Текст книги "Брат, останься в живых"

Эдуард лежал на промокшем песке пляжа у самой воды. Впереди океан, позади качающиеся на ветру пальмы. Но это чужой остров. Здесь не было ни единого признака цивилизации... Ночь, тропический ливень, жуть жуткая... А может быть, это и есть ад, в который отправил его жаждущий возмездия Никита. Может, это и есть ад... Скорей всего так оно и было. Ведь перед тем как лишиться чувств, Эдуард успел почувствовать, как пуля ударила в грудь. Если бы его просто ранили да перевезли на другой остров, в груди бы осталась дырка. Но нет ничего. Только маленькая зудящая ранка...

Дождь лил всю ночь. К утру тучи стали расходиться, выглянувшее солнце разогнало их совсем. И ветер успокоился. Даже на душе у Эдуарда полегчало. Он уже понял, что за ранка была у него на груди. След от иголки, которой выстрелил в него Никита. Это был самый обыкновенный транквилизатор, каким охотники-натуралисты усыпляют зверей. Его просто-напросто усыпили и перенесли на другую половину острова. Достаточно будет пересечь остров наискосок, чтобы вернуться в цивилизацию, в которой, как хотелось надеяться, не будет места Никите. Он беглый преступник, он вообще никто, чтобы заявлять в полицию о покушении на свою жизнь. Не станет он этого делать. Поэтому Эдуарду ничто не помешает вернуться к нормальной жизни – разве что пара-тройка километров, которые он должен будет преодолеть через райские кущи тропического сада...

Но стоило Эдуарду зайти в эти кущи, как его окружили полчища малярийных комаров. Такого на егоострове не наблюдалось. Но, может быть, сильный дождь вернул это, в общем-то, привычное явление для тропических островов... Эдуард набрался смелости продолжить путь. Но всю его решимость слизнул упавший на ногу огромный черный паук.

Эдуард в ужасе остановился. И с еще большим ужасом вдруг обнаружил, что к нему ползет крупный и страшный скорпион. И не один... Их было много. А с веток свисала желто-зеленая, страшная, как сама смерть, змея. Она тянулась и шипела, обнажая огромный рот, из которого выскакивало раздваивающееся на конце жало... Эдуард и не помнил, как преодолел он в обратном направлении пройденное ранее расстояние. В себя он пришел на пляжном песке возле шумящего моря. Здесь не было ни змей, ни скорпионов, ни комаров...

Он немного успокоился. И снова отправился в путь. На этот раз он собирался обогнуть остров по берегу. Идти пришлось недолго. Где-то через полчаса он вышел к месту, где провел страшную ночь и откуда стартовал в поисках цивилизации.

Не было никакой цивилизации. Ни дома, ни бассейна, ни самых современных очистных сооружений. Ни любовницы, ни охраны, ни прислуги... В полном одиночестве он находился на необитаемом острове – в одном исподнем, без средств к существованию. Ни ножа, ни топора, ни способностей добывать себе пищу. Вокруг – бескрайний океан, а рядом чудовищные джунгли, кишащие жуткими созданиями... Это действительно был ад. Наказание за смертные грехи, которые он совершал за здорово живешь...

Глава шестая

Белые березки в зеленых одежках, соловьиная трель, шум ветра в камышах, плеск воды на реке... Так примерно и представлял себе Никита новую деревенскую жизнь, в которую его занесло по собственной воле. Здесь не было кокосовых пальм, зато росли яблони и вишни, и мексиканских пигов здесь не найдешь, которых хлебом не корми, дай только поваляться в кожуре гнилых бананов; зато при желании можно обнаружить обычную свинью под русским дубом в поисках прошлогодних желудей. Монастыри, церкви, бревенчатые дома. И аборигены здесь не обвешаны пальмовыми листьями. Нормальные люди деревенской закваски. Не всегда добрые, но всегда покладистые, если здороваются с тобой, то от всей души, если посылают – то от всего сердца... Это и есть пусть и не везде мытая, но такая притягательная для русской души Россия...

Поплавок дернулся, на пару мгновений застыл и стремительно ушел под воду. Рыба на крючке – подсекай и вытаскивай. Никита выдернул из воды небольшую плотвичку. Быстро снял ее с крючка и замахнулся, чтобы забросить обратно в реку.

– Не надо! – запротестовал Дениска. – Матроскин любит!

– Матроскин будет рад! – ангельским голоском пояснила Вероника.

– Ну, если Матроскин...

Полосатый кот знаменитой русской дворовой породы уже тут как тут. С хитрым прищуром глянул на обреченную рыбешку, лениво заурчал и стремительно выпрыгнул, хватая на лету добычу.

– И нам пора уже обедать...

Одной рукой Никита взял за руку Дениску, другой – Веронику. Пора идти домой. А удочку можно оставить прямо на берегу. Потому что эта часть берега как бы закреплена за его домом. Чужие здесь, как правило, не ходят. И дом совсем рядом – метров двадцать вверх по зеленому пологому откосу. Красивый дом – бревенчатый, с коричневой черепичной крышей...

Этот дом в живописной деревеньке на берегу Волги нашел Валера. Сам лично этим вопросом занимался, чтобы не посвящать в свои планы посторонних. Деревня, вернее, село. До Москвы километров двести. Но все же нашелся москвич, который решил построить себе здесь дачку. И ведь построил. Участок – почти полгектара земли с небольшой березовой рощицей у самой реки. Двухэтажный дом из цилиндрованного бревна, не самая дорогая, но очень удачная внутренняя отделка из дерева и пластика, гараж, банька. И главное – индивидуальная канализация с биологической очисткой... Никите казалось, что в этой жизни он мог смириться с чем угодно, но только не с отсутствием удобств. Вернуться в Россию, чтобы ходить в дощатый туалет типа сортир, – уж лучше остаться на островах...

Москвич построил элитный, по здешним меркам, дом, но скоро понял, что место не совсем удачное для дачи – не близко до столицы и обратно. Решил продать дом, а покупателей-то нет. Дорого. А тут Валера как манна небесная...

Хороший дом, хорошее место. Тишь да гладь. И даже гимназия в районном центре, до которого всего-то пятнадцать километров езды по сносной дороге. А первое сентября уже не за горами...

Чем не нравились Никите острова, так это тем, что там не было школы. Но Марта сама учила детей грамоте, сама проходила с ними подготовительную и школьную программу. Никита уже был с ней в гимназии, договорились, чтобы Дениса взяли во второй, а Веронику в первый класс. А по выходным они будут учиться в церковно-приходской школе. Никита одобрял эту идею. Сам он – грешник, так хоть дети пусть воспитываются в святости...

Но пока что на дворе еще лето. И у детей, и у него с Мартой – каникулы. А скоро наступят медовые семейные будни. Внешне ничего не изменится, как жили Никита и Марта, как муж и жена, так и будут жить. Только штамп в паспорте появится. Чистая формальность, не более того.

Они бы уже зарегистрировались в загсе, но у Валеры вдруг случилась срочная командировка. Какие-то проблемы в далекой Англии. Как только он их решит, так сразу же вернется, и они все вместе отправятся в загс, а потом будут пить водку согласно русским свадебным канонам... Впрочем, со свадьбой Никита не спешил. Ведь в любом случае Марта принадлежит ему одному. И ему так хорошо с ней, что лучше и быть не может. А претендентов на ее руку он не боится. Да и откуда им взяться, этим претендентам?

Еще и месяца не прошло с тех пор, как они покинули Вест-Индию. А кажется, что все это было давным-давно. А иногда даже казалось, что это не сам Никита, а какой-то другой, похожий на него человек расстрелял транквилизаторами охрану Скворцова и его самого. Дальше проще – бесчувственное тело вывезли за двести морских миль на действительно необитаемый остров, так эту сволочь и оставили. Чтобы поразмыслил на досуге о грешности своего никчемного бытия...

Скворцов сейчас чирикает вместе с попугаями на тропическом острове. А Никита балдеет от русской природы на берегу красавицы Волги. Так и живут...

– Ну, наконец-то! – Марта вышла на порог в белом переднике поверх уютного домашнего платья.

И сама она уютная. Милая и любимая... И на кой черт им сдались эти острова, когда здесь так хорошо?.. Работы по дому, правда, много. Но это приятные хлопоты. Там, на Багамах, работать не хотелось. А здесь все в охотку. Потому что это свой дом и не абы где, а на русской земле...

– Обед уже стынет. Мойте руки – и за стол...

Никакой экзотики на столе. Обыкновенная деревенская еда – борщ со сметаной, голубцы, компот из свежей вишни, пахучий ржаной хлеб... Но любое из этих блюд во сто крат вкусней и желанней, чем фирменный багамский соус из языка овцы, буйволиного хвоста и свиных копыт, брр. И вместо рома на десерт очень хорошо пошла рюмочка холодной водочки. «Русский размер» – самое что ни на есть лучшее для русской души...

Обед готовила Марта. А посуду со стола убирать пришлось Никите. Спасибо Веронике, выручила папу, помогла загрузить посудомоечную машину... Теперь он имел полное право немного отдохнуть.

– Как там греки говорят, после сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать...

И в Греции он с Мартой жил, и на Багамах. Везде хорошо. Везде принцип: «Поели, можно и поспать; поспали, можно и поесть...» Хорошо, но скучно...

– А ужин? – насмешливо спросила жена.

– Не просплю...

– Конечно, не проспишь. Если в магазин не сходишь, то нечего будет просыпать...

– Не вопрос... Где моя большая авоська?

Дом располагался на самой окраине села, магазин же находился в центре. А село достаточно большое – минут пятнадцать нужно идти пешком до сельпо. Поэтому Никита решил взять машину. Это был не совсем обычный джип «уазик» отечественно-армейского образца. Необычность его заключалась в том, что мастера-умельцы оснастили его импортным движком, усилили ходовую. И над салоном поработали – приборная доска с «БМВ», климат-контроль, звукоизоляция, кожаные кресла... Отличная машина для российских дорог, главное, внешне ничем не примечательная. А именно к тому и стремился Никита, чтобы не выделяться из толпы, а если и выделяться, то не очень и в лучшую сторону...

Сельпо размещалось в просторном павильоне, часть которого занимала классическая пивная – открытая площадка под шиферной крышей, высокие столы, окошко вместо барной стойки... В Европе да и в Москве крупные торговые центры позволяют себе такую роскошь, как развлекательные комнаты для мужчин. Ведь, по статистике, редкий мужчина может выдержать испытание пыткой более сорока минут. Женщины гуляют по магазинам в свое удовольствие, а их мужчины, чтобы не помереть со скуки, расслабляются за бильярдом, боулингом в обществе симпатичных девушек. И для женщин время пролетает незаметно, и для их спутников. Всем приятно, все довольны... Вряд ли здесь, на селе, учитывался мужской психологический фактор, но пивная исправно отсортировывала мужчин от женщин.

Село считалось зажиточным – и по прежним, и по нынешним временам. На месте колхоза процветала сельхозартель, напрямую работающая на московского потребителя. Деревообрабатывающий комбинат, каменоломня... Словом, была у людей работа – потому и деньги у них водились, потому и молодежь в город не убегала. Но и пили здесь, как везде, – кто в меру, кто по-черному. Так что народу в пивной хватало – мужики в годах, парни и даже девушки... И, надо сказать, пили пиво с таким смаком, что у Никиты невольно возникло желание промочить горло... Рюмочку за обедом он уже пропустил, и кружечка пивка не помешает, если холодного. А то, что за рулем, так это не беда – какие в деревне могут быть менты...

Пиво оказалось на удивление холодным. И даже вкусным. И даже в пластиковом бокале. Никита мог бы выпить его в машине, но он занял место за свободным столиком. Далеко не самое худшее ощущение – теплый ветерок шевелит волосы, справа, за невысоким кирпичным бортиком, с холма открывается вид на реку, слева за соседним столиком о чем-то щебечут две местные девушки. Косы по-деревенски, и джинсы на бедрах по-городскому. Разговор их, правда, не радует слух...

– Да мы, ля, идем, смотрим, на... А она, ля... Ну, мы, ля, ей по мордасам, на!..

– Так ей и надо, ля. Сама же нарвалась, на...

Неспешный разговор, невозмутимые интонации, эмоции такие же сухие, как чищеная рыба на газетке... Но ведь и в городах такие разговоры не считаются редкостью. А здесь еще и своя деревенская особенность – дефицит парней. Уходят мальчики в армию, а обратно возвращаться не спешат. Потому и дерутся девчонки из-за парней. Дикое, но давно привычное явление – как для России, так и для благополучной с виду Европы...

Темноволосая девчонка перехватила насмешливый взгляд Никиты, в глазах вспыхнул интерес. И ее подружка тоже обратила на него внимание, кокетливо улыбнулась. Но разговор продолжался.

– А мы завтра с родаками в город едем, я куртку себе джинсовую хочу купить. Поедешь со мной?..

Исправились девчонки: нет больше ни «на», ни «ля». Понимают, что такими междометиями мужчину не соблазнить. А похоже, они обе были не прочь понравиться Никите. Что совсем неудивительно. Тридцать три года для мужчины – это еще молодость. Да и внешне он вроде бы ничего себе парень... И девчонки довольно-таки симпатичные. Но им с ним не по пути. Сейчас он допьет пиво и уйдет, чтобы тут же забыть о них...

Внимание Никиты привлек сначала треск, а затем рев мотоциклетных двигателей. К пивной подъехала целая стая байкеров, и, как это ни странно, отнюдь не местного розлива. Во главе – патлатый мордоворот в кожаной майке. И мотоцикл под ним очень напоминал настоящий «Харлей». У других парней машины попроще, в основном отечественного производства. Да и сами они смотрятся попроще, но видно, что из кожи вон лезут, дабы казаться крутыми парнями. Кожаные и тряпичные банданы, татуированные драконы на мускулистых предплечьях, майки агрессивной раскраски, ботинки с рифлеными подошвами...

Никита насчитал шесть человек. Байки поставили в ряд и направились к пивной. Идут грозно, монолитно. Три паренька за соседним столом быстренько допили свое пиво и спешно ретировались. Видимо, они уже знали, чем им может грозить встреча с этими доморощенными монстрами... Никита тоже допивал свое пиво. Но решил немного задержаться. А то еще подумают, что испугался... И еще один посетитель не торопился сделать последний глоток. Парень лет двадцати пяти. Крепкий, подтянутый. Хмурый взгляд, мощные надбровные дуги, чуточку искривленный нос, волевой подбородок. Ему не очень нравилось это шумное вторжение в неспешный ритм хмельного пития.

– Привет, мочалы!

Центровой рокер с ходу повис у девчонок на шеях. Одну обнял левой рукой, другую правой. А те, бедные, стоят – пошатываются, но не пищат, потому как боятся...

– Как насчет перепихнуться по-быстрому? А то мы с дороги, ля, устали, на...

Девчонок явно не привело в восторг предложение стать утехой и потехой для толпы уставших байкеров.

– Нам домой уже пора!..

Но нахал и не собирался отступать.

– Не, ну вы чо! Мы такой крюк сделали, чтобы вас порадовать, да, а вы конфетницы свои воротите. Нехорошо!

– Пусти... – робко попросила одна.

– А не пущу!

«Пусти!» – хотел потребовать Никита. Но так не хотелось впутываться в нехорошую историю... Последняя его попытка восстановить справедливость закончилась зоной и последующим бегством из страны. И сейчас он мог запросто вляпаться. Или кого-нибудь до смерти зашибет, или самого изобьют – в любом случае проблемы с законом, а ему эти недоразумения ой как не нужны...

– Но мы не хотим! – протестовали девчонки.

– А мы заставим!

Не должен был вмешиваться Никита. Но в то же время невозможно было смотреть, как здоровенный парень измывается над беспомощными крохами. Они, может, и не пай-девочки, но ведь это же не значило, что у них нет права на общественную защиту. А Никита жил в обществе людей, значит, он обязан был в данном случае представлять общественность.

– А мы пацанам расскажем! – совсем неуверенно пригрозила девчонка.

– Ну рассказывай!..

– Уже рассказали...

Никита уже готов был сказать свое слово, но его опередил парень с искривленным носом.

– Оп ля! А это что за буй! – расплылся в торжествующей улыбке патлатый байкер.

Толпа его дружков угрожающе зашумела.

– Ты мешаешь мне пить пиво, – спокойно сказал парень.

– А ты лезешь не в свое дело, козел!

Парень ничего не сказал. Просто обжал рукой стеклянную кружку, в которой оставалась только пена, и без видимого напряжения сил, играючи раздавил ее в руке. Кружка рассыпалась на острые куски, но парень ничуть не поранился. Протянул руку ладонью вперед и сдул остатки стекла в сторону рокеров.

– Ты чо, крутой? – заметно сконфузился патлатый.

– Девчонок оставь в покое...

Парень брал уверенностью в своих силах и непоколебимым спокойствием. В нем чувствовался по-настоящему крутой мужской стержень. Но, видимо, центровой байкер был не робкого десятка. Да и отступать, по всей видимости, он не привык.

Девчонок он все же отпустил. Но только для того, чтобы они не путались под ногами.

– Быкуешь, значит... Ну-ну...

Патлатый с угрожающим видом двинулся на парня. Но тот ловко, без суеты перемахнул через портик и оказался на захламленной полянке перед пивной. Он не собирался спасаться бегством, всего лишь расчистил себе оперативный простор.

Недолго думая, Никита совершил тот же маневр. И встал вровень со смельчаком еще до того, как рокеры ринулись в атаку. А они перли, как танки, – напролом. И с оружием – у одного кастет, у другого цепь стальная, у прочих и то и другое. Они быстро завели себя, вошли в раж. И теперь им было все равно, сколько человек встало против них – один, два или целая рота...

Против лома нет приема, окромя другого лома. Но Никита готов был опровергнуть это правило. Сконцентрировался, настроился на ожесточенную схватку. И достаточно легко перехватил просвистевшую над головой цепь. Мощным рывком подтянул к себе рокера и ловко обмотал этой же цепью его шею. Затягивая удавку, достал ногой еще одного, целившегося в него кастетом, противника. Он понимал, что много размахивать руками и ногами ему не позволят, поэтому вложил в удар всю свою мощь. Бить в пах нельзя только в учебном бою, а в уличной схватке – запросто. Поэтому Никита нисколько не расстроился, когда байкер с диким воем скрутился от боли в бараний рог...

Незнакомый смельчак тем временем разделал под орех патлатого. Отразил серию ударов и от всей души врезал ему локтем в солнечное сплетение...

Все произошло так быстро, что трое рокеров даже не успели вступить в бой. И, похоже, уже не горели желанием отомстить за своих повергнутых дружков. Поняли, что не на тех нарвались. Потому и пятились назад...

Никита отпустил придушенную, но все еще живую жертву, толкнул его ногой – опрокинул на землю. И с цепью в руке двинулся на уцелевших байкеров. Чем и ускорил их отступательное движение. Преследовать он их не стал. И его соратник тоже остановился вместе с ним.

– Стас! – протянул он руку.

– Никита!

– Спасибо за помощь...

– Тебе спасибо...

Стас пнул ногой свою жертву.

– Вали отсюда, урод!

Патлатый не заставил себя упрашивать. И скоро очистил площадь перед пивной от байкерского присутствия.

– По пиву? – спросил Никита.

Стас ему нравился. И он был совсем не прочь приговорить с ним за компанию еще пару кружечек пива.

– Да я свою, в общем-то, взял... – в раздумье пожал плечами парень. – Но если по одной...

– А я больше и не буду. У меня, брат, жена...

– У меня тоже... – бодро начал, но замялся Стас. – Почти жена...

– Почти жена – это невеста...

– В общем-то, да...

– Знакомые девчонки? – Никита взглядом показал на столик, за которым не так давно пили пиво деревенские красотки.

– Да нет, впервые вижу...

– А заступился...

– Терпеть не могу всяких уродов.

– Аналогично...

Никита приподнял свою кружку, Стас прислонил к ней свою. Молчаливый тост за боевое содружество.

Девчонки убежали – даже спасибо не сказали. Но Никите совсем не нужно было их «спасибо». Да и Стас в том не нуждался. Они схлестнулись с рокерами только потому, что имели правильное представление о справедливости.

– Живешь далеко? – спросил Никита.

– На Речной...

– И я на Речной. Тридцать четвертый дом...

Село состояло всего из двух улиц. Ленинская и Речная. И по деревенским меркам это считалось настоящей роскошью. Обычно в таких селах улиц как таковых не бывает. Село такое-то, номер дома такой-то, вот и весь сказ...

– Этот, который из шлакоблоков? – как-то странно глянул на него Стас.

Как будто нарочно спросил, чтобы ввести его в заблуждение... А ведь не было рядом с его домом строений из шлакоблоков.

– Нет, из бревна...

– А-а, крыша зеленая... – Стас продолжал смотреть на него изучающе.

– Зеленая. А что? – подозрительно сощурился Никита.

– Ну, видел я этот дом, – чуточку смутился парень. – Красивый... А я недалеко живу. Двадцать седьмой...

– Извини, не припомню.

– Обычный пятистенок. Коричневая краска...

– Свежая краска?.. Видел... Аккуратный домик...

– А ты недавно в Оскольево приехал, да, – больше утверждая, чем спрашивая, сказал Стас.

– Недели две назад... Откуда знаешь?

– А машину твою видел... – Кивком головы парень показал на стоявший у магазина «уазик». – Недавно появились... Дачный сезон?

– Что-то вроде того...

– И у нас дача...

– Значит, не местный?..

– Нет... А что удивительного? Летом здесь много таких...

– Логично... Только не понятно, зачем нам искать какую-то логику. Как будто мы скрываемся от кого-то...

Стас даже бровью не повел, но что-то дрогнуло в его взгляде. Как будто Никита в самую точку попал...

– Мне скрываться не от кого, – излишне самоуверенно сказал парень.

– Как это не от кого? – усмехнулся Никита. – Ты здесь за кружкой пива прячешься, а невеста ждет...

– Логично, – натянуто улыбнулся Стас. – Теперь вот я логику ищу... Глупый какой-то разговор, ты не находишь?

– Нахожу... Невесте сколько лет?

– Восемнадцать, а что?

– А то, что я не из полиции нравов. Расслабься, парень... Молодая у тебя невеста. Но и мы с женой не старые, хоть и дети есть. Так что давайте к нам приходите. Посидим за столом, поговорим...

А заодно и получше друг друга узнаем, мысленно продолжил Никита. Что-то было в этом парне не то. Такое ощущение, будто он от кого-то здесь скрывается. Но ведь и сам Никита, по большому счету, вне закона...

* * *

– Ни фига себе, пивка попить заехали...

Самоха ожесточенно тер покрасневшую шею. Круто его деревенские «уокеры» уделали. Но и самому Отшельнику конкретно досталось. До сих пор такое ощущение, как будто из грудной клетки дышло торчит...

– Давно по шапке не получали, – подал голос Укроп.

Этому не повезло больше всех. Ходить не может, а на байке сидит, как баба в женском седле.

– По шапке?! – хмыкнул Чукот. – А ты чо, шапку на яйцах носишь?

– Заткнись! – рыкнул на него Самоха. – Ты за свое очко думай, понял! Очканул как последний!..

– Да я чо? Я ничо... – вмиг затух пацан.

И он стреманулся, и Жлоб с Пахарем. Не захотели без очереди отовариваться, сделали ноги. Отшельник их презирал, но вслух ничего не говорил. Не такая уж у него большая банда, чтобы пацанами разбрасываться... А она могла стать еще меньше, если он не отомстит за свой позор. И он должен отомстить, потому как он по-настоящему крутой пацан. И его ничуть не огорчало то, что байкеры из других банд считали его стопроцентным отморозком. Напротив, дурная слава только льстила ему... Но худо дело, если к существительному «отморозок» добавится прилагательное «чмошный». А если он не отомстит за свое поражение, то молва точно причислит его к бесславному племени чмошников... Но деревенские «уокеры» машутся, как настоящие профи, к ним так просто не подобраться. Тем более что село Оскольево для Отшельника чужое. Он здесь редкий гость...

Ничего, он обязательно что-нибудь придумает.

– Мы еще сюда вернемся, – в глубоком раздумье изрек он.

– Зачем? – встрепенулся Чукот.

Ему тоже не хотелось иметь дел с крутой деревенщиной. Но в отличие от Отшельника он давно причислен к разряду чморей и чуханов. Потому ему легче включить заднюю скорость...

– А с местными баранами разобраться... К Мураду ехать надо. Стволы у него....

Отшельник уже понимал, что без ствола ему против «уокеров» не потянуть. А оружие он достанет без проблем. Потому что он на самом деле крутой. Потому что он знает много конкретных людей... И горе тем, кто его недооценивает!..

* * *

Изба блестела чистотой внутри и снаружи. За порядок внутри отвечала Симона. Сама вызвалась, возложила на себя обязанности домохозяйки и превосходно с ними справлялась...

Стас знал, как уходить от погони. Знал, как найти и обесточить радиомаяк в машине. Нашел один, но на этом не успокоился и продолжил поиск – результатом чего был второй обнаруженный маячок... А дальше проще. Вместе с Симоной на ее машине они отправились на юг, по федеральной трассе. Ехали, пока им на хвост не села милицейская машина. От погони они ушли, а ночью резко изменили курс – второстепенными дорогами, в обход Москвы пошли в северном направлении. Так и добрались до Оскольева. Не самое маленькое и далеко не самое запущенное село на берегу Волги... Пусть ищут на югах, они будут прятаться здесь...

Деньги у них были: Симона позаботилась об этом. Не так чтобы очень уж много, но хватило на то, чтобы арендовать домик в деревне, сделать ремонт. Стас обшил дом изнутри фанерой, наклеил обои, снаружи покрасил и крышу перестелил – ржавую дранку заменил крашеным металлопрофилем. И забор подправил, и сад в порядок привел, и огород. Словом, наладил быт. А Симона, закатав рукава, поддерживала в нем чистоту и порядок. И физический труд не смущал ее. Она искренне радовалась, что собственными руками создает в доме атмосферу семейного уюта. И Стасу очень нравилось ее отношение к их совместной жизни. Хорошо они жили. В любви и согласии... Только любовь была больше платоническая, чем плотская.

Как-то внезапно все произошло, стремительно. Стас и опомниться не успел, как оказался связанным обязательствами перед Симоной. Не совсем того желая, взял на себя ответственность за ее жизнь и судьбу... Да, она ему нравилась. Да, он чувствовал, что полюбил ее. Чувствовал, что с каждым днем будет любить ее сильней и сильней. Но никак не мог переступить через черту, которая позволила бы им считать друг друга мужем и женой. И всему виной стереотип, который у него сложился в общении с ней. Как бы она ни старалась его в том переубедить, он видел в ней хрупкую, словно фарфор, девушку. Обидь ее, и она рассыплется на мелкие осколки. Он очень боялся обидеть ее. Как боялся переступать запретную в собственном понимании черту. Сам понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать...

– А ты почему на машине был?

Симона встретила его с выжатой тряпкой в руках. Под ногами ведро с водой, полы домашнего халата заткнуты за пояс – как будто нарочно, чтобы открыты были стройные загорелые ножки. Судя по всему, у нее не было желания оставаться девственницей. И хотя в постель к нему она не навязывалась, но была бы только счастлива, если бы он сорвал с нее цветок. Потому нет-нет да и провоцировала его на столь ожидаемый шаг... А он же не железный, в любой момент мог поскользнуться и упасть в ее объятия...

– Не брал я машину, с чего ты взяла?

Джип стоял в сарае. В полной готовности к немедленному выезду. Но это на пожарный случай. А так Стас машиной никогда не пользовался. И в сарай ее ночью загонял, чтобы соседи не видели. Машина для него не роскошь, а примета, по которой можно было вычислить их с Симоной...

– Я не про нашу машину. Кто тебя подвез?

– А-а, сосед... Случайно познакомились...

Стас не стал вдаваться в подробности знакомства. Вряд ли ее приведет в восторг тот факт, что он спасал деревенских девчонок. Она ведь и приревновать может...

– А чего так невесело?.. Что-то не так? – забеспокоилась Симона.

– Да нет, все в порядке... Нормальный парень...

Никита ему понравился, спору нет. Основательный мужик. И, похоже, очень порядочный... Но у Стаса сложилось впечатление, будто он в душу к нему влезть пытался. Или это у него мания преследования начинается... Но так или иначе, он не мог полностью доверять Никите. Да и не было в том смысла. Ведь они всего лишь соседи, в разведку им вместе не идти...

– Тебя что-то настораживает?

– Нет, но...

– Боишься, что он про нас расскажет?..

– Что он про нас знает? И кому рассказывать?..

И целенаправленно за Стасом Никита охотиться никак не мог. В таком случае он бы уже давно сообщил кому надо. Или сам бы его взял... А он мог его взять. Стас видел его в бою – так мог драться только специалист...

– К тому же у него жена. И дети... Неплохо было бы проверить, так это или нет, – вслух закончил свою мысль Стас.

– Зачем тебе это? – не совсем поняла его Симона. – Да и как ты это сделаешь?

– Очень просто, – улыбнулся он. – Мы приглашены в гости.

– Ой, как здорово!.. – обрадовалась она. Но спохватилась: – А это не опасно?

– Надеюсь, что нет...

– А вино будет? – спросила Симона.

Ей уже не терпелось перевести разговор в более мирное, но еще более волнующее русло.

– Ты хочешь выпить? – насмешливо и без упрека повел он бровью.

– Да... Хочу быть пьяной и... И немножечко порочной....

Ну вот, началось... Увы, но Стасу нравились такие разговоры. И все меньше в нем оставалось уверенности в собственных силах устоять перед соблазном. Симона очень хороша. И так желанна. И какого черта, спрашивается, он ведет себя как осел?..

– Тогда ты пить не будешь, – покачал он головой.

– Как скажешь, мой господин! – лукаво улыбнулась Симона.

– Я тебе не господин...

– Да, но ты можешь делать со мной все что угодно...

– В том-то и дело, что не могу, – покачал он головой.

– Тогда ты сволочь, мой господин! – совершенно беззлобно сказала она.

– Пусть будет так...

– А не надо так... Ладно, пойду я готовиться к выходу в деревенский свет. Где мое бальное платье?..

Бальное платье осталось в Москве. Платье, в котором она могла бы блистать на выпускном балу. Но не было для нее бала. И школу она не закончила. И в институт в этом году не поступит... И ведь не скажешь, что эта незавершенность беспокоит ее. Как будто ей все равно, что ее ждет в будущем. Казалось, ее волновал только один момент – чтобы в этом будущем она была вместе со Стасом.