Текст книги "Генетика гениальности"

2
Гиперурикемическая (подагрическая) стимуляция умственной активности

Свою разгадку повышенная частота подагриков среди гениев нашла в 1955 году в замечательной работе Орована (Orowan Е., 1955), указавшего на то, что мочевая кислота структурно очень сходна с кофеином и теобромином, известными стимуляторами умственной активности (рис. 1).

Рис. 1. Структурные формулы кофеина, теобромина и мочевой кислоты, свидетельствующие об их сходстве

Орован указал также на то, что мочевая кислота, расщепляющаяся у всех млекопитающих, кроме приматов, до аллантоина под действием уриказы, лишь у приматов сохраняется в крови, и именно с этим, предположительно, связан новый этап эволюции, идущий под знаком повышенной активности мозга.

Отметим, что организм нормального человека содержит около 1 г мочевой кислоты, причем ежесуточно образуется и выводится 0,5 г. В организме больного подагрой постоянный уровень мочевой кислоты в крови повышен в 1,5–1,8 раза против нормы, а общее содержание ее в организме достигает 30 г.

При многолетнем избытке мочевой кислоты в организме происходит отложение солей этой кислоты в виде кристаллов – образуются тофусы, которые вызывают подагрические боли и превращают, в конце концов, больных подагрой в инвалидов.

Некоторые последующие работы подтвердили в большей или меньшей степени положительную корреляцию уровня мочевой кислоты и уровня умственной активности. Мы приведем здесь лишь данные исследования Г.У. Брукса и Э.Ф. Мюллера (Brooks G. W., Mueller Е., 1966), которые «вслепую» провели многогранные обследования умственной активности 113 профессоров Мичиганского университета, а затем вычислили связь (корреляцию) разнообразной активности обследованных профессоров с установленным у них уровнем мочевой кислоты (табл. 1).

Этот показатель демонстрирует даже в рамках этой социально выровненной группы очень высокую корреляцию многих характеристик интеллектуальной активности с уровнем мочевой кислоты.

Табл. 1. Коэффициент корреляции между различными характеристиками активности и уровнем мочевой кислоты (no Brooks G. W., Mueller Е.)

Уже в Древней Греции и Риме обратили внимание на необычайно высокий интеллект многих подагриков. Эти наблюдения подтвердились и средневековыми авторами, и публицистами, и врачами Нового времени, покуда в XIX веке подагру не стали надолго считать результатом обжорства, пьянства и всяких излишеств. Общественное мнение в отношении подагры замечательно иллюстрирует ураган карикатур в газетах того времени.

Но уже в 1927 году Г. Эллис, как мы уже говорили, дал четкое определение особенностей гениев-подагриков, отмечая их исключительную целеустремленность, энергию, неистощимое упорство и работоспособность, настойчивость, преодолевающую любые препятствия, и их мужество.

Если первым подагриком, зарегистрированным в истории, был Иудейский царь, мудрый Аза, то Гиерон Сиракузский в V веке до н. э. уже знал о связи между болезнью суставов и камнями в мочевом пузыре, то есть о мочекаменной болезни у подагриков. Большая масса уратов была обнаружена в большом пальце ноги скелета пожилого мужчины, похороненного в Верхнем Египте. Самой древней находкой является мочекислый почечный камень у египетской мумии 7000-летней давности. Дж. Тальботт (Talbott J. Н., 1967) замечает по этому поводу, что наличие мочекислого камня в почках не доказывает наличия подагры, хотя вероятность ее при этом составляет 15/16. Египтяне уже за 1500 лет до нашей эры умели лечить подагру растениями, содержащими колхицин.

Подагрой болел и от нее умер римский поэт Лукиан, описавший муки подагры в своих стихах. Еще в 1734 году Стакли писал, что многие греческие вожди, участвовавшие в Троянской войне, страдали подагрой, в том числе Приам, Ахилл, Эдип, Протесилай, Улисс, Беллерофонт, Плестен, Филоктет, тогда как Тианон Грамматик от подагры умер.

Итак, перед нами стояла задача выявить максимальное число тех известных и признанных исторических лиц, механизм стимуляции умственной деятельности которых можно было бы считать гиперурикемическим (подагрическим).

Просматривая обычно приводимые в книгах и статьях краткие перечни выдающихся лиц, страдавших подагрой, мы обратили внимание на то, что в них попадалось не только всем известное имя Александра Македонского (умершего очень молодым, следовательно, унаследовавшего подагру, скорее всего, от отца – Филиппа Македонского), но и известные только специалистам, почти забытые имена – например, Марка Випсания Агриппы, величайшего полководца и организатора бурного послецезарского периода борьбы Октавиана Августа с Помпеем Младшим и Марком Антонием. Что еще важнее, в этих списках отсутствовали имена нескольких крупнейших деятелей, которые, как нам было известно, определенно страдали подагрой. В частности, мы помнили, что подагриком был необычайно деятельный император Германии Карл V и его внук, знаменитый полководец Александр Фарнезе Пармский, и, кроме того, замечательный, но забытый полководец эпохи Тридцатилетней войны Леннарт Торстенсон. Следовательно, предстоял интенсивный поиск дополнительных имен и документальных подтверждений о наличии подагры у тех выдающихся деятелей, которые общепризнанно считаются «творцами истории и культуры».

Приступая к очеркам-биографиям замечательных деятелей мировой истории, мы должны предупредить, что длина этих очерков обычно будет обратно пропорциональна известности описываемого лица. Нет ни возможности, ни смысла описывать деяния Александра Македонского или Лютера. Они известны, и все, что они совершили, легко вспомнить, тогда как лишь специалисты знают, что из себя представлял, например, Г. фон Штейн.

Еще раз подчеркнем, что мы не можем подходить к деятелям мировой истории и культуры с позиций добра и зла, прогрессивности или реакционности их деятельности, нельзя считаться в особенности и с критериями «успех – неуспех». Люди действовали в соответствии с поставленными их социумом задачами, в рамках этики, нравственности (или безнравственности) своего времени, и для нас решающими критериями являются энергия, личная активность, решимость. Трудно найти в истории фигуры, более реакционные, чем, например, Карл V или Филипп II. Но тогда и Колумба пришлось бы осудить, так как он вывозил рабов в Испанию, где они умирали через год-два.

Исследование патографий сталкивается с неимоверными трудностями. Некоторое представление о них могут дать полученные нами сведения о Наполеоне. Достоверно, что у него были постоянные затруднения с мочеиспусканием. Достоверно, что при вскрытии у него в мочевом пузыре были найдены камни и песок. Но его гений психологически не соответствовал подагрическому типу, и хотя в некоторых источниках прямо утверждалось, что он страдал «мочекислым диатезом», нам не удалось найти этому подтверждения в тех солидных трудах, с которыми мы успели познакомиться (далеко не всех!). И в этом случае желательна дальнейшая проверка.

Зная, что его племянник, Наполеон III, страдал почечнокаменной болезнью, мы обратились к его медицинской истории, и, по Г. Эллису, его почечные камни оказались фосфатными.

А.В. Суворов в одном из своих писем упоминает о «семидесяти подаграх» (может быть, он имел в виду приступы подагры?), но все письмо написано так, что эту жалобу можно принять лишь за отговорку.

Адмирал Нельсон пишет о своей «подагре в груди», но эта локализация столь необычна, что заставляет комментаторов считать, что речь идет о какой-то другой болезни.

С другой стороны, Ч. Диккенс категорически отрицал наличие у него подагры, вопреки всей ее симптоматике. В дальнейшем обнаружилось, что у него была не только подагра, но и почечные камни, а его отец умер от операции по поводу почечных камней (наследование гиперурикемии).

Но и в отношении наследования, «династичности» подагры, мы постоянно сталкиваемся с неразрешимыми трудностями. В истории Нового времени не много найдется личностей, которых можно было бы поставить в один ряд с Вильгельмом Молчаливым. У него есть много черт именно «подагрического гения». Но мы не смогли обнаружить в его биографиях прямых указаний на подагру. Зато она обнаруживалась у очень многих из его необычайно даровитых потомков – Морица Оранского, Тюренна, Вильгельма III, прусских курфюрстов и королей. Конечно, подагра могла к ним перейти и от других предков, но «род Оранских возвышается как горный хребет даровитости среди бездарности других династий» (Woods F.A., 1906).

Александр Македонский был подагриком, что зафиксировано. Он умер в 32 года, подагра началась у него уже в молодости, десятилетия перед этим он был гиперурикемиком, и можно быть уверенным, что подагра у него была наследственной, скорее всего мономерной. Его отец Филипп II Македонский обладал всеми особенностями подагрического гения – невероятной целеустремленностью, безразличием к ранам и лишениям, постоянно и напряженно действующим умом. Но мы не смогли открыть указаний на его подагричность, несмотря на многонедельные целенаправленные поиски.

Итак, в нашем списке пробелов будет немало, и чрезвычайно желательно, чтобы эти «белые пятна» были как можно скорее и полнее закрыты.

По чисто техническим причинам нам пришлось сосредоточить свое внимание почти целиком на гениях и выдающихся талантах Европы (Западной и Центральной). Мы надеемся, что этот недостаток будет исправлен продолжателями, точно так же, как мы надеемся, что в ближайшие годы будут раскрыты не обнаруженные нами механизмы.

Может быть, нелишне напомнить, что основной вывод нашей работы – это потенциальное могущество ума человека. Если оно гораздо полнее реализуется при воздействии на мозг внешнего по отношению к нему стимула (биохимического или гормонального), то это надо понимать прежде всего как доказательство того, на какую величайшую активность человеческий мозг способен при полной мобилизации.

Как была построена работа? Прежде всего мы просмотрели десятки самых авторитетных групповых биографий, в которых были представлены деятели, прославившиеся в самых различных сферах – в науке, искусстве, музыке, военном деле, политике, технике и пр. Затем мы выбрали из энциклопедий имена тех знаменитостей, которым посвящены самые значительные статьи (размер статей в энциклопедиях, как правило, прямо пропорционален значимости вклада того или иного героя в человеческую историю). Таким образом, мы попытались свести на нет субъективное отношение к тому, кого считать гением, а кого оставить за бортом наших исследований. Итоги наших выборок по изучению индивидуальных патографий и определению частоты подагриков (а впоследствии – и обладателей прочих стимулирующих факторов), основанных на более чем пятидесяти различных групповых биографий и перечней великих людей, сведены в таблице 2. В этой таблице приведены данные о процентном отношении «гиперурикемических» гениев к общему числу упоминаемых в литературном источнике (последняя колонка).

Табл. 2. Доля достоверных подагриков среди гениев, названных в различных групповых биографиях или перечнях

Предваряя приведенные данные, скажем здесь, что контрольной цифрой к нижеследующей таблице следует взять частоту встречаемости подагры среди немолодого мужского населения в странах с высоким потреблением животных белков (мяса) и алкоголя (0,3–1 %). Мы в несколько раз завышаем эту цифру из осторожности и предлагаем наивысшую – 2,0–2,5 %.

Нам кажется, что приведенная выше таблица требует хотя бы краткой персонификации, если не перечня всех великих, то хотя бы гиперурикемиков, подагриков и, предваряя дальнейшее изложение, обладателей других факторов, повышающих интеллектуальную активность. В последующем изложении менее известные российскому читателю личности будут рассмотрены более подробно.

Мы не будем останавливаться на всех источниках, но постараемся упомянуть тех подагрических гениев, которые упоминаются в них. Кроме того, мы укажем еще несколько выборок, заслуживающих, по нашему мнению, внимания.

Я. Голованов опубликовал в первом издании своей книги (1970) 39 очерков, а во втором (1976) – 61 очерк о крупнейших ученых. Среди его героев – семь подагриков: Галилей, Ньютон, Лейбниц, Гарвей, Линней, Даламбер и Дизель.

Если речь идет об ученых, художниках, военно-политических деятелях достаточно высокого ранга, можно с уверенностью предсказать, что среди них гиперурикемический механизм гениальности будет представлен достаточно часто. Так, во втором томе работы Л. Фигье (1871) среди упомянутых им 17 светил науки – Джероламо Кардано (1501/6—1576) и Колумб были достоверными подагриками. В третьем томе даны биографии 18 ученых, среди которых шестеро оказались подагриками (к списку Голованова прибавился еще Ф. Бэкон).

Джулиан Хаксли (Huxley 1966) упомянул о восьми величайших представителях человечества, которыми, по его мнению, являются Шекспир, Гойя, Хаммурапи, Конфуций, подагрики Ньютон, Дарвин и Микеланджело и гипоманиакально-депрессивный Л.Н. Толстой.

Среди 25 ученых-атомистов с древности до наших дней Розалин и Рей Гиберт (Hiebert R., Hiebert R., 1970–1971) называют шестерых подагриков – кроме Галилея и Ньютона, они пишут о Бойле, Франклине, Волластоне и Берцелиусе.

Ланге-Эйхбаум и Курт (Lange-Eichbaum W., Kurth W., 1967) добавляют к списку гениальных подагриков Мильтона и Рубенса. Отметим, что среди 558 описанных ими гениев (впрочем, в подавляющем большинстве случаев это скорее таланты, и не всегда самые крупные) авторы нашли лишь два десятка здоровых людей, без «бионегативных» компонентов.

Дж. Кеттль и А. Мак-Кин (Cattel J., Me Keen Л., 1906), пересмотрев шесть самых авторитетных энциклопедий, чтобы выбрать десятку величайших гениев, получили относительно объективный список, в результате чего к уже перечисленным выше подагрикам добавился Гете. У Т. Грэхема (Graham Т.Е.,1968) среди пятнадцати его героев четверо – подагрики. Новые для нас имена: Томас Мор, Эразм Роттердамский и Мишель Монтень.

Маколей (Macaulay Т.В., 1961) в своих критических и исторических очерках называет в заголовках 22 имени, среди которых 9 подагриков. Добавим к нашему списку сэра Бэрли, Уильяма Темпля, Уолпола, Уильяма Питта Старшего, Клайва, Фридриха Великого, С. Джонсона.

Т. Карлейль (1891) упоминает троих подагриков, среди них впервые для нас – Кромвель.

В. Зейдель (Seidel W., 1975) в биографии Лейбница дает портреты величайших ученых того времени и добавляет к списку великих подагриков Якоба и Иоганна Бернулли, Канта, Мальбранша.

Мадлен (Madelin L.,1933) среди четырех «великих слуг монархии» пишет о двух подагриках – Мазарини и Кольбере.

Е. Людвиг (Ludwig Е., 1932) посвящает пять из двадцати очерков – подагрикам. Новыми именами для нас здесь оказываются Фридрих II, Г. фон Штейн, Бисмарк и Рембрандт.

Н. Виллард (Willard N., 1963), ссылаясь на Дидро, называет в качестве литературных и философских гениев Шекспира, Платона, Декарта, Мальбранша, Бэкона и Лейбница. Таким образом, из шестерых трое последних оказываются подагриками.

Р. Вальдфогель (Waldvogel R., 1925), желая выявить биологию гениальности, выбрал троих величайших из великих: Бетховена, Гете и Рембрандта, не подозревая, конечно, что все трое отобранных им имеют нечто общее – они подагрики.

Добавим, что Наполеон в биографических записках избрал себе в судьи Цезаря, Александра Македонского и Фридриха II. Он тоже, конечно, не подозревал, что Александр и Фридрих – подагрики (Napoleon, 1827).

К. Шантелуз в «Исторических портретах» (Chantelauze К, 1886) к уже известным нам подагрикам добавляет Конде Великого (из шести портретов – трое подагрических гениев).

Л. Левенфельд (Loewenfeld L., 1903) в конце своей книги дает биографии 11 величайших художников, среди которых уже упомянутые выше Рембрандт и Микеланджело – подагрики, а Фейербах – обладатель гипоманиакально-депрессивного механизма стимуляции.

Ф. Месс (Mess F., 1935) пишет: «Фауст, легендарная мечта о тотальной гениальности, имеет исторические воплощения: Микеланджело, Леонардо да Винчи, Парацельс, Бэкон, Лейбниц, Кант, Гете». Не удивительно ли, что среди шести гениев-титанов, гениев-универсалов, выбранных наверняка безотносительно к их болезням, оказалось пятеро уже нам известных подагриков?

В остальных биографических выборках, нами использованных, повторяются те же имена, добавляются несколько новых: Бен Джонсон, Рубенс, Кольбер, Сиденгам, Ян Собеский, Драйден, Эдисон, Петр Великий, Дарвин и некоторые другие.

Мы позволили себе сделать выборку крупнейших политиков и дипломатов XVII–XIX веков, заранее понимая произвольность и, может быть, спорность собственного выбора. Мы внесли в список Ришелье, Наполеона, Фуше, Талейрана, Меттерниха, Гладстона, Горчакова, а кроме того, девятерых подагриков – Мазарини, Вильгельма III Оранского, Мальборо, обоих Питтов, Б.Франклина, Каннинга, Пальмерстона, Дизраэли и Бисмарка. Можно этот список удлинить, но вряд ли поименованные девять выпадут из него, и если даже список можно увеличить вдвое, при том, что из добавленных никто не окажется подагриком, то процент снизится с 50 до 25. Только и всего.

В специальном труде П. Дэйл (Dale Р.М., 1952) рассматривает болезни 33 знаменитостей. В предисловии он указывает: «Поиски медицинской информации о лицах давних времен, в общем, кончились разочарованием. Только иногда удавалось, подхватив немного симптоматических нитей там, немного других в другом месте, спрясть диагностическую нить». Автор выражает благодарность многим выдающимся историкам и медикам за помощь. Дэйл, как правило, занят причинами смерти и концентрирует свое внимание на диагностировании именно ее причин. Тем интереснее его список (не с точки зрения причин смерти), так как он позволяет еще раз убедиться в существовании биологических источников замечательной творческой активности, поскольку среди его 33 героев – 14 обладают выявленными нами механизмами стимуляции.

В работе А. Шейнфилда (ScheinfeldА.,1972) приводится список гениев, считавшихся эмоционально неустойчивыми или даже психически больными. Среди них – Сократ, Сафо, Марлоу, Б. Джонсон, Свифт, Кант, Мольер, Бодлер, Поуп, Ницше, Шопенгауэр, Гете, Эдуард Каупер, Байрон, Скотт, Колридж, Соути, Де Куинси, Шелли, Эмерсон, Эдгар По, Гюго, Л. Толстой, Бисмарк, Вагнер, Сметана, Леонардо, Тинторетто, Боттичелли, Челлини, Блейк, Тернер, Веронезе, Рафаэль, Дюрер, Ван Дейк, Ватто, Ван Гог, Руссо, Модильяни. Эпилептиками называли Магомета, апостола Павла, Юлия Цезаря, Франциска Ассизского, Петра Великого, Наполеона, Достоевского. Мы не оспариваем «диагнозы». Но здоровыми Шейнфилд называет Вашингтона, Франклина, Джефферсона, Линкольна, Дизраэли, Гладстона, Черчилля, Дарвина, Эйнштейна, Б. Шоу, Фрейда, Томаса Манна, Пикассо, Тосканини и Ф.Д. Рузвельта.

Во всем этом списке из 70 имен, без всякой дополнительной проверки, – Кант, Бисмарк, Петр Великий, Франклин, Дизраэли, Б. Джонсон и Дарвин оказываются подагриками. Свифт, Колридж, Толстой, Ван Гог, Черчилль и Фрейд – обладателями гипоманиакально-депрессивной характерологии почти на клиническом уровне. Шопенгауэр и Гете совмещают в себе циклотимию и подагричность. У Линкольна – синдром Марфана. То есть без специального дополнительного изучения в выборке из 70 имен обнаруживается 16, у которых имеется тот или иной признак (фактор) эндогенной активизации умственной энергии.

Приведем небольшой поэтический перечень великих мореплавателей из знаменитых «Капитанов» Николая Гумилева:

 
                   Вы все, паладины Зеленого Храма,
                   Над пасмурным морем следившие румб,
                   Гонзальво и Кук, Лаперуз и да Гама,
                   Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!
                   Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
                   Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
                   О ваших победах гремят в дифирамбе
                   Седые валы, набегая на мыс!
 

Восемь имен, но Колумб и Улисс – подагрики, а если не доверять сведениям об «многохитром Одиссее», то надо будет подавно отказаться от сказочного Синдбада, от Ганнона, о котором почти ничего не известно. И все-таки главным останется Колумб, добившийся нечеловеческими усилиями не только средств на четыре экспедиции в неизведанную часть земли, но и осуществления этих экспедиций. Мы полагаем, что шестьдесят прозаических перечней дают нам право и на один поэтический.

Замечательным образом частота подагричности резко возрастает с повышением уровня гениальности. Так, у Г. Эллиса, исследование которого охватило 1030 самых выдающихся деятелей Англии (большинство из которых к гениям никто не причислит), частота подагричности 5,2 %. В Павленковской серии «Жизнь замечательных людей» (200 биографий на 1895 г.) частота подагричности – 13,5 %. В серии «Плутарх XIX века» (165 биографий, по 2–3 страницы на каждого) – частота подагричности 5,5 %, вероятно, только потому, что далеко не все 165 биографий нами были обследованы достаточно досконально. С другой стороны, когда Дж. Хаксли называет всего восемь, но величайших, гениев человечества, частота подагричности среди них оказывается 37,7 %. Когда Маколей дает 22 очерка величайших деятелей, то среди них подагриками оказываются 9 (41 %).

Когда Мадлен называет четырех великих министров Франции, то из них подагриками оказываются двое. Когда Наполеон отдает себя на суд трех величайших полководцев истории, то из четырех (включая его самого) двое оказываются подагриками. Разумеется, обе эти выборки статистически вовсе не убедительны. Убедительно то, что речь идет о величайших военных деятелях, определивших в первом случае судьбы нации, во втором случае – судьбы мира. Когда Кеттль объективно выбирает 10 наиболее знаменитых людей, то из них подагриками оказываются трое, точно так же, как троим подагрикам из десяти великих посвящены очерки Карлейля.

Когда у Е. Людвига из 19 выдающихся деятелей истории и культуры – четверо (вероятно, неведомо для него) оказываются подагриками (21 %), и когда у Ревеша (Revesz G., 1952) из 22 выдающихся гениев – семеро (22 %) оказываются подагриками, то это статистически неубедительно, как и 7 из 30 в выборке Т. Бакли или 8 из 12 крупнейших политиков Англии.

Но, с другой стороны, Вальдфогель пишет биографии трех величайших гениев искусства, и все трое – Микеланджело, Рембрандт и Бетховен – оказываются подагриками. (Scheffler К., 1948), перечисляя 10 наивысших гениев, не подозревает, что подагриками были семеро из них. Точно так же, как не подозревал М. Нордау (1908), называя 20 гениев-титанов и универсалов, что 8 из них (40 %) были подагриками, как не подозревал Уайтхед (Whitehead A.N., 1933), что из названных им 22 гениев – основоположников эры науки и техники, шестеро были подагриками.

Если с этими частотами надо сопоставить частоту подагры среди всего мужского пожилого населения страны, где потребляется много мяса и алкоголя (выявителей подагрического предрасположения), частота подагры по разным источникам колеблется от 0,3 до 0,6 %. Если судить по официальной статистике, то в США на 100 миллионов мужского населения (среди них около 40 миллионов – старше 30–35 лет) насчитывалось 300 000 подагриков, что составляет менее 1 %. По личному сообщению профессора Э. Пихлак, действительное число подагриков в США доходит до 1 миллиона, что составляет 2,5 %. Как мы видели, крупные выборки гениев и выдающихся талантов дают цифру 5– 10 %, малые выборки подлинных гениев – 20–30–40 %, тогда как у гениев-титанов, которых вообще насчитывается несколько десятков, выборки дают цифры 30–40–50 %.

Можно возразить, что многие признанные гении, сверхвитальные, доживали до глубокой старости, когда подагра принимает особо мучительные, острые формы. Однако известно, что эта болезнь сокращает продолжительность жизни в среднем на пять лет, а главное – не было совершенно никакой возможности настолько подробно углубляться в патографию всех великих людей, чтобы исключить у них наличие подагры, нередко проходившей под диагнозом «ревматизм», «артритизм» и пр., в чем мы убедимся при анализе родословной А.С. Пушкина.

Трудно представить себе заболевание, более мешающее полководческой деятельности, нежели подагра. Однако не менее трех великих полководцев командовали походами и руководили сражениями с носилок, к которым их приковала подагра: это Александр Фарнезе Пармский, Валленштейн и Леннарт Торстенсон. Вообще же список великих полководцев-подагриков, начиная с Гиерона Сиракузского, Александра Македонского, Марка Агриппы, продолжая Карлом Великим, Генрихом IV, Тюренном, Конде, Вильгельмом III Оранским и кончая, например, А.П. Ермоловым, – производит разительное впечатление.

Около 50 перечисленных нами подагриков войдет в любой список 400 общепризнанных гениев мировой истории и культуры. Следовательно, эти подагрики-гиперурикемики составляют 12,5 % от числа тех, кого принято считать гениями. 12,5 % – бесспорно достоверно статистически отличаются от среднепопуляционных 1,1 % для пожилого населения богатых стран.