Текст книги "Кровавые подснежники"

Глава 9

Настоящий шашлык не должен пахнуть уксусом. Но именно этот запах пьянит воображение – особенно зимой, когда не хватает солнца и зелени. Запах замаринованного в уксусе мяса казался сейчас предвестником весны, с ее пикниками на природе.

Максим легко переносил зиму, его не злили морозы, но все-таки хотелось тепла. Скорей бы уже наступила весна.

Жареное мясо пахло очень хорошо, но вкус, увы, оставлял желать лучшего. Чересчур жирное, чуть пересоленное, но на голодный желудок есть можно. Да и не в ресторане они, а в обычном придорожном кафе.

И Юра Ожогин не морщил нос. Челюсти у него сильные, зубы острые, желудок такой, что гвозди переварит, во всяком случае, так он говорил. Старшего лейтенанта ему на днях присвоили, хотя по возрасту он мог уже в майорских погонах щеголять. Юра в Чечне воевал, в том числе и по контракту, потом в ОМОНе в звании прапорщика служил, затем ему младшего лейтенанта присвоили. В двадцать восемь лет в уголовный розыск перешел, вторую звездочку на погон получил. Хороший он парень, надежный. Осторожный, продуманный, на риск идет с опаской, но трусом его никак не назовешь. Отличный боец, выдержанный, спокойный, бесконфликтный, слова лишнего не скажет.

Максим тоже с младшего лейтенанта начинал. В двадцать семь лет первое офицерское звание получил. Весной тридцать семь лет будет, а ему только-только майора присвоили…

В кафе зашел плотного телосложения кривоносый мужчина в стильном кашемировом полупальто черного цвета. Мороз на улице, а он без головного убора. Вслед за ним зашли два здоровяка в таких же полупальто. Как будто это у них униформа такая… И не как будто…

Мужчина подошел к Максиму, остановился у столика и официальным тоном осведомился:

– Майор Одинцов?

Максим взглянул на Ожогина, и тот кивнул. При малейшей опасности они начинают вырубать этих типов. Максим начинает со старшего, а Юра занимается его свитой – кто там первый на очереди, он решит сам.

– Допустим.

– С вами желает поговорить господин Никиткин.

– Улица Гастелло, двадцать четыре, отдел уголовного розыска. В любое удобное время. В строго ограниченном промежутке. Прием граждан по личным вопросам – завтра, с пятнадцати до восемнадцати.

– Леонид Афанасьевич желает поговорить с вами прямо сейчас.

– Я обедаю.

– Он подождет в машине.

Максим и ухом не повел.

– У него для вас, товарищ майор, имеется важное сообщение, – сказал кривоносый.

Только тогда Одинцов кивнул, соглашаясь на срочный разговор. Никиткин, он же Фраер, человек в городе известный и влиятельный, реальный противовес Лукомору. И если у него есть что сказать, Максим должен его выслушать. Глупо игнорировать такого человека.

Он неторопливо покончил со вторым блюдом, без всякой спешки выпил горячий кофе и только тогда вышел из кафе, на стоянке перед которым стояли три черных «Гелендвагена». Номера на машинах впечатляли – 001, 002, 003. Джипы стояли строго по порядку, но непонятно, в какой машине находился Никиткин. И Максиму непонятно, и киллеру, который мог охотиться за Фраером. Попробуй угадай, под каким «наперстком» «шарик».

Возле машин стояли телохранители. Кривоносый подошел к Максиму, кивком показал на первую машину и открыл заднюю дверцу.

Ожогин остался на свежем воздухе. Во-первых, его к разговору не приглашали, а во-вторых, кто-то должен был контролировать ситуацию извне. Юра все понимал, поэтому занял место на безопасном удалении от телохранителей.

Никиткин поприветствовал Одинцова кивком головы, но руки не подал. Для этого ему нужно было как минимум повернуться к Максиму спиной, а расположение заднего сиденья стесняло движения. Да и не очень-то хотел Фраер жать руку какому-то там менту. Нестыковка в уровнях…

Не похож был Фраер на классического бандитского авторитета. И черты его лица для этого слишком правильные и мягкие, и сам он к тому не стремился. Если он и авторитет, то новой волны. Его власть строилась на деньгах и серьезном статусе в мире деловых людей. Само его высокое положение в обществе предполагало силу, смелость и волю к победе. Ему вовсе не обязательно было иметь угрожающую внешность, чтобы управлять своими людьми, направляя их деятельность в нужное русло. В том числе и криминальную деятельность. Совсем не обязательно казаться жестоким и беспощадным, достаточно быть таковым на самом деле.

Максим нажал на кнопку электропривода, опустил боковое стекло и достал из кармана пачку сигарет.

– Не бережете вы свое здоровье, товарищ майор, – не поворачивая к нему головы, заметил Никиткин.

Не внушительной он внешности, прямо говоря, но его внутренняя сила передавалась через голос – густой, объемный, с легкостью заполняющий пространство без всякого напора. И взгляд у Фраера тяжелый, гнетущий, говорящий о внутренней силе. Не зря Никиткин держался с Лукомором на равных…

– Настоящий опер должен гореть на службе, – пошутил Максим.

– Ну да, если опер начинает заботиться о своем здоровье, значит, ему пора на пенсию, – скупо улыбнулся Никиткин.

– Рано мне на пенсию, дел еще много.

– Например?

– Да есть у нас люди, которые себя над законом ставят.

– Такие люди были, есть и всегда будут. Закон природы – кто сильней, тот и прав.

– Тот и прав, – кивнул Максим. – Кто сильней закона. Но не всем это по зубам.

– Закон что дышло…

– Вы хотите об этом поговорить?

– Нет, у меня к вам конкретный разговор. Я слышал, вы работаете по убийству Нефелина.

– Мы закончили, дальше – следователь.

– На заказчика вышли?

– Не буду этого отрицать…

– Крупную рыбу взяли. Но не главную.

– Вы что-то хотели мне сказать, – напомнил Максим, глянув на часы. Нет у него времени на пустопорожние разговоры.

– Нефелина заказал господин Елецкий, – с каменным лицом произнес Никиткин.

– У вас есть доказательства?

Максим уже общался с Лукомором на эту тему, для чего не постеснялся вломиться к нему в дом среди ночи. Не нашел он признаков, что вор знал о Нефелине, но и о ночном визите не жалел. Профилактика правонарушений – святая обязанность начальника уголовного розыска. Это применимо и к Фраеру…

– А если есть?

– Тогда Елецкий сядет.

– Нужно найти доказательства.

– Пустой разговор, – покачал головой Максим.

– Пустой бывает машина. В базовой комплектации. А если это еще старая «девятка»… Вы могли бы ездить на «БМВ» или «ХS». Как вам такой вариант?

– И машина бывает пустой, и разговор… Если вам нечего мне предложить, вынужден извиниться. – Максим взялся за ручку двери и вышел из машины, чувствуя на себе удивленный взгляд.

Похоже, Никиткин всерьез возомнил себя крутым гангстером современной эпохи. Влез в криминальный мир Бочарова, расширил свой бизнес за счет городского бюджета, раздулся сам, потеснив самого Лукомора. Срастил свои капиталы с административным ресурсом, поднялся на этом и дальше идет. О том, что городской глава – его человек, известно давно. Но, похоже, он поставил в зависимость от себя и начальника ГУВД. Были у Максима подозрения насчет полковника Санькова, хотя вслух он их ни перед кем не озвучивал.

Но если Фраер смог купить полковника Санькова, это не значит, что и майор Одинцов ему по карману. И по зубам. Так что пусть гуляет…

Максим сел в свою раздолбанную «девятку», дождался, когда к нему присоединится Ожогин, и спокойно отправился в управление.

– Чего Никиткин хотел? – спросил Юра.

– На вшивость нас проверить.

– В смысле?

– А в смысле, что машина могла завшиветь, – легонько хлопнул по рулю Максим. – «Жучка» подсадить могли. Или «маячка»…

Он не стал рассказывать Ожогину, о чем говорил с Фраером. Юра парень не болтливый, но вдруг сорвется с языка? Никто из посторонних не должен узнать, что Никиткин замахнулся на Лукомора. Криминальная война – это крайность, которую Одинцов, как начальник уголовного розыска, не должен был допустить. Собирай потом трупы по городу, да и по репутации будет нанесен удар. Еще и самому можно в переплет попасть, а пуля она, как известно, дура…

Не успел он зайти в свой кабинет, как появился Кустарев. Взгляд серьезный, важный, но при этом ему приходилось делать над собой усилие, чтобы сдержать ликующую улыбку. Верный признак, что в зубах у него сахарная кость…

– Что-то нарыл? – спросил Максим, включая чайник.

– Типа того. По делу Нефелина.

Максим выразительно повел бровью. Интересно, кто ставил ему задачу работать по этому делу? Что, если Никиткин уполномочил? На деньги Кустарев не поведется, тут без сомнений. Но у него есть отец, у которого своя строительная фирма. И у Фраера очень серьезные интересы в этой сфере. Может, у них с Александром Германовичем вась-вась? А может, напротив, конфликт интересов, который можно было сгладить за счет Кустарева-младшего… Чего только в жизни не бывает.

– Мужика нашел. Не поверите: он по соседству с Кацуровым живет…

– И что тут удивительного? – не понял Максим.

– Ну, Кацуров домой возвращался, а Лазарев, наоборот, уезжал. Вчера только из командировки вернулся. Он, когда со двора выезжал, обратил внимание на двоих мужчин. Один другому помогал подниматься. Он думал, что это пьяные какие-то. Тот, который поднялся, снова упал. То ли сам упал, то ли его ударили…

– Кто ударил?

– Тот, кто поднимал.

– В какое время это было?

– Ну, где-то в половине одиннадцатого. По времени в принципе сходится. И место то же самое.

– Лазарев? – уточнил Одинцов.

– Лазарев, – кивнул Кустарев.

– Он видел, как один мужчина ударил другого?

– Он не может сказать точно. Темно было, да и машина ехала. Но, кажется, какое-то резкое движение было…

– Может, Вербинский вернулся, чтобы Нефелина добить? Или Фомин…

– Зачем? Не было у них задачи добивать. Да и не принял бы Нефелин от него помощь…

– А он принял помощь?

– Ну, во всяком случае, не сопротивлялся. А он карате занимался. Спортивный мужик. И Вербинский говорит, что схлопотал от него.

– Говорит, – кивнул Максим.

– И еще он говорит, что Нефелина добить могли.

– Глаза у него были открыты. Ты помнишь его глаза? – Максим смотрел на Гришу, а обращался к самому себе.

– Так в том-то и дело. Он с открытыми глазами умер. Практически мгновенно. А Вербинского и Фомина уродами назвал. И тот это подтверждает, и другой… Они, конечно, могли договориться…

– Меня смущает не только это, – покачал головой Одинцов. – Есть еще один момент. Может, это показалось только мне. Удивление у него в глазах было. Так бывает, когда убивает свой в доску человек…

– Ну, врать не буду, – вздохнул Кустарев. – Мне так не показалось…

– А мне показалось. Может, всего лишь показалось… Ты вот говоришь, Нефелин помощь принял. А я скажу, что он мог принять помощь от знакомого. Поднялся и получил коварный удар в горло… Не от Вербинского получил и не от Фомина… Сам понимаешь, это только предположение.

– Ваше предположение, Максим Львович, – кивнул Гриша. – Ваше предположение, которое усиливает мою версию… Прав был Вербинский: кто-то добил Нефелина…

– И что нам теперь делать? Искать эту «черную кошку»?

– Ну, не знаю…

– А зачем ты Лазарева нашел? Кому это нужно? Тебе?

– Ну, и мне тоже. – Кустарев не стушевался под пытливым взглядом.

– А еще кому?

– Кате Лемешевой.

– Что-то я не совсем понимаю.

– Да тут ситуация, – усмехнулся Кустарев. – Из серии «нарочно не придумаешь». Лемешева любит Вербинского, а ее саму любит другой парень. Катя считает, что Вербинский не виноват, а отвергнутый Ромео хочет убедить ее в обратном. Он ко мне обратился, чтобы я ему в этом помог… Ну, я и помог, нашел свидетеля, на которого Вербинский теперь должен молиться. Весело будет, если он окажется невиновным. Ромео будет весело… А парень в принципе неплохой. Положительный и при деньгах. Такой в историю не впутается. А Вербинский впутался. И еще впутается… ну, если выйдет сухим из воды… Кате лучше с Ромео, чем с этим… Но если Вербинский не убивал, то Катя будет с ним… А он, возможно, не убивал…

– Предлагаешь найти «черную кошку»?

– Ну, это время, – пожал плечами Гриша. – Правда, истина дороже.

– Истина дороже, – кивнул Одинцов.

Были у него сомнения насчет Вербинского и Фомина, но рвать жилы из-за них не очень-то хотелось. Да и показатели портить нежелательно. Как-никак дело раскрыто, «палка» в графу раскрываемости уже на подходе. И совесть Максима мучить не должна. Если Фомин и Вербинский не убивали, назвать их совсем не виновными язык не повернется. Они напали на человека, жестоко избили его. И если не убили, то запросто могли это сделать. Парни они здоровые, удары у них убойные. Селезенку Нефелину порвали, два ребра сломали.

И все же, наверное, придется выводить расследование на новый виток. И свидетель нашелся, и Никиткин объявил о своих намерениях. Лукомора он хочет подставить под удар, доказательства его вины ищет. У Максима он понимания не нашел, но это не помешает ему обратиться к тому же Санькову. Или к начальнику следственного отдела при прокуратуре, или еще к кому-то. Нажмут на Баклажана, заставят оговорить Лукомора и переведут вора на казенный паек…

Лукомор еще та сволочь, но так и Фраер не лучше. Ни тому полную волю давать нельзя, ни другому, а раз так, то нужно сохранить существующий баланс сил…

Глава 10

Погибнуть от руки убийцы – не грех. Но хоронят невинно убиенного с нарушением церковных канонов – не на третий день…

Нефелина хоронили на девятый день. Городское кладбище, два метра в мерзлой земле, лакированный гроб, множество людей. Кто-то искренне скорбит, кто-то лишь делает лицо.

К вдове никаких претензий. Глядя на Елену Владиславовну, Максим ничуть не сомневался в искренности ее чувств. Она стояла неподвижно, прижимая к себе одиннадцатилетнего сына. В лице ни кровинки, глаза красные от слез.

Максим не находил удовольствия в мероприятиях подобного рода, но не упустил возможности побывать на похоронах потерпевшего. В случае с Нефелиным преступник мог прийти проводить свою жертву в последний путь.

Елена Владиславовна была убита горем, но из числа подозреваемых Максим ее не исключал. Кто его знает, вдруг супруги собирались разводиться, а жена не хотела терять мужнюю половину от совместно нажитого добра и заказала мужа… Бывает и такое…

А заказать мужа она могла своему любовнику, который, возможно, приходился другом семьи. Вдруг Нефелина действительно убил кто-то из своих?

Рядом с Еленой Владиславовной стояли ее мать, свекровь, другие близкие родственники покойного. Всем Нефелин был дорог, все по нему скорбят. Не увидел Максим среди родственников мужчину, с которым Елена Владиславовна могла состоять в интимной связи. Женщина она красивая, видная, а мужчины какие-то чахлые, приземленные.

Из ближнего окружения выделялись двое – высокая женщина в темной соболиной шубе и молодой мужчина в длинной дубленке с меховым воротником. Женщина полнотелая, некрасивая, но очень ухоженная, с модной, эффектной прической. Нефелиной было тридцать четыре года, и женщине в шубе что-то около того. И мужчина примерно того же возраста. Среднего роста, статный, осанистый, располагающей внешности. Правильные черты лица, взгляд печальный, но в глубине глаз угадывался полный штиль. Не трогала его смерть Нефелина. И женщина не очень-то скорбела по покойнику, хотя и сожалела о случившемся. Ей не столько было жаль самого Нефелина, сколько его жену.

Одинцов стоял у соседней могилы, наблюдая за церемонией. Никому не было до него никакого дела, и только мужчина в меховом пальто обратил внимание на Максима. Он не зыркал по сторонам, но изучающий взгляд со стороны уловил. Глянул на Одинцова, пытаясь угадать, кто он такой, и, похоже, угадал. Даже занервничал, но быстро взял себя в руки. И до тех пор пока Максим не ушел, больше ни разу на него не посмотрел. А ушел Одинцов, не дожидаясь окончания церемонии. Некогда ему, дела, дела.

* * *

Управление Пенсионного фонда заканчивало работу ровно в пять. К этому времени Максим и подъехал к зданию. Очень ему хотелось посмотреть, как Елена Владиславовна возвращается домой – сама или кто-то подвозит. Не исключал он версии с любовником… И еще ему нужно было поговорить с вдовой.

Нефелина вышла из здания в пять минут шестого. Грустная, поникшая, походка вялая, неторопливая. Максим помнил ее с модной прической, в стильной норковой шубе, в сапогах на шпильке. А сейчас волосы убраны под шапочку, вместо шубы какое-то серое пальто, и сапоги отнюдь не вызывающие, на низком каблуке. После мужа у нее осталась машина, но домой она отправилась пешком.

– Елена Владиславовна, добрый вечер, – подошел к ней Максим. – Если вы не против, я вас провожу. Город у нас в принципе спокойный, но всякое может случиться.

– Уже случилось.

– Вы, конечно, знаете, что ваш муж кое-кому перешел дорогу.

– Да, знаю… Но мне это не угрожает. Я решила продать эти чертовы терминалы, – тихо сказала она.

– Зачем? Они так удобно стоят и уже приносят доход. Есть человек, который их обслуживает.

– Да есть… Пока есть.

– Ему угрожали?

– Не думаю.

– А вам?

– Нет, мне не угрожали.

– И не будут… А если вдруг, обращайтесь ко мне.

– И что вы сможете сделать? – скептически усмехнулась Нефелина.

– Уже сделал. И преступники арестованы, и заказчики.

– Да, я слышала… Но кому от этого легче?

– Преступники не собирались убивать вашего мужа.

– Не собирались, но убили… Знаете, мне бы не хотелось об этом говорить.

– Но вы же должны понимать, что я не просто так подошел к вам. Есть основания полагать, что настоящий убийца вашего мужа гуляет на свободе.

Нефелина остановилась и возмущенно посмотрела на Максима:

– Но вы же арестовали убийц!

– Мы арестовали бандитов, которые избили вашего мужа. Возможно, они всего лишь избили его. Возможно, настоящий убийца появился чуть позже. И если он на свободе, мы обязаны его найти. И узнать правду. Это будет справедливо. Да вы и сами так считаете.

– Да, но эта справедливость Гену не вернет.

– И тем не менее… Елена Владиславовна, вы правильно сделали, что сказали следователю о проблемах с бизнесом вашего мужа. И направление указали нам правильно. Но это всего лишь одна ниточка. Есть и другая… Сейчас я задам вам неудобный вопрос, вы, пожалуйста, постарайтесь ответить на него спокойно.

– Неудобный вопрос? – насторожилась Нефелина.

– У вашего мужа была любовница?

– С чего вы взяли? – шарахнулась она.

Максим взял ее за руку и предложил:

– Елена Владиславовна, если не возражаете, я угощу вас кофе. Давайте зайдем в кафе.

Нефелина внимательно посмотрела на него, помолчала, а затем улыбнулась и согласно кивнула.

Кафе находилось неподалеку. Максим выбрал самое светлое место в зале, сделал заказ.

– Вы не спешите?

– Ну, я бы так не сказала…

– Сын ваш где?

– Игорь? Игорь у мамы…

– Это сейчас он у мамы, а так живет с вами?

– Да, конечно. А что?

– Ну, может, семейные ссоры, скандалы?

– Что вы такое говорите?!

– Насколько я знаю, вам муж не всегда ночевал дома. А иногда исчезал надолго…

– Это уже в прошлом, – опустив голову, сказала Елена Владиславовна. – Была у него женщина, но он с ней расстался. Еще осенью расстался. Осенью прошлого года…

– Вы ее знаете?

– Нет. Знаю только, что они работали вместе, ну, когда он еще на заводе работал. Он заведовал производством, а она в бухгалтерии, кем-то там-то… – Нефелина тяжко вздохнула.

– Вы знали об их романе?

– Если вы думаете, что я следила за ним… Нет, не бегала, не следила… Я бы и не знала ничего, если бы он сам не сказал… Он собирался к ней уходить.

– Даже так?

– Да, там все было серьезно…

– Но разум возобладал над глупостью, и муж остался с вами. Но ушел с работы, так я понимаю?

– Да, ушел… Он хорошо зарабатывал, кто-то подсказал ему идею с этими терминалами…

– Кто подсказал?

– Не знаю.

– Может, друг какой-то?

– Да нет у него здесь друзей, все в Новосибирске остались. Он сам из Новосибирска, школу там окончил, институт, в Москву приехал… Там мы и познакомились…

– Насколько я знаю, ваш муж занимался карате.

– Да, занимался. И в школе занимался, и в институте. На соревнования ездил, призы брал. Но это в Новосибирске было, здесь он уже не занимался. Так, утром встанет, разомнется… Ну, еще со Славой занимался. Слава сейчас сам в секцию ходит, хочет быть таким же сильным, как отец… – Нефелина замолчала, погружаясь в свою тоску.

– На похороны из Новосибирска никто не приезжал?

– Ну, мама Гены, сестра…

– А из друзей?

– Да какие уже там друзья! Быльем все поросло… Нет, никто не приезжал…

– А женщина была, в соболиной шубе. Стильная такая…

– Какой же она друг? – удивилась Елена Владиславовна. – Это моя подруга… И его тоже, – с горечью добавила она.

– В смысле, общая подруга?

– В смысле, Гена с Мариной роман крутил, а я его у нее отбила.

– Давно это было?

– Ну, на заре нашей совместной жизни. Тринадцать лет назад… Да, весной девяносто седьмого…

– Марина обижалась?

– Первое время очень… Потом она Стаса встретила…

– Стас был на похоронах?

– Да, был, вместе с ней стоял…

– Кто он такой, чем занимается?

– Марину любит, – пренебрежительно усмехнулась Нефелина. – Это у него профессия такая. Марина работает, а он ее любит… Дома сидит, ничего не делает.

– Альфонс?

– Ну, не знаю… Марина дом строила, когда он появился. Он там работами руководил. И сейчас по дому занимается… И ведет себя так, будто Марина зависит от него, а не наоборот. А она его не одергивает, соглашается с ним… В принципе я их не осуждаю. Если им хорошо вместе, пусть живут, я не против…

– А Марина чем занимается?

– Оптовой торговлей. Продуктами торгует.

– Здесь или в Москве?

– Начинала здесь, потом на Москву перешла. А здесь у нее дом. Хороший дом, большой… Она работает, а Стас за домом смотрит…

– Чем не работа? – подыгрывая ей, усмехнулся Максим.

– Да уж!

– Не жалуете вы Стаса.

– Да нет, мне все равно. Просто мужчина должен работать, тогда он мужчина. А так… Вы правильно про альфонса сказали…

– А сами почему не скажете?

– Да сказала как-то. Столько обид было… Мы два года потом не общались… Только сейчас помирились. Марина как узнала, что с Геной произошло, сразу приехала.

– А узнала как? Вы ей позвонили?

– Да нет, не звонила. А как узнала? Так город у нас небольшой, слухи быстро распространяются…

– Небольшой город, – в раздумье кивнул Максим, – но и не маленький.

Не нравилась ему эта пара – Марина и Стас. А еще Вербинский говорил о какой-то парочке в машине… Но все-таки рано вносить их в списки подозреваемых.

– Мы с Мариной в одном подъезде жили. Наши мамы там и сейчас живут…

– Тогда понятно. Значит, вы с Мариной были в ссоре, и не могла она вашему мужу совет дать, ну, насчет платежных терминалов…

– Вряд ли.

– А та женщина, из бухгалтерии, к которой ваш муж собирался уйти, молоденькая?

– Молоденькая, двадцать два года всего…

– А ему сорок… Хорошая разница.

Максим уже знал, с кем он встретится в следующий раз. Кустарев наведет справки о молодой любовнице Нефелина, подготовит почву для встречи, а он задаст ей пару вопросов…