Текст книги "Волчья пара"

Автор неизвестный
Волчья пара

Глава первая

Она сидела в засаде уже час пятнадцать минут. Все это время Ольга старалась совершать как можно меньше движений, чтобы не шуметь. Насыпанный на чердаке в качестве утеплителя керамзит издавал скрежетание при каждом касании его ногой или коленом. Ольга не отрывала взгляда от стекла чердачного окна.

Архитектор этого трехэтажного кирпичного дома, построенного в тридцатых годах нашего века, спроектировал его так, что окно находилось очень близко к краю крыши. Это давало возможность для прекрасного обзора территории, прилегавшей к подъезду дома.

«Клиент», которого поджидала Ольга, снимал квартиру в этом доме на последнем, третьем этаже. Ольгу слегка коробило, когда ее жертв называли «клиентами». Собственно говоря, она этот термин никогда не применяла. Его любил употреблять Гиви, ее работодатель. При этом он произносил его с характерным южным акцентом: «Клыэнт» и снисходительно улыбался.

На сей раз клиентом был некто Вадим Мохначев. Посылая Ольгу на дело, Гиви объяснил, что техническая часть может не составить особого труда. Гораздо сложнее было установить местонахождение Мохначева. Он скрывался не только от Гиви, но и от милиции. Однако, видимо, с милицией Мохначев договорился, а Гиви он не слишком-то и побаивался. Живя в Москве, он периодически появлялся в разного рода игорных заведениях, где его и приметили доброжелатели Гиви, не замедлив сообщить последнему об этом. Тот сразу же отправил в служебную командировку свою юную двадцатилетнюю наемную киллершу Ольгу Новикову.

Ольга сменила положение ног. Просидев последние пятнадцать минут на корточках, она подложила под зад валявшийся неподалеку кусок пенопласта и осторожно, чтобы не шуметь, села, вытянув ноги.

Март подходил к концу, и было еще достаточно холодно. Поэтому руки, которые она постоянно держала в резиновых перчатках, стали замерзать. Она расстегнула свою куртку и засунула руки за пазуху, чтобы согреть их. Взгляд ее при этом лишь на несколько секунд оторвался от окна.

Киллерша внимательно следила за извилистой асфальтовой дорогой, ведущей к подъезду дома со стороны улицы Бакунинской. Именно по этой дороге, согласно ее расчетам, ее жертва должна была подъехать к дому на такси. Ее уверенность в этом варианте была велика – выслеживая Мохначева, ей пришлось поработать и наемным водилой. Когда ей после четырехдневных шатаний по московским казино и просаживания аванса, выданного Гиви, удалось наконец обнаружить жертву, гоняющую бильярдные шары, она быстро покинула казино. Она вернулась к оставленным за углом своим «Жигулям» и, переодевшись, подогнала машину ко входу в казино, ожидая Мохначева.

Переодевание было одним из ее профессиональных козырей, ее своеобразной маскировкой. Так, скинув элегантные сапожки, надетые на джинсы, она нацепила кроссовки. Вместо длинного изящного длинного плаща на ней появилась короткая кожаная куртка. Не слишком длинные светло-русые волосы она спрятала под черной вязаной шапочкой. Новый образ довершали нацепленные на нос очки без диоптрий.

Вот и все. Симпатичная юная девушка превратилась в молодого, невысокого худенького паренька, лихого водителя «ноль-шестых» «Жигулей». Машина была позаимствована в гараже у одного из московских знакомых Гиви. Пожилой осетин, встретив ее, без лишних вопросов записал ее фамилию, имя, отчество и год рождения. Он передал ей техпаспорт, показал машину и через два часа вручил доверенность на ее имя.

Вот на этих темно-синих «Жигулях», переодевшись «под парня», она и подкатила к Мохначеву, который, выйдя из казино, стал голосовать. Так жертва привела убийцу к месту своего тайного обитания. По дороге пьяный Мохначев практически ничего не говорил, а на редкие его вопросы Ольга отвечала односложно, стараясь при этом хрипеть голосом. Будь на месте Мохначева более боязливый человек или хотя бы менее пьяный, он бы пригляделся к симпатичному лицу юноши и его неестественно-хриплому голосу. Да и то вряд ли сделал бы какие-то кардинальные выводы.

Подвезя жертву прямо к подъезду, Ольге оставалось теперь выяснить только то, на каком этаже он живет. Это удалось выяснить в течение двух следующих дней слежки. Как только Мохначев в районе двенадцати-часа ночи появлялся в Переведеновском переулке, всегда загорались окна на третьем этаже справа от подъездной лестницы. Поскольку на каждом этаже было всего по две квартиры, вывод можно сделать со стопроцентной вероятностью.

Поджидать жертву в машине Ольга не решилась, чтобы лишний раз не светить тачку. Для этого вполне подходил чердак. Ей не составило особого труда вскрыть навесной замок и проникнуть внутрь.

«Жигуленок» в день Икс, на который было назначено звершение дела, был оставлен ею в двух кварталах от дома, в одном из переулков, прилегавших к оживленной улице Бакунинской. Сама же киллерша в половине двенадцатого вечера дворами прошла к подъезду дома. В середине марта люди не очень любят шляться по слякоти и темноте, поэтому до чердака ей удалось пробраться незамеченной.

К тому же Переведеновский переулок, где располагался трехэтажный дом, был малоосвещен и безлюден. Мартовская слякоть, окружавшая старые кирпичные дома старой Немецкой слободы, практически никем не убиралась. Поэтому Мохначев всегда добирался до подъезда исключительно на машине.

Ольга снова сменила положение тела. На сей рез она положила пенопластовый лист под колени. В таком положении более или менее отдыхал позвоночник. Она посмотрела на часы. Они показывали 1:03. Правой рукой Ольга нащупала лежащий на другом куске пенопласта холодный ствол пистолета системы ПСМ, к дулу которого был приделан глушитель.

«Похоже, парень задерживается», – с усмешкой подумала она, вспомнив старый анекдот, где в конце концов уставший ждать свою жертву киллер обеспокоенно воскликнул: «А уж не случилось ли чего?»

Ольга рассчитала почти все, что могла. Она подсчитала, что Мохначев поднимается на третий этаж в течение минуты, если сильно выпивший – в течение полутора минут. Этого вполне достаточно, чтобы спокойно вылезти из люка и затаиться на лестничном марше, ведущем на чердак. Он же являлся и естественным укрытием от взора жертвы. Однако Ольга прекрасно понимала, что если даже Мохначев и увидит ее, то вряд ли сможет убежать. Пьяного она догонит его в течение одного лестничного пролета.

Какое-то время он еще будет чикаться, открывая дверной замок. Времени вполне хватало, чтобы провести прицельный выстрел, который если не убьет, то хотя бы ранит жертву. И хотя в истории киллерства были случаи, когда раненой жертве удавалось убежать, но когда человек к тому же еще и сильно выпьет, это было практически невозможно.

За все время, проведенное в засаде, Ольге страшно хотелось курить. Позволила она себе это лишь однажды. Достав пачку «Marlboro Light», она, отвернувшись от окна, зажгла сигарету, но и во время курения соблюдала максимум осторожности. Сигарету она держала в кулаке, так, чтобы не был виден огонек, а дым пускала себе за пазуху, для того чтобы он не шел в чердачное окно.

Докурив сигарету до конца, она загасила бычок о пачку сигарет и спрятала его в нее же.

Наконец час Икс пробил. Стрелки часов были уже в половине второго, как к подъезду подкатил автомобиль. Это был ГАЗ-24. Ольга мгновенно схватила лежавший рядом пистолет и сунула его за пояс джинсов. Секунду-другую она задержалась у она, чтобы убедиться в том, что из «Волги» точно выйдет Мохначев.

И тут ее подстерегла неожиданность. Мохначев вышел из машины не один. В слабом свете околоподъездного фонарика она увидела, что с ним была женщина. Ольга усмехнулась: «Что у мужчин бывают женщины, соображаешь с опозданием… » Для обычного киллера это не составило бы проблемы. Сделать два контрольного выстрела вместо одного, выпустить три лишние пули и ухлопать ненужного свидетеля…

Но Ольга была необычным киллером. Она старалась работать без свидетелей, но никогда не допускала невинных жертв. Человек, заказанный ей Гиви, был подонком, обокравшим многих людей, в том числе и ее работодателя. Лишить его жизни для Ольги не составляло моральных проблем. Если вора не могут посадить в тюрьму, она разберется с ним по-своему. Все ее клиенты, к которым посылал ее Гиви, принадлежали к уголовному миру. В противном случае она всегда давала отказ. Это был неизменный принцип, по которому она работала.

Времени на раздумья, однако, не оставалось, так как парочка, расплатившись с шофером, уже направилась к подъезду. Счетчик времени включился, и необходимо было действовать. «Ладно, разберемся по ходу дела», – решила Ольга для себя и тихо открыла чердачный люк. Ловко уперевшись руками в края люка, она спустила ноги и, нащупав лестницу, быстро и бесшумно спустилась на площадку.

Оказавшись на площадке, она быстрым движением развернула на своей вязаной шапке завернутый край и надвинула его на лицо. Она поправила шапку таким образом, чтобы вырезанные заранее прорези для глаз легли точно как надо, закрыв при этом нос.

Следующим движением она выхватила из-за пояса пистолет и привычным движением большого пальца сняла предохранитель.

Все, киллер ждет вас, милорд! Сейчас ты, сука, получишь все, что заслужил! За всю свою никчемную жизнь, в которой ты только и умел, что воровать и обманывать! Надеюсь, ты хорошо повеселился в последний день на ворованные деньги…

Голоса тем временем приближались.

– Ну, долго нам еще? – манерно произнесла рыжая девица в длинной шубе.

– Еще один этаж, мадам. Я сам весь сгораю от нетерпения, – ответил ей молодой высокий блондин в длинном кашемировом пальто.

Мохначев держал девицу за талию, глядел на нее плотоядно улыбаясь, не забывая при этом активно пожевывать жвачку.

– Почему в этом доме нет лифта? – снова закапризничала девица.

– Меня это тоже возмущает. Особенно когда я возвращаюсь ночью в подпитии. Но ничего страшного. Скоро я сменю место обитания.

«Да, это единственное, что я могу тебе гарантировать», – подумала Ольга про себя.

– Ну, вот мы и пришли, – констатировал Мохначев, когда парочка добралась наконец до лестничной площадки третьего этажа. – Дальше только чердак.

Мохначев остановился и, прижав девицу в шубе к стене, обнял ее и стал целовать взасос в шею.

– Не здесь, не здесь, – закрыв глаза, с улыбкой произнесла рыжая. – Осторожно, ты меня уронишь.

– Это точно, – сказал он. – Сейчас я тебя уроню на свою кровать.

Девица захихикала. Мохначев, отпустив наконец девицу, вынул ключи и стал открывать дверь. Когда металлическая дверь была открыта, он отошел в сторону и сделал приглашающий жест рукой.

– Вперед, мадам, навстречу сексуальным подвигам!

– Между прочим, мадемуазель, – заметила девица, проходя первой в квартиру.

– О-о! – громко и вдохновенно вздохнул Мохначев, словно это радостное известие поразило его до глубины души.

Он сделал шаг в глубину квартиры, но в это время со стороны чердака послышался тихий свист, словно звали собачку.

Мохначев повернул голову в направлении свиста и увидел в трех метрах от себя человека в маске. Несмотря на то, что он был пьян, сознание его мгновенно прояснилось.

Этой секунды было вполне достаточно для того чтобы человек молниеносно вскинул обе руки, в которых был зажат пистолет с глушителем, вверх.

Она выстрелила три раза. Звуки были похожи на громкие плевки. На лбу Мохначева образовались три крупные точки, образовавшие небольшой, почти равносторонний треугольник.

«Достаточно», – подумала Ольга. При таком треугольнике никто не выживает.

Мохначев раскрыл рот, колени его подогнулись, и он стал заваливаться в свою квартиру. Он упал на снимающую сапоги подружку. Она находилась к нему спиной и не поняла, что произошло.

– Ну, прекрати, дай мне хотя бы раздеться!

В этот момент Ольга уже обогнула лестницу и стремительно побежала вниз. Она быстрыми прыжками достигла первого этажа, когда подъезд огласил душераздирающий женский крик.

Ольга выглянула из подъезда. На улице никого не было. Она бросила пистолет в угол тамбура подъезда. Туда же полетели резиновые перчатки. Шапка была снова приведена в нормальный вид.

Глава вторая

ОН сидел на стуле, закрыв глаза, стараясь максимально удерживать свою нервную систему в спокойном состоянии.

– А ты как думал, сучара? Копейками от нас отделаться хочешь? С нами такие фортели не проходят! – кричал здоровенный детина, дыша в лицо Игорю запахом гнилых зубов.

– Все, хватит, – сказал Игорь, снял свои очки в золотой оправе и стал активно массировать переносицу. – Назовите свои окончательные условия.

Он секунду помедлил, потом сказал, скорее для себя:

– Если таковые вообще могут быть…

Верзила, засунув руку в карман кожаной куртки, вынул оттуда пачку «L&M», усмехнулся и закурил.

– В общем, так. Поскольку твоя хата не тянет на сумму твоих долгов, добавляешь к ней еще тридцатник и свободен.

– Да вы с ума сошли! Эта квартира стоит больше суммы этого несчастного кредита. За нее можно получить как минимум сто восемьдесят. А при удачной продаже можно выжать и двести. Вы же оцениваете ее в сто сорок.

– Так что же ты ее не продал? Мы же давали тебе срок.

– Не так просто найти сразу такого крупного покупателя. Я уже нашел, но он почему-то передумал. Я сам не знаю, почему…

– Проценты у тебя накапали уже приличные, – оборвал его детина. – Последнее слово моего босса следующее – квартира как сто пятьдесят плюс тридцатник сверху.

– Но у меня нет тридцати! – выкрикнул Игорь.

– Мы тут узнали, что у тебя есть дачка нехилая.

– Побойтесь Бога! Должен же где-то мой отец жить. Не на улицу же на старости лет!

– Это твоя проблема. Надо было раньше заботиться о своем папочке. Попал – плати!

«Да, с этой бандитской рожей не поспоришь», – подумал Игорь. Надо было действительно думать раньше.

Раньше, когда он только начинал заниматься бизнесом, когда с легкостью крутил десятками миллионов, когда с легкостью доверялся своим бизнес-партнерам. За несколько лет работы в бизнесе он не усвоил главного принципа – бизнесмен должен быть волком, живущим среди волков. Он должен осознавать, что в любой момент каждый из них может ощериться. А Игорь волком не был…

Он был кем угодно: координатором, игроком, любителем острых ощущений, мозгом и организатором сложнейших финансовых операций. Эти операции многие назвали бы просто махинациями.

Но волком он не был. Ему всегда не хватало этой пресловутой жесткости и умения показать зубы. Даже когда его кидали люди, которым он всецело доверял, он с легкостью прощал им их прегрешения. Может быть потому с легкостью, что до сегодняшнего дня сам при этом терял не слишком много.

А кидали его не раз. Даже самые надежные друзья-партнеры, попав в тяжелое положение, подставляли и его одновременно.

Он прощал им это, видел даже спортивный интерес в том, чтобы выкрутиться, перебиться… Он практически никогда не применял ни к кому силу. Его, правда, тоже не трогали до сих пор. На всякий случай он поддерживал хорошие отношения с одним знакомым капитаном милиции. Но и он в данной ситуации помочь Игорю никак не мог.

Заявишь официально – можешь получить срок за финансовые махинации. При этом все равно придется возвращать деньги. Поэтому бандиты так нагло себя и вели. Они знали, что Игорь практически положен на лопатки.

– Хорошо. Дайте мне время подумать, – сказал Игорь.

– На раздумья у тебя один день – сегодняшний. Завтра утром ты дашь ответ. Ждать мы больше не будем.

Игорь встал и направился к выходу из кабинета. Беседа проходила в офисе фирмы «Промэкс», под крышей которой и работала банда рэкетиров…

… Едва Игорь открыл ключом дверь своей квартиры, он увидел стоящего в коридоре отца. Волосы старика были всклокочены, глаза широко раскрыты. Он с напряжением в голосе спросил сына:

– Ну?

Игорь взглянул на отца, потом отвернулся, закрыл дверь и стал молча снимать плащ.

– Тебе что, черт возьми, там язык вырвали? Удалось договориться или нет?

– Успокойся, отец. Все не так страшно. У меня есть время подумать.

– Сколько времени? О чем подумать? Прекрати говорить загадками!

– Подумать над их предложением. До завтрашнего утра, – угрюмо ответил Игорь и прошел в зал.

Отец прошел вслед за сыном и сказал:

– Может быть, ты все же расскажешь?

Игорь молчал минуту и наконец решил выложить все начистоту:

– Папа, они изменили условия.

– Как изменили? – удивился старик.

– Твою профессорскую трехкомнатную они оценивают в сто пятьдесят. Остальные тридцать я должен доплатить.

– Где же ты возьмешь эти деньги?

– Пока не знаю.

– Ты. . Ты хочешь сказать, что нам придется продать и дачу?

– Не знаю. Попытаюсь занять у кого-нибудь.

– У кого?

– У друзей, – уныло произнес Игорь.

– Каких, к черту друзей?! – вспылил старик. – Они тебя бросили в самые критические минуты твоей жизни! У тебя нет друзей!

Он замолчал и стал нервно ходить по комнате взад-вперед. Потом он остановился и сказал:

– Но ведь и дачу не продашь и не заложишь так быстро! И почему эти мерзавцы так дешево оценили нашу квартиру?

– Хватит, отец, – не выдержали нервы у Игоря. – Неужели ты не понимаешь, что это какая-то подстава! Здесь кто-то играет направленно против меня. Видимо, им нужна сама квартира. Иначе как объяснить, что покупатель, которого я нашел за короткое время, без видимых причин отказывается от сделки? Или же кто-то просто хочет уничтожить меня.

– Кто? Кто, черт возьми?

– Не знаю! Я никому не переходил дорогу до такой степени, чтобы так за мной охотиться.

Отец уселся в кресло напротив Игоря.

– Ну, и что будем делать?

– Дай мне время до утра. Я сяду на телефон, попробую оформить закладную на дачу на приемлемых условиях.

Отец встал и удалился в свой кабинет, который одновременно служил ему и спальней.

Игорь Дубровин с тоской посмотрел вслед своему отцу, Александру Владимировичу Дубровину. Старик сильно сдал за последнее время. От былого статного элегантного профессора Дубровина, доктора философских наук, осталось немного.

Пожалуй, даже тогда, когда мать Игоря пятнадцать лет назад уходила от отца, такого с ним не было. Он, конечно, переживал развод с ней и ее отъезд в Америку к новому мужу, но все это он излечил довольно быстро. Или, по крайней мере, как казалось Игорю. Он с головой ушел в науку.

Тогда для Игоря и наступила по-настоящему взрослая жизнь. Он был предоставлен самому себе. Отец, конечно, заботился о нем, проверял уроки. Впрочем, он мог бы этого и не делать, поскольку Игорь всегда учился хорошо. Со своей стороны Игорь еще тогда понял, что заботу скорее нужно проявлять ему об отце. И он старался как мог.

Домашние дела взяла на себя мать отца, бабка Игоря, и везла этот воз до конца своей жизни. Она умерла четыре года назад, когда Игорю исполнился двадцать один год.

Глава третья

Ольга вышла на улицу и быстрым шагом направилась в направлении своей машины. Идти до нее было примерно пять минут. Примерно столько же понадобится ментам, чтобы добраться до места происшествия. И это в лучшем случае, если их сразу же вызвать.

Сев в свой «Жигуленок», Ольга бросила шапку в тайник под сиденьем, куртка была вывернута наизнанку и превратилась из черной в цветастую красно-желтую. Русые волосы разлетелись по плечам. Несколько движений гребешком, и они были тщательно расчесаны. На нос она нацепила очки с самыми маленькими диоптриями.

Заведя машину, она не спеша вырулила на Бакунинскую. Вдалеке послышался вой милицейской сирены.

Несмотря на то, что время было позднее, по Бакунинской продолжалось оживленное для такого часа движение. Уже в районе Разгуляя ей навстречу выехал еще один милицейский уазик. Но менты, завидев за рулем «Жигулей» светловолосую девчушку, если и обратили на нее внимание, то совсем по другому поводу, отличному от того, по какому они отправлялись на место вызова.

Через двадцать минут езды по ночной Москве, уже на подъезде к МКАД, ее все же остановили менты. Однако, заметив за рулем очкастую симпатичную девицу, они лишь отпустили несколько сальных шуточек, смысл которых сводился к тому, что проститутки теперь сами ездят по вызову. Ольга сделала вид, что глубоко обижена этими наглыми высказываниями, и как только улыбающийся сержант возвратил ей документы после проверки, нажала на педаль акселератора так, что «Жигули» с пробуксовкой стартанули с места и выехали на проезжую часть.

Но сержант лишь улыбался, глядя вслед удаляющемуся «Жигуленку». Потом, поправив свой короткоствольный АКМ, он поднял жезл в сторону едущей на него белой «БМВ».

Достигнув системы гаражей на Московской кольцевой дороге, Ольга поплутала по ним несколько минут и подъехала к станции техобслуживания, на которой брала машину у пожилого осетина. Похоже, что этот мужик находился на своем рабочем месте и днем и ночью. И сейчас, в третьем часу ночи, он был там.

Ольга поставила машину в гараж и, подойдя в бендешку к осетину, отдала ему техпаспорт и права.

– Номера перебивать надо? – спросил он, угрюмо глядя на машину.

– Думаю, не стоит.

– Ладно, посмотрим, – сказал он.

– У тебя заночевать можно?

– Можно, – ответил он. – Только здесь простыни не такие белые, как дома.

– Ничего, я привычная, – сказала Ольга.

Она заварила крепкий чай в металлической кружке и прошла в бендешку, в которой жил и работал старик. «Все равно заснуть не удастся», – подумала она.

Выпив чай, Ольга улеглась на жесткий топчан, подложив под голову свою куртку. Накрылась же она старой солдатской шинелью, от которой пахло машинным маслом и табаком.

Бендешка была покрыта полумраком. Свет поступал лишь от фонаря со двора. Ольга достала пачку сигарет и закурила. Этих часов она боялась больше всего.

Часы после дела…

Нервное напряжение и азарт улетучивались, уступая место угрызениям совести и мыслям о правильности своего жизненного выбора.

Ольга была убеждена, что все ее жертвы в жизни были мразью. Всего их было семь, включая сегодняшнего Мохначева. За шесть она получила деньги. Исключение составил лишь первый…

Собственно, с него и началась ее профессиональная карьера. Хотя эта фраза применительно к деятельности, которой занималась Ольга, звучала и несколько необычно.

Майор милиции Шамонин был первым гадом, которого она отправила к праотцам. Он изломал не только ее, но и множество других жизней.

То, что с ней сотворил он, когда она попалась ему в лапы семнадцатилетней девчонкой, останется у нее в памяти на свою оставшуюся жизнь. Она и представить себе не могла, что человек в погонах, офицер, может позволить себе такое…

Практически все свое детство Ольга провела среди людей в погонах. Потому что отец Ольги, армейский подполковник Сергей Николаевич Новиков, постоянно таскал свою дочь по гарнизонам.

Мать Ольги умерла довольно рано, когда ей было шесть лет. У нее было слабое сердце. Отец после смерти супруги так и не сошелся ни с какой-либо другой женщиной.

Одни не соглашались выходить замуж за отца-одиночку, постоянно меняющего место жительства в связи с перебрасыванием его из одной части в другую. Вторых он отвергал сам, так как считал, что они не подходили на роль воспитательницы Ольги. Да и времени на личную жизнь у командира разведроты воздушно-десантной бригады особо не было.

Одним из первых он попал в Афганистан, и за годы пребывания в стране советского ограниченного воинского контингента бывал там неоднократно, возвращаясь на родину в основном когда получал очередные ранения.

Потом было несколько горячих точек: Карабах, Северная Осетия. Одним из первых его направили и в Чечню. Погиб он во время штурма Грозного, в январе 1995 года.

Кроме него, в те дни погибло много офицеров-сослуживцев отца. Многих из них Ольга знала с детства. Все они всегда относились к ней хорошо, с нежностью и заботой. То ли оттого, что уважали ее отца, то ли потому что понимали, как тяжело приходится девчонке, которая росла с шести лет без матери. А скорее всего, все это вместе.

Ольге всегда были рады в любой офицерской семье гарнизона. И хотя отец уже с восьми лет требовал от девочки, чтобы она не шлялась и попрошайничала по чужим домам, а разогревала пищу и даже готовила себе сама в то время как он находился на службе, Ольгу, идущую из школы домой, по-прежнему продолжали звать к себе и накормить жены офицеров-сослуживцев.

Ольга, конечно, теоретически знала, что где-то далеко, за пределами гарнизона, существуют зло и несправедливость, и нехорошие люди, которые их творят. Но проведя свое детство и юность среди десантников, она инстинктивно чувствовала себя в безопасности, когда рядом с ней находился человек в погонах.

Но жизнь научила Ольгу на горьких уроках, что люди все разные. Разные они были и среди офицеров-десантников, в среде которых она выросла, разные они были и в том другом мире, куда она попала после того, как покинула военный городок после смерти отца и там, где она жила сейчас. И в любом из этих миров действует правило: первыми погибают всегда лучшие.

Первым в Чечне погиб старший лейтенант Бородин, высокий светловолосый улыбчивый парень, весельчак и балагур, неизменный гитарист на всех офицерских пирушках. Затем погибает майор Аркадьев, с которым отец Ольги служил еще в Афганистане. Через три недели пришла весть о гибели отца…

Погибли многие прекрасные люди. Остаются лишь майоры Шамонины…

Ольга загасила в консервной банке, служившей пепельницей, бычок и закурила снова.

Когда после смерти отца она окончательно переехала в город, сняла небольшую комнату уже в качестве студентки физфака университета, в ее жизни произошла вторая большая трагедия. Она не только потрясла ее до глубины души, но и перевернула всю ее жизнь.

В конце лета поздно вечером Ольга возвращалась домой по одной из центральных улиц города. Она шла от своей университетской подруги Лены, которая только что приехала с отдыха. Вдвоем девчонки выпили бутылку домашнего вина, приготовленного из крыжовника родителями Лены. За разговорами подруги засиделись допоздна. Лена предложила Ольге остаться ночевать, та согласилась, но около полуночи неожиданно с дачи приехали родители Лены. Квартирка была маленькой и тесной, и Ольга решила все-таки ехать домой, дабы не стеснять хозяев.

Поскольку время было позднее и транспорт уже не ходил, Ольга вышла на улицу Московскую, где обычно стояли в ожидании клиентов частные извозчики и таксисты, и добраться до дома на машине.

Когда она очутилась на углу Московской и Лермонтова, где в это время было весьма оживленно, она к своему удивлению обнаружила, что машин было не так много. Поговорив с двумя извозчиками и услышав космические размеры сумм, которые они потребовали за доставку Ольги домой, она решила немножко подождать. Таких денег у нее не было, и она рассчитывала на то, что скоро возможно, подъедут еще несколько машин, и она сможет выбрать для себя более дешевый вариант.

Вот тут-то все и началось.

Ехавший по улице милицейский «уазик» остановился недалеко от Ольги. Из его окошка высунулся придерживавший фуражку правой рукой сержант и крикнул в сторону Ольги:

– Эй, ты, давай иди сюда!

Ольга оглянулась по сторонам и спросила:

– Это вы мне?

Сержант засунул голову обратно в машину и с усмешкой сказал шоферу:

– Смотри-ка, а она с юмором…

После этого он вылез из машины и подошел вплотную к девушке.

– Тебе, тебе говорю! Садись в машину, живо!

– Зачем? – удивилась Ольга.

– За надом, – осклабился сержант.

У него было крупное красное лицо и проглядывавшие сквозь фуражку рыжие волосенки.

– Мы с тобой профилактику проводить будем, – объяснил он.

– Не надо мне никакой профилактики, мне домой надо! – взмолилась Ольга. – Я потом точно ни на чем не уеду.

– Ничего, – еще шире осклабился сержант. – Мы тебя в гостиницу устроим. Без ванной, но с видом на Волгу. Из туалета.

Ольга пыталась протестовать и объяснить сержанту, что она торопится домой. Однако сержант и слушать ничего не хотел, изменился вдруг в лице и заорал:

– Давай быстро в машину! А то сейчас силу применю.

При желании Ольга и сама могла это сделать, по крайней мере с неменьшей эффективностью. Несмотря на то, что сержант был крупным и высоким мужчиной, на стороне Ольги была великолепное владение приемами рукопашного боя и неожиданность. Сочетание этих двух факторов давало Ольге всегда неоспоримые преимущества: никто никогда не мог ожидать от этой улыбчивой светловолосой среднего роста девчушки быстрого, сильного и точного удара кулаком в корпус или ногой в голову.

И хотя Ольга не обладала крупным весом, который можно вложить в удар, она брала скоростью и точностью. Кроме того, у нее была великолепная растяжка – она без особого труда, стоя на одной ноге, дотягивалась другой ногой до предметов, находящихся на уровне головы.

Однако связываться с милицией она посчитала в тот момент ненужным и неразумным. Кроме того, никакой вины она за собой не чувствовала. Поэтому, вздохнув, она поплелась в «уазик».

Внутри машины уже сидело несколько девушек. И тут до нее дошло. Похоже, это была очередная милицейская акция против проституток, работавших на улице.

«Господи, ну и в компанию я попала», – подумала Ольга.

Проститутки молча и равнодушно оглядели ее. Одна из них, та, что была постарше, сказала:

– Ну, мать, ты даешь! Это что, твой выходной прикид или ты только начинаешь?

Ольга осмотрела свои кроссовки, потертые джинсы, теннисную майку и сказала:

– Нормальный у меня прикид. А здесь я вообще случайно.

– Ну и доказывай теперь ментам, что ты не верблюдиха! Не повезло тебе, телка. Сегодня облава по всему городу.

В милиции Ольгу вместе с ее спутницами присоединили к еще большей группе задержанных в разных концах города проституток. Это начало выводить ее из себя. Она принялась объяснять каждому милиционеру, что все происходящее с ней является чистой случайностью и что она просто ехала домой от подруги.

Рядовые менты ограничивались фразами типа «Разберемся» и «Разговаривать будешь, когда тебя спросят». Они не очень церемонились с проститутками, многие из них выдергивали девчонок из клеток, где они стояли всей толпой и уводили, как говорили, для допросов. Среди обитательниц клеток прошел слух, что после этих допросов отпускают.

Вот в этот-то момент и появился майор Шамонин. В этот день он был самым старшим по званию среди присутствовавших ментов. Ольга сразу кинулась к нему с просьбой, чтобы он разобрался в недоразумении и отпустил.

Майор посмотрел на нее свысока, медленным тяжелым взглядом оглядел ее с головы до ног, потом расплылся в улыбке и сказал:

– Ну, пойдем, поговорим.

Он провел ее в одну из камер и спросил у сопровождавшего его лейтенанта:

– Там матрац-то есть?

– Есть, – ответил улыбающийся лейтенант. – Если что, зовите.

– Не надо, мы справимся, – ответил майор.

После того как дверь камеры захлопнулась, Ольга окончательно поняла, для какого допроса ее пригласили.