Текст книги "Мерседес"

Владимир Дэс
Мерседес

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

В мире грабителей, насильников, убийц и прочего нелегитивного жулья самыми уважаемыми и квалифицированными считаются карманники. Они, как правило, и составляют девяносто девять процентов «воров в законе».

В мире финансистов, политиков и прочего легитивного жулья самыми хитрыми и беспощадными считаются кидалы[1]1
  Кидалы – вид энергичных людей, зарабатывающих на жизнь путем эксплуатации доверия другого вида энергичных людей


[Закрыть].

Мы с моим напарником Константином тоже считаем себя кидалами. Но кидалами высочайшей квалификации.

Мы кидаем кидал.

У кидал много своих специфических правил в этой жуткой игре, но у нас с напарником есть одно особенное правило – мы никогда не кидаем простых людей, честным трудом зарабатывающих себе на жизнь. У этих бедняг и без нас много проблем и несчастий.

Хотя проблемы есть и у нас.

Например, в нашей профессии самое трудное – это найти напарника.

Напарника, который бы тебя самого не кинул.

Но если уж нашел такого, то это на всю жизнь.

«Таким» и стал для меня Константин.

Он родился прирожденным кидалой. Это было у него наследственное. Еще в младенческом возрасте его кинули мама и папа.

Кинутого с соской во рту, его подобрали сердобольные люди и определили в дом малютки.

Потом у Константина был долгий путь среди добрых и не совсем добрых, но совершенно чужих ему людей.

Я познакомился с ним случайно, когда слегка придавил его бампером своего очередного БМВ.

Константин мыл заднее стекло джипа, остановившегося у светофора на перекрестке. Не то джип дернулся назад, не то я дернулся вперед, но этим маневром мы слегка припечатали Константина между машинами.

Джип уехал, а я остался.

Пришлось мне подобрать незадачливого мойщика автомобильных стекол. Правда, сначала мне показалось, что поднял просто пустую куртку, настолько он был легок. Ан нет, смотрю – голова торчит грязная и лохматая.

Повез к себе в гостиницу. Засунул его в ванную с горячей водой. Отмыл. Накормил.

Мне как раз нужен был напарник. Разница в возрасте у нас всего шесть лет. Хотя по паспорту Константину было уже двадцать, выглядел он всего на пятнадцать.

После того, как я его отмыл, откормил и приодел, объяснил суть моей профессии и предложил партнерство. Он тут же согласился, потому что мои принципы этого необычного бизнеса полностью соответствовали его жизненному кредо.

После этого мы уже вдвоем провели ряд успешных операций с «киданием» страховых компаний.

Но удача не всегда сопутствует кидалам нашего уровня. Иногда и мы терпим поражения.

Вот и на этот раз, после одной не совсем удачно спланированной комбинации, мы остались почти без средств к существованию в чужом городе.

Надо было срочно восстанавливать потерянный капитал.

Но сначала решили подкрепиться. Зашли в пивной бар, где Константин тут же продал администрации бара патент на оригинальную добавку к пиву, от которой, по его уверению, пиво не утоляет жажду, а наоборот, развивает, и посетители пьют его в огромных количествах до изнеможения. При этом он демонстративно сыпанул в пивную кружку крошки от привокзальной булки из карманов своего потертого кожаного пиджака.

Я же предложил хозяевам бара новый вид вилок, только вчера утвержденных Минздравом специально для сосисок к пиву, вилка эта со сломанным посредине зубцем была мной добыта все на том же вокзале, где и булочка, крошки от которой Константин сыпал в пивную кружку.

Оба наших предложения имели огромный интерес у хозяев бара, и нам тут же предложили самим продемонстрировать наши новинки.

Что и было сделано. Причем с удовольствием.

После демонстрации, отдыхая, сытые и слегка захмелевшие мы проехали два круга по городу на трамвайчике, и у нас созрел очередной гениальный план, как получить тридцать тысяч долларов за работу в сорок пять минут. Это, конечно, не так много, но для восстановления первоначального положительного сальдо хватит.

На подготовку этого дела у нас ушли ровно сутки.

С утра, когда все уже было готово, я поехал на автомобильный рынок искать автомобильных кидал, а Константин в это время уже был там и тщательно готовил наш быстрый отход.

На кидал местного авторынка я наткнулся быстро. Не наткнуться на них было просто невозможно. Держатся они группками по три-пять человек. Все здоровые, со стрижкой под ежик, в кожаных куртках и в золотых цепях. Как правило, при них находится «подсадная утка» интеллигентного вида, на которую либо была оформлена, либо будет оформляться машина в зависимости от того, кого «кидают»: продавца или покупателя.

Я, в красном галстуке от Версачи и в зеленых сапогах из крокодиловой кожи, стал крутиться возле «мерседесов». Через полчаса на меня клюнули. Ко мне подошла «подсадная утка» и спросила:

– Вам нужен «мерседес»?

– Да нет, – ответил я гражданину интеллигентного вида. – Просто я получил в наследство от скоропостижно скончавшегося дяди новенький «шестисотый» и вот прикидываю, сколько за него можно сорвать.

Гражданин тут же исчез. Но минут через пять снова появился и уже с предложением:

– А можно посмотреть на ваш «мерседес»?

– Кому посмотреть? – спросил я его.

– Мне.

– Кому? – переспросил я его.

– Мне.

Я дал ему десять долларов и сказал:

– Иди поешь.

Товарищ взял доллары и исчез. Вместо него подошел один из кидал, на котором было больше всех цепей и «болтов» («Болт» – золотой перстень-печатка больших размеров).

– У тебя что ли шестисотик есть? – выдал мне сквозь золотой рот вновь подошедший.

Я как бы оценивающе окинул взглядом спрашивающего, заглянул ему в золотую пасть и ответил:

– У меня много чего есть.

– Может, сторгуемся? А то я тут прошелся, и нечего подходящего нет. А мне одному депутату Госдумы в подарок «мерс» шестисотый надо подогнать. Выручай, брат.

Владелец цепей и «болтов» широко и расположительно заулыбался. Я почесал затылок.

– Ты знаешь, я и не собирался так скоро продавать свое наследство. Но ты назвал меня братом, а это ко многому обязывает.

Кидала обрадовался до невозможности. Ему, очевидно, показалось, что он уже подцепил «лоха»[2]2
  Лох – бестолковый гражданин.


[Закрыть].

– Я тебе тут же налом все до копейки, брат.

– Налом?

– Налом.

– Все до копейки?

– Век свободы не видать, брат!

Я оглянулся.

Вокруг меня уже сгрудилась куча таких же лысых «братьев» с цепями и «болтами». Они утвердительно кивали, как бы хором говоря: «Выручай, век свободы не видать, брат».

– Да?

– Да, да, – и на самом деле хором подтвердили друзья потенциального покупателя.

Отразив на своем лице муки выбора между «выручить или не выручить новоявленных «братьев», я махнул рукой:

– Ладно, ради дружбы. Сколько даешь?

– Какого он года?

– Да он еще младенец, ему и двух лет нет. Дядя его получил вместо премии от султана Брунея за новейшие разработки в разведении морских ежей в водопадах Сахары. Да вы, наверное, слышали, об этом года три назад все газеты Лондона писали.

– Конечно, конечно. Слышали, – опять дружно закивали окружавшие меня кидалы.

– И сколько ты за этого «малыша» просишь? – ласково спросил покупатель.

– Ну, – как будто задумался я. – С учетом того, что его подарил моему дяде сам султан Брунея, где-то около сотни тысяч баксов (Баксы – доллары США).

– Послушай, брат, – снисходительно похлопал кастетом по моей голове кидала, – я хочу купить «мерседес», а не подарок султана Брунея.

Лица его коллег в этот момент стали не столь симпатичными, как минуту назад, и этим как бы подтвердили твердое намерение купить просто «мерседес», а не подарок султана.

– А! – воскликнул я, как будто только что понял, что продаю. – Так бы и сказали. Тогда ровно половину от того, что вы уже слышали.

– Идет, – сказал приобретатель «мерседесов». – Даю тридцать налом.

И, посмотрев на меня, как на назойливую муху, добавил:

– И все.

Я задумался. Но чей-то сильный пинок под зад вывел меня из состояния мысленного пересчета тридцати тысяч баксов.

– Согласен, – почесав зад, сказал я. – Я продам вам дядин автомобиль за тридцать тысяч долларов США.

Мы ударили по рукам. Точнее, я ударил по «болтам».

– Где документы и наш «мерседес»? – услышал я вокруг себя.

– Где ему быть? Машина на стоянке, а документы в машине.

– Поехали! – радостно загалдели мои жаждущие покупатели.

– Поехали, – радостно ответил я им.

И когда они, почти бегом, быстрее меня бросились к своим машинам, я их остановил:

– Одну минуточку, друзья, а деньги-то у вас есть?

– Что?

– Деньги у вас есть?

– Деньги?

– Да, деньги, которые я должен получить налом.

– Мы что, не вызываем доверия? – тряхнули цепями «братья».

– Вызываете, конечно. Но бывает, что покупатели забывают деньги, и сделка тогда переносится на неопределенное время.

– Да брось. Ты же видишь, что мы – честные люди.

Я посмотрел на их лица и подумал: «Бедная честность». А они теребили меня и от возбуждения тряслись, как с похмелья.

– Поехали. Поехали. Ты нам «мерседес», мы тебе доллары.

– Да?

– Конечно, – их глаза смотрели на меня, как, очевидно, смотрит голодный банкир на глупого богатого клиента у дверей своего банка.

– Хорошо, – решил я и сделал шаг.

Они тут же развернулись и рысью бросились к своим джипам.

– Нет, – остановил я их. – А вдруг ваши доллары фальшивые?

– Фальшивые? Ты сказал фальшивые?

Куртки их захрустели.

– Нет, я этого не утверждаю. Но просто сейчас очень много фальшивых долларов «гонят» из Чечни. Мне Самому недавно в Париже сдали сдачу фальшивой стодолларовой купюрой, когда я покупал щипчики для удаления волос из носа. Ваши доллары случайно не из Парижа?

– Нет, нет! – дружно стали заверять они.

– Наши доллары из Америки.

С этими словами они показали мне три пачки зеленых банкнот.

Я сделал вид, что удовлетворен их заверениями и, сняв солнцезащитные очки, заметил:

– Да, сразу видно, что эти бумажки зеленые.

– Ну что, поехали? – нетерпеливо подталкивая меня к своим джипам, заторопили мои «коллеги» по бизнесу.

– Стойте! – вдруг ударил я себя по лбу ладонью. – Ребята, мы же не в Париже.

– И что? – тупо уставились они на меня.

– Как «что»? У нас же в стране запрещены наличные расчеты в валюте.

– И что? – они еще тупее посмотрели на меня.

– А то, что я законы уважаю и валютой у вас деньги не приму.

– Как не примешь?

– Так, не приму.

– А мы тебе и давать их не собирались, – ляпнул кто-то самый «честный» из них.

– Правильно, – подметил я, – расчет будем вести только рублями. Поэтому вам надо поменять доллары на рубли.

– Как поменять?

– Просто. Взять доллары и поменять на рубли.

– Где поменять? – не поняли они.

– Да где угодно. Хоть вон в том обменном пункте.

И я, оглянувшись, показал на небольшую будочку, стоявшую у забора авторынка, на которой было красочно написано: «Обмен валюты – Международный Швейцарский банк», а ниже для убедительности: «ЧЕНЧ».

Они посмотрели на меня, потом на «ЧЕНЧ».

– Нет, ребята, если хотите, чтобы сделка состоялась, приму только рублями. Вы мне рублики – я вам шестисотый дядин «мерседес», успокой, Господи, его душу.

Тогда, поняв, что я уперся, кидалы собрались в кружок.

Посовещались.

Очевидно, решив, что такого идиота, который меняет доллары на рубли, будет совсем уж легко кинуть, кидалы плотной толпой двинулись к обменному пункту валюты.

Там они сдали в затемненное окошечко тридцать тысяч долларов и стали ждать, когда кассир закончит пересчет трех пачек.

А из-за окошечка слышалось: «Сто двадцать семь, сто двадцать восемь, сто двадцать девять» и так далее.

Так прошло минут пять.

Кидалы стали уже постукивать в закрытое окошечко, но их нетерпение успокаивал монотонный пересчет: «Двести тридцать четыре, двести тридцать пять, двести тридцать шесть».

– Сейчас, сейчас. Пересчитают, и поедем, – весело кричали они мне от киоска.

Наконец стучать в окно, решетку и дверь обменного пункта они стали все настойчивее.

Я, улучив момент, когда все увлеклась попыткой проникнуть в пункт обмена, спокойно завернул за угол и сел в такси, где меня уже ждал мой напарник Константин с тридцатью тысячами долларов США.

Когда мы выруливали с авторынка на трассу, было видно, как взбесившиеся кидалы разламывали фанерный «пункт обмена» на части, а вместе с ним и магнитофон, который так и продолжал считать: «Двести восемьдесят восемь, двести восемьдесят девять…» И уже под самый занавес мы увидели, как они то открывали, то закрывали неожиданно возникшую дверь в заборе рынка прямо из задней стенки обменного пункта.