Текст книги "Я – телохранитель. Киллер к юбилею"

– С вами всё в порядке? – спросил у парня Анатолий.

Тот молча кивнул в ответ.

– Пожалуйста, идите к себе, – предложил ему Китайгородцев.

Это звучало как приказ, но Роман даже не шелохнулся. Когда Анатолий, повысив требовательно голос, повторил фразу, парень бросил быстрый взгляд на доктора, будто спрашивая у того разрешения. Боялся он Вознесенского. Этот тип на самом деле имел над своими подопечными огромную власть.

Чтобы добиться подчинения стаи, надо унизить и растоптать вожака. Телохранитель вдруг резким движением сбил доктора с ног, а когда тот попытался подняться, придавил его горло – так, что тот захрипел. Этого хрипа Китайгородцев демонстративно не услышал.

– Я вам сказал – идите к себе! – произнес он таким неправдоподобно доброжелательным тоном, что больше уже ему повторять не пришлось.

Роман стремительно вышел, как будто только и ждал, когда ему позволят это сделать. Дверь за ним закрылась. Анатолий рывком поднял доктора с пола и швырнул его в кресло.

– Вас ждут в Москве, – сказал телохранитель. – Вам необходимо срочно возвращаться.

– Что за чушь? – огрызнулся Вознесенский.

Он потирал свою шею и вообще чувствовал себя крайне некомфортно. Его надо было дожимать.

– Если ты отсюда сейчас же не уедешь, – легко перешел на «ты» Китайгородцев, – я сдам тебя ментам.

– Есть повод?

– Наркотики, – коротко сообщил Анатолий.

Чтобы было доходчивее, он извлек из кармана распечатанную пачку «Золотой Явы». Доктор изменился в лице. Он был похож на игрока, которому только что сообщили об изменении правил игры. Изменения оказались неожиданными и очень неприятными по своим последствиям.

– Ты всё понял? – спросил Китайгородцев. – На сборы я даю тебе десять минут.

– Тапаев в курсе?

– Ты хочешь, чтобы об этом знал ещё и он? – широко и неверяще улыбнулся Анатолий.

Доктор вздохнул в ответ. Не хотел.

– Через десять минут спустишься со своими шмотками вниз, – сказал телохранитель. – Тебя отвезут на вокзал. Если кто-нибудь станет расспрашивать тебя о причинах отъезда, скажешь, что в дорогу позвали срочные дела.

Вознесенский не посмел перечить. Только попросил:

– Пожалуйста, верните мне эту сигаретную пачку.

Китайгородцев засмеялся. Смех был издевательский.

– За дурака меня держишь? Эта партия наркотика – лучшая гарантия того, что ты отсюда уберёшься. Потому что как только ты заартачишься, я тебя сразу же сдам с потрохами.

– Разве я вам чем-то мешаю?

– Очень, – честно признался телохранитель. – При моей работе, чем меньше такой публики, как ты, тем легче работается.

⁂

И охранная служба не обходится без приятных минут. Скажем, ты где-то хозяина своего прикрывал, пребывал в напряжении в ожидании близкой опасности, и вдруг – спокойная обстановка, можно немного расслабиться, чайку попить, поговорить о чём-нибудь приятном с девчонкой (которая, конечно же, объект охраны, но до чего же привлекательный объект, чёрт подери!). И тот, кто думает, что телохранитель при охраняемом лице состоит всегда только в качестве безмозглого и бессловесного манекена, пригодного только для того, чтобы им в случае опасности можно было прикрыться, – тот очень ошибается. И принцессы за телохранителей замуж выходят, примеры такие были…

Образец охранника, которому в данный момент исполнять свои обязанности очень и очень приятно, предстал перед глазами Китайгородцева, когда он вошёл в свою комнату. Его коллега, по фамилии Абросимов, сидел в кресле, в котором обычно сидел Анатолий, и смотрелся вполне счастливым человеком. Китайгородцев приставил его к Рите вместо себя – и теперь тот чаёвничал с ней, с достоинством выполняя необременительные обязанности телохранителя. Лёгкая музыка. Кассета с щемяще-сладостной мелодией. Увидев, как Рита подливает в чашку Абросимова заварку, Анатолий ощутил лёгкий укол ревности.

– Какой-то ты осоловелый, – буркнул он, обращаясь к Абросимову.

Тот, наверное, о чём-то догадался, потому что засмеялся в ответ:

– Толик! Ты же знаешь – мы целый день на ногах, устаём как черти, а замены что-то не видно.

По нему не скажешь, что он так уж жаждал замены… Так бы охранял и охранял сексапильную Риту… Даже ночью…

– Налей и мне, – попросил Китайгородцев девушку.

Вечер у него сегодня длинный. Много чего ещё предстоит сделать. И неизвестно, успеет ли поужинать.

– Мороз ослабел, – сказала Рита. – На завтра обещают всего минус пять. Я бы на лыжах покаталась. Составишь мне компанию?

Вопрос был обращен к Анатолию.

– Не могу, – виновато улыбнулся он. – Много работы. Завтра вообще будет беспокойный денек.

– Жаль, – искренне опечалилась она.

– Я могу составить компанию, – встрял Абросимов. – Встанем с утра пораньше на лыжи – и вперёд!

Китайгородцев посмотрел на него с плохо скрытой неприязнью.

– Мне уже хочется отсюда уехать, – вздохнула Рита. – Надоело всё.

– Завтра будет весело, – пообещал ей Анатолий. – Артисты, танцы, фейерверк…

– Потанцуем, – ухмыльнулся Абросимов и сладко потянулся.

Анатолий досадливо крякнул. Рита обнаружила, наконец, в каком состоянии находится Китайгородцев, – поняла, наверное, что это как-то связано с Абросимовым, и поспешно сказала, торопясь пригасить исподволь разгорающийся скандал:

– Ну что за фейерверк может быть в этой глухомани? Мои друзья двухтысячный год встречали в Лондоне, вот там действительно был фейерверк!

– А я был в Париже, – опять очень некстати подключился к разговору Абросимов. – Одного богатого перца сопровождал. Он со своей любовницей…

– Да замолчишь ли ты наконец! – не сдержался Анатолий.

За вспышкой раздражения угадывался гнев. Рита испугалась близкой ссоры и затараторила, переводя взгляд с Китайгородцева на Абросимова и обратно:

– Или вот ещё на Московскую Олимпиаду был праздник… Родители меня взяли на стадион… Когда олимпийский Мишка улетал… Помните?.. Мне очень-очень понравилось…

Анатолий резко отодвинул от себя чашку с недопитым чаем. Его помрачневший сверх меры коллега упорно смотрел в стол, будто не было для него сейчас занятия интереснее.

– Я подыщу тебе замену, – сухо сказал ему Китайгородцев. – Что-то ты плохо выглядишь, дружище…

Абросимов понимающе усмехнулся, но вслух ничего не сказал. Анатолий вышел из комнаты. Рита выскочила за ним следом:

– Толик! Ну что ты, в самом деле!

У неё был взгляд растревоженного щенка. Хозяин чем-то рассержен – и так от этого щенку некомфортно! И он только одного хочет – чтобы хозяин не сердился.

– Извини, – сказал Китайгородцев. – К тебе это не имеет никакого отношения.

– Ты не сердишься? Правда?

– Правда, – неискренне ответил он.

Рита вдруг прижалась к нему порывистым движением. Это было так неожиданно, что он даже растерялся.

– Ты лучше всех! – прошептала девушка. – Лучше их всех! Я специально дождусь тебя. Ты придёшь, и мы с тобой попьем чаю. Только с тобой! Хорошо?

Анатолий растерянно кивнул в ответ.

– Обещаешь? – спросила Рита.

– Обещаю.

Она снова прижалась к нему, совершенно счастливая.

– Извини, мне надо идти, – сказал Китайгородцев.

На самом деле он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел их сейчас.

– Да-да, – отстранилась девушка.

Но тут же ей что-то вспомнилось.

– Толик! Я сегодня видела этого парня, – произнесла она шёпотом, совершенно по-детски округляя глаза. – Того, который ненормальный.

– И что же?

– Мы столкнулись с ним в дверях. Там, на первом этаже. И он совсем не был похож на психа!

– А на кого же он был похож? – с недоверием спросил телохранитель.

– У него был нормальный взгляд, Толик! Взгляд совершенно нормального человека!

Кажется, она до сих пор была под впечатлением от сделанного ею открытия.

Китайгородцев засмеялся:

– Вся штука в том, милая моя Рита, что психи тоже бывают разные. Одни опасны постоянно – либо для окружающих, либо для самих себя – и таких приходится изолировать. А другие большую часть времени пребывают во вполне приемлемом для жизни в обществе состоянии, и вся проблема – только в иногда случающихся у них приступах болезни. Тапаевский сын, похоже, как раз из этой компании. Болезнь где-то там, глубоко внутри него, она всё время спит – и просыпается лишь изредка. Ты, главное, не подходи к нему слишком близко, и все будет в порядке, честное слово.

Телохранитель Китайгородцев:

«Неудобно получилось… Стыдно, конечно… Но дело не в ревности!.. Чёрт побери, не в ревности!.. Абросимова уберу от девчонки не потому, что приревновал… Он действительно уставший и засыпает на ходу… Хорош телохранитель!.. Хотя зря сорвался… Рита будет думать неизвестно что… Стыдно… Он – тоже хорош… Был в Париже… Богатого перца сопровождал… С любовницей… За одно только это язык вырвать без суда и следствия… Давно мне не нравится… Ещё в прошлом году с ним история была… Обматерил клиента… И был нетрезв… Да, клиент вроде бы сам ему наливал, но он имел право отказаться… Должен был отказаться!.. Чего я к нему прицепился?.. Ревность?.. Не о том надо думать… О чём-либо другом… Завтрашний день… Праздник… Фейерверк… Олимпиада… Мишка олимпийский улетает… Как давно это было… И как, оказывается, недавно… А всё-таки может быть киллер без оружия – или не может?.. Яд как оружие?..Чепуха… Это только в книгах… В реальной жизни – такого почти не бывает… Достаточно проконтролировать приготовление блюд… А после никого не подпускать к тарелке твоего клиента… И у этого отравителя не будет никаких шансов… Нет, яд – неправдоподобно… Холодное оружие… Нож?.. Уже ближе… Банкира зарезали… На подмосковной даче… Но там никого не было рядом… Нож: всегда – это если только никого нет рядом… А здесь слишком много людей… Тоже малоправдоподобно… Если Тапаева заказали, ошибиться они не могут… Там – серьёзные люди… Им надо, чтоб наверняка… Ещё бывает взрывчатка… Нет, если бы хотели взорвать, давно взорвали бы к чёртовой бабушке!.. Вместе с домом… Они будут стрелять… Должен быть ствол… Киллеров без оружия не бывает… Какой-то ствол… Пистолет?.. Или винтовка?.. Или «калаш»?.. Если они будут идти оттуда, снаружи, у них ничего не получится… Посечём огнем… Почему я до сих пор до конца не верю в то, что они придут снаружи?.. Почему думаю, что те, кто за забором, – они только для подстраховки?.. Потому что они уже пытались извне… Напоролись на охранника… Убили… Но всё равно пришлось отступить… У них уже однажды сорвалось… Потому-то мне и кажется, что они должны попытаться отсюда, изнутри… Просто я не вижу его… Не вижу бесспорных следов его присутствия здесь… Одни только косвенные признаки… Поэтому не могу до конца поверить… А Абросимова всё-таки надо убрать от Риты… Ну вот, опять на него переключился… Уж лучше про завтрашний праздник… Олимпийский Мишка… До чего же всё-таки паскудно на душе!.. Прямо кошки скребут… Кошки-мышки… Мышки-мишки… Мишки олимпийские… Олимпийский Мишка… Улетел… Его потом поймали… Какая-то специальная бригада была, которая улетевшего Мишку ловила… И этот Мишка теперь ко мне прицепился… А ведь из-за него я психую… Нет, из-за Абросимова… Нет, из-за Мишки олимпийского… Из-за Абросимова… Я уже сам запутался… Наверное, Абросимов прав… Мы тут целыми днями на ногах, в три смены без подмены… В рифму получается… В три смены… Без подмены… А Абросимова заменю… Спит на ходу, подлец… А Рита обещала ждать… Не спит и зайца обнимает… Кто сказал?.. Костюков сказал… У Риты – заяц под подушкой… Розовый… Зайцы не летают, а медведь вот полетел… Потому что – олимпийский… На олимпиадах случаются чудеса… Ну почему этот олимпийский Миша ко мне так прицепился?.. Это усталость, дорогой мой друг Толян… Ты скоро сам с собой уже начнешь разговаривать…»

⁂

Открыв дверь гаража, Китайгородцев вошёл внутрь. При его появлении прикованный к трубе Пастухов резко вскинул голову. У него был злой и острый, как бритва, взгляд. «Вряд ли его можно просто передать с рук на руки охранникам тапаевского комбината, – подумал Анатолий. – Не справятся они с ним. Не по зубам им этот парень. Раскидает вохровцев, как мелюзгу. Придется отправить в сопровождение кого-нибудь из своих – а людей и без того не густо…»

В проёме двери, ведущей в дом, маячил охранник из «Барбакана».

– Отвлекаешься? – попенял ему Китайгородцев.

– Я на два фронта, – доложил охранник. – За мной – ещё коридор первого этажа.

Точно, не хватает людей…

Анатолий проверил, надежно ли замкнуты наручники.

– Рука затекла, – процедил сквозь зубы Пастухов. – Сними браслеты!

Он прятал взгляд, чтобы не демонстрировать своему тюремщику полыхающий в глазах огонь ненависти.

– Потерпи немного, – коротко бросил Китайгородцев.

Вышел в коридор. Охранник, заложив руки за спину, пружинисто перекатывался с пятки на носок. Его карабин стоял у стены.

– Скоро за этим парнем должны приехать, – сказал Анатолий охраннику.

– Менты?

– Вохровцы с комбината. Они его заберут. Поедешь с ними. Помни, вся ответственность за этого парня лежит на тебе. На вохровцев надежды нет. Отвезёте на комбинат. Закроете в каком-нибудь помещении, где нет окон и где надежные запоры. Наручники с него не снимать. Парень воевал в Чечне и коллекционировал отрезанные уши. Не дай ему возможности пополнить свою коллекцию.

Охранник молча кивнул. Во взгляде добавилось напряжения.

– Тут кто-нибудь появлялся? – спросил Китайгородцев.

– Девчонки.

– Какие девчонки?

– Дочь хозяина…

– Ч-чёрт! – с досадой произнес Анатолий.

– Я сказал, что нельзя, что не положено, но она всё-таки успела перекинуться с другом несколькими фразами.

– О чём говорили?

– Хозяйская дочь спросила, как ему тут. Он сказал, что ничего. Она спросила, что ему принести. Он ей опять – ничего. И тут я её вывел.

– А кто был еще?

– Твоя подопечная.

– Рита?

– Да.

– Она-то какими судьбами?

– Любопытствовала.

– Хорошенькое любопытство! – с досадой произнес Китайгородцев. – Сколько она здесь времени провела?..

– Я не знаю.

– То есть?! – изумился Анатолий.

– Я в коридоре был, а когда зашёл в гараж, Рита уже была здесь.

– Она о чём-нибудь разговаривала с этим парнем?

– Я не слышал. Я вошёл, сказал ей, что здесь находиться нельзя, и она сразу ушла.

⁂

Вернулся охранник, которому было поручено разузнать, кому и когда продавались снегоходы. За последние полгода через магазин прошло четыре снегохода. Один купил Тапаев для своей дочери, еще два комбинат приобрел для своей базы отдыха, расположенной в семидесяти километрах севернее, где оба и находились в настоящий момент. А четвёртый снегоход – тот самый, зеленого цвета, о котором говорил Богданов, – забрали месяц назад люди, о которых продавцы не могли сказать ничего, кроме того, что это были не местные. Где этот снегоход находится в настоящее время, они не знали.

– Вот это он и есть, – вздохнул Китайгородцев.

У него уже не было сомнений в том, что на зелёном снегоходе неизвестные приезжали к тапаевскому поместью. И приедут снова. Анатолий был готов их встретить. Его замаскированные белыми простынями люди лежали в снегу в эти самые минуты там, за забором – как раз напротив лаза, к которому, как был уверен Китайгородцев, охотники на клиента непременно прибудут.

– После полуночи сменишь людей, – сказал Анатолий Костюкову. – Тех, которые в снегу. Иначе они в своих снежных берлогах превратятся в белых медведей.

В Мишек олимпийских… Мишка! Олимпийский! Вот оно!!!

– Ты был на Олимпиаде, Костюков?

– На какой?

– На Московской.

– Нет.

– И я не был. А какой это был год? – спросил Китайгородцев и при этом нехорошо улыбнулся. Не улыбка, а оскал. И сразу потянулся к телефонной трубке.

– Восьмидесятый, – пожал плечами Костюков.

– Правильно, восьмидесятый год.

Анатолий торопливо набирал телефонный номер Хамзы, все так же некрасиво скалился и говорил скороговоркой:

– Как вы думаете, уважаемый коллега, если Олимпиада была двадцать лет назад, а нашей девушке сейчас – девятнадцать, то сколько лет ей было, когда она с родителями сидела на стадионе и видела своими глазами, как улетает в ночное московское небо олимпийский Миша?

– К-какая девушка? – опешил от абсурдности предлагаемой ему головоломки Костюков.

А тем временем уже ответил Хамза.

– Запрос! Срочно! – бросил в трубку Китайгородцев. – Алтунина Маргарита Дмитриевна! Все установочные данные! Возраст! Адрес! Не терялся ли паспорт!..

– У тебя с нею что, проблемы? – спросил Хамза, и было заметно, как он удивлён.

– Некогда объяснять! – рявкнул Анатолий, у которого в груди сейчас вместо стука сердца раздавалось страшное тиканье секундомера, отсчитывающего отпущенный ему на всё про всё микроскопический лимит времени. – Это не она, Роман Александрович! Она – не Алтунина! И ей – не девятнадцать лет! Я вам перезвоню позже!

Швырнул трубку на рычаг, будто она жгла ему руки. И увидел глаза Костюкова. Совершенно круглые.

– Что ты говорил о снотворном?

– О каком снотворном? – не понял Костюков.

А драгоценные секунды таяли…

– Снотворное! – рявкнул Китайгородцев. – Ты сказал, что Рита ночами не спит, ждет меня…

– Я шутил, Толик.

– Ты сказал, что даже снотворное ей не помогает! Ты видел лекарство в её вещах?!

– Да.

– Какое лекарство?!

– Барбамил.

– Почему ты мне сразу не сказал, что видел у нее барбамил?! – заорал Анатолий.

Ведь всё правильно он понял про Абросимова! Вялый он! И реакции заторможены! Он чай пьёт! И если несколько капель барбамила капнуть в чай, человек расслабляется так, что телохранитель из него – уже совсем никакой! И пистолет у него – в кобуре! Киллер не может быть без оружия. Обязательно должно быть оружие. И оно есть! Только его надо взять.

Жест охраннику:

– Пойдёшь со мной!

Последние наставления Костюкову:

– Будь здесь и не впускай к Тапаеву никого! Вызови Богданова! Перекрыть все входы в дом! Запретить любое передвижение! Если будет звонить Хамза – пусть ждёт меня на проводе! И никого не подпускай к приемной! Особенно Риту!

– Ты её подозреваешь?!

– Какое к чёрту – «подозреваешь»! Её подослали к клиенту, чтобы она его убила! Застрелила из моего пистолета! Она – киллер!

Телохранитель Китайгородцев:

«Коридор… Лестница… Гостиная… Охранник…»

– Если увидишь Риту, задержи! Любой ценой! Учти, она может быть вооружена!

«Дверь… Мороз… Охранник…»

– Риту не видел?

– Нет.

– Если появится, задержи любой ценой! Она опасна! Может быть вооружена!

«Аллея… Второй от дома фонарь по правой стороне не горит… Лампочка перегорела?.. Завтра заменить… Оружие… Всё время сбивало с толку то, что не могли найти оружие… Невооруженных киллеров не бывает… Должен быть пистолет… Но он не должен вызывать подозрений… Нанять охранника с оружием… В нужный момент воспользоваться его пистолетом… Всего лишь несколько капель барбамила… Надо было лично просмотреть ее вещи… Даже подумать не мог!.. Девочка вне подозрений… И ей – больше девятнадцати лет?.. Безусловно… Выглядит моложе… Много моложе… А так ей двадцать пять – двадцать семь… Снег раскатан до льда… Присыпать песком… Да, никаких сомнений… В тапаевском окружении она оказалась позже всех… По срокам совпадает… И там, на курорте, не Аня с нею познакомилась, а она – с Аней… Она пошла на контакт… Это важно. Её просто подставили Ане… Подружиться. Вечера в уютном баре… Горячий глинтвейн… Иностранца упоили до чёртиков… Лезгинку танцевал… Очень весело… И главное – не оборвать эту связь… Чтобы потом еще раз встретиться… Обязательно встретиться… Операцию по внедрению провели блестяще… Она появилась здесь, и никто ничего даже не заподозрил… Ещё охранник…»

– Ты видел Риту?

– Нет.

– Иди за мной. Встань в коридоре и не позволяй никому выходить из комнат!

«Дверь… Вознесенский… С чемоданом… Как не вовремя…»

– Стойте здесь. Машина за вами придёт.

– Хорошо, я понял.

«Глаза испуганные… У меня вид сейчас такой… Лестница… Никого… Теперь – пистолет… Предохранитель… Напарник… Оружие к бою… Понимает без слов… Выучка… Коридор второго этажа…»

– Ты остаёшься здесь! И чтобы никто в коридор не высунулся.

– Есть!

«Музыка в комнате… Чаепитие… Жестом напарнику – прикрой… Музыка громкая… Дверь… Заперто… Своим ключом… Замок щёлкнул… Не слышно… Дверь толчком… Абросимов… Навзничь… Опоздали… Прикрой!.. В комнату… Никого… В смежной… Жестом напарнику – постучи в дверь смежной комнаты из коридора! Отвлеки! А я – отсюда… Сгруппироваться… Стрелять на поражение… Что он так долго?.. Стук… В дверь ногой… Вниз… В падении… За кресло… Выстрелов нет… Окно… Холодно… Ушла через окно…»

– Её тут нет! Ушла!

⁂

Абросимов, падая, опрокинулся навзничь. Наверное, в последний момент вскочил, но было уже поздно. Единственное пулевое отверстие – в груди, в области сердца. И подушка рядом.

– Она застрелила его через подушку, – быстро сказал Китайгородцев. – Гасила звук выстрела.

Пустая плечевая кобура. Вряд ли Рита смогла незаметно завладеть оружием. Скорее сам Абросимов дал ей пистолет. Попросила посмотреть – а он размяк и не догадался прежде извлечь обойму с патронами. Сделал бы это, был бы сейчас жив…

Из открытого окна свешивалась веревочная лестница, которую держал в своей комнате Анатолий. Предполагалось, что она может понадобиться в случае пожара или других непредвиденных обстоятельств. Обстоятельства оказались такими непредвиденными, что волосы дыбом вставали.

– Свяжись с Костюковым! – приказал своему напарнику Китайгородцев. – Она пошла к дому! Пускай встречают! У неё пистолет Абросимова!

Сам помчался по коридору к лестнице. Охранник стоял с карабином на изготовку.

– Вниз! – крикнул Анатолий. – Запри за мной дверь и никого не впускай! У Риты – оружие!

Следом бежал напарник, на ходу переговариваясь по рации с Костюковым. Втроём снежной лавиной скатились с лестницы. Истомившийся от долгого ожидания доктор Вознесенский смотрел на них с испугом.

– В комнату! – рявкнул Китайгородцев. – И не выходить!

Едва выскочили за дверь, как вдруг повсюду погас свет. Мир рухнул в темноту. Лишь зыбко угадывался вокруг снег. Анатолий рванул из рук напарника переговорное устройство:

– Костюков!

– На связи!

– Свет пропал!

– И у нас! Выясняем!

– Где рубильник? Спроси у Богданова!

Пауза.

– Рубильник в гараже!

– А, чёрт! Свяжись с охранником, который с Пастуховым! У них там явно проблемы!

Он уже понимал, что всё очень плохо. Беды множились и нарастали, как снежный ком.

Не дожидаясь, пока в тапаевском доме разберутся с возникшими трудностями, Китайгородцев побежал по едва различимой во тьме аллее. В одном месте поскользнулся, упал. Бежавший следом напарник налетел на него, кувыркнулся в сугроб, выругался.

– Тс-с-с! – зло зашипел Анатолий.

В любую минуту они могли нарваться на пулю. И шум им сейчас был совсем ни к чему.

Негромкие хлопки? Выстрелы! Где-то в помещении…

– Костюков!

– На связи! У нас стреляют, Толик!

– Слышу! Где?

– На первом этаже! Я думаю, возле гаража!

Возле хозяйского дома заплясал луч карманного фонаря. Кто-то бежал, огибая дом.

– Тапаев в кабинете?

– Да!

– Закройся с ним в кабинете и никого не впускай! Только на мой голос реагируй! На мой!

– Понял!

– Где Богданов?

– Ушел вниз!

– До связи!

Человек с фонарем в руке завернул за угол. И снова – кромешная темнота.

Выстрел! Там, за углом! Там – гараж…

Человек лежал на белом снегу. Фонарь при падении отлетел в сторону и зарылся в сугроб. Там сияло световое пятно. Рядом – карабин. Это был охранник из «Барбакана».

Анатолий подумал, что тот убит, но охранник вдруг приподнялся и бросился за спасительный угол дома. И угодил прямо в объятия к Китайгородцеву.

– Цел?

– Мне в броник попали!

Бронежилет спас ему жизнь… Был бы бронежилет полегче, меньшего класса защиты – сейчас парень так и лежал бы на площадке перед гаражом… А всего в нескольких метрах отсюда – вход в гараж… Кажется, дверь распахнута, но в темноте не сразу определишь… Где-то там, в проёме, затаился стрелок… Одна из машин припаркована на площадке перед гаражом… Если включить фары, задача упростится… Затаившегося стрелка в гараже будет слепить, а сам он окажется как на ладони…

Анатолий притянул своего напарника за ворот, зашептал:

– Когда я буду рядом с машиной, отвлеки стрелка! Пальни в воздух пару раз. А иначе он из меня решето сделает. Если ответит, стреляй на вспышки.

Напарник кивнул. Китайгородцев перевалился через высокий сугроб и пошёл по снегу, загребая, как пловец. От гаража его не было видно за сугробами. Он вынырнет уже за машиной. Так планировал, но не успел.

Прозвучали выстрелы из пистолета – и возгласы напарника:

– Толян! Уходит! Правее!

Снова выстрелы, но на этот раз – из «Сайги». У напарника – пистолет. Значит, стреляют по напарнику!

Анатолий распрямился.

Тень! Вправо уходит…

Китайгородцев рванулся через сугроб, распахнул дверцу машины. Не заперто. Свет. Сразу дальний. Яркий сноп света выхватил из темноты кусок пространства. Стрелок уходил в направлении гостевого дома. Только туда он мог перемещаться по расчищенным дорожкам.

– Это Пастухов! – крикнул напарнику Анатолий.

Некогда было преследовать. Китайгородцев только крикнул в переговорное устройство:

– Всем, кто слышит! К гостевому дому идет Пастухов! У него – «Сайга»! Стрелять на поражение!

И тут же в сторону, напарнику:

– Прикрой меня!

Свет фар погасил; схватил фонарь охранника, выключил его, но ещё держал в руке; пространство до двери гаража преодолел в три прыжка – и уже на излёте третьего прыжка, сгруппировавшись, влетел в проём распахнутой двери, упал на провонявший бензином и маслом пол, покатился по нему, пока не угадал над своей головой нависшее железо… Тут стояла машина – и это уже была защита.

Тем временем напарник включил фары, и все предметы в гараже одномоментно обрели очертания, как будто неведомый фотограф вдруг запустил быстротекущий проявочный процесс. Не поднимаясь с пола, Китайгородцев метнул взглядом по поверхности. Он не обнаруживал ничьего присутствия. Вскочил, включил фонарь, пошарил острым лучом по стенам. Рубильник! Рывком! Свет зажёгся. Здесь действительно никого не было. В проёме распахнутой двери, ведущей в глубину дома, – чьи-то ноги в массивных ботинках. Человек лежал так, как лежат неживые. Анатолий сместился, чтобы видеть лучше. Охранник из «Барбакана»! Тот самый, который был приставлен к Виктору. Застрелен. И карабина нет. Его «Сайга» теперь – у Пастухова! Анатолий включил переговорное устройство:

– Это Китайгородцев! Я – в гараже! Кто есть поблизости? Первый этаж! Гостиная! Кто в гостиной?

По коридору бежал растрёпанный Богданов:

– Толик! Там – убитый!

В гостиной? Вот гостиная и не отвечает… Через гараж, в гостиную, наверх… Она пошла наверх?!

– Костюков!

– На связи!

Уф-ф!

– Ты в кабинете?

– Да!

– Клиент в порядке?

– Да!

Значит, Рита до них не добралась… Но если она прошла через гостиную, значит, ушла на второй этаж!

– Ильич! Кто еще наверху? Аня? Роман?

– Оба должны быть.

– Ты их видел?

– Нет.

– Там есть ещё кто-нибудь из охраны?

– Нет.

Конечно, нет! Не хватает людей! А Богданов неважно выглядит. И руки вон трясутся… Не готов к такому повороту событий.

– Ильич! Останешься здесь, на рубильнике. Запрись в гараже и никого не впускай. Чтобы свет был постоянно!

И сразу же напарнику:

– К гостевому дому! Найти Пастухова! Собери всех наших, кто дежурит на улице! Не дайте ему уйти!

В переговорное устройство:

– Костюков! Вызывай милицию и «Скорую»! У нас – огнестрелы!

Побежал по коридору, прижимаясь к стене. Вот и гостиная. Охранник лежит посреди комнаты, под ним уже натекла лужа крови. Огнестрельные – в грудь и голову. Не жилец. Грудь защитил бронежилет, а ранение в голову стало смертельным…

Китайгородцев провёл взглядом по нависающей над ним галерее. Никого. Стал подниматься по лестнице. Мягкий ковёр скрадывал звук шагов. Поднялся на галерею, прислушался. Никаких звуков. Дом будто вымер. Он пробежал по коридору до тапаевской приемной. Здесь не было никого. Костюков должен быть в кабинете. Там же – и Тапаев. И пусть клиент там пока и остаётся. Это для него – самое безопасное место.

Оставались еще Аня и Роман. Если удастся без проблем эвакуировать тапаевских детей, задача упростится. Потому что сейчас самое главное – обеспечить безопасность охраняемых лиц. Вывести их из зоны огня и уже после разбираться со всеми прочими проблемами.

Аня и Роман… Чья комната первая по ходу? Комната Романа. Анатолий встал так, чтобы его ненароком не зацепило, если вдруг через дверь начнут стрелять. Негромко стукнул – дважды. Затих. И за дверью – полная тишина. Как будто и нет никого. Но куда же ему деваться, этому наркоману?

– Роман! – негромко позвал Китайгородцев.

Не шёпотом, а именно негромко, чтобы голос звучал как можно более естественно. Потому что шёпота парень мог попросту испугаться. Шёпот после затеянной в доме стрельбы – верный признак того, что худшее ещё не позади.

Пауза затягивалась, и Анатолий вынужден был повторить, на этот раз громче:

– Роман!

Почти сразу тапаевский сын откликнулся:

– Кто?

– Охранник! Открой!

Замок щёлкнул, дверь приоткрылась. Анатолий смотрел Роману в глаза. В них не было ничего, кроме растерянности. Одними губами Китайгородцев спросил:

– Один?

Если бы парень был под контролем, если бы Рита была в его комнате – там, за дверью, у Романа за спиной, – он дал бы понять это взглядом. Но в глазах у него ничего не поменялось.

– Один, – сказал он.

Анатолий стремительно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Повёл взглядом вокруг. Ничего подозрительного.

– Ты видел Риту? – спросил Китайгородцев.

– Нет.

– Может быть, слышал что-то подозрительное?

– Выстрелы.

Анатолий нажал клавишу переговорного устройства:

– Костюков!

– На связи!

– Я сейчас войду в приёмную, ты откроешь мне дверь кабинета. Открываешь только на мой голос!

– Понял!

– Со мной будет Роман Тапаев. Возьмёшь его под опеку.

Обернулся к парню:

– Сейчас мы выйдем в коридор. Двигаемся к приёмной вдоль стеночки. При малейшей опасности падай на пол. Всё понятно?

Перепуганный парень только и смог, что кивнуть.

Телохранитель выглянул в коридор. Никого. Выдернул из комнаты Романа, толкнул к стене и жестом указал направление. Пошли вдоль стены к приёмной; Анатолий при этом пятился, прикрывая парня собой и одновременно держа под контролем пугающе пустое пространство коридора.

Костюков открыл дверь, как и договаривались, на голос. Китайгородцев втолкнул в кабинет Романа и только после этого вошел сам. Тапаева он не сразу обнаружил. Только когда увидел передвинутый в угол шкаф, понял, что клиент – в самом надежном, в нынешних условиях, месте… Тот угол не простреливался ни со стороны окон, ни от двери.

– Милиция? «Скорая»? – быстро спросил Анатолий.

– Вызвал!

– Оставайся здесь, – сказал Китайгородцев.

Теперь – Аня.

Анатолий пробежал по коридору. Множество дверей – и за любой из них может скрываться Рита. Но ему сейчас надо выводить из опасной зоны тапаевскую дочь. Китайгородцев постучал. За дверью – молчание. Как в случае с Романом.

– Аня! – негромко позвал Анатолий. – Откройте, пожалуйста!

Тишина, как будто никого и нет. Китайгородцев повернул дверную ручку. Дверь не поддалась.