Текст книги "Древо жизни. Книга 3"

НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

– Что случилось? – спросил Сергей подбежавшего к нему Василия Федотова, командира третьего отряда, вылезая из кабины вертолёта. Третий отряд нёс в этот день дежурство по лагерю, и поэтому ответственность за все происшедшее ложилась на командира отряда.

– Синченко убил свою жену! – сообщил Василии, едва переводя дыхание.

«Началось!» – с досадой подумал Сергей. Случилось то, чего он так опасался. Однако он не предполагал, что события могут принять столь трагический характер. Сергей знал жену Синченко. Они поженились перед самым полётом. Да её и невозможно было не запомнить. Это была высокая темноволосая девушка с невероятно большими глазами, всегда удивлённо смотрящими на мир. Она чем-то напоминала Эльгу, но Сергей должен был сам себе признаться, что Оксана, так звали жену Синченко, чем-то превосходила Эльгу – и красотою лица, и фигурою. Обычно, когда она появлялась, все мужчины замолкали, очарованные красотой женщины.

– Как это случилось? – почувствовав спазм в гортани, спросил он Федотова.

– Никто ничего понять не может. Он ударил её только один раз, наотмашь, и этого оказалось достаточно. Два часа назад.

– Где он?

– Под стражей. Его сразу же скрутили, да он и не сопротивлялся.

Сергей в сопровождении Федотова и Николая направился к крайнему домику, где сидел арестованный Синченко. Возле домика уже собралась возбуждённая толпа мужчин и женщин. Женщины плакали. Тут же, на двух вынесенных из дома столах, лежала Оксана.

В доме под охраной двух бойцов сидел Синченко.

– Анатолий, – Сергей узнал в нем одного из своих бойцов, участвовавшего в разгроме лагеря Бэксона в Сельвии. Синченко поднял глаза и отрешённым невидящим взором посмотрел на командира.

– Развяжите его! – приказал Сергей охранникам.

Освободившись от пут, Синченко положил руки на колени и замер.

– Оставьте нас одних!

Через полчаса Сергей вышел из комнаты.

– Собери Совет командиров, – попросил Сергей Николая. – И приведите Огаркова из восьмого отряда…

– Во всем, что случилось, – начал он, когда Совет собрался, – виноват прежде всего я. Я не учёл ситуации, которая может сложиться при таком соотношении состава экспедиции. Нам надо было или вообще не брать женщин, либо подождать, пока каждый участник найдёт себе спутницу. Ошибка непростительная. Если наказание за эту, совершённую мною ошибку, что-то даст, я готов понести его.

– Перестань, Сергей! – крикнул со своего места Вальтер. – Все знают, в какой спешке мы собирались в полет. Потом, мы были рады, что так отделались. Всем же грозила смертная казнь. Ни у кого и мысли не было…

– Все равно! Я обязан был предусмотреть!

– Подожди, Сергей, кого мы должны судить и кого судим: Синченко или тебя?

– В первую очередь – меня. Я виновен в создавшейся кризисной ситуации. Синченко, Огарков, Оксана – жертвы этого положения.

– А что делать с Огарковым? – послышался голос одного из командиров. – Это ведь он послужил причиной убийства Оксаны.

– Огарков не совершал насилия над Оксаной. Она сама пришла к нему. За что же судить его?

– За непорядочность по отношению к товарищу! – высказал общее мнение Николай. Остальные одобрительно зашумели. – Я скажу так, – продолжил Николай, – если ты настоящий мужчина, то жена твоего товарища для тебя неприкосновенна в любых, слышите, в любых обстоятельствах.

– Ну это ты так думаешь, – послышался голос. Это говорил Семён Приходько, командир восьмого отряда, – А что по этому поводу думают женщины? Попробуй удержаться, если они вовсю крутят задом. Ты что, не замечал, как они ведут себя сейчас? Очутились в таком окружении. А что? – он обвёл взглядом собравшихся, – что можно от них ожидать теперь? Як там кажуть у нас на Украине: «Сучка не схоче – кобель не вскоче!»

– Так ты что, оправдываешь Огаркова?

– Оправдываю или нет, то дело другое. А вот что я тебе скажу, человиче, як бы до мене така гарна жинка залыцялась, то ей Богу бы не выдержал! А если каждая из них будет во так по мордам получать, то скоро мы вообще без жинок останемся.

– Что же ты предлагаешь? – спросил Сергей, уже догадываясь, куда клонит хитрый Приходько.

– Шо я предлагаю? Да то не я, а ты. Ты сам говорил, и все слыхали, – он снова посмотрел на собравшихся, как будто призывая их в свидетели, – сам говорил, когда нам передал свой элианский подарунок, говорил, шо жинка мае право выбора. Говорил? Оттож! Ну так и хай воны сами себе выбирают, бо выбор у них богатый!

Поднялся шум. Приходько подождал, пока утихнут, и продолжал, хитро подмигнув кому-то.

– Хай выбирают, а как вернёмся на Землю, то мы, мужики, будем выбирать. Сколько нам тут жить? Пять—шесть рокив? Потерпим! Повернёмся на Землю. Уж коли жинка здесь была верна чоловику, то честь ей и хвала! Живите дальше на здоровье, диточек рожайте. А нет, то на нет и суда нет. Кто тебя осудит, если по возвращению ты ей скажешь: «Прощай, дорогая!» Только убивать друг друга из-за этого не стоит! А то может случиться, что корабль назад вести будет некому. Вы померкуйте себе. Чего мы здесь очутились? Какое славное дело зробили! Можно сказать. Землю от ворога лютого спасли. Так что, из-за этих вертихвосток так бесславно погибнем?

Собравшиеся снова зашумели. Но это был другой шум. Видно, доводы Приходько убедили если не всех, то большинство присутствующих на Совете.

Хитрый Приходько предложил выход, до которого не додумался и сам Сергей. И в то же время Сергей чувствовал, что должен совершить над собой моральное насилие. То же самое он много лет назад пережил на Элии, когда обстоятельства сделали его многоженцем. Его мораль тогда так же сопротивлялась, как и сейчас. Но теперь он окончательно понял и другое. Мораль не может быть одной и той же в любых обстоятельствах, в которые попадает человек. Мораль – это приспособление общества, она имеет главной целью его совместимость и выживание. Если общество попадает в экстремальные условия и тянет за собой старую мораль, оно рискует погибнуть, если не выработает в себе новую, отвечающую создавшимся условиям. И хотя душа его протестовала, он не мог ничего предложить лучшего, чем предложил Приходько.

– Ну хорошо, – Сергей встал и поднял руку, призывая собравшихся к тишине. – Как видно, мнение Приходько не отрицается. Я не могу предложить ничего другого. Есть ли ещё соображения по этому поводу?

Собрание загудело, но никто не стал брать слова.

– Тогда будем считать, что предложение проходит. Однако нам надо провести его через общее голосование. Как будем голосовать?

– По отрядам! – послышались крики.

– Хорошо, пусть будет по отрядам. Как решит большинство, так и поступим. Теперь, что скажут женщины?

– А шо воны скажуть? – опять подал голос Приходько. – Им же выбирать. Никто их насильно к себе в постель не потащит. Полная свобода выбора! Я так меркую, шо со стороны жинок заперечень не последует.

– Но довести до их сведения надо!

– А чего ж! Доведём! То не трудно! – под общий смех ответил Приходько.

– Теперь последнее! Самое неприятное. Что делать с Синченко?

Воцарилось молчание. Снова взял слово Николай.

– Все мы его знаем. Скажу прямо – жаль парня. Это настоящий боец, храбрый, решительный. Но оставить его среди нас нельзя. Увидев безнаказанность, чего доброго, и другие мужья поубивают своих жён из-за ревности.

– Да что там думать! Расстрелять! – послышалось из зала.

– Такую красавицу убил, паразит!

– Стойте! – закричал Владимир. – Подождите! Поймите и его состояние. Он же был невменяем!

– Э, да так каждый будет впадать в невменяемость!

– Послушайте меня! Я предлагаю: пусть он уйдёт. Но останется жив.

– Изгнание?

– Да! Мы его завезём километров за сто от нашего расположения, дадим оружие, инструменты. Пусть живёт один.

Владимиру удалось убедить Совет.

Собрание разошлось, и Сергей направился было домой, как его остановил Вальтер.

– Подожди, Сергей. Самое главное ещё впереди.

– Что такое? – удивлённо и с тревогой спросил Сергей, остановившись от неожиданности.

– Сегодня, после вашего отлёта, я пошёл на поле проверить всходы. Судя по тёплым дождям, идущим с завидной регулярностью, я ожидал увидеть уже зеленеющее поле, но вместо него обнаружил голую пашню, кое-где поросшую той же травой.

– Ещё не взошли семена? Может быть, рановато?

– В том-то и дело, что не рановато. Но самое страшное – они вообще никогда не взойдут. Я раскопал землю и набрал горсть семян, вернее то, что от них осталось.

– Расклевали птицы?

– Нет. Пойдём ко мне. Я тебе покажу, что с ними сталось.

Дома у Вальтера стоял микроскоп. На предметном стекле лежали семена пшеницы, но уже невооружённым глазом было видно, что с ними что-то не в порядке. Сергей заглянул в окуляр микроскопа и присвистнул от удивления. Вся поверхность семян пшеницы была покрыта каким-то налётом и изъедена.

– Бактерии? Грибки?

– Не знаю. Я сделал посевы на питательные среды. Дня через два будет ответ.

– Выходит, мы остались без хлеба? У нас есть ещё семена?

– Осталось, но значительно меньше, чем высеяли.

– Надо их приберечь, пока не выясним причину. А пока организуй запас сена для скота. Зима здесь чисто условная, но запас иметь не мешает.

На второй день всем посёлком провожали Оксану. Её похоронили на вершине высокого холма, среди величественных кедров. Перед этим один из вертолётов улетел в северном направлении, увозя Синченко.

Могилу вырыли неглубокую. Сразу под метровым слоем почвы пошёл камень, который с трудом брала кирка. На могильную насыпь поставили наспех сколоченный обелиск, положили гирлянды огромных ярко-красных цветов.

– Вот у нас появилось и кладбище, – невесело констатировал Вальтер, догоняя на склоне холма Сергея. Тот не ответил. Вальтер хотел что-то ещё сказать, но воздержался и отстал.

Через четыре дня он подошёл к Сергею, когда тот обследовал подготавливаемый для СС котлован. Мощные экскаваторы уже вынули свыше ста тысяч тонн грунта и углубились на десять метров. Предстояло вынуть столько же и начать облицовку котлована. Тут же неподалёку монтировался ядерный реактор, доставленный с орбиты. Некоторая часть его энергии должна пойти на производство жидкого гелия и энергообеспечения СС. На изготовлении СС на Счастливой настаивал Северцев, который был посвящён в некоторые тайны Сергея и его отношения с земной СС – Ольгой. Он один пока знал, что кристаллы к СС должны быть получены на Перуне. Сергей понимал, что назначение СС заключается в облегчении колонизации Счастливой и ускорении времени перелёта с Земли на Счастливую будущих переселенцев. Вопрос о колонизации планеты был фактически уже решён. Ожидали только результатов его экспедиции. Сергей мысленно усмехнулся: «Ожидали!» Это понятие как-то не вязалось со временем. Когда они вернутся и представят результаты Совету, пройдёт ни много ни мало – двести лет.

– Ну, что там у тебя? – спросил он, заметив ожидающего его Вальтера. – Каковы результаты посевов на питательные среды?

– Высеялось несколько микроорганизмов бактерий и грибков.

– И какой же из них поразил пшеницу? Можно ли найти против него средства?

– В том-то и дело, что ни один из них не поражает зёрна. Я взял, кроме прочего, образцы земли с пашни и высеял зёрна в горшках. Все нормально проросли.

– В чем же дело?

– Не знаю. Но одно могу сказать, что обнаруженные мною микроорганизмы абсолютно не патогенны для пшеницы! Я хочу провести ещё один эксперимент. Мне пришла в голову одна совершенно несуразная мысль, но её все-таки проверю, несмотря на всю несуразность.

– Послушай, Вальтер. Ты отдаёшь себе отчёт, насколько это серьёзно? Нас здесь пять тысяч. Без хлеба и без правильно организованного сельского хозяйства мы будем голодать.

– Я понимаю. Но огорчу тебя ещё раз. С огородами произошло то же самое. Все посевы овощей, в том числе и картофеля, погибли. У нас больше нет семян картофеля, которые мы взяли только для посева. Других семян имеем ограниченное количество. Ими можно засеять площади в три раза меньшие, чем мы засеяли сейчас. Это голод, Сергей! Концентратов нам хватит от силы ещё месяца на два, но не больше. Мы даже не сможем обеспечить себя продуктами питания на обратный путь, если вдруг решим покинуть планету. Сергей, мне необходима лаборатория «Геи». Нужна здесь, на месте. Без неё я бессилен. Я понимаю, что тебе нужны в первую очередь другие грузы, но если мы не решим вопрос о продовольствии, все остальное будет уже лишним.

– Хорошо, Вальтер! Я тебя понимаю. Следующие рейсы катеров перевезут тебе лабораторное оборудование. Но чтобы его демонтировать на корабле, понадобится не меньше пяти суток.

Сообщение Вальтера вынудило Сергея снять часть людей с работ на котловане. Были организованы четыре бригады охотников. В лагере появилось свежее мясо.

Однако скоро случилась новая, беда. Котлован был уже почти готов. Место для него выбрали хорошее, на сорок метров выше уровня грунтовых вод, километрах в трех от лагеря, где рельеф местности постепенно повышался и переходил в возвышенность с высокими холмами. Однако грунтовые воды появились. Причём внезапно. Сначала забил фонтан в центре котлована, потом вода стала сочиться из стен и почти со всей поверхности дна. Она все время прибывала. Никакие меры не помогали. Вскоре стены стали осыпаться, и за трое суток котлован наполнился мутной водой. Больше месяца работы пошло насмарку.

Сергей тщательно проверил документы геологической разведки, результаты анализов проб грунта, но ни к чему не мог придраться. Все анализы и расчёты указывали, что грунтовые воды должны лежать на пятьдесят метров ниже поверхности почвы. Затопление котлована было полной неожиданностью и не вязалось ни с какими расчётами.

После случившегося Совет командиров решил перенести место для будущей СС ещё на километр западнее, к самым отрогам холмов. Снова произвели геологическую разведку и на глубине ста метров не обнаружили грунтовых вод.

Вальтер, который был не у дел, так как случившееся задержало посылку катеров за оборудованием для его лаборатории, присоединился к геологам. Когда были готовы анализы и Сергей было распорядился начать рытьё нового котлована, он внёс предложение сначала вырыть шахту, диаметром метров пять на расчётную глубину котлована: – Чтобы потом не делать лишней работы. Мы не на Земле. Неизвестно, какой сюрприз готовит эта планета. Такую шахту нетрудно вырыть за день—два.

– Но здесь нет грунтовых вод, – возражали ему.

– А на месте старого котлована они были? Откуда же они потом появились?

Сергей интуитивно почувствовал, что Вальтер прав, и распорядился рыть шахту.

Шахту вырыли, а на третий день из неё забил настоящий гейзер. Это были уже не просачивающиеся грунтовые воды, с которыми можно было как-то бороться. Такой фонтан невозможно прикрыть ничем.

Однако фонтан вскоре затих сам по себе. Как только края шахты заполнились размытой почвой, он исчез. Ещё две шахты были вырыты выше, уже на холмах, и их постигла та же участь.

В это же время произошло невероятное событие, которое поразило и привело в возбуждение весь лагерь. Геологи, рывшие последнюю шахту, заметили спускающуюся по склону холма фигуру. Сначала они не обратили на неё особого внимания, решив, что это один из охотников и за ним сейчас появятся другие. Но когда расстояние между идущим человеком и работающими сократилось, все люди, находившиеся у шахты, замерли, не в состоянии произнести ни слова. К ним по склону холма спускалась Оксана.

В ЭТОМ НАША СИЛА

– Ну, как твои друзья восприняли «переселение душ»? – улыбаясь, чуть-чуть насмешливо спросила Урания.

– Элиане абсолютно ничего не заметили. Эльга обо всем, конечно, догадалась. Она знала о свойствах СС и о моих годах, проведённых на Элии. Но восприняла все спокойно.

– Она единственная знает, что представляет собой модель. Все остальные об этом не догадываются так же, как и твой и Эльги сын. Но он ещё маленький. Я взяла его психоиндивидуальность спустя год после твоего отлёта. Сейчас настоящей Эльги уже нет в живых, а твой внук имеет уже двоих детей. Так что, ты прадедушка, Сергей!

За минуту до этого разговора Сергей обедал в своём элианском доме, в той самой комнате, где на стене изображена в инкрустации прекрасная элианка верхом на тигре. Целую неделю Урания не вызывала его, и только сейчас он почувствовал вызов и, сказав своим домочадцам, чтобы они кончали обед без него, вышел из комнаты и тотчас очутился рядом с Уранией, в её дворце на берегу моря, где они провели вместо столько времени.

– Ты им не покажешься? – осторожно спросил Сергей.

– Зачем? И так в каждой из них нахожусь я! Ты разве не понимаешь?

– С трудом. Кроме того, каждая модель обладает своей индивидуальностью и развивается сама.

– Это не имеет значения. Я нахожусь в каждой модели, но модель не ощущает моего присутствия. Так что будь в этом отношении спокоен. Разве тебе Ольга не говорила, что когда ты был с Эльгой, ты был одновременно и с ней. Кстати, мне понадобилась помощь Ольги. Скажу тебе откровенно, что в некоторых аспектах Ольга пошла значительно дальше меня. Мне бы не удалось создать для тебя элианского мира, если бы не она, не её память. Впрочем, дело не только в памяти. Ольга опередила меня в изучении свойств многомерного пространства. Это я должна признать! Хотя меня немного задевает. Я ведь на тысячи лет старше её. И знаешь, что она мне сказала по этому поводу?

– Понятия не имею!

– Сказала, что в этом опережении виноват ты! Ты побудил её к более глубокому изучению пространства и времени. Мы с удовольствием обменялись с Ольгой информацией. Она теперь знает почти все, что знаю я.

– Она что? Расширила свои ёмкости?

– Да, за эти годы значительно. Для них теперь используют Луну. В общем, на Земле произошли очень крупные изменения. Со временем получится неплохое сочетание землян и элиан. Высокий технический уровень и прекрасное биологическое существование как всей популяции человека, так и среды обитания. Но на это уйдёт не меньше ста, а может быть, и больше лет. Ну, ты доволен?

– Очень! Спасибо, Урания!

– Я вначале хотела создать для тебя мир моей планеты, но потом, поняв твои скрытые желания, создала мер Элии, немного изменив его к лучшему и увеличив разнообразие. Однако я не стала моделировать все её население. Достаточно того посёлка, где живёт Дук. Чака я, естественно, убрала.

– Признаюсь, что если кто и испытывал удивление и неловкость, то это я. Уходя из Элии, я оставил взрослых детей. Теперь они снова маленькие.

– Но иначе надо было сделать тебя старым, а я этого совсем не хотела. Теперь на твоей Элии никто не будет стареть. Дети достигнут зрелого возраста и такими останутся на всю жизнь, то есть до тех пор, пока существую я. А это очень долгий срок!

– Спасибо, милая Урания!

– Ну хорошо, – лицо Урании приобрело серьёзное выражение, – если ты отдохнул достаточно, то пора приниматься за дело. С чего начнём? В нашей Галактике около двухсот цивилизаций. Сто из них благополучные. Из всех двухсот свыше ста восьмидесяти – гуманоиды. Среди них всего пятьдесят шесть благополучных в принципе и всего тридцать – достигших уровня, когда взаимопонимание возможно.

– С них и начнём! Я думаю, на первых порах надо ограничиться только гуманоидами.

– Согласна. Они создадут ядро будущего Мирового разума. Но сначала мы вместе посмотрим все. У меня есть записи видеозвукоинформации, естественно, с синхронным переводом на твой язык, вернее, понятия. Последнее я сделала недавно. Давай посмотрим!

Снова стены комнаты превратились в экран, и на нем замелькали картины. Сергей видел города, возделанные поля, толпы людей, находился в их домах, слышал разговоры, видел колонны демонстрантов, разгоняемые полицией, взрывы снарядов и изуродованные трупы, разряженных, как павлины, генералов, принимающих парады, нищету и роскошь, унижение и насилие, пытки в казематах, спортивные соревнования, лаборатории учёных, людей, одетых в звериные шкуры, с каменными топорами, фаланги, ощетинившиеся копьями, бои «гладиаторов», костры инквизиции, космические полёты к планетам и звёздам.

– Это только гуманоиды? – спросил он, когда просмотр закончился.

– Конечно! Пока воздержимся от других просмотров. Я пощажу твою психику. Слишком уж необычные там картины.

– Слишком много марширующих, – с досадой проговорил Сергей, имея в виду только что просмотренные картины. – Меня всегда раздражал генеральский мундир! Как символ отсталости и тупости человеческого мышления.

– Согласна с тобой! Но это детство человечества. Когда наступит пора зрелости, мундиры исчезнут. Мы же отбираем цивилизации, генеральские мундиры которых давно съедены молью, или это им предстоит в ближайшем будущем.

– Их всего тридцать. И я заметил: все гуманоидные цивилизации имеют общие черты развития, можно сказать, даже общие этапы. Это первое. Второе: чем выше продвинулась по пути развития цивилизация, это относится к благополучным, тем эстетичнее она выглядит физически.

– Твой биологический двойник догадался, что красота и целесообразность идут в своём развитии параллельно. Так что нет ничего удивительного.

– И все-таки почему так много гуманоидов?

– Опять-таки целесообразность. Наиболее удобная форма для развития биологического разума.

– И ещё один вопрос, Урания. Мы не видели ни одной цивилизации, подобной элианской. Чем это ты объясняешь?

– Такие цивилизации, по-видимому, крайне редки. Я сама о них не догадывалась до встречи с тобой. Элия даже находится не в нашем пространстве. Я же тебе говорила, что Ольга продвинулась в этом отношении дальше меня.

– И в то же время элиане – как бы копии землян.

– Это лишний раз говорит, что наше Мироздание имеет общность, повторяя многократно наиболее удачные структурно-функциональные варианты. Но, конечно, это не исключает огромного многообразия форм и функций. Есть, например, в нашем Мироздании планеты, где живут существа, подобные огромным паукам, способные генерировать мощные магнитные импульсы, подобные импульсам, вырывающимся из бластера. Существует жизнь на основе кремнеорганических соединений. Кристаллическая самоорганизация в мыслящие «существа». Они почти родственники мне. С той лишь разницей, что образовались самопроизвольно и не то что не имеют в своей основе подобия чувств, способных сделать их толерантными другим формам организации, но и в принципе не способные их воспринять. Космос многообразен. Он пробует различные варианты, отбирая наиболее удачные. Ольга тебе как-то сказала, что разум – это средство материи познавать себя.

– Не помню такого.

– Правильно. Это она сказала тому, самому первому Сергею, после вашего разделения.

– Странно, – задумчиво проговорил Сергей. – Первый, второй и теперь уже третий. Это я и одновременно не я. Общее прошлое и различное настоящее. Кроме того, если быть точным, то я – это ты!

– Вот здесь ты ошибаешься. Я – это я, а ты – это ты!

– Но я же внутри тебя.

– Теперь уже нет. Это совершенно самостоятельная система. Мне было бы просто неинтересно разговаривать самой с собой. Ты полностью независим в своём мышлении, поступках и мотивации этих поступков. Я решила последовать примеру моей младшей сестры, которая с самого начала дала тебе полную самостоятельность.

– Но там было несколько иначе. Мой, – Сергей сделал ударение на этом слове, – блок индивидуальности должен был управлять всей системой.

– Но ты этого не сделал.

– Просто не знал!

– Неважно! Ты дал самостоятельность Ольге, а я – долг платежом красен – тебе.

Урания замолчала и вдруг с большим интересом посмотрела на Сергея.

– Ты сейчас сказал интересную фразу: «Общее прошлое и различное настоящее». Я стараюсь как можно лучше понять вас, людей. Ты сказал – общее прошлое. Я не имею в виду данный конкретный случай. Я поняла вашу психологию… Все люди имеют общее прошлое. Прошлое каждого растворяется в общем прошлом… не прожитой лично жизни… Ты меня понимаешь?.. а прошлое историческое… оно общее! А раз оно общее, то… каждый живущий сейчас ответствен за это общее прошлое… всего человечества… Так? Каждый, ты понимаешь, должен испытывать стыд… общий стыд за это прошлое… и общую гордость… не так ли?

– Да, это так. Я русский, например, одинаково горжусь как героями своей нации, так и других; я горжусь Леонардо да Винчи, Бетховеном и Архимедом так же, как англичанин или грек гордится Чайковским, Бородиным, Шостаковичем, Ломоносовым и Менделеевым. Жителю Соединённых Штатов так же стыдно вспомнить существование крепостного права в моей стране, как и работорговлю в своей.

– Я тебя поняла! Поняла! – быстро заговорила Урания. – Вы, люди, готовы взять на себя общую ношу… вот почему вы становитесь отзывчивы к чужому горю, воспринимая его как своё, становитесь непримиримы к злу и насилию… поэтому вы первые поднялись до понимания Мирового разума, опередив в этом даже меня. В этом ваша сила…