Текст книги "Волк шакалам не товарищ"

Волк шакалам не товарищ
Владимир Исаев

© Владимир Исаев, 2024

ISBN 978-5-0062-4610-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Волк шакалам не товарищ

Он

Он бежал по своему обычному маршруту. Лесная тропинка, образовавшаяся от его ежедневных пробежек, вилась по краю глубокого оврага, то пропадая, то вновь возникая среди густой травы. Его широкая грудь вздымалась легко и свободно, несмотря на тридцатиградусную жару. Лёгкие с удовольствием вбирали в себя чистый лесной воздух, насыщая кровь кислородом. Мускулы были упруги и мощны, а ум ясен и светел. Лесная мошкара билась о разгорячённое лицо, но он не обращал на это никакого внимания. Он вслушивался в шуршание травы под ногами, в трель какой-то пичужки, спрятавшейся среди листвы деревьев, в собственное ровное дыхание. Ему было покойно и хорошо.

Внезапно эту идиллию нарушили посторонние звуки, никак не вписывающиеся в гармонию его мира. Это были громкие мужские голоса и лай собаки. Не раздумывая ни секунды и не замедляя скорости, он сделал боковой прыжок в сторону, бесшумно приземлившись в глубокий овраг. Высоченная, с человеческий рост крапива и репейник скрыли его полностью от посторонних глаз. Разговор мужчин стал более отчётливым, и до него начал доходить смысл произносимых фраз.

Он бежал по своему обычному маршруту. Лесная тропинка, образовавшаяся от его ежедневных пробежек, вилась по краю глубокого оврага, то пропадая, то вновь возникая среди густой травы

– Слышь, Бонус, а тёлка не побежит к мусорам маляву строчить?

– Не ссы, Халява. Девахе жить тоже охота. Вроде не тупая, поняла всё с первого раза.

– Гы… с первого раза у неё понять не получилось. Брыкалась и царапалась, словно дикая кошка, пока ты ей по хавальнику кулаком не съездил.

– Пришлось, мля. Зато сразу потом присмирела и даже ни разу не дёрнулась, пока я с неё трусы стаскивал.

– Да-а-а… девочка сладенькая попалась. Как вспомню, так опять встаёт. Может, вернёмся и ещё по разику её оприходуем?

– Не Халява, не надо… в любом деле главное – не перебарщивать.

***

Голоса стихли. Лес вновь заполнила первозданная тишина. Но что-то изменилось в окружающем мире. Воздух больше не был таким опьяняюще сладостным, а загустел и стал каким-то более смрадным. Он выбрался из оврага и потянул ноздрями. Воняло сигаретным дымом и водочным перегаром. Но причиной было не это. Настроение испортилось окончательно. Он пошёл по тропинке, вспоминая странный диалог мужчин. Услышанный разговор ему очень не понравился.

Внезапно он остановился. До его обострённого слуха донеслось тихое жалобное всхлипывание. Он осторожно свернул с тропы и бесшумно стал красться в направлении раздающихся звуков. Аккуратно раздвинув кусты дикой малины, он увидел сидящую под берёзой девушку, которая, обхватив руками колени, горько плакала навзрыд.

Девушка пыталась застегнуть блузку, но у неё ничего не получалось. Пуговиц на одежде явно недоставало, и белая грудь то и дело вываливалась в прореху. Наконец девушка плюнула на затею с пуговицами и решительно стянула нижние концы блузки в узел на животе. Рядом валялись разорванные кружевные трусики. Повертев их в руках, девушка вновь всхлипнула и яростно отшвырнула их в кусты, удивительным образом угодив в скрывающегося там невидимого наблюдателя.

Их глаза встретились. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и девушка открыла уже было рот, чтобы дико заорать, но он отпустил ветку густого малинника и мгновенно скрылся из виду.

Так и не произнеся больше ни звука, девушка «на автомате» подобрала пустую корзинку и, даже не посмотрев на рассыпанные грибы, тихо побрела по лесу, беззвучно плача и прихрамывая.

Он смотрел на сгорбленную фигуру удаляющейся девушки, запоминая её запах. Запах обиды и страха. В его мозгу всё сложилось как дважды два. Развернувшись, он вновь вышел на тропинку. Постояв несколько секунд на месте, он побежал туда, где до сих пор чувствовался мерзкий запах табачного дыма.

Следствие

– Ну что, Синицына? Эксперты определили причину смерти ентих индивидуумов?

Паскальский был весел, несмотря на то, что это дело поручили распутывать ему. Очередной голимый «глухарь», который стоит сдать в архив. Позже им, возможно, займется следственно-оперативная группа по расследованию старых дел, ну а мы… Мы хотя бы сделаем вид бурной деятельности в распутывании убийства двух мужчин и собаки.

– Да. Причина смерти – разрез сонной артерии в области шеи острым предметом, предположительно охотничьим или армейским ножом.

– Ох, Синицына, любишь ты, блин, протокольные речи задвигать. Нет, чтобы просто сказать: перерезали мужикам горло, – старший следователь с улыбкой посмотрел на свою юную помощницу. – А с собакой что?

– Тоже.

– Что тоже?

– Тоже перерезали горло.

Его напарница невозмутимо перекладывала какие-то бумаги на столе, одновременно читая их содержимое и отвечая на вопросы начальства.

– Да ну?! Это уже интересно. Умудриться овчарке перерезать горло, словно овце какой… это надо быть специалистом высокого класса.

Паскальский вдруг поскучнел, подумав, что если вдруг его расследование выведет на убийцу, то справиться будет с ним непросто… ох, как непросто.

– Да, товарищ капитан. Эксперты тоже сделали однозначный вывод: «работал» тренированный человек. Он сначала неслышно подкрался к идущему позади гражданину Бонасову и, сделав аккуратный надр… тихо перерезав ему горло, – поправилась девушка, заметив насмешливый взгляд Паскальского. – Потом он точно таким же образом убил шедшего впереди гражданина Халевского, а затем собаку.

– А что, собака тоже не почуяла опасности? – удивился Паскальский, внимательно слушая помощницу.

– Ну почему же. Собака бросилась на убийцу после того, как он уложил на травку Халевского. Но, видимо, тот был достаточно ловок, чтобы увернуться от её зубов и полоснуть животное по горлу. Мгновенная смерть у всех троих.

– М-да…

Паскальский задумался.

«Дело приобретает всё более мерзкий характер. И какого чёрта поручили это убийство расследовать именно ему? До пенсии осталось всего ничего… какая-то пара месяцев, а тут такой головняк подсунули. Да ещё и в помощники при создании следственно-оперативной группы по этому делу назначили сопливую девчонку… хоть и не без способностей, но все же слабого пола.

Хотя… надо отдать Веронике должное. Девочка талантливая во всех отношениях. Острый аналитический ум и необыкновенное чутьё настоящей полицейской ищейки заметно выделяли её среди других сотрудников. Кажется, она даже имела какой-то там пояс по карате или кикбоксингу… не разбирался он во всех этих единоборствах».

– И ещё одно, – пробился сквозь клубок его мыслей голос девушки.

«Ну вот сейчас опять выдаст что-то такое, от чего это дело станет ему еще неприятней», – пронеслось в голове у старшего следователя, и он вперился в помощницу усталыми водянистыми глазами.

– Медэксперты установили, что все убитые буквально за несколько минут до смерти имели половой акт.

– И собака?

– Причём тут собака? – девушка почему-то покраснела, хотя глаза её оставались холодными и серьёзными.

«Настоящий профессионал», – ухмыльнулся про себя Паскальский

– Ну, ты сказала, что все убитые имели половой акт. А ведь собака тоже убита…

– Товарищ капитан! По-моему, дело нешуточное и ваши подковырки к нему не пришьёшь, – спокойно ответила Вероника и продолжила, но уже с поправкой: – Оба мужчины за пятнадцать-двадцать минут до смерти имели половой акт с третьим лицом женского пола.

– Почему обязательно с третьим лицом? Может они были голубками и любили друг друга на лоне природы. А убийца был отъявленным геененавистником и, случайно узрев их непотребство, решил по-своему пресечь противоестественные отношения. А может, он просто был любовником одного из них и, обнаружив измену, из ревности решил убить обоих. Как тебе такие варианты событий? Это я еще не взял в расчёт бедную собачку. Если допустить, что наши покойнички были злостными зоофилами, а убийца – яростным защитником животных, то его реакция будет тоже понятна. Хотя в эту версию явно не вписывается смерть собаки, поэтому мы её отметем в сторону. Остаются ещё две.

– Нет, Сергей Александрович. Несмотря на то, что ваши пошлые версии тоже имеют право на существование, на этот раз вы ошиблись, – лицо девушки обрело прежнюю окраску, и она довольно спокойно выслушала скабрезные версии своего начальника. – Медики обнаружили явные следы женских выделений на их половых органах.

– А у…

– А у собаки нет! – решительно прервала она очередную «шутку» своего начальника. – Учитывая криминальное прошлое убитых, можно предположить, что незадолго до смерти они изнасиловали какую-то женщину, возможно, собиравшую в лесу грибы или ягоды.

– Хорошо, Вероника. Шутки действительно в сторону. Похоже, параллельно с убийством нам нужно будет расследовать ещё одно преступление. Вот ты этой версией и займёшься. Как я понимаю, осмотр места происшествия не был достаточно обширным?

– Да, Сергей Александрович. Дежурная группа тщательно изучила местность только лишь в радиусе ста метров. Более не имело смысла.

– Ну, теперь, похоже, смысл есть. Возьми ребят и смотайтесь туда. Постарайтесь найти то место, где предположительно было совершено изнасилование. Думаю, наши покойнички вряд ли шли по буреломам и кустам. Наверняка топали по тропинке. А судя по отчёту медиков, это было где-то не очень далеко от места их смерти.

– Хорошо, Сергей Александрович. А вы?

– А я тем временем наведаюсь к родственникам погибших.

Поиск

Лесная тропинка, хоть и имела почти заросший вид, всё же проглядывалась довольно отчётливо. Бурые пятна крови, окрасившие траву на месте преступления, были похожи на Colletotrichum trichellum, поразившую её стебли. Двое молодых полицейских неслышно переговаривались, косясь на следователя по «важнякам», которая внимательно что-то рассматривала на земле, тщательно раздвигая траву руками.

Включённый в состав следственно-оперативной группы оперуполномоченный Игнатьев не вмешивался в изыскания следачки и скромно стоял рядом, ожидая дальнейших указаний. Наконец она удовлетворённо кивнула, что-то пробормотав себе под нос, и махнула рукой, мол, пошли дальше. Парни, затушив недокуренные сигареты о подошвы берц, двинулись гуськом, придерживая руками болтающиеся на плечах короткоствольные автоматы. Впереди, уткнувшись носом в землю, трусила служебно-розыскная собака.

Вероника Синицына шла последней, внимательно оглядываясь по сторонам. Шли они не более получаса, когда вдруг собака, коротко рыкнув, потащила кинолога в сторону от тропы. Добежав до развесистой берёзы, она немного покружила и уселась на месте, гавкая в сторону лесной красавицы.

– Кажется, мальчики, мы нашли то, что искали, – повеселела Вероника и пристально принялась осматривать местность, вслух комментируя свой анализ. – Здесь видны явные следы борьбы… несколько человек… возможно, трое или четверо… нет, всё-таки трое… так, пуговицы от женской рубашки… заколка от волос… а это что? Медальон? Уже хорошо… так, раздавленные грибы… как я и предполагала, женщина была грибником…

– Вероника Владимировна, гляди, что нашёл.

Отвлёк её от рассуждений голос оперативника. Она оглянулась. Парень, ухмыляясь, держал двумя пальчиками рваные женские трусики.

– Ну и что ты лыбишься? Положи вещдок в полиэтиленовый пакет и продолжай работать.

Девушка вновь отвернулась и возобновила свои поиски.

«Все вы кобели одинаковые. Всё бы вам глумиться над бедными нами!», – раздражённо подумала Вероника, но тут же выбросила посторонние мысли из головы и занялась делом.

Минут через десять она поднялась с колен, удовлетворённо стряхнув с камуфляжных штанов сухие травинки.

– Так, господа бравые сержанты, достаньте-ка теперь вещдок номер четыре и дайте понюхать собачке. Как думаете, возьмёт она след?

– Да кто его знает? – поскрёб макушку кинолог. – Три дня уже прошло. Хотя дождей не было. Может, и возьмёт

– Давайте попробуем. Доставай вещдок, – обратилась она к оперативнику.

Тот подозвал сержанта, который нёс сумку с найденными сегодня на месте преступления предметами, и, достав один из пакетов, протянул его кинологу.

– Отчего ж не попробовать… можно и попробовать.

Пробормотал тот, раскрывая пакет, и, не касаясь трусиков пальцами, поднёс их к морде собаки. Несмотря на давность, собачка уверенно взяла след и рванула вперёд, целеустремлённо уткнувшись носом в траву.

***

Паскальский сидел в кабинете, обмахиваясь журналом, и отчаянно потел. Сегодня было жарко. Температура снаружи давила более тридцати градусов. И в помещении, несмотря на отрытые окна, стояла страшная духота. Его поход к родственникам погибших не дал никаких результатов.

По первому адресу, где проживал гражданин Бонасов, никого не было. Опрос соседей показал, что означенный жилец проживал в данной квартире один. Близких родственников не имел. Женщин не водил.

По второму адресу, как ни странно, ему сообщили то же самое, почти слово в слово: живёт один, женщин не водит. Как-то даже странно. Может, эти два убиенца и впрямь были голубками?

Нет. Медикам приходилось верить. Он лично прочитал отчёт и убедился, что Синицына ничего не перепутала. Что ж, отсутствие результата – тоже результат. Возможно, ему действительно удастся задвинуть это дело в стол, и дело с концом.

Старший следователь ухмыльнулся собственному каламбуру. Подождём Веронику и посмотрим, какие вести принесёт она. Хотя он почти на сто процентов был уверен, что никаких.

Во-первых, прошло уже довольно длительное время, и розыскная собачка вряд ли возьмёт какой-то след. Это делать нужно было сразу же по горячим следам. Но хотя на месте убийства и присутствовали кинологи, их питомцы так и не смогли учуять след убийцы. А пройтись по следам самих жертв убийства на более отдалённое расстояние они не догадались.

Даже если Вероника случайно наткнётся на какие-либо следы борьбы, неизбежные при совершении изнасилования, то давность времени не даст кинологам отследить след пострадавшей. Заявления в полицию на этой почве не поступало…

Глобальные мысли старшего следователя прервала его помощница, ворвавшаяся в кабинет, словно ураган.

– Нашли! – сходу бросила она, плюхаясь на стул и вытирая пот со лба рукавом куртки.

– Кого? – кисло спросил Паскальский, уже догадываясь, что его мечта о скором закрытии дела так и останется мечтой.

– Как кого? Пострадавшую! – Вероника возбуждённо вскочила на ноги и подошла к графину с водой.

Плеснув полстакана, она залпом выпила её и поморщилась:

– Фу, какая тёплая… в общем, собачка наша взяла след и привела прямёхонько к небольшому хутору на окраине села Разгульного. Пострадавшей оказалась двадцатилетняя Наталья Караваева.

Сначала она всё отрицала, но, услышав, что её насильники мертвы, разрыдалась и рассказала про свою беду. Она действительно собирала грибы в лесу и уже направлялась домой, когда наткнулась на двух мужчин с собакой. Те сначала пытались заигрывать с ней, но, видя, что девушка знакомиться не собирается, повалили её на землю и совершили акт насилия… дважды.

Пострадавшая сначала сопротивлялась, но один из мужчин принялся избивать её, и она сдалась. После надругательства они пригрозили, что если она кому-нибудь расскажет о своём маленьком сексуальном приключении, они найдут её и убьют. Ну, вы ведь знаете, как, обычно давят на психику подобные уркаганы? Нам терять нечего. У нас одна дорога – на нары. Эпизодом меньше, эпизодом больше разницы нет. Так что пришьём и тебя, и всех родных… ну и так далее. По её описанию это были именно наши покойнички. И теперь… внимание! Она видела вероятного убийцу!

Вероника закончила свой монолог и снова уселась на стул, выжидающе глядя на Паскальского.

– Ну что же, лейтенант Синицына, вы отлично поработали. Молодец. Можете начинать готовить отчёт по раскрытому преступлению, – похвалил тот девушку, улыбаясь через силу.

– И всё? – изумлению Вероники не было предела

– А что ещё?

– Вы даже не спросили, кого видела пострадавшая девушка?

– Ну и кого она могла видеть? Очередного грибника? Даже если мы сделаем фоторобот и разыщем этого гражданина, доказать его причастность к убийству будет практически невозможно. Ведь на месте преступления не было найдено абсолютно никаких следов, кроме тех, что оставили убитые.

– Но послушайте, а вдруг мы сумеем найти орудие убийства? Ведь это может стать решающей доказательной базой.

– Если даже он так глуп, что оставил оружие при себе, то наверняка он догадался избавиться от следов крови на нём и на одежде, – неуверенно пробормотал Паскальский, уже понимая, что поработать всё-таки придётся

– А если мы найдём и нож, и одежду? Ведь, возможно, убийца просто абсолютно уверен в том, что его никто не найдёт и не станет уничтожать одежду, а, допустим, постирает её. Криминалисты даже в этом случае смогут найти микрочастицы крови и доказать его причастность к преступлению. И тогда мы одержим полную победу.

– Да-да. Победу. А ты уверена, что этого парня нужно ловить? Ведь он как-никак наказал насильников. Жестоко, конечно, но если вспомнить то, что каждый из них отмотал срок именно за подобное преступление, то…

– Александр Сергеевич! Вы ли это? Я поражаюсь вашим мыслям. Вы ведь сами прекрасно знаете, что самосуд в нашей стране, даже проведённый с самыми благими намерениями, приравнивается к преступлению.

– Конечно-конечно, Вероника. Я прекрасно это знаю. Просто проверял тебя. Вдруг подобные мысли поселились в твоей голове. Из женской солидарности, так сказать, – Паскальский заговорщицки подмигнул девушке.

– Я прежде всего блюститель закона, а потом уже женщина, – с достоинством произнесла лейтенант Синицына, слегка вздёрнув к верху носик.

Этот жест показался капитану настолько умилительным, что он невольно залюбовался красивым личиком своей помощницы. Огромные синие глазищи и по-детски пухлые губки придавали ему какую-то особую трогательную привлекательность. Небольшой носик вкупе с аккуратным подбородком и алыми щёчками формировали облик маленькой беззащитной девочки. Русые волосы были заплетены в тугую длинную косу, что ещё больше молодило девушку. Впрочем, беззащитность эта была обманчива.

Однажды Паскальский был свидетелем того, как его юная помощница в один момент скрутила здоровенного сержанта, который вздумал за ней поухаживать. Но делал он это неуклюже и даже слегка как-то по-хамски. Вот и получил пинок по коленной чашечке и залом руки за спину под весёлый хохот сотоварищей.

«Эх… годы, годы. Скинуть бы эдак годиков пятнадцать, да замутить с этой крошкой любовную интрижку…» – Паскальский резко мотнул головой, выкидывая оттуда крамольные мысли.

– Ну, так как описала наша потерпевшая вероятного убийцу? Кстати, не факт, что она видела именно того, кто нам интересен.

– Конечно, не факт, – согласилась Вероника. – Но проверить эту версию просто необходимо. В общем, она видела его всего лишь несколько секунд, но запомнила почему-то очень хорошо. Молодой человек лет двадцати пяти, русоволосый, со спортивной стрижкой, спортивного телосложения, был одет в полосатую майку и камуфлированные брюки. Не правда ли, довольно неплохой кандидат на роль бесшумного убийцы?

– Да, пожалуй, ты права. Если исходить из того, что убийство совершил профессионал, то этот парень по описанию наиболее подходит на эту, как ты сказала, роль. Что же, вызывай пострадавшую в качестве свидетельницы. Составьте подробный фоторобот. Потом мы обозначим следственные мероприятия по розыску подозреваемого.

– Уже. Я выписала Караваевой повестку на 14⁰⁰, и где-то через полчасика она уже будет здесь.

– Вот и славненько. Работай, Вероника. А я пока займусь бумагами. Текучки, понимаешь ли, накопилось выше крыши. Никак разобрать не могу.

– Я поняла вас, Сергей Александрович, – улыбнулась девушка. – Пойду договариваться насчёт фоторобота…

Волчонок

Он сидел в своей землянке и привычно размышлял над бренностью бытия. Это была своего рода медитация, которой он мог предаваться бесконечно. В землянке было темно. Слабый свет, пробивавшийся через небольшое отверстие, служившее заодно и вентиляцией его подземного жилища, тускло освещал часть пола небольшим световым пятном.

Ему нравился подобный полумрак. Почти темнота. Он прервал свои неспешные мысли и достал банку тушёнки. Необходимо было подкрепить жизненные силы. Десантный нож легко вскрыл тонкий металл, и он принялся поглощать крупные куски свинины, не обращая внимания на холодный густой жир. Он вообще никогда не разогревал пищу.

Во-первых, в его землянке не было предусмотрено печи с дымоходом. Во-вторых, ему было просто всё равно что он ел. Главное, чтобы было питательно. Зимой, конечно, в землянке несколько холодновато, но он привык и не обращал внимания на холод даже в самые трескучие морозы.

Бросив пустую банку в угол, он открыл флягу с родниковой водой и сделал несколько крупных глотков. Хорошо. Теперь нужно выйти наружу, чтобы справить нужду. Он осторожно приоткрыл замаскированный люк на потолке и, внимательно осмотревшись, выполз из своего убежища на свет божий.

Лес встретил его предвечерней прохладой и щебетом птиц. Втянув носом воздух, он не почуял какого-либо чужого присутствия. Ещё раз оглядевшись, он прикрыл дверцу входа в землянку, обшитую дёрном с густой травой. Дверца слилась с окружающей растительностью. Теперь заметить её было практически невозможно.

Он пошёл в заросли малинника, где была выкопана яма для отходов, тоже замаскированная крышкой с дёрном. Он откинул её и посмотрел вниз. Яма была уже почти полна. Скоро придётся копать другую, а эту зарывать землёй. Сделав своё дело, он вернулся в землянку и вновь погрузился в свои грёзы, замешанные на воспоминаниях.

***

Он начал воспринимать себя как человеческую личность, будучи десятилетним ребёнком. До этого его сознанием владели лишь основные животные инстинкты: найти пищу и укрыться от опасности. По сути, он и был животным. Чуть более сообразительным, чем другие, но при этом чуть менее приспособленным к дикой природе, чем они. Это, впрочем, не мешало ему прекрасно выживать в диких условиях Сочинских лесов.

Так было до тех пор, пока на него совершенно случайно не наткнулась охотничья группа. Мужики были просто потрясены, когда заметили голого мальчугана, рвущего зубами тельце полевой мыши, видимо, только что пойманной им под одной из коряг. Увидев непрошеных гостей, мальчишка громко и грозно зарычал, пятясь на четвереньках и не выпуская из зубов наполовину съеденного грызуна. Но убежать не успел.

Один из охотников, вышедший на лесную поляну с другой стороны, схватил парня за талию и попытался нести на руках. Но дьяволёнок, всё-таки выплюнув свою «добычу» стал настолько яростно вырываться, кусаться и царапаться, что охотникам пришлось его связать по рукам и ногам. Так, связанного, они и донесли мальчика до местного отделения милиции.

Сотрудники правоохранительных органов, поначалу возмутившиеся столь зверским обращением с ребёнком, попытались освободить последнего от пут, но быстренько засунули его в «обезьянник» получив несколько укусов и глубоких царапин. Зубы у парнишки были очень крепкие и острые, а ногти длинные и твёрдые, словно когти у животного.

Парня оформили в детский дом и поселили в отдельную комнату, запирающуюся снаружи. К тому времени он уже немного привык к странным существам, так похожим на него самого, и уже не старался без причины кусаться и царапаться. К тому же его кормили и не пытались съесть. А это было главным.

Каждый день к нему приходил один из существ и произносил какие-то странные звуки, смутно ему что-то напоминавшие. Он внимательно слушал, а однажды повторил то, что сказало ему существо в белой шкуре. Он не понимал того, что оно произнесло, но существо почему-то очень обрадовалось, а может, испугалось. Оно с криками выскочило наружу, не забыв при этом закрыть дверь. Парнишка принюхался. Существо возвращалось не одно. Он прыгнул на мягкое возвышение и приготовился на всякий случай к стремительному броску.

Но, как оказалось, он вновь напрасно опасался агрессии пленивших его существ. Наоборот, от спокойных звуков, которые они издавали, ему становилось как-то по-особенному уютно и тепло.

А однажды к нему пришёл тот, кто забрал его из родного леса. Покачав головой, он дал ему предмет, изображающий его давнего недруга, который некогда охотился за ним и чуть было не сожрал с потрохами. Фигурка была мягкой на ощупь и совсем нестрашной, в отличие от зверя, которого она изображала. Мальчик осторожно обнюхал её. Она была несъедобной и неживой. Он отбросил подарок в сторону и вновь забился в угол, глядя исподлобья на лопочущих о чем-то существ.

Прошло… он не знал, сколько прошло, потому что не имел понятия о времени. Но потихоньку начал постигать звуки, произносимые существами. Эти звуки назывались «словами» и означали действия и предметы. Он даже сам научился произносить их, используя губы и язык. Правда, поначалу у него мало что получалось: выходило лишь какое-то горловое рычание. Но постепенно, наблюдая за мимикой окружавших его существ, он понял, как нужно правильно это делать. И удивительное дело, существа тоже начали его понимать.

Называли они себя людьми, а его мальчиком. Они говорили, что он тоже человек. Но ему трудно было понять, что это означает. Довольно часто приходил мужчина, (он научился уже различать половые признаки существ) поймавший его в лесу. Мужчина всегда приносил что-нибудь съестное, которое было довольно приятным на вкус. Но ему всё-таки очень не хватало сырого мяса. Однако люди никак не хотели этого понимать, и если давали мясо, то оно было отвратительным на вкус. Но постепенно он привык и к этому.

А ещё он привязался к мужчине, с таким регулярным постоянством приходившим к нему в гости. Мужчина заходил, садился на кровать, давал ему съестное и гладил мальчика по голове. Эти прикосновения почему-то были очень приятны. И он чуть ли не мурлыкал, выгибая шею, когда мужчина прикасался к его длинным густым волосам.

Прошло ещё время. Мальчик уже отлично понимал, о чём ему говорят окружающие его люди. Сам он тоже свободно изъяснялся на человеческом языке, хотя предпочитал молчать и слушать других. Он уже многое знал об этом мире и больше не пытался убежать. Его стали выводить из комнаты и познакомили с другими детьми, жившими в этом доме. Сначала ему было любопытно, и он обнюхивал каждого, с кем его знакомили. Но другие дети боялись «дикого» мальчишку и сторонились.

Впрочем, он не очень-то нуждался в общении и всегда уединялся, пристроившись в каком-нибудь углу, где его никто не видел и не мешал. Он мог часами сидеть неподвижно и наблюдать, когда, как другие дети вовсю орали, шумели, играли… в общем, вели себя, по его мнению, весьма нерационально. Ведь лишний шум – это дополнительный повод привлечь к себе хищника.

Он оживлялся только тогда, когда приходил дядя Ваня. Так звали охотника, что когда-то вынес его из леса. Дядя Ваня был очень добрым и ласковым. Он рассказывал мальчику удивительные истории и кормил вкусными конфетами.

А ещё была девочка. Она тоже его не боялась и всегда приветливо улыбалась, когда он появлялся в игровой комнате. Однажды она подошла и села возле него. Девочка ничего не говорила, она просто сидела рядом и молчала. За что он был ей очень благодарен. Она сидела с ним каждый день около часа, а потом уходила играть с другими детьми.

Однажды он, сам того не ожидая, обратился к девочке и спросил, почему она сидит рядом с ним. Она улыбнулась и ответила, что ей нравиться это делать, что ей с ним легко и спокойно. Мальчику тоже было приятно находиться рядом с ней, чувствовать тепло её тела, её запах, так напоминающий запах конфет, которые приносил дядя Ваня. И он сказал ей об этом. Девочка вновь улыбнулась и чмокнула его в щёку. Затем вскочила на ноги и, весело смеясь, убежала к другим ребятам.

Он был почти счастлив в доме, наполненном детьми и добрыми воспитателями, вкусной едой, за которой ему не надо было бегать по лесу. Конечно, иногда он начинал скучать по лесной чаще, пению птиц, душистой траве. Но постепенно подобные признаки ностальгии оставили его. Он стал забывать свою прошлую, неосознанную, дикую жизнь.

Ему сказали, что прошло уже три года с тех пор, как его, упелёнатого по рукам и ногам, привезли в детский дом. Сначала было решение поместить парня в психиатрическую лечебницу, но психиатры предположили, что общение со сверстниками поможет ему быстрее восстановить свою человеческую сущность. И они оказались правы.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Однажды случилось страшное. Ночью пьяный сторож забыл затушить сигарету и закрыть газ. Прозвучал мощный взрыв и начался жуткий пожар. Огонь в считанные минуты поглотил жилые помещения. В живых остался только мальчик из дикого леса, который животным чутьём почувствовал опасность и выпрыгнул в окно, вынеся напрочь оконную раму вместе с металлической решёткой.

Он долго бежал в полнейшем ужасе перед огненной стихией. И остановился только тогда, когда исчезло из виду зарево и перестал чувствоваться запах дыма и гари. Немного успокоившись, он тихонько стал пробираться назад. Пожарные к этому времени уже справились с пламенем. Двухэтажное здание зияло чёрными провалами окон. Вокруг толпилось множество людей.

Мальчик шёл, словно под гипнозом, направляясь к обугленному проёму двери. Его попытался задержать полицейский, но, чуть не лишившись куска собственной руки от острых зубов парня, оставил эту затею, махнув раненой рукой. Мальчик шёл по закопчённым коридорам. Вокруг сновали люди с носилками, выносившие наружу обугленные тела детей. В комнате, где жила девочка, было пусто. Мальчик сел на чёрный пол, и окрестности огласил страшный детский вопль, полный боли, отчаяния.

Его приютил дядя Ваня, добившись опекунства и перевезя в свой родной город на Западном Урале. Дядя Ваня заботился о нём, словно о родном сыне. Не имея семьи, мужчина привязался к этому диковатому мальчишке всей душой. Его собственная семья погибла несколько лет назад в автокатастрофе: жена, пятнадцатилетняя дочка и сын его возраста. Дядя Ваня был офицером запаса, отставным военным на пенсии. Он целые дни проводил с парнишкой, стараясь обучить его грамоте, чтобы отправить учиться в школу не в первый класс, а хотя бы в третий.

Мальчик оказался способным учеником и быстро впитывал новые знания. Когда дядя Ваня уставал от роли учителя гуманитарных и точных наук, он начинал обучать парня рукопашному бою, стараясь привить ему любовь к физической культуре. Мальчик оказался весьма талантлив и на этом поприще. Через год он уже побеждал своего «сенсея» на самодельном татами сшитом из нескольких старых матрасов.