Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом"

Сидоров-кассир

Я собирался в стройотряд в ГДР, в Дрезден, 1976 год, лето. Жена наказала навестить её старую (на самом деле ещё очень-очень молодую) подружку по университету. Подружка жила с мужем – немецким коммунистом в Лейпциге, и мы заранее, ещё до отъезда в стройотряд, договорились, что я приеду в субботу такого-то числа. Немецкий язык был не в ходу, и я его не учил, и не знал. Поэтому Галя, так звали подружку, написала записку на немецком, которую я позже должен буду предъявить в кассе Дрезденского железнодорожного вокзала. Просто и понятно! И ещё записку, но я уже забыл, для чего. Обе записки с подробными инструкциями Галя прислала по почте в Ленинград незадолго до моего отъезда.

Потом был стройотряд и наступила та самая суббота – выходной день, когда мне надо было ехать в Лейпциг, но по какой-то причине я не поехал в субботу, а поехал в воскресенье. Прихожу на вокзал и подаю записку кассиру, кассир с улыбкой что-то объясняет и отдаёт записку назад, но без билета. Ага, думаю, деньги вперёд, наверное, и опять подаю записку, а к ней прикладываю десять немецких марок. Ситуация повторяется, комплект бумажек возвращается (марки и записка), а я осознаю, что история с Сидоровым-кассиром Райкина – это не выдумка! Билет не дают – нужна СПРАВКА!.. Или денег мало за билет предложил? Хотя Галя что-то говорила о девяти! марках. Предлагаю пятнадцать – ситуация не меняется! Не дают. Точно Сидоров-кассир! Убийца!.. И Справки нет. В это время терпеливый и вежливый немецкий народ в очереди позади меня начинает волноваться. И я их понимаю – через пять минут поезд, а следующий через два часа, а тут этот оккупант русский! Пока я обдумывал следующий шаг меня совсем не по-немецки вежливо, оттеснила от окошка кассы очень не симпатичная фрау. На этот поезд я не успел!

Потребовалось ещё минут сорок, чтобы встретить советского лейтенанта с женой, прогуливающихся около вокзала и немного говорящих по-немецки. Они мне разъяснили, что в записке, которую я с таким упорством пытался вручить кассиру, было написано: «Дайте мне, пожалуйста, СУББОТНИЙ льготный билет до Лейпцига»… Был тёплый воскресный день!

Коста-Рика. 10.11.14.

Домой!

Мы возвращались с халтуры. Время – середина семидесятых. Наша маленькая группа шабашников в Сыктывкаре озеленяла дворы и улицы. Ездили в лес, выкапывали кусты шиповника, перевозили в город и там всё озеленяли. Половину из того, что в результате удалось озеленить, озеленили только на бумаге, а может и больше половины. Было до противного сыро, ветрено, холодно, в последний день вообще пошёл снег. Временами было голодно! В лесу нас кормить было не кому! Пару раз прораб, ответственный перед кем-то за выкапывание с последующим закапыванием зелёных насаждений в грунт четвёртой категории сложности, привозил капусту «по-Коми». Гадость редкостная! Разваренный и пресный кочан капусты. Просто кочан простой капусты, даже несолёный. Запивали «Абу Симбелом» – алжирским пойлом с изощрённо мерзким вкусом разведённого на техническом спирту солидола, которое можно было бы описать, как тёмно-коричневая жидкость с запахом дегтярного мыла и, одновременно, денатурата, по консистенции напоминающая древесную морилку. Никогда ни до, ни после этого и нигде не пил ничего более отвратительного. Тогда же, в семидесятые, мы сильно дружили с Алжиром и позволяли по дружбе травить себя «Абу-Симбелом», «Алжирским» – красным и «Солнцедаром»! Привкус солидола появлялся в этом пойле благодаря транспортировке из Алжира в СССР танкерами из под нефти! Но мерзким и вонючим «Абу-Симбел» был только в первый рабочий день на колюче-шиповниковой плантации. Потом мы к этой гадости привыкли. Оторванные от городских благ и возможности пойти в гастроном и купить обычного вкусного портвейна, мы пили эту гадость вынужденно, потому что вообще не пить было нельзя – иначе замёрзнешь и заболеешь! Завтракали, обедали и ужинали одновременно по дороге из леса в столовой какого-то леспромхоза. А в лесу пили чай и «Абу-Симбел». Но когда-то всё кончается, озеленение тоже кончилось. Потом была простая схема получения зарплаты пятерыми шабашниками по ведомости, в которой фигурируют сорок пять рабочих по озеленению жилых кварталов столицы Коми АССР, «откат», банкет и мы на сыктывкарском железнодорожном вокзале. В Сыктывкар мы все прилетели на самолёте, назад в Ленинград решили ехать поездом. Я и Игорёха – мой друг. Остальные назад тоже самолётом!

Нам не хотелось спешить домой, дома ждали уставшие от наших бесконечных приключений и подвигов жёны, давно уже подумывающие о разводе. Никакой радости от встречи не предвиделось, поэтому и поездом. К тому же, давно «не отдыхали», а лучшего места для «отдыха», чем купе в пассажирском поезде я лично не знал, и Игорь не знал. Да и вряд ли кто из вас знает тоже! С собой в дорогу щедрые на угощение прораб Золотаревич и начальник участка Серебряков – «драгоценная» парочка сыктывкарских жуликов, наготовили нам их национально-комяцкой варёной капусты, картошки в мундире и солёных огурцов. Много! Десять банок говяжьей тушёнки мы купили сами. И водки – ровно шестнадцать бутылок! Хлеб. Тоже сами. На два с половиной дня пути. Казалось, всё рассчитали правильно.

Мы взяли билеты на обыкновенный пассажирский поезд Сыктывкар-Ленинград и первым сюрпризом были абсолютно пустые купейные вагоны. Вообще без пассажиров! В плацкарте и общих пассажиры были. «В конце концов можем обойтись и без людей» – подумалось, хотя иногда, когда хочется с кем-нибудь поделиться радостью или водкой, люди, конечно, выглядят предпочтительнее, чем их отсутствие. Нам же было о чём повспоминать и поговорить и без них. Так мы и ехали в своём купе, разговаривая о разном, постепенно тяжелея всё больше и больше от съеденной тушёнки и выпитой «огненной воды». Иногда в купе появлялась молоденькая проводница с подружкой и начинался праздник. Оценить «красоту» работниц Октябрьской железной дороги было невозможно, потому что представление о красоте женщины, как всем известно, находится в прямой зависимости от количества выпитой водки. А водки мы уже выпили столько, что потеряли счёт времени.

Игорёха проснулся первым и, почувствовав, что поезд стоит, выглянул в окно. Да мы же приехали! А мы спим себе тут! Сейчас поезд погонят в депо, чёрт знает куда и потом пешком топать. Разбудив меня и разъяснив ситуацию с депо, он предложил немедленно покинуть состав, не прощаясь с проводницей. Что мы немедленно и сделали. Поезд тронулся и, действительно, набирая скорость, направился в депо. Это хорошо, что не попрощались с проводницей и подружкой. Ещё не известно, чего бы мы увидели на самом деле вместо очень даже симпатичных! Проводив взглядом поезд, пошли к выходу с вокзала и вскоре поняли, что вокзал нам абсолютно не знаком. Это не в депо наш поезд пошёл, наш поезд пошёл дальше в Ленинград! Мы же стояли на привокзальной площади города Вологда! Вот это засада! А мы «спутницам жизни» сообщили телеграфом, что приезжаем во столько-то тогда-то в соответствии с графиком движения поездов. Что делать? Ну, во-первых, надо сначала выпить и хотя бы зубы с дороги почистить в привокзальной гигиенической комнате. Во-вторых, посмотреть расписание и подготовиться к дальнейшему сближению нас с другим городом – пунктом назначения героическим Ленинградом. Этот же населённый пункт переставал нравиться всё больше и больше. Следующий поезд в нашем направлении будет тоже из Сыктывкара и совсем не скоро. Часов через пятнадцать! Телеграф закрыт до утра, сейчас ночь. А у меня был огромный опыт ездить автостопом на товарняках. У дежурного за бутылку выясняем – через пару часов пойдёт товарный порожняк на Череповец. Ещё за бутылку дежурный предлагает договориться, чтобы нас взяли. Я не против, Игорь возражает. Нашли компромиссное решение – пьём вместе с дежурным прямо здесь и сейчас! Гениально! В товарняк взяли. Посадили на горку промасленной ветоши, где мы мгновенно уснули, перенасыщенные текущими событиями. В этот раз без недоразумений вышли в Череповце; не забыв про телеграф и его способность передавать новости по проводам, тут же и передали сразу в два адреса: «Сбились пути Череповце закончился уголь ждём подвезут не ждите». Потом пошли выяснять, как двигаться дальше. Вариантов было не много. И предпочтительнее всего выглядел товарняк – лесовоз на Тихвин. Зачем везти лес в Тихвин из Череповца, когда все Тихвинские и Ладейнопольские леспромхозы только тем всю жизнь и занимаются, что везут лес из Тихвина в Череповец?.. Правильно, чтобы нас ближе к дому! Минус одна бутылка и мы в поезде на Тихвин в тесной кабине машиниста. А в Тихвине вообще всё просто. Электрички в нужном направлении ходят непрерывно через каждые три часа. У нас на руках билеты на электричку и ещё много всякой снеди и выпивки. Любая гадалка не задумываясь бы сказала, что это к долгой разлуке, но нам казалось по наивности, что наоборот! Дальнейшие события подтвердили правоту гадалки! И вот, наконец, мы в родном Ленинграде! Сколько же нас не было? Товарищ, а какое сегодня число? Оказалось, мы приехали домой с опозданием на двадцать восемь часов. Если бы не суетились и не дёргались, то могли спокойно прямо из Вологды следующим сыктывкарским уже четыре часа назад быть дома. Никогда не надо суетиться! Сколько раз себе это повторяю и опять из-за этого труса Игорёхи: «Она мне сейчас такое устроит! Нет, ты даже не представляешь, что она мне именно сейчас устроит!». Да прекрасно я всё представляю, десятки раз уже видел. Три раза по морде, а потом пендаль вдогонку. Ой, как мы испугались! Поехали, отмажу!

В квартиру не пустили, даже замок успела поменять. Вот ведь что за зараза! Муж деньги в дом, а ты ему закрытой дверью в морду. Решили через полгорода ехать ко мне на Комендантский. Результат превзошёл… Я от неё такого не ожидал. Интересно, это моя её или это она мою обучила таким гадостям? Мы ж с поезда, нам ванную принимать сейчас по времени полагается. В дом, короче, не пустили и здесь. И тогда мы придумали. Сегодня что, пятница? Пятница. Поехали к Серёге за палаткой и на Охту обратно. В детском садике, куда Ленка, дочка Игоря ходит можно поставить под кустами палатку и два дня гарантированного отдыха на свежем воздухе! Участковый сам по выходным «ураганит» и никакой опасности с этой стороны не предвидится… Сказано и сделано! Серёга сам только что «получил» от своей не знамо за что, и в сердцах попросился с нами. Да родной ты наш, конечно поехали, но на троих может уже и не хватить! По дороге остановка в универсаме и дальше. Из автомата позвонили Пашке! Паша тоже к нам напросился… с гитарой. Получилось есть, чем заняться в кемпинге детского садика № 118 Калининского района! Ей Бо-у есть!

Как и предполагалось, праздник удался! Несколько раз выходила дочка Игоря, спрашивала: «Папа, а когда ты домой пойдёшь, мама интересуется»… и под одобрительные возгласы друзей он ей отвечал, так гордо… независимо, как отрубил: «Не сегодня!!!». Суббота пролетела незаметно, к вечеру Серёгу «выкрала» Серёгина жена, мы даже не заметили как! Но с тех пор они живут душа в душу! Пашка уехал сам. Ему походная жизнь никогда не нравилась, когда надолго. Мы опять вдвоём. А в это время, осматривая наш лагерь в театральный бинокль – театралка!.. твою мать… – в кухонное окно, она, Игорёхина «удавка», только и ждала момента когда мы хотя бы на короткое мгновение разделимся. Поодиночке нас взять было легче. А тут подошло время мне «принять ванну».

У Игоря был сосед Лёха. Сантехник из жилконторы, живущий в следующем от него подъезде. Они дружили, часто ездили на рыбалку и по выходным, если Игорь не бухал «на стороне», проводили время в по-Есенински лирических, «дружеских попойках». Туда мы по очереди и ходили «принимать ванну». Когда я вернулся, друга не было! Я представил как его как вражеского «языка» застали врасплох, связали и сейчас допрашивают на кухне, в качестве орудия пытки используя стакан «Огненной воды». «Признавайся или водки не получишь!». А он ни в какую! Не возьмёшь друга моего голыми руками. И плевать он хотел на «этот» стакан! У него этих стаканов…

Я позвонил в дверь, открыли не сразу, но со словами: «Я тебя по-хорошему, пока, прошу – больше ни капли! Если ты опять…», всё-таки впустили. За рекордно короткий срок отмытый, побритый и причёсанный уже не Игорёха – Дружище! А просто Игорёк (даже ростом стал на пятнадцать сантиметров ниже) сидел за столом и с тарелочки! Вилочкой! Сковыривал остатки куриной домашней котлетки!!! На него было жалко смотреть, щёки горят от стыда, глазки бегают. Я в упор смотрю в эти бегающие глазки! И начинаю его понимать. Котлета!!! Вот чем она его взяла, эта коварная и жестокая женщина! Это тебе не тушёнка из банки шестой день подряд! Моей половине уже сообщили о завершении операции «Ликвидация притона», но домой на Комендантский я ехать категорически отказался, демонстрируя другу как надо себя с «ними» вести настоящему мужчине. А тут и мне котлетку дали! На улице давно стемнело, пора укладываться. Мне постелили «гостевой» матрас прямо у «подножия» дивана, на котором сами спали, но перед тем, как разрешить лечь, отправили на кухню почитать. Им надо было супружеские долги друг другу раздать. Это не заняло много времени и, наконец, чистая простыня, подушка. Мы с Игорем шли к ним долгие семнадцать дней. Я мгновенно уснул! Проснулся от того, что на меня сверху упало сто десять килограммов биологической массы моего друга. И кто-то уж совсем истошно орал! Орала она, эта неугомонная «петля-удавка». Нормально!? Позавчера нас не пускали, а сейчас выгоняли, правда, в отношении меня без рукоприкладства. Это хорошо, что я никого не послушал и палатку не демонтировал. Она в три часа ночи была очень даже к месту. А произошло вот что. Проснувшись глубокой ночью, он не понял, где находится и, решив, что рядом я, ткнул только что исполнившую супружеский долг жену локтем в бок и отчётливо спросил: «Антон, где бабы!?» А уже в следующее мгновение воспарил! Вниз.

Утром меня с Игорем из детского садика эвакуировал мой близкий приятель. Ему велели привезти меня одного, но я настоял забрать Игорёху с собой. Со временем всё само собой «устаканилось» и рассосалось. Игорь прожил в этом браке ещё три года! Я же и того меньше! Эта история до сих пор является классическим примером: «Чего не надо делать хорошим и послушным мужьям, если только они не хотят получить свидетельство о разводе в текущем квартале!».

Коста-Рика. 25.11.14

Синяк

Нам, новоиспечённым инженерам, было чуть больше, чем по двадцать и у нас было всё! Молодость, азарт, перспектива поступить в аспирантуру и защитить кандидатскую на какую-нибудь из тем, типа: «Поиск сигнала в туче перед грозой» или, то же самое, но «после грозы», а также амбиции, чаяния и мечты. У некоторых (я имею ввиду себя) даже были жена и сын! И автомобиль «Запорожец» синего цвета с форсированным движком, полуавтоматической, хаотично включающей по своему усмотрению любую скорость, коробкой передач. С примусом вместо отопителя и аккумулятором с танка Т–72, выменянном за полтора литра чистого 96-градусного спирта на Кузьмоловской барахолке. Наличие танкового аккумулятора позволяло заводить чудо отечественного автомобилестроения при любой температуре! Хоть при 40! Я с любовью звал это чудо «Синяк!».

Себя я считал и называл не иначе как Состоявшийся дипломированный инженер. Слово «Состоявшийся» только-только входило в обиход и очень часто использовалось в словосочетаниях типа: «Состоявшийся артист», «Несостоявшийся глава семейства», «Несостоявшийся кандидат наук», «Преждевременно состоявшийся подонок», «Несостоявшийся любовник очаровательной соседки по лестничной площадке» и т. д. Считать и называть себя состоявшимся к тому же вынуждали обстоятельства. «Если услышат или узнают, что несостоявшийся, то перехватить пятёрку или даже трёшку до аванса больше не получится. Кто ж даёт в долг несостоявшемуся?!». Мой друг Джим был настолько же «состоятелен», как и я. Продружив пять лет в студенческие годы, став почти что родственниками, Джим был крёстным моего первенца, мы и после института продолжали терзать печень друг друга частыми застольями с коллекционными Хванчкарой и Адаластури, это его, Джима, папа где-то доставал и чистым спиртом, который приносила с работы моя жена. Вместе ездили за город, разучивали и распевали разные смешные или вообще дурацкие песни, типа: «Если ты выпил и загрустил, ты не мужчина, не грузин…», менялись подружками и жизненным опытом. Наши жёны тоже терпели друг друга!

Ещё немного насчёт состоятельности. Как можно считать состоятельным человека, зарплата которого сто рублей минус подоходный, профсоюзные и косомольские. Итого, с натяжкой, три рубля в целый рабочий день. Да я бы сегодня сам с собой не стал здороваться при «такой повышенной зарплате». Вот Толян – школьный приятель и хулиган. Восьмой класс не закончил, ПТУ «отволынил», армию «закосил», а триста целковых в месяц – запросто, плюс сто через проходную с завода. Итого – четыреста! И, если бы не бухал, то Москвич-412 давно бы под окнами мёрз… и ботинки новые, и жене сапоги югославские… Вот он и есть по-настоящему состоятельный и уважаемый гражданин социалистического безпредела.

А у меня денег категорически нет! Жена всё чаще и чаще стала произносить что-то про папу-профессора, инженера-неудачника и ещё что-то, типа: «Посмотри на своего отца, Феденька, портвейн пить он первый, а деньги в дом не дождёшься!», как будто полуторогодовалый Феденька мог повлиять на папу-алкаша!? Это он сейчас может, а тогда – нет! Ситуация напоминала Сталинград! Отступать было уже некуда. И, как всегда в подобные моменты, идея снова посетила. Суть идеи: в поездах дальнего следования народ пьёт. Много. Особенно, если поезд с севера! В «южных» поездах на обратном пути в Питер уже не пьют, там раны зализывают. В 6-30 утра на Московский вокзал приходит скорый из Мурманска и всё, что надо сделать – это скупить у проводницы пустые бутылки. Как можно дешевле! И молочные тоже. Это понятно, это политэкономия капитализма! Дальше бутылки надо вымыть и на пункт приёма стеклотары! Всё гениальное просто!

Для выполнения задуманного нужны только две вещи. Первая – партнёр, вторая – автомобиль. Первая давно сама сидит в аналогичной жопе. Я имею в виду друга Джима. Состоявшись, приблизительно, как и я, он, обладатель аналитического ума и южного темперамента, с утра до позднего обдумывал ситуацию и никак не мог найти выхода из финансового тупика. Я бросил ему спасательный круг и он за него с радостной готовностью ухватился. Вторая необходимая вещь у меня была – Синяк! В течение часа я превратил его в грузопассажирский Синяк, сняв заднее сидение и прикрепив на крыше багажник. «К бою готов?» – «Всегда готов!» с энтузиазмом выкрикнул мой друг, сподвижник и по совместительству собутыльник и кум. Стартуем завтра в шесть утра!

Всё прошло, как по маслу. Не спеша, обходя вагон за вагоном, мы подобрали всё, что нам предлагали купить проводники и проводницы. По шесть копеек бутылка. Из под шампанского не брали. Синяк от неожиданности просел, но с нагрузкой справился. Не заезжая домой мы полетели в институт. Работать. Работа не клеилась, да и какая это работа? Кто-то придумал когда-то на заре советской власти, что интеллигента и прочую сволочь проще в лагерь или сразу шлёпнуть, нежели кормить и выслушивать его бредовые идеи. Большую часть отправили в лагеря или таки шлёпнули, а тех, кого по недоразумению не успели или патроны кончились, тем строго наказали сидеть и не питюкать. А за это три рубля, чтоб ноги не сразу протянул, а помучился – морда интеллигентская! Не питюкая не заметили, как день закончился. Понеслись мыть бутылки в Лахту на Финский залив. Очень хотелось успеть провернуть сегодня завершающую часть операции «Бутылка» и бутылки сдать! В Лахте не приняли – нет ящиков под стеклотару. Полетели на Торжковскую: ящики есть, но Пункт приёма стеклотары от гастронома номер восемь уже почти закрылся и пришлось пойти на большие уступки приёмщику, тоже из наших – недошлёпнутых, бывшему директору этого же гастронома номер восемь, давно «подсевшему» на стакан и с руководящей должности уволенному! Он, падла, решил использовать наше безвыходное (по напряжённому выражению наших с Джимом лиц было очень заметно, что оно абсолютно безвыходное) положение, и решил этим воспользоваться, скинув с приёмной цены копейку. Целую копейку! Поупиравшись и приняв к сведению информацию о том, что все приёмные пункты в Ленинграде уже десять минут как закрылись, мы сдались и согласились отдать пивные и водочные по одиннадцать, а молочные – по четырнадцать копеек. Прибыль за вычетом бензина – 50 копеек, составила 24 рубля!!! Зачем надо было прикидываться в институте на работе восемь часов за три?!

Описываемые события происходили в то незабываемое время, когда бутылка водки стоила три рубля шестьдесят две копейки пол-литра. Мы имели право сегодня выпить две! Остальное по-родственному поделили.

Мы не смогли повторить вчерашний успех, потому что вчера на двух поллитрах не успокоились. А ещё через день опробовали Витебский. Оказалось, что Московский опережал его по всем показателям. Здесь в основном были молочные и мало. И мы про Витебский забыли, и никогда больше не вспоминали. После Витебского заехали на Варшавский вокзал, куда должен был прийти поезд из одноименного города. Тоже ничего путного. Эти поляки, конечно, понимали в выпивке и неплохо понимали, судя по количеству выпитого, но ихние польские бутылки были нам как «козлу баян» в жаркий мартовский полдень. Стало ясно, что «ничего на свете лучше не-е-ту, чем сшибать бутылки на Моско-о-вском» – не в рифму, но точно! (из «Бременских музыкантов»!) Мы возвращаемся к тебе, любимый ты наш Московский вокзал и скорый поезд из Мурманска! Тоже очень любимый!

«Прошерстив» скорый из Мурманска, здороваясь со знакомыми проводниками, некоторые из которых подавали странные знаки, а другие загадочно улыбались, мы вытащили мешки с урожаем на платформу вокзала. Молоденькая проводница из пятого купейного, ещё в прошлый раз недвусмысленно и откровенно улыбавшаяся Джиму, успела выпалить на выдохе: «Валите, ребята» и в следующее мгновение мы были окружены представительской группой привокзальных бомжей. Я как руководитель проекта, взял переговоры на себя. Я вообще умел брать на себя. Джим весь напрягся, готовясь то-ли к драке, то-ли к забегу. Подобный сюжет мы в наших планах мгновенного обогащения ни разу даже не упомянули. Этот форс мажор был полной неожиданностью! «Бить будете?» – спросил мой соратник и друг – «Если будете, то мы, пожалуй, пойдем, да Старик?» – это он мне. Как оказалось, подобное развитие событий атамана наших оппонентов вполне устраивало. Он думал, что мы бросимся в бой, защищая своё добро – пять объёмных мешков со свежекупленной посудой, и подготовился к бою основательно. Почуяв намерение атамана закончить дело миром, бомжи расстроились. Хотелось сражения, драки, рубки, крови. А тут… Но атаман на то и атаман, чтобы принимать решения, и этот Батька Махно озвучил своё: «Бить не будем!», а завидя недовольство в рядах своей братии добавил: «Вам что, пяти мешков мало?». Нам же сочувственно то ли сказал, то ли спросил: «Что – совсем петля?!» – это он о жизни нашей, интеллигентско-инженерной спросил – «Ещё раз увижу, будем бить!»

Так рухнул, не успев толком начаться, один из моих «блестящих» бизнес-проектов. Их, этих проектов, в суматошной жизни будущего странника ещё появится немало, но этот особый. За короткий срок я понял, что:

– заработать можно!

– можно заработать много!

– бомж тоже человек!

– за три рубля работать не надо!

– Синяк хорошая машина!

– приёмщик посуды гад!

Вот и вся история под номером семнадцать!

Коста-Рика. 23.11.14