Текст книги "Женька, или Безумный круиз"

Такие монологи Жене порядком осточертели и, когда маманя принималась клясть судьбу, старалась куда-нибудь уйти. Хорошо бы и в новогоднюю ночь слинять куда-нибудь. Клара как-то полунамеком сообщила, что ее родители собираются податься на недельку за границу и сама она будет с дальними родственниками. Все такого же возраста, что и она сама. Попасть в эту среду неплохо, но было в этом варианте сдерживающее обстоятельство – в сборище молодежи возможны провокации, тогда как она не хотела лишний раз испытывать себя на прочность.

Состояние относительного покоя становилось уже привычным, и сниматься с консервации ради сомнительного удовольствия… Она еще находила в себе силы противостоять, чьим бы то ни было домогательствам, но стопроцентной уверенности, что под воздействием спиртного крыша не съедет, уже не было. Тем более, что морской козел как в воду канул. Оказалось, что яркие, казалось бы, негаснущие, ощущения, какие она получила во время круиза от времени бледнеют и рассеиваются, если их не подпитывать свежими. А тут, которую неделю ни ответа, ни привета… Она уже несколько раз бесповоротно вычеркивала его из своей жизни, но проходил день другой, и решимость куда-то терялась. Если этот нервомотатель, когда-нибудь, причалит к ее пристани (даже если приползет к ней на коленях), она ему припомнит все! И галлюцинации на улицах города, когда ей мерещилась его фигура, и ночи, когда не ко времени возникшая мысль о нем отгоняла сон до самого рассвета и ту технологию, с помощью которой ей приходилось бороться с бунтующим организмом. И могла ли она подумать, что когда-нибудь придется вспомнить детские забавы!

За три дня до Нового года она, в последний раз бегло заглянула в пустой почтовый ящик, решила не отказываться от предложения Клары и направилась к телефонному аппарату, чтобы сообщить ей об этом, как прозвучавший у двери звонок озадачил ее. Мать была на очередных гастролях да и у нее есть ключ…На ставших вдруг бесчувственными ногах она подошла к двери, заглянула в глазок, но разглядеть смогла только общее очертание женской фигуры. И, как будто бы незнакомой. Вероятно мамашина собутыльница. Уже без всякого интереса она распахнула дверь.

– Почтальон, – представилась тетка в ответ на недобрый взгляд Евгении. – Вам перевод из Мурманска. С доставкой и уведомлением.

Женя оторопела, потом несколько раз перечитала сообщение, и только затем до нее стало доходить, что Василий поздравляет ее с Новым годом и высылает деньги, которыми она может распорядиться по своему желанию. Подарок. Сумма значительная. Женя бессознательно расписалась в получении, получила пакет и вернулась в комнату.

Все еще не придя в себя, она плюхнулась на диван и, держа телеграмму и деньги перед собой попыталась собраться с мыслями. Что это означает? Он действительно делает ей подарок или оплачивает ее сексуальные услуги на судне? Зачем это ему? Умерла так умерла…Еще раз, оценив сумму, Женя вдруг решила что это приглашение. С чего бы он в тексте указывал и адрес? И ведь какой изверг, абсолютно уверен, что она прикатит. То есть сделает самому себе подарок. А ведь в сообщении ни намека… Распорядиться по своему усмотрению. Ну, нет, пока не пришлет телеграмму с конкретным приглашением, она не двинется с места. Пусть поскребет пятерней в затылке! Вот и отольются коту мышкины слезки!

Решимость ее была железной, но через час она спохватилась, что просчитывает время в пути и что бы взять в дорогу. Наверное, так, из любопытства, но уже когда бессознательно выволокла чемодан из шкафа поняла что уже не остановится. Сомнения в том, что он ждет ее исчезли бесследно. Затормозить ополоумевшую уже не могли реальные опасения в том, что он может оказаться в плавании, в какой-нибудь командировке или просто где-то в гостях. Она найдет его, будь он хоть на Северном полюсе!

Клара, узнав о планах подруги, похлопала глазами и признала, что ее бы на такое не хватило…

Мать толком ничего и не поняла, куда и зачем отправляется дочь, да и не особенно вникала в ее слова, которых и было то два-три и те не связаны между собой. Однако живо уловила, что в новогодние праздники сама не будет под надзором и просветлела лицом. У Жени еще хватило времени удивиться реакции мамаши – последнее время она вроде бы старалась не вмешиваться в ее личную жизнь…

Клара доехала с ней до вокзала на такси, за которое заплатила сама, несмотря на протесты подруги, проводила до вагона и помахала на прощание рукой…

Только в вагоне, узнав время прибытия поезда на конечную станцию, Женя стала понимать, что Мурманск далеко не ближайший пригород Питера. Больше суток в пути…

В пути помимо незнакомых станций открывались и другие новости. На другой день, уже позавтракав, она заметила, что солнце так и не поднялось и ощущение возникало такое, словно за рассветом тотчас же наступил вечер. О полярной ночи, в которую шустро катил поезд, она еще не имела ясного представления. Картинки за окнами были однообразными и Женя, большую часть пути старалась спать. Кроме желания сократить тягомотину дальней дороги она отгораживалась от уже появляющихся сомнений. Горячка первого дня пошла на убыль, но, погаснуть, окончательно не успела.

На конечную прибыли по расписанию. Определить время, хотя бы приблизительно, по окружающему пейзажу было невозможно. Он только сбивал с толку.

Привокзальная площадь была в огнях, на небе проглядывали звезды, а часы показывали полдень…

Адрес в ее записной книжке напоминал головоломку и Женя обратилась к патрулю – офицерам, слоняющимся по перрону. Те обрадовали ее известием, что адрес не совсем, чтобы Мурманский, это жилой городок под литером и расположен ближе к Североморску, но, чтобы попасть туда, нужен пропуск, а чтобы оформить его необходимо подать заявление со всеми документами по списку. Вероятно, выражение лица Евгении им понравилось, потому что, поржав, они поинтересовались – к кому все же она приехала? Услышав имя, переглянулись и уже без юродства пригласили в свою резиденцию, здесь же на вокзале – крохотную холодную комнатку без мебели, не считая стола и стула.

Пока Женя приходила в себя от первых впечатлений мужички (оба молодые) принялись куда-то названивать, наводить какие-то справки, потом нацарапали все же ей бумажку, считающуюся пропуском. Роль благодетелей, видимо, пришлась им по вкусу, и они даже отправили ее на дежурной машине – задрипаном фургончике без номеров.

Ехала она рядом со здоровенным шофером, который молчал всю дорогу, и шевелился, лишь, в случае крайней необходимости, чем вызывал подозрение, что спит, особенно странными казались его покачивания головой, как будто ему что-то внушали, а он со всем соглашался. Кроме них в кабинке никого не было, да и поместиться уже было некуда. Желания трепать языком Женя не испытывала, потому молчаливость водителя ее вполне устраивала. Да оно и безопаснее. Если такой медведь вздумает ее завалить, посреди пути, отбиться вряд ли удастся.

Города она толком не разглядела, ей все казалось, что едут по каким-то окраинам и центральные районы должны вот-вот появиться. Но ничего не появилось, а наоборот – все постройки внезапно кончились, и машина выкатила по заснеженной дороге в лесок с частыми и мелкими деревцами. Экзотика не захватывала – взамен восторга натуральный озноб пробежал по ее спине. А вдруг Василия и в самом деле не будет дома? Веселенькое дело. Ночью, одна, считай в тундре, да еще с таким бугаем…

Лесостепь за окном рябила недолго. Скоро замелькали низенькие огоньки, и фары автомобиля высветили шлагбаум. Дежурный, в необъятной шубе поверх формы полупал на Женю глазами, подмигнул ей и, не взглянув на бумажку, которая она предложила ему для изучения, махнул рукой. Шлагбаум поднялся.

Городок оказался небольшим, чистеньким, сплошь из одноэтажных коттеджей. Водитель остановил у одного из них и включил в кабинке свет. За рулем, оказывается, сидел совсем молодой матрос, несмотря на угрожающие размеры фигуры, физиономия его была добродушной и во взгляде, которым он окинул Женю, проскользнула какая-то запоздалая заинтересованность. Открылась и причина его странного поведения. Из-под бушлата к ушам тянулись черные шнуры проводов. Парень вынул наушники, из которых комариным писком зазвучало что-то.

– Пинк Флойд, – пояснил он.

Женя, молча, кивнула и растерянно посмотрела в окно, не зная на котором строении остановить взгляд.

– Свет горит. Дома, – успокоил ее матрос. Потом, видимо поняв, что она здесь впервые, добавил:

– Ваш вход левый, с этой стороны.

– А что, он в доме не один?

– Коттедж-то двухквартирный. С другой стороны другие…не знаю кто.

Женя еще раз кивнула и вышла на четко очерченную улочку, тщательно очищенную от снега, прошла через открытую калитку во двор и, уже в последний раз, сверилась с адресом. Цифры, как будто, совпадают. Она толкнула входную дверь подъезда. Та подалась.

Перешагнув порог, оказалась в просторном обшитом деревом помещении, похожем на лестничную площадку, но без привычного лестничного пролета. Женя сообразила, что это сени – большой коридор, который играет роль температурного тамбура и подсобного помещения одновременно. Кроме дощатых крашеных стен деревянным здесь было все – пол, скамья, потолок тоже желто – коричневым как все остальное. В сенях, как и полагается, было холодно. Электрическая лампочка под потолком излучала слишком мало тепла, чтобы разница температур, снаружи и внутри, была существенной.

Женя уже шагнула к единственной двери, ведущей внутрь дома, как она распахнулась и к ней, едва ли не в объятия, выскочила молодая крашеная девица в короткой белой шубке, с белым шарфом на шее и в темных колготках. Голова ничем не была прикрыта, и светлые волосы распущены по плечам. Глаза с тяжелыми от чрезмерного количества краски ресницами вызывающе уставились на Женю, потом мадмуазель перевела их на свою еще незакрытую сумочку, которую держала в руках, на ходу застегнула ее и, проскользнув мимо Жени, исчезла за входной дверью. Жене показалось, что намалеванные губы девицы скривились в насмешке.

Она оцепенела. Вот уж точно – «обухом по голове»…На всякий случай обвела взглядом стены еще раз. Вход в квартиру действительно был единственным. Уже в тревожном напряжении она ткнула в кнопку звонка, пожалев одновременно, что не подставила ногу путане.

Добавилось бы несколько штрихов на ее разрисованной физиономии. В том, что это потаскушка Женя не усомнилась ни на секунду. Она определяла такую категорию баб интуитивно и безошибочно. Только почему эта «категория» вывалилась из этой двери? Может быть и сейчас, на ее звонок выйдет не тот, к которому она примчалась, а кто-то другой? Ну, пусть, уж лучше другой. Дверь распахнулась, и она нос к носу оказалась перед капитаном. Он издал победный клич, сгреб ее на пороге и внес в дом. Тепло, исходящее от него, уют его пушистого свитера, в котором она утонула, расслабили Женю и, только тогда она почувствовала, что замерзла. С трудом освободившись от плотных объятий, она осмотрелась, и заметила на столе, накрытом белой скатертью, напоминающей простынь, бутылку шампанского, фрукты и три красные цветочные головки цветов, торчащие из стеклянной вазочки. Рядом с цветами горела свеча, видимо, чтобы не замерзли лепестки (в помещении было довольно прохладно). Кровать аккуратно заправлена и, не похоже, чтобы ею только что пользовались. Другой мебели пригодной для секса в помещении нет. Правда, кресло, хоть и небольших размеров вполне может послужить…

– Я ждал, – сказал Василий в ответ на ее вопросительно настороженный взгляд.

– Ну, да, тебе же позвонили. Он отрицательно покачал головой.

– Да нет. Я ждал уже, когда дал телеграмму.

– Странная телеграмма. А почему просто не пригласил? Разве я могла быть уверенной, что ты ждешь, что ты будешь дома, наконец…

– Я же предложил тебе воспользоваться деньгами по желанию, сообщил адрес…

– А с чего ты был так уверен, что я приеду?

– Не был! – признался Василий.

– Эгоист! – зарываясь лицом в мягкий свитер, шмыгнула носом Женя.

Растворяясь в блаженстве, она все же спросила, почему у него холодно в квартире.

– Разморозили отопление. Я включил электрический радиатор, но он слабоват. Так что будем согревать друг друга своим теплом…

Идея Жене понравилась. Ей как раз начинало казаться, что пауза до передачи тепла друг другу слишком затянулась, и, похоже, он тоже так думает. Только надо удержаться от инициативы хотя бы сейчас! Когда его нетерпение станет явным, Жене достаточно будет шепнуть «Да» и никакие отопители им больше не понадобятся. Почувствовав, как напряглось и поджалось к ней его тело, Женя приоткрыла, было, рот, чтобы запустить тот самый процесс, как он вдруг отстранился и предложил ей снять меховую куртку и ничего больше. Сапоги и все остальное потом. Недопонимая, к чему он клонит, Женя снова прильнула к нему, надеясь, что процесс необратим, но Василий волевым жестом указал ей на стол.

– Тебе сначала надо немного отдохнуть и поесть.

Женя похолодела. Так он все-таки трахался с этой шлюшкой, гад! Значит, ничего ему больше не будет. Уж она-то устоит, даже если слабеют колени!

Василий, отпустив ее, шагнул к плите, поднял крышку кастрюли и запах чего-то вкусного несколько поколебал позиции Жени. Похоже, он, в самом деле, прав …

Она забралась за стол.

– Это окорочка. По дефициту времени. Быстро готовятся. Завтра уедем на дачу. Там будет остальное – пообещал Василий.

Женя не поняла, и он добавил:

– Там есть и камин и электричество. Хрустальная колодезная вода. Встретим новый год вдвоем. Или хочешь массовку?

– Нет, нет, – поспешно ответила Женя. Потом, даже испугавшись предложенной альтернативы, дополнила:

– Конечно же, нет. Я хочу только с тобой…

Несмотря на зародившийся от соблазнительных ароматов аппетит, ужинала она кое-как, не ощущая вкуса.

– Дров там навалом, – продолжил капитан, видимо так и не разгадав пристального взгляда Евгении.

– А кто это был? – не выдержала Женя.

– Кто, где? – прикинулся дурачком капитан. – А эта… приходила взять денег в долг. Потом расскажу. Так ты согласна?

Женя покосилась на него с недоверием, но ответила.

– Я согласна.

– Может быть, и снимемся сейчас, как есть, и в сопки.

Женя растерялась окончательно. Так он не хочет ее сейчас, немедленно, хоть на полу, хоть на обеденном столе…?! В голове снова зароились сомнения, но он в своем толстом свитере показался таким уютно-домашним, словно большой белый медведь, которого безумно хотелось обхватить, завалить на себя, что никакие сомнения уже не воспринимались.

– Давай, – согласилась Евгения. – Только зачем в сопки и… сейчас? – едва слышно возразила она.

По блеску глаз и, все менее понятным ответам Василия Женя догадалась, что мыслями он тоже давно под пуховым одеялом большой двуспальной кровати. Конечно, после такой бесконечно долгой разлуки разве с обеда следовало начинать общение, когда другое, более сильное желание становится размером со вселенную.

Женя поднялась, шагнула к сидящему на стуле Василию и коснулась коленом его ноги. Взрыватель сработал… В этот вечер она открыла, что почувствовать, до последней клеточки родного человека можно и не снимая одежд. Что-то трещало, рвалось и отскакивало…Василий обхватил ладонями ее напрягшиеся ягодицы и она, теряя сознание, осела…

– Боже, как не хочется возвращаться! – бредила она уже в постели, когда стало совсем жарко, и вся одежда была на полу. – Просто хочется умереть от счастья!

– Не надо умирать. У тебя все еще только начинается, – прошелестел голос Василия.

Смысл его слов Женя поняла только позже, когда восстановилось дыхание и прояснилось сознание.

– Я хочу умереть только с тобой, – с уверенной интонацией заявила она.

Василий повернулся к ней.

– Разве это было бы справедливо? Ты же еще и не жила…

– А что, разве длина жизни определяется временем?

– Чем же?

– Пережитым. Ведь можно канителиться сто лет, а потом умереть, будто и не жил.

Василий тихо, как будто с удивлением, засмеялся.

– Откуда такие познания? Можно подумать, что ты уже напереживалась на целую жизнь.

Женя помолчала, потом уверенно кивнула.

– Да с тобой я напереживалась не на одну жизнь.

– Может быть, с другим было бы лучше, – пробормотал провокатор.

Женя решительно мотнула головой.

– Нет. Если суждено умереть сегодня, я уже не была бы в обиде.

Последняя фраза окончательно развеселила Василия.

– Может все-таки еще поживем?!

На окраину Мурманска, где находилась дача, они прикатили на такси с сумками полными продуктов. Загородный домик мало чем отличался от коттеджей военного городка, где жил Василий, разве что не было соседей за стенкой, и размером он был немного меньше… Комнат всего две – в одной из них настоящий камин, обложенный кафельной плиткой, с чугунной решеткой. Здесь был и телевизор, громоздкий, устаревшей модели. Ковер с подпаленным углом на стене и красная дорожка на полу, низенькая тахта, покрытая оленьей шкурой, под потолком люстра из фальшивого хрусталя.

– Чье все это?

– Моего старпома, вернее его жены. Женился когда-то на местной и пустил здесь корни. Сам-то предпочитает комфорт, живет в квартире, со всеми удобствами, а подругу увел из этого вот дома.

– А остальные дома жилые?

– В некоторых живут, но больше держат как дачи.

– А эта, где?

Василий помолчал, потом недовольным тоном ответил:

– В городе. Оставь ее.

Женя клятвенно пообещала себе отвязаться от подозрительной знакомой.

Первым делом Василий взялся за камин, дрова в котором уже были аккуратно уложены. Поленья разгорелись на удивление охотно. К морозному дыханию стен быстро примешались жаркие излучения пламени. В воздухе слегка потянуло дымком и запахом горящего дерева.

– Здорово, – призналась Женя. – Даже и не мечтала…

– Ну, это не совсем сопки…

– А что, думаешь слабо? Да хоть сейчас…

– Ну, ну, заяц, – засмеялся Василий, заваливая Женю на тахту. – В сопки пойдем завтра, на рыбалку. Тут рядом озеро, наморозимся от души, а потом здесь погреемся, тоже по полной программе.

– Ну, если только по полной, – согласилась Женя. – А чем будем ловить?

– Найдем.

– А я ведь не умею.

– Преподаватель будет рядом. Я же специалист широкого профиля.

Женя рассмеялась, потом, вспомнив свои безуспешные попытки включить телевизор, спросила:

– А телевизор этот специалист не мог бы починить?

– Зачем? Разве не лучше в изоляции?

Женя тотчас согласилась, но, заметив, что он насмешливо смотрит ей в лицо, оправдалась:

– Как то непривычно сразу в полную изоляцию.

– А кто-то собирался жить в сопках…

Женя, свалив его на бок, поднялась, принялась распаковывать сумки, и только потом ответила:

– Я привыкну. Я выносливая. Хочешь, пойдем прямо сейчас, и я под бой курантов вытащу рыбку.

Золотую…Хотя, зачем мне еще одна.

Она хитро сощурилась и упала рядом с Василием.

– Ну, у этой рыбки с исполнением желаний могут случатся и обломы, – засомневался Василий.

Женя заулыбалась.

– Со мной не случатся. А с другими должно случиться и обязательно.

Василий помолчал с минуту, потом взял ее лицо в ладони, прикоснулся губами к ее носу и поднялся.

– Побудь с часик одна. Я должен позвонить на базу.

Женя, молча, проводила его беспомощным взглядом. Куда снова его сгребло?! Наверняка к какой-нибудь бабе. Стоит только этому мужику оказаться рядом, как она слабеет рассудком и даже испытывает желание поглупеть еще больше, до состояния окончательной дуры. Может это какой-то гипноз? Разве много нужно ума, чтобы догадаться, как может вести себя мужик предоставленный самому себе? Ведь они не могут существовать самостоятельно, стоит их отпустить на вольные хлеба как эти козлы уже в чужом огороде… Правду сказать, и отпускать то пока некого, никто и не был привязан. … И какие претензии может она предъявлять? На каком основании она устроила бы ему выволочку? За то, что сама повесилась ему на шею? И он же теперь, видите ли, задолжал ей. За обслуживание. Получается, что он каждой, с кем переспал, должен сохранять верность и целомудрие? Ведь она для него тоже, всего-навсего, одна из них… Надо было остаться в Питере, пойти на вечеринку к Кларе (наверное, они там уже балдеют вовсю), подцепить какого-нибудь очкарика и забыть обо всем на свете. Только иногда знаешь, что надо бы, да не получается.

Очередной раз, въехав в тупик, Женя вздохнула, поднялась и, дав себе слово больше не впадать в меланхолию (к чему все эти сантименты!), принялась за сервировку стола. Кесарю Кесарево. Расставив все, по своему разумению, она вышла наружу, осмотреться.

Дворик был маленький и вмещал лишь несколько наполовину занесенных снегом деревцев, вероятно плодовых, и большое по размеру стеклянное сооружение, посредине, напоминающее оранжерею. Она сообразила, что это теплица. Стекла немного заиндевели, но кое-где были прозрачными, и можно было разглядеть, что внутри чисто и сухо. Лишь земля и деревянные переплеты слегка заиндевели. Участок огорожен невысоким забором из крашенных в зеленый цвет реек, концы которых торчали из образовавшегося вдоль ограды сугроба. Женя вернулась на скрипнувшее крыльцо, подняла голову, нашла взглядом, под козырьком, выключатель и повернула его. Двор тотчас захлестнуло ярким светом.

Выключив освещение, она уже собралась, было, вернуться в дом, когда с другой стороны от двери заметила еще один выключатель. Она повернула и его. Теперь волна света упала откуда-то со спины. Женя оглянулась и ахнула. Позади словно хрустальный дворец сияла оранжерея.

Евгения успела облазать все уголки дома и дважды разогреть обед, до того как явился наконец Василий. Раздевался молча, ни слова не произнесла и Женя, хотя довольная физиономия капитана провоцировала на шпильку – потолще да побольнее.

Только когда Василий по ее пригласительному жесту сел за стол не удержалась.

– Все удалось?

– Да, пока без происшествий. Отпустил ремонтников на новогоднюю ночь.

Женя испытующе посмотрела ему в лицо. Хотелось бы ей знать под чьей юбкой этот телефон, с которого надо целый час названивать ремонтникам, да видно не суждено, поклялась же…

После обеда Женя вывела Василия на крыльцо… Ткнув пальцем в сторону теплицы, повернула выключатель.

– Вот!

– Что? – не понял Василий и отвел глаза от яркого света.

– Здесь мы будем встречать новый год.

Василий кивнул.

– Не возражаю. Только надо включить подогрев иначе наши напитки замерзнут. Включим и, пока она нагревается, проводим старый год по утвержденной программе. Ты как?

Глаза у подлеца хитрющие, наверняка, знает «как». Женя захватила горсть снега и швырнула в него.

Василий отправился в сени разбираться с электропроводкой, а Евгения стала готовиться к проверке мебели. Тахта Жене не понравилась, показалась слишком расхлябанной. Комната хорошо прогрелась и недолго думая, она стащила с лежанки оленью шкуру на пол, примерила по своему росту, прощупала ягодицами, нет ли где жестких складок, потом, логично решив, что в таком деле никакие неудобства не влияют на процесс, решила проверить не, наведывался ли наш козлик в чужой огород.

Когда Василий, разобравшись с выключателями, вернулся в комнату, ему едва не упал у порога. Женя в куртке, надетой на голое тело, стояла раздвинутыми коленями на оленьей шкуре, и медленно расстегивала на груди последние пуговицы, призывно глядя ему в лицо. Одновременно она плавно оседала ягодицами на ноги, отчего полы куртки, разъезжаясь, открывали ее бедра все выше… Василий, прямо в засыпанных снегом унтах, словно под гипнозом, пошел на соблазнительницу, но Женя, вскочив, запахнула куртку, потом обняла его и шепнула, что не хочет прозы. Хочется немного поэзии. Лучше с брызгами шампанского. Василий посмотрел на нее озадачено. Она и сама не ожидала, что сможет выкинуть такое коленце, но оттого, что смогла удержаться, подняло ей настроение на несколько пунктов. Но все-таки больше из-за успешно пройденного Василием теста на верность, Вряд ли бы он так загорелся после блуда. Уж не молод! Мысленно она пообещала Василию в награду полную раскрепощенность на всю ночь.

Во дворе Василий от избытка нерастраченной энергии расчистил во дворе дорожку к теплице, перетащил в хрустальный домик столик и два раскладных стула. Уже вдвоем они перенесли туда все, что предназначалось для новогоднего банкета. За время, пока они суетились, теплица прогрелась, и, когда Женя разместила вдоль стен несколько свечей и зажгла их, комфорт стал бесспорным.

– Экзотика, – оценила она полученный результат.

В приготовлениях незаметно прошли последние минуты истекающего года. Они еще успели выпить по бокалу вина вслед уходящему году, в котором начались их, до сих пор не совсем понятые отношения. Вспомнили Стокгольм, предпортовый кабачок… Потом Василий, взглянув на часы, вскочил и схватил бутылку «Советского шампанского». Сделав торжественный вид, принялся ее открывать, как снаружи вдруг заполыхало разными цветами зарево.

– Это северное сияние? – не сразу поняла Женя, но грохот канонады все прояснил.

– Так даже в Питере не палят! – с восхищением наблюдая за всполохами огня, заметила Евгения, потом взглянула на Василия. – Так что, выходит уже и новый год?

– Уже снова новый, – вздохнув, подтвердил он.

– И что год грядущий нам готовит? – пытливо заглядывая ему в глаза, поставила вопрос ребром Женя.

– Разве я пророк? – завилял Василий. – Сам хотел бы знать.

– Неужели все так непредсказуемо? – продолжала наезжать Евгения.

– Лучше ничего не предсказывать, может получиться хуже, – уже откровенно открестился тот. Чтобы прекратить допрос, он сгреб Женю в объятия, закрыл ей рот губами прижал к столбу за ее спиной и не отпускал до тех пор, пока она не перестала трепыхаться и не забыла, о чем хотела спросить. Когда его руки скользнули под ее куртку она, симулируя сопротивление, зашептала:

– Нас же видно со всех сторон…как в аквариуме…

– Никого нет…, – пробормотал он.

Когда ладони Василия коснулись ее кожи, она и сама перестала понимать, где они. На долгожданное вторжение Женя ответила стоном, вскинула руки и, обхватила столб над запрокинутой головой. Оторвавшись от земли Женя, уже со стороны, видела себя и своего надругателя, который распинал ее, словно пытался навечно пришить к бревну своим изогнувшимся от напряжения гвоздем. Это видение со стороны подхлестывало и уже хотелось, чтобы это ощущение силилось, углублялось, разрывало ее на части…

Когда способность соображать стала возвращаться к Жене, она шепнула ему в самое ухо:

– Разве тебе с кем-нибудь, когда-нибудь было лучше, чем со мной?

И похолодела от собственного вопроса. Этот, несгибаемый мужик ведь додумается сказать, что было и примется еще вспоминать, с кем именно…

Однако он ответил тоже шепотом:

– Вроде бы нет…

Тон явно неуверенный.

– Ну вот, и встретили новый год, – поспешно засмеялась Женя, чтобы по-быстрому отползти от опасной темы.

– Как встретишь… – пробормотал Василий.

– И что, ты готов меня весь год … любить? – погорячилась Женя.

– Почему бы и нет?! – согласился он.

Женя на минуту задумалась.

– Даже в каком-нибудь экстриме?

Василий кивнул, явно не вникая в смысл ее слов.

– Даже так…

– Да я готова хоть где! – погорячилась Женя, но тут же замолкла. Только что пожертвовала целым фейерверком удовольствия, чтобы поднять свой имидж и, на тебе, она уже готова хоть где…

– И что, согласилась бы на экстрим?! – прищурился в ее сторону Василий.

– Запросто! – заверила Евгения.

– Смотри! – предупредил Василий.

Потом они посидели за столом, выпили по рюмке коньяка, и Жене показалось, что она не все выяснила.

– А почему ты не веришь мне?!

– Я верю всякому зверю, – отшутился он и прикрыл ей рот своими губами, потом быстро добавил, что в новогоднюю ночь отношения не выясняют – плохая примета.

Женя к приметам относилась настороженно и пообещала быть послушной. Решили с разборками повременить. Мораторий.

Выбора развлечений не было, и решили побродить по расчищенным переулкам поселка. Женя надела куртку и настаивала, чтобы и Василий надел свой полушубок, но он отправился в свитере. Правда, ощущение было такое, словно в городе потеплело.

За калиткой у Жени начались галлюцинации, ей вдруг показалось, что на только что расчищенной дорожке натоптаны следы, которых она раньше не видела.

– По-моему женские, – профессионально заключила она и вопросительно посмотрела на Василия, но тот отмахнулся, мало ли кто и когда здесь топтался.

– А если это, когда мы…?! – ахнула Женя, взглянув на светящийся аквариум. Все как на ладони…

Василий отмахнулся, заявив, что все это ерунда, а если кто и просмотрел урок камасутры, то должен быть еще и благодарен.

Разгуливали в одиночестве недолго, словно из-под земли, стали появляться группы людей, возбужденных и явно ищущих зрелищ и приключений… Ненужных приключений не хотелось, ни тому, ни другому, и они вернулись в свой хрустальный замок.

В нем стало еще уютнее. На стеклах даже образовались капельки влаги. Женя сняла куртку и повесила на гвоздик, который обнаружила на раме и, усевшись за столик, ударилась в воспоминания. Когда, как не в такие минуты при тлеющих свечах можно пережить еще раз то хорошее что было, пока еще видны стоп-сигналы ушедшего поезда? Василий слушал, некоторое время, ее мемуары, молча, но постепенно стал поправлять или уточнять ту или иную сцену, то или иное действие или даже сказанную кем-то и когда-то фразу. В итоге общих эпизодов, впечатлений набралось так много, что стало казаться, будто они весь год не отходили друг от друга.

Наверное, Женя решила, что им слишком хорошо в эту сказочную ночь, и, отхлебнув очередную порцию шампанского, забыв о моратории, решила все же прояснить темные страницы из их, как она уже решила, общего прошлого.

– Так что за девица встретилась мне у твоей двери?

Женя надеялась услышать какую-нибудь безобидную историю, но Василий задумался и, как показалось Жене, даже помрачнел. Потом, уже к ее ужасу, спросил:

– Может быть не сегодня?

Женя рассчитывала, что он рассеет ее сомнения, а случилось наоборот.

– Почему, потом?! – уже забыв свои установки, наехала Женька.

Василий пытливо посмотрел ей в лицо.

– Она приходила по делу.

– Возвращала тебе деньги? – ухватилась Евгения.

– Ну, не совсем.

Женя побледнела.

– Ты пользуешься услугами проституток?!

Василий не ответил, глядя, как фужер, который Женя опустила на стол слишком близко к краю, пошатнулся. Он мог бы подхватить его, но даже не шелохнулся. и тот на мороженой земле, разлетелся вдребезги.

– Зачем? – страдальчески улыбнулась Женя. – Я тебя не устраиваю?

– Но ты же не хочешь, чтобы у тебя был… мало того, что немолодой мужчина, но еще и импотент?

Женя напряженно смотрела ему в лицо, по которому гуляла издевательская улыбка, потом вскочила и бросилась из оранжереи, не разбирая дороги и ничего не соображая. Стала приходить в себя Евгения уже далеко от дома, когда поняла, что она в одной кофте, хоть и красивой. Морозец хотя и слабый, но уже ощущался, особенно на перекрестке, где потягивало ветерком.