Текст книги "Кража"

Владимир Чванов
Кража

ГЛАВА 1

Когда Солдатов добрался до дома, он почувствовал, что устал до предела. Мелькнула шалая мысль: забюллетенить бы на недельку? Полежать, забыть о служебной суете, помечтать об ушедшем лете, о море… И он так ясно представил прокаленную солнцем улочку южного городка, тихий пляж, начинавшийся сразу же за калиткой, себя самого – загорелого и беззаботного, каким был несколько месяцев назад, что даже не заметил, как поднялся на пятый этаж, открыл дверь в квартиру…

Подошла жена, провела ладонью по щеке. Спокойное прикосновение ее руки сразу вернуло хорошее настроение. Солдатову захотелось снова выйти на улицу, побродить с женой по затихающему вечернему городу, как бродили они когда-то, насладиться свежим воздухом, запахом дождя и забыть все волнения минувшего дня.

– Поужинаем и погуляем? – вопросительно посмотрел он на жену.

– На службе случилось что-то серьезное?

– С чего ты взяла? Ты становишься подозрительной, как наш Мухин!

– Раздевайся, садись ужинать. И не хитри… У тебя же на лице все написано…

– Точно, – улыбнувшись, согласился он. – Бездарный же я сыщик! Даже родную жену провести не могу… Шла бы к нам работать! Цены бы тебе не было.

– Ешь и ложись спать. Вот что тебе надо сейчас! А то явился угрюмый и сразу же – погулять… Не хитри!

– Нет, в самом деле ничего страшного, – успокоил он жену.

В прихожей зазвонил телефон.

– Андрей? – Солдатов сразу же узнал напористый бас начальника райотдела Галенко. – Хорошо, что застал тебя. Не разбудил?

– Ну что вы, какой сон! Еще десяти нет. Слушаю вас. – Прикрыв ладонью трубку, он тихо сказал жене: – Галенко звонит.

Она с тревогой посмотрела на него.

– Скажи, ты знаешь Боровика?

– Закройщика? – быстро спросил Солдатов. – Лично с ним не знаком, слышал, что отличный мастер. Случилось что-нибудь?

– Квартиру его обворовали. Только что сообщили.

– Сообщили? А почему не он сам?

– Сам он уже два дня дома не появляется. Соседи позвонили. Говорят, в его квартире полный тарарам. Я направил на место Петухова с оперативной группой. Слушай, Андрей, подскочи туда. И надежнее и спокойнее будет. В общем, ты понимаешь… Значит, договорились?

– Хорошо.

– В конце концов, тебе самому лучше с самого начала с делом разобраться. Как говорится – из первых рук. Легче потом будет, – продолжал Галенко. – Звони, если что… Понял?

Положив трубку, Солдатов посмотрел на часы – половина десятого. Он набрал номер дежурного.

– Алло! Дежурный? Солдатов говорит. Петухов давно уехал? На Строительную? На чем меня подбросишь?.. Что еще, кроме кражи?

Слушая ответ дежурного, Солдатов отчетливо различал по телефону и другой голос: помощник дежурного по рации сообщал постовым и патрульным экипажам приметы угнанной автомашины. «Жизнь идет», – усмехнулся про себя Солдатов.

– Что-то случилось? – подошла к нему жена.

– Кража. Заурядная кража. Думаю, что скоро вернусь, – сказал он, надевая пиджак. – Налей-ка горячего чайку на дорогу.

– Для тебя приход домой в девять вечера и уход через полчаса – единственная радость, – улыбнулась она и пошла на кухню.

Звонок Галенко, его энергичная манера разговора, как ни странно, взбодрили Солдатова, он уже почти не ощущал усталости. Подойдя к окну, увидел на железнодорожном переезде маневровый паровоз, вдали светились длинные корпуса завода, во дворе двое мужчин выгуливали собак. Счастливые! Никуда не торопятся, мирно беседуют…

Происшествие встревожило Солдатова. Всегда его будоражили кражи, когда потерпевшими оказывались заметные в районе люди. Начнутся звонки, советы, вопросы. Придется отвечать людям чаще всего некомпетентным, судящим о его работе по-обывательски, но тем не менее выражающим неудовольствие…

Есть же специальности – физики, астрономы, летчики. О них несведущие люди слово боятся сказать. Но о работе врачей, педагогов, сотрудников угрозыска может порассуждать всякий.

Мягко щелкнул дверной замок. Солдатов, на ходу застегивая мокрый плащ, пошел вниз по лестнице. Тронул кобуру пистолета, сдвинул вперед. Привычное, почти незаметное движение – вроде плащ одернул, – и этим движением как бы включился в дело. Теперь и мысли его подчинены одной цели – раскрыть преступление.

Был поздний вечер. По-прежнему моросил дождь. Он встал под козырек подъезда. В туманной пелене проглядывали строящиеся многоэтажки соседнего квартала, в конце улицы сияла огнями площадь. Ярко светились витрины универмага, полыхала неоновая реклама. А здесь, в пятидесяти метрах от площади, казалось, что и фонари горят тускло, уныло. Время от времени, освещая фарами почерневшую от дождя мостовую, проносились автомашины. Судорожно мигала вывеска булочной – зеленоватые Б и У, словно прячась друг от друга, то загорались, то гасли. В доме напротив уютно светились красные, золотистые, зеленые окна. У овощной палатки, возле решетчатого короба с арбузами, на пустых деревянных ящиках пристроились молодые ребята. Укрывшись одним плащом, они тихо бренчали на гитаре и вполголоса пели о том, как хорошо быть генералом. Показалась громкоголосая компания мужчин. По фуражкам Солдатов догадался – водители такси.

Он с интересом отмечал многообразие мелочей затихающего вечернего города и заносил их в свою память. Отмечал потому, что в последние дни работа настолько сильно захватила его, что, кроме нее, кроме своего кабинета, происшествий, допросов, он другого не видел. Не хватало минуты, чтобы остановиться, оглянуться.

Из-за угла вынырнул «рафик». Скрипнув тормозами, он подкатил впритык к подъезду.

– Тренируешься на точность попадания? – спросил Солдатов у шофера.

– Учусь помаленьку.

– За такую езду, Антоныч, я тебе две дырки в талоне завтра сделаю. Одну за лихачество, другую за подхалимаж. Ты бы еще на этаж, прямо к квартире!

– Учту, товарищ начальник, – в тон ему ответил шофер и озабоченно поправил смотровое зеркальце. – На Строительную?

– Дорогу знаешь? За машиностроительным заводом…

– Это для нас семечки. Одним махом.

По белой осевой линии «рафик» выскочил на площадь, развернулся и юркнул в затемненную улицу, потом в какой-то проходной двор. А через минуту, чертыхаясь, Антоныч сбавил скорость, начал объезжать мусорные железные ящики, груды битого кирпича…

– Понаставили тут добра разного! Куда участковый смотрит? Я бы давно на его месте… – в движениях Антоныча чувствовалась уверенность шофера-профессионала. – Бульдозером бы все это! Одним махом. Это же надо так двор захламить! – ворчал он.

На Строительную выехали через соседний проходной двор.

– Сплоховал малость, – оправдывался Антоныч, – свернул рановато. Но с другой стороны – знаний прибавилось! Знания, они нелегко даются. Опыт, полученный на собственной шкуре…

– С таким опытом, – заметил Солдатов, – никакой шкуры не хватит.

Антоныч загадочно хмыкнул.

Проехав с полкилометра, они заметили, что у подъезда нового блочного дома толпились люди.

– Похоже, здесь, товарищ начальник. Вот только номера дома никак не разгляжу. То в метр цифры рисуют, а на этом, видно, сэкономили.

– Здесь, здесь, Антоныч, – он хлопнул его по плечу. – Приехали. Видишь, нас как почетных гостей встречают, только оркестра не хватает, – озабоченно проговорил Солдатов, вылезая из машины. – Я пошел. Ты к дому попозже подъедешь, – сказал он, обернувшись.

Солдатов хотел подойти к людям со стороны, незаметно, чтобы послушать, о чем они говорят между собой. Это иногда помогало быстро найти дельных свидетелей, уточнить обстоятельства, детали, которых не всегда хватало для первоначальных допросов. Бывает, при виде бланков протоколов одни робеют, другие начинают сочинять, чтобы выглядеть значительнее, показать, как много они знают. Попадаются и такие, что не прочь внести поправки в картину происшествия, а как потом выясняется, чтобы подтолкнуть на выгодную для них версию… Но подойти незаметно не удалось.

Он почувствовал, что люди уже заметили его и внимательно наблюдают за тем, как он переходит улицу.

Он шел по мостовой не торопясь, с поднятым воротником плаща, позвякивая связкой ключей в кармане. Люди стояли в ярко освещенном круге от уличного фонаря, и этот искрящийся круг на темном мокром асфальте был похож на маленький затихший островок, вынырнувший из осенней темноты.

– Здравствуйте, – хрипловатый голос Солдатова прозвучал в тишине излишне громко.

– Милости просим! – засмеялся худощавый парень лет девятнадцати, с густой копной темных волос. Но тут же, будто смутившись собственной дерзости, спрятался за спинами людей, успев, однако, что-то шепнуть мужчине в надвинутой на лоб шляпе. Мужчина повернулся, и Солдатов узнал его – летом задерживали за мелкое хулиганство. Сейчас лицо мужчины казалось одутловатым. Он заискивающе приподнял шляпу, но тут же небрежно сдвинул ее на затылок.

– Здравствуйте, товарищ начальник! – К Солдатову шагнула ярко накрашенная полная блондинка с голубыми массивными серьгами в ушах. – Вы не обращайте внимания, – она кивнула в сторону мужчин, – они уже с утра навеселе.

– Чаво, чаво? – беззлобно огрызнулся длинноволосый.

– А таво! – бойко ответила блондинка. – Отрастил патлы до плеч, а ума не прибавил. Вот! – Она привычным движением рук подперла бока, давая понять, что от своих слов не отступится.

– Ну что вы на него налетели? – улыбнулся Солдатов. – Сейчас мода такая. Лет триста назад при Петре над стрижеными и бритыми смеялись. А он старается от современной моды не отстать.

– Пусть старается, – согласилась блондинка. – Только вот скажите, когда все это кончится? От ворья и хулиганов проходу не стало! Из дома даже днем нос не высунешь! Обворуют. А вечером страх один! Куда вы, милиция, смотрите?

– А чем вы, собственно говоря, недовольны? – прервал ее молодящийся мужчина. – Для вас создали все условия. Сидите себе дома, в кино за билетами стоять не надо, телевизор включать тоже ни к чему. Без него таких детективных историй насмотритесь! Ахнете!

– Перестаньте кривляться, Аркадий Михайлович! Это вам, без пяти минут пенсионеру, хорошо у окошка сидеть, а я работаю! У меня производство! – отрезала блондинка.

– Колбасный отдел гастронома – тоже мне производство! – хохотнул мужчина.

Блондинка повернулась к Солдатову:

– Хорошо, что я сегодня на рынок не пошла – соседка картошку одолжила. А то бы и мою квартиру очистили.

Солдатову был неприятен этот разговор с упреками в адрес милиции, причем не деловыми, а так, огулом. Но хорошо хотя бы то, что жильцы довольно остро реагировали на происшествие – значит, расскажут что-нибудь о краже. Поговорить, во всяком случае, будет с кем. Если что знают – скажут, скрывать не будут…

К Солдатову подошел невысокий пожилой мужчина:

– Куда это сейчас милиционеры все время в автомобилях мчатся? Мне вот с милиционером давно уже поговорить не приходилось. Раньше я знал, где его пост, за ручку здоровался, чуть что – все шли к нему… знали, что он там. Если что случалось, не боялись подозрения высказывать, потому что годами он среди нас…

– Подозрение хочешь высказать? – зло прервал длинноволосый парень. – Давай послушаем.

– Бывает у меня иногда такое желание, – спокойно ответил мужчина. – А у вас? – улыбнулся он понимающе.

– У меня другие желания, – многозначительно процедил парень. – Как-нибудь я тебе, папаша, расскажу о них.

– Было бы очень любопытно. – Пожилой мужчина улыбнулся прямо в лицо длинноволосому.

– Ублажу любопытство, папаша, так и быть… Уговорил. – Парень отошел в сторону.

Солдатов наблюдал за парнем. «Раньше он мне не встречался», – отметил он.

– Не раздувай чепухи, отец! – уже миролюбиво выкрикнул длинноволосый. – Милиция и так по всяким мелочам цепляет. Это профилактикой у них называется. Завтра по этой краже всех ребят начнут таскать: «Где был, что делал?» Лично мне это совсем ни к чему.

Солдатов жестом подозвал парня:

– Чего петушитесь? Или грешки покоя не дают? Как фамилия?

– А что? Уже я на крючке?

– Познакомиться хочу.

– Авдеев это, – подсказала блондинка. – Тоже еще засекретился. Его здесь каждая собака знает!

– Скажите, – обратился Солдатов к блондинке с серьгами, – почему вы решили, что кражу совершили утром?

– Я ничего не решила! – растерялась та. – Откуда вы взяли! Разве я говорила, что утром? – Она обернулась, словно приглашая всех в свидетели.

– Вы сказали, хорошо, дескать, что на рынок не пошли… А то бы и вашу квартиру…

– Конечно! Могли бы и мою! От воров никто не застрахован. Они следят за всеми, кто домой, кто из дома.

– Да не слушайте вы ее! – Одутловатый мужчина в потертой шляпе приблизился к Солдатову. От него несло табаком и водочным перегаром. – Разбогатела, теперь все у нее воры. А надо бы ее пощупать, – гоготнул он. – Вредный она для жизни человек, – мужчина добродушно рассмеялся. – Рублевку одолжит – не рад будешь. Ботинки собьешь, пока допросишься!

– Меньше выпьешь – здоровее будешь! – не задержалась с ответом блондинка.

– Вот видите, и ей мое здоровье понадобилось.

– А пошел ты к лешему, пьянь беспробудная! – Блондинка резко оттолкнула его.

– Ох, ох, ох! – Мужчина сконфуженно, неловко закружил вокруг женщины. – Скажите, пожалуйста… Когда надо, пробуждаюсь! А разве нет? – И он засмеялся, довольный собой.

ГЛАВА 2

Солдатов вошел в подъезд. Обычные для блочных домов узкие лестницы, площадки, выложенные мелкими плитками, резиновые коврики у дверей. Где-то наверху хлопнула дверь, но шагов по лестнице не слышно. Похоже, кто-то стоял на площадке.

Солдатов поднялся на четвертый этаж. Почтовый ящик квартиры Боровика плотно набит газетами. Солдатов вспомнил слова Галенко о том, что хозяина квартиры дома не было два дня. Он толкнул обитую коричневым дерматином дверь и шагнул в квартиру. Под ногами мягко пружинил вишневый с золотистыми полосами ковер. Солдатов сразу оценил достаток, чистоту и домашний уют. Запах натертого паркета придавал квартире добротность и приветливость. Кухню заливал мягкий свет от большого розового абажура. Застекленные двери комнаты распахнуты настежь. В низком кресле, приставленном к журнальному столику, Солдатов увидел старшего инспектора Петухова. Тот прервал разговор с двумя мужчинами и быстро подошел к Солдатову.

– С понятыми работаешь?

– Не только. Один из них приятель потерпевшего. – Петухов незаметно кивнул в сторону мужчины в сером костюме. – Пойдем на кухню, поговорим. – Он на ходу сделал какие-то пометки в блокноте.

– Большая кража? – спросил Солдатов, когда они уединились на кухне.

– По-моему, да! Воры обшарили все: гардероб, книжные шкафы, даже матрацы на постелях перевернули. Похоже, искали что-то…

– А что взяли?

– Сказать трудно. Ценностей и денег при осмотре не увидел. Модных игрушек вроде магнитофонов, транзисторов тоже не видать. А ют дубленка, куртка замшевая, отрезы разные – это все на месте. Еще хрусталь не взяли, но разбили вдребезги. Вся кровать осколками усыпана.

– Интересно! Не торопились, значит… А в квартиру как проникли?

– Устанавливаем. Нам повезло сегодня. С оперативной группой приехал эксперт Муромцев. Работает, как всегда, внимательно. Подождем, что он скажет. А предварительно… Балконная дверь и окна целы, только на входной двери около верхнего замка отжим заметен. Второй замок, похоже, с подбором брали, – осторожно, но настойчиво произнес Петухов. – Других следов никаких, орудий преступления тоже. В общем, аккуратно работали.

– Не густо, – задумчиво проговорил Солдатов. – Унывать не будем. Отсутствие следов – это тоже следы.

Солдатов сел на зеленую пластиковую табуретку и закурил. Кухонный гарнитур, настенный календарь с видами Прибалтики, стопка отглаженного постельного белья, видимо, недавно из прачечной, фотокарточки за стеклом шкафчика…

– Фешенебельная квартирка! – сказал Петухов.

– Да, – согласился Солдатов. – Квартира ничего. Вполне…

Ну а не касаясь осмотра, самому-то удалось что-нибудь выяснить? – Он хмуро взглянул на Петухова.

– Не нравится мне приятель потерпевшего. Недоговаривает, темнит… На один вопрос ответит, от второго увильнет, а на третий ответит так, что не знаешь, что и подумать.

– Да, любопытная кража. Следов мало, разбитый хрусталь, лукавый приятель потерпевшего. – Солдатов подошел к раковине, открыл кран и сунул под струю папироску. – Надо поговорить с этим приятелем.

Они вернулись в комнату. На полированной поверхности вишневого цвета стенки, стеклах и фарфоровой посуде, стоявшей в серванте, тускло белели небольшие размазанные пятна – следы фиксатора. Значит, Муромцев уже поработал здесь.

– Привет! – сказал Солдатов.

– Привет! – нехотя буркнул эксперт.

– Чем порадуешь? Чем огорчишь? Может, слово какое скажешь?

Муромцев поднял голову и сквозь стекла очков посмотрел на Солдатова, будто не узнавая его. Эксперта одолевали сомнения.

– Ну, давай-давай! Выкладывай, – подбодрил его Солдатов.

Муромцев с досадой бросил кисточку на крышку служебного чемоданчика.

– Нет следов. Корова языком слизнула… Мазки одни.

– Ни одного следа?!

– Взял кое-что на пленку… – тихо проговорил Муромцев, оглянувшись на понятых. – Но эти следы я взял там, где ворам нечего было трогать, – на сахарнице, настольной лампе, ободе стула… – Муромцев вскинул на лоб очки. Помолчал и уже тверже добавил:

– Похоже, следы эти не воры оставили…

– Выходит, никакого просвета? – Солдатов заглянул Муромцеву в глаза, легонько сжал его плечо. – Ты вот что! Не торопись, еще постарайся. Сам видишь, кража непростая.

Муромцев пожал плечами, оглянулся на Петухова, будто прося поддержки, и снова взялся за кисточку.

– Кинолога вызывали? – спросил Солдатов у Петухова.

– Уже полчаса работает. Собака хорошо взяла след.

– Ну и что?

– Еще не вернулся и не звонил, – Петухов кивнул в сторону алого телефона на журнальном столике.

– Приметы похищенного уточнил?

– Не успел, – ответил он. – Не у кого уточнить! Потерпевший еще не появлялся. Никого из его семьи нет…

– Большая семья? Жена, дети, теща? Петухов промолчал.

– Так! С этим вопросом у тебя осечка. Приметы вещей нужны, Петухов, приметы! Надо же знать, что искать будем.

– Сейчас займусь! – сказал Петухов.

Солдатов еще раз прошелся по квартире. Ее обстановка, голубоватый кафель ванной, матовые плафоны бра, старинный торшер – все говорило о вкусе хозяина квартиры и его неплохом заработке.

В большой комнате Солдатов задержался, внимательно посмотрел на рубашки, висевшие в шкафу на пластмассовых плечиках, разбросанные простыни, наволочки с метками для прачечной, приоткрыл крышки коробок из-под обуви. Его недоумение росло. Открыв дверцы платяного шкафа, он через секунду захлопнул их, обернулся к Петухову.

– Ты не обратил внимание на все это?

– Мы уже в протоколе записали.

– Здесь нет ни одной женской вещи!

– А халат? Вон махровый халат на вешалке…

– Это мужской халат, – сказал Солдатов.

В спальне он долго и с удивлением рассматривал груду битого хрусталя на кровати. Здесь были осколки нескольких ваз. Он поднял с пола подушку и стал осторожно поворачивать ее к свету.

– Смотри, Петухов, подушка-то сверкает!

– Это блестки от хрусталя.

– Догадываешься, что к чему?

– Через подушку били, чтобы тише было. Сколько добра перепортили!

– Похоже, не только кража, но и месть какая-то, – задумчиво сказал Солдатов и исподлобья взглянул на Петухова, как бы проверяя свое предположение.

– Похоже.

– Что похоже? Давай по существу. Ты считаешь…

– Без своих в этом деле не обошлось. Как пить дать! Зачем ворам попусту тратить время на битье этой посуды? Прихватили, что понравилось, и, как говорится, ноги в руки! Над связями потерпевшего поработать надо. Кто у него дружки, родня, коллеги…

– Придется. – Солдатов еще раз взглянул на сверкающие осколки, с сожалением покачал головой. – А ведь хрусталь-то не кое-какой, Петухов… Отличный хрусталь! И не взяли. Странная кража. Вот эта ручка, Петухов, от хрустального половника из крюшонного набора… Цена набору – тысяча… Вот так!

В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику – ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.

Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.

– Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.

– Кухарев. А мы с вами знакомы.

Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.

– Не узнаете? – удивился Кухарев.

– Не узнаю.

– Извините! – И вдруг Кухарев оживился. – А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?

– Возможно… – сдержанно согласился Солдатов. – Вы друг Боровика?

– Можно и так сказать.

Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.

– Я все же напомню вам наше знакомство, – решительно проговорил он. – Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в «Центральном». Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.

Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.

– Подмолодимся? – сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.

Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.

– А знаете, – Солдатов взглянул на Кухарева, – мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.

– Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! – Кухарев явно напрашивался на комплимент.

– Отличная память! – гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. – Скажите, где сейчас Боровик?

– Не знаю.

– Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?

– Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…

– Давний? – переспросил Солдатов.

– Как сказать? Лет шесть.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.

– Он сам звонил?

– Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?

Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:

– По-вашему, что воры украли? – В упор посмотрел на Кухарева.

– Я уже пытался это выяснить, – помявшись, ответил он. – Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.

«Ответить затрудняется, а выяснить пытался!» – отметил про себя Солдатов.

– Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, – предложил он.

– Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, – Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.

– Каких?

– По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… – Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.

– Сколько на ваших?

Кухарев вновь посмотрел на часы.

– Половина двенадцатого.

Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.

– Мне оставаться до конца ваших формальностей? – спросил Кухарев. – Завтра на работу рано…

Слово «формальность» задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? «Игривый, легковесный человек», – решил Солдатов.

– Вы где работаете? – спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.

– В горкомбинате. Модельером.

– Можете идти. Позвоните мне завтра утром.

Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.

На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском «рафике» было тепло. Шофер и кинолог слушали «Маяк». В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.

Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:

– Ну как сработал?

– По погоде – ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.

– А где след потеряла?

– Там и потеряла. Дождь…

– Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? – настаивал Солдатов.

– До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац – и пропал след. Дождь, – уныло повторил кинолог.