Текст книги "Заходи, апрель! Стихи разных лет"

Заходи, апрель!
Стихи разных лет
Владимир Колабухин

© Владимир Колабухин, 2017

ISBN 978-5-4485-0575-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Я в краю берёзовом…»

 
Я в краю берёзовом
Родился и рос —
Там, где за покосами
Золотистый плёс.
 
 
Там, где земляникою
Светлый лес пропах
И дергач пиликает
В заливных лугах.
 
 
До сих пор, где б ни был я,
Помню этот плёс,
Дергача пиликанье
Хоровод берёз.
 

Белые лилии

Любушка

 
Пахнет мятой тёплый волжский вечер…
У беседки, что на берегу,
С нетерпеньем ожидаю встречи
С той, чей образ в сердце берегу.
 
 
Пусть девчонка эта горделива,
Пусть порой насмешлива со мной,
Но умна и хороша на диво,
Лишь увижу – в сердце жар волной!
 
 
Вот придёт – и я опять невольно
Речь о свадьбе снова заведу.
Пригрожу ей: мол, с меня довольно,
Не согласна – навсегда уйду.
 
 
Вот уж в небе звёзды блещут,
Я брожу с поникшей головой…
Чьи-то руки прилегли на плечи
«Любушка!» – от счастья сам не свой.
 

Лилии

 
На озере белые лилии —
Рождаются в грозы, под ливнями.
Бела и таинственна каждая
Купальщица эта отважная.
 
 
Плывут они, тихие, нежные,
Как будто бы звёздочки снежные…
И ты – как цветущая лилия
Среди этой белой флотилии.
 

«Ах, как ветер бедовый ласкает…»

 
Ах, как ветер бедовый ласкает
Твои лёгкие, светлые волосы!
Ах, как нежно опять обнимают
И целуют тебя гладиолусы!
 
 
Полон город беспечными птицами,
Что поют и к плечам твоим рвутся…
Отчего же никак не решиться мне
К гордой стати твоей прикоснуться?
 
 
Прочь, сомнения, страхи и грёзы!
Позабуду я робость былую,
Принесу тебе свежие розы
И всю – всю, как ни рвись, зацелую!
 

Ожерелье

 
«Россыпь звёзд
С небес полночных
Пожелай – и в ожерелье
Соберу я их мгновенно
И тебе отдам в подарок
Вместе с сердцем покорённым.
 
 
Пожелай, чего захочешь —
Как Вакула для Оксаны
(Пусть я с чёртом и не дружен),
Всё немедля раздобуду,
Лишь не будь со мной сурова!»
 
 
Так сказал он ей при встрече,
Смелых глаз, не опуская.
Но, качнув бровей разлётом,
Русокосая девчонка
Лишь беспечно рассмеялась
И умчалась, словно ветер,
В стайку песенниц-подружек.
 
 
Сам не свой поплёлся парень…
Никого уже не слышит
И друзей не замечает.
Он грустит. А та девчонка
Выбирает в небе звёзды —
Те, что ярче всех сверкают
И украсят ожерелье.
 

Первое апреля

 
«Первый апрель,
Первый апрель —
Никому не верь,
Никому не верь!»
 
 
А мне верить хочется,
Очень верить хочется,
Что когда навстречу ты
Открываешь дверь —
 
 
Не притворно – весело,
Не лукаво – песенно,
А счастливо шепчешь мне:
– Заходи, апрель!
 
 
«Первый апрель,
Первый апрель —
Никому не верь,
Никому не верь!»
 
 
А мне верить хочется,
Очень верить хочется:
Всё, о чём мечтается,
Сбудется теперь.
 

Что случилось?

 
Ну, вот и схлынули морозы,
Снегов слетело одеяло,
И закудрявились берёзы,
И на душе отрадней стало.
 
 
Но почему ты с грустным взглядом?
Куда спешила на рассвете?
Какой грозой запахло рядом,
Что ты прошла, мне не ответив?
 

1963

«Ох, эти ссоры по пустому!..»

 
Ох, эти ссоры по пустому!
Кто прав в них? Кто в них виноват?
И вот иной бежит из дома,
Где словно плетью, бьют слова.
А что случилось, в самом деле?
Иль впрямь он хуже стал теперь?
Иль так друг другу надоели,
Что хочется скорей за дверь?
 
 
Где пониманье? Где прощенье,
Что были в прежние года,
Когда желанное общенье
Так согревало в холода?
 
 
Не может быть, чтоб вы забыли
Что друг для друга – лучше всех,
Что вы действительно любили,
Что счастлив был ваш тихий смех…
 

Любовь и ревность

 
Есть во всём закономерность.
Нет тех речек – без излучин.
Говорят, любовь и ревность —
Близнецы и неразлучны.
Мол, кого любовь закружит
Тот и с ревностью подружит.
 
 
Если так, то это – горе!
Ну, зачем такая верность?
Что любовь годами строит,
Может вмиг разрушить ревность.
 

Где ты?

 
До чего всё сложно в мире этом…
Вот опять мне вспомнилось былое:
Я увидел платье голубое
И глаза, что грели тёплым светом.
 
 
Я припомнил: ты пришла в печали,
Лёгких рук не вскинула на плечи.
И погасли в океане Млечном
Свечи звёзд, счастливые вначале.
 
 
А потом, прощаясь на вокзале,
Мне платком махнула ты – и скрылась…
Стынут звёзды. Где ты? Как случилось
Что они судьбой нас не связали?
 

«Я растянул меха аккордеона …»

 
Я растянул меха аккордеона —
И за окном мне отозвались соловьи…
Как хорошо, когда в душе нет стона,
А зарождается мелодия любви!
 

Сирень

 
Горели уши больно – больно.
И щёки в ссадинах, и нос.
Но улыбался я, довольный,
Что вновь тебе сирень принёс.
 
 
Цветы в охапку дерзко смяты,
Роса сверкает в них огнём…
Не хмурься, сторож бородатый,
И ты был молод и влюблён
 

1958

Венок шестинок

 
I
 
 
От людей своих чувств не тая,
Не один обернулся прохожий:
До чего же улыбка твоя
На весеннюю зорьку похожа!..
Вот тебе оглянуться бы тоже —
Сколько раз среди них я стоял.
 
 
II
 
 
Сколько раз среди них я стоял —
Среди скромных берёзонек белых.
Зачарованно пел мой баян
О красе их девичьей, несмелой,
И сегодня их нежно люблю,
И сегодня их взгляды ловлю.
 
 
III
 
 
И сегодня их взгляды ловлю.
Значит, всё же друзьям интересен.
Закажу я для них соловью
Весь набор его радостных песен.
Если ж, буду в ту пору не весел —
Всё плохое с друзьями стерплю.
 
 
IV
 
 
Всё плохое с друзьями стерплю.
Их не станет – отправлюсь к берёзам,
Что шагают по волжским откосам,
Там живительный сок пригублю,
И смягчит мне улыбка надежды
Боль утрат и злословье невежды.
 
 
V
 
 
Боль утрат и злословье невежды
Сердце исподволь насмерть грызут.
Только друг, неподкупный и нежный,
И утешит в ненастье, в грозу…
Что ж, любую беду я снесу,
Лишь бы ты улыбалась, как прежде.
 
 
VI
 
 
Лишь бы ты улыбалась, как прежде!
И тогда уж – в любые края
В день ли сумрачный, вечер ли снежный,
На грядущую встречу в надежде,
За тобою последую я,
От людей своих чувств не тая.
 
 
VII
 
 
От людей своих чувств не тая,
Сколько раз среди них я стоял.
И сегодня их взгляды ловлю,
Всё плохое с друзьями стерплю:
Боль утрат и злословье невежды…
Лишь бы ты улыбалась, как прежде
 

В роще

 
Привокзальная площадь.
Расслабляющий зной.
В белоствольную рощу
Мы спешим в выходной.
 
 
Там из лиственной сени
Засквозит благодать.
Будут шорохи – тени
По берёзам плясать.
 
 
Будет рядышком где-то
Лепетать родничок,
Под ногами – дуплетом —
Гулко хрустнет сучок.
 
 
Будут гроздья рябины
Наливаться красой,
Будут руки любимой
Пахнуть пряной росой.
 

«Забылись липы в чутком сне…»

 
Забылись липы в чутком сне…
И что под новый год им снится?
Сиреневый, в неоне, снег
Упрямо льнёт к моим ресницам.
 
 
В сиянье радужных огней —
Повсюду буйство карнавала…
Вдруг показалась ты в окне!
И ничего вокруг не стало.
 
 
Лишь ты одна – и тишина.
Исчезли краски все и звуки.
Ты ждёшь меня, моя жена,
И я твои целую руки.
 

1987

«Я помню всё. Метель мела…»

 
Я помню всё. Метель мела
По опустевшему перрону
И ты, в снегу, белым – бела,
Спешила к моему вагону.
 
 
И вот к окошку подошла
И, вскинув снежные ресницы,
Меня среди других нашла
И взглядом позвала проститься.
 
 
О, что бы мне забыть тогда
Про нашу глупую размолвку
И не твердить, что ты горда,
Не упрекать всё без умолку!
 
 
Но мой состав крутой дугой
Поплыл вдоль белого вокзала.
И сеткой снежной и тугой
Метель к столбу тебя вязала…
 
 
Теперь за всё себя корю
И взгляд твой грустный вспоминаю.
И в муках памяти горю,
И без тебя как жить – не знаю.
 

«– Что тебе пожелать…»

 
– Что тебе пожелать
В новогоднюю ночь?
 
 
– Чтобы были у нас
И сыночек, и дочь.
 
 
– Что тебе подарить
В новогоднюю ночь?
 
 
– Подари мне себя,
Без тебя мне невмочь.
 
 
– Что тебе обещать
В новогоднюю ночь?
– Коль изменишь ты мне —
Сгинешь с глаз моих прочь!
 

1988

Косач

 
Ещё снега.
Ещё тоскую
О солнце,
О траве зелёной.
А он…
 
 
А он уже токует —
В березняке —
Косач влюблённый!
 

Ворожея

 
Ах, Нателла! Годочков немало
Пролегло между нами межой.
Помнишь, ты на судьбу мне гадала:
Мол, живу не своей, а чужой.
 
 
Мол, наложено было заклятье…
«Дай червончик – сниму, дорогой».
И десятку мою в ворох платья
Мигом спрятала ловкой рукой.
 
 
«Будешь ты и богатый, и знатный,
Дай ещё мне хоть пару рублей…»
И стоял, по натуре не жадный,
Я как столб, пред ведуньей своей.
 
 
Понеслись мои юные годы,
И хоть смейся с досады, хоть плачь —
Словно град, повалили невзгоды
И ни в чём не бывало удач.
 
 
Ждал я счастья, хоть самую малость.
А изведал лишь горе и боль.
Но потом – всё сбылось, как вещалось,
Даже встретил большую любовь.
 
 
Может, впрямь ты, цыганка сумела
Чей – то злой наговор отвести?
Я воскликну: «Спасибо, Нателла!»
Если свидимся вновь на пути.
 

1964

Рассвет

 
Опять синеглазый рассвет
Из сада в окно выплывает,
В душе моей ласковый след
На годы вперёд оставляет.
 
 
С ним буду я жить и любить,
Стихи сочинять о любимой…
И с ним не смогу я забыть
Берёзовый край мой родимый!
 

Память сердца

«Мне снился хлеб…»

 
Мне снился хлеб,
Такой душистый —
Глаза б вовек
Не открывать.
«Вставай, сынок.
Опять фашисты.
Опять летят!» —
Металась мать.
 
 
Мне было жаль
Расстаться с хлебом.
Но пушки грохали в ночи
И, словно ножницами,
Небо
Кромсали белые лучи.
 
 
И в погребушку,
Оглушённый,
Я лез за мамою, бочком…
И вслед крестам на крыльях чёрных
Грозил
Бескровным кулачком.
 

1974

В сорок первом

 
То было время грозовое:
Земля и небо – всё в огне.
И город наш, что под Москвою,
Был с фронтовыми наравне.
 
 
И там, и тут рвались снаряды,
Дома валились и сады,
Не то, что хлебу – были рады
Мы горьким щам из лебеды.
 
 
Но что они для карапузов,
Те щи пустые – лишь вода…
И, подтянув к груди рейтузы,
Мы к свалке двинулись тогда.
 
 
Был слух такой: туда порою
Из кухонь всех госпиталей
С картофельною шелухою
Бросали клубни погнилей.
 
 
Лишь бурый гипс да бинт кровавый
На свалке этой мы нашли.
И хуже не было отравы
Для впечатлительной души.
 
 
Домой летели – как поближе,
Зажав сырой ладонью рот…
Мне о войне не надо книжек.
Забыть ли сорок первый год?
 

1974

Обелиск

 
Гладь речная с берегом щербатым,
Столб гранитный с алою звездой…
В сорок первом встали здесь солдаты
Насмерть перед самою Москвой.
 
 
По весне к подножью обелиска,
Лишь внизу заголубеет плёс,
Вновь приходит старая киргизка
С полной сумкой первых алых роз.
 
 
На граните нет имён погибших:
Дон послал, Нарын иль Сыр-Дарья…
Видно, сердце матери всё слышит,
Знает, где уснули сыновья
 

Блиндаж. 1951 год

 
Дороги, дороги, дороги…
И вдруг —
Наяву, не мираж —
У Волги, где берег пологий,
Мелькнул
Обгорелый блиндаж.
 
 
Здесь, видно,
Была переправа,
И длился отчаянный бой.
Здесь долго не вырастут травы,
Садам не одеться листвой.
 
 
Пусть так и стоит!
Пусть он будет
Как память – какою ценой
Вернули советские люди
Земле этой мир и покой.
 

В Хатыни

 
Здесь жизнь когда-то солнечно цвела.
А ныне кровь невольно в жилах стынет:
Так скорбно – тихо бьют колокола
Над плитами могильными Хатыни.
 
 
Читаю я погибших имена
И голову на грудь склоняю низко.
Цветы, цветы, цветы у обелисков…
О, будь ты трижды проклята, война!
 

1978

«На Рейне – званые обеды…»

 
На Рейне – званые обеды,
Истаяла
Войны минувшей тень…
 
 
А мне всё помнится
Тот майский день:
Вдруг заневестилась в саду сирень,
И над Москвой-рекой —
В салюте небо,
И мама обнялась
С воскресшим дедом…
 
 
Вот, наконец, он —
День Победы,
Наш долгожданный мирный день!
 

1987

Голуби

П. П. Голосову

 
Пролетают голуби
В вышине.
Опадают жёлуди
В тишине.
Помню:
Лес, как скошенный,
За крыльцом.
«Мессер» падал коршуном,
Бил свинцом…
 
 
А сегодня – голуби
В синеве.
Тихо скачут жёлуди
По траве.
Тянется за горлицей
До небес,
Вставший за околицей,
Новый лес…
 
 
Набирают голуби
Вышину.
Охраняют голуби
Тишину.
 

Никто и никогда!..

 
Я помню всё: и огненное лето
В тот злополучный сорок первый год,
И тот тревожный вой сирен с рассвета,
Мой стойкий под бомбёжками народ.
 
 
Я помню: небо сразу потемнело,
И дым пожарищ всё накрыл собой,
Земля горела, всё кругом горело,
Шёл бой уже под самою Москвой.
 
 
Был силовой напор у фрицев веский —
Их танки лезли всюду напролом…
Но отстояли мы – народ советский
Свою столицу, как родимый дом.
 
 
Победным был и Сталинграда рапорт,
Орла и Курска огневых долин…
И вот уже наши войска на запад,
Пошли на запад, штурмом взят Берлин!
 
 
Кто к нам с мечом пришёл – был уничтожен
В священном нашем, праведном бою.
И никогда, никто, никто не сможет
Сломить Россию – Родину мою!
 

2010

Земли родной дыханье

Письмо

 
Письмо, письмо… Тетрадные листочки!
Нет ничего желанней для солдат.
И самые коротенькие строчки
Им всякий раз о многом говорят.
 
 
Иной прочтёт их – сразу улыбнётся,
Другой, глядишь, о чём-то загрустит,
А ночью неожиданно проснётся
И до утра задумчиво лежит.
 
 
Чего в тех письмах только ни таится:
Родимый дом с рябиной у крыльца,
Глаза любимой, всполохи зарницы
И наставленье доброе отца…
 
 
Затосковать по дому может каждый,
Хоть в послужном не сосчитать наград.
Вот почему, кода солдату скажешь:
«Письмо тебе!» – он в пляс пуститься рад.
 

1956

Наша смена

 
Он не был там, где спали мы в палатках,
Где пробуждали к жизни целину,
Где у костра охрипшая трёхрядка
Тревожила ночную тишину.
 
 
Он не был там, где лишь ковыль да ветер,
Где запекались губы от жары,
Он не был там, где нас ворчаньем встретил
Падун – отшельник дикой Ангары…
 
 
Он рос ещё. Ловил ершей со сходней
И завистью пылал невольно к нам…
А мы ему завидуем сегодня:
Стартует к звёздам, к солнечным ветрам!
 

1962

Майский день

 
Майский день тих и ясен на диво
И цветочным дыханьем богат.
Но жемчужными слёзками ива
Грозовой предвещает закат.
 
 
Что ж, пусть ливень прольёт
С гулом – гудом,
Пусть прохладен он будет и спор,
Лишь опять засияли бы утром
Синь небес и цветковый узор!
 

Июнь

 
Июнь… Июнь…
Пух тополиный
Завис бессильно над землёй,
Сомлевший в горечи полынной
В невиданный доселе зной!
 
 
Вдали —
Ни облачка, ни грома…
И полыхает горизонт
Закатным пламенем багровым,
Рождающим
Вечерний звон.
 

Хорошо!

 
Дождик стих,
И над рекой —
Многоцветие дугой.
Разгулялись паруса,
Звонче птичьи голоса.
У пенька
В траве примятой,
Улыбаются опята…
До чего же хорошо,
Если летом дождь прошёл!
 

«Хороши сегодня травы …»

 
Хороши сегодня травы —
Выросли до пояса!
Машет рожь мне у дубравы
Золотистым колосом.
 
 
Пахнет мёдом, пахнет мятой
И лесной смородиной…
Всё светло здесь, всё здесь свято,
Всё здесь – моя Родина!
 

1959

«Опять хлеба заколосились…»

 
Опять хлеба заколосились
И голубеет в поле лён.
Стрижи над Волгой в небе синем
И воздух мёдом напоён.
 
 
Мой добрый край, краса земная,
Лесов прохлада в летний зной!
Земля – такая мне родная,
Здесь всё и навсегда со мной:
 
 
И бирюзовый отблеск Волги,
И копны, вставшие рядком,
И жаворонка голос звонкий,
И танец пчёлки над цветком…
 

Не в сторонке

 
Вновь зарумянилось жаркое лето,
Гулом полны зерновые тока.
А на покосе поднялись с рассвета
И зашагали рядами стога.
 
 
Валит усталость. Но рад я всем сердцем,
Что не в сторонке от страдной поры…
Людям земля на цветном полотенце
Щедро свои преподносит дары!
 

В поле

 
Ветер по полю развеял
Цвет жар – птичьего пера…
Ночь, пропахшая шалфеем,
Тает в отблесках костра.
 
 
Смолк комбайн у края нивы —
Рожь убрал он до зари.
И торопятся по жниву
На пирушку сизари.
 

Лосёнок

 
Ой, лосёнок, лосёнок!
Вот так чудо лесное
Забрело в наш посёлок,
Разомлевший от зноя.
 
 
Ты откуда, мой милый,
К нам пожаловал в гости?
Может, просто шёл мимо?
Ну, так милости просим!
 
 
Что – то крикнул шутливо
Кто – то, видевший это.
И умчалось пугливо
Чудо жаркого лета —
 
 
Прямо к волжской излуке,
К роще, к зелени зыбкой…
Стихли в мареве звуки —
И погасли улыбки.
 
 
Словно вместе с лосёнком
Красота улетела
В край зелёных сосёнок
И берёзонек белых.
 

Болотце

 
Разбрелись по болотцу
Долговязые цапли.
Тает в просини неба
Отблеск дальней звезды.
Стынут листья осоки,
Словно острые сабли,
Охраняют подходы
К малахиту воды.
 
 
Ах, осока, осока!
Я в твой край первозданный
Прежде с удочкой лёгкой
К светлой зорьке спешил.
Ты прости мне, осока,
Что пришёл с опозданьем:
Очумелый бульдозер
Всю красу сокрушил…
 

Ёжик

 
С кочки,
Словно с полки,
Под ноги —
Прыг-скок —
Выкатился колкий
И живой клубок.
 
 
Ох, клубочек рыжий,
Опусти иголки,
Я ведь не обижу —
Отдохну у ёлки.
 
 
Развернулся ёжик,
Зашуршал в травинках…
Много встреч хороших
На лесных тропинках.
 

Травинка

 
Я вышел на большак
С лесной тропинки.
 
 
И, глянув вниз,
Застыл:
Не может быть!
 
 
Пробив асфальт,
Тянулась ввысь
Травинка…
 
 
Так надо жить!
Так надо жизнь любить!
 

Осенние мотивы

 
1
 
 
Роняет клён
Желтеющие листья
И проступает
Изморось
Во мгле…
 
 
То осень рыжая
Повадкой лисьей
Крадётся в мир
По дремлющей земле.
 
 
2.
 
 
Плывёт над лугом жухлым
Паутина,
Курлычет в небе
Стая журавлей,
Окрасился в багрянец
Куст калины
И жёлтый лист
Стекает с тополей.
 
 
Туманы утром
Клочьями седыми
Свисают
Над ленивою рекой…
Тропинками замшелыми,
Лесными
В простор выходит
Осени покой.
 
 
3.
 
 
Осенний сон
Опять сморил сады.
Играют свадьбы
Пары молодые.
И листья,
Словно слитки золотые,
Поблескивают
В лужицах седых.
 

В Угличе

 
Ветер в берега волной отхлюпал.
С косогора древнего окрест
Смотрят в дали церкви синий купол
И трёхпалый золочёный крест.
 
 
Солнце в Волгу опускает вожжи —
Утомилось за день на ходу.
Женщины, как встарь, бельё полощут
На морёном, крохотном плоту.
 
 
Тишина… И вдруг – не сон мне снится! —
На спокойный, на речной просто
Вылетает сказочною птицей
Ярко – белый, быстрый «Метеор».
 

1962

Первый снег

 
Прилетел он к нам, скорый на встречу,
Тучей белых назойливых мух,
Появился внезапно, под вечер,
Закружился, как тополя пух.
 
 
У берёзонек выбелил кудри,
Пышным кружевом лёг на траве
И, багрянец кленовый припудрив,
Весь растаял, лишь выплыл рассвет.
 

Зимнее

 
Хмуро сдвинул брови
Серый небосвод.
По деревне бродит
Снежный хоровод.
 
 
Вдруг порвались тучи,
Словно полотно.
Шалый месяц с кручи
Заглянул в окно…
 

«Как надоели холода!..»

 
Как надоели холода!
Я так устал от зимней стужи,
Что с нетерпеньем жду, когда
Весна цветением закружит.
 
 
Отступит в Арктику метель,
Примчится с юга тёплый ветер,
И будет день апрельский светел,
И с крыши зазвенит капель.
 
 
И птицы вновь загомонят,
И солнышко разгонит тучи,
В окошко, бросив нежный взгляд,
Подарит свой весёлый лучик
 

Голос скрипки

Свадьба

 
Звучали тосты – пир горой! —
И пел баян, не умолкая.
А за калиткой вырезной
Кадриль кружила, завлекая.
 
 
Кричали: «Горько!» молодым,
Невесту сравнивали с зорькой.
«Живите так, чтоб и седым
Вам не было, влюблённым, горько!»
 
 
И вот, чрез годы, на заре
Май вновь цветами салютует:
Играют свадьбу во дворе,
Да не простую – золотую!
 
 
Седая пара, гроздь внучат,
Цветы, веселье, поздравленья…
И вот уже не раз кричат:
«Горчит вино! Ждём подслащенья!»
 
 
Ну, как не выполнить обряд!
И старики, в ответ застолью,
Целуются семь раз подряд,
Как в пылкой юности – с любовью!
 

Давай с тобой Поговорим

 
Давай с тобой поговорим
О чём – нибудь хорошем…
Смотри, как всполохи зари
На фейерверк похожи!
 
 
Как пахнет мятой в этот час
И как прекрасен вечер.
Такой забавный внук у нас,
Да и другой намечен.
 
 
Невзгоды в память не бери —
Без них кто в мире прожил?
Давай с тобой поговорим
О чём – нибудь хорошем.
 

О счастье

 
Кто лишь в богатстве
Видит счастья свет,
Кто жаждет славу
Взять себе в полон —
Пусть прежде вспомнит,
Что за много лет
Говаривал
Мудрейший Соломон:
 
 
«Богатство, слава, —
Есть они, иль нет, —
Всё это – только
Суета сует».
 
 
Коль спросит кто:
«О чём тогда мечтать,
К чему стремиться
На земном пути?»
Мудрец ответит:
«Жить! Любить! Рожать!
Другого счастья
Людям не найти».
 

2009

Скрипка

В. В. Рымашевскому

 
Замело все тропки и просёлки,
И, подняв шубейки воротник,
Брёл во мгле уснувшего посёлка
Старый сторож, весь как снеговик.
 
 
Одинокий, – умерла старуха,
Разлетелись из дому сыны, —
Ослабел и телом он, и духом,
Думал: доживёт ли до весны?
 
 
А весна – она уж недалёко,
Оттого и взгляд его тосклив.
Вдруг из чьих-то освещённых окон —
Нежной скрипки тонкий перелив.
 
 
И шагнул старик под выступ крыши,
Замер у резных, у белых рам.
В пенье скрипки всё любовью дышит,
Болью расставанья до утра.
 
 
Голос скрипки всё сильней, всё звонче.
И давно опущен воротник.
Так своё былое этой ночью
Вспоминал с улыбкою старик.
 

«Солнце рыжие ресницы…»

 
Солнце рыжие ресницы
Опускает в рыжий сад.
Гуси рыжей вереницей
Проплывают в небесах.
 
 
За теплом они вдогонку
Улетают, чтоб весной
Снова звонко, звонко, звонко
Край приветствовать родной.
 
 
Жизнь моя – она простая,
От судьбы не отрекусь.
Но полёт осенней стаи
Иногда навеет грусть.
 

«Он спускался по лестнице тряской…»

 
Он спускался по лестнице тряской,
По ступеням шагая с опаской.
Перед сном прогуляться охота…
А в подъезде целуется кто – то.
 
 
Замер сразу – и холод по коже:
Всю – то молодость в битвах он прожил.
В разговоре признался бы, к слову,
Что лишь пулями был исцелован.
 
 
И вернулся он шагом одышным,
Чтоб не стать в судьбе парочки
Лишним.
 

В храме

 
Дымится ладан,
Светят лики,
Мерцают отблески свечей.
И ловит слух
Обрывки тихих,
Щемяще – траурных речей.
Сюда идут
Дорогой дальней
Те, кто изверился в судьбе, —
Чтоб испросить
В исповедальне
Грехов прощение
Себе.
 
 
Отпустят их. А дальше
Что же?
Опять грешить
И ждать конца,
Чтобы гулять потом, быть может,
В садах
Вселенского Творца?
Нет!
Грешный, я не перестану
Свой строить рай,
Что мне милей.
Ну, а когда я
Жить устану —
Покой найду
В родной земле.
 

1977

В Юрмале

 
Над Юрмалой застыла непогода,
Холодный дождь туманил даль и высь.
Куда пойдёшь, коль буйствует природа,
Лежи, турист, под крышей – и томись.
 
 
И день. И ночь ревело рядом море,
И сосен гул уже навяз в ушах…
«Ну, – думалось, – не отдых здесь, а горе.
И кто нам Сочи выбрать помешал?»
 
 
Но как – то утром разогнало тучи,
Из складок дюн вдруг выплыл белый шар
И ввысь пополз – всё круче, круче, круче,
Расплескивая нестерпимый жар.
 
 
И мы рванулись радостно к прибою,
Сквозь брызги волн, что обжигали грудь.
И с ними вместе в небо голубое
Взлетели враз, чтоб радости вдохнуть.
 
 
Забыв про всё, смеялись мы и пели.
И мысль одна буравила висок:
Побыть бы здесь, хотя б ещё неделю —
Где солнце, море, сосны и песок!
 

1984