Текст книги "32. Агония мира"

– Давайте, они просто улетят, и тогда не нужно будет совершать лишние движения, которые могут вас взволновать...

– Шериф, – прокричал я в ответ, – сейчас я сделаю всего один демонстрационный выстрел в зеркало вашей машины, надеюсь, никто не будет делать глупостей.

И без дальнейших объяснений нажал на спусковой крючок.

Без лишней скромности могу сообщить – это был по-настоящему отличный выстрел. Лежа, из неудобного положения, прижатый к земле телом полицейского, с расстояния около двадцати пяти метров я разбил маленькое боковое зеркальце машины.

Опять же, к его чести, стоит отметить, что сразу вслед за выстрелом шериф произнес в мегафон, обращаясь к своим подчиненным:

– Спокойно, ребята, все в порядке, ничего не предпринимайте... Мистер Пит просто продемонстрировал нам, что он неплохо стреляет.

– Так вот, – продолжал я после некоторой паузы, достаточной для того, чтобы все они оценили мои феноменальные способности, – я намереваюсь прямо сейчас улететь на вертолете. И если вдруг по каким-то причинам он поднимется в воздух без меня или вы станете тянуть время бессмысленными переговорами, ожидая группу спецназа, то я непременно сломаю шею заложнику и успею еще отправить на тот свет двух, а если повезет, то, возможно, и трех ваших ребят. Вас устроят такие потери или мы попытаемся договорится по-хорошему? В знак доброй воли я даже отпущу вашего человека, взяв в заложницы только девчонку.

Не знаю, насколько произвела на него впечатление вся остальная речь, но последний аргумент был явно решающим.

Они уже вызвали группу спецназа, и шерифу было совершенно наплевать на то, что какой-то маньяк улетит на вертолете с незнакомой девушкой, которая к тому же, скорее всего, не заложница, а сообщница, и, возможно, ему крупно влетит от начальства и т.д. и т.п. Главное, что он сделал все, чтобы спасти своих людей. И в небольшом городке, в котором все друг друга знают, он так до конца своих дней и останется пускай опальным, но мудрым героем, а не чудовищем, косвенно причастным к смерти нескольких человек.

– Пилоты вертолета, немедленно покиньте транспортное средство и присоединяйтесь ко мне! – прокричал он в рупор.

Судя по тому, что не возникло никакого движения, никто не спешил выполнять этот приказ.

– Мистер Пит, вы не против, если я пошлю двух своих людей, чтобы они привели в чувство несговорчивых летчиков? Сами понимаете, они из другого, неподвластного мне ведомства.

– Шериф, – ответил я спокойно, но достаточно жестко, чтобы он понял, что я не намерен шутить. – Сейчас ходом операции, как старший в этом районе, руководите вы. Значит, по всем нормам и законам пилоты обязаны подчиняться всем вашим командам. И если они этого не делают, то, возможно, у них или у вас есть какой-то план, либо это элементарная затяжка времени. Я точно знаю, что через пять-шесть минут сюда приедут очень несговорчивые люди с профессионально обученными снайперами, которые в конечном итоге нафаршируют меня свинцом. Даже если я сдамся, четыре трупа на шоссе и захват в заложники представителя власти уверенно тянут на смертный приговор. Так что, повторяю САМЫЙ последний раз: мне совершенно нечего терять, поэтому или через пять минут я отсюда улетаю, или вы имеете в своем активе труп одного преступника. И в пассиве – несколько ваших мертвых людей.

Вероятно, мои слова были услышаны не только шерифом, но и летчиками. И они, так же как все вокруг, были уверены, что я говорю совершенно серьезно и непременно приведу в исполнение свои угрозы.

Все точки над «i» были расставлены, и дальнейшее пребывание в вертолете не имело никакого смысла. Как с профессиональной точки зрения (они всего лишь выполняли приказ руководителя операции), так и с чисто человеческой (пилоты сделали все возможное, чтобы предотвратить трагедию и избежать человеческих жертв) в дальнейшем к ним не могло быть никаких претензий.

Меньше чем через минуту все трое присоединились к основной группе полицейских.

– Сейчас мы медленно встанем, и ты не будешь делать никаких глупостей, – сказал я заложнику. – Пройдет несколько минут, и для тебя весь этот кошмар окончится, при условии, что ты будешь исполнять в точности все мои приказы.

В знак того, что он понял, пленник кивнул.

– Шериф, мы встаем и идем к вертолету, – громко произнес я, чтобы наверняка быть услышанным всеми. – Если замечу хоть малейшие попытки помешать нам, без всякого предупреждения открываю огонь.

– Никто не будет делать резких движений, – уверил меня шериф.

Мы медленно встали, и я, прикрываясь живым щитом, подошел к Вивьен. Она по-прежнему лежала, не подавая никаких признаков жизни, и было непонятно, притворяется она или от всех этих переживаний действительно находится в состоянии глубокого обморока.

Вспомнив, что с нервами у девушки все в порядке, я пришел к выводу, что верен первый вариант.

– Возьми ее на руки и неси к вертолету, – приказал я полицейскому. Он попытался было что-то возразить, но я жестко добавил: – Если, конечно, не хочешь остаться со мной еще на пару дней.

Такого желания у него явно не наблюдалось, поэтому через минуту без всяких происшествий (я по-прежнему прикрывался заложником, следя за тем, чтобы ненароком не оказаться на линии огня) мы достигли кабины вертолета и мой спутник благополучно усадил девушку в пассажирское кресло.

– Ты должен стоять перед кабиной вертолета, пока я не заведу двигатели, – начал я и, немного подумав, добавил: – Передай шерифу, что он все сделал правильно, когда вывел из-под угрозы своих людей. А те трое, чьи обугленные останки дымятся в искромсанном «хаммере», сегодня утром расстреляли четырнадцать человек в городском баре, так что в некотором роде я даже помог полиции, избавив ее от грязной работы.

Я не собирался оправдываться и уж тем более производить на кого бы то ни было благоприятное впечатление. Просто мне понравился этот пожилой, насквозь провяленный солнцем шериф, и я хотел, чтобы он узнал об этом.

Признание врага иногда стоит большего, чем похвалы друзей...

Я уже поднялся в воздух (благодаря помощи и четким инструкциям Милой), когда заметил вдалеке пару быстро приближающихся черных бронированных машин спецназа.

– Вы опоздали, милые, – пробормотал я скорее про себя, нежели вслух. – Ненамного, но все же опоздали...

4

Сразу после разговора с Зетом Коррел собрал весь свой штаб и объявил «красную тревогу» – положение, эквивалентное состоянию атомной войны.

Кроме него, никто не знал истинного положения вещей, поэтому он ограничился информацией, что в каком-то крупном городе находится человек или группа лиц, владеющих сведениями о предстоящем теракте с применением ядерного оружия.

– Причем, возможно, даже не в одном городе, а сразу в нескольких, – уточнил генерал.

Предположение о том, что такая широкомасштабная акция доступна только крупному государству – потенциальному противнику, было им сразу же отметено. Как и идея сообщить информацию генеральному штабу, чтобы немедленно привести ядерные силы страны в состояние полной боевой готовности.

– Мы должны любой ценой найти и взять живыми этих людей, – приказал он. – Аналитики сейчас усиленно работают над этой проблемой, к завтрашнему утру уже могут быть определенные результаты. Самое же главное...

В этом месте он сделал чересчур долгую паузу. Было видно, что слова ему даются с явным трудом.

– Подозреваемого нужно ОБЯЗАТЕЛЬНО взять живым, чтобы выбить из него всю информацию. Применение оружия КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещено. В случае гибели объекта поиска непосредственные виновники, а также их командиры будут без промедления казнены. Если возникнет необходимость для успешного завершения операции использовать средства, которые повлекут гибель мирного населения, всю ответственность я беру на себя. Если кто-то проявит нерешительность при использовании всех средств для достижения результата, вследствие чего подозреваемый скроется... Виновные в этом также будут преданы военно-полевому суду... Все свободны, – устало закончил генерал.

– Полковник Фабел, а вы задержитесь, – обратился он к невысокому сухопарому человеку, выделявшемуся в первую очередь немного странной, как бы вихляющей походкой.

Мало кто знал, что в свое время у него были ампутированы обе ноги и только благодаря поистине железной воле он не только заново научился ходить на специально сконструированных протезах, но и вернулся в армию...

Впрочем, даже те, кто не знал об этой истории, никогда не позволяли себе никаких вольностей в отношении полковника. Потому что от него явственно веяло какой-то непонятной, но чрезвычайно опасной внутренней силой.

– Мне нужно, – начал генерал, когда все остальные покинули кабинет, – иметь под рукой в постоянной готовности вашу особую команду. Все, даже самые элитные, спецподразделения при таком раскладе, который мы имеем на сегодняшний день, годятся лишь на то, чтобы блокировать районы возможного появления подозреваемого. А ваши люди – это все же лучшее, что у нас есть... Скажу вам откровенно то, что не счел нужным сообщить остальным. Речь идет не о возможном уничтожении нескольких наших городов. Речь идет об уничтожении всего государства. И человек, который владеет всей информацией, во что бы то ни стало нужен мне живым. Я думаю, – закончил он, – вашим людям под силу справиться с подобной задачей.

Полковник, не сказав ни слова, лишь утвердительно кивнул.

– Вы и ваша группа переходите в личное распоряжение нашего главного аналитика. – Имя Зета употреблялось чрезвычайно редко даже в конфиденциальных беседах. – Вопросы?

– Никаких...

На этом аудиенция была закончена. Генерал сказал все, что хотел. После чего, коротко пожав друг другу руки, они расстались.

* * *

Зет сидел за рабочим столом, стремительно пробегая глазами бесконечные ряды цифр и сводок, мелькавших на экране его монитора. Информационный отдел скармливал в ненасытное чрево его кабинета все новую и новую информацию. У которой не было ни начала ни конца, и на 99,99 процентов она была элементарным мусором. Но умудренный жизненным опытом аналитик прекрасно понимал, что только так – методично и монотонно вгрызаясь в информационный поток – можно наткнуться хоть на какую-то зацепку, которая в конечном итоге выведет его на «чужого».

Он не пытался вдумываться в то, что читал, – на это просто бы не хватило времени. Чисто автоматически мозг просеивал информацию, не запоминая и по большому счету даже полностью не осознавая ее.

Основной ставкой Зета была непоколебимая вера в свою интуицию. Сам не зная откуда, он был абсолютно уверен, что не пропустит по-настоящему важную сводку.

Такое уже неоднократно бывало с ним прежде. И сейчас, в момент наивысшей концентрации всех способностей, дар тем более не должен подвести его.

«Главное, чтобы информация проскочила по экрану моего монитора, – подумал он напряженно. – А уж опознать ее я обязательно сумею... »

Но прошло девять часов напряженной, изматывающей работы, а результата по-прежнему не было.

Солнце вставало где-то далеко за пределами его подземного бункера, и до момента, когда полубезумный наркоман ворвется в бар, чтобы расстрелять всех его посетителей, оставалось еще долгих четыре с половиной часа...

* * *

Милая, просчитав все возможные варианты, пришла к выводу, что безопаснее всего будет лететь в город.

– За те неполные полчаса, что мы будем в воздухе, нас не успеют вычислить с помощью радаров, а потом, бросив вертолет, нам не составит особого труда раствориться в бездонном чреве многомиллионного мегаполиса.

План был отличным, и в него не входило, что в ближайшие несколько минут на нашем горизонте появится черная тень преследователя...

После того как шериф вызвал бригаду спецназа, на помощь полиции на двух бронированных машинах отправилась группа быстрого реагирования, входящая в состав городского управления. Но так как диспетчер передал, что по ходу движения возможны пробки, в экстренном порядке была задействована группа военных специалистов с расположенной недалеко от города военной базы.

Они-то нас и настигли через несколько минут, когда мы подлетали к окраинам города.

Если вы управляете воздушным транспортным средством, в кабине которого кроме вас предположительно находится заложник, то никто не сделает попытки ликвидировать пилота. Причем, если жизнью невинного человека при определенных обстоятельствах еще можно поступиться, то убрать террориста, чтобы обрушить вертолет на жилые кварталы, – непозволительная роскошь.

Милая уже пару минут назад сообщила о том, что нас преследуют, поэтому появление военного вертолета, шедшего параллельным курсом на расстоянии двадцати пяти – тридцати метров, не явилось для меня неожиданностью. Гораздо больше огорчило то, что, судя по всему, это был не патруль, а транспортник с группой захвата на борту.

– Военный транспортный вертолет, аналог нашего «UH-60 Black Hawk», с незначительными модификациями. Два летчика и возможность перевозки до четырнадцати человек в полной боевой амуниции, – услужливо сообщила Милая, как только машина преследования очутилась в зоне непосредственной видимости. – Но у них там не четырнадцать, а все шестнадцать бойцов. Видимо, твои приключения на шоссе произвели на какого-нибудь начальника неизгладимое впечатление и он решил на всякий случай перестраховаться, послав максимально возможное количество людей. Впрочем, не исключен вариант, что для местной модели восемнадцать человек на борту (считая с пилотами) является стандартом...

Военные всегда склонны недооценивать гражданских, особенно это относится к штурмовым спецподразделениям. И раз они послали шестнадцать человек вместо четырнадцати, значит, имели определенные представления о моих способностях. Проще говоря, полицейские известили их, что я неплохо стреляю из любого положения.

С учетом всего этого меня удивило то, что, как только наши машины поравнялись, дверь «Black Hawk» приоткрылась и в образовавшемся проеме появился человек с оружием.

Боец держал в руках что-то наподобие нашей М-16 с оптическим прицелом и вполне недвусмысленным жестом приказывал снижаться.

Он был экипирован как и положено при подобного рода операциях – бронежилет, защитный шлем и прочие совершенно неинтересные мелочи. Единственное, чем ему пришлось пожертвовать, чтобы поймать меня в фокус оптического прицела, – поднять щиток шлема, защищающий лицо...

Это само по себе не самое лучшее чувство, когда на тебя направлен ствол автомата или автоматической винтовки, а если к тому же он находится в руках профессионала, который может легко и грациозно всадить тебе в висок три-четыре пули, поневоле начинаешь слегка нервничать.

Снайпер еще раз сделал жест, приказывающий снижаться, а затем на какое-то мгновение оторвал голову от оптического прицела...

Вот тогда-то я и увидел, что он улыбается. Эта кривая нехорошая усмешка, если перевести ее в слова, могла означать только одно: «Никуда ты не уйдешь от нас, дорогой, все равно когда-нибудь придется садиться, и тогда я лично позабочусь о том, чтобы выбить все дерьмо из твоих полоумных мозгов... »

Я не убил его не из каких-то гуманных соображений, а лишь потому, что собирался преподать урок, который со временем он мог бы осознать. У живых есть одно главное преимущество перед мертвыми – они еще могут бояться.

Повернув голову в сторону снайпера, я очень нехорошо, можно даже сказать – полубезумно, улыбнулся, а затем сделал практически неуловимое движение.

Уже в следующее мгновение ствол моего пистолета выплюнул в пространство пулю, которая, вырвавшись на свободу из рабских оков тесного магазина, пробила стекло боковой двери вертолета, преодолела расстояние между нашими воздушными аппаратами и расплющилась о пластины бронежилета, не долетев буквально какой-то пары сантиметров до его сердца.

Удар был настолько силен, что тело снайпера отбросило назад, в глубь вертолета. При этом винтовка выпала из его рук и, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, устремилась к земле. «Повезет же какому-нибудь парню, который ее случайно найдет», – мимоходом подумал я. Подобные экземпляры на черном рынке стоили приличных денег.

К чести коллег снайпера, стоит отметить, что они обладали мгновенной реакцией. Дверь моментально закрылась, лишив меня даже чисто теоретической возможности продолжить огонь.

Вертолет преследования сбавил скорость и чуть приотстал – летчик не собирался рисковать своей личной безопасностью и жизнями людей, находящихся в его машине, поэтому счел наиболее разумным уйти с линии огня.

Профессионалам подобного уровня не понадобилось много времени, чтобы понять: я нагло смеюсь им в лицо и бросаю вызов. Никто из них, разумеется, не обольщался надеждой, что это было всего лишь случайное попадание в защищенную бронежилетом грудь снайпера.

Тот, кто умеет настолько идеально стрелять, что без труда попадает из пистолета сквозь стекло точно в намеченную и при этом почти невидимую цель, знает и о том, что бронежилет является неотъемлемой частью экипировки команд специального назначения.

Наверняка они были в ярости, но, исходя из сложившейся ситуации, старший группы решил дождаться посадки, чтобы уже на земле, в «спокойной обстановке», опираясь на свой многократный численный перевес, без особых проблем разобраться со мной.

– Какие будут предложения, Милая? – спросил я в надежде на то, что у мощного искусственного интеллекта есть план, как сбросить с хвоста вертолет преследователей.

В наушниках раздался слегка искаженный помехами голос моей помощницы:

– Максимальная скорость нашего вертолета на десять миль в час больше, чем у «Black Hawk». Мы используем это преимущество, чтобы немного оторваться от них. В центральной части города, над которой мы окажемся через несколько минут, есть небоскреб с оборудованной на крыше удобной посадочной площадкой для вертолета. Мы приземлимся, и за ту минуту форы, что у тебя будет, ты успеешь достигнуть лифта. После чего у преследователей не будет ни единого шанса догнать нас, так как я возьму под свой контроль электронные службы здания, заблокировав все остальные лифты. Спецназу понадобится не менее десяти минут, чтобы по лестницам достигнуть первого этажа. А к этому времени ты будешь уже далеко. Кстати, – продолжила она, – настоятельно рекомендую взять девчонку с собой. В противном случае противники даже не будут тратить время на высадку, а могут снять тебя из снайперской винтовки, находясь прямо в воздухе. Сейчас я включу ее наушники, и ты можешь внятно объяснить ей, как она должна себя вести, если, конечно, все еще хочет остаться в живых.

– Так она же в обмороке, – хотел возразить я, но не успел.

– Симуляция, – коротко ответила Милая. – Покажи ей пистолет, как в прошлый раз, и, гарантирую, «чудесное» возвращение к реальности не заставит себя долго ждать.

– Вивьен, – сказал я совершенно откровенно. – Сейчас мы приземлимся на крыше небоскреба, и тебе придется еще немного побыть со мной. После чего мы спокойно расстанемся, отправившись каждый по своим делам. В силу некоторых причин я не могу просто оставить тебя спецназу, и, если ты не пообещаешь выполнить и точности все мои инструкции, застрелю тебя прямо здесь и сейчас.

Я вытащил пистолет, одновременно с последними словами приставив равнодушный ко всему в целом и человеческой жизни в частности ствол к. ее голове.

Давно известно, что непосредственные действия производят намного более впечатляющий эффект, чем все словесные увещевания, вместе взятые. Мне не пришлось дважды повторять свои угрозы: как только холодная оружейная сталь коснулась ее кожи, девушка сразу же открыла глаза и дрожащим от страха голосом прошептала, что сделает все, как я скажу.

Не было оснований не доверять ей. Особенно учитывая сложившуюся ситуацию.

– Ну вот и отлично, – чуть ли не в прекрасном расположении духа закончил я, глубоко уверенный в том, что все наши неприятности в скором времени останутся позади.

5

Милая ошиблась. Впервые на моей памяти. Но в этом не было ее вины.

Никто не мог предположить, что на последних пяти этажах здания, избранного нами в качестве посадочной площадки, происходили торжества, связанные с помолвкой сына одного из бонз преступного мира города. И соответственно, там чуть ли не на каждом шагу находилась вооруженная до зубов охрана.

Вот в это-то не потревоженное доселе осиное гнездо и нырнули мы с Вивьен, преследуемые по пятам группой армейского спецназа.

Я начал подозревать неладное сразу же, как только мы приземлились и, выскочив из вертолета, даже не заглушая двигатель, побежали к двери, ведущей на лестницу черного хода. Это было пока только мимолетное смутное предчувствие. Впрочем, очень скоро оно обрело четкость, трансформировавшись в огромную и вполне осязаемую неприятность.

Одной рукой я крепко сжимал кисть Вивьен, в другой держал пистолет. Наши лица, измазанные засохшей кровью, и грязная, изорванная одежда нисколько не способствовали тому, чтобы нас можно было принять за приглашенных гостей.

Поэтому человек с короткоствольным автоматом, неожиданно появившийся в дверном проеме (на крыше был пост наблюдения, который он оставил на пару минут по каким-то одному ему известным причинам), без предупреждения открыл огонь.

Если бы расстояние между нами было хотя бы на несколько метров меньше, он при всем желании не смог бы промахнуться. А так...

Пуля, выпущенная из моего пистолета, вошла в глаз и, пробив насквозь череп, оставила после себя на выходе достаточно серьезную дыру.

Этот выстрел и последующая за ним мгновенная смерть ознаменовали череду долгих кровавых событий, снежной лавиной обрушившихся на этот проклятый небоскреб...

* * *

Зет наконец-то нашел слабую зацепку (вернее, то, что могло ею являться), которую безостановочно искал на протяжении последних четырнадцати часов. Он не спал и не собирался ложиться в течение предстоящих трех суток. Стимуляторы позволяли поддерживать организм в приемлемой форме. А именно этот срок – семьдесят два часа – сам же он и определил как необходимый Для обнаружения и нейтрализации Чужого. Впоследствии шансы обнаружить пришельца с каждым часом уменьшались чуть ли не в геометрической прогрессии. Поэтому нужно было мобилизовать все внешние и внутренние ресурсы, чтобы не выйти за жестко лимитированные временные Рамки.

Три часа назад произошел странный и в некотором роде необъяснимый случай с кратковременным выходом из строя светофоров на протяжении семи миль по направлению пятьдесят четвертого хайвея. Разумеется, это могла быть простая случайность, атака хакеров или даже шутка, устроенная кем-нибудь своим – из управления дорожного движения.

Но, пробежав глазами данное сообщение и перейдя к другому, аналитик неожиданно почувствовал давно знакомый внутренний толчок – признак того, что внутренний голос подталкивает его к необходимой крупинке информации, которая может привести к решению проблемы в целом.

Вернувшись к истории со светофорами, он немедленно затребовал всю информацию о происшествиях в городе и уже через пятнадцать минут имел перед глазами очень интересные данные, и эти данные укрепили его уверенность в том, что он встал на верный путь.

В баре «Эмилия» – захудалой забегаловке, каких полно в любом квартале многомиллионного города, произошла бойня, в результате которой погибли четырнадцать человек. Само по себе это событие не имело особого значения, но именно после этого случая, с промежутком в семь с половиной минут, на улицах, ведущих от бара до начала пятьдесят четвертого хайвея, пролегла так называемая «зеленая улица», по которой (вероятно) на полной скорости проследовал потрепанный седан в погоне за мощным внедорожником...

Но самое интересное заключалось даже не в том, что в компьютерной сети дорожного управления (имеющего очень высокую степень защиты от хакерских атак) произошел взлом системы с последующим в нее проникновением, а в том, что злоумышленники, грубо пробив брешь в системе безопасности, через полторы секунды покинули сеть и больше в нее не возвращались. Никаких «троянских» программ или других следов, оставленных хакерской атакой, не было обнаружено даже при скрупулезном анализе.

– Полторы секунды на то, чтобы войти в сеть, установить контроль за выборочными светофорами и выйти, – задумчиво пробормотал Зет. – Либо они все же оставили «трояна», с помощью которого впоследствии управляли системой, либо...

Предположение было слишком фантастическим, чтобы в него поверить, но еще два года назад он бы ни за что не поверил и в бредни о параллельных вселенных.

– Либо мы имеем дело с нечеловеческим разумом, способным взламывать компьютерные сети и выполнять операции с поистине немыслимой скоростью, – вслух закончил Зет свою мысль.

– Немедленно наших лучших людей в компьютерный центр дорожного управления, – отдал он приказ по селектору. – Даю вам час времени вместе с дорогой, чтобы полностью выпотрошить все его данные. Меня интересует, есть там «троян» или нет. Меня не волнует сохранность данных и то, что в городе может парализовать все движение. Главное, мне нужен результат.

– Генерал Коррел. – Зет взял трубку прямой связи. – Немедленно отправьте роту ваших людей в компьютерный центр управления городского дорожного движения. Задача – очистить помещение от персонала учреждения и обеспечить спокойную работу моих техников. Выдайте старшему группы соответствующие бумаги за вашей подписью и объясните, что, пока мои люди не закончат работу, внутрь никто не должен входить. Если возникнет необходимость в применении оружия – пускай стреляют не раздумывая... И еще, – продолжал он. – Судя по всему, район поиска будет сужен до пределов нашего города. Срочно вызывайте сюда ваших лучших специалистов из других районов страны. Новые указания последуют в течение ближайших десяти минут...

Он положил трубку, не прощаясь. Времени на соблюдение правил хорошего тона уже не было.

* * *

Прошло около сорока секунд с того момента, как мы с Вивьен скрылись в проеме двери, ведущей внутрь здания, а на крыше небоскреба уже высадились пятнадцать человек из группы армейского спецподразделения.

Первые двое бойцов сразу же побежали вперед. Высадившаяся за ними через пару секунд следующая двойка спецназовцев должна была прикрывать своих коллег, взяв под контроль дверь, в которой скрылся подозреваемый. Но именно в эти короткие мгновения в зияющем чернотой проеме появился я.

Милая, державшая под контролем перемещения в прилегающем к двери секторе, коротко сказала: «Пора!» – и, сделав короткий шаг в сторону, я оказался на линии огня, держа в каждой руке по пистолету...

В моменты смертельной опасности со временем происходят удивительные метаморфозы. Оно как бы уплотняется, сгущаясь и растекаясь по окружающему пространству вязкой тягучей патокой. И то, что в обычном состоянии промелькнуло бы на периферии сознания незамеченной и уж тем более неосознанной искрой, в подобных обстоятельствах воспринимается четко и ясно, словно глянцевая картинка с обложки журнала.

Зрачки бегущих к двери бойцов мгновенно расширились, зафиксировав мое неожиданное появление. После чего сначала на лицах спецназовцев отразилось безграничное удивление (вероятность того, что у меня хватит наглости устроить засаду, конечно, не исключалась, только вот в это никто не верил), а сразу же затем в глубине их глаз сконцентрировалось осознание того факта, что они находятся на линии огня, а группа прикрытия еще не успела занять позиции...

Бац... Бац... Коротко щелкнули два пистолетных выстрела, и оба бегущих со всего размаха полетели на землю. Инерция была настолько велика, что уже на земле они несколько раз перевернулись, после чего остались неподвижно лежать.

Я не убил их. В создавшейся ситуации это было бы неэффективно. Отяготите противника ранеными, и тогда вам легче будет его победить. Это старое изречение какого-то забытого генерала как нельзя лучше подходило к данной ситуации.

Пуля, разнося вдребезги коленную чашечку или кость голени, в подавляющем большинстве случаев приводит к потере сознания от болевого шока. Человек может, сам того не заметив, потерять столько крови, что его будет уже невозможно спасти. Люди, которые выбрали род занятий, напрямую или косвенно связанный с войной и смертью, пожалуй, знают это лучше других. Поэтому никто не оставит истекать кровью своего товарища, даже если будет уверен, что в результате этого промедления преступник наверняка уйдет.

Из шестнадцати человек один выбыл из игры еще во время полета, получив шокирующий удар пули, пришедшийся по бронежилету как раз напротив сердца. Двое остались лежать на крыше с простреленными ногами.

Кроме этого, я успел сделал четыре выстрела в направлении высадившихся спецназовцев, прежде чем схватил Вивьен и побежал к грузовому лифту.

Исходя из информации, полученной от Милой, по крайней мере два из этих выстрелов достигли цели. Еще двое спецназовцев остались лежать на крыше. Меня совершенно не интересовало, получили они фатальные повреждения или просто потеряли сознание от попадания в бронежилет. Главное было то, что минимум один здоровый член подразделения наверняка останется оказывать помощь раненым. И уже в самом начале операции из шестнадцати боеспособных единиц подразделения в строю остались только десять. Ряды противника были прорежены на треть. И это при том, что мы даже не начали как следует воевать...

Я мог бы поздравить себя со столь успешным началом, если бы как раз в этот момент мы не попали в тиски – совершенно некстати снизу подоспела поднятая по тревоге охрана.

– На пять этажей вниз все под завязку забито вооруженной охраной, – сообщила Милая. – Лифты не работают. На восемьдесят первом этаже – всего их в здании восемьдесят шесть – в целях безопасности они поставили заглушки в шахтах лифта, так что нам нужно будет добраться до восьмидесятого этажа (на восемьдесят первом находится мощный контрольно-пропускной пункт) и уехать. Также на восемьдесят шестом этаже располагаются служба видеонаблюдения и центральный командный пункт. Оптимальным вариантом было бы стравить спецназ с местными и, воспользовавшись возникшей неразберихой, незаметно уйти, но для этого понадобится очень сильно постараться. Мы сейчас находимся как раз между ними.

Если бы у меня на хвосте не висела группа преследования, состоящая из десяти прекрасно вооруженных и обученных профессионалов, я мог бы попытаться без шума и стрельбы, тихо и незаметно миновать пять опасных этажей и раствориться среди людского потока, заполняющего бесчисленные офисы и конторы этого громадного здания.

Но следующая буквально по пятам погоня уже самим своим существованием начисто отметала подобную возможность.