Текст книги "Грубые развлечения"

– Сами употребляли?

– Ни капли, – с самым серьезным видом мотнул головой Дмитрий Александрович. – У меня на спирт аллергия...

– Ну вы и шутник, – развеселился мент. Вернул документы, козырнул и пожелал счастливого пути.

Менты уехали, и Дмитрий Александрович завел двигатель.

Ася прыснула в кулак.

– Ты чего? – удивленно спросил он. – У меня в самом деле на спирт аллергия. В том смысле, что у меня свое спиртовое производство. Этот спирт мне по ночам снится, прямо кошмар какой-то...

– Я не про то... Так вы... Выходит, что ты мой папочка? – засмеялась она.

– Должен же я был что-то сказать.

– Ты мой папочка... Папочка и дочка в одной машине... – Ася продолжала смеяться. – Папочка залез на свою дочку, оригинально...

Смех заразителен. Захохотал и Дмитрий Александрович. Но смеялся он как-то истерически... Ася потянулась к нему, нежно обвила руками его шею.

– Я балдею от своего папочки! – на страстном придыхании прошептала она.

И в опьяняющем забытьи присосалась к его губам. Он с жадностью ответил... Они целовались отнюдь не по-родственному. Отец дочку так не целует... Но ведь Ася ему не дочь. Она его любовница... Пока любовница. Кто знает, может, когда-нибудь он разведется со своей стареющей женой... Дальше думать Ася не решилась. Признаться, она удивлялась своему поведению, да и обуревающим ее мыслям. Она прилежная ученица, чистая девушка, и вдруг... что это с ней?

Дмитрий Александрович отвез ее домой. Весь следующий день Ася ждала его звонка, но он позвонил лишь через неделю.

– Мы не могли бы встретиться? – спросил он.

– Конечно, могли бы! – восторженно откликнулась она.

– Ты же понимаешь, нас не должны видеть вместе.

– Понимаю, – невесело согласилась она.

А ей хотелось, чтобы их видели вместе... Но пока что они должны соблюдать конспирацию.

На конспиративную квартиру Дмитрий Александрович ее и пригласил. Район на другом конце города, и добираться она должна была сама. Но что такое час на метро по сравнению с той радостью, которая ее ждала в любовном гнездышке, которое свил для нее Дмитрий Александрович...

Квартира была самая обыкновенная однокомнатная, с более чем скромной обстановкой. Но с любимым и в шалаше рай...

Несколько часов купания в запретном омуте счастья. А затем разлука. К счастью, ненадолго. Дмитрий Александрович позвонил через два дня. И опять она сломя голову помчалась на «конспиративную» квартиру, чтобы снова слиться в едином порыве страсти с обожаемым ею мужчиной...

С раннего утра Ася садилась за учебники – надо было готовиться к вступительным экзаменам, а после обеда на крыльях счастья летела к любимому. Они встречались сначала раз в два дня, затем каждый день. И последнюю неделю перед началом экзаменов она ездила на тайную квартиру каждый день. Только вот свидания становились все короче. Дмитрий Александрович объяснял это большой занятостью. Ведь у него бизнес... И она ему верила.

А потом Ася узнала, что беременна. Почувствовала тошноту, головокружение. Смоталась в аптеку, купила специальный тест. Так и есть, залетела девочка... Но расстраиваться не стала. Ведь у нее будет ребенок от любимого мужчины, и им она окончательно привяжет к себе Дмитрия. Черт с ним, с университетом – поступит, начнет учиться, а когда подойдет срок, возьмет академический. Бояться ей нечего, ведь Дмитрий будет рядом. Постарается быть. У Аси появилась робкая надежда, что Дмитрий Александрович, узнав о ее беременности, оставит свою жену.

Она ждала телефонного звонка, чтобы поделиться с любимым радостной новостью. Но Дмитрий не звонил. Может, в командировку отправился. Но ведь он бы сказал...

Прошла неделя, вторая, а от Дмитрия Александровича ни слуху ни духу. Ася нервничала, что сказалось на ее оценках. Вместо ожидаемой пятерки по математике схлопотала трояк. И хотя все остальные экзамены сдала на «отлично», средний балл оставлял желать лучшего. Можно было и не пройти по конкурсу...

Наконец Ася не выдержала и сама нашла Дмитрия. Она подкараулила его возле дома утром. Он шел в гараж за машиной, а она встала у него на пути.

– Куда ты пропал? – Она старалась, чтобы голос звучал мягко.

– А-а... Только что из командировки... – растерянно пробормотал он. – В Австрию ездил, за новым оборудованием. Ты же знаешь, мы расширяемся...

Несколько лет назад Дмитрий Александрович взял кредит на покупку мини-спиртзавода. Думал на хлеб насущный заработать, но скоро понял, что на этом деле можно озолотиться. Взял еще кредит, арендовал целый цех, закупил оборудование. Качество продукции соответствовало самым высоким стандартам, и спирт охотно брали заводы по производству алкогольной продукции. Бизнес шел в гору... Но в данный момент его бизнес волновал Асю меньше всего. Ей было неприятно то, что при разговоре с ней Дмитрий воровато посматривает на окна своей квартиры – как бы жена их не увидела вместе.

– Ты мог бы позвонить, сказать, что тебя не будет, – обиженно произнесла она.

– Ты не поверишь, но не было возможности позвонить... – Знаешь что, – заторопился Дмитрий Александрович, – давай поговорим в другом месте, здесь небезопасно. Встретимся сегодня на нашей квартире, обстоятельно обо всем поговорим...

Вообще-то это была не их квартира. Старый друг Дмитрия Александровича на юг на все лето уехал, оставил ему ключи... Но это детали.

В назначенное время Ася была на месте. Дмитрий Александрович ее ждал. Он уже не выглядел таким растерянным, как утром. Строгое выражение лица, сведенные на переносице брови. Взгляд не то чтобы холодный, но не такой, как прежде, в нем начисто отсутствовало желание. Да и Ася не была настроена на то, чтобы бросаться к нему в объятия. Хотя и хотела, чтобы он, как прежде, пригрел ее у себя на груди, приласкал.

– Почему ты не позвонил мне, не сказал, что уезжаешь в командировку? – укоризненно спросила девушка.

– Не было никакой командировки, – не глядя на Асю, покачал Дмитрий Александрович головой.

– Ты что, меня обманывал? – возмущенно распахнула она глаза.

– Выходит, что да... Видишь ли, я долго думал и понял, что нам не стоит больше встречаться.

Ася почувствовала себя так, будто на нее ведро помоев вылили.

– Ты что, разлюбил меня? – спросила она. И сделала шаг назад.

– Да я, в общем-то, никогда тебя и не любил... – жестко произнес Дмитрий Александрович. Он решил сразу поставить точки над i, чтобы девчонка ни на что не рассчитывала.

– Но как же... А наши встречи...

– Седина в бороду, бес в ребро. Кризис среднего возраста... В общем, мне нужно было только твое юное тело.

Он смотрел поверх нее. Не хватает совести глянуть ей в глаза... Действительно, показатель «счетчика» совести у него на нуле.

– Так что, ты меня использовал? – сказала Ася, и ресницы у нее задрожали.

– Выходит, что так... Раскаиваюсь и прошу прощения.

– И это все, что ты можешь сказать? – произнесла Ася, и как она ни старалась сдержать слезы, из ее глаз все же выкатились две слезинки.

– Извини, что так вышло... Я знаю, ты хотела, чтобы я бросил жену, но это невозможно. Я люблю Варвару. И то, что изменял ей с тобой... глупость. Говорю же, бес попутал... Давай расстанемся друзьями, это единственно приемлемый вариант...

Ася непонимающе смотрела на Дмитрия Александровича. У нее земля под ногами горит, а он о каких-то приемлемых вариантах толкует...

– А ты знаешь, что у нас будет ребенок? – делала она последнюю попытку удержать его. – Я залетела! Понимаешь, от тебя!

– Я этого не хотел, – поморщился он. – Можешь ругать меня, можешь проклинать, но мое решение остается в силе. Больше встречаться мы не будем! – категорично заявил он.

В какой-то миг Асе показалось, будто она оказалась в зале суда и ей зачитали приговор – смертная казнь через повешение... Как же она будет жить без Дмитрия? Действительно, лучше умереть...

– А проблему с твоей беременностью нужно решать, – как сквозь вату доносились до нее слова Дмитрия Александровича. – Ты молодая, красивая. У тебя еще будут мужчины. А с прицепом замуж не всякий возьмет... В общем, от ребенка нужно избавиться...

Ася с ужасом смотрела на человека, которого совсем недавно превозносила до небес. Он только что убил ее, теперь собирается убить зародившуюся в ней жизнь.

– С клиникой вопрос решим, денег на аборт дам, в этом ты можешь не сомневаться...

Ася не помнила, как добралась домой. Сцену расставания, обратный путь – все заволокло горьким туманом... Всю ночь она проплакала. А утром отправилась в больницу.

Она любила Дмитрия Александровича и... ненавидела его. Она уже не хотела от него ребенка. Она вообще ничего в этой жизни не хотела... Врач осмотрела ее, сказала, что беременность не превышает одного месяца. Пыталась отговорить ее от аборта, но Ася рассказала ей сказку о пьяных насильниках, от которых родится не человек, а мутант. Она врала, но была уверена в том, что говорит правду. Дмитрий Александрович сейчас в ее глазах был ничуть не лучше пьяного мерзавца из подворотни...

Врач согласилась сделать аборт. И при том бесплатно. Что ж, даже лучше. За деньгами ей пришлось бы обращаться к родителям, а это грозило бы скандалом. Принимать же материальную помощь от Дмитрия Александровича она не хотела.

В назначенный день она пришла в больницу, и ей сделали аборт. Обошлось без осложнений. А затем краткий инструктаж о соблюдении необходимых после аборта правил личной гигиены, и проваливай домой, детка. Дальше живи, как знаешь... А если не хочется жить?

Из больницы Асю забрать было некому, поэтому домой пришлось добираться своим ходом. Но до дома она так и не доехала. Сама не поняла, как оказалась на железнодорожных путях. Как будто сама судьба ее сюда привела. А вот и локомотив несется на всех парах. Если взять да лечь сейчас под него, он даже затормозить не успеет... А это мысль! Нельзя раздумывать. Раздумья – это сомнения. Нужно решаться, чтобы раз и навсегда. Раз и навсегда!

Ася и не пыталась сравнивать себя с Анной Карениной. Не думала она и о том, как будет убиваться Дмитрий, когда узнает о ее гибели, да и будет ли убиваться вообще. У нее просто не было времени на размышления, так быстро она решилась покончить собой. Локомотив стремительно приближался. Она закрыла глаза и смело ступила навстречу страшной судьбе...

«Ах, господа, как хочется стреляться...»

Глава первая

Ленька Сизов считал себя классическим вором, хотя был так, мелким жуликом, не более того. Но четыре ходки на зону, и все по «уважаемой» статье. И принцип у него железный – украл, выпил, в тюрьму.

Но после четвертой ходки он ушел в завязку. Пятый десяток как-никак разменял, ну и решил, что хватит с него. Нашел какую-то бабу с тремя детьми, поселился у нее в квартире. Даже на работу устроился – грузчиком в мебельный магазин. На целых три года выпал из поля зрения капитана Спасского. А Илья Данилович завербовал его давно, в перерыве между третьей и последней ходкой. Ленька тогда на зону очень идти не хотел. Попался на мелкой краже и стал тонуть, вот Илья Данилович и пообещал ему спасательный круг бросить, но при условии, что Сизов расколется. Дружков-подельников своих Ленька не сдал, зато дал наводку на чужаков, дескать, есть тут фраера залетные, прохожих в темных переулках потрошат. А на этих фраерах два трупа... Банду взяли, закрыли, подвели под статью – всех осудили, всем плацкартный билет на «столыпин» выписали. На этом всплеске гражданской сознательности Ленька и выплыл на берег свободы. Еще пару раз Спасскому удружил. Но в конце концов погорел на крупном деле и ушел на этап... Давно это было, лет десять назад. Илья Данилович еще тогда был капитаном, и сейчас в том же звании. Еще четыре года, и можно считать себя пятнадцатилетним капитаном. В смысле пятнадцать лет в капитанах. Некоторые однокашники уже в полковниках ходят. Ну да ладно, у каждого своя судьба...

Три года Сизов не давал о себе знать. А тут вдруг объявился. Сам нашел Спасского, сам напросился на рандеву. Встретились в сквере. Людей вокруг нет, тишина. Лето, жара, но под сенью раскидистых вязов так хорошо, что уходить не хочется. А идти надо. Времени у Спасского, как всегда, в обрез. На Сизова он выделял не более десяти минут, треть отпущенного времени уже истекла.

– Данилыч, выручай, а? – умоляюще смотрел Ленька.

– Не могу, – покачал головой капитан. – У Гоши твоего полграмма героина в кармане нашли, а это статья, дорогой мой...

Гоша был старшим сыном его сожительницы. Семнадцать лет парню. Затеял драку в диско-клубе, был задержан нарядом, при обыске изъято пятнадцать «чеков» – одноразовых доз героина по три сотых грамма. Ясно, что наркотик он держал при себе для сбыта. Говорит, что нашел, но нужно быть полным идиотом, чтобы в это поверить...

– Да я-то понимаю, что статья, – уныло вздохнул Ленька. – Да ты пойми, начальник, Гоша не при делах был. Он эту дурь по глупости взял, чтобы человеку передать...

– У кого взял, кому передать?

– Так это у него надо спросить.

– Спрашивали. Молчит, как рыба.

– Да, с характером пацан, этого у него не отнять... А вообще он хороший...

– Хороший, – усмехнулся Спасский. – Когда спит зубами к стенке...

– Где он сейчас спит, в застенках... Сломаете пацану жизнь...

– Закон есть закон.

– Да это я понимаю... Но и ты пойми, начальник, Гоша мне как родной. Не хочу, чтобы его, как ту щепку, по жизни бросало. Ты его мне отдай, я ему быстро мозги вправлю... Нельзя ему на зону, сломается он... Помоги, Данилыч, а? А я в долгу не останусь. Я же не с пустыми руками пришел. Тут сорока на хвосте кое-что принесла...

– Что там у тебя? – поморщился Спасский.

В принципе пасынку Сизого можно помочь. Принять его версию о том, что наркотики он нашел, выпустить под подписку, а со временем и вовсе закрыть дело. Но будет ли овчинка стоить выделки?

– Да мужика тут одного вроде бы покалечили возле «Шахерезады», так?

– Было дело, – оживился капитан.

Позавчера это случилось. Поругался мужик с женой на ночь глядя, вытащил из своей заначки две тысячи долларов и отправился в казино грусть-печаль развеять. Машину не взял, пешком пошел. Шел-шел, да не дошел. На каких-то удальцов нарвался. Получил железякой по голове, на этом все общение с ними и закончилось. Денежки, разумеется, тю-тю... Потерпевший сейчас в реанимации, грабителей же найти не удалось. А искать надо, дело-то не последнее...

– Есть тут одни пацанятки, фуфло натуральное. Знать их не знаю, но подсказать могу... Только ты мне пообещай, что с Гошей вопрос решишь... А ему все популярно потом объясню, больше ты о нем не услышишь, обещаю...

– Ну, если ты арапа не заправляешь, то помогу, – решился Спасский.

Баш на баш, как говорится.

В тот же день капитан Спасский выехал по указанному адресу. Взял своего напарника, участкового и трех бойцов из группы быстрого реагирования при ОВД. Этого было более чем достаточно для того, чтобы захватить двух «фуфлыжников», на которых показал Сизов.

Пятиэтажный дом шестидесятых годов постройки, озелененный, но тем не менее унылый двор. На четвертом этаже первого подъезда проживала гражданка Губина, по заверениям участкового, совершенно опустившийся человек – пьет беспробудно, живет с такими же алкашами, причем сожители постоянно меняются. Словом, не дом у нее, а притон для пьяниц и наркоманов. У нее-то сейчас и проводили время грабители. Пропивали добытые преступным путем деньги... Что ж, «малину» придется закрывать.

Дверь в квартиру простая, деревянная, облезлая. Даже «глазка» нет. И клавиша звонка уже давно приказала долго жить. Участковый постучался в дверь. Группа захвата наготове. Капитан Спасский не привык прятаться за чужими спинами, поэтому он тоже готовится к рывку в квартиру...

– Кто? – послышался из-за двери грубый женский голос.

– Мариш, это я, Иван, – назвался первым же попавшимся именем участковый.

Говорил он в нос, на пьяный лад затягивая слова.

– Какой Иван?

– А который без пузыря не приходит...

Слово «пузырь» подействовало на гражданку Губину, как магическое заклинание. Тут же послышался щелчок открываемого замка.

Один боец толкнул плечом дверь, второй прижал опухшую от беспробудного пьянства бабу к стене.

– Где постояльцы, мать твою? – рявкнул он.

– А-а, там! – Губина махнула рукой в сторону комнаты.

Третий боец рванул туда, Спасский за ним. Они рассчитывали ошеломить преступников внезапным своим появлением, а стремительным натиском сломить волю к сопротивлению не получилось. Квартиранты засекли ментов гораздо раньше, чем ожидалось. Боец ворвался в комнату, и тут же грянул выстрел. Вот тебе и фуфлыжники... Сержант был в бронежилете, но пуля вошла под нижний его срез.

Боец даже выстрелить в ответ не успел. Выронил из рук автомат, схватился за простреленный пах и опустился на пол. Следом прозвучал еще выстрел. На этот раз пуля угодила в бронежилет.

Был еще один выстрел, третий. Но его произвел не преступник. Стрелял Спасский. И его пуля угодила отморозку точно в лоб...

Злость пришла чуть позже, когда он глянул на корчившегося от боли сержанта. Хороший парень, два года отслужил в воздушно-десантных войсках, еще столько же в милиции. Семья, ребенок. А какая-то гнида в него из пистолета... В момент выстрела Спасский не размышлял о справедливости, не думал о том, что следует мстить по принципу «око за око». Он стрелял, повинуясь инстинкту самосохранения. Не убьешь ты, убьют тебя – жестокая формула выживания...

Дружок убитого был без оружия. Он в панике обхватил голову руками и бухнулся на пол на все четыре точки опоры. Его скрутили ворвавшиеся в комнату бойцы. Спасский же занялся раненым сержантом. Пока прибудет «Скорая», парень может отдать концы. Нужно самим решать вопрос с доставкой его в больницу. Тем более что до нее рукой подать. Об убитом преступнике капитан не думал. Много чести для него, чтобы забивать им голову. Да уже и не поможешь ему ничем...

Милицию хают все кому не лень. Но почему-то на бандитские пули первыми идут «плохие» милиционеры, а не те «хорошие» балаболы, которые их безрассудство осуждают...

Раненого бойца отнесли в машину, в нее же сунули задержанного. Трупом займется оперативно-следственная группа. Придется писать объяснения, доказывать правомочность действий. Даже думать об этом противно. Мерзавец стрелял в сотрудника милиции, возможно, ранил его смертельно, а Спасский должен еще оправдываться.

И все равно неприятно было то, что убил человека. Хоть и мерзавца, но все же человека. Не должны люди убивать друг друга, неправильно это. Но должен же кто-то очищать землю от всякой погани... Это оправдание. А будет и раскаяние, оно придет позже, когда утихнут страсти. Спасскому приходилось убивать и раньше, как-никак он уже пятнадцать лет на оперативной работе. Сколько задержаний на его счету, сколько раз он смотрел смерти в лицо. Он убивал преступников в перестрелках. Знал, что по-другому было нельзя, но все равно после каждого такого инцидента запирался в своем кабинете и втихую напивался до полного ступора в мозгах. И сегодня он тоже напьется. И никто его за это не осудит. И за убитого бандита статью шить не будут...

Раненого бойца отвезли в больницу, задержанного – в отдел, сразу же выдернули на допрос. Церемониться с ним никто не собирался. Но парень и не пытался валять дурака. Признался во всем – и в нападении на ночного гуляку, и в других своих грехах, а их оказалось не так уж и мало.

Задержанного увели в камеру. Завтра им займется следователь, а операм можно расслабиться. Спасский достал из тайника в тумбочке бутылку, два стакана. Леша Макеев понимающе кивнул. Выпил для приличия, но задерживаться не стал. Поздно уже, двенадцатый час ночи, а ему еще домой добираться.

А Спасскому спешить некуда. Дома его никто не ждет. Есть жена, есть дочь четырнадцати лет от роду, но у них как бы своя жизнь. Муж и отец по их системе оценки жизненных ценностей котируется слабо. Должность невысокая, звание соответствующее, оклад – курам на смех. Жена считает его неудачником, дочь – залежалым товаром из лавки древностей. Молодежь нынче уважает богатых родителей, а бедные не в цене. Но Илье Даниловичу было все равно, как относятся к нему домашние. Он честно делает свое дело, исправно разыскивает и обезвреживает преступников. Да, его не повышают, не присваивают «майора», но, несмотря ни на что, работа ему нравится. Хотя, если честно, нет уже прежнего огонька. Уставать он стал. Работа хоть и интересная, но бестолковая, ибо сколько преступников ни лови, меньше их не становится. Понятно, что криминал был, есть и будет, так уж устроен мир. Понятно, что преступников нужно держать в страхе перед законом. Но Илья Данилович не пацан, чтобы на лихом коне скакать по замкнутому кругу. Тридцать восемь лет ему, через пару лет пятый десяток разменяет. Жирком не заплыл, мускулатура не ослабла, на одышку и намека нет. Словом, сил еще много. Только вот задора не хватает. И амплуа неудачника на клапан давит. Сам-то он себя к этой категории людей не причислял, хотя, по сути, неудачник он и есть. А вот Пылеев – счастливчик. Десять лет назад был рядовым опером, а сейчас уже начальник ОВД, подполковник, через годик, глядишь, и третья звезда на погон ляжет...

Илья Данилович плеснул огненной жидкости в стакан, не закусывая, выпил. На душе не полегчало, скорее наоборот. Но все равно рука снова потянулась к стакану...

Проснулся он на шатком продавленном диванчике в своем кабинете. Выпито было вчера немало, но похмельный синдром не мучил. Голова чуточку тяжеловатая, но это пройдет. Поспать бы еще немного, но уже половина восьмого, скоро начальство подтянется. Планерка, все такое... Да и у самого работы хоть отбавляй. Уголовный розыск районного масштаба – это полный вагон и тележка криминальных событий. Там что-то украли, там кого-то обокрали, кто-то кого-то покалечил, и убийства случаются, не без этого. И ноша целиком на плечах оперов. Начальство, конечно, помогает, но больше советами, к счастью, не всегда глупыми...

После планерки Спасский взялся за документы – рапорты, отчеты, отписки. Переговорил со следователем насчет сизовского пасынка, надо же было выполнять взятое на себя обязательство. После обеда – «живая работа» с потерпевшим. У женщины вырвали сумку, когда она заходила в автобус. Это был уже четвертый случай за последние две недели, работа в этом направлении велась, и довольно успешно. Илья Данилович знал, чьих рук это дело. Нештатные осведомители подсказали. Так что в данном случае он знал ответ на истерический вопрос «Куда смотрит милиция?». Милиция смотрит куда надо. Он дал женщине лист бумаги и ручку, чтобы она составила подробную опись пропавших вещей, а сам вместе с Макеевым отправился по одному адресу. Для страховки взял людей из группы немедленного реагирования. На автобусных остановках орудовали малолетние наркоманы, а этот народ непредсказуемый. Как бы вчерашний случай не повторился.

Но все обошлось. Компания юных джентльменов удачи была в полном сборе, сопротивления никто не оказал. При обыске была обнаружена похищенная сумочка, ставшая, правда, заметно тоньше. Но факт оставался фактом – преступление раскрыто, преступники задержаны. Так что вряд ли у потерпевшей повернется язык обвинить милицию в бездействии...

Домой Спасский попал в десятом часу вечера. Надо сказать, не самое позднее для опера время. Но говорить было некому. Жена на какой-то корпоративной вечеринке, дочь у подруги. Никому до него нет дела, никто перед ним не отчитывается. Обидно. Но что есть, то есть. Сам виноват, что поставил свою работу выше семьи...

Марина вернулась домой в четверть двенадцатого. Безрадостное «привет, папа», и на этом все. Закрылась в своей комнате, а чем она там занимается – это ее личное дело. В свою личную жизнь она впускала только маму.

А мама появилась в первом часу ночи. Слегка подшофе. Но перед мужем оправдываться не стала. Жена у него независимая...

Когда-то Лариса работала учительницей в школе. У него зарплата мизерная, у нее еще меньше. Концы с концами еле сводили. Зато любили друг друга, сколько страсти было в их отношениях. Но со временем любовный пыл поутих, чему в немалой степени способствовала Лариса. Сначала она стала упрекать мужа в том, что он чересчур много работает, затем стала придираться к его низкой зарплате. Однажды даже высмеяла его – дескать, другие менты не чураются взяток, а он, ха-ха, бессребреник. Состоялся серьезный разговор, но Лариса не приняла его оправданий, как пилила его за несостоятельность в финансово-должностных вопросах, так и продолжала пилить. Положение не улучшила даже прекрасная двухкомнатная квартира в престижном районе Москвы. Скорее наоборот, обострила отношения между супругами. Квартиру нужно было ремонтировать и обставлять в соответствии с новомодными веяниями.

А денег нет... И тут Ларисе представился случай выбраться из нищеты. В школе она преподавала английский и французский, так что языки знала. Вот ее бывшая одноклассница и предложила ей место в своей турфирме, положила неплохой оклад и небольшой процент от прибыли. Компания росла, крепла, соответственно, увеличивались доходы сотрудников. Лариса показала себя неплохим организатором, быстро продвинулась по службе и сейчас занимала должность топ-менеджера фирмы. Зарплата пять-шесть тысяч долларов в месяц. Куда уж Илье Даниловичу до нее со своим нищенским заработком... Вот и попрекала его жена при каждом удобном случае куском хлеба. Даже дочь однажды запальчиво оскорбила его: «Нахлебник ты, папа, и не учи меня жить...»

Со временем Лариса обменяла двухкомнатную квартиру на трехкомнатную с доплатой, сделала евроремонт, обставила мебелью по своему вкусу. Все старые вещи выбросила на помойку. Спасибо, что мужа не отправила туда же. Но все же нет-нет да давала понять, что Илья не очень-то вписывается в новый интерьер. Дом можно было считать полной чашей, но Илья так не думал, ведь в нем не было счастья...

От жены пахло хорошим коньяком и французским парфюмом. И выглядела она более чем хорошо для своих тридцати пяти лет. Пышные рыжеватые волосы, ухоженная красивая моложавая женщина. За последние годы она слегка располнела, но не утратила своей привлекательности. К тому же со вкусом подобранный костюм подчеркивал достоинства фигуры и скрывал недостатки. Еще бы недостатки характера прятать научилась.

Илья ничего не сказал, но всмотрелся в нее цепко, въедливо. Он уже и забыл, когда в последний раз спал с ней, но, как ни крути, она оставалась его женой. И хотя она не считала себя обязанной отчитываться перед ним, сам он ее от такой обязанности не освобождал.

– Ну и взгляд у тебя... – в небрежной улыбке скривила она губы. – Ты хоть и мент, но я-то не проститутка, чтобы на меня так смотреть...

При тех отношениях, которые она установила между ними, ей ничего не стоило завести роман на стороне, может, он у нее и был. Она же независимая, и муж ей до фонаря. Но пока что он мог только подозревать ее, доказательств измены у него не было. Конечно, можно было устроить за ней слежку, но опускаться до такой степени он не хотел.

– Не смотри на меня так... – скорее потребовала, чем попросила, Лариса. – Я ни в чем перед тобой не провинилась... А если бы и провинилась, то что?

– Вчера передо мной один человек провинился. Я его убил, – спокойно сказал Илья.

И отправился в спальню, которую лишь с натяжкой можно было назвать супружеской. Две полутораспальные кровати стояли в метре одна от другой. Все на современном уровне – раздельное питание, проживание...

Он уже засыпал, когда появилась Лариса. И самым наглым образом забралась к нему под одеяло. Она была свежа, пахла розовым маслом. Прозрачный пеньюар с открытым низом, упругое податливое тело...

– Никого у меня нет, понял! – жарко прошептала она.

И беззастенчиво обвила ногами его бедра. Она ждала от него самых решительных действий и не обманулась в своих ожиданиях...

Но супружеская идиллия длилась недолго. Утром Лариса вела себя так, как будто ночью ничего не произошло. Он сказал, что не придет ночевать, она даже ухом не повела.

Илья заступил на дежурство в оперативно-следственную группу своего ОВД. День прошел более-менее спокойно, а ночью, в двадцать три часа двадцать минут, группу вызвали на убийство. В двадцать три тридцать восемь прибыли на место.

Высотный типовой дом с квартирами улучшенной планировки, двор с полуразрушенной детской площадкой, беспорядочное нагромождение гаражей-тентоукрытий. В подъездах железные двери с кодовыми замками.

Труп обнаружили в первом подъезде, убитой оказалась девушка. Она лежала на площадке между четвертым и пятым этажом. Молодая, красивая. Модные джинсы, легкий топик черного цвета. На груди ножевая рана... В открытых остекленевших глазах боль и удивление. Вокруг люди. Их немного, человек пять, нет, шесть. Судя по затрапезному виду, соседи. К телу никто не приближается, страшно. Близких родственников вроде бы не наблюдается: никто не рыдает над трупом, никто не заламывает рук. По-видимому, родители еще ничего не знают...

Следователь Юргин не стал разгонять людей, просто попросил отойти подальше. Спросил, кто звонил на «ноль два».

– Я звонила, – отозвалась грузная женщина лет сорока пяти, с красными, болезненного вида глазами.

Криминалисты занялись трупом и местом, где он лежал. Площадка заплевана, стены грязные – как здесь найти следы, которые оставил преступник? Но на то они и эксперты, чтобы искать. Спасский взял в оборот женщину, которая сообщила об убийстве. Для начала он спросил имя, фамилию и отчество. Колоскова Дарья Алексеевна. Затем приступил к опросу.

– Работаю уборщицей, возвращаюсь поздно, – рассказывала женщина. – Поднимаюсь, значит, по лестнице, смотрю, лежит. Темно было, думала, пьяный. А потом присмотрелась, гляжу, а это наша Лена... Лена Плотникова из сороковой квартиры... Смотрю, кровь. Страшно стало. Но я все равно прислушалась. Нет, не дышит. Ну, я в милицию звонить, а что еще делать остается...

– Когда вы обнаружили труп? – спросил Илья. – В какое время?

– Да я на часы-то и не смотрела... Хотя нет, когда к дому подходила, взглянула... Было без пяти одиннадцать, ну, пока шла, еще минут десять прошло. Так что в районе одиннадцати.

Со временем было понятно. Здесь все соответствовало действительности. На пульт дежурного ГУВД звонок поступил в одиннадцать пятнадцать, затем сигнал был передан дежурному ОВД, тот поднял оперативно-следственную бригаду. Да, здесь все соответствовало, если считать, что на раскачку у Дарьи Алексеевны ушло пять-десять минут. Пока до квартиры своей добралась, пока «02» набрала... Несоответствие было в другом. Она говорила, что в подъезде было темно, но как раз здесь было относительно светло, во всяком случае Илья сразу понял, что труп принадлежит девушке, а никакому-нибудь алкашу мужского рода.