Текст книги "Новый Айвенго. Рапира спасает"

Глава третья. Лобанов

Идейный он, но взгляд, как гвоздь,

И в нём, похоже, скрыта злость,

Идею, как жену, голубит,

Но лишь себя, наверно, любит.

Владилен Елеонский, Айвенго

Нетрудно догадаться, кто в следующую минуту вошёл на террасу. Дядя Миша и Ляля был мокрыми с головы до пят, они выглядели уставшими и продрогшими. Чёрные мокрые волосы свисали со лба сосульками у обоих. Ляля поддерживала обмякшего деда за локоть.

Отец мрачно посмотрел на незваных пришельцев, но их вид был настолько жалок, что он смягчился, а, возможно, он просто не желал лишний раз расстраивать Елену. Лобанов презрительно отвернулся и сунул в рот жирный пахучий кусок запечённого мяса.

Отец посмотрел на Сафонова.

– Дай им наши старые халаты, а их одежду развесь в сушилке. Потом веди их сюда, к столу, пить горячий чай с медом и есть шашлык.

Сафонов увёл цыган, а Елена вновь с интересом посмотрела на строгого Лобанова.

– Так вы фехтовальщик?

– Хороший, между прочим, фехтовальщик, – сказал за Лобанова отец Григорий. – Игорь Лобанов! Неужели не слышали? Бросил спортивную карьеру после досадного инцидента в Праге на чемпионате Европы. Как видно, покровители Алексея Несмеянова купили судей.

– О, Боже мой, так чемпионом Европы стал Алексей Несмеянов? Вы его знаете?

Лобанов окинул не на шутку оживившуюся Елену насмешливым взглядом из-под своих густых тёмных бровей.

– Да, милая девушка, знаю. Мне ли его не знать! Ушлый тип. Ни одной схватки он не выиграл по правилам. Вот так у нас становятся чемпионами!

– Неправда, – не выдержав, сипло сказал я, и все с удивлением повернулись в мою сторону, – вы, Лобанов, говорите неправду. Победа Несмеянова была честной, но именно вы затеяли интригу с оспариванием очевидных результатов.

– Ты чего, геолог? Из какой норы вылез, крот?

– Я, – любитель фехтования и страстный болельщик, – был на тех соревнованиях в Праге. Несмеянов так незаметно и ловко уколол вас, что вы споткнулись и рухнули на помост. Забыли?

Лицо Елены озарилось радостным светом. Отец посмотрел на неё и недовольно поморщился.

Лобанов, как будто мгновенно уловил настроение отца. Он громко рассмеялся и презрительно махнул длинной жилистой рукой в мою сторону.

– Чего слушать какого-то замшелого геолога? Ты, парень, ага, Очнись-ка, давай-ка, Под Томском тайга, И вшивая лайка, Вонючая крага, Геолога пайка. Великая Прага? Нет, в поле фуфайка! Ты, парень, ага, Утрись-ка давай-ка И в путь поднимайся, Вставай-ка, вставай-ка…

– Зачем вы обижаете человека? Что с того, что он геолог? Вы так говорите, как будто геологом быть позорно. Как вам не стыдно? Я знаю Алексея Несмеянова, и я знаю, что он…

– Лена, брось! Позови-ка лучше, пожалуйста, Шамбу. Пусть он направит разговор в другое русло. Что вы, в самом деле?

– Хорошо, Николай Петрович, как скажете.

Елена поджала побелевшие губы и повиновалась беспрекословно. Она тихо удалилась. Лобанов украдкой проводил её странным тягучим взглядом, он как будто хотел ощупать глазами её тело под блузкой и брюками.

Вскоре в комнату ввалился Иван Шамба. С его приходом, конечно, стало намного веселее.

Он, как видно, спал, без того полное лицо выглядело ещё полнее, но сонный вид не помешал ему привычно взять бразды застольного разговора в более надёжные руки. Пухленький, как колобок, со смешной плешью посреди густой курчавой шевелюры Иван сыпал шутками-прибаутками направо и налево, рассказывал по поводу и без повода анекдоты, сопровождая рассказ мастерской мимикой и точной интонацией голоса.

Вошли цыгане. Елена ласково усадила их за стол и налила чаю. Дядя Миша смотрел себе под нос, а Ляля вдруг бросила в мою сторону короткий взгляд.

– Коли нет чего покрепче, с чаем станет сразу легче, – навскидку сказал Шамба.

Лобанов резко поднялся из-за стола.

– Позвонить надо, батюшка. Насчёт цемента!

– А? Ах, да! Святое дело. Звони, Игорь, звони.

Лобанов, бросив на цыган недобрый косой взгляд, быстро вышел.

– Хороший парень, но горячий, – сказал отец Григорий.

– Между прочим, скоро будет праздник. Кторов грозится устроить нечто вроде рыцарского ристалища. Твой фехтовальщик, батюшка, не желает участвовать?

– Что я могу сказать тебе, Петрович? Кторов – оригинальный губернатор. Удовольствие для богатых решил устроить. Он обязал участников покупать экипировку на ристалище. Лишь арбалетчики будут освобождены от этого условия, но арбалет – сам по себе эксклюзивный вид спорта.

– Сколько стоит экипироваться на праздничный турнир?

– А сколько стоит новая Лада Веста?

– Ого! Кторов, как видно, раззадорился не на шутку. Какая-то несчастная экипировка – шестьсот тысяч рублей?

– Вовсе не какая-то экипировка, а чешские рыцарские доспехи и рапиры. Всё, как полагается, всё по-настоящему. Игорь – москвич. У него в Москве солидный бизнес, так что деньги для него не проблема. Он, конечно, будет участвовать. Застоялся Игорь без спорта, сердце просит, я вижу, да и вообще, себя надо показать, людей посмотреть.

– Хорошего ты себе управляющего раздобыл.

– Сам не нарадуюсь.

– Женат?

– Нет, Петрович, Игорь готовится на монашескую стезю. Завершение строительства храма – его послушание.

Елена вдруг пристально посмотрела на меня. Кусок шашлыка едва не застрял в моём горле.

– Скажите, вы, в самом деле, были тогда в Праге?

– Да.

– Вы видели выступление Алексея Несмеянова?

– Да.

– Что у вас с голосом? Вы простыли?

– Да.

– Хотите, я приготовлю вам полоскание? У меня есть фурацилин.

– Благодарю. Не надо!

– Не молчите же тогда, скажите, наконец, как он выступал, как держался, как себя чувствовал?

– Чувствовал он себя, судя по всему, превосходно. У него не было ни одного поражения. Все противники проиграли на первой минуте, в том числе Игорь Лобанов. Я повторяю, что всё, что Лобанов вам сейчас рассказал, – неправда.

– Ах, как жалко, что я не обратила внимания на фамилии фехтовальщиков и не стала смотреть трансляцию соревнований по телевизору до конца!

Батюшка вдруг нахмурился. Ответ, который так безапелляционно прозвучал из моих уст, очень нелестно характеризовал Лобанова и, как видно, пришёлся ему не по вкусу.

Мой отец резко повернулся к Шамбе.

– Хватит жевать, Иван. Чего затих?

Шамба поспешно проглотил кусок, вытер жирные от мяса губы вафельным полотенцем и мгновенно выдал анекдот про Хрущёва. Мол, летит Юрий Гагарин в космос. Никита Сергеевич торжественно вручает ему кукурузное зёрнышко с наказом поглядеть, как оно поведёт себя на орбите, в невесомости, а Гагарин ему с улыбкой отвечает…

Все хихикали по ходу рассказа. Я тоже оживился, но мне не удалось дослушать его до конца, потому что ко мне сзади вдруг подошёл Сафонов и шепнул на ухо:

– Слушай, Лёшка, цыганам угрожает опасность. Я случайно услышал разговор Лобанова по сотовому телефону. Какой там к шуту цемент! Он сообщил адрес и сказал, что есть пара смолистых куропаток, одна хромая, с гонором, её давно пора поджарить.

– Да ты что! А как ты меня узнал?

– Брось! Мне ли тебя не узнать? Наверное, я не только хороший охотник.

Итак, Сафонов меня узнал. Что ж, тем лучше. Если что, будет на кого опереться.

Дядя Миша сидел неподвижно за столом напротив меня и морщился от боли в колене. Кажется, она досаждала ему всё больше и больше. Старый цыган не притронулся ни к чаю, ни к мясу, а Ляля лишь пригубила из чашки, как видно, из вежливости.

Я посмотрел на девушку, она внимательно посмотрела в ответ, чувствуя, что я хочу что-то сказать. Дядя Миша тоже настороженно затаил дыхание.

Я наклонился через стол и шепотом предупредил их, так, чтобы никто не слышал, благо, что все слушали очередные байки Шамбы о том, что в СССР недовольными занималось КГБ, а довольными – ОБХСС, а недавно изобрели золотой телевизор, который не смотреть, а показывать надо, и громко смеялись.

Дядя Миша недобро скрипнул зубами. Прекрасное лицо Ляли, напротив, благодарно вспыхнуло. Нужно было быть круглым идиотом, чтобы не понять по её виду, что она не могла без трепета смотреть на меня. Ума не приложу, чем я ей так понравился.

Вдруг вошёл Лобанов и громко сообщил:

– Цыганскому деду плохо. Как-то не по-христиански спокойно взирать на его муки. Я вызвал карету скорой помощи. Сейчас за ним приедут!

Дядя Миша резко поднялся из-за стола и сверкнул острым осуждающим взглядом вначале в сторону Лобанова, затем – отца Григория.

– Кого дурите? Себя? Ладно людям, себе-то не врите! Знаю я ваше милосердие. Вещи мои верните!

Он, прыгая на одной ноге, довольно проворно выскочил из комнаты. Лобанов попытался загородить ему путь, но дядя Миша так толкнул, что тот, высокий плечистый, пушинкой отлетел в сторону, освободив дорогу.

Ляля кинулась вслед за дедом. Перед тем как выскочить из комнаты, она изящно повернулась на носках, как настоящая балерина, и громко сказала:

– Простите его! Он не хотел никого обидеть. Он добрый. Правда!

Вдруг горькие слёзы хлынули из глаз цыганской девушки. Она вся покраснела и, глотая хлынувшую к уголкам рта солёную влагу, поспешно выпорхнула из комнаты.

Все, кто сидел за столом, просто окаменели, даже весельчак Шамба.

Вдруг Елена резко поднялась и посмотрела в окно.

– Куда же они? Такой ливень!

В ответ Шамба продекламировал с хохотком:

– Я пирог свой на противень, Сверху вдруг бродяга ливень, Я смеялся, не грустил, Дождь противень мне помыл.

Все снова оживились и зашевелились. Елена одарила Шамбу укоризненным взглядом и выскочила из комнаты. Лобанов тенью двинулся следом.

Отец мрачно посмотрел на батюшку.

– Вот так мы живём. С ума сходим!

– Повенчаем и дело с концом. Чего медлишь, Петрович? Такая девица пропадет. Ей твёрдое мужское слово необходимо, а ты, похоже, в самом деле, – раскисший пирог под дождём.

– Не отец я ей, вот в чём дело.

– Ты не отец, я отец.

Они ещё что-то тихо говорили друг другу, я не слушал, потому что вдруг увидел перед собой на столе смятую салфетку. Сквозь её белоснежное тельце чернели какие-то каракули. Я машинально развернул салфетку. На обратной стороне было выведено следующее:

– «Я вижу, вы хотите, а я хочу вам помочь. Вам обязательно надо участвовать, идите по адресу, там мой дядя, он даст деньги на экипировку».

В углу салфетки малюсенькими буковками был указан какой-то городской адрес. Я сунул салфетку в карман, потому что как раз в этот момент батюшка шумно поднялся из-за стола.

– Благодарю за приют и угощение, Петрович, однако время. Пора!

Батюшка по-дружески обнял отца и вышел. Я выскользнул вслед за ним. Отец не обращал на меня ни малейшего внимания.

Дождь почти прекратился. Он закончился та же внезапно, как начался. Батюшка, а вслед за ним я и Лобанов, двинулись к калитке, за которой чернела крыша джипа.

Елена обаятельно помахала нам рукой с балкончика, устроенного в мансарде. Какая же она замечательная! Красивая, душевная, чуткая, правильная.

Лобанов приветливо махнул ей рукой в ответ, а я никак не отреагировал. Мне вдруг показалось, что Елена задержала взгляд на моей спине, которую я так старательно сутулил. Неужели она что-то заподозрила? Я поспешил проскользнуть сквозь калитку на улицу.

Глава четвёртая. Первый день

Принц Джон – красавец, без сомненья,

Своё он любит окруженье,

И для него он – принц-кумир,

А жизнь с ним – праздник и турнир.

Владилен Елеонский, Айвенго

Батюшка высадил меня на автобусной остановке и, поблагодарив за спонтанное участие в деле строительства храма, посоветовал не шататься больше по лесу одному. Они с Лобановым спешили на службу, поэтому, кивнув, стремительно укатили прочь.

В городе я остановился в туристической гостинице, отоспался и отдохнул, но когда на следующий день в приподнятом настроении прибыл на стадион «Заря», тот самый, который построил Львов, вдруг понял, что, в самом деле, требуются немалые средства для участия.

Объявление у регистрационного окошка сухо сообщало: «Вниманию участников! Правилами предусмотрена рыцарская экипировка установленного образца. Прокат – пятьсот тысяч рублей. Без экипировки или в экипировке иного образца участники на праздничное рыцарское соревнование не допускаются».

Я в расстроенных чувствах полчаса побродил вокруг стадиона, затем сел в придорожное кафе и выпил пару больших чашек кофе. Я никак не ожидал, что будет такая сумма. Пятьдесят, пусть сто тысяч, но пятьсот тысяч рублей – нереально!

Я пил кофе и тихо грустил. Теперь придётся корректировать планы.

Я рассчитывал, победив на соревнованиях, влиться в камарилью Кторова, осмотреться, понять, чем они дышат, что затевают. Сейчас мне пригодилась бы любая информация.

Однако, как видно, не сложилось. Хитрый Кторов, установив правило проката экипировки, убивал сразу несколько зайцев одним выстрелом.

Благодаря финансовому ограничению, в соревнованиях будут участвовать преимущественно свои. Им деньги Кторов, конечно, найдёт. Был бы, как говорится, Кторов, а хитрая статья бюджета для финансирования найдётся.

Прибудут, конечно, другие участники, – те, кто наскребёт по сусекам деньги, но они вряд ли победят. Зная о художествах Кторова из писем Сафонова, я был уверен, что Кторов бросит на соревнования самых сильных фехтовальщиков и вырвет победу зубами. Следовательно, заявленные призы, немалые, между прочим, суммы, плюс джип в подарок и годовой продуктовый деликатесный паёк, также достанутся людям Кторова.

Я оценил также гениальность идеи проката экипировки. После соревнований доспехи и рапиры вернутся Кторову, их можно будет использовать в последующих, так сказать, проектах по наращиванию своего влияния среди населения, в том числе для осуществления замаскированных криминальных акций.

Я накачался кофе под самое горлышко и расплатился с милой девушкой-официанткой. Она вдруг нагнулась, её куцая тёмная юбчонка задралась вверх, ненароком обнажив крепкие, как у акробатки, сексуальные ноги, и подняла с пола смятую салфетку.

– Ой, у вас из кармана выпало.

– В самом деле. Благодарю!

– Заходите ещё.

– Обязательно!

Девушка игриво посмотрела на меня и удалилась, завлекательно покачивая бёдрами, будучи, как видно, стопроцентно уверенной, что я провожаю её взглядом. Как же я забыл об адресе, который мне дала милая Ляля?

Я вышел на улицу и вздохнул. Предубеждение рисовало мне нелицеприятную картину.

Слухи о цыганах, методах их работы, кажется, набили оскомину. По этой причине даже такой милой девушке, как Ляля, поверить я, конечно, не мог.

Тем не менее, деваться было некуда. Следовало рискнуть.

Страшный до невозможности подъезд «хрущовки» усилил нехорошее предчувствие. Когда избитую дверь открыл засаленный морщинистый мужчина-цыган с прокопчённой длинной трубкой во рту, сердце моё упало.

– Я… это… здравствуйте.

– Короче. Сколько?

– А?.. Пятьсот.

Он без разговоров сунул мне через порог толстую пачку пятитысячных купюр, как будто держал её наготове, и дёрнул за ручку, чтобы захлопнуть дверь.

Я удивлённо воззрился на него.

– А расписка?

– Засунь её себе в задницу. Захочешь, отдашь без всякой расписки. Не захочешь, я силой из тебя выбивать не буду. Понял? Забыл, от кого пришёл? Всё, проваливай!

Недоумевая, я колобком выкатился из чёрного подъезда, такого чёрного, словно здесь каждый день жгли резиновые покрышки.

Скоро наступила пятница – день начала соревнований, а завершались они по плану мероприятий в воскресенье, в День города.

Перед стадионом возвышалось огромное электронное табло. На нём чуть ли не аршинными светящимися буквами была напечатана информация о предстоящем турнире. Каждый, кто в праздничном настроении, один или с друзьями и родственниками, подходил к нему, мог прочитать следующее: «Внимание, внимание! Спешите, спешите, количество билетов ограничено. Праздничный турнир „Весёлый рыцарь и Весёлая принцесса“ посвящен Дню нашего замечательного города. Реальные фехтовальные бои в пешем строю на помосте и бревне. Программа турнира. Первый день. Фехтование на рапирах. Индивидуальные бои на высоте семь метров на бревне. Мастера спорта международного класса по фехтованию на рапирах Тимофей Фомин, Владимир Басов и Игорь Лобанов вызывают на дуэль всех желающих. Тот, кто пропустит укол или сорвётся с бревна, выбывает. Тот, кто в результате всех дуэлей останется на ногах, – Победитель дня. Если победителями станут Фомин, Басов и Лобанов, Победителем дня становится тот из них, кто одолеет наибольшее количество соперников. Второй день. Массовое фехтование на высоте семь метров на помосте в пешем строю стенка на стенку. Бойцы, сбитые с ног или сорвавшиеся с помоста вниз, выбывают. Последний оставшийся на ногах, – Победитель дня. Третий день. Стрельба из арбалета по обычным надувным шарам, транспортируемым над стадионом на высоте пятьдесят метров. Тот, кто сумеет сдуть наибольшее количество шаров, станет Победителем дня. Призы победителям – автомобиль БМВ и денежное вознаграждение в сумме восемь миллионов рублей. Внимание, красавицы! Победитель первого дня выбирает из зрителей самую очаровательную, по его мнению, и улыбчивую девушку – Весёлую принцессу. Обратите внимание, Весёлая принцесса участвует в работе жюри, а после окончания праздничных мероприятий зачисляется в штат помощников губернатора края по особым вопросам».

Документы никто не спрашивал, имена записывали со слов. Главным требованием были деньги.

Я зарегистрировался, как Валентин Смехов, заплатил требуемую сумму, получил экипировку и скоро был готов к выступлению. Парень, помощник распорядителя, потребовал, чтобы я снял очки, прежде чем надеть рыцарский шлем. Пришлось повиноваться. Он также попросил меня указать фамилию, имя, отчество моего поверенного лица и подписать моё поручение ему на получение приза.

– Почему победитель сам не может получить деньги?

– Ему будет не до денег. Как победитель он будет постоянно присутствовать при губернаторе, участвовать в новостных и рекламных съёмках, а также помогать Весёлой принцессе вести праздничный обед.

Пришлось снова повиноваться. Своим поверенным лицом я указал Сафонова.

Стадион давно ломился от зрителей, как праздничный пирог от щедрой начинки. Лучшие люди города и края собрались здесь с друзьями и семьями.

Кторов взял в руки мегафон и, встав во весь рост в белоснежном кабриолете, словно министр обороны, принимающий Девятого мая Парад на Красной площади, поехал по арене, сплошь покрытой мягким толстым чёрным резиновым ковром.

– Лучшие люди города, приветствую вас, друзья мои! Сегодня мы немного отдохнём от дел и развлечёмся. Пусть парни покажут удаль, а девушки – красоту. Может, они найдут сегодня свою судьбу, независимо от политических предпочтений их отцов и дедов. А, Николай Петрович? Несмеянов делает вид, что меня не слышит.

С этими словами Кторов махнул рукой моему отцу, который в окружении Елены и Славика Самойлова сидел в первом ряду центральной трибуны. Мой отец лишь презрительно отмахнулся.

– Нет, слышит, но не будем ссориться по пустякам. Пусть участники ссорятся, добывают победу и любовь поклонниц в честном поединке. Всем распорядителям турнира, внимание! Я объявляю первый день соревнований открытым. Ах, друзья, ах, ребята, молодым так много надо! Кого-то ждёт шикарный автомобиль БМВ и восемь миллионов рублей на банковский счет в Россельхозбанке. Между прочим, помощники губернатора Тимофей Фомин и Владимир Басов сегодня вспомнят своё спортивное прошлое и будут участвовать. Думаю, они покажут класс. По моему личному приглашению на стороне Фомина и Басова будет участвовать Игорь Лобанов, известный спортсмен и председатель духовного благотворительного фонда. Ура!

Публика на стадионе нестройно подхватила:

– Ура-а-а…

– Теперь поприветствуем участников!

Мы вышли на арену, облаченные в мягкие, но надёжные доспехи из кевлара – высокопрочной семислойной синтетической ткани. Тело было надёжно защищено кевларовым комбинезоном, а на головы у нас были надеты кевларовые каски, для её изготовления слои синтетической ткани пропитывают застывающим составом и придают форму. Специально для целей турнира по заказу Кторова каскам придали форму средневековых рыцарских шлемов и приспособили к ним соответствующие старинные забрала с дырочками, через которые можно было смотреть и дышать.

В руках все участники сжимали грозные клинки, искусно стилизованные под итальянские рапиры XVI века. Остриё всех рапир в целях безопасности организаторы соревнований затупили.

По условиям схватки на бревне, под ним натягивалась сетка, которая ловила сорвавшихся вниз бойцов, однако по желанию участников сетку можно было снять, тогда дуэлянты рисковали получить серьёзную травму, но острота зрелища усиливалась.

Турнир стартовал довольно вяло. Люди Кторова без труда, одного за другим, сбивали своих соперников с бревна.

Никто не мог противостоять их мастерству и напору. Публика на стадионе недовольно засвистела.

– Кторов, неувязка, силы неравные!.. Подстроил?

Губернатор в ответ с обаятельной улыбкой пил «Боржоми». Турнир продолжался.

Когда человек сорок сорвались с бревна, количество желающих идти на дуэль с мастерами международного класса заметно поубавилось. Кажется, всё предрешено. Какой смысл?

Кторов бросил косой взгляд на распорядителей. Они лезли вон из кожи, приглашая желающих биться на дуэли.

– Уважаемые рыцари, куда же вы? Дерзайте, они не такие сильные, какими кажутся. Смотрите, они устали!

Однако мордатые мастера международного класса отнюдь не выглядели уставшими. Никто больше не желал с ними биться.

– Всё подстроено! – громко сказал пьяный голос из толпы зрителей.

Тогда я понял, что пришёл мой час. Посмотрим, уважаемые бандиты, кто кого. Честный поединок – не ваша стезя.

Я подходил к палатке мастера, трогал рапирой шлем, висевший у входа, – вызывал его на бой.

Дальше всё произошло быстро с одним и тем же результатом. Мои спесивые и наглые соперники, как ни стращали меня, как ни ругались, к великому удовольствию публики проиграли.

Фомин упал на колени, что по правилам турнира считалось проигрышем, а Басов сорвался с бревна и, как мотыль в сачок, угодил в сетку, натянутую внизу.

Ура! – завопили обрадованные зрители.

Кторов с великолепной улыбкой приник своими красивыми чётко очерченными губами к пушистому, как кролик, чёрному микрофону:

– Где подставные человечки? Кто недоволен Кторовым?

– Довольны, довольны! – громко сказали разрозненные голоса с трибун.

Тем временем я коснулся шлема Лобанова концом клинка, что по условиям соревнований означало желание биться на бревне без защитной сетки, предохранявшей от падения с семиметровой высоты.

Публика неистово засвистела.

– Эх, зря, Рыцарь, он тебя сбросит!

Все хорошо запомнили, как Лобанов своими неуловимыми молниеносными ударами сбросил с бревна всех своих противников, – всех до единого.

Сетку убрали. Мы с Лобановым вышли на бревно.

Публика затихла. Все кожей почувствовали, что вот, наконец, состоится что-то настоящее.

Сквозь дырки забрала я поймал лица зрителей в первом ряду. Елена сидела как каменная. Отец оживлённо переговаривался с Вячеславом, как будто предстоявший поединок его совершенно не интересовал. Славик флегматично поддакивал отцу, вяло глядя на арену.

– Что, замшелый геолог, любитель фехтования, под Томском тайга и вшивая лайка, давай-ка, ага, отсюда слетай-ка.

С этими словами Лобанов сделал молниеносный и в то же время весьма коварный выпад. Угадать направление его клинка было непросто, но я угадал.

Толстое и широкое бревно позволяло маневрировать. Я сместил тело вбок и вперёд. Остриё клинка Лобанова мощно скользнуло по кевларовой ткани, но не смогло уколоть.

В следующий миг мой клинок шёл остриём точно в забрало. Такой точный и прямой удар был способен оглушить бычка, но Лобанов успел убрать голову.

Публика взревела так, словно мой удар не прошёл мимо, а попал Лобанову точно в лоб. Тем не менее, Лобанову удалось уйти. Как? Что сказать, – мастер!

Всё же я был уверен, что ничего его сегодня не спасёт. Он поспешно, чтобы успеть, замахнулся ребром клинка, целя в шлем сбоку. Я ступил назад, словно подставляясь под удар.

Лобанов вложил в него всю силу, как видно, решив, что я проиграл. Он был уверен, что я растерялся, и меня осталось всего лишь добить.

В самый последний миг я сместил тело. Клинок просвистел мимо. Ухода моего тела Лобанов никак не ожидал. Он не удержал равновесие и сорвался вниз.

Публика испуганно ахнула. Раскинув в стороны руки, словно они были крыльями, Лобанов спланировал с семиметровой высоты. Раздался глухой стук. Воцарилась мёртвая тишина.

Служащие стадиона подскочили к Лобанову, он неподвижно распластался на резиновом ковре. Его быстро погрузили на носилки и утащили в медицинскую палатку, на её защитного цвета пологе был вышит огромный красный крест в белом круге.

Стадион бешено забурлил, словно котёл с кипящей водой. К трибуне губернатора подскочил толстенький брюнет в белом халате и что-то шепнул Кторову на ухо. Губернатор с лучистой улыбкой поднёс к губам микрофон.

– Слава нашим монтажникам, на совесть поработали. КрайСтройТресту выпишем губернаторскую премию. Резиновое покрытие нас сегодня выручило, думаю, что выручит ещё. Медики только что сообщили, – здоровью Игоря Лобанова ничего не угрожает. Завтра он продолжит борьбу в массовой схватке, а сегодня нам остаётся объявить победителя, присвоить ему титул Весёлого рыцаря и попросить удачливого парня выбрать самую красивую девушку турнира, нашу Весёлую принцессу. Слово нашему уважаемому главному арбитру и распорядителю турнира Григорию Фирсову.

Фирсов, поджарый глазастый как ястреб, странно вытягивая губы в трубочку к микрофону, объявил имя победителя от имени жюри.

– Валентин Смехов – наш Весёлый Рыцарь! Ура…

Стадион взревел бешеным динозавром.

– Ура!

– У Игоря Лобанова почётное второе место, оно даёт ему право выступить командором одной из команд в завтрашней схватке. Соответственно командором команды его противников будет Валентин Смехов.

Стадион возликовал. Все сразу поняли, что в организации соревнований имел место сговор, однако мою победу вряд ли можно было инсценировать.

Люди Кторова дрались так яростно и жёстко, что многие зрители, особенно девушки, начали всерьёз опасаться за мою жизнь, но несмотря на злобное и жестокое сопротивление, победил я, а не бандиты Кторова. Вот почему толпа радостно приветствовал меня с трибун, а Басов и Фомин бросали в мою сторону косые недобрые взгляды.

Кторов не выказывал ни малейшего недовольства. Он, смакуя, продолжал пить «Боржоми».

Фирсов подал мне увесистую золотую корону, выполненную в виде лепестков жасмина.

– Наденешь её на голову Алисы. Она сидит на главной трибуне неподалёку от Кторова!

Кивнув чисто из вежливости, я для вида проехал несколько кругов на кабриолете, якобы выбирая из девушек самую достойную.

На главной трибуне неподалёку от Кторова, в самом деле, сидела видная колоритная глазастая и кудрявая, как чёрный пудель, брюнетка. Её жирная тушь на ресницах и густая бордовая помада на губах были совершенно лишними.

Без всякого грима ресницы Алисы напоминали щёточки, а губы были настолько впечатляющими, что, казалось, если вытянуть их в трубочку, то можно пить кока-колу из бокала, совершенно не наклоняя голову. Очень удобно, но не красиво!

На самом деле, я, конечно, с самого начала знал, кто сегодня самая достойная. Жёсткий приказ Фирсова пришлось проигнорировать.

Пошли вы куда подальше, ребята! Сегодня я сделаю приятное той, которую люблю, той, которая своими душевными качествами и истинной, а не намалёванной красотой заслуживает золотую корону.

Вдруг где-то с краю, у самого выхода с трибун, я увидел Лялю. Она скромно сидела на краю скамьи рядом с дедом, который сжимал в руках массивный костыль, как видно, боль в ноге всё ещё досаждала ему.

Я увидел лицо Ляли и дрогнул. Водитель кабриолета почувствовал моё настроение и притормозил.

Что же я увидел в её лице? Не могу объяснить чётко и ясно. В нём таилось нечто труднообъяснимое. Чем привлекает нежный плеск волн? Почему влечёт Луна, сияя сквозь вуаль ночной пелены? Разве можно объяснить обаяние полёта ласточки?

– Брось, Весёлый рыцарь, цыганская бродяжка тебе не подходит!

Насмешливый пьяный мужской голос с трибун привёл меня в чувство и кабриолет двинулся дальше. Я заметил краем глаза, как Ляля изменилась в лице, она словно вдруг погасла. Дядя Миша тепло обнял внучку за плечи и погладил её по голове.

В конце концов, я остановил кабриолет напротив трибуны, где сидела моя избранница. Не снимая шлем, чтобы оставаться неузнанным, я подошёл к Елене и надел ей на голову корону.

После этого новоиспечённой Весёлой принцессе пришлось перейти на трибуну Кторова, взять в руки микрофон, кратко подвести итоги и объявить программу завтрашнего дня.

– Перефразируя слова Белинского, хочу обратить внимание уважаемой публики, – в заключение сказала Елена, – наш Весёлый рыцарь доказал нам сегодня, что и один в поле воин, если он… Валентин Смехов!