну было по-прежнему страшновато. То, что в доме планирует находиться еще и Максим, не спасало, а лишь усугубляло ситуацию. Ей будет кого убить в приступе паршивого настроения! Вика успокаивала себя лишь тем, что в случае с этим «ребенком» любые сиделки – не более чем видимость, она все равно вырвется, если захочет.

В какой-то момент хотелось пригласить Эрика, пусть приобщится к отцовству! Однако в итоге Вика решила не накалять ситуацию. Он сам выбрал путь медленного сближения, и пока, судя по всему, получается у Эрика неплохо… Хотя мысль о его новогоднем подарке дочери до сих пор заставляла девушку вздрагивать.

Марк относился к предстоящему одиночеству племянницы философски:

– Она умеет за себя постоять!

– Вопрос: готовы ли к этому окружающие?

– Максим, если что, запрется у себя и будет дрожать до нашего прихода. Ладно, я побежал. Вечером заеду за тобой, в аэропорт должны успеть.

Девушка проводила его до двери. Думать хотелось только о хорошем: что прибытие Хельги – лишь первый этап. Потом они, наконец, купят собственный дом! Чужой угол – это все-таки чужой угол… Опять же, им нужно помещение, в звукоизоляции которого она уверена. Актуальный вопрос, когда рядом с тобой обитает человек с абсолютным слухом!

Размышляя об этом, Вика направилась в кухню. Тишина намекала, что там никого нет, однако это было обманчиво. На фоне света из окна четко просматривался силуэт Евы. Чем она занималась – понять было сложно. Заметив Вику, она поспешила опустошить стакан, который до этого держала в руках. В ее движениях не было нервозности, и все же даже легкая поспешность в ее случае настораживала. А еще то, что она поторопилась вымыть стакан и вернуть его на полку.

– Ева… а это что сейчас было?

– Завтрак.

– Нет, серьезно… Что ты выпила?

Она легко могла бы что-нибудь соврать. «Витамины», например. Но это было бы не в стиле Евы – придумывать подростковые оправдания. Поэтому она лишь смерила Вику долгим взглядом и покинула кухню.

Несколько секунд Вика стояла в задумчивости, потом подошла к столу. Она понимала, что реально разоблачить Еву практически невозможно. Но попытаться-то стоило, даже эта маленькая ведьма допускает ошибки!

Не в этот раз. Осмотр мусорки и ближайших полок ничего не дал, как и попытка почувствовать запах недавнего содержимого стакана – от стекла пахло лишь чистящим средством. Но Ева никогда сама себе не готовила! Ей это было просто неинтересно. С чего бы вдруг, да еще так показательно?..

– Что ты делаешь?

Вика была так увлечена поисками подозрительных ингредиентов, что даже не заметила, когда на кухне появился сонный Максим.

– Лепрекона ловлю, – буркнула девушка.

– Зря стараешься, он в ванной.

А все-таки парень не без мозгов…

– Ничего я не делаю. Ты чего так рано встал?

– Да не спится чего-то. – Парень отвел взгляд. – Мания преследования у меня… Зимнее обострение бывает?

– Вообще, бывает весеннее и осеннее, но я уже ничему не удивлюсь. А что за мания преследования?

– Да кажется, что за мной следят…

– Ты уверен, что кажется?

Никто из них не сомневался, что сводному брату Нина будет мстить. Да уже начала, если принять во внимание убийство на складе! В этом свете следовало проверять все более-менее подозрительное.

– Кажется, без вариантов, – отмахнулся Максим. – Наверное, я слишком много думаю о том, на что способна Нина. Иногда мне кажется, что прохожие ко мне слишком близко подходят, что люди какие-то без цели за мной наблюдают… Но проходит время, и я понимаю, что люди всего лишь идут по своим делам и смотрят на меня не больше, чем на других. Говорю тебе, я псих!

– Видала я и хуже! А не было такого, чтобы один человек рядом с тобой примелькался? Незнакомый?

– Я псих, но не дурак, – укоризненно отозвался Максим. – Такую слежку я бы заметил! Отец… У отца было много… недоброжелателей, скажем так. Он с детства меня учил присматриваться к тому, что меня окружает. Поэтому я и знаю, что на самом деле за мной не следят!