Текст книги "Золотой ранет (сборник)"

Фролов, Владимир Михайлович
Золотой ранет

Незабудковое счастье…

Пять лет, как нет с нами любимого человека, поэта Владимира Фролова. Но духовно он всегда рядом. До сих пор друзья отмечают его день рождение! Поэт жив! В песнях, которые и сейчас рождаются на его стихи, в строках, воспоминаниях, литературном фонде имени Владимира Фролова, премии «По Гамбургскому счёту», которая ежегодно вручается на фестивале бардовской песни «Берег дружбы» в г. Томмоте.

Володя был наделён харизмой, удивительным обаянием, жизнелюбием. Он был центром притяжения и все вращались на его орбите: душевной щедрости, тепла, уюта, веселья и, конечно, любви! А любить он умел. Отдавал себя без остатка, со всей страстью, нежностью, не боясь расплескать душу. Так он и писал: «Пусть любому я душу открою, всю не сможете, не заплюёте…» Володя очень мечтал о книге «Любимой на ночь…» – послание мужчинам о должной любви к женщине. Он утверждал стихами, что сила мужчины в понимании и чувственности. Цикл «Любимой на ночь» – это откровения и признания в любви. В этом весь поэт.

У Володи были глаза – цвета незабудки. Счастье, что он мне подарил, женское, творческое, вернее, как он говорил: «Счастье при жизни» оно со мной, незабываемое, НеЗабудковое! Поэтому и пишется, творится, ведь «память души нам даёт окрылиться…»

Название сборника «Золотой ранет» выбрано не случайно. Издавна яблоко – символ молодости души, красоты и любви. Круглая форма яблока связывалась с представлениями о мире, космосе… и книга своеобразная вселенная автора. Поэтический сборник, как чудесный золотой ранет, озарит нас своим сиянием, напоит живительным соком нашу фантазию и любовь! Творения поэта, как райский плод, – бессмертны.

В сборник вошли стихи разных лет, из черновиков, и написанные перед его уходом…«От него и осталось – немножко страниц, от которых теперь нет у неба границ».

Поэт Владимир Фролов, подаривший Пространство и Время, Веру и Любовь, остаётся отправной точкой для творческих, чувствующих людей.

Ольга Фролова

ЗОЛОТОЙ РАНЕТ

* * *

 
Всё проходит. Не вернуть былого
Светлых дней мгновения любви,
Не грусти, возьми стихи Фролова,
В памяти своей восстанови.
То, что в самый чёрный день случаясь,
Не смогло б тебя уже добить.
Солнечные зайчики, качаясь,
Снова будут озорно светить.
 

* * *

 
Истерзанность замученных простынь –
Не следствие утех, зудящих сладко.
Сквозь щель с балкона заползает стынь:
Все признаки душевного упадка.
Коль не была б исписана тетрадка,
Раздёрганная ночью на листы.
 

* * *

 
На задворки выброшенный ветер
Ворошит бумажный мусор тупо.
Только держит он всегда в секрете
То, что подают ему так скупо:
Пару строчек, скомканный листочек…
Этим можно жить, не утихая.
Хорони до срока, полуночник,
То, что не сгорает, полыхая.
 

* * *

 
По реке времён плывём
С тихой девочкой вдвоём.
Ничего не замечаем,
Ничего не узнаём.
Пузырьком скользим воздушным
Над пучиной из пучин,
Мир минуя равнодушный
К нам без видимых причин.
Только купол пузырька
Нежной радугой играет,
Только вечности река,
Где любовь не умирает…
 

* * *

 
Небо простыло со дня вчерашнего.
Небо простыло и будто кашляет.
Ветер порывами.
Скользко и слякотно.
Слишком добры вы,
Хочется плакать мне.
Что-то неправильно
небо решило.
Будто бы в горле
опять запершило.
Хочется чистого звука и слова.
Только опять зарядило
и снова…
Март в середине, по старому стилю.
Ветры нудили, весну не пустили.
Но ничего, не впервой,
всё наладится.
Выглянет солнышко,
станет душевнее.
Может, сегодня и стоит потратиться
Светом душевным
На нечто волшебное.
 

* * *

 
Руки белые летали.
Руки белые грустили.
Руки белые устали.
Руки птицу отпустили.
Не простила птица жалоб
На тоску и неудачи.
Отпустили руки птицу.
Улетела птица счастья.
Руки белые упали,
Обессилев и погаснув.
Пальцы будто причитали –
Всё напрасно. Всё напрасно…
Руки белые, возьмите
Лик любимого в ладошки.
Руки белые, верните
Всем, кто любит свет в окошке.
Руки белые, вспорхните,
Солнца блик в бокал плесните,
Птицу счастья приманите
И себя себе верните.
Птице счастья тоже больно.
Птице счастья тоже пусто.
Ни к чему свобода воли
Без любви и без искусства.
 

* * *

 
Эти сытые голуби
наперебой
призывают прожить,
не печалясь.
Я остался один,
не расставшись
с тобой.
Мы опять расстаёмся,
встречаясь.
А над рельсами
снова
летит пустота
к опоздавшему
на электричку.
Так бывает, что лучшая
в мире мечта,
как в трубу вылетает
в привычку.
Не простил мне господь
пригрешенья мои.
Я наказан давно
за беспечность.
На перроне пустом
моя муза стоит,
со стихами –
билетиком в Вечность.
 

* * *

 
Пусть хрупок наш мирок,
Затерянный меж прочих,
И пусть его порок,
Как плод запретный точит.
Но, что не говори,
Жизнь не одни утраты,
Он с червячком внутри,
А, значит, без нитратов.
 

* * *

 
Уходя за горизонт, светило
Еженощно дни мои крадёт.
Если ты меня и не простила,
Та, что все простит, ко мне придёт.
И исполнит ритуальный танец,
Сотканный из лживых слёз и слов…
Как избрать из множества избранниц
Равную себе в войне полов?
Так, чтоб в плен потом друг другу сдаться,
Вместе тягот груз делить в плену.
…Это ж надо так проголодаться,
Чтобы согласиться на одну.
 

* * *

 
Взбесился ветер, близится гроза.
И не успеть, как ни крути педалями.
А тучи вырастают на глазах
И пухнут, как ангинные миндалины.
…Велосипедной цепью лес ржавеет.
Прошёл и дождь, и век, и более того:
Поломан велик, дождь. И ничего живее
Мокрющего объятья твоего.
 

* * *

 
Внезапная луна
Взметнулась над водой –
Серебряный изгиб,
Не встреченный звездой.
И было всё потом –
И мгла, и глубина…
Но раз на свете том
Она была – Луна!
И, с серпика брюшка,
Засвечивая нимб,
С водою свет стекал,
Он радугу пленил.
Непостижимо то
Подводной мелкоте,
Что стебельки цветов
Клевала в темноте.
…То, может быть, мошка
Крутнулась над водой,
А, может быть, душа
Взметнулась над судьбой…
 

* * *

 
Обретенья и снова потери.
То поётся, а то вдруг немею.
Научи меня, Господи, верить –
Я ж совсем не умею.
Так, чтоб истинно, чтобы всецело.
Не умом, не душою отдельно,
Так, чтобы от любви не болело,
Чтоб щедроты души не скудели.
Научи, озари… Или поздно,
Или глух я и слеп безнадёжно?
Полночь, темень, туман.
Так морозно,
Так бессмысленно
И… так безбожно.
 

* * *

 
Срезана стрижами
Пала синева.
Васильков скрижали
Прячет трын-трава.
Времени утечек
Множество, увы.
Прыгает кузнечик
Выше головы.
Солнце прокололось
Лесополосой.
Захмелев, на Голос
Брёл поэт босой.
Пылью под ногами
Прах земной вскипал.
Шёл «на Вы» с Богами.
Но, увы, упал.
 

* * *

 
Солнца бледен ореол.
Сука лает – ветер носит.
Арфу рвёт свою Эол.
Туча дождичком поносит.
И шатается земля
У мессии под ногами,
И пытается змея
Изспиралиться кругами.
Время камни собирать
В кучки. Метить, чтобы
Место, где святую рать
Довели до гроба.
Время Вечность растворить
В неизбежности забвенья.
Время Слово говорить.
Время слышать откровенья.
 

* * *

 
Как небо мучит этой синевой,
Которая душе недостижима.
И я бреду, поникнув головой
От жёсткого, бесстрастного нажима.
О, эта длань невидимая всем
Тяжка непостижимо – чья десница…
Ах, эта даль в полуденной красе,
Что не способна грешнику присниться.
Прожить бы жизнь, не принося вреда,
Сухим по водам выбраться на сушу.
Но в колеях зеркальная вода
Деревьям выворачивает душу.
 

* * *

 
Растаю облаком вечерним,
Проснусь росою утром ранним.
И мой завистливый соперник
Себя отчаяньем изранит.
Заря займётся снегирями.
Я затеряюсь ветром в поле.
И в щебет птиц оборотится
Надежды свет в душе парящий,
Что не сложилось, то простится
Душе звездою говорящей
О том, что сквозь немую вечность
Мы свет несём неугасимый,
Что наша детская беспечность
По настоящему красива.
 

* * *

 
Я вышел в мир
Под лязг дверей подъездных,
Я вышел в свет
Сиреневый, как сон.
Я вышел в мир –
За мной сомкнулась бездна,
Где с прошлым ложь
Вопили в унисон.
Был этот леденящий
лязг дверной,
Как в спину залп
безжалостно разящий:
Прошедшее
захлопнулось за мной,
И будущее стало
настоящим.
Мгновенье обрезанья пуповин,
Когда на свет рождается свобода…
А ты, увы, одна из половин,
Одна из звёзд,
Что грезят с небосвода.
 

* * *

 
Среди нудных дел и дней
Не ищи богоявления.
От того, что жизнь трудней
Наступает просветление:
Проще сердцу доверять,
Не скулить, не ныть, не гнуться…
Просто нечего терять.
Просто нечем обмануться.
 

* * *

 
Мокро. Стружки застряли в рубанке.
Надоело погоду корить.
Время осень закатывать в банки
И варенья из строчек варить.
И, потворствуя Божьему дару,
В кузов Музы ввалюсь я груздём,
А зимой напою под гитару,
И запахнет грибами, дождём.
 

* * *

 
Время лица стирает
И краски,
И горькие муки
О потерянном Рае,
О преданной всуе
Мечте…
В речке памяти,
Редкими рыбами
Плещутся звуки,
А в тумане забвенья,
Реален лишь всплеск
В пустоте.
Мы по берегу бродим
Любой со своими
Снастями:
Фотографии, письма,
Пластинки виниловый
Диск.
На рыбалке тоски
О былом,
Мы останемся только
Гостями.
Далеко заплывать –
Далеко
Неоправданный
Риск.
 

* * *

 
По желобкам вода стекает в кадку.
То Божья Матерь пьет чаёк внакладку…
Все сумерки серьезнее в дожди,
Но далей полинялый траур прост,
И не трагичен, и совсем вчерашен.
И этот вечер мне совсем не страшен,
Как бы соседу заданный вопрос,
А я ещё и мал, и бесшабашен
И до него, по счастью, не дорос.
 

* * *

 
Было всё заранее намечено.
Было наперёд предрешено.
Парки в Вечность ткали бесконечное
Судеб человечьих полотно.
Было всё, что на роду написано,
Выткано, дотошно учтено.
Ткали Парки это ненавистное,
Нескончаемое полотно.
Время камень точит – лица юные
Медленно, но выстужали дни.
И однажды, вечной ночью лунною,
Взбунтовались вечные они.
Бунт – не время думать о последствиях…
И с тех пор не знал ни Бог, ни чёрт
То, каким веленьям в соответствии
Человечье время потечёт.
Рвутся нити иль судьба куражится.
Принц и нищий бродят у дворца.
И никто не знает кем окажется…
Волею небесного отца.
 

* * *

 
Текут заснеженно откосы,
Мелькают длинно дерева.
Седая ночь черноволоса
И в чём-то прочем не права.
Трясётся скорый тарантасом,
В душевной смуте нет тепла,
Не разбудимы Божьим гласом
Летящие вдоль душ тела.
Рыданья сзади шлейфом длинным,
И встречный плач, и встречный смех,
И поезд клином бьет по клину,
Осуществляясь без помех.
 

* * *

 
Как вырваться за круг,
Очерченный судьбою,
Чтобы сходило с рук
Мне право быть собою,
Чтоб не платить за то,
Что ничего не стоит,
Чтоб не плодить счетов
Воздутых пустотою?
Как вырваться к себе,
К своей бесцельной сути,
Где, вопреки судьбе,
Мы все себе не судьи,
Где мы себе друзья,
Где мы себе опора?..
Хочу через «нельзя»
В тот мир, нельзя в который.
А ближние, увы,
Всегда стоят на страже.
И больше нас правы,
И в чём не важно даже.
Но страшно бередить
Их самолюбий боли:
Им вдруг не угодить,
И стать
Самим собою.
 

* * *

 
Дождь докрапывает
с крыши
Звонко, гулко,
с высоты,
Будто чей-то голос
свыше
Называет Вас
на ты.
Небо ближе,
звёзды ближе,
Сквозь разрывы туч,
Будто бы
секунды нижет
На колючий луч.
Капли стуком,
капли звоном,
Унося
печаль дождя,
Строят звук
по камертону,
Сердцем проходя.
Звон всё тише,
он всё глуше,
Реже сердца стук
И оплот последний
суши,
Мой балкончик –
сух.
 

* * *

 
И у параллельных линий
Пересечься есть резон.
Я расправлю хвост павлиний,
Полинявший за сезон.
Посидим с тобой немножко.
Я стихов тебе спою.
Ты потянешься, как кошка
Длинно – я не устою.
Ты застонешь, ты забьёшься,
Всем святым грехи простишь.
Лунным светом изольёшься
И в окошко улетишь.
 

* * *

 
Я в словесном жалком хламе
Роюсь лишь на самом дне.
Кто угодно будет с нами,
Мы всегда наедине.
Наши царства не граничат,
Мир матрёшечно живёт:
То печаль улыбку кличет,
То улыбка грусть зовёт.
Взгляд зовущий, безмятежный
Тихо-тихо напевал,
Позабыв, что он небрежный,
Убивает наповал.
В небе ангел, и трубит он,
Мне не встать уже с колен:
Наши армии разбиты
И сдались друг другу в плен.
 

* * *

 
Растворились желанья, сомненья,
На душе предрассветный покой.
Мне на каждой травинке знамение,
Что расстанусь с печалью-тоской.
Дух полынный целует в ладони.
Я от будущих строчек в бегах.
Бродят полупрозрачные кони
В голубых, заозёрных лугах.
Бродят с Волей Покой по просторам,
Неокрепшие души крыля.
Как продлиться мне в мире, котором
Растворяется в Боге земля?
 

* * *

 
С небес осыпается звёздная пудра,
С рассветом несмелым сливаясь.
Раскрой мне ладошки, как доброе утро
Навстречу тебе раскрывает.
Небритой щекою к ладошке-засоне
Прильну и прилипну репейником
вечным.
Душою затихну, и сердце застонет
Неведомым ранее стоном сердечным.
Успеем проснуться, умыться, расстаться.
Не важно, не значимо всё
по сравненью
С тем, чтобы успели мы всласть
налетаться,
Успели навечно отдаться мгновенью.
 

* * *

 
И какой же я всё же везучий…
Что же в душу ты, брат, мне залез?
Будто спьяну обделавшись, туча
Зацепилась подолом за лес.
То, что прав ты, вне всяких сомнений.
Толку мне от твоей правоты?
Быть цветущими без изменений
Могут только для кладбищ цветы.
Наливай! Что любовь без измены?
Наливай – всё болеть спохмела.
Пьём за то, чтоб любовь непременно
После смерти хоть в строчках жила.
И не трожь мой иссохший гербарий –
Ну не пахнут и цветом не жгут…
Пусть повесится в старом амбаре
Вместо нас нашей веры хомут.
 

* * *

 
Пора поверить в поговорку
«И в лес с дровами не ходить».
Мне генеральную уборку
Пора в душе производить.
Воспоминаний хлам никчёмный
Не трогая, не вороша,
Уверовать, что обречённой
Была на радости душа.
На пару загулять с весною
Разбойником и соловьем,
Пора, что было, то со мною
Пора, что будет, то со мной.
Сменить постылые одежды
И лень свою расшевелить,
Чтоб, отказав пустой надежде,
С фортуной ложе разделить.
 

* * *

 
Боязнь.
Научиться бы быть и везде, и нигде
И взорваться каскадом наитий.
Я опять опоздал, я застрял в череде,
Приуроченных к чуду событий.
И опять к Магомеду шагает гора,
Осыпая со стен штукатурку.
Галатея, поделкой из кости ребра,
Засыпает арабику в турку.
И тревожно ноздрям,
Выдыхая судьбу,
Я краду у себя эти строки.
Вдруг да явишься Ты,
Со звездою во лбу,
И накажешь святых
за пороки.
 

* * *

 
Зияют пустотой осенние пространства,
Росинки паутиной пленены.
Ни от тебя, ни от природы постоянства
Мне глупо ждать, все счёты сведены.
Угасла боль, как угасает лето,
И хмурит день заоблачную синь.
Как вылет без обратного билета,
В душе осенней безнадеги стынь.
 

* * *

 
Под утро стойкий запах йода
И бледноспящие тела.
Куда б душа их не влекла
Судьба, им ведана свобода.
Как две опоры небосвода,
Парят над морем в два крыла.
 

* * *

 
Прозрачный вечер шаркал под окном
Негнущимися стёртыми ногами.
И мы себе совсем не помогали
Сойтись хотя б на чём-то на одном.
Коль жажды нет, что утолять вином,
Когда дела и планы под сукном,
Скулят о чём-то близком и родном?
И пол блестит аквариумным дном,
И мы, как рыбы, немы странным сном.
…К ночи плетётся вечер за окном,
Бормочет о непонятом, своём.
А мы с тобой опять одни – вдвоём.
 

* * *

 
Как паучки на ниточке,
Мы висим и все.
В сердце ни кровиночки,
Чем себя спасём?
Ветер дует, вертится
Всё вокруг тоски,
Слюбится и стерпится –
склеят паучки.
Просто пустим по ветру,
Что не по нутру.
И пойдём мы по миру,
Выжив поутру!
Нищие, счастливые –
Не разлей вода –
С веточкой оливною
От тебя, беда.
 

* * *

 
Просто нас старыми делает опыт,
Как желторото мы молоды были.
Мне ль засыпать под слоновий топот
И просыпаться под шелест листьев.
Тикают часики на запястье,
Зубом капканьим время дробя.
Пересыпая счастье в несчастье,
На До и После тебя.
 

* * *

 
Пылинки – пленницы плевков.
Бычки зудят не подметено.
Весь город в подворотне тёмной
Вдыхает сонный смак зевков.
Во тьму гудят грузовики,
Желудки, забивая трюмов.
Нам тесно в мелкотемье рюмок,
Стаканы менее звонки,
И тормозить нам – не с руки…
………….
Заря блеснёт слюдой злачёной
В стекле кабинки у плавкрана.
В душе, похмельем огорчённой,
Затянется былая рана.
 

* * *

 
Ветер вымок в весне
И испуганно жмётся к домам,
И бездомно дрожит
На гудящих в ночи проводах.
Я не видел во сне
Той, по ком я сходил бы с ума.
Мне её покажи,
Сон, сегодня или никогда.
А иначе я как же узнаю её,
А иначе бродить мне по свету слепцом?
Я живу, но она меня не узнаёт.
Или я в её сне в грязь ударил лицом?..
А по клавишам дней
Долбит по-ученичьи капель.
Вальс собачий играет
Сосуличий сводный оркестр.
Я ль в ночи той умней,
Но посажен сомненьем на мель.
Иль ручей умирает –
Закрыт судоходный реестр?
Мне её не узнать
Или, может, ей снится другой?
Зря ты вербы пушистишь,
Светило, являя весну.
Я брожу до поздна.
Мне неведом ни сон, ни покой.
Ты меня не отыщешь,
И я никогда не усну.
 

* * *

 
Ногу собака на столб задрала,
Солнце плывёт, как забытое масло.
Вот и гора та, что мышь родила,
Солнце, упрятав, погасло.
Ну, наконец-то повеяло чуть
Чудом вечерней прохлады.
Я Вас навек от себя отлучу,
Если не выпьете, гады.
То де друзья мне – работа с утра,
Верю, но с нами всё это взаимно.
А на берёзке сияет кора
Лунно, прозрачно, невинно.
 

* * *

 
Август. Звёзды яркие и спелые
Падают, как яблоки в саду.
Как же, милый мой,
Давно не пела я,
К своему стыду.
И гитара, старым
Платьем бальным,
Промолчит
О лучших днях моих.
А была она исповедальней –
Для двоих.
 

* * *

 
Когда весна сомнёт
Лежалый серый пух,
И юность помянет
Про мой развратный дух,
Мятежный, как Спартак,
Любвеобильный дух.
Он может кончить, так
Нет перекладин двух.
Но вот во сне берёт
Мой спящий дух за холку
И тычет в грязный лёд,
В любви не зная толку.
Случает всё и всех,
Чтобы с началом лета,
Подняв себя на смех,
Забыл, как сон, всё это.
 

* * *

 
Никчёмный день летит в отбой
Окурком, выброшенным за борт.
Не понимаю, что с тобой.
Гремит вдоль берега прибой
Разгульно, как цыганский табор.
 

* * *

 
В дрожащих пальцах сигарета,
Текут ресницы по щекам,
Твои гламурные портреты
Не адресованы векам.
Как будто ты не божья птичка,
Мечта фанаток и тузов.
Как будто просто истеричка,
Как будто так себе певичка
С периферии из низов.
Как это всё не по легенде,
Ты воплощенье божества,
Ты у мгновенья в аренде –
И всем плевать, что ты жива.
И снова пенится в бокале
Шипучий золотой успех.
Что нет любви, какой искали
Бывает всё-таки у всех.
 

* * *

 
И что сказать – с похмелья тяжко телу.
Но ведь и облегчение душе.
Вон красная скамейка запотела,
Опохмелившись росами уже.
А воздух утром звонкий и прохладный,
Как рюмка под огурчик – малосол.
Пусть большей частью жизнь прошла,
и ладно –
Ещё осталось доглодать мосол.
А было время – мы впивались в мякоть,
Да так, что брызгал сок из под резцов…
Вот дождь решил ушедшее оплакать.
А я? Что я? – живой, в конце концов!
 

* * *

 
Опять на перепутье я стою,
Мои друзья опять пакуют вещи.
Я обопрусь на хладный камень вечный,
Чтоб в пепел душу выблевать свою.
Чем обелить седеющих друзей,
Растащим дружбу по углам укромным,
Я стану ненавязчивым и скромным.
Куда метаться – выбрана стезя.
Запрусь в слова, делами обложусь,
В быту не сложном крепко окопаюсь,
Друзья мои, я вам ни в чём не каюсь
На вас я положусь иль положу.
Свобода в одиночестве скучна,
Зато надежна, как верёвка с мылом,
И только память о былом, о милом
Со мной в раздоре жить обречена.
 

* * *

 
Снова берёзы танцуют в тумане.
Снова просёлок ныряет в траву.
Снова надежда, как прежде, обманет,
Помню о смерти, а значит живу.
Снова целую созревшие груди,
Вижу сокрытое, как наяву,
Где-то убудет, а где-то прибудет,
Помню о смерти, а значит живу.
Кто устыдит за сомнение совесть,
Золото тает, дерьмо на плаву,
Если любви не дописана повесть,
Помню о смерти, а значит живу.
 

* * *

 
Что такое «жить достойно»?
Мне-то что до миллионов?
Пру в автобус, как в отстойник,
Спотыкаясь по дороге
О тоску и светофоры.
Кто подумает о Боге?
Дать душе загробной форы
Ирреальны все картины.
В промороженном тумане
Жить надеждою противно.
Твёрдо зная, что обманет.
Ладно бы о «завтрах светлых»…
Пусть о вовремя зарплате!
И чадят мечты в кюветы.
И за то никто не платит,
Глас народный тише, глуше…
Жизнь, профукав впопыхах,
В ночь бредут по снегу души,
Зябко кутаясь в грехах.
 

* * *

 
На даче. Ломит поясницу
От сельских праведных трудов.
Ну вот, перевернул страницу,
И там нытье на сто ладов.
Над озерцом туман растает,
Листва берёзы заблестит.
Душа не плачет, не летает,
А, значит, всех опять простит.
От праздных мыслей о свободе
Избавят новые труды.
…А в прошлом годе в огороде
Поболе было лебеды.
 

* * *

 
Проснулось утро с благовестом,
Чтоб освятить моё жилье.
Весна приходит, как невеста,
Срывая белое своё.
И солнце вспыхивает в окнах,
Дробясь на тысячи светил.
А над окном сосульки мокнут,
О том, что Бог меня простил.
И колокольный звон возносит
Все души к свету из зимы.
За нас убогих кто-то просит,
Чтоб за других просили мы.
Пусть платье белое помято,
Фата забилась под кровать.
Всё то, что между нами свято,
И нам весны не миновать.
 

ЛОРЕЛЕЯ. ВЕРСИИ.

 
Если пью, да не хмелею,
Если я иду ко дну,
Вспоминаю Лорелею,
Сказку старую одну.
Счастье в жизни лотерейно…
У скалы реки суженье,
Камни, бурный водоток…
Но поэзии служенье:
Править мир, что так жесток.
Здесь мы, кстати, для примера,
Вспомним древнего Гомера.
К Лорелее был рефрен –
Миф о пении сирен.
Впрочем, дивный гений Гейне
Утвердил её на Рейне.
И жива она в веках
В наших Блоках, Маршаках.
Любо нам, что заграничней,
Романтичней и т. д…
Может было всё циничней
С этой песней на воде?
Нам гребца понять не сложно
Долог путь и скушен путь.
А порою невозможно
К милым дамам заглянуть.
Тут над Рейном Лорелея.
Толь одета, толь ни в чём.
Вся пронизана закатным
Пламенеющим лучом.
Морячку и повезло бы,
Только вот сквозь грохот вод,
Воплощеньем адской злобы,
Голос ангельский зовёт.
Поднял взор – всё как в тумане.
Что там блеск златой косы!
Жадный взгляд его дурманят
Остальных чудес красы.
Что пороги, что стремнина,
Пред запретною красой…
(Как мужик посмотрит мимо?)
Тут и Старая, с косой.
Всё б кончалось веселее.
Но почил в пучине он.
Так как в старь все Лорелеи
Не носили панталон.
Я ни циник, ни скандальный
Разрушитель волшебства.
К нам не зря из дали дальней
Сказка вещая пришла.
Ты летишь в своей машине –
Скорость, ветерок, весна,
Лорелея слева в мини
И… хана.
Друг мужчина, будь мудрее.
Мягко стелют, жёстко бьют…
Мимо ходят Лорелеи
И поют, поют, поют…
 

* * *

 
Я жалею Лорелею
И волос злачёных пыл,
Потому что к Лорелее
Так никто и не доплыл.
И какое Рейну дело
До злачёного дождя…
Так она и поседела,
Кандидатов изводя.
И, закатом полыхая,
Всё вздыхает добрый Рейн:
Сколько в девках усыхает
Этих гордых лорелей!
 

* * *

 
Пусть над Москвою и Парижем
Одни и те же облака.
Душа безверьем обездвижена,
В душе по Родине тоска.
Когда прекрасное далеко,
Душа не греет, а саднит
Извечно русской подоплекою,
Что место Боже сохранит.
В безверии и не раскаянии
Погрязших заживо, сотлев
С занозою не извлекаемою –
С мечтою, воплощённой в блеф.
Когда в тоске сидишь безвылазно,
Когда не урожай с быльем,
Тоска по Родине безвыездно,
Как одиночество вдвоём.
 

Пасха в Москве

 
Катят детскую коляску
И звонят колокола.
Вся Москва встречает пасху.
Льётся Господу хвала.
Пролило с утра, умыло
Землю, смыв грехи навек.
А Христос воскресе, милый,
Мой хороший человек.
Как весенний мир небесен,
Как собою удивлён.
Он воистину воскресе!
Я воистину влюблён.
Взявшись за руки, как дети,
Мы летаем над Москвой.
Хорошо, что солнце светит.
Хорошо, что Бог живой!
Колокольный звон уносит
Души в дальние края.
Он воздаст тому, кто просит.
Впрочем, так бы сделал я.
И гуляем, и пьянеем
Мы от близости к Нему…
Только, что Ему виднее,
Не расскажем никому.
 

* * *

 
Пляшут по Москве-реке
Солнечные зайчики,
От Печатников плывём
На речном трамвайчике.
Я на палубе стою,
А душа светлым-светла.
Небесам хвалу поют
Золотые купола.
Ветром облачко смахни,
На Москву душой взгляни.
Раскачай забавы для
Стены древнего Кремля.
По Москве реке плывём.
Полной жизнью мы живём.
И взяла Москва в полон
Ту, в которую влюблён.
Я её не отобью.
Я и сам Москву люблю.
 

* * *

 
Напечены куличи,
Яйца крашены.
Воскресения лучи
Купола златят.
Бьются яйцами мальцы,
Жгут гармоники.
Оплетают огурцы
Подоконники.
И на Севере моём
Дни весенние.
И у нас воскресным днем
Воскресение.
 

* * *

 
Опять потворствовать земному
И уповать на небеса.
Я приведу тебя к иному
И ты услышишь небеса:
Как тонко шепчут, негодуя
На примитивность наших дел…
А кто-то слышит – ветер дует.
А кто-то Бога проглядел.
Я приведу тебя к желанью,
К сомнению и жажде жить.
Дробит дождинками Послание
И заповедей не сложить:
Всё перемешано потоком,
Всё суесловие и ложь.
Но почему ж ты так жестоко
Не видишь, око, зуб – неймёшь?
Блаженство – кротким…
Мне обноски.
Из крыл их перья – канцтовар.
И мир, как жалкие подмостки,
Где сыгран весь репертуар.
 

* * *

 
Себя мне себе не вернули.
Всё тщетно, чего я достиг.
Мой ангел хранитель в отгуле
За бестолку прожитый миг.
И чашу сию не минуя,
Я, миру открывшись едва,
Баюкаю душу больную,
Шепча золотые слова.
Играю с Фортуною в прятки,
Но все закоулки пусты.
И Вечности грязные пятки
В дырявых носках пустоты.
 

* * *

 
Боже, небо распогодь.
Время слишком быстротечно.
Приведи меня, Господь,
К пониманью истин вечных.
Я готов, но ты молчишь.
Или я тебя не слышу?
Или ты не различишь
Мимолётных истин свыше?
Где там мышь, а где гора?
Где любовь и где игра?
Сколько мне нудить осталось
И когда уже пора?..
 

* * *

 
Наконец-то небо голубое,
Только всё же ветрено и стыло.
Я с тобою или не с тобою,
Было ли всё то, что с нами было?
Если в осень листья облетают –
Голым веткам снова снятся почки.
Людям воли не всегда хватает,
Чтобы в отношеньях ставить точки.
Не бывает истина простою,
Истинное дольше кровоточит,
Может, обойдёмся запятою,
Чтоб не снизойти
до многоточий?
 

* * *

 
Вечерний сумрак за окном,
И двери хлопают в подъезде.
Не оказались мы в одном
Однажды времени и месте.
Чуток поменьше бы зимы.
Поболе б дружеских застолий.
Да перестать бы жить взаймы
И повзрослеть хотя бы, что ли?!
И научиться бы однажды
Мне одиночество любить.
И если пить, то уж от жажды,
А с горя – попросту не пить.
 

* * *

 
Прольётся осень крышею худою.
Ещё одна из многих на земле.
Омоет душу мёртвою водою,
Стекающей от золота – к золе.
Когда б в душе всё так же было мудро:
За осенью зима, а там весна…
Когда б за ночью наступало утро…
Душа природе не подчинена.
 

* * *

 
Твои плечи, как осень, унылы.
И глаза твои смотрятся в грусть.
Паутинками осень ловила
Все стихи, что ты знал наизусть.
Пауки выпивали живое
Из небес, из словес, из души…
Нимб тускнел над твоей головою.
Бесполезно – пиши-не пиши.
Если б кто-то с небес отозвался,
Если б кто-то окликнул с земли…
А от веточки лист оторвался
И исчез в непроглядной дали.
А душе золотое мелькнуло.
Улетит – будет нечем дышать.
И так немо улыбка тонула
В горьких складках у губ, и душа
В чем-то бывшем, никчёмном тонула,
Где ни строк, ни огня, ни звезды…
И безумием осень дохнула
В золотые по-райски сады.
 

* * *

 
Я на века воспел любовь,
Как Божий раб, и я свободен.
Как раненный теряет кровь,
Так с каждой строчкой жизнь уходит…
 

Россия

 
Я пел о том, чем душа болела,
Я грезил в розово-синем бреду.
Россия надсадно снегами белела
Ликом в Содоме – мечтою в саду.
И белые яблони истин грядущих
Вскипали в снегах или пеной в губах,
Берёзы приветствовали идущих,
Не меря им пядей во лбах.
И в хаосе неразберихи снежной,
Смущая стройные хоры светил,
Не разделяя надежду и нежность,
И я свою жизнь Тебе посвятил.
 

* * *

 
Какое восхитительное тело
В сиянии лунном пронеслось во мгле!
Должно быть, Маргарита пролетела
На шабаш на метле.
Вдруг стало грустно на душе и пусто.
И лунный свет подснежником увял.
По-ведьмински божественно искусство,
И разве важно кто наколдовал?!
Мелькнёт и озарит тебя мгновенье,
На душу ляжет светом вдохновенье,
Вчерашнее, чужое вдохновенье,
Всю вашу смерть сражая наповал.
 

* * *

 
Ужели в тебе воскресе я,
До этого жил и нежил.
Нарушивши равновесие
Меж нежил и просто нежил.
Ласкал, согревая губы,
Теплом своего глагола.
До этого было грубо,
Как голые перед Богом.
Сойди в меня, как нисходят,
Как Боги нисходят в пустыню.
Молящие об исходе
Подарят слова простые.
 

* * *

 
Извечный разгильдяй и обормот
Куда-то прёт глагол нетерпеливый.
Паденья нет, есть взлёт, наоборот.
Полёт – он миг,
Но миг всегда счастливый.
Когда пчела сшивает небосвод
В цветок и, из цветка сжужжая строчку,
Когда луна паяет глади вод –
Не торопись мгновенью
Ставить точку.
Когда в затылок дышит нам судьба,
Дай ей догнать мгновенье, что прекрасно.
И теплый поцелуй на глади лба
Условный знак,
Что прожил не напрасно.
 

* * *

 
Всё венец свой терновый носить
Я не прав.
Снова время право.
Быть бы нужным мне Оле своей.
Всё у Бога прощенье просить,
И за то, что я новый его,
И за то, что по воле моей.
 

* * *

 
И душа моя по небу
Спелой ягодкой по нёбу.
Их гоняю языком,
Мукой творчества влеком.
С небом жаль строке не слиться,
Да и ягодка кислица.
Что же остаётся, ну с?
Остаётся только вкус.
Вспомню лучшее, чужое,
И бросать писать клянусь.
 

* * *

 
День созрел, как смородина,
И упал в небытие.
От судьбы не свободен я
Жить во имя твоё.
Жить в России сакральное,
И решил я к утру:
Не хочу жить в Австралии,
Как простой кенгуру.
Лишь цвела б моя Родина,
Мой великий народ.
Абсолютно свободен я
Здесь от всяких свобод.
 

* * *

 
Усталою рукой
Поправив одеяло,
И улыбнувшись мне
Измученно светло…
Пусть век за упокой
Споёт – но изваяла
Она во мне покой.
И был покой,
Но воли не хватало.
Те, кто сидел во мне –
«тащить» и «не пущать»,
По-прежнему пытались
Править балом
И продолжали
Мне покой смущать.
Наш коридор
От Бога и до Бога.
Везде извечный клин –
Куда не кинь.
Но как не шестикрыло,
А двуного
Добраться до святынь?
 

* * *

 
Хорошо, когда смех или слёзы.
Ну, а если ни смеха, ни слёз
И принятие правильной позы
Ничего не меняет всерьёз?
Мыслей много, неглупо скроены,
Может быть, и сгодятся когда?
Может, будем и удостоены
Пропечатанием труда.
И прочтут – рассмеются, поплачут
И забудут опять на века.
Но свернётся душа в калачик
На плече моём отдыхать.
От печалей, тревог отключиться,
От всего, что болит всерьёз.
Будет влажно саднить ключица
От не пролитых ею слёз.
 

* * *

 
С детства не играю в лотереи
И о совершенном не скорблю.
А ещё я не люблю евреев,
Потому, что просто – не люблю.
Над ориентацией не властен.
Пусть мне нет прощенья, кобелю.
Я с Господним выбором согласен –
Я евреек искренне люблю!
 

* * *

 
Снова осень хмурит брови.
Снова ветер гонит тучи.
Снова пьём мы за здоровье.
Только будет вряд ли лучше.
Вот и осень на излёте.
По утрам на травах иней.
Мне ни весточки не шлёте.
Будто нет меня в помине.
 

* * *

 
Дни, да и те на убыль
Пошли, паутина рвётся.
Осень капризно надула губки,
Вот-вот разревётся.
И по покинутым дачам,
Брошенные бесстыдно,
В ночь с небесами рыдают и плачут
Собаки и так обидно…
Снят урожай в теплицах,
Где-то варят варенье.
Осень. Нас покидают птицы
И дарят стихотворенья.
 

* * *

 
Как жить, когда дерьмо не понарошку?
Держусь, дышу и через не могу.
Вот дождь пройдёт,
И радуга, как кошка
На потягушках, выгнется в дугу.
Трава запахнет,
Шмель, суля богатство,
Станцует джигу на моём окне.
И, может быть, не стоит напрягаться,
Когда с Фроловым Бог наедине.
 

* * *

 
Приносим ежесекундно
Мы себя в жертву времени.
Времени, которого нет.
Есть Я. Точка в вечности.
Для которой каждый миг –
Новое вчера и новое завтра
Вечная ложь сознанья.
 

* * *

 
А снежных баб у нас не лепят,
Пусть снега больше, чем у вас.
Что может быть меня нелепей?
Года. Я сам в себе угас.
Как много болей бесконечной.
Как тяжело словами врать.
С судьбы, как с девочки беспечной,
Что брать?
Зима. Опять пустое небо:
Ни глубины, ни звёзд.
То почему собою не был,
Не вычислить всерьёз.
Есть девочка – одна отрада.
Мне стыдно быть с тобой.
Я не могу всё то, что надо:
В программе сбой.
Нет ни снежков, не гонок лыжных
За пятьдесят.
За это я и ненавижу
Всея и вся.
 

* * *

 
Мы теперь озабочены бытом,
На который ни денег, ни сил.
Незаслуженно Вами забытым
Чтоб не быть, я бы вас попросил.
Но, я знаю, любовь твоя зреет
У фортуны в уставшем мозгу.
Не грусти или я озверею.
Я не верить в любовь не могу.