Текст книги "Рыжие краски осени"

Владимир Кухтенков
Рыжие краски осени. Романтический рассказ

Выражаю благодарность в создании книги Целищевой Елене Николаевне

© Кухтенков В. В., 2024

Она

 
«Осень – кошка в рыжих сапогах,
Бегает и шепчет: «Аллилуя!»
Утро зябко прячется в кустах,
Требуя от солнца поцелуя…»
 

М. Гуцериев

Яркий свет утреннего солнца уже час проникал в её окна, выходившие на восток, и не давал ей поспать ещё. Она зажмуривала глаза, но это слабо помогало. Жёлтые лучи нового дня наполняли комнату и, с каждой минутой, их становилось все больше и больше. Они мгновенно множились и освещали светлые обои и потолок, ламинатное покрытие пола и стоявшую в комнате мебель. Закрытые на половину шторы не могли справиться с колоссальным потоком утренней энергии.

– Пора просыпаться, – прошептала она сама себе, открыла глаза и улыбнулась. Электронные часы на полке показывали восемь утра. Откинула одеяло, подошла к окну и на минуту у него задержалась.

– Какая же красота!!! – поток положительных эмоций захлестнул её сознание.

Кроны деревьев сияли жёлто-красными оттенками. Под ними, на тёмном полотне асфальта, так же пестрил оранжево-жёлто-красный ковёр осенних листьев. Яркое солнце, голубое, почти без облаков, небо, которое уходило за горизонт в бесконечность, радовало до глубин души, так же как и остальной пейзаж. Прямо под окнами пешеходная дорожка, заваленная листвой, которую ещё не собрали дворники. Деревья, которые эту листву сбрасывали, за ними проезжая часть, пока ещё не наполненная плотным потоком транспорта. Далее целый город гаражей, после них бесконечная промзона с какими-то трубами, вышками, резервуарами. Справа городские жилые постройки, а слева от гаражей лесной массив, покачивающий на лёгком ветру зелёными кранами хвойных деревьев.

Её взгляд задержался на гаражах, ворота которых, в основном, были выкрашены в коричневые, красные тона и их оттенки, как бы подчёркивая эту осеннюю картину.

Вторая неделя октября, а такая погода. Температура днём поднималась до 12, а то и 14 градусов. Дождей не было, а в небо, почти такое, как на картине Левитана «Золотая осень», хотелось лететь на крыльях и парить там среди редких облаков. Шикарная улыбка неподдельной радости от увиденного в окне, не сходила с её лица. Она взяла с подлокотника кресла длинную футболку, надела её. Мягкие тапочки приняли её ноги и повели в ванную умываться. А дальше ждала кухня: щелчок кнопкой электрочайника и самый ароматный и вкусный на всем белом свете напиток, чай с бергамотом. Только ОН, ни кофе, ни обычный чай, а именно бергамот. Вот так, утро имеет запах бергамота! Она налила себе большую чашку, поставила на стол пепельницу и, достав из тумбочки сигареты, присела на мягкий диванчик кухонного уголка. За её спиной, на фотообоях, красовался вид какой-то далёкой зелёной местности, а на этом фоне водопад. Раньше она всегда садилась напротив, так как у стены на диванчике, располагался супруг, и любовалась красотами. Ей казалось, что она находится там… на картине, в окружении зелени и в ушах стоит шум водопада… Когда ругались, скандалили, она всегда переносила себя в эту зелёную реальность, растворялась в ней и это помогало не думать о плохом, не слышать упрёков и оскорблений, а находится там, как бы в своём мире, в своей экологической нише. А вот теперь, все по другому, и можно сесть к водопаду спиной и просто радоваться новому дню, пейзажу в окне, ароматному чаю и всему остальному. Только позитив, только положительные эмоции и никак иначе.

Она сбросила тапочки, подтянула ноги на диванчик и, согнув их в коленях, накрыла длинной футболкой. Затем сделала глоток горячего бодрящего напитка и, щёлкнув зажигалкой, закурила, выпуская в потолок струю густого серого дыма. Тишину нарушил звонок мобильника. Она обрадовалась, так как, ворвавшаяся в кухню мелодия стояла на звонке подруги, с которой не общалась уже недели три.

Протянув руку, взяла с края стола трубку.

– Да, дорогая! Совсем ты меня забыла…

Радостный и громкий голос подруги разбудил её до конца, добавив ещё светлых ноток в это прекрасное утро.

– Доброе утро, Женька! – кричала подруга, – Не забыла, как про тебя забудешь! Просто только вчера прилетела. В Турцию со своим ездили, ой, столько всего повидала, сейчас расскажу…

И пошёл монолог минут на пятнадцать, с яркими эпитетами, описанием диковин чужой страны, про перелёты, отели, столы с горами еды, льющиеся рекой напитки и, конечно, про тёплое южное море…

Звучало как театр одного актёра. Женя молча слушала, лишь изредка вставляя в разговор короткие фразы типа:

– Да? Вот как! Ну, ты даёшь! Вот молодец!… Обалдеть!

Подруга была моложе её на десять лет. В марте тридцать пять отметили. Весёлая, лёгкая на подъем, азартная на приключения, взбалмошная. Вот только месяц назад хвасталась, что нашла нового кавалера и вот уже «Со своим в Турцию». Да правильно, может так и надо, сразу во все тяжкие…

Этим её качествам Женя немного завидовала и удивлялась, так как сама так не могла, да и не надо ей было этих жизненных благ, другие ценности были вложены в её голову с детства. Она ценила любовь и романтику, способность и умение людей выражать свои мысли, совершать обдуманные поступки. Смотрела всегда на внутренний мир, а не на внешний вид, и не на набитый до отказа бумажник, дорогую машину, связи и все что с этим связано. Для неё внутренняя красота человека стояли на первом месте, умение что-то делать своими руками, наличие мечты и умение воплотить эту мечту сначала в цель, а потом в реальность. Конечно, при всем этом, человек должен следить за собой, никто не говорит одеваться в модные бренды и т. д., но по любому должен выглядеть опрятно. Ну, а остальное, как получится. Не всем в этой жизни суждено быть олигархами, бизнесменами, политиками…

Вот, подруга, сколько Женя её знала, охотилась за такими. Хочу, говорила, такого, чтобы не работать, дом-полная чаша, деньги, достаток… Только что-то ей не особо везло. Видимо, народная поговорка «Деньги к деньгам» была тут как раз кстати. Не задерживались с ней «толстые кошельки», да владельцы бизнеса. Поэтому в тридцать пять была не замужем, все выбирала и искала. Дочку подруги мама воспитывала, отца ребёнка уже никто, даже, наверное, сама подруга, не вспомнит…

Ну, да ладно, флаг ей в руки. Может, на этот раз, наконец-то повезёт…

В трубке продолжался монолог, а Женя допила чай, закурила и смотрела через оконное стекло в небо. Не особо интересен ей был этот рассказ.

Она думала об ожидающей её новой жизни. С мужем расстались, прожив двадцать пять лет, последние из которых лежали на её сердце негативом и глубокой раной… Все к лучшему, думала она. Наконец-то нашла в себе силы разорвать этот круг скандалов и взаимной ненависти. Теперь будет всё по другому, только так, как хочет она сама. А не так, как приказывает ей муж и его «Я». Не надо терпеть, успокаивая себя тем, что многие так живут, пересиливать и заставлять себя идти домой, как-то общаться, пытаться что-то наладить. Уже всё, не надо этого. Теперь только вперёд, по своему собственному пути…

Да всё хорошо, не дурна собой, до пенсии далеко, проживу, говорила себе она. Работа есть, а это важно, в небольшом городе её найти не просто. Пусть продавец в магазине косметики, ну и что? Платят не много, но зато график: неделя через неделю. Да и много ей надо-то? Она, да кошка рыжая, вот и все члены семьи. Сын, вернувшись из армии, и устав смотреть на ссоры и выяснения отношений, уехал на север. Там женился и остался навсегда. Обещает на Новый год прилететь с женой. Все правильно, молодые должны жить отдельно…

Из глубины мыслей Женю вырвал голос подруги, закончившей, наконец, свой монолог.

– Эй, Женёк! Ты меня слушаешь?

– Конечно, Ирочка! – отвечала она, – столько интересного ты нарассказывала, сижу-перевариваю.

– Что ж это я про себя-то всё? – вдруг, опомнилась Ира. – Ты-то как? Как у тебя? Что нового?

– Всё хорошо! Ты даже не представляешь как хорошо! – Женя встала и включила чайник, – Вот на днях свидетельство о разводе получила.

– А он? Он-то что? – перебила её нетерпеливая подруга.

– Что он? Вчера последние шмотки забрал, к крале своей переехал. Кричит, орёт, требует… Я сказала: «Забирай, что хочешь»… В общем, он как всегда, ну, ты знаешь его. «Это моё, это тоже»… Да пусть подавиться, лишь бы не видеть больше ни его самого, ни вещей…

– А ты-то как теперь? Зарплата маленькая, жить то на что будешь?

– А мне много не надо! Проживу даже лучше, чем раньше. Мне мой душевный покой дороже всех материальных ценностей. Вот сегодня суббота, сейчас чаю напьюсь, позавтракаю и гулять пойду. Сама себе предоставлена. Ни перед кем не отчитываться: где была, во сколько пришла. Тишины хочу и покоя.

– Ой, Женёк! – оборвала её Ира, – Я тебе попозже наберу. Тут мой проснулся, кофе хочет…

– Через три недели наберёшь? – засмеялась Женя…

– Не обижайся! Всё, целую! – и подруга повесила трубку.

– Да, уж…, – сказала вслух Женя, – нет подруг и это так, круг общения и не больше. Таких друзей только в музей!

Она улыбнулась, налила себе чашку чая, отрезала кусочек сыра и положила на хлеб.

Взяла с пола две маленькие миски, в одну налила воду, в другую насыпала сухой корм и села обратно. На шуршание пакета с кормом, вошла в кухню небольшая рыжая кошечка. На входе потянулась и направилась не к миске, а к ней. Прыгнула на колени и тихонько замурлыкала. Мол, гладь, хозяйка. Доброе утро тебе! Женя гладила кошечку и на душе стало очень тепло. Вот этот мягкий рыжий комочек мурлыкает. Радуется тебе бескорыстно, просто за то, что ты есть, не за миску с кормом, не за что-то, а просто так…

Она сидела за столом, ела бутерброд, пила чай и гладила кошечку. Не смотря на осень за окном, на сердце Жени был май, с цветущими садами сирени и ощущением того, что лето ещё впереди.

Утренний свет из окна падал на её светлые, свисающие до плеч, волосы. Прекрасная улыбка на лице дополняла яркое утро. Чуть пухлые губы сжимали фильтр сигареты… Она щёлкнула зажигалкой. Вот какая есть. Не худая, не полная, не высокая, не низкая. А, главное: с непреодолимым желанием жить дальше. Просто, не спеша и для себя.

Женя подошла к полке и вынула из неё небольшую металлическую фляжку, граммов на сто пятьдесят. Из соседнего шкафчика она достала наполовину полную бутылку коньяка и налила во фляжку.

Какие-то неизведанные небесные силы торопили её одеться и идти на улицу. Не давали присесть, а внутренний голос твердил: «собирайся скорее, на встречу новым мгновениям и эмоциям». Она не сопротивлялась. Зачем? Какой смысл? Раз всё вокруг торопит выйти в белый свет, значит надо так и поступить. На одном дыхании надела джинсы, чёрную водолазку, и вот ноги уже сами прыгают в начищенные полусапожки. Синяя болоньевая куртка сдавливает грудь застёгивающейся молнией, а руки хватают со стола и машинально кидают в серую небольшую сумочку: мобильник, сигареты с зажигалкой, и фляжку горячительного напитка.

Ключи сами, почти без помощи, закрывают массивную входную дверь и невидимый ветер перемен несёт её на улицу, что бы жмуриться от нестерпимо ярких лучей солнца, топтать ногами ковёр осенних листьев и идти туда, не знаю куда и зачем… Просто идти…

Он

 
«Вот и осень – и дождь в окно стучится
Вот и осень – и улетают птицы»
 

В. Асмолов

Борис вернулся в свой родной город из столицы, ровно год назад и поселился в старой двухкомнатной квартире, в которой он когда-то вырос. Родители его, к сожалению, не дожили до этого момента, с женой он расстался, сын и дочка уже вели самостоятельную жизнь и в участии и помощи не нуждались.

Просто Борис в один час решил, что хватит. Сам подал на развод, сходил в клинику, закодировался, так, на всякий случай, зная за собой некоторые житейские слабости. И, собрав две дорожные сумки необходимых на первое время вещей, без сожаления уехал из дома, где прожил двадцать четыре года. Естественно этому предшествовала целая череда событий, идущих друг за другом, как по цепочке. Фирма, где Борис проработал много лет и вырос от простого водителя до начальника отдела, полтора года назад закрылась. И тут он с удивлением для себя ощутил, что второй половине был интересен только как финансовая сторона. Оказывается, уже несколько лет в их отношениях присутствовал третий человек. Узнал случайно, просто, куря на кухне, услышал разговор жены с подругой. Предъявил, а она и отпираться не стала. Мол, когда работал нужен был только как человек, приносящий деньги в дом. Для всего остального он уже не интересен. А теперь его присутствие вообще было лишним. Постоянной работы, а значит и стабильных заработков нет, может запить дня на два на три… А у третьей стороны стабильный доход, и значит перевес на его стороне… Вот так, всю жизнь пахал, как проклятый, всё в дом, в семью, но стоило только остаться не у дел, тут же оказался лишним пассажиром.

Какое-то время ещё жил, пытался найти стабильную работу, думал наладить семейную жизнь, но бесполезно. Разбитую чашку не склеить. Была у Бориса машина хорошая, немного накоплений имелось. Пришлось коня продавать, а вырученные средства и накопления разделить в следующих пропорциях: ей почти всё, так как кредит на ремонт квартиры и ещё чёрт знает на что, был оформлен на неё, а ему почти ничего. Он не стал сопротивляться, хотя мог. Скорее бы уехать и больше не видеть это кипящее злобой лицо.

Вот так он и оказался в родном городе, в квартире родителей. Все вокруг в стиле восьмидесятых. Мебель, ковры на полу и на стенах, оббитый деревом балкон, который они с отцом стеклили сами, много лет назад. Единственное, что Борис купил сюда, да и то недавно, это был плазменный телевизор. Купил, поставил и не смотрел. Некогда было это делать. Работа занимала большую часть времени. С ней вообще интересно получилось.

Когда вернулся, то обращался в разные места, но работы не было. А тут решил другу детства и юности набрать. Оказалось, что тот ещё с далёких пор и до нынешнего времени, трудится водителем в городской автоколонне, в которой они вместе с Борисом, начинали свою трудовую деятельность. Вот и пошёл Борис посмотреть на друга старого, да на места родные.

Стоит автоколонна, как и ранее. Новые въездные ворота поставили, пару ангаров возвели, а так всё по старому. Грузовики да автобусы въезжают и выезжают, а вдоль забора старая заброшенная техника в землю врастает. Так вот сели с другом в курилке на лавочке, за жизнь заговорили, а тут главный инженер с механиком курить пришли. Борис встал, уступая места пожилым людям. Друг на Бориса рукой показывает и говорит:

– Вот человек про работу спрашивает, все категории открыты, хоть на чем может ездить. Как у нас с местами?… Инженер осмотрел Бориса с головы до ног, надменно так. Сидит на лавочке и снизу вверх глазеет, а рост у Бориса под два метра, да и сложение не хилое, вот и смотрит начальник то слева на право, то по вертикали. Никак сфокусироваться не может. А механик сразу в разговор вступил:

– Вы откуда? Где, на чем работали?

– Да тут он начинал, – друг не давал Борису самому ответить, – Мы тут вместе, сначала гайки крутили, потом на автобус выучились. Он на «Икарусе» с гармошкой по маршруту «Райцентр – посёлок Рыбхоза», работал тогда.

– А потом? – продолжал интересоваться механик.

– Потом в Москву уехал. Женился, – отвечал закуривая, Борис.

– Машин сейчас нет свободных, вот новые ждём, когда придут, неизвестно. Автобусные маршруты страдают. Вместо трёх, по озвученному маршруту до «Посёлка Рыбхоза», один ходит и тот на ладан дышит. «Икарус»…, – механик многозначительно вздохнул, – Добрые были машины, да где их теперь увидишь…

– А эти, – Борис качнул головой в сторону забора, где стояли два полуразобранных ржавых «Икаруса».

– Кто же их починит, мил человек? – С иронией в голосе спросил механик, – Нет сейчас таких спецов. Всем новую технику подавай.

– Я могу, – отвечал Борис, – В своё время и разбирал и собирал. До винтика «Икарус» знаю.

Тут оживился инженер, переглянулся с механиком и спросил: *Точно можешь?*

– Может, может, – говорил за Бориса друг, – У старожилов спросите, они здесь ещё остались, я скажу у кого. Задайте вопрос, помнят ли Симонова? Любой за него расскажет, что руки золотые и водила от Бога.

– А ну, пошли, – механик схватил Бориса за руку, и вся четвёрка отправилась к забору.

– Вот два автобуса, – он показывал рукой на вросшие в землю основания, – Левый совсем сгнил, но коробка с двигателем были рабочие. Я ещё застал их в ходовом состоянии. А вот тот, что правее, чуть подварить, ходовку перебрать, агрегаты с того перекинуть и можно реально собрать. Тут вмешался инженер, глаза его загорелись.

– На складе кое-что из запчастей на них есть. Снабженцев загрузим темой, найдут. В соседнем городе на автобазе то же старый «Икарус» под разбор стоит. Договорюсь, отдадут по дешёвке. Директор на это точно денег выделит. Ну, что берёшься?

Борис, жуя сигарету, обошёл остатки автобусов по кругу, да и согласился. Почему бы нет? Руки помнили, работа нужна, да и само дело обещало быть интересным. Положили Борису средний оклад, выделили слесаря в помощь, сварщика, вот работа и закипела. Сроки, правда, жёсткие поставили, два месяца. Уложились ровно в три, заминки с запчастями вышли. И вот, в аккурат после новогодних праздников, восстановленный раритет вышел на улицы города по маршруту до «Посёлка Рыбхоза» и обратно. Пассажиры с удивлением смотрели на чудо техники. Всю дорогу в салоне не умолкали разговоры с воспоминаниями о восьмидесятых и девяностых годах, когда «Икарус» не был редкостью и встречался на каждом маршруте наряду с «ЛИАзами», «ЛАЗами» и «ПАЗиками».

Люди на остановках провожали автобус восторженными взглядами, сожалея, что им на другой маршрут. Коллектив водителей и начальство с уважением стали относится к Борису, возродившему чудо техники. А весной даже из местной газеты в автоколонну приехали, что бы сфотографировать почти музейный экспонат, да взять интервью. Правда, Борису всего два слова дали сказать, а остальное начальство вещало, ну, да не важно. Все прекрасно понимали, что собрали автобус, дали ему вторую жизнь, далеко не инженера с директорами.

Борис ощущал невероятную гордость за сделанное, вот хоть что-то в жизни для людей получилось, не для себя.

Управляя «Икарусом», на каждой остановке брал в руки микрофон и как в молодости, в те старые, почти забытые года, только уже хриплым прокуренным голосом, произносил названия:

– Вокзал, следующая «Бумажная». Зашумел двигатель, замелькали за окнами заборы городской промзоны. И, опять тормоза.

– Бумажная, следующая «Ситцевая фабрика». -И так тридцать километров и шестнадцать остановок до «Посёлок Рыбхоза» и обратно.

– Лесничество, следующая «Деревня Петровское»

Ярко жёлтый автобус летел по региональным просторам, за окном мелькали леса, поля, жилые дома посёлков, городские пейзажи. А вместе с «Икарусом наладилась и пошла вперёд жизнь Бориса. Промелькнул незаметно год и подошёл первый отпуск. Пришлось, скрепя сердце, передать раритет подменному водителю и, получив отпускные, отправиться отдыхать.

И вот утро субботнего дня. Он проснулся и резко встал. Не любил валяться. Проснулся, значит надо подниматься. Борис прошёл на кухню и поставил на газ большой чайник из нержавейки. Не любил он электро. Вкус не тот. Чай должен быть с огня и ни как иначе. Только так можно добиться нужного вкуса и аромата. Он смешивал чаи. В банке был чёрный индийский чай, наполовину разбавленный другим, с бергамотом.

Борис насыпал его в заварочный чайник и в термос. Пусть на работу не надо, но термос всегда должен быть полным. И, в ожидании закипания воды, подошёл к окну. Вид со второго этажа открывался не очень обширный. Яркие листья накрывали асфальт пешеходной дорожки и входа в подъезд. От которого влево и вправо тянулись рябиновые деревья с висящими на них алыми гроздьями осенних ягод. В детстве они с отцом собирали и сушили их. А зимой добавляли в компот и чай.

– Надо будет нарвать, – подумал Борис, представляя сочный рябиновый вкус.

День был светлый, но так как окна выходили на север, солнечного света в квартире не хватало. Да ещё серая пятиэтажка напротив, мешала солнечным лучам дойти до окон Бориса. Улица называлась «Рябиновая аллея». На ней было всего восемь серых пятиэтажных домов, стоящих парами напротив друг друга и вот между ними и тянулась пешеходная зона с рябиновыми деревьями. Борис заварил чай и приоткрыл дверь кухонного шкафчика. Там со средней полки смотрели на него бутылки с алкогольными напитками. Он вздохнул и закрыл дверцу. На днях закончилась кодировка и Борис готовился это отметить. Ещё будучи закодированным он с каждой зарплаты покупал себе по бутылке чего-то. Водка, коньяк, бренди. В запасе было всё. Ждал он этого дня. На работу не идти, можно несколько суток насладиться напитками, а потом не торопясь выйти из штопора. Но что-то утром не пошло. Посмотрел на алкоголь и закрыл шкаф. «Успею», – думал он, – «Пусть стоят бутылки до вечера». Какие-то неизвестные силы судьбы отговаривали его от употребления и тянули на улицу в чудесную сухую и тёплую погоду.

Борис хлопнул в ладоши: «Жужа, вставай лежебока, где ты там?» И вот уже в кухню прибегает маленькая лохматая собачка светло-коричневого окраса. «Ну что, рыжая, проснулась?», – он присел и погладил её сначала по голове, потом по спине. Потрепал за холку: «Сейчас кормить тебя буду. У нас с тобой день предстоит важный и длинный, так что надо как следует подкрепиться» Собачка радостно виляла хвостом, а Борис взял с подставки миску и насыпал в неё сухого корма.

– Кушай, дорогая!

Себе он сделал пару бутербродов, крупно нарезав варёную колбасу и сел за стол.

Историю появления собачки расскажем отдельно, потому что она тянет за собой ещё одно повествование, не менее интересное и важное.

Помимо квартиры Борису в наследство достались ещё кирпичный гараж, не далеко от дома и ВАЗ 2101, в простонародье «копейка», 1977 года выпуска, ярко оранжевого цвета. Так сказать, семейная реликвия, которую, в своё время, берегли, сдували пылинки и относились к ней как к члену семьи. Борису был год, когда родители приобрели, этот, по тем временам очень достойный, автомобиль.

Огромное количество добрых воспоминаний внесла она в его память. И отдыхать на ней ездили, весь Крым исколесили, и как он ещё совсем ребёнком сидел у отца на коленях и рулил по грунтовой дороге.

Как уже подростком учился управлять и ремонтировать, хотя она никогда не подводила и ломалась очень редко. И в начале девяностых, когда настали тяжёлые времена, родителям задерживали зарплату. «Копейка» всегда выручала. Ездили сажать огород, а потом везли на ней сотни килограмм урожая. Картошку, тыкву, кабачки. И подрабатывали на ней и батя, и сам Борис, уже получивший права…

В шкафу лежал альбом с фотографиями, среди которых было не мало изображений с этой машиной. Борис, в свободную минуту, часто брал альбом и ностальгия уносила его в то далёкое, дорогое памяти, время. Вот отец молодой на фоне «Жигулей» стоит, вот мама. Вот они на речке из ведра моют машину, а вот и он сам маленький, на водительском сиденье сидит.

Когда переехал в Москву, часто снилась ему по ночам оранжевая «Копеечка» и такой сон Борис расценивал, как добрый и приносящий удачу. В общем, пусть старая, но хорошая машина и, что важно, дорогая сердцу… Сорок семь Борису, сорок шесть «Жигулёнку». Можно сказать: всю жизнь вместе. Естественно, когда он вернулся в родные края, первым решением было восстановить этот памятный автомобиль. Осень, дождь, а Борис в гараже, включил свет и смотрит на стоявшую на спущенных колёсах машину. Много лет ей никто не занимался. Передние крылья и пороги прогнили, полы тоже… А вместе с ним дед Макарыч, сосед Бориса по гаражу и лестничной площадке, а в прошлом сварщик и жестянщик.

– Займись, – говорил дед, – Сейчас таких машин не делают, все одноразовые. А тут столько лет верой и правдой служила. Восстановишь, ещё столько же пробегает. Со сваркой помогу, остальное сам, не спеша. Короче оценивают Борис с Макарычем фронт предстоящих работ, а тут вроде скулит кто-то за калиткой под дождём. Высунулись наружу, а там щенок маленький, лохматый. Взяли в руки, отнесли в угол гаража и положили на телогрейку. Включили обогреватель. Откуда это чудо там взялось, никто теперь и не узнает… Погладили, вытерли чистой тряпкой, а то мокрая вся была… Девочка оказалась.

– Добрый знак, – говорил Макарыч, – Бери, воспитаешь. Вот и нескучно тебе будет.

– Куда её, – отвечал Борис, – Я один, гулять, кормить надо…

Присели на табуретки у стены, закурили, а собачка в комок свернулась на телогрейке и уснула, пригрелась. А во сне то поскуливает, то рычит, а то лапками шевелит, как будто бежит куда-то.

Умиление смотреть, просто чудо маленькое.

– Жужа! – выдал Макарыч, – Точно, Жужа. Лежит и жужжит.

Ну, Борис и не выдержал, сердце-то не железное, жалко щенка. Забрал домой, отогрел, напоил, накормил. И погоняло прижилось, так и осталась «Жужа». Умная оказалась, таких редко встретишь. С утра погуляли и Борис на работу допоздна, а она терпеливо ждёт сидит. А приходит радуется, скулит, между ног вертится, мол наконец-то, дождалась хозяина. Выгуливать поведёт.

А когда наступал выходной, то Борис брал бутерброды, термос с чаем и они шли в гараж. Идёт Жужа гордо рядом с хозяином, на шее ошейник кожаный, а поводок у него в руках, так… для того, что бы был, не одевали ни разу, слушалась, далеко не убегала. А как дойдут до гаража, так она сразу в угол, на свою телогрейку, и лежит, за процессом наблюдает, как Борис гайки крутит или как они с Макарычем железо варят. Год ушёл на восстановление. Можно было бы быстрее, но основная работа не оставляла много времени на личные дела. Перебрал ходовую, повозился с двигателем. Проварили пол и поменяли сгнившие крылья и пороги. Красить Борис отогнал в автоколонну, где был хороший малярный цех. Сам красил, работники малярки предлагали: «Давай мы сделаем», но он отказался. Всё сам, и ни как иначе…

Повесил обратно отполированные до блеска хромированные детали и купил «копеечке» красивые литые диски. В общем получилась конфетка, по другому не скажешь. И всё своими руками, ну и Макарыча, конечно. Тот говорил так:

– Я с тебя ничего не возьму, даже не предлагай. Мы с твоим батей дружили, тебя ещё маленького помню… А вот как соберёшь, возьмём в моём гараже железный багажник, который от моей ласточки остался, повесим на твой «Жигулёнок» и поедем покупать доски. Хочу на огороде сарайчик починить…

И вот собирались они именно в эту субботу пробный выезд совершить, за досками съездить, но Макарыч слёг с радикулитом. Борис зашёл к нему вчера после работы, мол давай дед, готовься, завтра поедем, а тот «в лёжку». Что говорить, старость не радость. Пришлось перенести поездку до выздоровления. Но пробный выезд должен был состояться по любому. Вот как раз вечером и надо будет отметить, думал Борис, откладывая употребление алкоголя…

После завтрака он надел новые джинсы и свитер, кожаные туфли, которые почти не носил и свою любимую замшевую куртку жёлто-коричневого цвета, которая приехала с ним ещё из Москвы. Взял в пакет термос, повесил на шею поводок, рассовал по карманам документы, ключи от машины и сигареты с зажигалкой. Всё, можно отправляться.

– Жужа, пойдём, – сказал он, открывая дверь квартиры.