Текст книги "100 великих разведчиков России"

Секретный сотрудник ВЧК Алексей Филиппов

Октябрьская революция 1917 года в России принесла финскому народу независимость. В декабре 1917 года Совет народных комиссаров признал Финляндию, входившую в состав Российской империи, в качестве самостоятельного государства. 4 января 1918 года это постановление СНК было утверждено ВЦИКом РСФСР. Однако внутриполитическое положение в Финляндии оставалось крайне сложным и неустойчивым. Социал-демократы и финские красногвардейцы, отстаивавшие независимость страны, стояли на позициях строгого нейтралитета, укрепления дружественных отношений с молодой республикой Советов. Им противостояли буржуазные партии, ориентировавшиеся в своих политических расчетах на Германию и Швецию. В противовес финским красногвардейцам они создали белую гвардию (шюцкор). К концу января 1918 года классовая борьба в Финляндии обострилась до предела. В стране началась гражданская война.

В этой обстановке советскому правительству были необходимы достоверные сведения о наиболее важных политических и военных событиях, происходивших в Финляндии, о возможной военной коалиции финской буржуазии с Германией и Швецией, направленной против России, и о возможном использовании немецкими военными финской территории для удара по Петрограду. Иными словами, встал вопрос о получении разведывательных данных о внутриполитическом положении в Финляндии и ее роли в германских военных планах.

Серьезным фактором, напрямую затрагивавшим безопасность Советского государства, являлось и то, что в портах Финляндии продолжали базироваться корабли Балтийского флота, а в Гельсингфорсе находился высший выборный орган флота – Центробалт (Центральный комитет Балтийского флота). Не менее остро стояла проблема и с гарнизоном российских сухопутных войск в Финляндии, численность которого к тому времени составляла примерно 20 тысяч человек.

Большевистское руководство поставило перед собой трудную задачу: с наступлением весны 1918 года вывести из Финляндии, по возможности без потерь, российские армию и флот. Решить ее мог лишь человек, который до революции часто посещал Финляндию и хорошо ее знал, имел там широкие связи в правительственных кругах и среди лидеров оппозиции. Таким человеком оказался Алексей Фролович Филиппов, являвшийся секретным сотрудником при Президиуме ВЧК.

Алексей Филиппов родился в 1870 году в Могилеве в семье технического служащего женской гимназии. После окончания юридического факультета Московского университета избрал для себя литературно-издательское поприще: основал в Саранске газету «Русское слово», затем стал владельцем московского журнала «Русское обозрение». В 1912 году Филиппов переехал в Санкт-Петербург, стал издавать газету «Деньги» и обосновал собственный банкирский дом. Издательская и банковская деятельность позволили ему приобрести обширные связи среди крупных промышленников, финансистов и политиков.

Алексей Фролович Филиппов

По своим политическим взглядам Филиппов был человеком прогрессивных убеждений. Оставаясь беспартийным, он поддержал Октябрьскую революцию и сразу же встал на сторону большевиков.

Алексей Фролович был знаком с Луначарским, который, в свою очередь, представил его Дзержинскому. Именно со знакомства с Дзержинским началось сотрудничество Филиппова с ВЧК. Постепенно их служебные контакты переросли в крепкую дружбу.

Но вернемся к событиям в Финляндии. Учитывая, что Филиппов до революции много раз бывал в этой стране и имел там довольно широкий круг знакомых, Дзержинский предложил Алексею Фроловичу выехать в Финляндию под видом корреспондента одной из российских газет. Перед Филипповым были поставлены задачи чисто разведывательного характера: сбор информации о внутриполитическом положении в стране и о планах финской буржуазии и белой гвардии (шюцкора). На разведчика возлагалась также задача по «изучению настроений матросских и солдатских масс, вооруженной борьбы в Финляндии и судеб русского флота».

В литературе по истории советской внешней разведки отмечается, что это был первый вывод сотрудника ВЧК за кордон с разведывательными целями, положивший начало данному методу чекистской работы за границей. Этот факт нашел подтверждение и в архивных материалах Службы внешней разведки России.

В январе – марте 1918 года Филиппов неоднократно выезжал в Финляндию. Он проявил немало находчивости, энергии и настойчивости для выполнения разведывательного задания. Его подробные и обстоятельные донесения всегда отличались присущей опытному журналисту наблюдательностью, политической остротой и глубоким анализом. Так, в конце января 1918 года Филиппов сообщил о предстоящем захвате немцами Аландских островов. Вскоре эти сведения подтвердились. Одновременно разведчик информировал Центр: «Германские войска планируют приступить к захвату Балтийского флота, базирующегося в финских портах. Без этого даже взятие Петрограда не даст им желанной победы. Поэтому необходимо убедить каждого из команд кораблей, находящихся в этой стране, в важности общего выступления, так как немцы боятся только флота».

Филиппов подробно изучал обстановку на флоте и в армейских гарнизонах. В одном из своих донесений он отмечал: «Положение здесь отчаянное. Команды ждут весны, чтобы уйти домой. Матросы требуют доплат, началось брожение, появляются анархисты, которые продают на месте имущество казны». Еще более тревожное положение сложилось в армейских частях. В сообщении от 23 февраля 1918 года Филиппов проинформировал ВЧК о готовящемся нападении группы финских белогвардейцев в Гельсингфорсе и в районе Выборга на российские динамитные и пороховые погреба. Он также предлагал «до ухода флота в Кронштадт развернуть вербовку на судах надежных матросов, в том числе из эстонцев и финнов». Разведчик настаивал на немедленной организации должного взаимодействия армии и флота, которое к тому времени фактически отсутствовало. По этому вопросу он много беседовал с председателем Центробалта Дыбенко. Филиппову удалось также убедить командующего Балтийским флотом адмирала Развозова поддержать большевиков.

Сохранившиеся материалы позволяют сделать вывод о том, что результатами своей разведывательной работы Филиппов полностью оправдал надежды Дзержинского. Несмотря на то, что обстановка в Финляндии менялась с калейдоскопической быстротой, Алексею Фроловичу удавалось выделить самое главное, самое актуальное и своевременно информировать о происходящих событиях Центр. Его донесения отличались четкостью и лаконичностью. В них всегда содержались конкретные предложения о мерах, которые, по мнению Филиппова, следовало предпринять, чтобы повлиять на обстановку в стране и направить ее развитие в нужное для России русло. Именно Филиппову принадлежала идея об отводе отряда российских кораблей в Кронштадт буксирами.

Алексей Фролович пользовался большим доверием у Дзержинского. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что Председатель ВЧК поручил ему изучить в Гельсингфорсе и Ревеле работу существовавших там до революции отделений контрразведки царской армии и высказать свои соображения по поводу возможного их использования в интересах ВЧК.

Безусловно, деятельность Филиппова, как одного из первых разведчиков советского периода, существенно отличалась от работы будущих профессионалов отечественных спецслужб, так как строилась преимущественно на энтузиазме, жизненном опыте и творческой импровизации исполнителя.

Его деятельности был присущ особый динамизм, непосредственное участие в срочной реализации конкретных решений руководства Чрезвычайной комиссии и собственных предложений.

В целом разведывательная работа Филиппова в Финляндии в определенной степени помогла советскому правительству при проведении важных мероприятий по Балтийскому флоту, прежде всего по перебазированию кораблей из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт, получившему название Ледовый переход. В итоге операции с 17 февраля по 2 мая 1918 года в Кронштадт в сопровождении ледоколов и буксиров было перебазировано 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подлодок, которые послужили основой боевой мощи Балтийского флота Советской республики и сыграли большую роль в обороне Петрограда и действиях на других театрах Гражданской войны.

Информация Филиппова способствовала наведению относительного порядка в гарнизонах российских войск в Финляндии, а также недопущению вовлечения в кровавую мясорубку войны десятков тысяч разобщенных и небоеспособных солдат и матросов, содействовала возвращению этих людей на родину. А это, как говорят в разведке, – главный и конкретный результат.

В марте 1918 года Филиппов возвратился в Петроград, а затем переехал в Москву и был зачислен официальным сотрудником в штаты ВЧК. Сначала он работал в отделе по борьбе со спекуляцией и преступлениями по должности, а затем был прикомандирован к Президиуму ВЧК для выполнения личных поручений Дзержинского.

Свои обязанности сотрудника при Президиуме ВЧК Филиппов выполнял добросовестно, с присущей ему энергией. Позже он занимал руководящую должность в Секретном отделе. Одновременно был председателем Исполнительного комитета по делам духовенства России.

Скончался Алексей Фролович Филиппов в Ленинграде в середине 1950-х годов.

Штабс-капитан Алексей Луцкий

В городе Уссурийске Приморского края на памятнике-мемориале – установленном на постамент паровозе – сделана надпись: «В топке этого паровоза в мае 1920 года белогвардейцами и японскими интервентами были сожжены пламенные революционеры – борцы за власть Советов на Дальнем Востоке: Сергей Лазо, Всеволод Сибирцев и Алексей Луцкий». Имена первых двух патриотов – членов Военного совета Приморья, руководивших борьбой против японских милитаристов, думается, хорошо известны читателю. Об Алексее Николаевиче Луцком в наших средствах массовой информации рассказывалось крайне мало, на то были свои причины: люди его профессии зачастую долгое время остаются в безвестности.

Алексей Луцкий родился 22 февраля 1883 года в городе Козлове Тамбовской губернии в семье городского нотариуса, происходившего из офицерской семьи. Прадед Алексея, А. Н. Луцкий, был сослан в Сибирь за участие в восстании декабристов. Отец умер, когда Алексею не исполнилось еще и года. На руках матери осталось несколько малолетних детей. Алексея, когда ему исполнилось восемь лет, определили в Рязанское духовное училище. Затем он учился в духовной семинарии. Однако девятнадцатилетний юноша отказался от перспективы стать священнослужителем, решил посвятить себя военной службе и надел военный мундир с погонами вольноопределяющегося. В дальнейшем вся его жизнь была связана с армией.

Алексей Николаевич Луцкий – подпоручик Несвижского гренадерского генерал-фельдмаршала князя Барклая де Толли полка

Окончив в 1904 году Тифлисское военное пехотное училище, Луцкий получил офицерский чин подпоручика с назначением в 4-й Несвижский гренадерский генерал-фельдмаршала князя Барклая де Толли полк в Москве. Вскоре он был направлен в действующую армию в Маньчжурию, где участвовал в Мукденской операции, командуя одной из рот 1-го Восточно-Сибирского полка. В начале декабря 1905 года его переводят в 13-й Восточно-Сибирский полк, расквартированный в то время в Харбине.

В 1906 году Луцкий возвратился в Москву, в свой гренадерский полк. Осенью того же года в Козлове вступил в брак с Еленой Яковлевной Шишкиной, которая стала верной подругой и помощником в его бурной и недолгой жизни.

В октябре 1908 года Луцкий по собственной просьбе переводится командиром роты в 13-й стрелковый Восточно-Сибиркий полк, в котором уже ранее служил. К тому времени полк был передислоцирован из Харбина под Читу, на станцию Песчанка.

Молодой способный боевой офицер, хорошо знавший военное дело, был вскоре переведен в штаб дивизии, в Читу. Свободный от строевой службы, он усиленно занимался вопросами тактики и стратегии войны с Японией, изучал опыт минувших военных операций и сражений, задумывался над причинами поражения русской армии. Большое внимание он уделял проблемам разведки, в которой, по его мнению, японская армия во многом превосходила русскую. Интерес Луцкого к этим вопросам, видимо, был замечен командованием. В 1912 году его откомандировали на военный факультет восточных языков при Восточном институте во Владивостоке. Луцкий становится слушателем японского отделения, изучает японский, китайский и корейский языки. Весной 1913 года командируется на два года в Японию для совершенствования языковых знаний и получения практических навыков по разведке. Помимо языковой практики Луцкий активно изучал страну, ее историю, политические ориентиры правительства. У него появились устойчивые связи в военных и политических кругах Японии, а также среди аккредитованных в Токио сотрудников иностранных посольств. Осенью 1914 года, в связи с началом Первой мировой войны, Луцкий был отозван из Японии и переведен для прохождения дальнейшей службы как специалист-разведчик в штаб Иркутского военного округа.

Штабс-капитан Луцкий был одним из немногих офицеров штаба, кто приветствовал свержение царизма. Революционные солдаты и офицеры избрали его членом, а затем председателем Совета военных депутатов Иркутского военного округа. В апреле 1917 года его назначают помощником начальника контрразведки штаба округа, а через месяц направляют в Петроград на курсы военных разведчиков. Пребывание в Петрограде имело большое значение для развития политических взглядов Луцкого.

В августе 1917 года Луцкий был командирован в Харбин, где возглавил отделение разведки и контрразведки. Он сразу же установил тесный контакт с местным Советом и близко сошелся с харбинскими большевиками.

Весь длительный и бурный период борьбы за становление советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке Луцкий занимался активной разведывательной работой. А она проходила в особо сложных условиях. Он вскрыл в Харбине контрреволюционный заговор бывшего управляющего русской администрацией, а затем – комиссара Временного правительства на КВЖД генерала Хорвата, готовившего разгон местных Советов и захват железной дороги, и проинформировал об этом советское правительство в Петрограде. Луцкому удалось также получить через агентуру и сообщить в Центр ценные сведения о продвижении к Харбину японских войск.

После подавления революционного движения на КВЖД интервентами и белогвардейцами и разгрома харбинского Совета практически вся Северная Маньчжурия превратилась в базу иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке. Луцкий перешел на нелегальное положение. Изменив свою внешность с помощью грима, с документами на чужое имя он встречался с агентурой, оставшейся в Маньчжурии, инструктировал ее, договаривался о связи. Рискуя жизнью, Луцкий продолжал вести разведку в районе Харбина и передавал информацию в Петроград.

В начале 1918 года, преодолев многие опасности, Луцкий прибыл в Иркутск. В то время в городе велась активная работа по укреплению советской власти в Сибири и созданию в регионе революционных вооруженных сил. Луцкий был назначен заместителем командующего войсками округа и одновременно начальником штаба. Параллельно с решением военных вопросов Луцкий возглавлял разведывательную работу против японцев и банд Семенова. Через внедренную в их среду агентуру он добывал важные разведывательные сведения. Опыт работы в Харбине и знание обстановки, сложившейся в Маньчжурии, способствовали качественному выполнению возложенных на него разведывательных и контрразведывательных задач. Так, Луцкий принимал непосредственное участие в ликвидации разветвленной японской агентурной группы, которой руководил консул Японии в Иркутске Сугино, а также в аресте высокопоставленного сотрудника японской разведки Муруски. Активная и успешная деятельность Луцкого по борьбе с иностранными разведками и их агентурой получила высокую оценку Центра. В частности, в телеграмме, направленной ему, указывалось: «Ваша энергичная деятельность и принятые меры против иностранцев всецело находят одобрение и решительную поддержку центрального правительства».

В связи с мятежом белочехов в июле 1918 года все советские организации были эвакуированы из Иркутска в Забайкалье. В декабре того же года прокурор иркутского окружного суда разослал во все органы колчаковской контрразведки списки активных большевиков, подлежавших немедленному аресту. В них значился и штабс-капитан Луцкий. Он вновь перешел на нелегальное положение. Работал кассиром на железной дороге и собирал разведывательные сведения относительно передвижения войск противника.

В конце 1918 года Луцкий был арестован в Благовещенске, а затем по требованию генерала Хорвата, ставшего к тому времени уполномоченным колчаковского правительства по Дальнему Востоку, доставлен в Харбин, где до февраля 1920 года находился в местной тюрьме. Однако к тому времени военное и политическое положение в Сибири и на Дальнем Востоке коренным образом изменилось. Под ударами Красной Армии, партизанских соединений и всенародного движения против иностранной военной интервенции и контрреволюции была свергнута диктатура адмирала Колчака и его ставленников. Правительства иностранных держав вынуждены были начать эвакуацию своих войск. Эти события изменили обстановку и в Харбине.

31 января 1920 года партизанские отряды вошли во Владивосток. Рабочие Харбина устроили демонстрацию и потребовали освобождения политзаключенных. Мощное выступление трудящихся города в поддержку узников харбинской тюрьмы вынудило белогвардейское командование освободить Луцкого из-под стражи в числе других заключенных. По приказу военного министра эсера Краковецкого он был отправлен во Владивосток.

В дальнейшем судьба Луцкого была связана с Дальним Востоком. В феврале 1920 года он назначается членом Военного совета Приморья и начальником разведывательной и контрразведывательной служб штаба партизанской армии. Луцкий работает в тесном контакте с Сергеем Лазо, являвшимся одним из руководителей Военного совета, занимается реорганизацией партизанских отрядов в регулярные части революционной армии, добывает исключительно важные секретные документы главнокомандующего японскими оккупационными войсками на Дальнем Востоке. Вся эта напряженная работа проводилась в исключительно сложных условиях наличия войск иностранных интервентов в данном регионе. В частности, японские войска остались в Приморье и Владивостоке и вели себя так, словно находились в оккупированной стране. Военные объекты города, железнодорожные станции Уссурийской дороги и Сучанской ветки были заняты японскими гарнизонами и караулами. Очевидно было, что японцы готовятся к серьезным действиям по оккупации всего края. На ноту с требованием о выводе японских войск из Приморья правительство Японии 30 марта 1920 года ответило, что эвакуация войск с русской территории откладывается на неопределенное время. На основании имевшихся разведданных Луцкий 1 апреля сообщил Реввоенсовету 5-й армии: «Отношения с японцами натянутые. Наша позиция твердая, спокойная. Оценка тактики японцев: более всего вероятно, что они будут создавать инциденты, давить на нас вплоть до полной оккупации ряда населенных пунктов. Но возможно мы стоим накануне открытого выступления». Анализ обстановки оказался правильным. Интервенты выступили.

В ночь с 4 на 5 апреля 1920 года японские солдаты внезапно окружили все правительственные учреждения Владивостока и, ворвавшись в здание Военного совета, арестовали находившихся там его руководителей Сергея Лазо, Всеволода Сибирцева и Алексея Луцкого.

Больше месяца их допрашивали и пытали в застенках японской военной контрразведки. Не сломив волю мужественных патриотов, японские интервенты и белоказаки атамана Бочкарева вывезли их в конце мая из Владивостока и сожгли в паровозной топке на станции Муравьев-Амурская.

Алексей Николаевич Луцкий был казнен врагами прежде всего за свою разведывательную деятельность. Вся его недолгая жизнь – это подвиг одного из первых русских советских разведчиков.

Яков Давтян (Давыдов)

Первый руководитель советской внешней разведки Яков Христофорович Давтян родился 10 октября 1888 года в селе Верхние Акулисы Нахичеванского края в семье крестьянина, занимавшегося садоводством. После смерти отца брат матери, служивший в Тифлисе, взял мальчика в свой дом на воспитание. Яков поступил в лучшую в городе 1-ю Тифлисскую гимназию. В 1905 году от вступил в партию большевиков. Вел работу в ученических и рабочих кружках, находился под негласным надзором полиции.

Яков Христофорович Давтян

В 1907 году Давтян окончил гимназию и поступил в Петербургский университет. Одновременно принимал активное участие в деятельности Петербургской организации РСДРП (б): работал в ее военной организации. В конце того же года был арестован полицией «за революционную деятельность». В мае 1908 года был выпущен из тюрьмы под залог и эмигрировал из России в Бельгию, где продолжил учебу в Политехническом университете и получил инженерное образование. Являлся членом Бельгийской социалистической партии и сотрудничал с ее печатными изданиями.

В период оккупации Бельгии Германией был арестован «за ведение антигерманской агитации» и провел восемь месяцев в одиночной камере тюрьмы города Аахен. Затем был переведен в лагерь для интернированных, находившийся на территории Германии. В августе 1918 года Давтян был освобожден немцами из лагеря и вернулся в Россию. В сентябре того же года он становится заместителем председателя Московского губсовнархоза и активно сотрудничает с газетой «Правда».

В феврале 1919 года партия направляет Давтяна в составе миссии российского Красного Креста во Францию для решения вопроса о возвращении на родину солдат и офицеров 40-тысячного Русского экспедиционного корпуса.

Возвратившись в Москву, Давтян обратился в ЦК партии с просьбой предоставить ему работу с учетом приобретенного зарубежного опыта. Он назначается на должность первого секретаря советского полпредства в Ревеле (Таллин). Затем из Ревеля его переводят в Лондон секретарем делегации Л. Б. Каменева. С октября 1920 года Яков Христофорович работает в центральном аппарате НКИД, являясь заведующим отделом Прибалтийских стран и Польши и одновременно членом коллегии наркомата.

12 ноября 1920 года по ходатайству Ф. Э. Дзержинского Оргбюро ЦК РКП(б) принимает решение «откомандировать Давтяна Я. Х. в распоряжение ВКЧ», где, как предполагалось, он должен был возглавить создаваемый Иностранный отдел (внешнюю разведку).

Дело это было новое и связанное с многочисленными трудностями. Не хватало грамотных сотрудников, владевших секретами чекистского мастерства, навыками ведения разведработы за рубежом и свободно говоривших на иностранных языках. Скудным был и бюджет внешней разведки, а задачи перед ней стояли большие. К тому же первому организатору ИНО ВЧК в ту пору было всего 32 года. Поскольку Яков Христофорович числился сразу за двумя ведомствами, было решено, что в целях конспирации в ИНО ВЧК он будет работать под фамилией Давыдов.

20 декабря 1920 года подписанным Дзержинским приказом № 169 «О создании Иностранного отдела (ИНО) ВЧК» Давтян был назначен исполняющим обязанности начальника ИНО ВЧК. Он активно включился в процесс разработки Положения об Иностранном отделе ВЧК, определения его структуры и штатного состава. Но если в НКИД, где Давтян одновременно продолжал работать, он был официально утвержденным начальником отдела и членом коллегии, то его статус в ИНО в качестве исполняющего обязанности начальника был менее определенным. Однако с официальным назначением Давтяна на столь ответственный пост Дзержинский не торопился, желая, очевидно, более детально изучить его личные и деловые качества.

Подобное положение, видимо, не устраивало Давтяна. Через месяц официальной работы в качестве исполняющего обязанности руководителя внешней разведки он подает рапорт с просьбой перевести его на дипломатическую работу за рубежом и возвращается в НКИД.

Преемником Давтяна на посту начальника ИНО ВЧК 20 января 1921 года стал Рубен Павлович Катанян, являвшийся до этого заведующим агитационно-пропагандистским отделом ЦК РКП(б). Однако на посту начальника внешней разведки он проработал недолго и уже 10 апреля по собственному желанию перешел на прокурорскую работу.

10 апреля 1921 года Иностранный отдел ВЧК вновь возглавил, но теперь уже в должности официального начальника, Яков Давтян (Давыдов). Но и на этот раз он недолго руководил внешней разведкой. Уже в августе 1921 года Давтян переводится на дипломатическую работу и назначается полпредом РСФСР в Литве. Пробыв в Ковно до сентября того же года, он становится временным поверенным в делах РСФСР в Китае в ранге советника. При этом Давтян, как было оговорено ранее, одновременно утверждается главным резидентом ИНО ВЧК в Китае, где в ту пору работало около десятка разведывательных коллективов.

Яков Христофорович энергично взялся за дело. Через полгода он докладывает в Центр: «Работа здесь весьма интересная, захватывающая, но очень трудная, чрезвычайно ответственная. Отдаленность от Москвы, плохая связь, взаимное непонимание еще больше осложняют нашу работу… Я никогда (даже в ИНО) так много не работал, как здесь».

Давтяну действительно удалось активизировать работу разведки в этой стране, особенно по белой эмиграции. В частности, мукденская резидентура через свою агентуру в японских спецслужбах добыла уникальный архив белогвардейской контрразведки, касающийся всего Дальнего Востока. Исключительно высоких результатов добилась резидентура ИНО ОГПУ в Харбине. Ее сотрудниками было получено свыше двадцати японских шифров.

В годы Великой Отечественной войны из Китая в Центр поступала весьма важная политическая информация по Японии. А основы этой блестящей работы советской внешней разведки в данном регионе были заложены в ту пору, когда главным резидентом Иностранного отдела в Китае был Яков Давтян.

В начале 1925 года Давтян возвращается в Москву и в мае назначается советником полпредства СССР во Франции, которое в то время возглавлял известный революционер и активный сторонник Троцкого Христиан Раковский. В Париже Давтян принимает участие в работе различных международных конференций, неоднократно замещает полпреда, которому в Москве не очень доверяли из-за его близости к Троцкому, и по-прежнему оказывает помощь резидентуре ИНО ОГПУ.

Осенью 1927 года Давтян занимает пост полномочного представителя СССР в Персии (Иране). В 1932 году он становится полпредом СССР в Греции, а в апреле 1934 года – полпредом СССР в Польше. На VII съезде Советов СССР в 1935 году избирается членом ЦИКа СССР.

Однако близкое знакомство в период работы во Франции с одним из видных троцкистов Раковским не прошло для Давтяна даром.

21 ноября 1937 года Яков Христофорович был арестован в Москве по обвинению в принадлежности к «антисоветской террористической организации». Вскоре он был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и 28 июля 1938 года расстрелян.

25 апреля 1957 года Я. Х. Давтян был полностью реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР в связи с отсутствием состава преступления.

Имя Якова Христофоровича Давтяна (Давыдова), как одного из непосредственных организаторов внешней разведки нашей страны, занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.