Текст книги "Российские этюды – 3"

Внутри Садового Кольца

Есенин

Понял, почему памятник Есенину в Москве стоит на Тверском бульваре. Поэт сам так заказывал:

Мечтая о могучем даре

Того, кто русской стал судьбой,

Стою я на Тверском бульваре,

Стою и говорю с собой.

Окно Есенина

В аспирантуре я увлекся Есениным. Был у меня такой грустно-лирический период. И взбрела тогда в голову идея: надо найти квартиру, где Есенин жил с Галиной Бениславской. Почему – не спрашивайте. Казалось, что если найду, то все у меня будет хорошо.

Интернета не было. Прочитал, что в ее комнате было венецианское окно, а из окна был виден Нескучный сад и Новодевичий монастырь. И что жили они вблизи консерватории.

Стратегия поиска была проста: я бродил по переулкам и спрашивал у прохожих, где жил Есенин. Еще искал венецианские окна и на карте проводил линии от консерватории до Нескучного сада. Заходил даже в приглянувшиеся подъезды (где окна кухонь выходили на лестничные площадки) и спрашивал, не тут ли жил Есенин? Можете представить, какие я слышал ответы от теток в замасленных халатах и мужиков в грязных майках.

Прошли годы. Появился интернет, который знал все. И там был адрес квартиры Галины (она занимала комнату в коммуналке, в доме для сотрудников газет «Правда» и «Беднота» – в последней она работала). Адрес такой: Брюсов переулок 2/14, кв. 27. Седьмой этаж.

Все меньше романтики в 21-м веке. Уже не надо стаптывать ботинки в московских переулках. Нажал кнопки, и все тебе ясно.

Дом нашел, окно нашел. Оно у водосточной трубы на верхнем этаже. От «венецианости» осталась только разбивка на маленькие «окошки». А может такие окна Есенин и называл венецианскими? У поэтов все не так, как у людей.

В дом не зайдешь – он стал элитным, охрана даже во дворе, в специальной отапливаемой будке. Вокруг ни пылинки, ни соринки. В таком дворе даже закурить страшно, не говоря уже про пепел стряхнуть или уронить что-нибудь.

И что теперь – еще одна цель достигнута? Взята очередная вершина и теперь будет мне счастье, богатство и здоровье? Или просто для того, чтобы Москва стала еще родней.

– Дараган, ты совсем сбрендил? В такое непростое время такой дурью маешься.

– Времена всегда непростые. А такая дурь помогает их пережить. Я давно заметил, что от сложения «дурей» получается не одна большая дурь, а нечто такое, что и назвать нельзя, до чего это хорошо. Наука это еще не исследовала, не тем наши ученые занимаются, но об этом все давно знают.

Дети Есенина

Угол Брюсова переулка и Тверской. Грустное место. На первом этаже окна квартиры Мейерхольда, где он жил с Зинаидой Райх и с ее детьми от Сергея Есенина. Дом вблизи от их театра (сейчас театр Ермоловой). После ареста Мейерхольда Зинаиду тут зверски убили – множество ножевых ранений. Сталин ее невзлюбил после ее письма, где она написала, что он не разбирается в искусстве.

Дочь Есенина Татьяна в это время уже вышла замуж и начала помогать брату – Константин был студентом. Первая жена Есенина Анна Изряднова тоже помогала Косте. У Анны от Есенина был сын Юрий (расстрелян в 1937-м году). Татьяна и Константин прожили долгую жизнь.

Сын Есенина Александр (стал математиком) от переводчицы Надежды Вольпиной дожил до 2016-го года. Сама Вольпина дожила до 1998-го года.

После смерти Зинаиды квартиру Мейерхольда разделили на две и там поселились шофер и секретарша Берии. Секретарша прожила тут до 1991-го года.

Здание МИДа

На высотном здании МИДа нет звезды. Это не случайно. Первоначальный проект был без верхней башенки и шпиля. Здание практически построили, но Сталин попросил показать ему чертежи.

– Так нельзя, – сказал он.

Взял карандаш, нарисовал башенку, шпиль и звезду.

Опа! Нельзя башенку – потолок не выдержит.

– Думайте, – сказал Сталин.

Нашли самые легкие материалы, из металла склепали шпиль, а звезду делать отказались. С ней все рухнет, сказали архитекторы. Легли на пол перед комиссией и попросили их расстрелять. Или разрешить здание без звезды. Им разрешили.

Достоевский

Иду мимо памятника Достоевскому, что у Ленинки. На пьедестале сидит девушка и смотрит в телефон. Жаль, что не смотрит в книгу Достоевского – это было бы так гармонично.

Особенно в день юбилея писателя.

Короны на крестах

Если на церковном кресте корона – это значит, царь лично курировал и помогал строительству храма. Такая корона на кресте храма святителя Николая в Пыжах (Малая Ордынка). Тут была стрелецкая слобода, храм строился на их деньги под присмотром Алексея Михайловича. У стрельцов вычитали половину жалования на строительство. Они были недовольны и пошли к царю с челобитной. За что их приказали высечь.

И это правильно. Негоже служивым людишкам мешать воплощению царских проектов.

Смирновъ

В начале Пятницкой улицы у Чугунного моста стоит красивый дом. На нем написано «т. д. П. А. Смирнова». Да, торговый дом того самого Петра Смирнова, известного своей фирменной водкой. До того хорошей, что Александр III назначил Смирнова поставщиком императорского двора.

Завод Смирнова располагался рядом на Садовнической улице – центральной улице острова Балчуг. Но это было давно, а что сейчас?

Сейчас бренд Smirnoff принадлежит американской компании. Пробовал я эту водку – резкая, невкусная. А в России праправнуку Смирнова – Борису достался по наследству секретный рецепт изготовления водки «Смирновъ» и он организовал ее производство в научном подмосковном городке Черноголовка. (Сколько времени я там провел за терминалом компьютера! В Черноголовке был филиал нашего института). Мало того, в 90-е Борис сумел вернуть себе фамильный дом на Пятницкой. Говорят, что сейчас у него с этим домом проблемы, но подробностей я не знаю. Еще у Бориса проблема с брендом – американцам не нравится, что он использует купленное ими слово «Смирнов». Но водку выпускают и те, и другие. Чем все закончится, никому не ведано.

А что с фабрикой? В советское время там работал Московский завод шампанских вин. Я жил рядом и часто проходил мимо, принюхиваясь. Здесь была разработана технология ускоренного производства шампанского – его производили много и стоило оно недорого.

В наше время… Мне сказали, что завод давно закрыли, а здание перестроили под элитное жилье. Я как услышал, то сразу кроссовки о штаны вытер, чтобы хоть немного соответствовать. Прошел там дождливым осенним вечером. Окна в доме были темными – непроста элитная жизнь. О чем там думают, какие проблемы решают – об этом мало кто знает.

А в советское время Садовническая улица носила имя летчицы Полины Осипенко. Сталинский сокол, герой Советского Союза. Мировые рекорды, слава, погибла еще до начала войны. Жила она на Садовнической в «генеральском» доме. Тихое и приятное было место.

P. S. Российских водок «Смирновъ» (их много) я не пробовал, ничего про них сказать не могу.

Новости с Нового Арбата

Я думал, что бетонные коробки, которые москвичи называют «челюсти», снесут, но их немного отреставрировали. Фасады сделали пестрыми, а кондиционеры поставили в каждую квартиру и закрыли симпатичными ящиками.

Хорошеет Москва. Скоро и поругать ее будет не за что.

Не хватает

Иду по Нижнему Кисловскому переулку. Это там, где раньше царям капусту квасили. Иду и чувствую: что-то не то. Чего-то не хватает. Потом понял: а плитки-то нету!

У ГЭС-2

А мне нравится штуковина, которая стоит у здания ГЭС-2. Называется штуковина «Большая глина №4». Слепил эту глину Урс Фишер. Почему нравится?

1. Она блестит.

2. Она большая.

3. Непонятно, почему она не падает.

4. Ее ругают, а она помалкивает.

5. На ней отпечатки пальцев автора. Если что, далеко он не уйдет.

6. Она похожа на аллигатора, перевязанного веревочками.

И самое главное. Философское. Эта штука похожа на результат многих наших усилий. Мы пыхтим, творим, вкалываем, а получается то, что стоит у ГЭС-2. Придут наши потомки, и выбросят всё в мусорный бак. И правильно сделают.

На Солянке

Последнее время, проходя по Солянке, я старался не смотреть на колонны у входа на аллею, ведущую к Воспитательному дому. У одной из скульптур на колонне было отбито полруки, и казалось, что женщина собирается ударить младенца.

А недавно посмотрел и обомлел. Скульптуры как новенькие. А женщина подняла руку, чтобы на нее сел голубь. Прямо гора с плеч долой и камень с души свалился!

Это была хорошая новость. Другая новость не такая приятная. Военные из Воспитательного дома выехали, здание кто-то купил и по слухам собирается там сделать очень дорогой отель. Ну и парк вокруг тоже будет его.

Это уже не для нас. Туда будут приезжать уважаемые гости с красивыми женщинами, пить вино по тыще долларов за бутылку и смеяться над глупыми шутками своих достойнейших коллег.

А нам достанется смотреть на обновленные скульптуры, пить пиво в пивном ресторане на Солянке и думать о суете и бренности жизни.

На мосту

Стою на Комиссариатском мосту, смотрю на Водоотводный канал.

Неподалеку случилась моя первая авария. Стоял на светофоре, и вдруг в мою «копейку» въехал грузовик. Неделю «жил в гаражах», узнал много нового о внутренней и внешней политике, о правильном развитии экономики и образования, о секретах вечной молодости и счастливой семейной жизни.

Я бы поделился этими секретами, но был молодым, глупым, многое пропускал мимо ушей или сразу забывал.

Сибирский старец

На пересечении Последнего переулка с Трубной улицей стоит дом ядовито-желтого цвета.

Как тут не вспомнить популярную московскую легенду. В подвалах мэрии стоят бочки с краской. У каждой бочки есть номер. Когда нужно решить, в какой цвет покрасить дом, то посылают гонца или звонят слепому сибирскому старцу. Он называет номер бочки и решение принято. Поделился легендой с москвичами, и мне сказали, что этот дом замечательный. Так что старец хорошо работает, радует москвичей.

Площадь видна

В начале Волхонкие стоит доходный дом (до революции) Михалковых. Да-да, тех самых.

А из нашего окна

Площадь Красная видна.

И это правда.

На Страстном

Люблю Страстной бульвар: широкий: красивый, пустынный. Редко тут встретишь пешеходов, всех их как насосом всасывают Петровка и обе Дмитровки. Плитка на бульваре хорошо уложена, бордюры гранитные, скамейки удобные.

По бордюру, как гимнастка по бревну, туда-сюда ходит девушка и разговаривает по телефону. Я сижу на скамейке, пью чай, ем пирожок и волнуюсь за бордюр: не сломала бы она его!

На Трубной

Стоит на Трубной замедлить шаг, то тебя обязательно спросят, где тут метро?

Непросто тут его найти, непросто. Показываешь рукой сложную фигуру маршрута, тычешь пальцем в знаки пешеходных переходов, коих тут бесчленное множество, и на тебя сразу смотрят с большим уважением.

Рыцари

Кремль охраняют не только те, кому положено, но и шесть рыцарей, стоящих на фасадах домов, примерно равноудалённых от Красной площади. Вернее, охраняли шесть. Теперь осталось пять.

Исчезновение шестого рыцаря на Большой Полянке – это абсолютно таинственная история. Шли вечером жители Полянки с работы и видели двух рыцарей на красивом доме с элементами модерна и готики. А пошли утром на работу и увидели, что одного рыцаря нет.

Это не бронзовую скульптурку «Миру-мир» украсть с аллеи, по которой я хожу в метро. Там тачки достаточно, чтобы ее увести на пункт приема цветных металлов. Рыцарь тяжелый, на большой высоте. Тут без подъемного крана, промышленных альпинистов и грузовика не обойтись. Времена, правда, в 90-е были смутными, камер наблюдения не было. А свидетели… им, наверное, доходчиво объяснили, что они ничего не видели и не слышали.

Стоит рыцарь у кого-то на даче, охраняет сокровища. А Кремль… а что Кремль, он и так под надежной круглосуточной охраной.

Акустика

Англиканская церковь в Вознесенском переулке – есть в Москве и такая. В Москве все есть. Тут устраивают концерты. Акустика в церкви потрясающая.

Раньше тут фирма «Мелодия» записывала свои пластинки.

Мастер граффити

Наконец я увидел мастера граффити за работой! Работают мастера быстро. Подъезжают на самокате, достают баллончик с краской, пятнадцать секунд и шедевр готов. Ничего, что на стене Цоя на Арбате уже 150 слоев шедевров. Надо успеть сказать свое слово. Оно ведь самое важное, потому что последнее.

А напротив стены на ступеньках подъезда сидели поседевшие почитатели творчества Цоя, пили пиво и ждали перемен.

ЦДЛ

Иду по Большой Никитской мимо ЦДЛ. В голове сразу масса вопросов. Чем сейчас занимаются литераторы в ЦДЛ? Какие проблемы обсуждают? Как помогают молодым дарованиям? Что нам ждать от мастеров пера?

Задаю вопрос в соцсетях. Мгновенно получаю ответ: «Странный вопрос. Там хороший ресторан, неужели непонятно, чем они там занимаются?» Второй ответ пришел чуть позже. Известный писатель пишет мне ответы по всем пунктам: «Ничем. Никакие. Никак. Ничего.»

Стена Плача

«Стена плача» находится около синагоги в Спасоглинищевском переулке. Говорят, что место уже намолено и стена начала исполнять желания. Это как могила Давида на горе Синай в Иерусалиме. Возможно, царя в могиле нет, но место намолено настолько, что Давиду пришлось туда перебраться. Не понимаю одного: почему привезли камни из Подмосковья, а не из окрестностей Иерусалима? Их намолить в миллион раз проще.

Почему синагога в этом переулке? Древний еврейский квартал находился в Зарядье. Ближайшее к кварталу место, где банкиру-спонсору выделили участок, был Спасоглинищевский переулок.

Индульгенция

Если будете гулять по Маросейке, обратите внимание на «табличку» на здании посольства Республики Беларусь.

СВОБОДЕН ОТЪ ПОСТОЯ

МЯСНИЦ ЧАС 3-го КВАРТ

Тайна таблички простая. Это бывший дом графа Румянцева-Задунайского, построенный по проекту Казакова. А табличка означает, что граф выделил значительную сумму на постройку казарм и это освобождает его от гражданского долга: принимать на постой офицеров и солдат.

Казарм в Москве было три: в Хамовниках, на Покровском бульваре и в Лефортово. На какие именно граф выделил деньги я не знаю. Но это неважно.

Я думаю, что нижняя строка означает Мясницкую полицейскую часть, которая выдала графу такую индульгенцию.

На Большой Полянке

Самое лучшее – детям. Так было.

Сейчас тоже самое лучшее – детям. Но уже за деньги.

Шел по Большой Полянке и увидел знакомый дом: башенки, балконы, красивый портал… Изо всех сил напряг память – вроде бы раньше дом был раскрашен по-другому. Сейчас его как будто из краскопульта покрыли краской, которая в бочке оставалась. Странно, что окна не закрасили.

А был в этом доме Дворец пионеров. Именно сюда я ходил в шахматную секцию. И тут состоялся шахматный турнир, описанный в рассказе «Юрка и шахматы» – я включил его в книгу «40 рассказов для мальчишек и девчонок».

Много чего интересного было в этом дворце. Выбирай кружок на свой вкус: лепи, рисуй, строй, танцуй, занимайся, ходи в походы… казалось естественным, что все бесплатно.

Дом был построен по проекту Сергея Гончарова – родственника жены Пушкина и отца художницы Натальи Гончаровой. В первоначальном проекте готики не было, его добавила перед революцией последняя хозяйка Клавдия Свешникова. Есть легенда, что в какой-то в стене замурована дочка одного из хозяев дома. Она полюбила заезжего офицера, сбежала с ним, он ее бросил, она вернулась, и в наказание отец уморил ее голодом.

А мы с Юркой играли там в шахматы и про скелет в стене ничего не знали. Помню запах старого дерева, разогретого летним солнцем, и скрипучие лестницы.

Сейчас в особняке Центр Башмета.

Девушки

Большой Устьинский мост, рядом Московский государственный университет им. Косыгина (дизайн, технологии, искусство). Раньше он назвался проще: Московский технологический институт лёгкой промышленности. Девушки там учились красивые, студенты-технари обожали вечера в этом институте. А где еще знакомиться?

Это сейчас просто: включил телефон, открыл какую-нибудь соцсеть и все девушки МГУ им. Косыгина на экране. Или еще где-то – я отстал от бурного течения жизни.

Бунин

Необычно, почти фантастично перенестись из маленького тихого Грасса с его террасами и серпантинами улиц, где Бунин провел почти двадцать лет, в шумную Москву, к дому на Поварской, где писатель встретил октябрьские события и откуда летом 1918-го года он уехал, чтобы никогда не возвращаться.

С Буниным у меня ассоциируется осень. Грустны его рассказы, грустна его жизнь. Стоит сейчас Иван Алексеевич среди почти голых деревьев и смотрит на свой дом. Вокруг газон, засыпанный листьями. Это один из московских газонов, про которые весной 18-го в дневнике писала Вера Николаевна: «… где в прежнее время желтели и мохнатились одуванчики, а теперь парами лежит освобожденный народ и засыпает шелухой подсолнечной свежую траву».

Гоголь и Шехтель

Вы, наверное, знаете историю памятников Гоголю в Москве?

Первый поставили на Пречистенском бульваре к столетию со дня рождения писателя. Андреев изобразил его в последние годы жизни: непонятная болезнь, депрессия, фобии…

Памятник простоял несколько десятилетий, пока Сталин, часто проезжавший мимо по пути с ближней дачи, не спросил: «А почему наш великий писатель такой грустный?»

Сказано, кем следует понято. К столетию со дня смерти писателя на теперь уже Гоголевском бульваре появился новый памятник, где Гоголь полон оптимизма и веры в светлое будущее.

Старый памятник сейчас стоит у дома А. П. Толстого, где Гоголь прожил свои последние три года.

Но сказать я хотел другое, не такое известное. Скульптором первого памятника был Андреев, а архитектором памятника был Федор Шехтель. От старого памятника на бульваре остались фонарные столбы, около которых лежат самые веселые львы в столице. Это работа моего любимца Шехтеля.

Балчуг

Улица Балчуг одна из самых коротких в Москве. Метров 200, может чуть больше. Полез в Интернет и выяснил, что это название происходит от тюркского слова «болото».

Да, до Водоотводного канала тут было практически болото. Но я еще прочитал, что Иван Грозный задолго до строительства канала открыл на Балчуге первый в Москве кабак.

Вот не понимаю – какой кабак, когда в весеннее половодье это место затапливалось. Но царю, конечно, виднее. Нам холопам сделали приятное – на том спасибо и земной поклон.

Ник Сафронов

Москва, Брюсов переулок. Двухэтажный застекленный пентхаус на крыше дома перед храмом. Это пентхаус художника Ника Сафронова. Меня это удивило. Не так дорого продаются его картины.

– Зато их много!

Какой вывод? Работать надо!

Новый Арбат

Хочется сесть на скамейку, наблюдая поток машин на Новом Арбате, и начать ворчать: «И куда они все несутся? Эти – сюда, эти – туда… Сами не знают, что им надо. Ищут счастья, а на таких скоростях его не разглядишь».

– Алё, кончай ворчать! – скажет случайный прохожий. – Они едут в гости. Их там ждут. Это ты никому нахрен не нужен, вот и бухтишь.

– А ты кому-нибудь нужен? – спросишь.

Промолчит прохожий и дальше пойдет понурый.

Так всегда в больших городах. Народу тьма, а выпить душевно не с кем. Все заняты, все куда-то несутся. Одни полицейские стоят под дождем и смотрят, чтобы все было по правилам. Но с полицейскими на посту не выпьешь, это все знают.

ЦУМ

Нравится мне здание ЦУМа. Шотландцы Мюр и Мерилиз заказали постройку в стиле английской готики. Такой контраст с классикой Большого театра!

Так сложилось, что я ни разу не был в ЦУМе. Что-то там витает в воздухе, заставляющее огибать это здание. И я не знал, что с 1953-го года этот магазин ориентирован на продажу товаров высокого качества по повышенным ценам.

Сейчас, наверное, зайти в ЦУМ, это как завалиться в отель «Ритц» в Париже. Посмотрит швейцар, или кто там у двери, на грязные ботинки и скажет: «А ну пшел отсюдова!»

И правильно сделает. Нечего портить настроение красиво подстриженным людям в лакированных штиблетах.

Воздвиженка

Стоит на Воздвиженке «Свадебный» дом Шереметьева и Прасковьи Жемчуговой. На балкон с улицы ведут две лестницы. Одна с Романова переулка, вторая с Воздвиженки.

Жених поднимается по одной лестницы, невеста по другой. На балконе они встречаются. Бинго!

Знаменка

Есть на Знаменке очень интересное здание. Сейчас там музыкальная школа им. Гнесиных, когда-то был Реввоенсовет, а построили этот дом для Петра Апраксина, сподвижника Петра Первого.

Ну и что, скажете вы – здание в классическом стиле, таких в Москве десятки. Но посмотрите внимательно. Не кажется ли вам, что стилобат (опора для колонн), сами колонны и мезонин выглядят неестественно? Так, думаем дальше. Мезонины в Москве появились, когда перестали брать с них налоги. Это же не полноценный этаж. Увидите дом с мезонином – почти наверняка его построили после пожара 1812-го года.

Так все и было. Эти странные колонны и мезонин появились в 1818-м году. Их приказал пристроить полковник Николай Римский-Корсаков. Нравился ему стиль ампир.

Владельцы сменялись. Когда домом владел тайный советник Николай Гагарин, то к нему часто захаживал Лев Толстой. Писатели они такие – сходят куда-нибудь, а потом это место в романах появляется. Толстой «поместил» в этот дом дворец старого графа Безухова и усадьбу Стивы Облонского.

Но ведь интересно, как этот дом выглядел до перестройки. А был он построен в стиле барокко. Реставраторы поработали с его боковой стеной и показали нам ее первоначальный вид.

Печатников переулок

В книге Ильфа и Петрова Эллочка Людоедка жила в Варсоньевском переулке. Это переулок параллельный Кузнецкому мосту. Самый центр.

Гайдай, когда снимал свои «12 стульев», безусловно прошел по этому переулку и не нашел там ничего интересного. А вот в Печатниковом переулке, что около Трубной площади, стоит прекрасный дом, прямо созданный для жены инженера Щукина. Сюда и пришел киношный Остап Бендер к наивной Эллочке.

Этот дом в 1896-году купил и перестроил разбогатевший крестьянин Петр Сысоев, талантливый лепщик. Мне трудно судить о художественном вкусе Сысоева, времена и мода были другими. Но он, конечно постарался. На фасаде кариатиды, маскароны, ангелы держат щит с инициалами владельца. Красота, короче.

Когда оказываюсь на Трубной улице, то обязательно сворачиваю в переулок и подхожу к этому дому – как он, стоит еще? Не устали кариатиды?

А голубой дом слева – новодел. Римские цифры означают 2019. Старый дом реставрировали, реставрировали… А он возьми и рухни. Пришлось строить заново.

Савва Мамонтов и Врубель

Недалеко от метро Сухаревская на Садово-Спасской стоит здание, на фасаде которого написано «Полиграфический институт». Я так понял, что надпись эта чисто историческая. Полиграфического института больше нет, он стал частью Московского Политеха на улице Прянишникова.

Это перестроенная усадьба великого Саввы Мамонтова, мецената, покровителя Врубеля. Здесь был написан «Демон сидящий» – лучшая, как мне кажется, картина художника. Перестройка усадьбы не коснулась флигеля, который спроектировал Врубель. В этом флигеле он жил и работал. Посмотреть на него не просто. Заборы, заборы… Но просочиться можно, если очень захотеть.

Шолохов на Гоголевском бульваре

Памятник Шолохову на Гоголевском бульваре местные жители называют «Дед Мазай». Зимой дети из арбатских переулков лепят из снега зайцев и сажают в лодку к писателю.

Арбатская площадь

Я перестал интересовать московских полицейских.

Шел я как-то по Арбатской площади мимо человека при исполнении, а он на меня даже не посмотрел. Вернее, посмотрел, но так, как будто я прозрачный, как будто за мной красавица-блондинка идет, а ему мешают любоваться.

Вот раньше меня всегда останавливали и просили предъявить. Я показывал паспорт, а они в него очень скептически смотрели. Я там на фото малорадостный, а это подозрительно. Страна строит развитой капитализм, рестораны в огнях, мереседесов на улице больше чем прохожих, а гражданин этому не радуется. Паспорт возвращали, а потом говорили в рацию непонятные слова.

А однажды я забыл паспорт, и меня арестовали. Радостно так, предвкушая интересную беседу. Завели в комнату на станции метро «Ленинский проспект» и давай задавать вопросы. Я поплыл, конечно. Не смог назвать округ, где живу. Я им говорю Ростокино, а они такого слова не знают. Спрашивают, какой автобус ходит к моему дому? Я им про трамвай, а они говорят, что про трамвай все знают, ты вот автобус назови.

Но на один вопрос я правильно ответил: сказал, что я ученый. Они как услышали такое, так сразу меня из комнаты выгнали. Потому как никакой террорист себя ученым не назовёт. Таких любой сержант сразу расколет. Спросит по какой траектории летит пуля из пистолета, и тут уже уклончиво не ответишь.

Командировка

В Большом Козловском переулке, неподалеку от Красных ворот есть уютное местечко. Тишина, травка зеленая, деревья шелестят листвой. И стоят там палаты петровских времен. Крыльцо там замечательное. С какой стороны его не фотографируй – все равно красиво получается.

Под крыльцом живут бомжи. Я их понимаю. Там и в самом деле хорошо в теплую погоду. Я встречал бомжей, спящих в зеленых кабинах уличных туалетов около Сухаревской, но разве это может сравниться с древними, хорошо отреставрированными палатами.

Построил эти палаты дьяк приказа Военных дел Андриан Ратманов. А сделал их прекрасными он за время своей командировки в Сибирь, куда его направил Петр для переписи населения, отбора крестьян в солдаты и взимания 10% налога на военные нужды. Направил, да еще командировочные на год вперед выписал.

Вы уже догадались, что все командировочные сразу пошли на благоустройство дома. А что делать? Солдаты солдатами, а хозяйство заботы требует. Вы спросите, а на что жить и работать ему в Сибири? Правильно! На подношения. Какой помещик отдаст своих крепостных в солдаты? Так, пару пьяниц и больных. Остальные ему в хозяйстве нужны. Ратманов тоже это понимает и с помещиком полюбовно договаривается. Вот тебе и перепись.

Знал ли об этом Петр? Догадывался, конечно. И что делать? Голову отрубить? Так ведь тогда нужно почти всем рубить. И Меньшикову в первую очередь. Для приличия создали комиссию, которая поработала лет двадцать и, уже после смерти Ратманова, постановила, что плохо поработал дьяк в Сибири и следует его палаты отобрать.

Палаты купил князь Козловский (отсюда и название переулка). Потом их приобрел полковник Василий Сухово-Кобылин – отец известного драматурга (помните спектакль «Свадьба Кречинского»? ). В этих палатах и прошло его детство.

У Александра Сухово-Кобылина жизнь была тоже интересная. Роман с француженкой, ее убийство, арест, освобождение… но это уже другая история. Я тут только о командировке Ратманова хотел написать.

Радикулит

Сначала цитата из романа Ильфа и Петрова «12 стульев»:

«На торжество освещения транспаранта заведующий хозяйством созвал все население парохода. Ипполит Матвеевич и великий комбинатор смотрели на собравшихся сверху; стоя по бокам темной еще скрижали.

Всякое событие на пароходе принималось плавучим учреждением близко к сердцу. Машинистки, курьеры, ответственные работники, колумбовцы и пароходная команда столпились, задрав головы, на пассажирской палубе.

– Давай! – скомандовал толстячок. Транспарант осветился.

Остап посмотрел вниз, на толпу. Розовый свет лег на лица.

Зрители засмеялись. Потом наступило молчание. И суровый голос снизу сказал:

– Где завхоз?

Голос был настолько ответственный, что завхоз, не считая ступенек, кинулся вниз.

– Посмотрите, – сказал голос, – полюбуйтесь на вашу работу!

– Сейчас вытурят! – шепнул Остап Ипполиту Матвеевичу…»

А теперь посмотрите на памятник Воровскому. Он на Большой Лубянке, по диагонали от здания ФСБ. На открытии памятника присутствовал Евгений Петров. Реакция зрителей была такая, что писатель описал ее в блокноте, а потом они с Ильфом использовали её в своем романе. Москвичи называют это творение памятником радикулиту или танцующим дипломатом. Есть еще вариант: «пьяный хромой».

Памятник работы Михаила Каца, бухгалтера советской миссии в Италии, где Воровский был полпредом. Говорят, что восковая модель памятника оплавилась и Воровский «согнул колени». Сроки поджимали и отлили из того, что было.

– Ничего подобного, – говорил Кац. – У Воровского был радикулит, и я изобразил правду жизни.

Ученый кот

Все слышали об усадьбе Архангельское. Последними ее владельцами были Юсуповы. А что им было делать? Надо поддерживать престиж фамилии, владеть местом, куда и царя не стыдно пригласить. Место замечательное. Даже Троцкий это оценил – во дворце одно время у него была квартира.

Кстати, рядом с усадьбой была дача Косыгина. Весьма скромная. Не умели наши «застойные» руководители жить красиво.

Городской московский дворец Юсуповых был в Большом Харитоньевском переулке, недалеко от Чистых прудов. Дворец красивый, сейчас он закрыт, передан администрации музея Архангельское.

Ну а теперь об ученом коте. Одно время семья Пушкиных жила во флигеле городского дворца. Юсуповы – народ богатый и любопытный. Всякими новшествами интересовались. И выписали они из Голландии игрушку – механического кота, который на привязи ходил вокруг столба. И мяукал, наверное. Юный Пушкин кота увидел и запомнил. Писатели, даже будущие, они такие. Все в копилочку складывают. Вот этот кот в «Руслане и Людмиле» и пригодился.

А еще в этом доме нашли клад. Феликс Юсупов понял, что времена грядут смутные и загрузил 1300 кг серебра, золота и драгоценностей в потайную комнату под лестницей. И еще там была скрипка Страдивари. После революции во дворце находился штаб анархистов, но что с них бестолковых взять? Клада они не нашли. Но какие крепости не могут взять большевики? Вот они и нашли. И обалдели. Что-то в музей, что-то на аукцион в Берлине.

Феликс, будучи в эмиграции, увидел, как продаются его семейные драгоценности, пытался судиться… но эта история к ученому коту отношения уже не имеет.

А юсуповскую скрипку Страдивари подарили Давиду Ойстраху.

Вехи

Когда мы думаем о прошлом, то любим расставлять вехи с растяжками. У кого-то это время между встречей и расставанием с любимой, у другого – жизнь на улице Строителей… Историки ставят вехи по царям. Литераторы – по писателям: время Пушкина, время Достоевского…

Гиганты мысли заслоняют других. Напиши ты хоть нового «Евгения Онегина», но если рядом Пушкин, ты останешься поэтом времен Пушкинской эпохи.

Это я про Вяземского. (Тройка мчится, тройка скачет… И жить торопится и чувствовать спешит…). Герой Бородинского сражения (потерял под собой двух лошадей), поэт, критик, блестящая карьера. Был в опале и под тайным надзором, когда призывал к освобождению крестьян.

Ну да, ну да… друг Пушкина. Таким его большинство и знает.

Во времена опалы Вяземский жил в Вознесенском переулке в доме «казарменного типа», как он сам писал. И что мы видим на мемориальной доске? Слово «Пушкин» большими буквами. Да, Пушкин тут читал «Бориса Годунова». А Грибоедов тут читал «Горе от ума». Это еще один поэт «пушкинской эпохи».