Текст книги "Гонки с дьяволом"

Было уже десять часов утра, когда мы закончили грабеж воинской части. Как говорится, аппетит приходит во время еды, и поэтому мы опорожнили еще несколько продовольственных и промтоварных магазинов. Когда мы ехали по городу, картина со стороны казалась, вероятно, впечатляющей.

Впереди шел бронетранспортер, башня которого угрожающе поворачивалась из стороны в сторону. За ним следовали ЗИЛы. Увидев нас, люди прятались в подъездах и подворотнях. Мы же подъезжали к магазину, сбивали замки, брали то, что считали нужным. К слову сказать, большинство магазинов уже были разграблены. Было много убитых.

Наконец нам посчастливилось найти совсем нетронутый склад и мы в течение трех часов загружали наш караван мукой, сахаром, бочками подсолнечного масла, ящиками с консервами и банками кофе. Наши дамы довольно активно участвовали в грабеже.

Мы уже заканчивали погрузку, как вдруг раздался пронзительный крик. Из-за угла выскочила девушка, а за нею, громыхая тяжелыми ботинками по асфальту и нещадно матерясь, бежали трое мужчин. Один из них уже догонял свою жертву. Я рванул с плеча автомат, но в это время рядом прозвучала очередь. Меня опередил Александр Иванович. Бежавший впереди упал. Двое других остановились на мгновение, а потом стремительно бросились в сторону. Одного пуля настигла на углу, другой успел скрыться. Девушка тоже упала. Я подбежал к ней, думая, что она ранена. Рядом со мной просвистела пуля. Я упал и послал автоматную очередь на звук выстрела. Стреляя из автомата мимо меня пробежал Юра. Через минуту он вернулся, держа в руках пистолет.

Теперь я мог внимательно рассмотреть спасенную. Это была девочка лет шестнадцати-семнадцати. Она не была ранена, но от страха потеряла сознание. Лицо ее было выпачкано, платье впереди разорвано почти до пояса, густые светлые волосы растрепаны, глаза прикрыты длинными темными ресницами. Она была красива той редкой красотой, которая обычно называется классической и с годами не меркнет.

К нам подошла Вера с бутылкой минеральной воды. Я прислонил горлышко бутылки к губам девушки. Она вздохнула и открыла глаза. Увидев склонившуюся над ней зеленую резиновую маску, испуганно вскрикнула. Я откинул шлем:

– Вы сможете подняться?

Она встала, но едва не упала снова. Я подхватил ее на руки и понес к машине. Оставив девушку на попечение женщин, я снова занялся погрузкой. Оставалось захватить соль.

Вскоре ко мне подошла Наталья.

– Какой ужас! Бедная девочка!

– Что с ней произошло?

– К ним в квартиру ворвались бандиты. Мать и отца убили, ее пытались изнасиловать. Она чудом вырвалась. Ее нельзя здесь оставлять!

– Я не против, но…

– Ни с кем в эти дни ни она, ни ее родители не контактировали, – быстро ответила Наталья.

– Ладно! – наконец решил я. – Только вот что! На складе есть несколько ящиков водки. Пусть вымоется ею и наденет защитный костюм. Ехать она будет одна в кузове. Там надо что-нибудь постелить. Пусть поспит, ей сейчас это необходимо.

Вскоре все было готово к отъезду. Евгения, так звали нашу спасенную, одетая в неуклюжий защитный костюм, заняла свое место и я уже хотел дать команду двигаться дальше, как вдруг меня за плечо тронул Николай.

– Посмотри, – он указал стволом автомата на перекресток.

Там, где лежал убитый Александром Ивановичем бандит, собралась свора собак.

– Они лижут кровь! – Николай хотел дать очередь, но его остановил Саша.

– Оставь!

– Нет, я не могу…

Николай дал очередь. Две собаки остались на месте, остальные разбежались.

– Напрасно! – пожал плечами Паскевич. – Чем мы лучше их?

– Что ты имеешь в виду? – повернулся к нему я.

– Ну, этот грабеж магазинов. Мы фактически занимаемся мародерством.

– То есть, грабим труп государства?

– Конечно! Я не вижу особой разницы в морали между ограблением трупа и его пожиранием!

– Что же ты предлагаешь?

– Ничего! Все правильно! Только нам придется выработать новую мораль…

– Мне кажется, что этот выбор сделан! Ладно! Поехали…

Мы посетили еще несколько магазинов, на этот раз промтоварных. В одном из них мы набрали ворох спортивной одежды, в том числе около сотни отличных лыжных костюмов, которые в нашем положении должны стать самой удобной одеждой.

Затем я, несмотря на протест своей команды, зашел в республиканскую библиотеку. Там мы отобрали несколько сот книг, в том числе и художественных, и погрузили все это в кузов.

– Будет ли у нас время читать все это? – скептически бросил Александр Иванович.

– Если не у нас, то у наших внуков! Знаешь, Саша, мне кажется, что эти книги – наиболее ценный груз из всего, что мы взяли… Жаль, что нельзя захватить больше…

Рядом с библиотекой пылало здание главпочтамта. Пожаров было больше в центре города. Горело прекрасное здание университета. В самом центре догорала древняя ратуша, еще две недели назад бывшая мэрией.

Под самый вечер, уже на выезде из города, мы остановились возле большой аптеки и пополнили груз медикаментами.

Если бы меня спросили, испытывал ли я хоть на мгновение угрызения совести, совершая грабежи магазинов и складов, скажу, что нет, ни малейшего. Мораль, как известно, – продукт социального развития и соответствует его уровню. С гибелью социальной организации мораль не гибнет вообще, ибо мораль, хотя и зависит от социального устройства общества, не является все же продуктом интеллекта личности. В сложившихся условиях социальная мораль превращается в протомораль, то есть, возвращается к своей первооснове, где моральным становится все то, что помогает выживанию в новых условиях существования. Если бы наше общество перед началом катастрофы достигло высшего социального и интеллектуального развития, допустим, некоего идеального уровня, возможно, что события не сопровождались бы социальным шоком и волной насилия. К сожалению, общество не однородно, как не однороден уровень протоморали. Многие люди, освобожденные от социальной организации общества, становятся источниками насилия по отношению к другим и дают начало цепной реакции варварства и беззакония, которая завершает катастрофу.

Вспоминая те дни, скажу, что у нас не было желания убивать или совершать насилие, но мы были готовы в любую минуту открыть огонь, если бы почувствовали хоть какую-то малейшую угрозу по отношению к себе. У нас не было выбора. Опоздать на секунду – значило погибнуть. А умирать никто не хотел.

Несмотря на то, что было довольно прохладно, в воздухе ощущался трупный запах. Он задерживался фильтрами защитных костюмов, но в них было так жарко! Синтетическая прорезиненная ткань не пропускала воздуха. Время от времени мы открывали шлемы и, зажимая носы, протирали запотевшие стекла.

Людей в городе не было видно. Мы без помех выехали из города и, остановившись километров через пятьдесят у небольшого леска, впервые за этот день поели.

– Вот уже никогда не думал, что буду мыть руки водкой! – Юра откупорил бутылку «Столичной» и отдал ее Николаю, подставляя руки для умывания.

Александр Иванович тоже вымылся и держал над огнем большой круг копченой колбасы, нацепив его на прут.

– Может, выпьем?

– Я за рулем.

– Вряд ли автоинспекция тебя задержит.

– Просто не хочется. Жарко. Может можно снять эти костюмы?

– Лучше не рисковать. А я все-таки немного выпью!

Паскевич полез в кузов ЗИЛа и вскоре вернулся, держа бутылку армянского коньяка.

– Будешь? – обратился он к Николаю.

– Нет.

Александр Иванович пожал плечами, откупорил бутылку и, слив немного на ладонь, тщательно протер горлышко. Но сделал только пару глотков.

– Что это с вами? Вчера вы так лихо пили. – Коля внимательно посмотрел на Паскевича, а потом неожиданно добавил:

– Знаете, я, наверное, вообще никогда пить не буду!

– Что так?

– Просто так, – ответил тот, не вдаваясь в подробности.

Александр Иванович задумчиво посмотрел на бутылку, затем, размахнувшись, бросил ее в кусты.

– Пожалуй, ты прав.

Небо было покрыто облаками. Только кое-где в их разрыве виднелись звезды. Те же звезды, что светили вчера, месяц, тысячелетия назад. Что нас ждало в будущем? Никто не знал.

Мы потушили костер и поехали дальше.

Глава IV
ВСТРЕЧА

Продвигались мы медленно. То и дело попадались брошенные, а то и перевернутые машины. Иногда объезжать их было трудно и приходилось расчищать дорогу. Легковые автомобили сталкивали в кювет бронетранспортером. Грузовики приходилось цеплять тросом и оттаскивать в сторону. Целый час мы провозились с огромным «Икарусом», пока удалось стащить его на обочину.

Уже светало, когда мы подъехали к мосту через Буг. Здесь Пригорская область заканчивалась и начиналась Волынь. Проезд через мост оказался забит брошенным транспортом. Оставался лишь коридор. Мы двинулись в него. Я вел замыкающую машину. И, когда она выехала на мост, у идущего впереди ЗИЛа, за рулем которого сидел Николай, зажегся тормозной сигнал. Из кабины не было видно, что случилось на дороге. Я решился пройти вперед. Пройдя немного, я остановился, как вкопанный, а затем инстинктивно метнулся под защиту бронетранспортера. Там, впереди, метрах в десяти-пятнадцати стоял другой бронетранспортер, но больше нашего, к тому же оснащенный автоматической пушкой, ствол которой был нацелен на нас.

Потом оказалось, что прошло лишь несколько минут. Нам же это противостояние показалось вечным. Противник ожил первым. Люк бронетранспортера приоткрылся и из него высунулась рука с белым платком. Немного помедлив, я вышел из-под прикрытия, оставив автомат в кабине. Остановился я метрах в пяти от бронетранспортера, намеренно представляя из себя удобную мишень. Люк открылся полностью и оттуда вылез высокий парень в гражданском костюме, сплошь покрытом пятнами смазки и машинного масла.

– Как бы нам разъехаться? – довольно дружелюбно спросил он.

– Если вы сдадите немного назад. У нас сзади еще две машины с неопытными водителями.

– Вы с Пригорска?

– Да, но там то же, что и здесь! А вы откуда?

– Из Прибалтики.

– В Карпаты?

– Туда…

Он приветственно махнул рукой и захлопнул люк. Бронетранспортер стал медленно сдавать назад, освобождая проезд. Съехав с моста, он стал, ожидая, когда мы освободим дорогу.

Проезжая мимо, я просигналил своим и остановил машину. Он тоже вылез из люка и, ожидая меня, вытащил пачку сигарет. Я подошел. Он закурил и протянул пачку «Явы».

– Спасибо. Я лучше свои.

– Боитесь заразиться? – понял он меня. – Да, вы правы. Сейчас лучше избегать контактов. Но у меня есть пара вопросов, если вы не возражаете?

– Давайте.

– Знаете, – он широко улыбнулся, – чертовски приятно встретить человека, с которым можно нормально поговорить в этом кошмаре. Я еду пятые сутки, но кроме мата ничего не слышал. Кто вы по профессии?

– Врач.

– А я инженер-механик, – он нахмурился. – Так это по вашей милости началось это безобразие.

– Не понял.

– Что тут понимать! Вы, врачи, придумали эту самую генную инженерию! А теперь вирус, созданный вами, приканчивает человечество…

– Думаю, это вопрос спорный, – возразил я, – на мой взгляд ответственность за это, как вы изволили сказать, безобразие, лежит на политиках. Именно они толкали науку на путь преступлений. С таким же успехом можно обвинять инженеров в создании атомной бомбы.

– Возможно, вы правы! – Он глубоко затянулся и щелчком послал сигарету через обочину. Она описала полукруг, и упав в лужицу, погасла.

– Так вот и с нашей цивилизацией, – проговорил он, – мелькнула и погасла. А вы куда?

– У нас есть неподалеку небольшое изолированное местечко. Нечто вроде маленькой колонии.

– И вас эпидемия не затронула? – недоверчиво спросил он.

– Было несколько случаев. Но мы больных изолировали… Потом все нормализовалось. Насколько я знаю, три дня назад у нас никто не болел.

Я хотел попрощаться, но парень задержал меня. По его виду было ясно, о чем он хочет попросить, но не решался.

– Послушайте, – наконец решился он, – можно мне с вами? – Он покраснел. Видно было, что этот человек не привык просить о помощи.

Парень мне нравился. Его большие серые глаза смотрели прямо и открыто. «Такой не подведет», – подумал я.

– Кто с вами?

– Жена с дочкой и со своим младшим братом. И еще, – он замялся, – мать с отцом. Словом, вся семья.

– Вам придется пожить два месяца в карантине!

– Да хоть три, хоть год! – обрадовался он.

– Как вы раздобыли бронетранспортер?

– Наверное, как и вы! Чисто случайно!

– У вас есть оружие?

– Двустволка отца.

– Добро! Пристраивайтесь за нами.

Я крикнул Юре, который вышел из бронетранспортера и наблюдал за нами, чтобы он начал движение.

Перед железнодорожным переездом я обогнал колонну и поехал впереди. У меня возник один план.

За переездом я свернул на дорогу, ведущую к бензозаправочной станции. Остальные последовали за мной. Напротив бензозаправки было хозяйство автоколонны. Я надеялся найти там необходимые запчасти, запастись маслом и, если удастся, добыть еще бензина.

Ворота были раскрыты настежь.

Мы взяли несколько ящиков с банками жировой смазки и бочку солидола. Бензина обнаружить не удалось. Пока мы рыскали по двору среди брошенных машин в поисках бензина, Александр Иванович с Николаем отправились через дорогу к автозаправке. Через некоторое время прибежал Коля:

– Там целая автоцистерна! – еще издали кричал он.

Я повернулся к Алексею, так звали моего нового знакомого:

– У вас есть еще кто-нибудь, кто умеет водить машину?

– К сожалению! – он развел руками.

– Послушайте, зачем нам второй бронетранспортер? Давайте лучше прихватим цистерну. Вы сядете за руль, а ваших мы разместим у себя.

– А может быть я? – вмешалась в разговор подошедшая Наталья.

– Вы справитесь с грузовой машиной? – удивился я, недоверчиво оглядывая ее хрупкую фигуру, на которой большой комбинезон висел словно на вешалке.

– А почему бы нет? Ведь я хорошо водила свой автомобиль, пока его не угнали.

– Грузовик это не «Лада», но можно попробовать.

– Это было бы прекрасно! – оживился Алексей. – Я тут хотел использовать бронетранспортер для буксирования прицепа.

– Зачем вам прицеп? – не понял я.

– Здесь я обнаружил небольшую кузницу. Ее можно загрузить в прицеп.

– Кузница?!

– А как вы думаете ремонтировать свой инвентарь в будущем?

– Черт возьми, вы правы! Я и не подумал. Спасибо!

С кузницей мы провозились часа четыре. Особые хлопоты доставила тяжелая наковальня. К счастью, мы нашли автокран и с его помощью погрузили ее и все то, что нашлось полезного в ремонтных мастерских.

Здесь командовал Алексей, который больше всех понимал в механике. Его отец, несмотря на свои шестьдесят лет, оказался довольно крепким мужчиной и активно участвовал в погрузке.

Когда мы, наконец, погрузили все, то почувствовали, что валимся с ног от усталости. Это было понятно, ведь уже более суток никто не смыкал глаз. Поэтому решили заночевать тут же, во дворе автохозяйства. Машины загнали во двор, не забыв и автоцистерну, закрыли ворота и приперли их изнутри бронетранспортером. Дежурить взялись женщины, которые успели поспать, пока мы вели машины.

Мне снился мой ректор. Мы сидели в кафе и о чем-то дружески беседовали. Когда мне снится ректор, то на следующий день жди неприятностей. Особенно, когда мы ведем дружеские беседы. Проснулся я внезапно. Ночь еще не кончилась. Темнота была густой как чернила. Я зажег фонарь и посветил вокруг. Из тьмы вырвались силуэты машин. У одной из них на ступеньке сидела женщина. Она ответила мне вспышкой своего фонаря. Я подошел.

– Что, не спится? – услышал я голос Натальи.

– А, это вы… А это кто с вами? – спросил я, увидев, что кто-то спит, положив голову на ее колени.

– Евгения. Пусть спит, – тихо ответила Наталья.

Я присел рядом.

– Не холодно? Там, в кузове, есть одеяла.

– Так лучше, не уснешь.

– Идите, я подежурю.

– Меня скоро сменят. Через полчаса придут Вера с Ирой. Бедняжка, – продолжала она, глядя на спящую Евгению. – Немного успокоилась. Всю прошлую ночь кричала во сне.

– Как? Разве вы ехали вместе? Я же запретил!

– Все в порядке. Поверьте, она вполне здорова!

– Будем надеяться. Как ваша малышка?

– Все хорошо, – она вздохнула. – Если бы не вы…

– Не будем об этом!

– Я никогда… слышите, никогда не забуду…

– Вы совсем замерзли. Я пойду принесу одеяло…

– Не нужно. Посидите рядом… Так мне теплее…

Евгения зашевелилась во сне. Луч фонарика Натальи скользнул по ее лицу.

– Красивая девочка, – тихо прошептала она.

– Сколько ей?

– В сентябре исполнилось шестнадцать.

– Да? Я думал, ей лет девятнадцать.

– Акселерация! Она только перешла в девятый класс.

– У нас есть школа и учителя. Она может закончить десять классов.

– К чему теперь образование? Через год вы сможете на ней жениться!

– Вы шутите…

– Нисколько…

– Мне тридцать пять!

– Ой, не могу! – Наталья рассмеялась. – Вы, мужчины, бываете до того смешными… Мой муж был старше меня на двадцать лет, а знали бы вы, как я его любила! – голос ее сорвался и я услышал приглушенные рыдания.

– Простите…

– Сейчас пройдет…

Я молчал, не находя нужных слов утешения. Так мы сидели еще некоторое время.

– Поцелуйте меня, – вдруг услышал я. Я наклонился и почувствовал прикосновение теплых влажных губ. Лицо ее было мокрым от слез. Я провел по нему рукой. Она перехватила руку и прижала ее к щеке. Евгения снова зашевелилась во сне, застонала.

– Как все это быстро… – прошептала Наталья.

– Что? – не понял я.

– Как быстро, – повторила она, – погиб наш мир.

– Может быть, еще не все потеряно, где-нибудь же осталось организованное общество, которое сможет взять на себя… – начал было я, но она меня перебила:

– Не надо! Вы сами не верите в это!

– Если честно, то да.

– Ну, вот видите. Знаете, – продолжала она, – мне теперь кажется, что вся моя прежняя жизнь… – она говорила отрывисто, делая паузы, как бы спрашивая себя и сама отыскивая ответ, – наш прежний мир… все это в далеком прошлом и, вообще, какой-то он нереальный. Вроде бы все, что со мной происходило, происходило не со мной, а с кем-то другим… Вы не чувствуете нечто подобное?

Я не успел ответить. Евгения проснулась, разбуженная нашими голосами.

– Кто здесь? – испуганно спросила она. Я зажег фонарик.

– Как вы себя чувствуете?

– Это вы! Почему вы не спите?

– Выспался! Часа через два мы двинемся в путь. Уже недолго…

В темноте вспыхнул еще один фонарик. К нам кто-то шел.

– Ты чего не спишь? – спросил я, узнав в подходящем Александра Ивановича.

– А который час? – он с хрустом потянулся.

– Половина седьмого.

– Пора вставать. Пока суд да дело, совсем рассветет. Пойду будить остальных. Если дорога будет такая же как и вчера, мы доберемся только к вечеру.

– Давай, буди.

Вскоре все были на ногах и через полчаса мы покинули свою стоянку.

Как и предполагал Паскевич, дорога оказалась трудной. До ближайшего населенного пункта было всего километров десять, а преодолели мы их часа за три, если не больше. А до Острова оставалось еще около сотни километров. Но дорога была уже посвободнее, так что к месту, где мы собирались остановиться на карантин, мы подъехали в наступивших сумерках и остановили машины перед воротами лагеря мединститута.

Завтра, думал я, свяжусь с Борисом Ивановичем и тогда решим, что делать дальше. В общей сложности я отсутствовал пять суток. Договорившись об очередности дежурства возле машин, мы разместились в пустующих домиках и легли спать.

Я почувствовал, что меня трясут за плечо. Открыв глаза, я увидел Николая. Было уже светло.

– Что случилось?

– Пошли, узнаешь.

Я быстро вскочил и, надев лыжный костюм, вышел из домика. Первое, что бросилось мне в глаза, была толпа, стоящая на спортплощадке. От толпы отделился человек и быстро пошел к нам. Я узнал Бориса Ивановича.

– Что случилось?

– Беда! Стационар захвачен!

– Кем захвачен? Объясните толком!

Борис Иванович начал рассказывать. Вчера вечером в то самое время, когда мы были где-то километрах в тридцати от Острова, во двор стационара внезапно въехали три грузовика, полные вооруженных людей. Они быстро рассыпались по жилым помещениям, выгнали всех во двор и велели построиться на площади перед главным корпусом. Затем отделили мужчин от женщин. Всех, кто пытался оказать малейшее сопротивление, тут же убивали. Так погибли девять ребят из старших классов и совсем не героический Виталий Степанович Копытко, который бросился на бандитов с голыми руками. Затем мальчиков и мужчин вывели за ограду и приказали бежать в лес. Когда те замешкались, дали пару очередей и убили еще троих. Всю ночь Борис Иванович и несколько старшеклассников разыскивали по лесу обезумевших от страха детей. Под утро ему удалось собрать их и он повел всех к лагерю мединститута. Увидев стоящие возле его ворот бронетранспортеры и ЗИЛы, он велел ребятам спрятаться в лесу, а сам подкрался ближе. К счастью, машины охранял в это время Юра, которого Борис Иванович сразу же узнал.

– Сколько их было? – спросил я.

– Человек тридцать.

– В форме?

– Нет! – понял меня мой завхоз.

– Это уже легче. Мы имеем дело не с воинской частью, а с обычной бандой.

– Что же мы будем делать?

– Для начала покормим детей. В машинах есть продукты. А через тридцать минут всем собраться здесь.

Эти слова были адресованы моим спутникам, которые молча стояли рядом.