Текст книги "Цвет крови – черный"

Глава 8

– Ты ненавидишь Хрустального Принца так сильно, что готова умереть, лишь бы отомстить?

– Да. – Лежа в траве, так, чтобы ее не заметили со скалы, Ита наблюдала за стремительным развитием событий на противоположной стороне.

– Но за что? Откуда взялось это дикое ненасытное, всепожирающее чувство?

Толинеля не интересовала кровавая драма, разворачивающаяся на глазах. Гораздо больше его занимала странная девушка.

– Тебе не понять.

– Разве это так сложно?

– Напротив, очень легко.

– Не вижу смысла в последних словах.

Ей стало ясно – отделаться общими фразами вряд ли удастся.

– Ты слишком долго прожил на свете, утратив связь с реальным миром. Увлекшись поиском Смерти, даже не заметил, как умер. И теперь, словно щенок, гоняющийся за собственным хвостом, бегаешь по кругу, ища несуществующий выход.

– Интересная мысль. Обязательно поразмышляю о ней на досуге. Только при чем здесь твоя ненависть?

– Может, поговорим об этом чуть позже?

– Боишься пропустить финал? До него еще далеко. Самые нетерпеливые крысы понимают, что ловушка захлопнулась, и напоследок спешат порвать глотки друг другу. Это не так интересно, как может показаться на первый взгляд.

– Не боюсь, просто… – она запнулась, пытаясь подобрать нужные слова, – ты смотришь на обычные вещи не так, как остальные, и оттого не замечаешь главного.

– Позволь узнать, чего же?

Снисходительная вежливость художника начинала ее раздражать.

– Ненависть ниоткуда не берется, она изначально существует внутри каждого. Она сводная сестра Страха и вечно презираемая падчерица королевы Любви.

– Королевы? Даже так?

– Именно так и никак иначе. Холодной равнодушной красавицы, изредка прикидывающейся этаким добрым трепетным ангелом. Хотя на самом деле царственная особа – всего лишь жестокая шлюха.

– Любовь? – Толинель не удержался от улыбки. – Жестокая шлюха?

– Да. Жестокая, потому что мучает того, чьи чувства не разделяет. А шлюха – по той простой причине, что рано или поздно уходит к другому.

– Интересная теория.

– Это не теория, а жизнь.

– Скорее смерть.

– Как угодно. – Ите порядком надоел разговор ни о чем.

Пока никого не было, художник молчал, а как только на противоположной стороне появились враги и началось что-то по-настоящему интересное, вдруг воспылал желанием узнать несущественные подробности ее личной жизни. Ита отвернулась, ясно давая понять – ей это неинтересно и разговор окончен. Однако Толинель так не считал.

– Значит, именно ненависть к дроу в конечном итоге задушила твою любовь?

«Ее возлюбленного убил дроу. Не в открытом, честном бою, а трусливо из-за угла. Сильный добрый человек умер, даже не успев ничего понять. Его сердце остановилось в тот самый момент, когда он спешил на свидание к возлюбленной. Люди, обнаружившие тело, утверждали, что убитый лежал на спине, широко раскинув руки, словно пытаясь обнять отвернувшееся от него небо, и в уголках его губ навеки застыла какая-то по-детски умиротворенная улыбка. С тех пор глаза Иты потемнели от гнева, став черными. Она возненавидела и прокляла всех предателей, посвятив свою жизнь войне». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)

Ему не стоило этого говорить. Не нужно было лезть в чужую душу, пытаясь разбередить старую рану, тем более изображать из себя всезнающего умника.

– Ты ищешь смерти? – Сузившиеся от бешенства глаза и резко очерченные от напряжения скулы сделали Иту похожей на дикую кошку, приготовившуюся к прыжку. – Вдруг последняя стрела судьбы поможет ее найти?

Трагедия, разворачивающаяся на той стороне пропасти, моментально отошла на второй план. Чужие грязные руки бесцеремонно вскрыли давно зарубцевавшуюся рану, почему-то решив, что могут безнаказанно покопаться внутри.

– Нет, не ищу. Она всегда рядом. – Толинель спокойно отнесся к всплеску ярости собеседницы. – Ненависть вовсе не падчерица Любви, она ее прямая противоположность. Она черная королева, а Любовь – белая. Ты родилась от союза человека и эльфийской женщины. Дети от смешанных браков появляются на свет очень редко. Только истинное чувство может привести к зачатию ребенка. С самого рождения тебя окружало так много любви, что ты не смогла вместить ее полностью. Ребенок, однажды объевшийся конфет до болей в желудке и рвоты, надолго теряет интерес к сладостям. Твоя всепоглощающая ненависть к расе темных эльфов и к Хрустальному Принцу связана не с тем, что один из дроу убил твоего мужчину, а отец пал от стрелы лучников, вставших на сторону Хаоса. Все гораздо страшнее и проще: твоя душа устала от любви. Она ей больше не нужна. Белая королева исчерпала себя, уступив место черной. Ненависть хлынула в образовавшуюся пустоту, заполнив все без остатка. Ее так много, что она сочится из твоих пор ядом, отравляющим окружающих. Ты отчаянно борешься с Хаосом, но обманываешь себя. На самом деле тебе безразлично, с кем бороться и кого ненавидеть. Главное – сам процесс.

– Закончил? – равнодушно спросила Ита.

Ее вспышка ярости миновала так же стремительно, как и пришла. Глупо злиться на сумасшедшего. Художник, мягко говоря, не в себе. Это настолько очевидно, что не требует доказательств. Белые и черные королевы, какая-то по-детски наивная классификация ненависти и прочее скорее напоминают бред, чем рассуждения взрослого здравомыслящего человека.

– Почти.

– И что же осталось на сладкое? – Ита даже не пыталась скрыть иронию.

– Положи руку на мое плечо.

Они лежали рядом, поэтому выполнить просьбу не составляло труда.

– Зачем?

– Твоего мужчину убил дроу – из-за того, что люди и темные эльфы не поделили Балтийскую долину – плодородные земли, лежащие на границе спорной территории. А отец погиб на войне, которую начали не лучники Хрустального Принца и даже не он сам. Ты уверена, что имеешь причину для ненависти, но я докажу, что это не так. Пустота. Боль. Отчаяние. Невосполнимая горечь утраты. Вот чувства, которые испытывают, теряя близкого человека. У тебя всего этого не было и в помине. Черная королева подчинила очередную жертву своей воле, сделав послушной рабыней. Пешкой, без колебаний следующей в заданном направлении. Я не обманул тебя насчет отравленного ножа ассидов и крыльев смерти. Умолчал лишь о том, что спустя некоторое время крылья исчезли. Как будто Она передумала. Никогда прежде я не видел ничего подобного.

– И для чего ты мне все это рассказываешь? – Начиная с определенного момента Ита уже не верила ни единому слову.

Она спокойно отнеслась к неизбежности приближающейся смерти и не испытала особой радости, услышав, что угроза миновала. Ненормальный художник с больным воображением мог придумать все от начала до конца. Единственное, на что он способен, – мгновенно перемещаться в пространстве. В этом заключалось его главное достоинство. Именно поэтому Ита до сих пор оставалась с ним.

– Положи руку на мое плечо, и я покажу, что значит по-настоящему ненавидеть.

– Мы не закончили наши дела здесь. Почему ты хочешь отправиться в другое место?

– Я никуда не хочу отправиться.

– Тогда к чему…

Устав от ее вопросов, Толинель закрыл ладонью глаза спутницы.

Ита резко отбросила руку наглеца – и увидела, что находится неподалеку от пылающей деревни. Столбы густого черного дыма поднимались наверх, закрывая чуть ли не полнеба. Несмотря на то что солнце стояло в зените, казалось, на землю опустились сумерки.

Печальный художник стоял рядом, держа спутницу за руку. Происходящее очень походило на сон. Окружающий мир был слегка смазан и лишен четкости. Как будто на глаза неожиданно навернулись слезы.

– Ты же говорил, что мы никуда не…

Он не позволил ей закончить:

– …не пойдем. И главное, помни: что бы ни случилось, не отпускай мою руку.

Лучница отчаянно хотела вернуться назад, на летающий остров, но без помощи Толинеля ей этого не сделать Поборов естественное желание освободиться от опеки, Ита сочла за лучшее подчиниться приказу. В следующий раз она будет держаться подальше от сумасшедшего художника, но сейчас полностью зависит от него. И значит, хочешь не хочешь, придется терпеть его прихоти.

Спутникам не понадобилось много времени, чтобы спуститься с холма, достигнув пылающей постройки на окраине деревни. Несмотря на то что огонь перекинулся на крышу, нетрудно было догадаться, что перед ними кузница.

Большой человек, судя по всему кузнец, раскачивался из стороны в сторону, сидя на корточках. Его большие натруженные руки с такой силой сжимали голову, словно он собирался раздавить собственный череп. При этом кузнец издавал звуки, больше похожие на хрип смертельно раненного зверя, чем на внятную человеческую речь.

Присмотревшись внимательнее, Ита заметила неподалеку несколько аккуратно сложенных в ряд трупов. Нетрудно было догадаться, что это семья кузнеца. Странно было другое. Как смог выжить мужчина? Судя по бушующему огню, убийцы покинули страшное место не больше получаса назад. Значит, кузнец находился поблизости. Почему он не умер как мужчина, пытаясь защитить самое дорогое – семью?

Первым порывом Иты было спросить об этом художника, но затем она передумала. Если захочет, скажет сам. Ведь для чего-то он привел ее сюда?

Расчет оказался верным. Спустя несколько минут она узнала ответы на все заданные и незаданные вопросы.

Не доходя до места трагедии тридцать – сорок шагов, Толинель остановился.

– Дальше идти нельзя.

Ита не стала спорить. Во-первых, в этом не было смысла, а во-вторых, ей не хотелось. Мертвые взрослые – это одно, дети – совсем другое.

– Кочевники пришли с юга. – Толинель говорил тихо, так, будто боялся привлечь внимание убитого горем мужчины. – Дикие племена, для которых нет ничего святого. Убивать, грабить и насиловать – их призвание. Они не умеют жить по-другому. Смерть, своя ли, чужая ли, для них ничего не значит. В бесчувственных пожирателях падали больше сострадания, чем в этой безумной орде. У кочевников существует поверье, согласно которому кузнец – «избранный человек». Тот, кто делает оружие, неприкосновенен. Но правило распространяется только на него одного. Семья ни при чем.

– Это глупо…

– Мир сам по себе жесток и глуп.

– Но не до такой же степени!

– Поверь мне на слово, это еще не предел.

Ита не стала задавать уточняющих вопросов и углубляться в тему.

– Ладно, поверю…

– Кочевники не убили кузнеца, поэтому глаза несчастного человека видели страшные издевательства над женой и мучительную смерть детей. Он мечтал ослепнуть – и не мог. Хотел умереть, но, связанный по рукам и ногам, оказался бессилен. Его разум был достаточно крепким, чтобы выдержать нечеловеческие испытания. И потому не нашел успокоения даже в безумии. После всего случившегося у кузнеца не осталось ничего, кроме ненависти. Черная королева завладела его душой без остатка.

Произнеся последние слова, Толинель вновь закрыл ладонью глаза спутницы, а когда через мгновение оторвал, они оказались на прежнем месте.

Не изменилась даже поза, Ита по-прежнему лежала. Если бы не картина происшедшего, настолько ярко запечатлевшаяся в памяти, лучница могла подумать, что ей все померещилось.

– Почему ты не помог несчастному?

– Ему уже не помочь. Лист, облетающий с дерева, можно приклеить на ветку, но это ничего не изменит.

– Никто не говорил о том, чтобы приклеить лист. Опавшую листву сжигают.

– Кузнец сгорел сам. Без чьей-либо помощи. Только прежде совершил столько зла, что с лихвой хватило на несколько тысяч жизней.

– Откуда ты знаешь?

– Это картина далекого прошлого. Не забывай, я неплохо рисую.

– Но это же не рисунок.

– Это было воспоминание.

– И?..

– Воспоминание, изображенное в цвете.

– Пусть так. – Ите не хотелось вдаваться в подробности или спорить с ненормальным художником. – А…

– При чем здесь ты?

– Да.

– Твой мужчина погиб из-за раздела территории. Дроу был охотником-одиночкой. Ничем не лучше и не хуже охотников-людей, убивающих темных эльфов из засады. Отец пал на войне. В отличие от семьи кузнеца и тот и другой обладали свободой выбора.

– Ты забываешь о главном: мужчина не имеет права отсиживаться дома во время войны.

– Я ничего не забыл. Тот, кто убивает сам, должен быть готов умереть в любую минуту.

– Хочешь сказать, что…

– Я хочу сказать лишь то, что кузнец имел гораздо больше оснований для ненависти, чем ты.

– И что с того? – Ита никак не могла взять в толк, к чему он клонит.

– Ты ненавидишь ради самой ненависти. И по-другому не можешь жить. Я не знаю, почему человек, которого ты собиралась убить, подарил тебе жизнь. Может, рассмотрел в тебе нечто большее, чем фанатичную черную пешку, неистово рвущуюся в королевы. Увидел остатки былой любви, решив дать тебе последний шанс. В принципе, все возможно. Но в одном я уверен на все сто: после того как Она отвергла тебя, пешка может стать черной королевой. И если не забрать последнюю из стрел судьбы, мир накренится.

– Мы же договорились. Я отдам стрелу, после того как отомщу.

– Да, это так. Но как ты станешь жить после осуществления мечты, превратившейся в навязчивую идею?

– Как и прежде.

– Сомневаюсь.

– Имеешь полное право. Мы закончили, или?..

– Будем считать, да, – произнес вслух печальный художник, а про себя подумал: «Хрустальный Принц обязан был разрубить этот запутанный узел противоречий, пока у него была возможность. А теперь уже поздно что-либо менять».

Слишком поздно.

Пешка вышла на финишную прямую. Последний рывок – и она королева. Чудовище в образе женщины, для которого не существует чужих и своих, белых и черных, плохих и хороших. В конечном итоге ослепленное безумием чудовище уничтожит всех без разбора. А когда не останется никого, возненавидит себя так сильно, что мир содрогнется до самого основания…

Никогда прежде предчувствие не обманывало Толинеля. Не подвело оно его и на этот раз.

Пешка и вправду достигла последней клетки, став королевой. И познала, что значит чистая, незамутненная, абсолютная всепоглощающая НЕНАВИСТЬ.

Глава 9

Убогая каморка – вот наиболее подходящее определение для «лучшего» номера. В любое другое время наглый трактирщик жестоко поплатился бы за обман и алчность, но сейчас было не до него. Имелись дела поважнее.

Кошка.

Мальтиса.

Провидица.

Тридцать вторая в роду.

Крут замкнулся. Смерть. Будущего нет, осталось лишь настоящее. Этан неизбежно умрет. А великая мечта развалится, словно хрупкий карточный домик.

Можно было столько всего сделать, испытать и совершить. Перед молодым богом открывались такие необъятные горизонты и заманчивые перспективы, что дух захватывало. И вдруг нелепый, бездарный конец. Кошка, перечеркнувшая планы. Это было бы смешно, не будь так печально.

Кем бы ни оказалась мерзкая тварь – властелином мироздания или обычным глупым зверьком, – уже не имеет значения. Главное – результат. Финишная черта. И – невозможность изменить предначертание.

Малейшая трещина может со временем разрушить непреступную крепость. Так было угодно судьбе. Но почему она решила именно так, а не иначе? Неизвестно. Остается лишь смириться, приняв как должное очередной каприз ветреной сумасбродки. Других вариантов нет.

Хотя…

Этан пожертвовал многим, чтобы сыграть по-крупному. Он не имеет права сойти с дистанции на полпути. И не станет опускать руки при малейших признаках надвигающейся беды. Раз нельзя победить, нужно попытаться обмануть. Победа не всегда достается самому сильному. Иногда побеждает слабый, но хитрый.

– Иногда…

– Что? – Файт, как всегда, был рядом и готов без промедления и раздумий исполнить любой приказ господина.

– Мне нужно, – начал Этан, и Мелиусу показалось, что взгляд хозяина пронзил его насквозь, – чтобы…

Суфа сгубила жадность. Он получил три золотые монеты – неслыханно щедрое вознаграждение. Но где три, там и больше. Золота никогда не бывает много. А если услышать, о чем говорят странные постояльцы, то, возможно, информация поможет заработать еще. Хороший трактирщик всегда должен быть в курсе дел постояльцев. Тогда и живется спокойнее, и кошелек полнее. Место здесь не ахти какое удачное, гостей не много, а праздники редкость.

Благодаря трудам и заботам есть накопления. Еще три – пять золотых, затем удачно продать старую развалюху – и можно отправиться в город. Открыть солидное заведение, найти молодую жену, нанять толкового управляющего. И наконец-то зажить на широкую ногу. Отличный во всех отношениях план. И главное – безопасный. А хоть бы и опасный – что с того? Ради светлой мечты можно рискнуть.

К тому же подслушать – не украсть. Если вдруг попадешься, наплетешь про забытый ключ или…

– Чтобы он умер.

Иногда в жизни случаются озарения, сравнимые с ослепительно яркой вспышкой света. Секунду назад вокруг было темно, как в могиле, и вдруг с глаз спадает пелена – и понимаешь: вот она, истина. Прямо перед тобой. Только протяни руку и…

Страшная правда обрушивается беспощадной лавиной, сминающей все на своем пути.

– Мне нужно, чтобы он умер.

Трактирщик притаился за дверью. Имя жертвы не названо, тем не менее Суф понимает, о ком идет речь. Где-то в самом отдаленном уголке сознания рождается дикая мысль: не будет солидного заведения, молодой жены и жизни на широкую ногу. Ничего этого уже никогда не будет. Из-за одной роковой ошибки.

Он пытается гнать страшную мысль прочь, но не может. То, что еще секунду назад выглядело крошечным ростком, превращается в огромное дерево. Не заметить гиганта или отмахнуться от него уже невозможно. Фантом взбудораженного сознания становится реальностью, и Суф с ужасом понимает, что подслушать – не украсть. Порой узнать тайну намного опаснее, чем завладеть чужим золотом.

Самое худшее, что ожидает вора, – отрубленная рука. А сующего нос не в свои дела подстерегает смерть. Она тихо стоит за спиной и наблюдает. Смотрит на обреченного, не переставая удивляться человеческой глупости. Ведь в отличие от самих людей этот их порок неистребим. Его невозможно изжить. В природе нет средств и противоядий. И потому с незапамятных времен глупость – самая большая загадка, не поддающаяся объяснению.

Вообще никакому.

Шар размером с обычное яблоко с легкостью пробивает тяжелую деревянную дверь и врезается в голову чрезмерно любопытного трактирщика.

Но прежде всепоглощающий страх выплеснул в кровь человека столько адреналина, что парализованный ужасом Суф не смог закричать, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться.

Время почти остановилось. Он слышал, как разлетается в щепки прочная дверь. Казалось, неутомимый жук мощными челюстями крошит старое дерево. Судя по уверенному продвижению, мерзкую тварь не остановит ничто. В мире не осталось преград для чудовища с пустыми глазницами. Дерево, камень, металл – все будет раскрошено с одинаковой легкостью. Демона, вырвавшегося из заточения, невозможно остановить. Спасет только бегство.

Трактирщик понимает – надо бежать, прямо сейчас. Рвануться изо всех сил, чувствуя, как трещат от напряжения кости и лопаются струны-жилы. Скатиться кубарем по лестнице, не разбирая дороги пронестись через зал, вырваться на свободу и бежать, пока не остановится сердце.

Но сил уже нет.

Последнее судорожное движение зрачков – и хлипкая преграда уничтожена. Из образовавшейся дыры появляется не насекомое, а огромный светящийся шар. Кажется, он вырвался из преисподней, чтобы уничтожить наш мир. Стремительно увеличивающееся в размерах солнце пожирает пространство и время, неумолимо приближаясь к окаменевшему смертному. Тому самому, чье имя в одной из далеких прошлых жизней звучало как «Суф».

«Ради светлой мечты можно рискнуть…» – проносится в голове.

Это последнее, что он понимает, прежде чем солнце взрывается. Вместо решки монета падает на орла, и лучезарная мечта оборачивается беспросветным мраком забвения.

Обмякшее тело падает в объятия вечности, а древний магический артефакт как ни в чем не бывало возвращается в руку хозяина. Мятежный дух златогривой Веты принял жертву и успокоился до следующего раза.

Этан лучше кого бы то ни было знал, что любая магия оставляет след. Чем сильнее заклинание, тем проще его обнаружить.

Он с легкостью мог убить презренного червя, не прибегая к помощи Веты. Но не захотел пачкать руки. С магией или без, от судьбы не уйти. А значит, нет смысла скрываться. Кошка найдет жертву в любом случае. И наверняка не она одна. Охотники тоже не дремлют. Стая гиен, преследующая ослабевшего льва, взвоет от радости при виде полной луны, которая освещает равнину. От предвкушения скорой расправы учащенно забьются сердца, а в глазах вспыхнет дикий огонь.

Эти презренные твари стараются не просто так. Наверняка им пообещали щедрую награду. Всем известно: лорды Хаоса не мелочатся, когда речь заходит о благодарности.

Никогда.

Но мать не простит смерти сына. Она наградит охотников с поистине королевским размахом. Не каждый день боги празднуют победу над врагом, посягнувшим на трон. Наверняка устроят пышное празднество, пригласив цвет общества. Как в старые добрые времена, величественный дворец наполнится смехом и шутками. Многочисленные гости будут блистать умопомрачительными туалетами.

Праздник выльется в грандиозную ярмарку тщеславия. Слепящий блеск драгоценностей. Преклонение. Зависть. Фальшь. Напыщенность. Глупость. Боль. Одиночество. Пустота. До краев заполнят своды огромного замка, выплеснувшись за пределы Сферы Хаоса.

Алт будет сдержан, как и подобает мужчине, а Фаса ослепительно красива. Не сходящая с лица королевы улыбка нагляднее всяческих слов убедит публику в том, что сегодня настоящий праздник.

Мстительная богиня будет терпеливо наблюдать за веселящимися гостями. Отвечать на комплименты. Танцевать и смеяться. Выглядеть по-настоящему счастливой. Как будто это лучший день в ее жизни.

А затем устроительница торжества объявит, что под занавес праздника ожидается нечто особенное. Заинтригованная публика станет с нетерпением ожидать грандиозного финала, способного оправдать самые смелые ожидания.

И это действительно будет незабываемое зрелище.

Гольстерры Фасы уничтожат всех без исключения. Бойня продолжится до тех пор, пока не умрет последний из гостей. А величественный дворец превратится в могилу для глупых пожирателей падали, слетевшихся на пир по поводу смерти сына богини.

Те, кто смеялся над неоперившимся глупым птенцом, так и не научившимся летать, сами превратятся в бесформенные куски мяса. Сваленные в огромную кучу посреди тронного зала, они будут лежать столько, сколько понадобится. Не для того, чтобы притупить боль – это невозможно, – а как напоминание о «победе», цена которой неназываема.

Алт – мужчина и самец. Быть первым – его основополагающий принцип. Щенок, перешедший границы дозволенного, умрет. Таков раз и навсегда заведенный порядок вещей в мире Хаоса.

Потеря сына ничем не отличается от потери друга, павшего в битве. Печально, но ничего не поделаешь. Вечность – слишком большой срок даже для бога. То, что вызывало чувства и эмоции на заре жизни, в более зрелом возрасте воспринимается спокойно, без надрыва. Молодой самец бросил вызов старому в надежде стать вожаком стаи. Это его право. Когда речь заходит о древних инстинктах, кровное родство перестает играть роль.

Мужчина сделал выбор. Рискнул – и проиграл. Свобода волеизъявления. Победитель только один. Таковы правила игры, в которой Алт побеждает всегда, иначе он не был бы тем, кто он есть.

Впрочем, у каждой игры бывают исключения. Отец не может понять главного: Этан выиграет в любом случае, даже если умрет. У Фасы давно не осталось чувств. Однако месть – это не чувство, а навязчивая идея. В конечном итоге богиня не только убьет всех гостей, но и расправится с мужем. Она будет притворяться и ждать до тех пор, пока не почувствует – время пришло. А затем тихо выйдет на сцену, склонится над спящим мужчиной, убившим ее ребенка, – и расторгнет брак.

Великие битвы и благородные герои – выдумки смертных, всюду пытающихся рассмотреть то, чего нет на самом деле. В обычной жизни все проще. И оттого намного страшнее…

Этан слишком хорошо знал свою мать и потому не сомневался: все будет именно так. Но умирать не хотелось. Даже несмотря на то, что он будет отомщен. Победитель должен остаться в живых и наслаждаться плодами успеха. В противном случае победа теряет смысл.

– Мой господин! – Встревоженный долгим молчанием файт наконец решился напомнить о себе.

– Что?

– Всё ли в порядке?

– Да. – В целях безопасности Этан перешел на мысленный контакт. – Наши пути разойдутся. Отправляйся в столицу. Дух златогривой Веты возьми с собой. Она мне пока не нужна. Что делать, знаешь. Мы говорили об этом не раз. Встретимся на старом месте. Если возникнут сомнения, отбрось их в сторону.

– Сомнения?

– Не важно. – Мятежный сын Хаоса не стал углубляться в тему. – Но прежде ты очистишь грязное место от скверны и сделаешь так, чтобы женщина умерла счастливой.

– Сделаю.

– Не сомневаюсь. Ты – единственное существо во вселенной, которому я безгранично доверяю.

Никогда прежде хозяин не говорил таких теплых слов. Никогда прежде не хвалил преданного слугу. С одной стороны, это было приятно, но с другой – вызывало чувство тревоги.

Когда все идет слишком хорошо, поневоле начинаешь думать о том, что добром это не кончится.

– Мой повелитель…

– Не продолжай.

Файт замолчал, смиренно склонив голову.

– Главное, помни: никаких сомнений. Мы победим в любом случае. Даже если придется сложить головы.

– Я ничего не забуду.

– Хорошо.

Разговор окончен, и добавить нечего.

– До встречи.

– Увидимся.

Когда карты вскрыты и игра вступила в решающую фазу, можно уже не прятаться. Воспользовавшись заклинанием, Этан мгновенно переместился на поле решающей битвы.

Яркий след кометы прошил ночной небосвод, и от предвкушения скорой расправы сердца охотников учащенно забились. Глупая жертва совершила роковую ошибку, выдав себя. Теперь ей не уйти. Нет ни единого шанса. То, что должно случиться, обязательно произойдет. Еще никому не удавалось обмануть судьбу.

Никому и никогда.

* * *

Ходит поверье, что в смутные времена будущее не определено. Ни богам, ни смертным не дано знать, что принесет им завтрашний день.

И все же Этан оказался прав в главном. Он действительно победит. Даже несмотря на то, что странная кошка бросит к ногам жестокого божества голову сына.