Книга: Взрослое лето - Владимир Голубев

В лесной сторожке живут мама и дочка четырнадцати лет. В этой сторожке жили бабушка и дедушка девочки, но три года назад их убили в этом самом лесу. И вот ни с хе.. ни с того ни с сего вот именно теперь девочку заинтересовала тайна их убийства. При этом герои настолько картонные, что даже не очень верится, что дедушка и бабушка реально существовали - никакой тоски, скорби, никаких воспоминаний о покойных - ничего этого нет, как будто речь идет о каких-нибудь дальних соседях. И тут девочка находит заметку в газете трехлетней давности, и всё, понеслась - версии (весьма убогие), подозреваемые (такие же картонные). И тут так вовремя - через три года внезапно возобновляют следствие! И знаете, почему?

Ну, а у меня, к сожалению, для тебя и мамы нет хороших новостей, всё, как прежде: кто мог совершить преступление и, главное, по какой причине, до сих пор не ясно, оружие не найдено, свидетелей как не было так и нет! Оттого и возобновили уголовное дело, чтобы хоть как-то активизировать следствие.

— Что активи… простите, не пойму?

— Ну, активизировать, стало быть, полицию напрячь — пусть роют землю, новых свидетелей ищут, проверяют на причастность подозреваемых, телефоны прослушивают. Я тоже буду искать новые версии, по-новому встречаться с людьми.

То есть, дело возобновили, потому что ничего нового по нему нет. Вот это служебное рвение! Ну, такое, наверное, часто происходит. Держим в голове, что это пишет ветеран правоохранительных органов (а не амбициозный школьник, как я сначала подумала).

Если вы думаете, что тут будет какое-то захватывающее расследование, то вот вообще ни разу. Крайне раздражающая девочка с приятелем-журналистом просто занимаются всяческой подробно описанной ерундой, потом в какой-то момент решают выследить местного жителя в лесу, а тот, в свою очередь, там тоже кого-то выслеживает, по тому же самому поводу. Три года! Три года он тупо ходит по болоту у места убийства, хотя давно уже знает, что, кто и как. А когда сама девочка решает наведаться в лагерь неприятеля, убийца как раз обсуждает свое злодеяние трехлетней давности с приятелем, во всех подробностях, которых тот не знать не может - чтобы девочка уж точно ничего не пропустила.

Но то, как написана книга, не переплюнуть никакой глупостью сюжета. Это просто фееричная нелепица. Здесь очень пафосные названия глав, чего стоят только "Разве я сторож брату моему" или "Время собирать камни". А описывается в них, например, как к маме сватается дядя Дима. Некоторые отступления вообще похожи на наркоманские приходы. Девочка смотрит в след скутеру, который уезжает по лесной дороге, и внезапно ей... привиделся бредущий Каин... что?!

Вместо привычного леса ей привиделась белая мощёная дорога, ведущая из первобытной пещеры ввысь, к неописуемым дворцам и башням под бирюзовыми бездонными небесами, а в душе пролился, подобно янтарному дождю, покой и предстала лишь несказанная радость от созерцания неведомого пути. Следом перед глазами, как в кино, поплыли пёстрые холмы с выжженной солнцем травой. Взор обратился к нескладному Каину, она ощутила доподлинно, что это именно он: не выспавшийся, с пульсирующей веной на левом виске, и с запутавшейся пчелой в бороде. Уходя, спотыкаясь о камни, по вытоптанной ложбине в долину, он обтирает насухо руки об края одежды с красными кистями, не сводя глаз с небес цвета индиго, с пугающими пурпурными всполохами. Желая только одно — поскорее достигнуть жилища, с серым от пыли садом, а там сбросить пояс, смочить горло и омыть руки. А дальше приклонить голову с колотящейся внутри болью, где-нибудь в темноте и мраке, опустив седые пряди на лицо, пряча от света печать Творца, и дождаться вечерней звезды, возвещающей о приходе ночной прохлады. Но в эту ночь долгожданный ветер не принесёт облегчения с далёких снеговых вершин… Каин ещё не ведает — на закате, вместо одной прекрасной и привычной для глаз Дили-пат[1], на небе взойдёт второе око — Муллу-баббар[2]. И в его жизни никогда не будет покоя, и не отыщется на земле место, где он сможет смыть красную охру с рук и позабыться в недолгом сне.

Мир в тот ветреный день перевернулся, и он более во веки веков не станет наивным и блаженным. Ведь о сыне человеческом запричитала изумрудная земля, и следом за ней заголосило седое небо, а на востоке, среди холмов у истоков четырёх рек, в саду, навечно захлопнулась неприметная калитка. И стенающий первенец Адама, едва отрывая ноги от земли, дрожа, побрёл на восток, а багряные лучи заходящего солнца окрасили его черные одежды пурпуром. Отстав, плелась за ним дочь Евы, и на её запястьях в такт при ходьбе лишь слегка позванивали бубенчики.

Перед девочкой предстала оборотная, серая сторона Луны, с серебряной фигурой братоубийцы с двумя темными глазами. Не отыщется следов попятной дороги в привычный розовый мир, всё многообразие кошмарного бытия вылилось на плечи крохи, не спрашивая о её желании, а главное о способности выдержать чудовищный груз.

Серьезно, вот такие куски текста в совершенно детском, наивном до невозможности детективе с плоскими персонажами и глупейшими диалогами. А эпитеты и сравнения здесь просто огонь

Книжная страница торопилась за страницей, шелестя горностаевым шлейфом, и девчонка уже подумывала попить прохладного кваса из чулана

горностаевый шлейф...

Мила поднялась и подошла к окну, глядя на чёрные чернила, обильно разлитые летучими мышами на оконное стекло. Рядышком закричал сыч, и обе женщины вздрогнули, представив кричащего от ужаса ребёнка, заблудившегося в дикой пуще, обложенного роем диких бестий, и своей кожей ощутили страшное одиночество и страх, грязными мухами закрывающий глаза.

грязные мухи...

А стилистика - это просто песня. Вот, например, фраза про елку в дворе:

— Точняк, она дикая прелестница

то есть автору даже не приходит в голову, что "точняк" и "прелестница" - слова из параллельных и максимально удаленных друг от друга стилевых регистров. И такого тут полно: "без базара" соседствует с высоколитературными мыслями героини, ее пикировки с журналистом полны несоответствий, совершенно неостроумны, при этом в тексте их видимо-невидимо, да и вообще все герои разговаривают посредством бесконечных несмешных шуток-прибауток и неуместных литературных отсылок.

Все здесь свидетельствует о крайней бездарности и, не побоюсь этого слова, недалекости автора. Что бы он там ни написал и каким бы ни был ветераном, издавать это было нельзя.