Текст книги "Фантастические рассказы"

Зоопарк города Советска. Сказка для взрослых

О чём эта песня плакучих берёз, Все животные равны, но некоторые из них

Мелодия, полная света и слёз равнее других (Джордж Оруэлл, «Скотный двор»)

О Родине, только о Родине.

(Расул Гамзатов)

Яша

Зоопарк в городе Советск, как и все другие зоопарки, жил тихой, спокойной и размеренной жизнью.

Дремали в клетках медведи, волки, зайцы, шакалы, лисы, львы, тигры и другие жители зоопарка. В дальнем вольере спокойно прохаживался, вытянув и без того длинную шею, любопытный и гордый жираф. В теплых и светлых, хотя и немного тесноватых, помещениях дружно ползали змеи, в аквариумах плавали разноцветные рыбки. В ящичках копошились мелкие жучки и паучки.

А в дальних уголках весь день был слышен детский смех. Это веселые обезьяны строили смешные рожицы и так же весело прыгали по искусственным деревьям. В этом детском уголке весело и хорошо было всем.

Лев Лева злился, что его не выпускают гулять, поэтому грозно рычал на посетителей зоопарка, которым это очень нравилось. Когда Лева уставал, он шел в свою комнату за вольером, и грустно засыпал.

Черный молодой ворон по странной кличке «Свобода попугаям» сидел в клетке и произносил что-то непонятное. Как рассказывали, ворону подрезали крылья и посадили навсегда в тесную клетку, чтобы он не летал над зоопарком с громким карканьем: «Свободу попугаям!».

Директор зоопарка Михаил Зиновьевич был добрым, простым и многословным человеком. В молодости он работал на юге страны агитатором комбайнеров, и с тех пор, когда он говорил, невозможно было даже приблизительно определить, что он имел в виду…

Даже когда в зоопарк не вернулись несколько перелетных птиц, Михаил Зиновьевич сказал: « Непрелет прилета —это положительно». Все почесали затылки задними лапами, и забыли перелетчиков, устроившихся под крылом недружественных заграничных зоопарков с икрой и колбасой ста видов…

Кормили обитателей зоопарка г. Советска хорошо (правда без изысков), лечили бесплатно, дети звериной школы получали прекрасные знания и навыки для дальнейшей зоопарковской жизни.

В общем, в основном все были сыты, обуты и довольны.

Наступила зима, и на обучение в заокеанский зоопарк отправили студентов местного университета – рыжего лиса Чуба и его друзей медведя Кудрю, поросенка Гайда и некоторых других отличников учебы. Кто их отбирал в поездку никто не знает.

В это же время сторожем в зоопарк устроился выгнанный за пьянство и необузданность свердловчанин Боря. Когда он был пьяным, а это было каждый день, он подходил к клеткам и кричал:

«Меня отовсюду выгнали за то, что я требовал свободу! И я дам Вам всем свободу!»

Обитатели зоопарка просыпались, и своим мычанием, гавканьем и даже ослиным «Иа!» поддерживали Борю. А Боря шел отсыпаться.

Только молодой ворон «Свободу попугаям» неожиданно задумчиво молчал.

…Однажды летней ночью в сторожке собралась странная разношерстная компания. За столом сидел директор зоопарка Михаил Зиновьевич. В тусклом свете от единственной лампочки на его лысине вдруг проявились контуры зоопарка.

– Вот видишь, Мишка, сегодяшний день благословит Всевышний, – выпивая очередной стограммовый стакан, произнес Боря. И его грузная фигура дернулась от удовольствия и нетерпения.

– Куда вы меня толкаете, на что? —возмущался Михаил Зиновьевич

– Начальник. Не бойся. Все будет тип-топ. Наши учителя передали, что директор зоопарка и его лидер Рая будут под их защитой и с деньгами, – раздался голос из темноты.

Михаил Зиновьевич взглянул на говорящего Лиса Чуба и остальных приехавших из-за океана «студентов».

– А если вы против, будет другой разговор и с другими зверями, – зловеще произнес присутствующий при сем незнакомый медведь и посмотрел сначала грозно на Михаила Зиновьевича, а затем перевел взгляд на поросенка Гайда.

Гайда ппри этом умиленно пил сгущенное молоко прямо из банки, смачно причмокивая.

И все устремили взгляды на растерянного директора. У того выхода уже не было.

– Хорошо, – но я буду как бы ни при чем. Я поеду с Раей в Крым, как бы на отдых, а вы тут шуруйте. Обычно косноязычный, Михаил Зиновьевич все это произнес четко и ясно. Директор встал и вышел.

Боря выпил еще один стакан, и сказал зверям – подельникам: -Пошли!

…И компания зашла в зоопарк. И начала открывать все замки на клетках и дверях.

Была ночь. И сонные звери не сразу начали выбегать из неволи. Но животные инстинкты сработали, и огромное стадо выбежало прочь из главных ворот зоопарка, и без оглядки на прошлое, помчалось в ближайший темный лес. На свободу!

Позади всех бежал жираф Яша, любимец горожан, и растерянно озирался. До него плохо доходило, что делать дальше – ведь жирафий мозг расположен очень далеко от земли…

Только ворон «Свободу попугаям» не смог вылезти из клетки – кроме подрезанных крыльев сторожа зоопарка сломали ему ногу…

Прибежавшие в лес свободные звери стали устраиваться на ночлег. Семье зайцев – мужу, жене и их восьмерым сереньким попрыгунчикам зайчатам пришлось лечь спать прямо на землю, дрожа от холода.

А вот змеи расползлись по всему ночному лесу и шипели от радости. Хитрые жучки спать тоже не ложились, и с удовольствием осваивали новые территории.

Наступило утро. Все просыпались с тревогой и надеждой.

Самыми первыми на свободе сориентировались змеи и хитрые жучки. Змеи с аппетитом съели первых попавшихся живущих в лесу лягушек, а жучки с аппетитом позавтракали важно пролетавшими мимо мошками.

– Жить можно!, – произнесла жирная змея и поползла в поисках новых жертв свободного леса.

Вдруг под вековыми соснами раздался жалобный писк. Это семья волков расправлялась с мамой заячьей семьи. Волчий аппетит затмил воспоминания о доброй сов… ой дружбе семей зайцев и волков в общем зоопарке…

А клетки раньше были рядом…

На солнечной поляне лежал жираф Яша. Он умирал от голода, потому что на верхушках деревьев росли иголки, а не листья. Яша лежал, и с тоской вспоминал свое детство, папу, маму и родную Африку.

Недалеко раздались выстрелы. Это от охотников бежали новые поселенцы свободного леса. Охотники с удовольствием убили лосенка, и с дикими звериными криками стали разделывать его. На поляне уже разгорался костер….

Звери в панике продолжали бежать вглубь леса. Лев Лева, задыхаясь, прорычал:

– А в зоопарке люди в нас не стреляли!…

Запыхавшиеся зверята вбежали на опушку леса, и, тяжело дыша, остановились от неожиданности.

За высоким забором возвышался огромный дворец. Оттуда слышалась гламурная музыка, пьяные звуки веселящихся людей и зверей.

Звери, дрожа от холода и страха, подошли к воротам. Охрана дворца состояла из серых медведей и таких же серых волков.

– Пустите погреться, дайте поесть…, – попросил Лева от имени всех собравшихся.

– Не велено пускать, – провыла и прорычала охрана дворца.

И тут ворота открылись, из них вышел …директор зоопарка Михаил Зиновьевич и пьяный в стельку Боря. За плечами Бори виднелись довольные морды лиса Чубы, медведя Кудри, поросенка Гайды и их друзей.

– Я тут услышал, что вы просите о помощи, – прогремел хриплый голос Бори.

– Вы же свободны! Берите свободы столько, сколько унесете! Не ходите только к речке, где напиться воды – пить ищите сами. А речка и вода нашего леса принадлежит моей семье и моим друзьям. Счастья вам, дорогие лессияне!

Боря и его семья повернулись, и скрылись за дверьми ворот, на которых было написано: «jedem das seine». Опять послышалась веселая музыка и пьяные крики.

Ошалевшие звери во главе с Левой повернулись и пошли обратно.

По пути тигры, шакалы и еще несколько животных отделились, и направились в сторону самого темного, заросшего и густого леса. Они помахали идущим назад лапами, и прокричали:

«Мы верим в свободу, мы будем счастливыми и богатыми!»

Лева с друзьями помахал им вслед, кто-то даже смахнул горячую слезу.

И они пошли назад. В зоопарк города Советска.

По дороге путешественники к звериному счастью увидели пятнистую горку. Это все, что осталось от жирафа Яши. Рядом уже крутились знакомые зоопарковские шакалы из родного зоопарка…

Вот и ворота родного зоопарка. Звери с радостью вбежали домой.

Но что это? Их взору предстала ужасная картина: клетки покорежены, здания сожжены, школа и поликлиника для маленьких разрушены.

Варвары не тронули только клетку с мертвым вороном «Свободу попугаям».

Звери ужаснулись и… окаменели.

2012 год.

Волшебство корейского поклона

С тех пор как существует мирозданье.

Такого нет, кто б не нуждался в знанье,

Какой мы не возьмем язык и век,

Всегда стремится к знанью человек.

К добру и миру тянется мудрец,

К войне и распрям тянется глупец.

(Абу Абдаллах Рудаки 860 – 941 г.)

Увидев на пешеходном перекрестке седого пожилого кавказца, Александр степенно, с достоинством, поклонился Аксакалу, сложив руки на животе. Уважаемый горец с потеплевшими глазами ответил тем же.

Это уважительное действие пришло в Москву уже давно, с 22 века, древнейший корейский ритуал привился у москвичей с удовольствием. Что интересно, взрослых этому научили их дети. Начиналось это в играх с корейскими детьми.

– Дети, которые ежедневно так приветствуют учителей и родителей, просто не могут вырасти дерзкими и невоспитанными, – с удовольствием подумал Александр, направляясь в сторону метро.

На цифровой интерактивной афишной тумбе у метро «Тимирязевская» его привлекла реклама поэтического вечера родоначальника таджикской поэзии Абу Абдаллах Рудаки.

Александр вытащил единую карту жителя России и провел по мигающей лампочке на афише. Пикающий звук СМС известил, что билет куплен, и вечером можно насладиться великой поэзией и историей.

Очень довольный и немного удивленный, Александр продолжал свой путь. Удивлен он был тем, что удалось вот так просто купить билет на популярнейшее мероприятие. Ведь с давних пор многие потомки Рудаки («ручеек» на фарси) закончили московские Вузы, и продолжают массово постигать мировую культуру. В свое время их родители, приехавшие в Россию выживать, все силы отдали образованию детей. И теперь местные жители с удовольствием наслаждаются культурой многих народов.

– Да, в отличие от времен, о которых мне рассказывала моя бабушка, дети приезжих стали коренными москвичами, и столица их привлекает своими университетами, театрами и музейными залами…, – констатировал Александр.

Перед тем как зайти в метро, Александр вдруг остановился и оглянулся.

Упавшие на асфальт листья аккуратно подметала симпатичная девушка с характерными восточно – китайскими чертами миловидного лица. Увидев, что на нее посмотрел старший, девушка степенно, с достоинством, поклонилась Александру, сложив руки на животе.

Ответив ей тем же поклоном, Александр легкой свободной походкой направился к двери с надписью «ВХОД».

– И как тысячи лет никто не мог догадаться, как сделать жизнь людей счастливой? Ведь это так просто, – улыбнулся Александр.

И почтительно поклонился старенькой контролерше, гордо стоящей около турникетов.

2013 год

Жить и вечно любить

Марк Константинович Белецкий, заведующий лабораторией биоинтерференций столичного НИИ, был вне себя от радости.

На столе в его кабинете лежал долгожданный документ, который подтверждал победу его лаборатории в международном конкурсе на право криохранения и научной работы с замороженными телами со всего мира.

Экономический кризис, начавшийся в 2008 году и никак не затухающий, заставил многие лаборатории мира отказаться от программ криохранения умерших людей, и многие тела были захоронены.

Остались несколько сотен «замороженных» людей, у которых на счету оставались денежные средства. Международный совет по биоинтерференциям и криотехнологиям объявил всемирный конкурс на продолжение работ с этими телами (в основном это были замороженные мозги). Так как в России криосодержание тел оказалось в 2—3 раза дешевле, чем в других занимающихся этой деятельностью странах, победу одержала лаборатория Белецкого.

В лаборатории до этого исторического дня находилось на «холодном» хранении семь тел людей. На 2014 год мировая наука практически не продвинулась к главной цели – оживлению криозамороженных. Вода, находящаяся каждой клетке мертвецов, замёрзла, расширилась, и этим разрушила структуру молекул.

В связи с этим основной задачей лаборатории пока оставалось обеспечение хранения тел в стабильно неизменяющемся состоянии и исследование биоинтерференции умерших.

Изучением биоинтерференции занимался помощник Белецкого по научным изысканиям молодой учёный, выпускник биофака МГУ им. Ломоносова Игорь Борисович Волошин.

23– летнего учёного по молодости лет в лаборатории называли просто Игорем, и это нравилось самому молодому учёному, избавляя его от нелюбимых и кажущихся ему лишними формальностей в общении с коллегами.

Главным достижением деятельности лаборатории считался биоэлектронный конвертор, датчики которого находились в каждом из резервуаров, где хранились замороженные тела.

С помощью друзей– однокурсников, работающих в «Силиконовой долине» (США), Игорь создал компьютерную программу – драйвер, которая конвертировала биоэлектрические сигналы от тел охлаждённых людей в человеческий голос. Программа была ещё «сырая», достоверность её ещё требовалось доказать аттестацией и лицензированием в вышестоящих научных заведениях (РАН), но что важно – отдельные слова замороженных клиентов лаборатории уже можно было различить.

Женский и мужской голос были естественными, для этого не потребовалась никакая настройка, что приятно удивило коллектив лаборатории…

Что ещё более обнадёживало – на вопросы, заданные исследователями тоже следовали ответы, пока не расшифровываемые.

Информация о результатах исследования быстро разошлась по родственникам клиентов лаборатории (людей, имеющих голос, не вправе называть умершими – так решил Игорь).

Жёны, мужья, матери, отцы, дочери и сыновья теперь собирались у дверей лаборатории в надежде на дальнейшее продвижение Программы, которую теперь трудно было назвать только компьютерной.

Друг с другом родственники клиентов лаборатории обсуждали главную тему и их мечту (впрочем и мечту учёных) – когда будет возможность пообщаться с родными людьми, «отдыхающими» в «гостинице – модуле».

Родственники, чтобы быть в курсе всех дел и обмена информацией, а так же для взаимной поддержки образовали в интернете, в ОДНОКЛАССНИКАХ, закрытую группу «Ждущие родных». Администратором группы была Алла Печёнкина, домохозяйка, вдова убитого конкурентами крупного бизнесмена Вадима Печёнкина.

От Вадима у Аллы осталось крупное наследство и неутихающая любовь к мужу. Детей у них за три года супружеской жизни не получилось, и убитая горем вдова в 2011 году уцепилась за соломинку – лабораторию Белецкого.

Известие о том, что есть надежда разговаривать с мужем, полностью изменило угнетённое состояние Аллы. Незаметно для себя она даже стала петь в душе перед сном, как и тогда, когда Вадим с улыбкой и влюблёнными глазами ждал её в спальне.

Теперь же перед сном Алла садилась за компьютер и до глубокой ночи общалась со своими новыми друзьями по несчастью, «ждущими родных», их голоса, их мыслей, их родных душ.

Алла была из простой семьи, росла без отца, и после обычной школы в городе Дмитрове сразу пошла работать в аэропорт Шереметьево. Набор был только в службу предполётного досмотра, со всеми кандидатами беседовал начальник отдела кадров по фамилии Яченко.

Больше всего Яченко не любил слово «набор», так как считал, что массовый набор всех и каждого не есть то, чем он занимался. А занимался он «отбором» лучших, так как работа в предполётном досмотре международного аэропорта требовала от кандидатов сообразительности, хорошей памяти, здоровья и порядочности.

Алла всем этим параметрам соответствовала, и стала после спецкурсов в аэропорту инспектором спецконтроля (досмотр пассажиров перед полётом).

Время побежало недопустимо быстро: 12 часов дневная смена, на ногах, рамка – интроскоп – пассажир – полчаса обед; 12 часов ночная смена, на ногах, рамка – интроскоп – пассажир – полчаса обед. Перед ночной сменой – спать днём, после ночной смены – спать днём.

Единственный «чистый» выходной посвящался помощи матери и подготовке формы и себя уже к дневной завтрашней смене.

Это нескончаемый калейдоскоп был прерван встречей с Вадимом, проходящим через рамку металлоискателя. Вадим «зазвенел», и по инструкции Алла вручную «ощупала» его, ища металлический «звенящий» предмет…

Через месяц Алла уже не работала в аэропорту, а стала законной хозяйкой в огромной московской квартире Вадима.

Аллу ещё год не могла поверить и до конца понять, что и как это произошло. Девчонки из её смены, конечно, сильно завидовали. Все они мечтали и мечтают о принце в пункте досмотра…

Счастье оказалось скоротечным, российский бизнес не прощает ошибок……

Глубокой ночью из здания лаборатории Белецкого раздался душераздирающий крик – смесь восторга и ужаса. Это кричал Игорь Волошин, – он смог наконец 30 марта 2014 года поговорить со своим клиентом.

Сначала на дисплее компьютера высветилась надпись «Клиент Вадим Печёнкин к диалогу готов». Затем Игорь в микрофон спросил:

– Вадим, ты меня слышишь?

– Да, слышу, – ответил мягкий приятный мужской голос, слегка искажённый помехами. И вдруг голос изменился, раздались всхлипывания и Вадим прокричал:

– Позовите Аллу, я не могу больше без неё!…

Вместо Аллы в лабораторию через полчаса примчался «куратор» от ФСБ, который отвечал перед своим ведомством за научные исследования этого направления.

Следом за ним прибежал запыхавшийся следователь Следственного комитета страны, расследующий дело об убийстве бизнесмена.

«Куратор» и следователь приказали Игорю Борисовичу выйти из помещения. Через полчаса позвали и сказали:

– Теперь можете позвать Аллу.

Аллу привёз к лаборатории её брат Андрей. Она тоже попросила Игоря оставит их с Вадимом наедине…

Сообщение в российской прессе от 31 марта: «Вчера, 30 марта 2014 года, в Москве была проведена спецоперация по задержанию крупной этнической банды, подозреваемой в многочисленных вымогательствах, убийствах и рэкете на территории столицы и Московской области. В частности, раскрыто убийство трёхгодичной давности бизнесмена, владельца сети автосалонов Вадима Печёнкина.

Сегодня же ночью в квартире Вадима Печёнкина найдена повешенной его жена Алла Печёнкина. По предварительной версии, она покончила жизнь самоубийством.»…

Марк Белецкий и Игорь Волошин уныло сидели в квартире у Игоря и молча слушали криминальную сводку о поимке банды.

Им уже сообщили, что их лаборатория засекречивается, переводится в другой город, и им поставлена задача оживления своих клиентов в течение пяти лет.

– Хорошо, оживим человека. Как он адаптируется, если он умер 50 лет назад?, – вслух произнёс Марк Константинович

– А если всех умерших оживлять, где уместятся столько людей на Земле, хватит ли еды? – ответил Игорь

– Ладно, Игорь, это уже совсем другая история, пора по – домам, – неожиданно весело и энергично произнёс Марк, крепко пожал руку Игорю, и вышел на улицу.

Была тёплая летняя ночь, хотелось жить и любить.

2014 год

Стерильная планета

В соавторстве с Фанни Табунщиковой

Колеса челнока мягко коснулись полосы. Как только движение прекратилось, погасли все огни космопорта, светились лишь несколько окон терминала. Энергоресурсы строго экономились по всей Вселенной. Страховочные ремни бесшумно отстегнулись.

Римус достал из услужливо открывшейся ниши сумку и легко сбежал по трапу. Просветку он прошел мгновенно и предстал перед миловидной таможенницей – андроидом.

Поведя миндалевидными глазками, она спросила: Римус Линк, консультант по генетике? Подтвердив вопрос, Римус тут же получил золотую гостевую карточку, обрадованно хмыкнув: «Не поскупились!»

У выхода его поджидала прозрачная сфера аэротакси. Уже через полчаса, приняв душ и наскоро перекусив в гостиничном ресторанчике, Римус крепко спал. Завтра ему предстояло приступить к своей первой всепланетной инспекции.

На этой планете, Зуре, почти прекратилась репродукция населения, хотя условия жизни были благополучны. Во время полета Римус немного волновался – прежде он работал только в команде, теперь же ему предстояло самостоятельно решить вопрос о целесообразности вылета всей группы ученых.

Всемирный институт генетики располагался на орбите Земли. Но сейчас Римус спал так крепко, что разбудить его смог бы только сигнал всепланетной тревоги. Утром прекрасно выспавшийся Римус, в ресторане отеля «отвел душу»», воспользовавшись гостевой карточкой, и плотно позавтракал. Еда ему понравилась-не было обычного для искусственной пищи послевкусия. А может, она была НАТУРАЛЬНАЯ?!

Прежде, чем пойти в Институт генетики за материалами, Римус решил осмотреть город. Он знал, что, взявшись за работу, в лучшем случае, сможет от нее оторваться лишь для еды и сна.

Город был велик, казалось-бесконечен, дома стояли плотно. Некоторые улицы напоминали ущелья-такие же высокие и пустынные. Чистота удивляла. Почему-то почти не было магазинов домашнего обихода, детских. В основном, торговали одеждой, обувью, мебелью– преимущественно для спальни, спорттовары, гаджеты…

Народа на улицах было мало, передвигались обычно на гравискутерах, двухместных электромобилях, гравибусах, изредка пролетали аэротакси.

Во дворах Римус не увидел ни одной детской площадки, не увидел он и детей. Один раз из магазина вышла беременная и прохожие смотрели на нее с интересом и удивлением.

В Институте Римусу ничего конкретного не сказали. Элегантная секретарша– андроид с водопадом русых волос выдала ему огромную коробку, полную папок, дискет, флэшек, а начальник архива, тоже андроид! -внес пометку в компьютер и пожелал Римусу успешной работы. Вернувшись в отель, тот плотно пообедал и погрузился в разборку содержимого коробки…

Прошла неделя. Римус «перелопатил» всю полученную информацию, но пока никаких идей у него не появилось. Правда, наметилась тоненькая связующая ниточка. В незапамятные времена с Земли сюда, на Зуру, прибыло несколько звездолетов с колонистами, мечтавшими на девственной, заросшей лесом планете, создать новый мир– без войн, голода, неравенства.

Работы был край непочатый, людей не хватало. Сначала малышей держали дома до трех лет, потом до двух. Когда построили достаточно детских садов, детишек стали отдавать с года. Матерям, делавшим это еще раньше, начислялись баллы, а по ним по окончании аврального периода полагалась прибавка к заработанным «жизненных ресурсов».

Незаметно подошло к тому, что мамочки, оправившись от родов, оставляли младенцев в роддоме и, воодушевленные собственным «героизмом», возвращались на работу. В интернатах малыши росли крепкими, послушными. Чуть ли не с первых дней жизни их приучали к словам «надо» и «нельзя» -основе жизни на Зуре– и приучали к труду.

Со временем вместо удостоверений личности появились чипы, вживленные под кожу правой руки. Они же использовались при неадекватном поведении людей-посылался болевой или парализующий импульс. Это случалось редко – дети охотно подчинялись взрослым.

К моменту выхода из детдома у молодых людей была специальность и приличный счет. Денег на Зуре не было, вместо них носили электронный браслет – накопитель жизненных ресурсов. Со временем его функция перешла к тому же чипу. Питались чаще в ресторанах, кафе, барах, дома почти не готовили-это было значительно дороже, да и сил после работы мало на что оставалось.

Случилось страшное– исчезла семья. Не было сил после работы навестить ребенка, да и не тянуло родителей к существу, росшему на руках нянь и учителей, непонятному и незнакомому. Супругов уже ничего не держало вместе, кроме взаимных чувств, и, когда они слабели– они без сожаления расходились.

Те, кто родился и вырос на Зуре, были великолепными тружениками. Они охотно выполняли работу по команде, были хорошими полицейскими, добросовестными учителями. Среди них встречались и творческие личности. Как и их неведомые родители. Они оставляли своих детей в роддомах, даже не помышляя, что можно поступать иначе.

А Город Счастья все рос и рос, расползаясь по планете, как плесень по апельсину. Никому не приходило в голову, что великая цель уже достигнута. Все с маниакальным упорством продолжали строить Будущее, откладывая свою жизнь «на потом», и она проходила бесследно, поколение за поколением.

Все вроде бы шло так, как и было задумано. Население росло. А что семьи не стало– зачем она нужна, это ограничение свободы личности?

Однажды, прокладывая просеку через дремучий лес на «задворках» планеты, рабочие обнаружили Поселок. Бревенчатые и кирпичные малоэтажные дома, улицы вымощены чурбаками и камнем, дощатые тротуары. Поселок был огорожен высоким частоколом. Везде носились стайки детей, звенели их веселые голоса. Поселяне трудились на полях, на лесопилке, на кирпичном заводике, строили дома. В Поселке были школа и лечебница. Власти были в шоке, даже не сразу прокомментировали случившееся, да и то туманно.

В правительстве начались выступления за уничтожение «нестандартного» Поселка, но им противостояла довольно большая группа, поддерживающая поселенцев, как оказалось, не только морально. Указ о «зачистке» Поселка не прошел, но зоркий глаз властей не переставал следить за поселянами.

Особенно усердствовала полиция охраны детства. При первой же «оплошности» у мятежных родителей отбирали детей «за ненадлежащее воспитание». Формулировка эта толковалась инспекторами так вольно, что детдома переполнялись. Добром это не кончалось.

Открытые, ласковые детишки не вписывались в коллектив «детей-солдатиков», тосковали по семье. У одних не выдерживала психика, другие чахли. Некоторые адаптировались, но отличались необычной для Зуры злобностью. Вот тут-то и пригодились вживленные чипы.

На время отступив, власти не оставляли планов уничтожения Поселка, но на Зуру пришла новая беда. Стала падать рождаемость, да не просто падать-точнее было бы сказать, что время от времени рождались дети. Причина была неясна– все потенциальные родители были здоровы, ведь в роддомах производилась полнейшая проверка, в том числе и генетическая, а «дефектных» младенцев не выхаживали…

Начались опыты по клонированию. Проект по выращиванию клетки в контейнере отклонили из-за быстрого старения клона-эффект овечки Долли. Более приемлемым посчитали экстракорпоральное оплодотворение. Однако все больше и больше пар отказывались “ заводить “ ребенка.

Правительство издало закон об обязательном деторождении. Санкции за его неисполнение были суровы. Стратегическая норма– два ребенка на пару, а за каждого малыша сверх того начислялось дополнительное количество жизненных ресурсов. Молодежь неохотно потянулась в клиники ЭКО, но программа провалилась-зародыши не приживались или погибали чуть позже, не желая идти в мир, лишенный любви, теплых маминых объятий, ее ласкового голоса, надежных папиных рук…

Пришлось срочно развивать роботехнику. Прошло время, и офисы заполнились андроидами. Они «трудились» секретарями, клерками, официантами, водителями аэротакси и гравибусов, продавцами, горничными… Более высокого уровня интеллекта пока достичь не удавалось.

Тогда ученые вспомнили о поселенцах и представили правительству очередной проект. Сторонники поселенцев его лоббировали. Вскоре почти все СМИ завопили о небывалом преступлении: группа правительственных деятелей расхитила огромное количество жизненных ресурсов! Никто не обратил внимание на то, что оно вдвое превышало ресурс всей планеты. Но кого интересуют такие детали?

«Злодеи» отправились в тюрьму на далеком океанском острове, а их преемники утвердили людоедский закон: всех жителей Поселка мобилизовали на выполнение закона о деторождении– их просто-напросто превратили в племенное стадо.

Как раз в эти дни и прибыл на Зуру инспектор Римус.

Акция была назначена на раннее утро. В управлении полиции были крайне недовольны просьбой Римуса разрешить ему присутствовать на ней, но допустили. С вечера он запасся водой и пищевыми плитками, взял напрокат гравискутер.

Еще затемно он уже был там, где сгрудились тяжелые полицейские гравилеты и гравибусы, и затерялся в толпе журналистов и телевизионщиков.

Точно в назначенное время все ворота были выбиты и черные вереницы полицейских ворвались в Поселок. Римус был ошарашен поднявшимся шумом: криками полицейских, женскими воплями, детским плачем, руганью, грохотом выбиваемых дверей, звоном стекла. Раздавались редкие выстрелы. Из ворот стали выгонять женщин и детей и набивать ими гравибусы. Отдельно от них загоняли избитых и скрученных мужчин.

У Римуса закружилась голова. Сдерживая тошноту, он пошел куда-то в сторону. Пробегавший мимо полицейский покосился на его бейджик и промолчал…

Римус споткнулся о корень и остановился. Он был в густом лесу, но ушел, очевидно, не очень далеко-еле слышно доносились до него звуки штурма. Послышался приближающийся частый легкий топот, и прямо на Римуса выбежал мальчик лет десяти в разорванной синей курточке.

Ребенок замер, как кролик перед удавом. Широко раскрытые его глаза с ужасом смотрели на Римуса. Из разбитого носа медленно стекала струйка крови. Римус протянул мальчику чистый носовой платок, тот, как во сне, взял его и прижал к носу. Достав из рюкзака все пищевые плитки и бутыль с водой, Римус подал их беглецу и подмигнул ему.

Выражение ужаса исчезло с перемазанного личика. Мальчик, крепко прижимая дар груди, отошел, пятясь, и исчез в густых зарослях. Римус долго смотрел ему вслед… Потом, словно что-то вспомнив, пошел, еле передвигая ноги, в сторону бывшего Поселка, туда, где оставил гравискутер…

Звездолет уже прошел треть пути до дома. Римус в последний раз просмотрел копии всех материалов и, вздохнув, стал писать отчет. Что здесь можно было сказать?

Люди, стремясь построить Город Счастья, отдали этой цели все, даже самих себя, забыв, для чего они трудились, а, пытаясь изменить саму свою человеческую природу, уничтожили себя. Стоит ли лечить больного, если он сам этого не хочет? Лечить силой?.. Да и не в генетическую инспекцию надо писать отчет, а в администрацию мирового правительства. Правда, не сочтут ли там происшедшее слишком незначительным событием для столь высоких сфер? – криво усмехнулся Римус…

Звездолет мерно поглощал пространство. Он был спокоен, как и должна быть спокойна машина, даже с таким высоким интеллектом, как у него. Но никак не мог обрести спокойствие один из людей, которых он нес в себе. Римус был еще молод. На Зуре он прошел испытание, превышающее его меру. Как он перенесет это?

Сломается, душевно огрубеет и станет подобным тем, кто дал приказ на штурм Поселка, или останется таким, который отразился в зрачках мальчика в разорванной курточке?..