Текст книги "Родиться Царём. Авантюрный роман"

Олег чувствовал себя хозяином положения. Ему нравилось наблюдать за этими алчными и пьяными рожами. Они хоть и грамоты не знали, но законы чтили и по мере возможности соблюдали их. После веского заявления Грачёва они мгновенно забыли об участковом. Им было не в руку к нему обращаться. Тревога отчётливо проявилась на их трусливых физиономиях. Потому что знали, факт кражи был не оспорим и обратное, доказывать Грачёву они не собирались.

Первым из оцепенения вышел Черныш:

– Нам такое количество рулонов сюда не надо, хватит и пятидесяти, – завизжал Черныш. – Решили, что сделаем трёх слойку, а весь верх зальём битумом. Скинемся звеном по нужной сумме, и будет всё чики – пики!

Олег сдержался, чтобы не рассмеяться. Его подтачивало всем им кинуть в рожу заслуженный упрёк:

«Что козлы, допились до беспамятства, теперь делайте свой личный материальный вклад в строительство школы».

Но Олег мудро промолчал. Только приблизился вплотную к брызгающему слюной Чернышу и небрежно водрузив ему свою руку на плечо, сказал:

– Не забывайте, ваша честь? Этот объект возводят для детей, а не для ваших ненасытных мясных утроб. Эта несчастная школа, не дожидаясь ввода в эксплуатацию, уже потерпела крушение ввиду промашек болгарских строителей. Хотите и вы себя опозорить? Давайте, вперёд! А я к в вашей компании присоединяться не желаю.

– Как это не желаешь, мы же одна бригада, – пробубнил Черныш.

– Я позавчера товарищ коммунист разгрузил один машину, в которой было сто пять рулонов и не меньше. И стелить мы будем четыре слоя, а не три, так – как в этом здании будут находиться цветы жизни! А ты мне про единение толкуешь.

– Ты чего это комсомолец как Ленин с броневика перед нами выступаешь? – Напал на Олега Митька. – Молчал, молчал всё время а сегодня против коллектива идёшь, или газет правдивых начитался?

Олег резко развернулся лицом к Митьке:

– Не надо передо мной гопака отплясывать? – твёрдо сказал Олег. – Я вам сказал своё слово, а вы, как хотите, думайте, – закрепил своё доминирующее положение Дорогой, и хладнокровно добавил. – Тоже мне коллектив нашёл, как пить, так без меня, а как кражу погашать, так со мной. Нет, я свою совесть в утиль сливать не собираюсь! Не получится чики – пики! – передразнил он Черныша.

Митька, недовольно поводил по сторонам своим курносым носом. Выругался не понятно в чей – то адрес и, махнув рукой, гневно посмотрел на Олега:

– Ладно, комсомол, иди туши котёл? – Сегодня смысла нет варить битум.

В бытовке Олег по их просьбе подсчитал им убыток. Сумма была высокой – семьсот тридцать пять рублей. Эти цифры они каждый воспринял, как весьма крупную трагедию семейного бюджета. Олег до копейки поделил эту сумму на четверых, не обмолвившись словом о себе и предложил на следующий день возместить пропитые материалы.

В этот день все занимались только утеплением крыши, других работ ни внизу не на крыше не производили. Олега в этот день никто не задевал плоскими шутками. Мало того в перерыв пригласили к своему хлебосольному столу, но он скромно отказался и вышел из бытовки, сославшись на то, что обедать, намерен в колхозной столовой.

Он уже с нетерпением предвкушал праздничные дни. Оставалось только до конца сбить спесь с этой передовой бригады.

***

Утром следующего дня, когда строители сели в заказной автобус, мужики из всех бригад начали раздавать карты. На банк клали по десять копеек, но при крупных сварах сварах счастливчик снимал половину своего месячного заработка, а это сто пятьдесят рублей. Олег в это время находился в качестве зрителя, и из верхнего кармана рубашки у него отчётливо просматривалась пачка красных десятирублёвок. Он специально одел, эту рубашку, что бы засветить свои червонцы перед алчными мужиками. И это не убежало от их взглядов:

– Чего ты всегда зрителем бываешь? – спросил Черныш, – присоединяйся, может, повезёт. Новичкам говорят, всегда фартит.

– Нет, боже упаси, я в них никогда не играл, боюсь, проиграюсь в пух и прах, – начал притворно ломаться Олег.

– Посчитать очки сможешь и больше ничего не надо, – уговаривал Черныш.

Олег подсел ближе к картёжникам:

– Эх, была, не была, дай и мне карту попробую разок сыграть, – поставил Олег на банк деньги.

– Вот это по нашенскому, – обрадовался Митька, – карты всегда нас объединяют, и ты к нам ближе будешь.

– Не играй с ними Грачёв? – отговаривали Олега женщины отделочницы, – они тебя если не обманут, то горлом возьмут.

Олег за две минуты проиграл, шестьдесят копеек, но когда пришла очередь раздавать ему, он сделал несколько свар, и на банке лежало уже не рубль, а четыреста рублей.

В общей сложности за какой-то неполный час к нему в карман перекочевали все их наличные деньги, чему были рады отделочницы.

– Так вам и надо пьяницы чёртовы, теперь долго играть не будете. Каждый, наверное, по окладу проиграл, – донимали они кровельщиков.

У себя в бытовке кровельщики сидели до неимоверности озабоченные с пасмурными лицами и смотрели, как Грачёв издевательски пересчитывал их деньги:

– Надо же повезло как, – говорил радостно он, – мне даже и не верится. Выиграть тысяча двадцать рублей. У меня никогда таких денег в руках не было. Куплю себе аквариум большой с золотыми рыбками и кроликов. Займусь кролиководством, и обязательно куплю мопед – за травой в луга буду ездить, а остатки спрячу на чёрный день. Отпуск заработаю, поеду на море, а то я ни разу его не видел. Или потрачу на свадьбу.

Этим он совсем убил бригаду. Они в разнобой кидали ему нелицеприятные слова, на которые он не обращал внимания. А Митька от злости опрокинул на пол питьевой бачок. Кашин был тоже озадачен проигрышем, но голоса не подавал.

– Успокойтесь! – поднял руку вверх Дорогой, – вы меня сами затащили в эту игру. Теперь молчите. Я сказал кроликов куплю, значит куплю. Деньги мои и я волен с ними делать, что хочу.

– Не спеши, – начал взахлёб говорить Косарев, – на крыше мы продолжим. Мы имеем права отыграться. В обед привезут зарплату, и сядем снова в круг. Размечтался кроликов, он купит. Кролики дело серьёзное! – важно заявил он, – я два года ими занимаюсь. Мороки с ними хватает, больше чем с курами. А у тебя руки, как у неженки, – заметил Косарев. – Такими руками только кошек гладить.

– Ладно, руки, а шея, у него как зоб у индюка, – ввернул ехидну Черныш.

Олег пропустил мимо ушей комариный укол Черныша и, состроив несуразную гримасу, заявил:

– Нет, я больше играть, не согласен, а то проиграю и накроются все мои планы.

– Так нельзя, ты обязан нам дать шанс отыграться, – напирал Митька, – иначе мы тебя из бригады погоним.

– Ни за, что не буду, – продолжал Олег строить из себя простака. – Я знаю, второй раз мне не повезёт. Тем более, я зарплату не заработал ещё. Эти проиграешь, да и в долги к вам влезешь.

Он встал со своего обычного места. Подошёл к Ломоносову, склонился перед его ухом и тихо, с серьёзным выражением лица, прошептал: – А будешь приставать ко мне, заложу вас сегодня участковому.

Митька от неожиданности резко отпрянул от наглого новичка и, с виноватой миной, вышел из бытовки.

До обеда все до одного работали молча и ударно. Только Вася Косарев задавал иногда вопросы Олегу:

– Грачёв, а ты я смотрю, кроличье мясо любишь?

– Терпеть не могу, – отрезал Олег.

– А зачем кроликов хочешь разводить?

– Вы слышали, когда-ни будь про подопытных кроликов?

– Приходилось и не раз, – утвердительно ответил Косарев, – но какой смысл для опытов кроликов разводить, когда на рынке для этой процедуры можно всегда парочку или тройку закупить.

Олег изобразил умное лицо:

– Не о тех ты кроликах речь ведёшь Косарев. Я вот был на Украине в одном хуторе два года назад. У них там особые породы кроликов разводят. За счёт этих кроликов, каждая хата имеет автомобиль Волга. И хатами их дома назвать язык не поворачивается. Что ни дом, то дворец.

– Что это за кролики такие? Никак золотым помётом ходят? – не верил Косарев.

– Нет помёт, как помёт. Он бывает вязкий, бывает твёрдый, но сила оздоровительная в нём громадная. Они его сами употребляют вместе с мёдом и стручковым перцем. Съешь такого двести граммов и забудешь про радикулиты и геморрои. Хохлы его закатывают в трёхлитровые банки, как мы огурцы и продают во Францию за большие деньги. Те пригоняют к ним по две фуры в месяц. Наши соотечественники тоже хадж туда за помётом делают. Лечит практически от всех болезней. Один стакан двести рублей стоит. Это подороже паюсной икры будет.

– Что – то я не слышал про такую икру, – не унимался Косарев.

– Это потому что ты родился в кабачковой республике, а паюсную икру кушают только аристократы да браконьеры из Астрахани.

– Почему это я в кабачковой республике родился? – обиделся Косарев. – Моя родина Страна Советов.

– И много ты советов от своей родины получил? – с иронией спросил Грачёв и тут же ответил на свой вопрос. – «Ноль». – А вот формой неправильного кабачка, тебя родина и работа наградила.

Косарев опешил от такой неслыханной наглости, но шум поднимать прилюдно не стал, а только отодвинулся от Олега на приличное расстояние, продолжая пыхтеть над утеплителем. Но мысль о необычном чудо препарате его заинтриговала, и сверлила мозг. Его уже семь лет мучил радикулит, поэтому он постоянно носил на себе маску вечного страдальца.

Через пять он не выдержал и вновь подошёл к Олегу:

– Не пойму, а в чём его сила этого помёта? – вкрадчиво спросил Косарев.

Олег, не теряя прежнего лица, продолжил свои ложные курсы для неграмотного кровельщика:

– Это совсем просто, они в течение месяца кормят их одними яблоками и вместо воды дают молоко.

– И всего-то? – удивился Косарев.

– Конечно, но это ещё не всё. Других же кроликов они кормят толчёным стеклом с капустой, – не переставал заливать Олег. – У кроликов в организме происходит кристаллизация в желудке, после чего образуется алмаз. Чем больше кролик, тем больше алмаз. Когда кролик достигает больших размеров, его режут на мясо и извлекают драгоценный камень. Этим хуторяне ударно пополняют наш советский алмазный фонд. Но, каждый такой кролик, состоит на учёте у КГБ.

– Надо же никогда бы не подумал? – открыл от удивления рот Косарев.

– И это ещё не всё, есть и третья категория кроликов, – с воодушевлением нашёптывал Олег. – Они едят натёртую морковь с мелкой металлической пылью, и шкурки у них потом скупает за большие деньги оборонный завод, который шьёт из этих шкурок бронежилеты и продают наёмным армиям.

– Ничего себе, вот хохлы дают, – причмокнул Косарев от удивления губами.

– А что ты думаешь, они только сало могут, кушать? – улыбнулся Олег. – Нет, они много чего умного изобрели.

– Грачёв, откуда ты всё знаешь? – не унимался Косарев.

Дорогой отбросил шпатель и, поднявшись во весь рост перед Косаревым, с гордостью произнёс:

– Когда я работал секретарём комсомольской организации на текстильной фабрике, нас посылали туда на семинар. Так вот там я два стакана купил их чудо – помёта, и мы с моим дедом изготовили гремучую смесь. Он тогда излечился за три недели от радикулита, диабета, а я от хронического холецистита.

Косарев всю байку о кроликах принял за чистую монету и, прекратив работу, схватился за поясницу:

– У меня у жены диабет, а сам я страдаю позвоночником. Рецепт мне напишешь завтра? – умоляюще попросил Косарев.

– Хорошо, если не забуду, – пообещал Олег.

У Косарева повеселело лицо, и он продолжил дружеский диалог с молодым строителем:

– Грачёв, а ты, что не местный? У нас вроде нет в городе текстильного комбината.

– Нет, конечно, – я сюда приехал по комсомольской путёвке из Кинешмы. Хочу квартиру получить быстрее. У меня здесь никого нет. Снимаю комнату в пятиэтажке. На чердаке и думаю развести кроликов. Я уже смастерил десять клеток.

Они не договорили, приехал кассир на автобусе и привёз зарплату. Кровельщики дружно побросали работу и бросились за получкой. На крыше остался один Олег. Свою зарплату он уже сделал с лихвой по дороге на работу. Мужики, получив деньги, послали Кашина в сельмаг за водкой и новыми картами. Тот принёс всего две бутылки. Они выпили по стакану, закусив водку мясом, и сразу создали картёжный банк в четыре рубля. Для такого количества игроков, это была большая ставка. Здесь был риск у каждого проиграть всю зарплату за считанные минуты. Но они игру организовали, не для того, чтобы проигрывать деньги, а отбить свои, которые случайно перекочевали в карман новичка.

– Ну, мужики испробуем новые карты, может они для меня счастливые будут, – потирая руки, сказал Черныш, – чую попрёт мне сегодня карта.

Олегу было ясно, что работа на этот день уже закончена. Он сам не напрашивался на игру, ждал, когда мужики его вежливо пригласят. Понимал, что организовали они игру, чтобы возвратить свои деньги. Олег управился с обедом, запив его холодной водой, и с интересом стал наблюдать за ходом игры.

Увидав, что Митька скинул хорошие карты, сделал ему замечание:

– Я бы на твоём месте двух тузов не скидывал, а стал бы давить дядю Васю деньгой, – посоветовал он Ломоносову.

– У него двадцать три очка было, куда мне с двумя тузами лезть на рожон, – буркнул Митька и тяжело засопел..

– А ты Павел Корчагин не советуй, вливайся в игру, покажи класс? – встрял в разговор Черныш.

– Что – то боязно, вам всем фартит, – ответил равнодушно Олег.

– Ты сядешь и карту сразу разрежешь, и она вся повалит к тебе, – сказал Косарев.

– Что и такое возможно? – недоуменно спросил Олег.

– Конечно, и даже не бойся, – уговаривал Василий Олега.

– Тогда для начала попробую пару раз сыграть, – хлопнув в ладошки, сказал Олег. – Если не повезёт, продолжать дальше не буду, – наигранно осторожничал Олег.

После чего он положил перед собой двадцать рублей.

Выиграв четыре рубля, он оживился и полностью втянулся в игру. Олег не стал форсировать события, а дал мужикам пободаться между собой. Они не соображали в тонкостях игры и не замечали, как новичок не умело тасующий карты, умело манипулировал ими и давал всем такие очки, какие он сам хотел. Они умели только быстро раздавать карту и считать очки, а психологический процесс в игре ввиду своей тупости просто исключали.

К концу рабочего дня, Олег обчистил их всех, не дав проиграться только Косареву, а подпустил его к небольшому выигрышу. Мужики были не в себе. Им не на что было купить даже вина на дорогу. А главная опасность ждала их дома – все без исключения боялись появиться домой к своим жёнам без зарплаты. Один Косарев ликовал, он отложил зарплату в один карман, а выигранные деньги в другой:

– А я на дорожку имею права выпить бутылочку вина, – травил он своих дружков.

– Возьми нам всем по бутылке до аванса? – жалобно протянул Митька.

– Что вы нюни все распустили, как барышни кисейные? – подбадривал их Косарев, – с голоду не помрёте. У вас у каждого бабы ежедневно по пять килограммов мяса волокут, и домой и на продажу. А вина я вам куплю, но вы мне за это каждый завтра должен принести по палке копчёной колбасы.

– Пойдёт, – одобрил за всех предложение Косарева Митька.

Олег вышел из бытовки и, не закрывая за собой дверь, присел на уложенную рядом стопу фибролита. С этого места помещение просматривалось хорошо, да и звуковые волны доносили до его ушей весь разговор кровельщиков. Понимая, что за ним наблюдают, он выгреб все деньги из кармана и стал подсчитывать свой выигрыш. Он оказался более чем ощутимый, что его безумно радовало. И дело не только в деньгах, больше он получил удовольствие от самого игрового процесса, да и на раздавленных горлопанов было приятно смотреть. Он ещё раз демонстративно пересчитал свой выигрыш и как бы, между прочим, крикнул мужикам:

– На эти деньги можно купить мотоцикл Яву с коляской, но он мне не нужен пока. Лучше приберегу деньги себе на свадьбу.

Он приподнялся с фибролита, положил деньги в карман брюк, осуждающе посмотрел на бригаду и подошёл к дверному проёму бытовки, загородив своим телом просвет в помещение. Спрятав доброжелательность в закоулки своей души, железным голосом заявил:

– Дядя Митя, дядя Вася, дядя Толя, дядя Модест, обращаюсь к вам всем персонально. Колбаса и вино это дело не плохое. Но вы не забывайте, что мне в следующем месяце будет положена получка, но так, как основной материал для осуществления производства у нас отсутствует, я её вряд ли получу. Так, что у меня к вам просьба будет такого характера: – Либо вы мне отстёгиваете среднею заработную плату кровельщика четвёртого разряда. А это двести восемьдесят рублей и я тихо жду, когда вы раздобудете пропитый вами рубероид. Либо завтра мы катаем на крыше рубероид. А где вы его раздобудете, меня это не волнует. Если мои условия для вас не приемлемы, завтра утром на оперативке, я приглашу на объект главного инженера или начальника участка. А то я смотрю, вас закинули в село и за всё время, сколько я с вами работаю, ни один начальник не навещал. Первое сентября не за горами, а вы важный для школьников объект нагло пропиваете.

В словах Олега было столько уверенности и твёрдости, что никто не засомневался в его намерениях.

Один только Черныш возмутился:

– Комсомол, ты совсем обнаглел. Ободрал нас всех до – гола как вахлаков, так ему ещё деньги подавай.

Олег обернулся назад и, убедившись, что поблизости никого нет из других строительных бригад, возразил Чернышу:

– Вы уважаемый кивала, не путайте работу с игрой. Лучше откройте КЗОТ и там, на первой странице написано, что самое дорогое, у человека руки! Я один разгружал эту машину с рубероидом два часа, и никто из вас не удосужился мне помочь. Но, как вам приспичило пропить его, вы за пять минут его закидали в кузов самосвала и мне даже не предложили сто граммов выпить. А почему? Отвечаю, – вы все поголовно здесь рогатые шершни и жлобы.

Кровельщики упорно молчали – крыть было нечем, да и за последних два дня они стали серьёзно побаиваться с комсомольскими амбициями, новичка. Что ему там взбредёт в голову, им было не ведомо. А на скамью подсудимых никто не собирался садиться.

После короткой паузы Ломоносов всё-таки не выдержал и с обидой выдал свою тираду:

– Ты Корчагин, давай не обзывайся, мы тебе в отцы годимся. Думаю лучше будет всем нам, если мы на этом «огороде» договоримся? Сам подумай, в какое мы неловкое положение попали. Давай сделаем так, у тебя холодильника наверняка нет? Обзавестись думаю ещё не успел, если недавно приехал в наш город.

Олег делал вид, что внимательно его слушает, а потом начал подмигивать одним глазом.

Митька, принял эту выходку как насмешку и от напряжения прервался, затем прокашлялся и продолжил:

– Тебе сейчас живется тяжело. Ни родных, ни знакомых, близко нет. Понимаю, как плохо жить одному в чужом городе. Видим, что на обед ты берёшь огурец, яйцо и плавленый сырок. Предлагаю тебе принять наши выгодные условия. С завтрашнего дня мы тебе ежедневно будем на протяжении месяца поставлять по палке колбасы и килограмму любого мяса. А свою зарплату ты всё равно получишь, не переживай.

– Ты меня поражаешь, дядя Митя, – изумился Олег, – читать и писать не умеешь, а говоришь, как Александр Сергеевич Грибоедов.

– С таким как ты, нужно по другому разговаривать, а ласково, почти прошу у тебя, – шипел Ломоносов, – говори, что ты думаешь над моими словами? Принимаешь, нет?

Олег притворно задумался:

– Предложение конечно заманчивое, – ответил Олег, – надо подсчитать, что буду я иметь от такого предложения, а в какую сумму вам это выльется мне без разницы.

Дорогой взял карандаш и быстро начал складывать их услуги, озвучивая для всех цифры подсчёта:

– И так в месяце у нас в среднем двадцать два рабочих дня. Палка колбасы пять рублей, получаем сто десять рублей. Мясо три рубля, – беру по рыночной цене, – получается шестьдесят шесть рублей. Сто десять плюс шестьдесят шесть, равняется сто семьдесят шесть рублей, а где ещё сто четыре рубля? – обвёл он бригаду вопросительным взглядом. – Нет, так не пойдёт, – недовольно замотал головой Олег. – Если вы мне в конце месяца к свадьбе ещё достанете самой дорогой копчёной колбасы десять палок, то я согласен. Только смотрите, не вздумайте отравить её. А то у вас в городе поговаривают, что царица Екатерина вторая раньше ссылала сюда с Руси всех колдунов и чернокнижников. Всякого можно ждать от местных людей.

Косарев, с Митей словно сговорившись, после этих слов одновременно закашляли, а Модест изучающим взглядом наблюдал за только что объявившимся новым лидером в звене, не предвкушая в будущем ничего хорошего для старых кадров. Черныш же не сразу понял, слова Олега, а когда до него дошло, он бросил от злости на землю державший коробок спичек, раздавил его ногой, и почти с обидой произнёс:

– Мы родом все поголовно из ближайших деревень. Родились в голодные годы, в школах не обучались. В войну мёрзлую картошку, да бурак выкапывали и ели. И никогда не слышали ни о каких колдунах. Отравить бы тебя не мешало за такие слова, но мы на это не способны. Ладно, будет тебе колбаса дорогая, – заверил он. – Но ты когда женишься, не забудь поставить нам четверть самогона.

– Это без проблем, – пообещал Олег и протянул Кашину пятнадцать рублей. – Пойдёшь в магазин купишь всем вина и мне бутылку марочного. Это от моего столика, – загадочно улыбнулся он всем.

Этим жестом он чуть оживил проигравших мужиков, но их злость и негодование, не ускользнули от его глаз. Как они не пытались маскировать свои чувства, но наделённый острым умом Олег это заметил. Так – как у Черныша в этот миг ненавистно загуляли по скулам желваки, а звеньевой Ломоносов никак не мог укротить раздувшие ноздри своего неформального носа.