Текст книги "Перекресток"

Владимир Чеповой, Анна Ясная
Перекресток

Я решил написать не привычное предисловие, а только послесловие к этой книге. Когда вы прочтете «Перекресток», уверен, сможете меня понять.

Владимир Чеповой

Глава 1
Инсайт

Каждый человек, появляющийся в твоей жизни, все события, которые с тобой происходят, – все это случается с тобой потому, что это ты притянул их сюда. И то, что ты сделаешь со всем этим дальше, ты выбираешь сам.

Ричард Бах. Иллюзии

Игроки замерли, наблюдая за тем, как шарик монотонно крутится на рулетке. Наконец он остановился…

– Ну, мужик, ну ты даешь! – только и смог вымолвить ошарашенный Жора-Царь. – Это же 66 тысяч «зелени»!

– Я поставил на свое любимое число, – усмехнулся Клим. Пожалуй, он был единственным из присутствующих, кто с самого начала и до конца сохранял полное спокойствие и невозмутимость.

– Фартовый ты парень! – не унимался Царь. – Обыграть казино практически невозможно, но, видно, фортуна, как и все твои бабы, от тебя просто без ума! Поздравляю, тебе действительно чертовски везет! – и он хлопнул товарища по плечу.

Клим ответил тем же, но почему-то слова «чертовски везет» его впервые покоробили. Как говорил старый друг Сема, «с лукавым шутки плохи». А вот везение – что правда, то правда. Госпожа Удача действительно к нему очень благосклонна, и этот выигрыш – очередной ее знак.

– Смотри не увлекись этим делом, – с завистью и иронией посоветовал Жора, глядя, как Клим с трудом утрамбовывает в борсетку и рассовывает по карманам свой выигрыш. – А то игроманом можешь стать!

– Прикол удался, – рассмеялся Клим, заказывая напоследок бутылку вискаря «от победителя». – Тем более что я страдаю другой вредной зависимостью – работоманией. Совмещать опасно.

– Кстати, работоман, завтра наутро наша «стрелка» остается в силе? Я присмотрел для тебя несколько симпатичных земельных пятачков за городом. Для твоей будущей усадьбы – то, что надо!

– Давай в обед, потому что утро у меня уже занято – надо забежать к врачу.

– Ты что, заболел?

– Да нет, это так, пустяки, для общей профилактики…

* * *

– Как вы себя чувствуете? – с порога спросил доктор, не отрывая глаз от снимков.

– Нормально! – несколько вызывающе ответил Клим. – А что?..

– Потери сознания, кровотечения не было в последнее время? – Иван Иванович отложил снимки.

– Ну что, док, жить буду? – проигнорировал вопрос Клим, глядя в упор на заведующего отделением.

– Климентий Александрович, – сказал доктор, выдержав короткую паузу. – Комплексное обследование, которое вы прошли, позволило нам получить полную картину головного мозга и сделать окончательный диагноз. Так вот… Картина неутешительная… У вас опухоль – злокачественная. Хотя я до последнего момента надеялся ошибиться…

– Значит, у меня – рак?

– Да.

Воздух сгустился и обрушился на голову железобетонной плитой.

– Сколько мне осталось? – Клим сам не узнал свой голос и сделал глубокий глоток из протянутого стакана воды. – Только давайте конкретно и без хождений вокруг да около. Мне нужно знать.

– Точно этого никто не знает. К сожалению, упущено очень много времени. Вы слишком долго игнорировали первые симптомы, характерные для начальной стадии. Это же надо – целый год терпеть постоянные головные боли и не обращать внимания на тошноту!

– Какая у меня сейчас стадия? – резко перебил Клим.

– Третья. Вы – достаточно умный и сильный человек, поэтому и сами прекрасно понимаете, что это значит… Конечно, самый оптимальный вариант – оперативное удаление опухоли. Но биопсия чаще выполняется на ранних стадиях заболевания и после предшествующей лучевой или химиотерапии, чего мы не успели сделать.

– Давайте по-русски! – оборвал Клим, меряя быстрыми шагами кабинет заведующего. – То есть череп вы мне, слава Богу, вскрывать не будете?

– К сожалению, опухоль слишком запущена и очень труднодоступна для полного удаления… Клим Александрович, прошу вас, присядьте, пожалуйста, и успокойтесь – безвыходных ситуаций не бывает.

– Да я и так почти покоен! – огрызнулся Клим и тут же осекся: – Простите, док, просто мне не каждый день объявляют смертный приговор…

– А я вам его и не объявляю! У вас – молодой и крепкий организм, будем бороться…

Остальное происходило как во сне, а может, как в кино. Буквально пару дней назад он смотрел фильм с таким же началом. Клим вошел в состояние штопора. Как из вязкого тумана или из дальней комнаты, до него эхом долетали некоторые обрывки фраз Ивана Ивановича: «современные методы лечения…», «попробуем подключить радиотерапию…», «у меня в практике были случаи чудесного исцеления…», «эффект плацебо – великая вещь…». Его мозг категорически отказывался слышать и воспринимать весь этот поток информации. «Я сейчас проснусь, – мелькнуло в сознании Клима, – и закончится весь этот кошмар…» Он изо всех сил сжал кулаки, так, чтобы почувствовать боль в ладонях, но…

– Нужно мобилизовать все свои внутренние ресурсы, и тогда вероятность выздоровления существенно возрастает, – откуда-то прорвался решительный голос доктора. – Границы возможностей больного простираются гораздо дальше, чем простое следование всем врачебным рекомендациям. Клим, с этой минуты вы должны принять активное участие в борьбе за жизнь и взять на себя ответственность. Ответственность за то, чтобы проанализировать или даже пересмотреть те из представлений и чувств, которые лично вам мешают бороться за жизнь. Вы меня простите за эту, может, не совсем уместную лекцию, но жалостью тут не поможешь…

– Я в ней меньше всего нуждаюсь! – отрезал Клим вместо прощания.

* * *

Он шел на «автопилоте». Шел долго и медленно. Куда? Зачем? Он не знал, вернее, не соображал. Первый раз в жизни он не соображал, куда идет!

«Какая глупость! Это нелепая случайность! Это не со мной… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ СО МНОЙ ПРОИЗОЙТИ!!! НИКОГДА!!!»

«Но ведь произошло! – шепнул внутренний голос не без доли иронии. – Ты думал, что у тебя все чисто и гладко? А вот на тебе, получай – красный стоп-сигнал…»

– Идиот! Жить надоело?! – испуганно выкрикнул водитель, заглушая пронзительный скрип тормозов.

Клим безразлично посмотрел на яркие фары автомобиля, практически уткнувшиеся ему в бок, и совершенно не в тему вспомнил, что сегодня ему надо было забрать свой «джип» со станции техобслуживания.

Надо было… Было надо… Да НИЧЕГО уже не надо! И никому он уже не должен. И не будет должен. СКОРО. НИКОГДА.

…Клим оказался в глубине старого парка, знакомого ему с детства. Остановился, посмотрел по сторонам. Тишина и покой; остатки золотой осени медленно кружили в виде серебристых паутинок и желтых листьев. «В последнюю осень…» – промурлыкало подсознание известную строчку из репертуара «ДДТ».

«А эта осень у меня действительно ПОСЛЕДНЯЯ!» – на удивление спокойно подумал Клим и глубоко вдохнул воздух с запахом влажной свежести. И вдруг с выдохом заорал… Нет, это долго сдерживаемый крик сам наконец вырвался на свободу. Это был пронзительный и страшный рев раненого зверя, исходивший из самой глубины его сердца. Где-то вдалеке тревожно отозвались вороны и разлетелись в разные стороны с верхушек деревьев.

Немного отпустило. Когда-то очень давно, еще на заре юности, он таким образом снимал накопленное напряжение – уходил далеко в лес и выкрикивался в пустоту до изнеможения, до тех пор, пока не чувствовал полного облегчения и освобождения от негативных эмоций. Он нащупал в кармане смятую пачку сигарет. Та оказалась пустой. «Вот черт! – мысленно выругался Клим. До спазмов хотелось курить. – Но раз еще остались какие-то желания – значит, я пока жив!»

– А ну цыц! – прокричал он, адресуя команду собственному мозгу. Последняя, не последняя – какая уже, на фиг, разница? Еще не хватало впасть в сентиментальную дурь и преждевременно вытянуть ноги!

«Итак. Подводим итоги, – он изо всех сил старался навести относительный порядок в голове. – Мягко скажем, диагноз, конечно, хреновый… Но я пока что нормально функционирую, не утратил способность соображать и действовать. А то, что упустили время для операции… Даже к лучшему! Док сам говорил, что последствия могли быть самыми непредсказуемыми, и лучше прожить отведенный остаток в здравом уме, чем в растительном состоянии… Забавно получилось! Еще утром я даже представить себе не мог, что через каких-то несколько часов буду терзать себя вопросом: как провести оставшееся время? Вот она, непредсказуемость жизни…» – уже более отстраненно подумал Клим, покупая сигареты в ближайшем киоске.

«Интересно, а как поступает человек, когда узнает, что его счетчик включен и пронзительно тикает, отсчитывая последние дни, часы, минуты и секунды жизни? – чуть позже спросил он у себя, с наслаждением выпуская в воздух седые кольца сигаретного дыма. – Сколько моделей поведения существует, сколько разных ситуаций! Наверняка большинство напивается до чертиков и заливает слезами все подушки; кто-то строчит завещание и пишет прощальные письма, кто-то «приходит к Богу» и проводит остаток своих дней в благоговейном состоянии святого мученика, кто-то напоследок бросается во все тяжкие… А мои действия? Рыдать не буду – это сто процентов, письма писать некому, да и не люблю, а бросаться в «тяжкие» – и без того бери не хочу в моей жизни! Церковь. Идея неплохая, но… Все эти исповеди, причастия и духовные очищения, о которых любит рассказывать мама, дело хорошее, но уж очень далекое от моего мироощущения и восприятия. Хотя, наверное, жаль, что я так и не успел наладить деловые контакты со Всевышним…»

Он зашел в маленький пивной бар и заказал бокал пива – время приостановилось, и ему вдруг захотелось растянуть это непривычное для него состояние «ничегонеделания». Полутемный зал был пропитан застоявшейся смесью перегара и дешевого табака. Толстая и медлительная официантка с сонным лицом лениво смахнула пепел и крошки с барной стойки и поставила перед ним пенящийся бокал. «А пиво-то у них – гадость редкая, да и посуда плохо вымыта», – усмехнулся Клим, рассматривая липкие разводы на стекле. Вчера он даже не посмотрел бы в сторону подобного заведения, а если бы ему в каком-то ресторане подали напиток не по вкусу… Но это было вчера.

Клим опять усмехнулся и закурил, чтобы заглушить хорошим табаком прогорклый пивной привкус. Он почему-то вспомнил, как совсем недавно, на его дне рождения, один из гостей провозгласил тост: «Наконец по возрасту ты сравнялся с Христом! Это обязывает ко многому, поэтому желаю тебе завершить дело каждого настоящего мужчины – посадить дерево и вырастить сына. А остальное у тебя и так уже есть!»

«Вот я дурак! – подумалось теперь Климу. – Говорили же мне: не отмечай эту дату – примета плохая! Так нет же, меня, как всегда, понесло… И что? Дерево так и не посадил, а сына даже в планы не успел включить. Зато домов понастроил – светлая мне память!»

Клим отличался завидной способностью быстро собираться в любых экстремальных ситуациях и выпускать наружу всю свою иронию и сарказм, что помогало не задерживаться надолго в критическом состоянии. Здесь, конечно, были несколько иные обстоятельства, но все же… А может, это вонючая забегаловка и горькое пиво пошли на пользу – тумблер переключился, сознание прояснилось. И вот он уже вернул звук своему мобильному телефону. Кто бы сомневался – куча непринятых вызовов и полученных сообщений! Как всегда, он нужен половине города и его окрестностям. Клим глубоко вдохнул и, сбросив остатки оцепенения, уверенно остановил такси.

* * *

– Сегодня у босса аукцион невиданной щедрости! – откровенничала на офисной кухне молоденькая секретарша Лидочка. – Собрание отменил, отчеты не потребовал и меня на час раньше согласился отпустить без своего коронного: «А на каких основаниях?»

– …Даже платежки подписал не глядя! – подхватила главбух Тамара Михайловна. – Щось у лісі здохло…

– А вы все-таки не расслабляйтесь, девочки, – вклинилась в разговор менеджер по персоналу Ирина. – Не сегодня завтра этот аукцион быстро закроется! Наш стальной босс и человеческий гуманизм – понятия несовместимые.

Клим закрылся у себя в кабинете, строго-настрого приказав никого не впускать и не соединять с ним по телефону по крайней мере в течение ближайшего часа.

Несколько минут он просто рассматривал себя в зеркале, как будто бы впервые увидел свое отражение. Да нет, ничего не изменилось… На него смотрел слегка уставший, но весьма интересный молодой мужчина: высокий, хорошо сложенный, с тонкими волевыми чертами лица, на котором особенно выделялись очень выразительные глаза – светло-серые, пытливые и пронзительные, будто держащие все на прицеле.

«Говорят, что на онкобольных есть особая печать», – размышлял Клим.

«Печать смерти», – подсказал внутренний голос, и Клим вздрогнул, как от резкого удара. Он отвернулся от зеркала и направился к своему рабочему столу, достав из шкафа начатую бутылку коньяка – в последнее время это стало проверенным средством от внезапных приступов боли. Пятьдесят капель приятным теплом разлились по телу, но не освободили от свинцового давления где-то в глубине головы.

«Все превратится в прах… – выскользнули из подсознания известные строки. – Как это? Не видеть, не чувствовать, не думать?..» Мелкая леденящая дрожь… Как с ней бороться? Сейчас он ощущал себя совершенно незащищенным и беспомощным, как брошенный ребенок. Он, Стальной босс, президент и полноправный хозяин крупной процветающей компании. Ее название у всех ассоциировалось с обязательными успехом и победой – «Виктория». Карьеру он начал рано, продвигался быстро и стремительно, поэтому к 33 годам достиг того, о чем многие в этом возрасте только начинают мечтать. Сертификаты, грамоты, награды… «Лучшая инвестиционно-строительная компания», «Успех года»…

– Твою!.. – громко выругался Клим и со всего размаху врезал кулаком в стену. И это что, тоже все прахом пойдет?! Все его победы, достижения, накопленный капитал… Кому это все теперь нужно и, кстати, кому достанется? Его матери, единственному родному и любящему человеку, которая вряд ли сможет пережить его смерть? Его так называемым замам и помощникам, не вложившим в становление дела, если разобраться, ни одной своей извилины, ни частички своей энергии? Или, может, все раздать по кусочкам своим любимым женщинам? Так их всех не припомнишь, да и какие они, к черту, любимые…

Деньги, капитал… Да при чем тут это? Не хватает чего-то очень важного и главного, ради чего, наверное, и стоило жить, ради чего и теперь стоит бороться… Но что это? Зачем надо было жить?..

Его мысли внезапно прервала Лидочка, постучавшаяся в дверь:

– Климентий Александрович, Пал Палыч грозится влезть через окно! Говорит, что неотложное дело – государственной важности.

– Ладно, пусть влазит, но только – через дверь! – поморщился Клим.

Через несколько секунд он, не скрывая недовольства, смотрел на исполнительного директора компании.

– Ну и что у тебя за горящее дело республики?

– А с тобой все в порядке? – настороженно спросил Трухин, вываливая на стол большую пачку документов. – С налоговой проблемы или наш любимый банк преподнес новые сюрпризы?

– Павел, у меня нет никаких проблем! – отрезал Клим. – А если и возникают, как ты выражаешься, сюрпризы, то я их тут же решаю. Или ты об этом до сих пор не знаешь? Давай по существу.

– Ладно, Клим, это я так, к слову… – сконфуженно замялся Трухин, прекрасно зная, что такой прищуренный и стальной взгляд босса не предвещает ничего хорошего. – Просто ты сегодня немного… обеспокоенный.

– Да, я слегка обеспокоен тем, что ты нарушил необходимое мне уединение, – с этими словами Клим взял первую бумагу из увесистой пачки, скользнул взглядом по документу. – Я так понимаю, что с «Нептуном» возникли накладки?

– Если это вообще можно назвать накладками! – выдохнул Трухин и моментально покраснел, покрылся испариной.

«Видно, большие проблемы», – отрешенно подумал Клим, уже досконально изучив реакцию своего сотрудника на различные ситуации.

– Ну!.. – Клим настойчиво буравил сталью прищуренные от испуга глазки.

– Мы проиграли этот тендер! – залпом выпалил Трухин и покраснел еще больше в ожидании взрыва.

Клим продолжал молча на него смотреть, и исполнительный директор, воспользовавшись неожиданной паузой, торопливо заговорил:

– Климентий Саныч, я знаю, как для тебя и для всех нас был важен этот объект, но дело приняло совершенно неожиданный оборот, и ситуация резко вышла из-под контроля. Какая-то крупная западная фирма по гостиничному строительству пронюхала, что на территории Крыма «завалялся» такой лакомый земельный кусочек, и в последнюю минуту перекрыла нашего «Нептуна». Сегодня с утра перезвонил сам Олейник, сказал, что к тебе дозвониться не может, принес свои извинения и, грубо говоря, поставил нас перед «факью». Шкура продажная! Я понимаю, что он на импортные миллионы купился, а то, что мы с ним уже по рукам ударили…

– Ну и что? – спокойно сказал Клим, втайне наслаждаясь округлившимися от удивления глазами Трухина. – А где ты сейчас видел, Паша, людей, умеющих хранить силу рукопожатия и слова? Безнадежно, говоришь? Тогда немедленно уладь все вопросы, связанные со строительством, и постарайся чем-нибудь занять и утешить «Астру-Нова», пока там еще не успели настроить наполеоновских планов. Да расслабься ты, а то сидишь, как начинающий йог на гвоздях. Теряют иногда и больше!

Наверное, если бы в этот самый момент над городом пролетела стая свиней, Трухин удивился бы гораздо меньше. В критических обстоятельствах (хотя они случались крайне редко) президент, или Стальной босс, как его называли в кулуарах компании, действовал быстро, решительно и жестко. Он тут же увольнял непригодных сотрудников (неужели его, Пашу, пронесло?), ставил на уши всю компанию и мгновенно начинал действовать, после чего всеми правдами и неправдами разруливал в свою пользу самые тяжелые и запутанные ситуации. «А тут ноль эмоций и, что самое непонятное, ноль реакции», – растерянно думал Трухин, взирая на президента, напоминающего молчаливого сфинкса на своем пьедестале. А ведь все в компании знали, насколько важна эта сделка для босса: строительство крупнейшего гостинично-развлекательного комплекса «Нептун» на благодатных крымских землях было делом номер один последних нескольких лет их работы. Сколько сделок Клим для этого провернул, сколько переговоров провел, всю крымскую власть, наверное, напоил и накормил… А их дочернее строительное предприятие «Астра-Нова»? Спит и видит себя на «стройке века»! «Наверное, это мне тоже все снится!» – Трухин лихорадочно пытался найти объяснение столь феноменальному явлению.

– Кстати, Паша, – как ни в чем не бывало и совершенно благодушным тоном сказал Клим, – организуй-ка наших ребят сегодня на вечер. Давненько мы не отдыхали просто так, по-человечески! Начнем с казино, а там – куда душа попросит. Гуляем до утра – я угощаю!

Трухин окончательно лишился дара речи.

– У тебя что, какой-то праздник?! – промямлил он, силясь оторваться от стула.

– Жизни! – усмехнулся Клим и хлопнул ошалевшего сотрудника по плечу.

– Ну что? Ты сам вышел или тебя вынесли? – прямо в коридоре набросился на Трухина осунувшийся от напряжения первый зам Левченко.

– Лева, можешь спать спокойно, по крайней мере эту ночь, – пробормотал Трухин, пытаясь прийти в себя. – Сегодня нас не увольняют, потому что у шефа намечается грандиозный праздник жизни, на который – дыши глубже – мы все приглашены! Ох, чует мое сердце что-то неладное… Видно, Саныч таким изощренным образом решил организовать корпоративные похороны.

* * *

«Значит, «Нептун» ушел под воду», – задумчиво резюмировал Клим, оставшись один в кабинете и машинально раскладывая бумаги по папкам. Сегодня жизнь открыла для него еще одну, доселе неизвестную, свою сторону. Оказывается, то, что было навязчивой манией долгие месяцы и казалось крупнейшей жизненной целью, может лопнуть за одну секунду как мыльный пузырь. А для этого Ивану Ивановичу понадобилось произнести всего три слова… «Рак. Головного. Мозга», – тут же подсказал услужливый внутренний голос, вероятно затосковавший за последние несколько часов своего бездействия. А Клим почувствовал, как к его шее прикоснулись липкие и холодные пальцы СТРАХА, а на голову навалилась тяжелая бесформенная масса.

«Моя задача номер один – не оставаться наедине со своими мыслями и все силы бросить на работу, даже если придется делать вид, что мне все это по-прежнему не безразлично», – твердо решил он, залпом выпивая рюмку «дежурного» коньяка. Но он прекрасно понимал, что как раньше уже ничего не будет.

«Вот как оно с непривычки бывает: и с «Нептуном» облажался, и Пашку чуть до смерти не напугал…» – нервно рассмеялся Клим.

«Кстати, о СМЕРТИ, – тут же подумал он, еще раз наполняя рюмку, – вот не станет меня – и что будет с «Викторией», кому достанется «Астра»? Они же как мои родные дети – в них столько сил и энергии вложено! Даже доверить и перепоручить некому!.. Вот достанется им такой слабый и трусливый «отчим», как Трухин, или лицемерный и скользкий Левченко, если ему, конечно, подлый Скорик глотку не перережет; или того хуже, вообще все развалится… А ведь все это – дело моей жизни! И нет никого достойного… Хотя разве раньше не знал?! Сам же и обложился этими хамелеонами и ехиднами, думал, что такими будет легче управлять. Управлять, как оказалось, действительно легче, а вот доверять…»

– Эх, Сема, Сема! Как ты был прав! – вслух произнес Клим и поднял рюмку навстречу невидимому собеседнику. – За твою мудрость и прозорливость, мой друг, и за мою смертельную глупость!

* * *

– Ты еще здесь? – сухо спросил Клим, мимоходом выключив орущий на всю громкость телевизор.

– А где я должна быть? – Наночка, очаровательная 23-летняя нимфа, освежающая его холостяцкую берлогу последние полгода, с кошачьей грацией сползла с дивана.

– У мамы. Если я не ошибаюсь, ты давно к ней собиралась. Так вот сейчас – самое время, – ответил Клим, выбирая в шкафу свежую рубашку на запланированную вечеринку.

– У-у-у, папочка сегодня не в духе! – надула полные губки девушка и подошла к Климу, кокетливо покачивая бедрами. – Опять головка болит? Так я тебя мигом вылечу!

Она призывно распахнула полупрозрачный пеньюар. Клим скользнул взглядом по идеальным формам и отступил в сторону.

– Спасибо. Я сам себя вылечу. Лучше расскажи, как прошел твой день.

В последнее время Наночкины прелести перестали вызывать у него эротические фантазии, а сегодня она вообще провоцировала плохо скрываемое раздражение.

– Чудесно! – оживилась Нана. – Я наплавалась в бассейне, наболталась с Кирой и нагулялась по магазинам. Шопинг получился просто великолепным. Хочешь посмотреть? – она указала на разбросанные по комнате пакеты внушительных размеров.

– Нет, не хочу! Забирай последствия своего шопинга и собирайся к маме. Мне нужно побыть одному – всерьез и надолго.

– У тебя кто-то есть? – Красиво татуированные бровки Наны нахмурились изящным мысиком.

– Да, есть…

– Я ее знаю? – Наночка зашипела, как дикая кошка, и пошла в наступление.

– Не знаешь! И не узнаешь еще как минимум лет пятьдесят. По крайней мере я тебе этого искренне желаю, – ответил Клим, надевая пиджак.

– Дурак! – фыркнула девушка. – Столько не живут!

– В том-то и дело, дорогая! – Клим уже направлялся к двери. – Свой ключ оставишь у консьержки. И, пожалуйста, давай обойдемся без глупостей и лишних истерик!

«Даже о самочувствии моем всерьез не поинтересовалась. Ну, хотя бы так, для приличия… – беззлобно отметил Клим, выйдя из парадного. – Хотя… Что тут удивительного? Не у нее же болит!»

Он почувствовал заметное облегчение, избавившись от настырной подруги. «Хорошо, что сделал это именно сегодня! Вот он, великий день больших перемен!»

* * *

– …А я уж было подумал – мы тебя теряем! – пробасил хорошо подвыпивший Левченко, по-панибратски обнимая Клима за плечи. – Пашка вышел сам не свой, все, говорит, каюк «Нептуну», и все мы – под воду! Клим, ты же знаешь, я, если надо, первый кому скажешь в глотку вцеплюсь!

– Давайте еще выпьем, – предложил Клим, с трудом отрывая от себя зама.

– За что пьем? – спросил Васильев, генеральный директор «Астры», который за несколько часов беспрерывного кутежа в клубе провозгласил все известные ему тосты, но так и не понял истинную причину большого сбора.

– За жизнь, Сергеич, знаешь такое слово – ЖИЗНЬ? – громко сказал Клим. Ударная порция алкоголя таки исполнила свою миссию милосердия: вытеснила головную боль, притупила воспаленное сознание. – Иногда бывает очень полезно вспомнить о ЖИЗНИ… Вспомнить, пока она не повернулась спиной…

– Ну, за нее! – подхватил услужливый Левченко, пропустив смысл сказанного, и тут же льстиво добавил: – И за наш генеральный мозг – за тебя, босс, за твою неизменную удачу!

– По-твоему, она мне никогда не изменяла? – спросил Клим, наклонившись к своему помощнику.

– Кто? – удивленно переспросил Левченко. – Удача?! Да тебе никто и ничто не может изменить, Клим! Ты же у нас баловень судьбы, любимец женщин и фортуны!

– Ох, избавь меня, Лева, от этого приторного пафоса. – Клим почувствовал, как через хмельной туман опять начинает прорываться раздражение. Большинство из этих его друзей-товарищей – конкретные прихлебатели и лицемеры. Пьют за его счет и живут за его счет, держа наготове камень за спиной, так, на всякий случай…

– Да, судьба меня действительно балует, – иронично заметил Клим, – она великодушно сокращает мое время пребывания в этом болоте…

– Так что, «на коня»? – Трухин по-своему истолковал эту фразу, разливая по рюмкам остатки спиртного.

– Вот именно! – воскликнул Клим. – А это возьми себе на завтрашний чай или жене на цветы, – он засунул ему в карман стопку долларов, выигранных час назад в клубном казино.

– Ни фига себе – сказал я себе! – изрек ошарашенный Павел, рассматривая деньги. – Ты это серьезно?.. Ну, если для тебя уже штукарь лишний! Правду Лева говорит – везунчик! И в казино с одного раза жирный куш срываешь, и бабки не считаешь…

– Зато я теперь считаю кое-что другое, то, что гораздо важнее, чем эта гнилая «капуста», – но тебе этого пока не понять…

– Ура! «На коня» за нашего ангела-хранителя! – взревел Трухин, шустро переложив внезапно свалившиеся деньги во внутренний карман пиджака.

«…А вот мне бы сейчас действительно не помешал свой собственный ангел, – думал Клим, простившись с надоевшей компанией, – этакий персональный хранитель, чтобы укрыл белым крылом и унес далеко в поднебесье…»

Он настороженно прислушался к себе. «Похоже, начинается новый приступ меланхолии, но ничего, мы его сейчас быстро положим на обе лопатки», – заключил он и, пошатываясь, направился к бару.

– Какой серьезный и одинокий красавчик! – жгучая брюнетка в ярко-красном платье подсела рядом за барную стойку. – Я не буду возражать, если ты меня чем-нибудь угостишь, – сексуально проворковала она, слегка коснувшись его руки роскошным пятым размером, который так и рвался на волю из откровенного декольте.

Клим быстро скользнул взглядом по ее прелестям и, остановившись на нереально больших и алых, как свежая кровь, губах, пробормотал заплетающимся языком:

– Поехали! Я тебя дома угощу.

…– Как тебя зовут? – спросил он, лежа на кровати и разливая в бокалы «Мартини».

– А как ты хочешь? – промурлыкала красотка, профессионально освобождаясь под медленную музыку от остатков одежды. – Любой каприз – за ваши деньги!

– Тогда я буду звать тебя… Надеждой! – рассмеялся Клим, одурманенный и спиртным, и нахлынувшим эротическим настроением.

– Нет проблем! Тогда обними свою Надюшку! – прошептала брюнетка, прижавшись к нему обнаженным телом.

– А я скоро умру! – вдруг сказал Клим.

Девушка отпрянула как ужаленная.

– Да ты не бойся! Это не заразно! – Клим погладил ее по голой спине. – Меня и так уже почти не осталось… Скоро съедят мой мозг, но это не самое страшное… Сначала съели мою душу, потом – сердце… А вот теперь доедают остатки, и не будет больше НИ-ЧЕ-ГО!

– Ого! – присвистнула красотка и потянулась за сигаретой. – Всякое видала, а вот живой труп – впервые!

– И что теперь? – отрешенно спросил Клим. Возбуждение напрочь исчезло, и он чувствовал себя крайне глупо и одиноко в объятиях этой чужой женщины.

– А как ты хочешь? – спросила красотка, принимая очередную соблазнительную позу.

– Я хочу – душевно. Понимаешь? Чтобы было – по ДУШАМ!

– Это как?! – громко рассмеялась брюнетка. – Ты точно не в себе. Какое отношение имеет душа к сексу?

– Ты права – совершенно никакого, – он нащупал в кармане лежавшего на полу пиджака портмоне и вынул оттуда смятые купюры. – Вот, возьми, и большое тебе спасибо!

– А спасибо за что? – округлила она глаза, мгновенно оценив солидную сумму.

– За то, что ты сейчас немедленно отсюда исчезнешь и избавишь меня от бестолковой траты времени!..

* * *

Клим вертелся в кровати и тщетно пытался унять сумбурный калейдоскоп событий прожитого дня. Как в немом кино, мелькали рваные картинки: потное, испуганное лицо Трухина, разбросанные бумаги на столе, хищные кровавые губы брюнетки, стая ворон, стремительно сорвавшихся с дерева, бешено вращающаяся рулетка в казино, виноватый взгляд доктора, снимок в его руке…

«Смерть никогда не предупреждает о своем визите!» – это опять напомнил о себе внутренний голос, и «кино» оборвалось. С бешеным сердцебиением Клим подскочил к открытому окну и захлопнул его с такой силой, что звонко затрещала рама. Но ОНА продолжала настойчиво просачиваться в его квартиру и в его жизнь отовсюду: из тончайших оконных щелей, из-за плотных штор, из входной двери, из воздуха, из лунного света, проникающего через занавески…

Наконец ОНА проникла в голову и, свернувшись там калачиком, смяла в своих тугих объятиях его мозг. Какая от этого острая головная боль!..

Он не помнил, как дотянулся до пакета обезболивающих, оставленных на журнальном столике. В глазах так потемнело, что Клим не смог прочитать названия на упаковках, поэтому выдавил из первой попавшейся пачки и проглотил сразу несколько таблеток.

Потом, держась за стены, он добрался до ванной и подставил горящую голову под струю ледяной воды. Сознание слегка прояснилось, и он отрешенно наблюдал за тем, как розовые струйки уносятся водными потоками.

«Истеку сейчас кровью и сдохну. Прямо тут. В собственой ванной. Так тупо и бесполезно прожив первый и последний день своей жизни после того, как узнал о Смерти, – с нарастающей злостью думал Клим, пытаясь унять обильное кровотечение из носа. – А может, ну его? Какой смысл глотать пилюли и бегать в больницу? Для продления агонии? Не лучше ли горсть волшебного снотворного – и все? Полный покой и свобода. Свобода от боли… А может, доктор прав, и всё может пройти…»

Шатаясь, Клим пришел на кухню и вытряхнул на стол содержимое домашней аптечки. «Все!.. Достало… К черту все… Вот оно, мое решение!»