Текст книги "Чудовище магнитного полюса. Приключения знаменитого сыщика Макса Пипсена"

– Сам пока не знаю, просто ляпнул сдуру…

– Учти, Пипсен, только ради нашей старой дружбы я знакомлю тебя с материалами дела. Это служебная тайна, как ты понимаешь. А ты частный сыщик и не входишь в круг лиц…

– Перестань, это лишнее, – детектив замахал на копа рукой, – Ты старый оперативный волк, я тебя знаю, и хрен бы меня подпустил на пушечный выстрел к этому делу, если бы не чувствовал, что от этого может быть толк и, возможно, воз сдвинется наконец с мертвой точки. Я прав…?

– Ну, где-то близко… Ты знаешь, сегодня начальство дало добро на кратковременный отдых нашей группе, возможно, поняв, что от загнанной лошади толку будет мало. Так что после нашего разговора я иду домой и заваливаюсь спать.

– Согласен, дружище, тебе пора отдохнуть. Хреново выглядишь. Хорошо, что ваше начальство стало слегка соображать, вам крупно в этом повезло.

– Повезло, это точно…, – Маас криво усмехнулся, – Знаешь, что сегодня сказал мне шеф? Ты (в смысле, я) получаешь от меня выволочку за дело и выходишь с совещания в мокрой рубашке, а вот я (в смысле, он) получаю чертей вообще непонятно за что и выхожу с совещания от министра с мокрым галстуком.

– Не переживай, так было всегда, у нас такая же хреновина творилась, хоть и в Америке. Одна и та же система.

Кстати, когда было первое убийство…? Да-да, все сходится… Да нет, это я про себя…

Слушай, я вот изучил эти фото с прекрасными незнакомками и подумал: что в них общего? Маньяк всегда клюет на какой-то определенный признак будущей жертвы, это азы криминалистики.

– В том то и дело, что мы не нашли ничего общего, как ни пытались. Честно говоря, дела об убийствах были объединены в одно только после третьего случая. Кроме скальпирования жертв абсолютно ничего похожего.

Посуди сам. Первая потерпевшая – пожилая женщина, гулявшая вечером с собачкой по набережной. Была задушена. Вторая -студентка, получила нож в спину около двери своей квартиры днем. Третья вообще иностранная туристка, убита ударом чего-то тяжелого в висок на аллее в парке. Вчерашний случай– проститутка, перерезано горло. Все убитые разного возраста, телосложения и социального статуса.

Даже цвет волос у всех разный– можешь себе представить?

– Вот именно! – сыщик поднял верхний палец, – Вы ищите сходство– и не находите, потому что его здесь нет в привычном понимании. А вот то, что их действительно объединяет– как раз полное различие, или полная непохожесть, если тебе угодно.

– Объясни, я не понял.

– ОК. Все убитые-женщины. Но при этом абсолютно разные, да и способ убийства не повторяется, что уже совсем нетипично для серийного убийцы. Изнасилований не было…? Следовательно, сексуальный мотив исключаем. Остается скальпирование. Очень странные сувениры собирает наш маньяк, впервые с таким сталкиваюсь. Но: при этом он выбирает женщин с разным цветом волос – это же очевидно!

– И что из этого следует?

– Пока только то, что я сказал. Ты согласен? Хочу тебя спросить, Хенрик: я не увидел в деле заключения экспертов по предполагаемому орудию скальпирования.

– Заключение во втором томе дела, вот оно. Таак… Это по орудию убийства, не то… Группы крови…

Вот по твоему вопросу. Только эксперты не смогли точно определить, чем преступник срезал волосы. Что-то типа плотницкой стамески, но очень острое и необычной формы. Надрез четкий, но при этом неглубокий. Я тебе перевел смысл того, что здесь написано.

Микрочастицы в ранах жертв не обнаружены. Очевидно, стерильное орудие.

Пипсен удовлетворенно кивнул и, достав из кармана рабочий блокнот, раскрыл его на странице с рисунком и показал Маасу:

– Я думаю, кожу с волосами срезали вот таким инструментом.

………………………………..

– Поразительно! – воскликнул полицейский, вскакивая с места, – Но откуда ты мог узнать? Мы не давали в прессу никакой информации по этому поводу.

– Просто догадался, – ответил детектив, убирая блокнот на место, – А рисунок я скопировал из одной умной книжки, посвященной изобразительному искусству.

– Может, у тебя есть и другие идеи, Макс.…?

– Идеи есть, но пока оставлю их при себе. Сегодня вечером, сразу после того, как ты отправишься спать после трудовой вахты, я планирую встретиться с одним человеком. После этого, как я надеюсь, это странное дело прояснится окончательно.

– Надеюсь, ты не собираешься предпринимать ничего противозаконного?

– Ты прямо как прокурор. Не беспокойся, моя лицензия пока не жмет мне подмышку. Просто побеседую с одним типом о странностях жизни, может, попью с ним чайку– и все. Завтра у тебя на столе будет полная картинка.

Хенрик Маас смотрел недоверчиво, Макс Пипсен отвечал ему детской обезоруживающей улыбкой.

– Наша помощь тебе не понадобится? – спросил полицейский, когда сыщик, пожав ему на прощанье руку, двинулся к выходу.

– Нет, спецназ в данном случае будет неуместен. Ненужный шум, гам, стрельба… Мы все будем делать аккуратно.

Кстати, Хенрик, какое у тебя звание? Все забываю спросить, а на двери не написано.

– Лейтенант.

– Надеюсь, уже в ближайшие дни ты станешь капитаном, – сказал детектив и вышел из кабинета.

……………………….

Около уже знакомого пятиэтажного дома Пипсен остановился и опять внимательно всмотрелся в окно мансардного этажа. Он было все так же темно, как и в прошлый раз.

После этого он зашел в подъезд и проверил показания водяного счетчика– довольная ухмылка осветила непроницаемое лицо сыщика.

Не пользуясь лифтом, он поднялся пешком на последний этаж– оттуда на мансарду вела узкая винтовая лестница.

Дверь мастерской скульптора была единственной на этой площадке, что было неплохо в свете предстоящих мероприятий.

Пипсен прикинул размеры мастерской. На глаз выходило, что студия была достаточно велика.

Он всмотрелся в верхнюю щель над дверью: его зубочистки там не было.

«Вот ты и попался, голубок,» – промурлыкал Макс и нажал кнопку звонка. Потом еще и еще раз– по ту сторону двери стояла тишина. Звонок не работал, или же был отключен.

Пришлось извлекать звук из самой двери, оказавшейся не столь массивной, как могло показаться с первого взгляда.

Пипсен негромко постучал костяшками пальцев, сопроводив это действие почти ласковой просьбой:

– Сим– сим, откройся, и тебе ничего не будет.

Убедившись, что ответа нет, Макс решил сменить тактику:

– Открывай сейчас же, сукин сын, или я разнесу твою конуру в щепки!! – заорал он в замочную скважину и загрохотал кулачищем по дверной коробке.

С потолка посыпался мел.

Когда стихли раскаты его голоса, по ту сторону двери послышался негромкий голос:

– Мой не говорить английски…

– А мой не говорить голландски. Вот и пообщаемся на языке глухонемых.

Повисла пауза, похоже скульптор соображал, какое из двух зол для него меньшее.

– Вы кто…? – наконец раздался его голос.

– Я частный сыщик, по поручению твоей жены, засранец. Хочу с тобой поговорить и сразу уйду.

Щелкнул замок и детектив перешагнул порог тускло освещенной студии.

Из-за открывшейся двери на него смотрел изможденный небритый человек, отдаленно напоминающий свое фотографическое изображение.

………………………………………

– Вас действительно прислала Анна? – спросил скульптор, не сводя с вошедшего взгляда горящих глаз.

Оказалось, что его английский был очень даже хорош.

– Нет, Фантомас, – проворчал сыщик, проходя в комнату и осматриваясь.

Помещение представляло собой типичную обстановку для жизни и творчества, как ее представлял детектив.

Везде следы художественного беспорядка, из мебели только провалившийся диван и покосившийся стол с колченогим стулом. На столе хрюкал остывающий чайник, на потертой скатерти виднелись остатки недоеденного ужина. В углу примостился маленький холодильник. Запах стоял специфический, ни на что не похожий.

Окно студии оказалось наглухо задрапировано плотной портьерой, исключающей проникновение какого-либо света на улицу.

Пипсена удивило, что в комнате отсутствовали признаки ваяния: заготовки, готовые скульптуры, а также материалы для их изготовления.

Впрочем, отгадка могла быть весьма простой. Поскольку помещение занимало всю площадь мансардного этажа, а данное помещение было небольшого размера, то наверняка имелось другое крыло, соединенное со студией, где наверняка и находилась сама мастерская.

Только подумав об этом, Макс заметил ширму в дальнем углу студии, которая сливалась со стеной и при достаточно тусклом свете сразу была незаметна. Он шагнул в эту сторону и увидел небольшой столик, на котором были разложены профессиональные инструменты скульптора. Они были идеально чистые и сверкали, как в операционной, что особенно бросалось в глаза на фоне окружающего беспорядка.

– Что вам угодно? – раздался голос ван Бека за спиной Пипсена, рассматривающего орудия его творчества.

– Да вот, хотел полюбоваться твоими работами. А их здесь почему-то и нет. Представь миру свои творения, или, на худой конец, позволь только мне насладиться твоими шедеврами.

– Я намерен вызвать полицию и сообщить о незаконном проникновении с применением насилия, – хмуро ответил скульптор.

В его голосе появился металл, лицо приобрело жесткие очертания. Выражение глаз стало угрожающим. В-общем, он уже не походил на того испуганного и жалкого человека, который открыл дверь несколько минут назад.

– Вот это правильно, вызывай. А то полиция уже сбилась с ног и не может отыскать тебя уже третью неделю.

…………………………..

Сказанные слова произвели на хозяина мастерской ужасное воздействие. Он сразу как-то съежился и как будто стал меньше ростом. Плечи опустились, руки повисли вдоль туловища.

Скульптор неловко проковылял к стулу и, едва не промахнувшись, уселся на него.

– Что вам известно…? – чуть слышно проговорил он, не поднимая головы.

– Примерно то же, что и тебе, Джек– потрошитель местного розлива. Думал, что самый умный, да? Зачем теток порешил и оставил без причесок, какая блажь влезла в твою башку?

Детектив грозно нависал над сгорбленной на стуле фигурой.