Текст книги "Санай и Сарацин"

Напарники пересекли небольшой пустырь, заваленный строительным мусором и кучами битого кирпича. Кое-где из земли торчала согнутая арматура и прочие опасные предметы: рельсы, балки, сваи и даже ржавые мотки колючей проволоки. Сталкерам пришлось передвигаться с крайней осторожностью. Достигнув бетонного забора, они прижались спинами к плите, присели на корточки, осмотрелись.

Сарацин глянул на экран своего ПДА, поработал стилусом и прошептал:

– Санай, там за забором корпус № 400-бис. Через него мы можем попасть в цех дезактивации, а за ним и в литейный. Помнишь?

– Как не помнить! Если вдруг разделимся, то встречаемся у центральной проходной, а там до стоянки на свалке рукой подать.

– Извините, – подал голос призрак. – Помните, я вам говорил, что тьма движется в нашу сторону?

– Да, – живо откликнулся Сарацин.

– Так вот, она пришла.

Друзья тревожно переглянулись и закрутили головами по сторонам. Кругом тишина, только ветер свистит в проводах, да где-то что-то потрескивает.

– И что? – спросил призрака Санай. – Эта хрень на нас сейчас нападет? Если так, можешь указать, откуда именно?

– Нет. – Призрак замешкался. – Как бы вам это объяснить? Она нас видит и изучает. Атаковать, похоже, не собирается.

– Твою мать! – зашептал Санай. – Где она и что это такое?

– Вы ей не интересны. Она ищет меня, но не видит. Я не знаю, кто она, но разумная, я точно вам говорю. Я воспринимаю ее как черную тучу, но в душе у нее бездонная злоба. Она здесь хозяйка. Ей тут все принадлежит…

– Мама-Зона! – перебил призрака Сарацин. – Это она и есть!

– И еще! – Призрак кашлянул, заворочался и продолжил: – Я кушать очень хочу, поэтому случайно кромку термоса откусил. Простите меня, пожалуйста.

Напарники снова переглянулись.

– Ты что, от титанового корпуса кусочек отгрыз?

– Ну да. Я кушать очень хочу.

Сарацин вынул пачку горького шоколада и засунул в рюкзак напарника. Там довольно заурчал и зачавкал призрак. Ел вместе с оберткой.

– Мама-Зона, Мама-Зона! – заворчал Санай. – Долго мы тут загорать будем? Где она, ваша Мама-Зона?

– Тихо! Вон там шум.

– Тьма ушла в лес, – с набитым ртом заявил призрак. – А теперь она возвращается в чьем-то теле. Дай печенюшку, а? Я знаю, у тебя есть. Я очень голоден.

– Тихо! Кто-то идет через пустырь со стороны леса. – Сарацин вскинул винторез, глянул через прицел, чертыхнулся и заявил: – Санай, кажется, наша старая знакомая соскучилась.

Санай обернулся.

Из леса, перепрыгивая через строительный мусор, к ним бежала уже знакомая по теплой товарищеской встрече заведующая лабораторией собственной персоной. В руках она держала свою отрезанную голову.

– Как будто арбуз на рынке сперла.

Сарацин надел защитный колпачок на оптику и проговорил:

– Вот расскажи мне об этом в те времена, когда я учился в универе, ни за что бы не поверил. Я вообще в те времена был наивным юношей, хотя и хорошо занимался.

– Дождемся тетку! – сказал Санай. – Мы ее уже успокаивали один раз. Утихомирим и в этот.

Меж тем толстая покойница остановилась в трех метрах от друзей. Она вполне по-человечески, если не считать головы, зажатой в руках, прислонилась плечом к бетонной плите забора и застыла.

Друзья ждали продолжения.

Призрак напуганно зашептал:

– Это она! Она!

– Ну, здравствуйте, Зинаида Иосифовна. – Санай ухмыльнулся и бесшумно потянул из ножен родной спецнож. – А мы вас уже и не ждали.

Зомби пошевелился.

Санай сделал шаг вперед. Сарацин, наоборот, чуть отступил, увеличивая расстояние между собой и противником, и неспешно достал ГШ-18. Сначала он направил пистолет в грудь зомби, потом поразмышлял, прицелился в голову, тут же передумал и снова остановил мушку на бюсте дамы. Он вспомнил, что девятимиллиметровая пуля ГШ-18 обладает прекрасным останавливающим действием. Предугадывая поступки напарника, Санай сместился к самому забору, не загораживая другу обзор, одновременно уходя с линии огня.

Рот у отрезанной головы вздрогнул, зашевелились челюсти.

Друзья ошеломленно смотрели на этот эпизод из фильма ужасов.

Послышался невнятный звук. Голова трупа явно вознамерилась поболтать о том о сем.

Напарники напряглись. Зрелище было не для слабонервных.

– Отдайте посланника, – зашелестело существо. Черная тень исказила и без того отвратительную физиономию на отрезанной голове. – Отдайте посланника!

Сарацин отчетливо кашлянул, подал старинный знак готовности к бою.

– Какого посланника? – Санай подбросил свой нож, тот крутанулся в воздухе несколько раз и вернулся в ладонь. – Зинаида Иосифовна, уточните, пожалуйста.

– Вы все умрете. Отдайте посланника, – повторила голова.

– Извини, Зина, но я не понял. Говори конкретнее. Когда мы умрем? И какого такого посланника тебе отдать?

Зомбированная дама дернулась, но осталась стоять на месте.

– Он у вас. Отдайте. Я проведу вас к «Монолиту». Я отдам вам «золотой шар». Даже два. Отдайте. Он вам не нужен.

Санай молчал.

Сарацин ухмыльнулся и спросил:

– Тетенька, а вы кто, собственно, такая? Мы вас не знаем.

– Я здесь хозяйка! Я дам вам все, что вы попросите, только отдайте посланника или…

– Дальше не продолжайте. Мы все поняли. – Сарацин подошел вплотную к Санаю и прошептал на ухо: – Что делать-то будем? Пора, по-моему, сваливать за кордон. Нам в Зоне теперь проходу не дадут.

– А с ней-то что?

– Включай дурачка. У тебя здорово получается. Посмотрим, что она предпримет.

– Тетенька!.. – Санай понимающе подмигнул напарнику и нарочито испуганным голоском произнес: – Мы не местные. У нас никаких посланников-засранников нет.

– Посланник у вас. Вы пожалеете. Я вас уничтожу.

– Уважаемая Зинаида Иосифовна! – сказал Санай тем самым торжественным официальным тоном, с которым начальники отделов обычно поздравляют женщин-подчиненных на 8 Марта перед вручением копеечных подарков. – Уверяю вас, мы учтем ваши замечания и пожелания. Они будут рассмотрены в первоочередном порядке. Прошу вас не посылать жалобы в вышестоящие инстанции. Мы разберемся как следует и накажем кого попало. Пожалуйста, заходите на следующей неделе, и вы получите по накладной все затребованные товары. Со склада, минуя посредников. Тот, кто позвонит прямо сейчас, получит бесплатное печенье для кормления посланников. Да поможет нам святой, все очищающий выброс! Аллилуйя!

Зомби молчал. Сарацин хихикнул.

Санай вопросительно кивнул напарнику, мол, что дальше-то делать?

Сарацин поднял правую руку с открытой ладонью и одними губами сказал:

– Тихо.

– Ты умрешь первым, – проговорила голова и выпала из рук мертвой женщины.

Руки мутанта повисли плетьми, и зомби свалился в пожухлый осенний бурьян. Как будто из тела вынули стержень, до этого момента удерживающий покойницу на ногах.

Сталкеры стояли и молча смотрели на ноги, торчащие из травы.

– Ну все! – упавшим голосом сказал Санай. – Меня сама Зона прокляла. Братишка, теперь мне точно кирдык. Ты же знаешь, какой я суеверный. Она мне отомстит, вот увидишь.

– Да брось ты! Жили же до этого и дальше будем.

– Ага! – Санай убрал нож в ножны и застегнул ремешок. – Только для этого может не хватить патронов. Кстати, а где преследователи? Их что, мой ядреный фугас всех покрошил?

– Сплюнь, – откликнулся Сарацин.

– Я ее не чувствую. Она ушла. – Призрак высунул голову из рюкзака и добавил: – Товарищ Санай, извините, но вы сказали, что если позвонить сейчас, то вы дадите кому-то печенье. К сожалению, у меня нет телефона, но, может быть, вы угостите меня без предварительных переговоров?

Санай улыбнулся:

– Слышишь, Сарацинушка?! Мы только что могли поменять этого псевдопридурка на самое бесценное сокровище, какое только существует в нашем мире, точнее сказать, даже на два. Тебе и мне. А он требует печенья.

– Это все детали. – Сарацин достал пачку галет, и голова призрака вместе с печеньем исчезла в рюкзаке. – Пора смазывать лыжи. Мне кажется, что Хозяйка остановила погоню, чтобы попробовать с нами все по-хорошему уладить. Ну а теперь стоит ожидать только самого худшего.

– Можно подумать, до этого было лишь лучшее.

– Брат! – серьезно сказал Сарацин. – Может быть, так оно и есть.

В подтверждение этих слов со стороны леса раздался протяжный вой. Натужный и пронзительный! Призывный рык крупного чернобыльского псевдопса, по живому разрезал молчаливую дождливую хмарь. В тот же миг из подлеска на пустырь хлынула волна грязных мокрых спин. Слепые собаки не задирали головы, шли нижним чутьем. Их было более сотни. Они обходили строительный мусор так же легко, как морские волны обтекают крупные прибрежные валуны.

Призрак, рот которого был набит печеньем, заверещал.

– К пролому! – крикнул Сарацин.

Санай рванулся за напарником. Больше хитрить и скрываться не имело смысла – завертелось. На ходу он сорвал с плеча «Печенег», снял с предохранителя, зарядил. Шутки кончились. Возле самой дыры в стене сталкер развернулся и ударил длинной очередью, веером, от плеча. Смертельный, разрушающий поток свинца перечеркнул приближающуюся стаю. Передние псы сорвались на визг, покатились, ломая ветки и собственные хребты, разбрызгивая грязь, ядовитую слизь и черную кровь. Мелькали разинутые пасти, жаждущие жратвы. Задние ряды напирали. Собаки перепрыгивали через тела своих собратьев, разорванных пулеметной очередью, рвались вперед. Расстояние сокращалось. Санай ждать не стал, нырнул в пролом за Сарацином, быстро огляделся.

К великому сожалению, ни одной пожарной лестницы на стенах корпуса не обнаружилось. Даже зеленые салаги знали, что, спасаясь от собак, надо первым делом подняться по вертикальной лестнице на безопасную высоту, а там и на крышу.

А Сарацин тем временем уже добежал до дверей, ведущих вглубь заводского корпуса.

«Вектор» встретил беглецов особым хмурым молчанием. Это там, за спиной, беснуются псы, а здесь, впереди, запустение и разруха. Как и все капитальные строения, находящиеся в Зоне, заводские корпуса и сооружения ветшали. Казалось, что через черные глазницы выбитых ураганами оконных проемов завод с немым укором взирал на людей, которые сотворили с ним и всем остальным миром ужасающую, непоправимую катастрофу.

Первая авария на самом-то деле оказалась сущей безделицей по отношению к той, второй, аномальной, приключившейся в 2006 году. Доподлинно известно, что со времен первого выброса до настоящего момента Зона поглотила в сотни раз больше людей, чем унесла авария четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года.

Завод «Вектор», так и не успевший поработать на благо всего прогрессивного человечества, угрюмо молчал, ожидая постепенного разрушения и неотвратимо превращаясь в захламленное переплетение рухнувших конструкций.

Санай, удерживая пулемет левой рукой, показал напарнику мизинец правой. На языке спецназа это означало, что до появления противника оставалось не больше минуты.

– Сюда! – крикнул Сарацин и скрылся за лестничным пролетом, поднимаясь на второй этаж корпуса № 400-бис.

Когда Санай влетел в подъезд следом за другом, в проломе заводского забора показались злобные морды первых слепых собак. Как через узкое горлышко бутылки, мутанты постепенно проникали на территорию завода через рваную дыру в бетоне.

За двумя десятками особей авангардной группы на старый потрескавшийся асфальт ступил вожак – крупный, черный, с подпалинами на боках.

«Очень матерая чернобыльская псинка», – подумал Сарацин, аккуратно положив указательный палец на спусковой крючок винтореза и глядя с высоты на огромного самца в оптический прицел.

Снайпер уютно расположился на площадке третьего этажа, по привычке выцеливая самую важную персону. Он так уже делал, но никому про это не рассказывал по вполне понятным причинам. Однажды Сарацин таким вот образом подстрелил самого Борова, когда банда, возглавляемая этим жирным паханом, шла на штурм базы свободовцев в пресловутой Сумрачной долине. Это потом «Свобода» перебралась подальше, а тогда анархисты долго в долине квартировали. Когда Сарацин взял в прицел масляную морду Борова, старый жирный подонок и ухом не повел. Сейчас все было по-другому.

Опытный вожак, являясь мощным псиоником, мгновенно уловил внимание человека. Пес задрал голову, посмотрел прямо в глаза Сарацину, утробно зарычал, но с места не сдвинулся.

«Умная, умная собачка», – поймав стрелочку целеуказателя между глазами мутанта, подумал Сарацин, задержал дыхание и плавно, без рывков нажал на спуск.

Раздался приглушенный выстрел, но чернобыльского пса на своем месте уже не оказалось. Экстрасенсорная тварь вновь уловила намерение стрелка и за сотую долю секунды ушла с линии огня, но теперь не остановилась. Она помчалась к входной двери и погнала за собой стаю.

– Мать-перемать! – только и вымолвил Сарацин. – Вот это да! Чересчур умная собачка, блин! Видимо, правду пацаны в баре говорили, что в чернобыльца прицельно не попасть.

– Братишка, граната! – предупредил подбежавший Санай.

На площадке первого этажа громыхнуло так, что во всем корпусе взметнулась вековая пыль под аккомпанемент собачьего визга и воя.

– Ну а что ты хочешь? Ф-1 все-таки! – деловито сообщил Санай.

– Давай в столовку, вдоль по коридору, залу и на кухню. Через грузовой лифт выйдем в подвал.

– А поваров там нет? – подозрительно спросил Санай.

– Погнали.

В заводской столовой друзей ждал сюрприз. Все столы и стулья стояли на своих местах, как будто бы рабочие и инженеры только что вышли. На столах аккуратно расставленные керамические подставки для горчицы и перца соседствовали со стаканчиками для салфеток. Сарацин даже не понял сначала, что не так в этом светлом зале. Друзья привыкли встречать хаос и разруху в заброшенных помещениях, а здесь царил образцовый порядок.

– Дайте жалобную книгу! – выкрикнул Санай и перемахнул через поварскую стойку, своротив по дороге шкаф для салатов и напитков.

Сарацин пробежал мимо кассы. Из аппарата торчал чек. Просто удивительно! Сарацин не удержался, оторвал кусочек бумажной ленты и сунул в нагрудный карман – на память.

Видимо, для ощущения контраста в варочном зале все оборудование было перевернуто. Это обстоятельство резко диссонировало с образцовым порядком столовой.

А собаки наступали на пятки. Дюжина злых мутантов, мешая друг другу и огрызаясь, ворвалась из коридора в зал. Сметая на своем пути стулья и сбивая столы, псы рванулись за ускользающей добычей. За ними, припадая на переднюю левую лапу, в столовую приковылял вожак. На черного чернобыльского пса было страшно смотреть. Практически половину его морды оторвало взрывом гранаты, осколками посекло все тело с головы до ног. Глаз действовал только один и светился мутным бешенством. Он по-прежнему подавлял волю слепых собак и направлял их вперед, но боль иногда ослепляла его. В эти моменты собаки поскуливали и останавливались, не понимая, где находятся.

Сарацин уже достиг пустой шахты лифта и посветил фонариком вниз. Покореженная грузовая платформа валялась на уровне подвального помещения, откуда, по всей видимости, наверх подавались полуфабрикаты и другие продукты питания. Пара тросов свисала из темноты шахты. Сарацин посветил вверх – ничего не видно. Он разглядел лишь какой-то кокон, сотканный из паутины. На хрен! Лучше его не трогать, держаться от греха подальше. С Зоной шутки плохи. Из бокового кармана рюкзака сталкер достал небольшой электронно-механический прибор, похожий на строительную рулетку со складной ручкой, выставил скорость спуска, нажал сенсор включения.

Повернувшись спиной к напарнику, Санай изготовился к стрельбе. Когда Сарацин закреплял электромеханический якорь лебедки на металлической балке внутри шахты, заработал пулемет Саная.

Сквозь грохот пальбы он заорал:

– Ты готов?

– Да! – Сарацин уже разместился внутри шахты, прицепившись карабином лебедки к поясу.

Он заблокировал спуск и приготовился к бою, нацелив ГШ-18 в лифтовый проем. Получилось нехилое укрытие. Но иллюзий не было. Чернобылец заставит прыгать в лифтовую шахту всех до единой слепых собак, если понадобится.

Как только Сарацин подтвердил готовность, Санай, не теряя ни одной секунды, закинул «Печенег-2» за спину, рискуя получить ожог от горячего ствола пулемета. Он вынул такую же, как у напарника, лебедку, включил ее, не обращая внимания на преследователей, рвущихся к добыче, изготовился к спуску. Когда Санай залезал в шахту лифта, Сарацин открыл огонь, стараясь не задеть друга. Останавливающее действие девятимиллиметровой пули и вправду оказалось эффективным. Подстреленные собаки заныли!

– Их даже не дюжина, Зона-Мать! – закричал Сарацин.

Вторая серия выстрелов вдребезги смяла морду самой нетерпеливой твари. Она тупо ткнулась в кафельный пол кухни и издохла, даже лапами не дергала.

«Вообще-то жалко псов, – подумал Сарацин. – Разве они виноваты в людском безумии? Да ладно, – успокоил себя сталкер. – Один доктор в Зоне уже есть, вот и хватит».

И еще одна симпатичная псина пожалела о том, что Сарацин любил кошек.

Глава 7

Подвальные помещения, предприятие «Вектор»

– Готов! На счет «три». – Санай дождался подходящего момента, когда Сарацин всадит в ближнюю тварь последние в магазине патроны, и крикнул: – Три!

Напарники, как заправские альпинисты, заскользили вниз, отталкиваясь ногами от стен шахты лифта. Во время стремительного спуска Санай весьма болезненно приложился локтем левой руки о поперечную балку. Сарацин отличился тем, что не очень сильно ударился головой. В боевом походе нервозность и усталость накапливаются постоянно, поэтому мелкие ушибы и ссадины случаются довольно часто, но оказываются совсем ненужными.

Опустившись на покореженную грузовую платформу, друзья почти синхронно отстегнули от поясных ремней карабины своих лебедок. При автоматическом сматывании оказалось, что один тросик со складным якорем намертво намотался на свисающий трос. Сарацин несколько раз подергал за устройство – ни туда ни сюда. Лебедку пришлось оставить. В Зоне часто приходится бросать ценное оборудование. Причины могут быть разными, но промедление всегда обходится дороже. Тем более что на головы друзей в прямом смысле слова посыпались слепые собаки.

Через широкий люк сталкеры быстро покинули шахту лифта, отбежали на три-четыре метра и развернулись. Санай изготовился к бою, вскинув спецназовский автомат СР-3 «Вихрь».

Тут же на платформу лифта жестко упала первая слепая собака. Она лежала на спине, даже не пробовала перевернуться, заскулила, завалилась на бок и вроде бы сдохла. Вторая собака хлопнулась на мягкий живот первой твари, попыталась сделать шаг, не смогла, легла рядом со своей сестрицей и заскулила.

– Чернобылец, сука, настырный, – заворчал Санай. – Увижу – убью.

– Чернобылец – кобель! – Сарацин вынул из ГШ-18 пустой магазин. – Я его в прицел винтореза хорошо рассмотрел.

– А что не пришил?

– А он мысли читает, – прошептал Сарацин, вставляя в пистолет полный магазин. – Ушел с прицела, сволочь, в момент выстрела.

В шахту лифта бросилась очень крупная слепая собака. Грязная, мокрая, рыжая. Казалось, что при падении с двенадцатиметровой высоты она совсем не пострадала. Псина вскочила, встрепенулась, оскалилась и с ужасающим рыком бросилась через люк в атаку. Она разбрызгивала гнилую слюну, мотала головой, искала жертву своими невидящими бельмами.

Санай профессионально послал короткую очередь из автомата по бегущему мутанту. Все три выпущенные пули без помех прошли через пасть, разорвали шею монстра и навсегда охладили пыл агрессивной твари. Собака кувыркнулась и, уже дохлая, подкатилась по бетонному полу к ногам друзей.

Санай небрежно поставил ногу на мертвое тело и сказал:

– Кучно легли. Вот так и надо! Эх! Дядя Вася сейчас похвалил бы. Ждем. Еще чуть-чуть постоим тут для гарантии.

Сталкеры пару минут держали под прицелом люк. Собаки больше сверху не падали.

– Он что, передумал своих слуг в шахту бросать? В какую сторону двинем? – спросил Сарацин.

– Может, сознание потерял, вот и передышка получилась. Вообще-то, я его гранатой хорошо зацепил. Видел, ему полбашки оторвало, а он хоть бы хны!

– Если влево, то через подвалы выберемся к складам. – Сарацин задумался и продолжил: – Там есть выход на поверхность. Но не забывай, что в тех местах нас может ожидать милейший чернобыльский песик с теплой компанией, состоящей из пяти-шести десятков облезлых хвостов. Если двинем вправо от лифта, то в этом направлении нас ждут два или три темных зала и несколько длинных подземных коридоров. А вот что дальше – неизвестно. В ПДА данных на этот счет не хватает, а сканер в подземелье так далеко не берет. Но я полагаю, что на нормальных предприятиях из каждого зала по идее должны быть выходы наверх. Хотя бы из противопожарных соображений.

Санай погладил ушибленный локоть.

– Ох, братишка, не люблю я эти подземелья, подвалы и прочие бункеры. Я же не Гитлер какой-нибудь, чтобы в бункере жить. Ты же знаешь, какой я мнительный на этот счет. У меня всегда предчувствия нехорошие в этих казематах появляются. Терпеть не могу по узким темным кишкам ходить с фонариком. Неизвестно, какое еще говно тебя там догонит. А то и сам нарвешься на что-нибудь. Я даже в детстве в DOOM III из-за этого не играл. Мне здесь совсем не нравится. Да и Зона шутит. Вот скажи мне, кто такая хозяйка? Одна из тех, кто правит Зоной? Что-то я сомневаюсь. Да и жрать уже охота.

– Мне тоже шибко жрать охота, – подал голос призрак.

Пользуясь пятиминутной передышкой, Санай сделал пару глотков воды из фляжки и протянул ее Сарацину. Тот жадно хлебнул и вернул флягу.

– Так что, брат, направо? А то этот чернобылец, бляха-муха, меня бесит!

Сарацин с удивлением посмотрел на своего напарника и друга:

– Брат! Я не понял, ты вот сейчас что делаешь? Психуешь что ли? Если бы я не знал, где ты бывал и что обычно делает в своей жизни опытный пулеметчик, то сейчас подумал бы, что мой кореш близок к истерике.

Санай сплюнул и ответил:

– Да, я согласен, но, блин, эта толстая тварь с головой под мышкой сказала, что я умру первым. Согласись, такое раздражает.

– А ты думаешь, я деревянный что ли? Мне тоже охренительно страшно. Если бы тебя рядом не было, то я сейчас лег бы вот на этот замызганный бетонный пол, сложил бы рученьки на животе и сдох бы от ужаса.

– Да ладно? Ты же великий Сарацин! Тебя же пожилые сталкеры-пенсионеры отмычкам в пример ставят! Это что же, тебя теперь с доски почета нашего клана снимать?

– А где ты видел пожилых сталкеров-пенсионеров? Это что еще за чудо такое?

Друзья засмеялись, сбрасывая с себя остатки нервозности.

Санай вынул бинокль и через оптику принялся всматриваться в глубину подвальных помещений.

– Ты не поверишь, в пятистах метрах от нас горит лампочка, – сообщил он о своих наблюдениях. – Висит на проводе. Ватт на двести.

Сарацин вскинул винторез и внимательно рассмотрел далекую лампочку.

– Я знаю, о чем ты сейчас подумал. – Он опустил оружие. – Но давай не будем делать скоропалительных выводов. Ты считаешь, будто там кто-то есть, но вполне может случиться так, что лампочка эта здесь уже лет двадцать горит. В Зоне возможно всякое.

– Петров! Петров! Петров! Петров! – заорал призрак.

– Где? – крикнул Санай, отпрыгнул в сторону и опустился на одно колено.

Он рывками перемещал «Вихрь», шарил глазами по сторонам, разыскивая источник опасности.

– Я! Я – Петров! Я! – радостно заверещал призрак. – Фамилия моя такая: Петров! Я вспомнил. Да, съел шоколад и печенье, а потом вспомнил.

– Слышь, ты!.. – зашипел Санай. – Мутант недоделанный! Если хоть еще один раз разинешь свою вонючую пасть во время боевой вылазки без моей команды, то я оторву твою бледную голову. Это первое! И поменьше жри, а то срать-то где будешь? В термосе, что ли, или в мой мешок? Смотри у меня, скотина мутированная, я и не за такие выходки глаза на жопу чувакам в баре натягивал! Это второе. Усек?

– Усек! Но, товарищ Санай, я очень голодный! Еще я чувствую, что мне стало тесно в термосе.

Сарацин присвистнул:

– Санай, он трансформируется! С ним что-то происходит! Когда я его в термос засовывал, там места еще много оставалось. Он растет!

– А еще умный стал и наглый! – добавил Санай, потоптался на месте и подпрыгнул, проверяя амуницию. – Так что? Пошли под заводом? Я вот сейчас припоминаю, как-то Хомяк рассказывал, будто бы он этим путем проходил один раз с Татарином. Правда, Хомяк тогда раненый выполз, а Татарин тут остался. Сам понимаешь.

Тронулись обычным порядком: Санай впереди, за ним напарник с детектором. Прибор молчал, Сарацин тоже.

Вдоль стен валялись большие кастрюли и баки. На одном из них краской была намалевана надпись: «Помои». Этот факт рассмешил Саная. На пути сталкеров, не преграждая движения, встречались большие железные тележки на колесах и бидоны для молока. Сразу за коридором открылся просторный зал. Где-то вдалеке по-прежнему горела лампочка, но зал освещался зеленоватым неоновым светом, который вырабатывали несколько студней. Эти кипящие химические аномалии вполне уютно расположились по углам помещения. Они пузырились, шипели и противно воняли.

– Ты чувствуешь запах? – озабоченно зашептал Сарацин.

Санай остановился, принюхался:

– Сначала думал, что гадостью от студней несет, а теперь понимаю, что кровососным духом пахнет. Мускус вонючий – его ни с чем не спутаешь.

– Запах-то свежий!

Санай любовно посмотрел на свой пулемет, вскинул и опустил ствол.

– Будем надеяться, что тварь прошла. Тогда ходу.

Друзья ускорили шаг. Через зал прошли как по углям. Нервы на пределе, да и видимость, если честно, никудышная. Вышли в следующий коридор. Иногда под острыми углами то влево, то вправо от основного коридора уходили ответвления. Некоторые из них были завалены хламом или плотно закупорены промышленным оборудованием непонятного назначения. Попадались и свободные от завалов коридорчики.

Со стен сочилась вода. На полу собралась глубокая черная лужа. Детектор принялся щелкать, указывая на повышенный радиоактивный фон. Что интересно, в воду неизвестным добрым человеком были набросаны кирпичи и доски для удобного преодоления препятствия, даже построены небольшие мостки. Только вот человеком ли? А кем? Не кровососом же! Сталкеры нормально прошли по мосткам да по кирпичикам. Обувь сухая осталась.

Они продвинулись еще на пару десятков метров, миновали небольшой оранжевый погрузчик. Механизм почти наполовину вкатился в коридор, не предназначенный для движения транспортных средств. Ржавый погрузчик всем своим видом свидетельствовал о трагедии, произошедшей здесь. Видимо, водитель разогнал железного работягу до скорости спортивного болида. Последующее столкновение с бетонной плитой не сулило окружающим ничего хорошего, как, впрочем, и самому водителю. Вывод один: так мчаться можно было только по одной причине. Человек пытался спастись от смертельной опасности. Кто преследовал его? Неизвестно. Но этот несчастный рабочий в оранжевой же жилетке по-прежнему восседал на месте водителя. Его отполированный череп лежал на кистях рук. Создавалось впечатление, что скелет задремал от усталости.

Санай перекрестился и прошептал Сарацину:

– Если проползти под захватами погрузчика, то можно в тот коридор попасть. Вдруг он в литейку выведет?

– А если нет? Хотя все верно. Лучше наверх подняться. От кровососа подальше, да и вообще. Собаки могли остаться позади. Однако интересно выходит. Что-то черное и страшное, как выразился призрак, мы уже повстречали, с ордой мутантов во главе с чернобыльцем, будем считать, тоже, бляха-муха, поздоровались. Спасибо Серафиму, а то так и не узнали бы всех участников мероприятия по нашей поимке.

Санай закинул в рот подушечку мятной жевательной резинки, кивнул и поинтересовался:

– Ты, наверное, хочешь знать, где наемники, спецназовцы и монолитовцы?

Сарацин вздохнул и ответил:

– Знать, пожалуй, хотел бы. Слушай, а как они все с такой конкуренцией до сих пор друг друга не проредили? Перестрелка возле нашей норы на Сталинградскую битву не тянет. Скорее всего, дисциплинированные вояки первые пришли, вот и встретились с мутантами. Это была не перестрелка, они отбивались от орды. Вероятно, понесли ощутимые потери и отошли. А наемники под твою ядреную бомбу замесились. Ждали нас в засаде, не утерпели и давай когти за нами рвать. Вот тут-то их и приплюснуло. Этих парней много не бывает, они восьмерками ходят. Столько рыл для фугаса такой мощности – пшик! Если даже кто и остался в живых, то сейчас находится под ярким впечатлением от нашего гостеприимства. Остается один «Монолит». Эти ребята ни перед чем не остановятся. Скорее всего, они знают, где мы сейчас.

– Тихо. Следующий зал.

Санай осторожно заглянул в темное пространство. Боковых и противоположных стен не было видно, они даже не угадывались во мраке. По крайней мере, луч фонарика до бетона не доставал. В конус света попадали ржавые генераторы, установки промышленных кондиционеров, двухметровые баллоны для хранения газов в сжиженном состоянии и вездесущие деревянные ящики. Фонарик Саная выхватил несколько ближних подпорных колонн. Далекая лампочка по-прежнему призывно светила, но оставалась недоступна точно так же, как маяк для мореходов в ночном штормовом океане.

Саная и Сарацина окружала тишина, но они не строили иллюзий и понимали, что покой в Зоне очень часто бывает весьма обманчивым. В этой самой тишине может раздаться прицельный выстрел врага, сверкнет пасть мерзкой твари, выпрыгнувшей из засады. Случается и в аномалию наступить. Например, в жадинку, которую днем на поверхности еще разглядишь с грехом пополам, а в тихих темных подземельях – не всегда. Иногда происходят и совсем мистические вещи. Притронется человек к чему-нибудь, по его мнению совсем не опасному, возьмется за поручни или дверную ручку, а то и просто к ржавчине, паутине, копоти спиной прислонится – и все. Наступает внезапный трындец. Бывает, инфаркт прихватит не вовремя, а случается, что и инсульт прихлопнет! Поистине, пути Зоны неисповедимы!

Сталкеры не успели и шага ступить в сонное царство ржавчины и уныния. Грохот близкого взрыва болезненно ударил по барабанным перепонкам. Всплеск избыточного давления резкой болью отразился в затылках. Друзья отпрянули и заняли позиции с обеих сторон проема, ведущего в оживший зал. Они выключили фонари, приготовились к бою. После взрыва на пол подвала посыпались остатки плит перекрытия, мусор, щебень, песок и прочая мелкая крошка. В рваное метровое отверстие, образовавшееся на потолке, проник дневной свет. Он отдельными колоннами прорывался через облака пыли. Одинокий сияющий конус еще больше усилил непроницаемость окружающей тьмы.

Из этого почти осязаемого мрака в освещенное пространство, заполненное упавшими обломками, вышел кровосос!

Друзья напряглись, пот потек за шиворот, оставляя на пыльных шеях грязные полоски.