Текст книги "Я был миллионером целых два дня"

Часть первая

Русско-американская мечта

Глава 1

В 1980-м году коммунизм, вопреки обещаниям большевиков, не наступил. Пролетарии всех стран объединяться не спешили, и пятнадцатилетний Виктор Горчаков окончательно убедился, что не все благополучно в Датском королевстве.

Вопросы справедливости, равенства и устройства жизни волновали Витю с детства. Детям присуща любознательность, но его пытливость ума доводила родителей до изнеможения. Он хотел знать ответы на все вопросы, причем его интересовали такие аспекты, о которых гражданам Советского союза говорить вслух не допускалось. Взрослые, нарастившие защитный панцирь безразличия и смирения, априори принимали существующий порядок. Рассуждать о том, что все могло бы быть иначе, им и не приходило в голову. В отличие от Вити. Он мог посреди ужина схватить отца за рукав и выпалить:

– Пап, ну а хотя бы Вася? С ним тоже нельзя?

Отец мрачнел, грубо выдергивал свою руку из цепких ручонок сына и продолжал жевать стейк. Но мальчика это не останавливало – он привык, что ответы надо выбивать с нескольких попыток.

– Пап, ну я ж спрашиваю, с Васей, что ли, тоже нельзя? Мы с ним наперегонки бегали сегодня, он почти меня обогнал! Здорово бегает!

– Я могу хоть раз нормально поужинать после работы? – взрывался отец. – Лера, забери его! Или позови няню! Я за что плачу ей по двести рублей в месяц? Лера, где ты там?

– Да иду, иду! – через пару минут из соседней комнаты выходила мама Вити. С собой она неизменно приносила сладкий до удушливости аромат духов. Вообще она выглядела так, будто только сошла с обложки глянцевого журнала – пышногрудая блондинка с кроваво-алыми губами и длиннющими ресницами (разумеется, приклеенными). Валерия Горчакова была некой помесью Мэрилин Монро и Марлен Дитрих. От первой она взяла фигуру и прическу, от второй – тонкие брови и скучающий взгляд. Но сразу было видно, что весь этот лоск и манеры напускные, и что если её как следует умыть и раздеть, вряд ли останется что-то интересное даже при всей аппетитности фигуры.

– Витя, ну-ка кыш из-за стола! Иди в свою комнату, не мешай папе ужинать!

– Но мам! – возмущался мальчик. – Я же просто спросил, почему мне нельзя играть с Васей! И много с кем еще!

– Господи, тебе недостаточно мальчиков из нашего дома? Тут все воспитанные, из богатых семей, а тебя вечно тянет к сирым и убогим! Да у половины их родителей даже автомобиля нет! Какие тут могут быть вопросы? Чего ты от них понаберешься? Как воровать на рынках и курить?

– Но папа тоже курит!

– Боже, что за бестолочь, – мама вонзалась наманикюренными когтями в пухлую ручонку сына. – Встал из-за стола и вышел отсюда! И чтоб больше не сравнивал своего отца с какими-то неудачниками и оборванцами. Выпороть тебя мало, только маникюр жалко портить.

Так Витя и оставался мало того, что без ответов, так еще и с увеличившимся количеством вопросов.

Витин отец занимал какой-то не очень маленький пост в горкоме КПСС. Ездил он на служебной «Волге» а не на ЗИЛе, что говорило о том, что этот пост был и не очень большим. Неизвестно, брал ли папа на работе взятки, но семья жила очень богато даже по сравнению с соседями по подъезду, хотя последние также далеко не бедствовали. Мама никогда и нигде не работала. Она занималась, по её словам, ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей, хотя в доме всегда была домработница, а до семи лет о Вите, единственном ребенке в семье, заботилась няня.

Витя рос крепким и здоровым ребенком. Учеба в школе с английским уклоном давалась ему легко, и если бы не врожденная непоседливость, то он легко стал бы круглым отличником. Однако мальчику больше нравились не умственные, а физические нагрузки. Он перепробовал все виды спорта, какие только культивировались в спортивных секциях его района, но выше второго юношеского разряда поднялся только в боксе. После военной службы он даже дошел до уровня КМС.

Виктор пошел служить по собственной инициативе, несмотря на запрет отца и крайнее негодование матери. Институт Международных отношений, в котором его уже ждали, Витю не прельстил. Узкий круг золотой молодежи, к которому он относился уже по праву рождения, ему тоже не понравился. Потусовавшись некоторое время среди сверстников из благополучных семей, Виктор встал на дыбы, заявив, что там все козлы. Первое лето после окончания средней школы он провел в рабочих кварталах Кировского района в сомнительных, по определению мамы, компаниях местных хулиганов, что оказалось недалеко от истины. За пять месяцев, что прошли после окончания школы и началом осеннего призыва, у молодого повесы уже было семь приводов в милицию, причем пять из них с оружием, а три из этих пяти с огнестрельным. Но осенью Виктора забрали в ВМФ, а не на зону. Сколько это стоило отцу нервов (а может, и денег), никто не знал. Но все обошлось благополучно.

Отслужив два года в морской пехоте, Виктор Горчаков вернулся в родной Питер. Годы военной службы – значительный рубеж в жизни каждого юноши. Уходят служить детьми, а возвращаются уже мужчинами. То же произошло и с Виктором. Даже внешние изменения были значительны: здоровый юношеский румянец уступил место слабому, но стойкому загару, а первый пушок на подбородке превратился в мужскую щетину. Черты лица стали жестче, взгляд внимательнее и увереннее. Самоуверенность еще и в детстве была отличительной чертой характера этого мальчика, но сейчас она перешла все разумные пределы. Особенно после того, как ему довелось съездить в небольшую командировочку и вернуться оттуда живым и здоровым. Тогда ему сказали, что он должен исполнить свой интернациональный долг. Кому и за что он успел задолжать, Виктор не понял, но дело делал честно, добросовестно, за чужими спинами не прятался, сопли не распускал.

За время службы Витя усвоил один очень важный урок – надо жить здесь и сейчас, и жить не абы как, а на широкую ногу! Ведь когда тебя отправляют исполнять долг перед Отечеством, не факт, что вечером ты вернешься обратно. А если все же вернулся, так отметь это дело! Гуляй, кути, радуйся, что живой и невредимый. Жизнь прекрасна и удивительна – пользуйся ею на полную катушку!

Когда он вернулся со службы, был 1986 год. Что-то ощутимо начало меняться, предчувствие скорых перемен буквально витало в воздухе. Отец продолжал служить на прежнем месте, но на работу ездил теперь не на черной «Волге», а на большом красном трамвае. Из дома исчезла домработница, и барской спеси у мамы значительно убавилось. Она продолжала заниматься домашним хозяйством, но теперь ей приходилось делать это своими руками. Родители предложили Виктору опять поступить в институт, но не в МИМО, а в какой-нибудь другой, поскромнее, на его собственное усмотрение. Витя ничего не усмотрел в такой перспективе и пошел работать учеником гравера к своему старому товарищу, с которым еще до службы вытачивал в этой мастерской детали к самодельным пистолетам. Работа ему нравилась, доход устраивал, все было о’кей.

Так прошло два года. Атмосфера в стране продолжала накаляться. Горчаков ощущал это несколько острее, чем большинство его сверстников. Случайно попав в компанию студентов Мухинки, он довольно быстро стал там своим человеком. Несколько раз он приходил на их вечеринки, где ребята не только пили дешевый портвешок и зажимали по углам девчонок, но и пытались осмыслить свою жизнь и будущее страны. А через некоторое время к нему на работу пришел товарищ в штатском и провел превентивную беседу, недвусмысленно дав понять, что только из уважения к его папе решено ограничиться простой беседой. Разговор не прошел впустую – Виктор испугался. На вечеринки ходить перестал, но задумываться над жизнью не бросил.

Спустя некоторое время, Витя вместе со своими коллегами из граверной мастерской организовал кооператив, их бизнес стремительно пошел в гору. Деньги делались быстро, но также быстро плодились жаждущие эти деньги делить. Государство тоже не желало оставаться в стороне от этого процесса, но кроме как делить, оно не собиралось делать ничего. Виктор все чаще стал замечать, что те, кто работают больше, получают меньше, а те, кто не обременяют себя глупыми моральными ограничениями, гребут миллионы. «А чем я хуже? – задал себе Витя резонный вопрос. – Почему я должен гнуть спину и получать, в общем-то, копейки, тогда как другие катаются как сыр в масле?» Пара бессонных ночей, и Виктор отыскал для себя новую стезю – рэкет.

Все бы ничего, но вскоре ему пришлось решать – или опять подминаться под кого-то более сильного и хваткого, или искать удачи в чужих краях. Виктор выбрал эмиграцию. Он хотел начать все заново и даже отказался от своего имени. Так Виктор Горчаков стал Вилли Свитом – он надеялся, что говорящая фамилия в какой-то мере поможет ему сменить прежнюю горькую жизнь на новую сладкую. А где строить новую жизнь, как не в свободной Америке? Туда Вилли и отправился.

Глава 2

Америка встретила Вилли ласково – а может, дело было в его везучести. Сначала он брался за разные мелкие подработки типа слесаря на автозаправке, но быстро завязал полезные знакомства. Так он стал продавать контрабандные автомобили. Доход был хороший, но Вилли хотелось большего, и снова удача не заставила себя долго ждать.

Так в один из вечеров после очередной успешной сделки Вилли смаковал виски в одном из баров Нью-Йорка. Народу было много, в том числе красивых девушек. На одну из них Вилли прямо-таки засмотрелся со смутным чувством того, что уже видел её раньше. Но где?

Каково же было его удивление, когда девушка, поймав его взгляд, замерла как вкопанная, а потом радостно воскликнула: «Витька, ты?» Разум уже начинал затуманиваться, поэтому Вилли подумал, что он ослышался. Но девушка уверенно пошла к его столику и, не успел он очнуться, как уже обнимала его и стрекотала по-русски:

– Да ладно, Витя, реально ты? Здесь, в Америке! Не ожидала! Ну, что ты деревянный такой? Не узнаешь?

– Лена?

– Я, я! Только теперь я не Лена, а Хелен! Вот умора, правда? – и она залилась смехом, откинув назад красивую голову.

Вилли наконец вспомнил, кем была девушка. Они несколько раз встречались на вечеринках в Мухинке, беседовали о будущем страны и, что было обоим гораздо интереснее, целовались после распития портвейна. Вилли звал Лену на свидания, и она охотно соглашалась – да и не только на свидания, но и на их продолжение тоже.

– Поверить не могу, вот так встреча! – Лена была уже порядком подшофе, поэтому было не ясно, искрятся её слова настоящей или хмельной радостью. – Давай закажем водки, и ты мне расскажешь всё-всё-всё!

Вилли подозвал официанта и попросил графин водки, который через пять минут был уже на столе. Лена не переставала смеяться и удивляться их встрече, за которую они и выпили. Потом Вилли рассказал, чем он занимается и что хочет взяться за что-то более прибыльное.

– Нет, ну это просто судьба! – Лена хлопнула в ладоши. – Мой муж, – тут она наклонилась к Вилли поближе и понизила голос, хотя русскую речь все равно вряд ли кто-нибудь понял бы, – гангстер! – Лена не удержалась и прыснула. – Нет, ну прикинь, Витька? Я жена мафиози! А живем мы в Долтоне. Он там глава местной мафии.

– А в Нью-Йорке ты какими судьбами?

– Да пустяки, делишки некоторые решаю, завтра уже возвращаюсь домой.

– Ясно. Что ж, рад за тебя, – улыбнулся Вилли.

– Так и я за тебя рада! – Лена подняла новую стопку водки и опрокинула в себя.

– Что ты хочешь этим сказать? – Вилли тут же сообразил, что ему здорово подфартило, а еще было просто приятно говорить на родном языке с этой смешливой и симпатичной девчонкой.

– А то, что могу быть тебе полезной! Пристроить тебя. Ты как, не гнушаешься такой работой?

– В общем-то, нет, – честно ответил Вилли. – Платит-то твой благоверный хорошо?

– Думаю, что хорошо. Я в эти дела не лезу, но знаю, что никто не жаловался.

– Тогда чего ж мне отказываться? Замолви за меня словечко, а там уже мы с ним переговорим.

– По рукам, Витька. Я тебя презентую самым лучшим образом!

Они просидели в баре всю ночь, вспоминая питерскую жизнь и обсуждая жизнь нынешнюю. Утром Вилли посадил Лену на такси до аэропорта, а уже к вечеру она позвонила и сказала, что он может прилетать в Долтон для беседы насчет работенки.

Мужа Лены звали Питер Фром, и он действительно был главой долтонской мафии. Когда Вилли пришел в назначенный день в назначенное место и рассказал о себе, Фром определил его под начало своего доверенного человека по прозвищу Толстый Боб.

– Возьми его к себе. Посмотри, чего стоит этот русский, – обратился он к нему, даже не подняв глаз на Вилли, стоящего по стойке смирно сбоку от его кресла. – Если он тебе не понравится, сделай дырку в его пустой башке и не беспокой меня лишними докладами.

У непривыкшего к подобному обращению Вилли возникло желание достать револьвер и выпустить весь барабан в обе толстые рожи, что были перед глазами. Но он не стал этого делать. Во-первых, оружие у него забрали еще в приемной, а во-вторых, все это только эмоции, а работа была нужна позарез – деньги кончались.

– Чего застыл, как столб? Проваливай! Подожди Боба в коридоре, я его сейчас отпущу.

Рука сама по себе метнулась к пустой кобуре, но Вилли успел изменить движение на полпути и поднял руку еще выше, по-армейски отдавая честь.

– Да, босс! – бодро отчеканил он и лихо развернулся через левое плечо.

– А парнишка дрессированный, – услышал Вилли, закрывая за собой дверь. – Передай Джону, пусть выяснит о нем как можно больше. Русские, как правило, ребята стоящие.

«Ах вы жирные крысы! – злопыхал Вилли, расхаживая по коридору, как тигр в тесной клетке. – Я вам еще покажу, кто чего стоит!»

В пылу гнева он не заметил, как к нему подошел Толстый Боб.

– Урок первый – никогда не забывай про свое оружие! – он протянул Вилли его кольт, оставленный в приемной у телохранителей босса. – Ты где остановился?

Вилли забрал протянутый револьвер и ответил сквозь зубы:

– На съемной квартире.

– Значит, переедешь. Держи адрес, – Боб протянул ему визитку отеля. Вилли покрутил в руках карточку и засунул в карман куртки. – Сними номер там. А вот, – на этот раз Боб протянул Вилли несколько купюр, – тебе на первое время.

Вилли с недоверием посмотрел на деньги.

– Бери-бери! Их не надо отдавать. Это подъемные, – успокоил его новый шеф. – Сиди в номере целый день. Жди звонка. Я позвоню тебе завтра.

Когда Вилли заселился в указанный отель, он весь вечер посвятил тому, что мысленно и вслух бранил новых работодателей. Его душила злость и досада на себя самого. «Какого черта меня дернуло отдавать им честь? Я вел себя как последний клоун! А Ленка, стерва, могла бы предупредить о паршивом нраве своего муженька, – Вилли чувствовал, что его будто обманули. – Ну, ничего. Мне бы перекантоваться несколько месяцев, а там посмотрим, есть ли смысл терпеть перед собой эти жирные рожи!» В конце концов, он спустился в бар.

Все вновь принятые на работу селились в маленькой гостинице, принадлежащей одному из дальних родственников мистера Фрома. Она представляла собой трехэтажное здание – старое, но в хорошем состоянии. В однокомнатных номерах были обустроены душевые, а в двухкомнатных ванные и кухни. В полуподвальном помещении располагалось скромное кафе с барной стойкой и биллиардным столом. Входили в него не с улицы, а из вестибюля гостиницы, так что посторонних там не бывало. Люди Фрома отдыхали здесь после насыщенного и утомительного рабочего дня. Они выпивали, ужинали, перебрасывались в покерок, шлепали девчонок по оголенным частям тела. В общем, мрачное настроение Вилли на новом месте довольно быстро улетучилось. Ему понравился отель, персонал ну и девчонки, само собой. «А может, тут не так уж и скверно! – подумал он. – Война план покажет!»

Через несколько месяцев Вилли окончательно изменил отношение к своим работодателям. Первоначальный диагноз, поставленный боссу, подтвердился – сволочь отменная. Но оказалось, что голова у него варит исправно и людей он умеет ценить по их достоинству, хотя и относится ко всем, как к безымянным рабам. Также Вилли отметил и то, что дела в организации поставлены очень грамотно и эффективно, хотя и с излишней жестокостью. «Ну и черт с ним, пусть зверствует, – думал Вилли. – Не мое это дело. Мне с ним детей не крестить! Главное, что платит он очень неплохо, могу откладывать. А там, через полгода-год вернусь в Россию и возьмусь за ум». Конкретных планов относительно родины у Вилли не было – он просто хотел вернуться. Совесть мучила его по ночам – он ворочает деньги в чужой Америке, когда дома творится черт знает что. Но он успокаивал себя тем, что его эмиграция временная – и что потом он вложит деньги в благополучие своей родины. А каким образом, это уже на месте решится.

Толстый Боб тоже оказался неплохим парнем. Командиром он был строгим, даже очень. Но несколько раз, когда Вилли совершал небольшие оплошности, он только похлопывал его по плечу и говорил: «Не грузись, парень, тебе просто не хватает знания местной специфики». А один раз Боб, рискуя собственной жизнью, выручил Вилли. Вот теперь и думай, как к нему относиться!

Спустя год после Вилли в банду пришел Стив, который сразу же умудрился влипнуть в историю. Он заселился в отель поздно вечером и, только забросив сумку в номер, спустился в кафе. Новенький заказал себе на ужин яичницу с беконом. Пока повар готовил заказ, он выпил стаканчик у барной стойки. Получив готовую шипящую яичницу, Стив стал пробираться к свободному столику. Новички в заведении неизменно привлекали внимание «стариков», и они тут же устраивали им проверку.

– Эй, ковбой! – крикнул местный заводила Роджер. – По-моему, ты еще не успел принять душ после дальней дороги, а уже приволок свой зад в приличное заведение!

Все присутствующие знали, что Роджер за словом в карман не полезет, а еще он круто машет кулаками. Назревало небольшое развлечение, и люди Фрома заметно оживились. Вилли не любил подобные издевки, но тоже стал внимательно наблюдать за разворачивающейся сценой.

Стив молча уселся за столик и, как ни в чем не бывало, принялся жевать яичницу.

– По-моему, я тебя о чем-то спросил? Или ты не хочешь со мной разговаривать? – не отставал Роджер.

– Да, не хочу. Я устал и голоден, как собака, – ответил Стив, не обращая внимания ни на впечатляющие габариты собеседника, ни на его вызывающий тон.

– Ах! Ты хочешь кушать! Ну, тогда извини, – язвительно сказал бугай, – а то я подумал, что ты просто не даешь с первого раза!

Дружный хохот вырвался из глоток, но еще не успел докатиться до потолка, как его перебил оглушающий грохот одиннадцатимиллиметрового пистолета.

Толстый Боб, который тоже сидел за соседним от Стива столиком, подскочил, навалился всей тушей на плечи новичка и обеими руками ухватился за его пистолет. На помощь Бобу бросилось еще несколько человек, в том числе Вилли, но им пришлось изрядно повозиться, пока Стив, вдавленный лицом в тарелку с еще горячей яичницей, не выпустил оружие. Его обидчик, полуоглушенный выстрелом в упор, остервенело тер глаза, размазывая кровь по лицу, и бился в ужасных конвульсиях. Часть посетителей продолжала мутузить Стива, а другая половина старалась удержать раненого, чтобы оказать ему помощь.

Роджеру здорово повезло, что Боб вовремя заметил, как в руке у новичка появился пистолет. Если бы он не успел схватить эту руку, пуля попала бы точно между глаз, а так Роджер отделался всего лишь оторванной мочкой уха. Кстати, потом выяснилось, что Стив всегда стрелял между глаз, если разворот цели этому способствовал. Если стрелять приходилось сбоку, то пуля попадала в висок, если сзади, то в затылок. А так как он пользовался только одиннадцатимиллиметровыми пистолетами, то практически всем его жертвам напрочь сносило голову.

Когда оба участника перепалки затихли, всем скопом стали оценивать физический ущерб. Оказалось, что невиновному Стиву пришлось заплатить за чужое развлечение гораздо большую цену, чем зачинщику заварухи. В ходе потасовки ему выбили зуб, сломали несколько ребер и вывихнули два пальца на правой руке. Многочисленные синяки и заплывший глаз в зачет не шли – за незначительностью. Его же оппонент отделался только мочкой уха и синими конопушками по всей физиономии от недогоревшего пороха, которые так и остались ему в награду на всю жизнь, из-за чего с того вечера Роджера стали звать Рябым Роджером. Когда до Стива дошла такая арифметика, он ни на шутку разъярился.

– Вы оба покойники, – прохрипел он, плюясь кровью и тыча пальцем в Боба и Роджера. – Ублюдки, даже пожрать нормально не дали!

Напрасно ему пытались объяснить, что Толстому Бобу он обязан своим спасением от обвинения в необоснованном убийстве. Соскребая с лица остатки яичницы и сгустки крови, Стив удалился в свой номер. Роджера умыли, перевязали ухо, напоили виски и отвели спать.

Утром, узнав о случившемся, Фром сказал, чтобы Стив пожил в номере неделю за счет заведения, пока не заживут ребра, а потом убирался ко всем чертям. Но Толстый Боб, вопреки заведенным порядкам, вступился за новичка. Его поддержали другие свидетели происшествия, и босс согласился оставить Стива в штате. Такое справедливое решение Фрома значительно подняло его авторитет в глазах Вилли. Ну а Бобом он был просто восхищен.

Пять дней Стив просидел в добровольном заточении. Еду он заказывал в номер. Обитатели отеля с ужасом ждали, когда бешеный новичок залижет раны и начнет мстить. Но представление не состоялось. На шестой день Стив спустился в кафе с картонной коробкой в руках. Все затаили дыхание, пытаясь угадать, что же спрятано в коробке. В ней лежала заплечная кобура из крокодиловой кожи ручной работы и с заклепками из позолоченного серебра. Со словами благодарности Стив вручил подарок изумленному Бобу. Кобура была что надо!

– И сколько же стоит эта прелесть? – спросил один из молодчиков. – Я тоже не отказался бы от такой!

– Полторы тысячи долларов, – ответил Стив.

– Ого! Ну ты даешь, приятель!

– А чего ты хотел? Ручная работа. За бесценок не отдают.

К ним подошел Вилли.

– Работенка и впрямь достойна названных денег, – сказал он. – Стив, я хочу себе такую же кобуру. Ну… Или почти такую же. Все же немного поскромнее. Ты дашь мне каталог, в котором выбрал её?

– Да без проблем! Вечером зайди ко мне в номер.

Стив в знак благодарности к неравнодушным коллегам заказал всем выпивку за свой счет. Компания по достоинству оценила его благородный поступок, и новичка приняли в свои ряды.

В дальнейшем Фром часто стал отправлять на выполнение дел Вилли, Боба и Стива – их троица работала максимально эффективно и слажено, что радовало босса до такой степени, что он даже повысил им долю прибыли с каждой успешной операции.

Уже через год такой работы Вилли имел сносный доход и хорошее положение (правда, в не очень хорошем обществе, но это его мало беспокоило). Деньги текли рекой, а большего ему и не нужно было – до поры до времени.

Глава 3

Когда Вилли смог разобраться с материальными проблемами, на его собственную повестку дня пришли проблемы метафизические. Словно в нем опять проснулся пятилетний Витя, который теребит папу за рукав и ждет, когда ему объяснят правила взрослой жизни. Ему все меньше и меньше нравился его род занятий. А еще с каждым днем все настойчивее стала мучить тоска по родине.

«Что же я, так и буду мотаться всю жизнь по этим гребанным Америкам, как бездомная собака без рода и племени? – часто спрашивал себя Вилли. – Я же русский человек! Какого хрена я должен пресмыкаться перед этим жирным америкосом?» – такие невеселые мысли грызли Вилли последние полгода. Он тщательно обдумывал план бегства из Америки и от Фрома, который ему порядком надоел.

– Иногда еле сдерживаюсь, чтобы не двинуть ему по роже! – как-то разоткровенничался Вилли, болтая после работы с Бобом и Стивом.

– Какие мы чувствительные! – подколол его Стив.

– Эх, ты не понимаешь! Ты америкос, а не русский.

– Ты за базаром следи, загадочная душа! – взъелся Стив.

– Давайте без разборок, – примирительно сказал Толстый Боб. – А ты, Вилли, в самом деле, не порти вечер. Мы отлично поработали, остались живы, получили свою долю, чего еще желать? Босс, может, и не образец джентльменства, но принципы у него есть.

– Ага, главный принцип – мешать всех с дерьмом, – пробурчал Вилли.

– А что было бы с тобой, идиотом, если бы Фром не взял тебя на работу? – снова вспылил Стив. – Перебивался бы с хлеба на воду! И вообще, раз тебе так не нравится Америка, что ты сюда приперся? Вали обратно в Россию-матушку и торгуй там водкой!

Вилли резко встал из-за стола, а Стив будто того и ждал. Он отличался молниеносной реакцией, и не успел Вилли занести кулак, как ему прилетело по скуле от Стива. Это была последняя капля, и Вилли с ревом кинулся на коллегу. Они сцепились, как дворовые коты, и принялись с чувством мутузить друг друга. Толстый Боб спокойно наблюдал за этой потасовкой, допивая свой виски. Он не горел желанием присоединиться к драке, тем более после рабочего дня и сытного ужина. Вообще Толстый Боб в душе был пацифистом и попусту не лез на рожон. Чего не скажешь о Стиве.

– Ну, что не поделили? – равнодушно спросил официант, подошедший забрать пустую тарелку у Боба.

– Милые бранятся, только тешатся, – ответил тот.

Наконец, Вилли и Стив отцепились друг от друга. Оба потные и красные, они тяжело дышали, но в их глазах уже не было злобы, скорее юношеский задор. Стив растянул окровавленные губы в удовлетворенной улыбке, а Вилли подмигнул ему заплывшим глазом. Они поднялись с пола и уселись за стол, как ни в чем не бывало.

Но драка, какой бы славной она ни была, не выбила из Вилли обиду на Фрома. Слова Стива только сильнее заставили его задуматься о возвращении на родину. «Он прав, – думал Вилли, куря перед сном, – Америку хаю, а назад в Россию не еду».

Несколько дней и ночей он перебирал все возможные варианты. Наконец, сравнив степени риска, Вилли придумал, как ему вернуться домой. Для осуществления плана требовалось не так уж и много – всего лишь деньги, но в гораздо большем количестве, чем было отложено у Вилли. Тогда он решил обчистить сейф босса. Так он убьет двух зайцев – значительно пополнит свои запасы и заодно насолит Фрому.

План был дерзкий и авантюрный, но при этом довольно легкий в исполнении. Фром полностью доверял Вилли, так что снять слепки с ключей от сейфа не составило труда. Шифр Вилли просто отгадал, случайно увидев две первые буквы. Кодовым словом была девичья фамилия Лены. Сейф он обчистил быстро, вся операция прошла без единой заминки.

Вилли не понес украденные деньги в отель, а поехал на специально снятую для этого дела квартиру. За пару дней до кражи он предусмотрительно перевез на новое место самые необходимые вещи – свой запас отложенных денег, разное оружие, кое-что из спортивной одежды, пару кроссовок, бейсболку, конечно же, документы. Еще закупил еды. Все это Вилли проворачивал тайно, так что никто не заподозрил его в чем-то крамольном. Только Стив как-то утром остановил Вилли на выходе из отеля, сильно сжав ему плечо:

– С ума сошел? – скривился Вилли от боли. – Ключицу мне переломаешь, шутник!

– А ты не витай в облаках, загадочная душа, – прошипел Стив. – Что-то ты меня напрягаешь последнее время.

– Чем я тебе опять не угодил?

– Чуйка, – Стив еще крепче сжал плечо Вилли, от чего тот снова сморщился. – Чуйка подсказывает мне, что ты задумал что-то.

– Меньше пить надо, – посоветовал Вилли и оттолкнул Стива.

Но после этого случая решил вести себя еще осмотрительнее, чтобы не попасться. К облегчению Вилли, Стив ограничился словесным предупреждением, но не стал его выслеживать или пытаться подловить на чем-то, поэтому деньги из сейфа получилось забрать без особого труда.

Когда Вилли с добычей приехал на съемную квартиру, он принялся пересчитывать свой приз.

– Почти два миллиона долларов! Сбылась мечта идиота! – Вилли аж расхохотался от счастья. – Гудбай, Америка, гудбай! – распевал он минут десять, довольный и счастливый, пританцовывая вокруг стола и стульев. – Встречай, Россия, сына своего непутевого!

Еще в сумке оказались бумаги и конверт с микрокадрами. Увидеть без сильного увеличения, что изображено на пленке, не представлялось возможным, и Вилли сунул конверт в карман пиджака с мыслью, что разберется с его содержимым по ходу дела. Несколько листов с текстом непонятного назначения он разорвал и выбросил в мусорную корзину.

Покончив с таким приятным делом, как подсчет миллионов, Вилли стал собираться в дорогу. Он понимал, что Фром быстро обнаружит исчезновение денег, так что надо было поторапливаться. В Меските, штат Аризона, находился частный аэропорт, который принадлежал некому мистеру Стрингеру. Оттуда Вилли запланировал улететь сначала в Канаду, потом в Европу, а затем и в Россию. Отправляться решил завтрашней ночью, чтобы успеть запаковать все вещи и еще раз проверить расписание рейсов. Иногда их отменяли, если не набиралось достаточного количества пассажиров – все же аэропорт был частным.

Сумку с деньгами Вилли оставил, как есть. Но нужно было собрать еще одну – с оружием. У Вилли была сумка подходящего размера, и туда он стал складывать все необходимое. В первую очередь он выбрал огромный автоматический кольт 1911 сорок пятого калибра с длиннющим, но зато очень эффективным глушителем – Вилли имел слабость к серьезным механизмам. Ловко разобрав своего верного друга и хорошенько смазав, он некоторое время любовался матовым блеском вороненных деталей, аккуратно разложенных на куске ветоши. Затем с таким же пиететом он собрал пистолет, прокрутил несколько раз на пальце, чтобы напомнить руке его балансировку. Потом так же тщательно, но уже без трепета в душе, смазал девятимиллиметровый УЗИ. Вилли не уважал подобные штамповки, но штука была в некоторых ситуациях очень полезной, так что пришлось взять и её. Еще он положил в сумку мощный бинокль и большой охотничий нож, а также гору патронов в рассыпуху и в магазинах. Четыре гранаты Ф-1 прибавили веса и без того тяжелой сумке. «Ничего, дотащу, – решил Вилли, – зато с таким арсеналом меня голыми руками не взять». Закончив смазывать револьвер «Кинг Кобра», который он носил в кобуре под мышкой, Вилли уложил в сумку ветошь с масленкой, поднялся на ноги и взял обе ноши в руки. Он несколько раз подпрыгнул вместе с ними, проверяя, не звенит ли слишком громко содержимое и не отваливаются ли ручки. Все было в порядке.

После сборов Вилли поужинал и открыл бутылочку виски. На сытый желудок, да еще и после пары глотков элитного алкоголя его настроение стало просто отличным. Он предвкушал, как уже завтра ночью доберется до аэропорта, а утром сядет в самолет и полетит в Канаду. «Неделька, максимум две, и я буду дома», – мечтательно улыбнулся он.