Текст книги "Бессердечные блуждания"

Бессердечные блуждания
Владимир Горбунов

© Владимир Горбунов, 2023

ISBN 978-5-0059-5720-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Шум ласкового прибоя и крики морских птиц пробуждали древний град из ночного забвения. Яркое солнце медленно окрашивало все, даже самые мрачные закоулки града. А в граде Оазис их было предостаточно. Оазис был главным градом земель. Он находился на берегу морей. Сбоку от града возвышалась скала, опоясанная зелёными скалами поменьше, именуемая «Пик алой молнии». На Пике алой молнии располагался небольшой мастеровой град Муалин. Там делали клинки, стреломёты, доспехи и всё что было связано с военным делом. С другой стороны Оазиса тоже были горные хребты, покрытые зелёными облаками. Над самим же Оазисом также возвышались две скалы, наклоненные друг к другу, именуемые Полисандр и Бремор. Имена они получили в честь древних чудовищ из мифов и легенд. И наконец в противоположную от морей сторону, от града Оазис шли бескрайние степи отчаяния. В степях отчаяния находилась красная пустыня и град Сандок, который являлся огромной каменоломней и каторгой. Каторжане добывали здесь камни, что обладали силой молнии. Недалеко от града также была рябиновая роща и град Ягода, в котором производили рябиновое вино из рябины и пьянящих ручьёв, что текли из неизведанных лесов. В сами неизведанные леса люд не ходил. Неизведанные леса носили название «Полисандрия». Они были огромными и в них водились твари страшные и чудовища противные, именуемые «тёмными».

Морской люд занялся привычным делом -рыболовным ремеслом, которое в Оазисе всегда было почётным. Работные людишки зашуршали по каменным улочкам, убирая мусор и бардак от общегородского празднества. А стража собирала гуляк, которые так и не смогли угомониться за ночь. Владельцы лавок, трактиров и едален отмывали фасады своих заведений. К полудню не должно было остаться и следа от гуляний. Лишь будет витать в воздухе запах вина, которое текло реками не только по жилам праздновавших, но и по всем дорогам и стенам. Пожалуй, ещё и запах запечённой рыбы, которую ели в граде всегда. Сказывался морской промысел. Ночь голубой мурены прошла дико и весело. Об этом и говорило заваленное состояние улиц. Кое где были красные пятна другого содержания. Стычек и драк было тоже, конечно, немерено.

Цветочницы же со своими корзинками, распродававшие свой товар, скрашивали удручающую картину наведения порядка. Торговали цветочницы голубыми незабудками, которые принято было дарить после ночи голубой мурены, в знак процветания и удачи в любых делах.

Люд ходил радостный и немного усталый. Улицы утопали в голубом цвете.

Среди всего этого движения метался раскрасневшийся и вспотевший, от беготни, толстячок. Все кланялись ему и дарили цветы. Он же передаривал их другим. И так далее. За ним бегали несколько суетливых людишек, которые прислушивались к любым распоряжениям толстячка и срочно бежали выполнять все эти поручения. Толстячок был главой града Оазис. И звали его Петель. Фамилия его была Учелинно. Только знатный и богатый человек носил фамилию в этих землях. Каждый прохиндей этого града пытался набиться ему в родственники через его любимых пухлощёких дочерей – Проспериту и Бенессериту. Всякие же попытки этого Петель пресекал. Дочерей он изолировал от мужского пола в своём неприступном особняке. Обучение, конечно, было тоже на дому. Прохиндеи же находили лазейки и разного рода ухищрения. Заканчивалось как правило всё это прилюдной поркой на площади очередного недотёпы, пытавшегося дорваться до дочерей Петеля. Однако жертв любви и желателей больших состояний не переводилось никогда. А значит и порка была местным и постоянным развлечением жителей Оазиса.

Петель очень переживал за состояние оного града после празднества.

Ему нужно было отчитываться перед королём Окусом Седьмым по каждой мелочи. На стражников он смотрел крайне пренебрежительно. Своим похмельным видом, они ничем не отличались от тех, кого сами собирали в механизы для буйных загулявших.

«Ох и наведу я порядок.» -любил повторять Петель шутливо. На собраниях же, его подчинённые боялись этой фразы как огня.

Распорядившись и разослав всех по нужным делам, сам Петель спешил в один из богатейших особняков на побережье града. На механизе заняло было это меньше времени, но ввиду скопления народа на улицах, можно было бы и поспорить об этом.

Пробежав попутные улочки и каналы буквально вихрем, он оказался у ворот нужного ему особняка. Это был особняк знатных, а ныне покойных людей, которые недавно погибли в шторме на море. На море они отправились дабы проверить свои дела по добыче редчайшего перламутрового жемчуга. Цветовая гамма этого морского жемчуга варьируется от темно-зеленого, бежевого цвета до фиолетового и даже синего. Неожиданный шторм лишил жизни знатную пару града декаду назад. Похороны были пышными. Петель любил этих людей искренне. Вместе с ними он рос в высоко светских обществах и академиях. Вместе они кутили в юные годы. Вместе в последствии вели прибыльные дела. Лудензия и Крамонд были его друзьями и одногодками. Фамилия этих людей значилась на табличке рядом с изысканными кованными воротами. На табличке искусно и филигранно было выведено: «Изола Небиоза».

Петель позвонил в колокольчик у ворот и стал ждать, обтирая шею и лоб платком от пота.

2

Ворота отворились.

– Света, благополучия уважаемый Петель… -начал мягко поздравлять человек, открывший ворота.

Человек был плечист, высок и жилист. У него были тёмно-русые кудрявые волосы, аккуратная бородка, почти затянувшиеся шрамы по лицу и телу и добрые тёмно-синие глаза.

– Да, да, да. И тебя Аффидабиле.-перебил его Петель, махнул рукой и влетел в особняк.

Аффидабиле расстроился, но вида не подал. Он пытался поделиться хорошим настроением. Его грубо перебили. Конечно, он не ожидал вежливости к слуге, но всё же было не приятно. Аффидабиле прикрыл ворота и последовал за юрким Петелем.

– Дел то, дел. Весь град разнесли, гнильные людишки. -приговаривал глава Оазиса будто бы ища сочувствия у бородача.

Бородач лишь помычал. Петель вбежал в просторную залу с видом на море и сел на диван.

– Вина? -спросил Аффидабиле.

– Пожалуй. -согласился Петель и прищурил глаза.

Аффидабиле зазвенел привычно стеклом на стоящей рядом тележке с колёсиками, на которой были разного рода фрукты и напитки. От гостей в этом особняке до смерти хозяев всегда было много и различных аксессуаров для приёма этих самых гостей присутствовало в зале предостаточно.

– А что же? Где мой юный друг? У меня к нему очень интересное предложение. -спросил и тут же пояснил глава.

– Он должен вот-вот вернуться.-ответил Аффидабиле и подал бокал.

– Что? Жаркая ночка что ли у твоего хозяина была? -удивился Петель.

– Мой хозяин всю ночь занимался поэзией в поэтическом клубе «Дребезжащее перо». -ответил слуга.

И понизив голос добавил-Совсем они там сума сходят. Пишут стихи. Возвышаются. Короче себя не жалеют.

Петель слегка подавился вином.

– С его то капиталами можно сходить сума. Это понятно. Молод ещё. Женить. С этим то я и пришёл.-тихо сказал Петель и отдышался.

– Женить?! Да вы рехнулись! Пока не создам шедевр не успокоюсь! Либо в поэзии, либо в написании картин …! А может и в другом из многих искусств, коими я занимаюсь! -воскликнул молодой голос из дверей.

В дверях стоял худощавый парень с точёными и благородными чертами лица. Звали его Инджинио. От матери он унаследовал белоснежные жемчужные волосы до плеч. Парень заделывал их в хвост лентой на затылке по моде. От отца благородную стать и великолепный голос. Глаза у него были разного цвета. Левый был зелёным, правый же был цветом ореха.

Инджинио Изола Небиоза был тонкой и возвышенной натурой. Родители с малых лет прививали ему искусство. И на удивление, у него оказался талант. Поэзия Инджинио была тончайшей. Картины, которые он писал, были прекраснейшими. После смерти родителей он сильно горевал и ещё сильнее ушёл в творчество. Единственным кто его понимал, это был слуга Аффидабиле. Аффидабиле был предан молодому хозяину. Инджинио спас его от пожизненных рудников Красной пустыни, куда ссылали всякого нарушившего закон. Служил с малых лет он хозяину своему в граде Скала. Хозяин был его азартным и принимал много хлюста, дурманящего и без того сумасбродный рассудок. Однажды проигрался хозяин в змеиную игру, да так что проиграл и жену свою. Не выдержав позора, задушил он жену свою и сам закололся на смерть. Аффидабиле нашёл мёртвых хозяев. Его застали за находкой одурманенные хлюстом друзья хозяина и решив, что здоровенный выродок это сотворил, запороли чуть не до смерти, а потом сдали, чудом живого, Аффидабиле страже. А те сослали его в Красную пустыню града Сандока. Однажды, по пути в место ссылки, сидя в кандалах в Оазисе, прямо на пыльной дороге, Аффидабиле поил полудохлого птенца из лужицы, которого он нашёл тут же. Животину Аффидабиле любил больше всего и жалел её. Мимо проезжала богатая семья и мальчуган пожалел любителя птиц. Он так рьяно упросил своего отца помочь Аффидабиле, что была заплачена круглая сумма стражникам за прихоть нервного мальчишки. Его взяли садовником и пристально следили за ним. Мальчишка же так сильно сдружился с бывшим узником, что слежка прекратилась. Аффидабиле же дал клятву на крови родителям Инджинио, что будет верен молодому хозяину, спасшего его от смерти. И не раз доказывал свою преданность. Аффидабиле тянулся к прекрасному. Он ценил жизнь и добро. Инджинио обучил его грамоте и письму. Аффидабиле же пытался обучить молодого хозяина обычным простолюдинским делам и кое -чему получилось-таки обучить. И даже ведению боя на клинках. Правда впоследствии это вылилось в то, что Инджинио стал завсегдатаем дуэлянтом.

– Но… -только и смог вымолвить Петель.

– Никаких «Но». Я спать. Благодарю за визит, дядя Петель. – решительно заявил Инджинио и покинул зал.

– Я же ему дело предлагаю. Жениться, успокоиться, начать работать на благо Оазиса. -расстроенно произнёс вскочивший с дивана Петель.

Аффидабиле с жалостью посмотрел на главу.

– Да и дочери мои меня замучили. Либо за Инджинио, либо с балкона в море, говорят. Да и лучшая партия и союз наших семей, опять же. -чуть не плача, высказывал Петель Аффидабиле.

Затем глава встрепенулся. Взгляд его хитро сверкнул.

– Ну ничего, доведут его эти поэзии и дуэли. Сам придёт помощи просить. А дядюшка Петель поможет.-решительно

добавил он и выбежал из зала.

Аффидабиле лишь почесал затылок и отхлебнул вина из гостевой бутылки.

3

Аффидабиле знал, что мучает молодого хозяина последнее время. Как в принципе и всегда мучило. Только теперь особенно. Поиск совершенства в людях да во всём.

В зал снова влетел Инджинио. Он с опаской огляделся, подошёл к Аффидабиле и вцепился руками ему в плечи. Его что-то сильно волновало.

– Что стряслось, парень? -спросил друг.

– Ты знаешь я последние дни сам не свой. Я томлюсь. Тем более теперь. После смерти моих родителей. Да и вообще. -начал Инджинио, отпустил плечи слуги и сел на диван.

Аффидабиле сел рядом. Он пристально и по-доброму всматривался в молодого хозяина. Знал он также по опыту, что обычно после таких вступлений жизнь круто меняет своё русло.

– Что меня ждёт здесь? В этом пустом особняке. Женитьба на одной из местных и богатых. Заботы о капиталах. И вот. Одним вечером, дней пять назад, набрёл я на одну лавку. На одной из полок продавался маленький портрет девушки.

Аффидабиле печально опустил голову и снова поднял. Он понимал, что сейчас начнётся безумный рассказ о страсти.

– Да, ты уже понимаешь. – согласился Инджинио, холодный пот покрыл его лицо, и продолжил. – Чёрные, блестящие волосы, фиолетовый беспокойный взгляд… Я почувствовал, что погиб и воскрес одновременно. Я купил этот портрет и повесил в своей комнате. Но покоя мне это не принесло. Я сходил сума. Низменные желания.

Аффидабиле понимающе похлопал по плечу безумца.

– Но это не всё. Я узнал, что картина была нарисована давно неизвестным мастером. Я опечалился и от одного порочного типа я узнал, что есть особый способ оживить мой образ. Он совсем не дешёвый и требует стойкости духа. Это укротит моё безумие. Ты должен мне помочь.

Аффидабиле взволнованно посмотрел на молодого хозяина. Причуды богатых мужей всегда превосходили все самые странные ожидания для Аффидабиле. Теперь и Инджинио не стал исключением.

4

Той же ночью, накинув плащи с капюшонами, Аффидабиле и Инджинио отправились в самую отвратительную часть града, напившись для храбрости вина. Аффидабиле прихватил с собой клинок на всякий случай.

Путь лежал через лавки, в которых торговали постыдными товарами, кабаки и дома, отчаявшихся и торгующих своими телами, людей. Убийцы, разбойники и прочее отребье града здесь властвовало.

Всю дорогу Аффидабиле рассматривал маленький и потемневший от времени портрет девушки, что так взволновал молодого хозяина. Портрет умещался в ладони.

– Слишком злая красота, хозяин. Я таких видел. Такие-то кусаются больно, даже когда на них просто смотришь или приветствуешь по-доброму. – оценил наконец образ бородач.

– Ну знаешь ли, у каждого своё виденье белого. Кому-то и жемчуг, что добывается под нашей фамилией кажется чем-то непостижимым. Для меня же они просто дорогие шарики.-усмехнулся Инджинио.

– Это всё блажь. Портреты, образы. Вот полюбить настоящую женщину с добрыми глазами… И дарить ей простые радости -колбасу или кувшинчик благовоний, или даже фруктовые и сладкие яства… А она влюблялась бы в тебя в ответ… -размышлял вслух Аффидабиле и даже закатывал глаза иногда от удовольствия.

– Да ты по-своему …эээ… утончённый. Добрые глаза и прочее. Мне понравилась эта простота. Продолжай говорить.-наконец подобрал слова Инджинио.

– Простота – это счастье в нашем изуродованном мире, хозяин. Уж я-то знаю. Каждому кажется, что он велик и всё в этом мире для него. И самое страшное что каждый пытается убежать от простоты. Как моему бывшему хозяину казалось, что, выиграв в змеиную игру, он следующий раз выиграет ещё больше. Но было только хуже…

Мимо них пробежал какой-то безумец. Он был в крови и кусал губы. В глазах его был непреодолимый страх.

– Ты прав, прав. Только мне, знаешь ли, не нужно себя вкапывать в яму отчаяния. Я лишь хочу себя укротить. – вымолвил Инджинио и на мгновение задумался.

– И все эти мифы о летающих тварях и поднимающихся из бездны чудовищах… и что-то там ещё про червей, что я читал тебе. Это всё велико для моего понимания и чуждо. Это всё отвратительно. Я же хочу создать красоту. Пускай я создан лишь плодится как насекомое. Но разум мой и чувство прекрасного у меня не отнять. Возможно, когда-нибудь я и женюсь. Но сейчас я должен удалить страсть из себя. Проклинаю этот портрет, что попался мне так не к месту.-продолжил молодой хозяин.

Мимо их глаз проплывали уже совсем отвратительные пейзажи трущоб. Покосившиеся дома и изуродованные разными болезнями люди.

– Мдааа… а раньше мужчины ходили в дома разные, дабы укротить свою страсть… Дешевле и, наверное, в цель точно… -изрёк задумчиво Аффидабиле.

Инджинио засопел обидчиво, укутался посильнее плащом и зашагал яростнее по хлюпающей грязи.

5

Двое людей в плащах зашли в неприметный покосившийся домик. Их встретил совсем уж ссохшийся от старости и болезней, так называемый «Ценитель страсти».

Аффидабиле он показался прохвостом со старческим бредом.

– Я.… -начал было Инджинио.

– Никаких имён и историй. Славные мужи дадут мне портрет. И тот чья страсть, пойдёт со мной. Другой же будет ждать здесь на скамеечке. И камушки.-ехидно, но с почтением произнёс Ценитель и указал на покосившуюся скамеечку, затем пошуршал сухими пальцами, намекая на оплату.

Аффидабиле хотел было возмутиться, но его остановил молодой хозяин, ухватив за плечо. Инджинио тут же положил в руку Ценителю солидных размеров мешочек, наполненный драгоценным жемчугом. Ценитель изумлённо взвесил мешочек на ладони и тут же скрылся в тёмной комнатушке. Инджинио последовал за ним. Аффидабиле ничего не оставалось делать, как сесть на эту треклятую скамейку и ждать.

В комнатушке было мрачно, тускло, сыро и пахло грозой во время дождя.

– Ложись и дай мне портретик.-закашлявшись сказал Ценитель и указал на стол.

Инджинио лёг в предвкушении. Ценитель ловко привязал его ремнями к столу и воткнул в рот кляп.

– Мои творения – это эфемерность безумств и страстей. Под конец жизни я должен сотворить это.-прошептал Ценитель и погладил Инджинио по голове.

Страх и ремни сковали молодого человека. Ценитель с поставил таз на стол и вывалил из него белую массу рядом с привязанным. Глаза ценителя источали сумасшествие. Только сейчас Инджинио понял, что он добровольно дал себя привязать к столу безумцу и неизвестно что этот безумец намерен делать.

Тем временем Ценитель творил. Из белой массы проступали очертания девушки. Лицо её становилось всё более похожим на образ с маленького портрета. Инджинио выпучил глаза. Действо завораживало и пугало одновременно. Старик работал с полной отдачей. Он филигранно водил пальцами по белой массе и облизывал языком все неровности. Даже волосы он создавал из белой массы каким-то выщипыванием. Его действия одновременно вызывали интерес и отвращение.

– Искусство противников всего сущего. Я против природы. -крякнул старик.

Инджинио отчаянно затрепыхался в ужасе. Сверкнуло лезвие. Ценитель вспорол грудь молодого человека и вынул сердце, заменив его синим камнем. Боль и страх. Сердце же он вложил в грудь вылепленной девушке и обложил его какой-то слизью. Изваяние задёргалось и казалось заплакало. Ценитель хохотал всё безумнее. Кровь стекала с грязного стола. Раздался дикий грохот и рёв.

6

Аффидабиле сидел в грязном и старом помещении на скамейке и размышлял. Он размышлял над безумством молодого хозяина. Вот так безрассудно, в омут с головой броситься в неизвестно куда? Но он был лишь слугой, который должен служить. Убранство дома его угнетало. Аффидабиле вышел на улицу, скрипнув покосившейся дверцей и закурил трубку, предварительно набив туда ароматного яблочного табака.

Вдруг он заметил, что улицы опустели. Никто не балагурил, не просил милостыню, не пытался продать плотских утех. Аффидабиле вытряхнул тлевший табак из трубки и внимательно огляделся и вышел на более просторную улицу. Здесь метались в панике люди. В далеке он увидел отсветы пожарищ. Горел богатый квартал. Доносились звуки криков и звона металла. На другом конце улицы он увидел грозно идущих в его сторону воинов. Аффидабиле спрятался за углом дома. Воины были одеты в кожаные доспехи со с рисунками пламени. В руках у них были хищно зазубренные клинки и стреломёты. Всех попадавшихся им на пути людей они хватали, расспрашивали и тут сносили им головы. За воинами шли другие. В руках у них были факелы, которыми они поджигали все встречающиеся им на пути домишки.

– Искать выродка! Говорят, он прячется здесь! Всех нечестивых палить огнём! – приказал впереди идущий воин.

Перед ним упал на колени хозяин лавки и стал умолять не сжигать его скарб, а также пощады.

– Твои мольбы бесполезны! Град Оазис – это гниющий чирей похоти и порока! Вы попрали заветы светочей! И мы очистим вас! А ваш квартал – это мерзость ещё более гнусная и свет противная! Пошёл вон! Падаль! – крикнул воин и пнул хозяина лавки.

Его тут же схватили и вбросили в горящий дом. Остальной люд, с надеждой наблюдавший за прошением хозяина лавочки и потерявший всякую надежду, ринулся прочь. Их настигали стрелы из стреломётов воинов -светочей. На крыши домов начали с грохотом падать горящие снаряды из прицельно бьющей катапульты в далеке.

Аффидабиле выругался и побежал спасать молодого хозяина. Бежать из града. Не важно куда.

7

Забежав в комнату Ценителя, Аффидабиле увидел страшное. Стол в крови, привязанного Инджинио с распоротой грудью, белую дёргающуюся в припадках девушку и бесноватого старика, свершающего природопротивный ритуал.

Аффидабиле приставил клинок к горлу старика.

– Зашивай грудь парня, ты гниль. -потребовал он.

– Ритуал не завершён. Так нельзя. Это лучшее моё творение. Мерзкое ты бревно! – возмутился Ценитель и полез было с кулаками на Аффидабиле.

Удар кулаком в челюсть немного успокоил безумца. Старик грязно с скверно ругался.

В крышу дома с грохотом рухнул горящий снаряд.

– Сюда идут воины и если мы уберёмся, то нас всех сожгут! – прокричал Аффидабиле и указал на Инджинио.

Старик послушно встал и ругаясь стал зашивать грудь кривой иглой. Делал он это так криво и плохо, что Аффидабиле захотелось ему ещё раз врезать, но времени не было.

Наконец зашивание было закончено. Аффидабиле привёл в чувства молодого хозяина, снял с его руки перстень, инкрустированный фамильной жемчужиной, и убрал в кармашек.

– У меня лодка под мастерской в каналах.-произнёс Ценитель и распахнул люк в полу. Инджинио был явно не в себе, но первым спрыгнул в лодку.

– Пойдём с нами, старик, если не хочешь гореть как костёр. -сказал Аффидабиле.

– Я не брошу своё творение.-заблажил старик.

Аффидабиле зло выдохнул, понял со стола белое женщиноподобное изваяние со стола и также прыгнул в лодку.

– Старый дурак.-выругался он. Ценитель юркнул в люк вслед за остальными и закрыл его за собой. Дом уже заходился пламенем.

В каналах было темно, холодно и сыро. Откуда-то сверху раздавались звуки пожара и криков.

– Я думаю, надо уходить морем. Поэтому путь держим на пристань Оазиса.-сообщил Аффидабиле и начал грести вёслами.

Никто не возражал.

＊

Плеск воды успокаивал и наводил на раздумья. Инджинио потерял сознание и лежал рядом с изваянием.

– И что? Это и есть «укрощение страсти и желаний»? Я вижу лишь голую бабу из белой пакости и старого извращенца. – спросил Аффидабиле у старика, мотнув головой на статую.

– Невежда! Ты просто невежда! Я всю жизнь положил на это и у меня наконец получилось! Твой хозяин – это просто жемчужина! Он действительно желал её произвести к жизни! -воскликнул Ценитель.

– Она что живая? -удивился Аффидабиле.

В подтверждение слов изваяние село и огляделось. Оба замерли. Изваяние двигалось как живое и выглядело как обнажённый призрак девушки. Оно увидело Инджинио и погладило его нежно по щеке. Затем прильнуло рядом и казалось уснуло.

– Это … -только и смог вымолвить Аффидабиле и продолжил налегать на вёсла.

– Это творение. Только я теперь не знаю, что делать. Сердце вашего господина у неё. А он… я не понимаю… он жив. Такого я не встречал в фолиантах оживлений. -задумчиво произнёс старик.

– Этот парень мне дороже всего. Он мне как сын. И если он умрёт, я тебя вздёрну на первом же суку.-пригрозил бородач.

– Он сам. Он меня нашёл. И слёзно просил. Он сам.-заблажил старик.

– Ух ты, пиявка.-снова пригрозил Аффидабиле и показал кулак.

– Я сам. Оставь его.-произнёс Инджинио слабым голосом.

Аффидабиле бросил вёсла и напоил Инджинио вином из фляги.

– Этот старик чуть не убил тебя.-произнёс он.

Изваяние встало и вцепилось в горло Ценителя.

– Ты делал ему больно. -шептало оно и душило.

– П.…помогите… -сумел лишь выдавить из себя старик.

Аффидабиле и Инджинио бросились расцеплять хватку изваяния. Но это с трудом выходило. Ценитель уже начал синеть и закатил глаза.

– Отпусти его.-выпалил Инджинио.

Изваяние отпустило старика.