Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 17. Март 1908 ~ июнь 1909"

По вопросу о бюджете конференция полагает, что голосование за бюджет в целом признается принципиально недопустимым.

Голосование за отдельные статьи бюджета классового государства, узаконяющие расходы на орудия угнетения масс (войско и пр.), признается также недопустимым.

При голосовании за реформы или за статьи о расходах на культурные потребности во главу угла следует положить тот принцип нашей программы, по которому с.-д. отвергают те реформы, которые связаны с полицейско-чиновничьей опекой над трудящимися классами.

Поэтому общим правилом должно быть голосование против проводимых в III Думе, так называемых, реформ и статей расходов на, так называемые, культурные потребности.

В особых случаях, когда улучшение положения трудящихся, вопреки общим условиям, представляется не более как вероятным, рекомендуется воздержание и особое заявление о причинах воздержания.

Наконец, в исключительных случаях, когда прямая выгода для рабочих несомненна, разрешается голосовать «за», но рекомендуется совещание с представителями ЦК и партийных и профессиональных организаций.

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Напечатано в 1909 г. в «Отчете кавказской делегации об общепартийной конференции», изданном в Париже Центральным бюро заграничных групп РСДРП

Печатается: первый вариант по тексту «Отчета», второй – по рукописи, сверенной с текстом «Отчета»

…констатируя вместе с тем, что вина за уклонения фракции лежит не на ней одной, ибо она работает при особенно тяжелых условиях черносотенной Думы, а в некоторой степени также на всех организациях партии и на ее Центральном Комитете, которые далеко не сделали еще всего необходимого и возможного для правильной постановки думской работы партии…

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Напечатано до 28 января (10 февраля) 1909 г. в «Извещении Центрального Комитета Российской с.-д. рабочей партии о состоявшейся очередной общероссийской конференции), изданном в Париже ЦК РСДРП

Печатается по рукописи

Фактическое заявление

По поводу заявления Дана о кружковых соглашениях внутри большевиков мы констатируем, что наши соглашения происходят между партийными людьми, внутри партии действующими, в партийных органах выступающими, тогда как меньшевики и в своей резолюции и во всех своих делах осуществляют соглашения партийных людей с непартийными людьми, тайком противодействующими партии, ликвидирующими ее и проводящими оппортунизм, невиданный ни в одной европейской с.-д. партии.

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике XXV

Печатается по рукописи

Конференция просит ЦК принять меры к изданию резолюций конференции и внесенных проектов, а если возможно и протоколов ее или краткого отчета.

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике XXV

Печатается по рукописи

Констатирую, что я возражал против т. Лядова с той точки зрения, многократно подчеркнутой мной в речи, что право veto за ЦК бесспорно.

H. Ленин

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике XXV

Печатается по рукописи

Фактическое заявление

Письмо товарищей Мартынова и Игорева, которое они обещали внести в ЦК и не внесли за 4 месяца, касалось не постановки работы ЦК, а его «права на существование» (Existenzrecht), т. е. касалось как раз ликвидаторских планов.

Н. Ленин

Внесено 26 декабря 1908 г. (8 января 1909 г.)

Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике XXV

Печатается по рукописи

1909 г.

Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам

Нам не раз уже случалось в истекшем (1908) году говорить о современном положении и течениях в буржуазной демократии в России. Мы отмечали покушение на восстановление «Союза освобождения» при участии трудовиков («Пролетарий» № 32)[57]57
  См. настоящий том, стр. 138–147. Ред.


[Закрыть], мы характеризовали демократизм крестьянства и крестьянских представителей в аграрном и других вопросах («Пролетарий» №№ 21 и 40)[58]58
  См. Сочинения, 5 изд., том 16, стр. 414–420 и настоящий том, стр. 308–322. Ред.


[Закрыть], мы обрисовывали по газете «Революционная Мысль» поразительное недомыслие мнящей себя особенно революционною фракции с.-р. («Пролетарий» № 32). Для полноты картины необходимо остановиться теперь на официальной литературе партии с.-р. За 1908 год вышло 4 номера «Знамени Труда» (номера 9–13; номер 10–11 двойной)[59]59
  Редакции «Пролетария» не удалось, к сожалению, достать № 12.


[Закрыть] и особое «Извещение» ЦК партии с.-р. о 1-ой партийной конференции и 4-м Совете партии, состоявшихся за границей в августе{133}133
  Первая общепартийная конференция социалистов-революционеров состоялась в Лондоне 4–15 (17–28) августа 1908 года. Вслед за конференцией заседал 4-й Совет партии, утвердивший резолюции, выработанные конференцией. Большая часть этих резолюций была опубликована в отдельном листке под названием «Извещение Центрального Комитета ПСР о съезде Совета партии и общепартийной конференции». Это «Извещение» Ленин разбирает и цитирует в своей статье.


[Закрыть]. Остановимся на этом материале.

«Партии предстояло, – говорит ЦК партии с.-р. в «Извещении», – подвести итоги тому периоду великой русской революции, ныне законченному, в течение которого главным, часто почти исключительным, действующим лицом был городской пролетариат». Это сказано очень хорошо. Это сказано необыкновенно, для эсеров, правдиво. Но читайте пятью строками дальше: «Торжество контрреволюции только наглядным образом подтвердило ту истину, несомненную для нас с самого начала, что успешная русская революция или будет делом мощного союза сил городского пролетариата с силами трудового крестьянства, или ее не будет. Этот союз существовал пока в идее, воплощаясь в выдвинутой русской жизнью социально-революционной программе. Он лишь едва начал воплощаться в жизни. Его новое воплощение в будущем…»

Посмотрите же, надолго ли хватило эсеровской правдивости! Всякий, кто хоть краем уха слыхал о программах с.-р. и с.-д., знает, что коренное отличие этих программ следующее: 1) Социал-демократы объявляли русскую революцию буржуазной революцией; социалисты-революционеры отрицали это. 2) Социал-демократы утверждали, что пролетариат и крестьянство суть различные классы капиталистического (или полукрепостнического, полукапиталистического) общества; что крестьянство есть класс мелких хозяев, который может «вместе бить» помещиков и самодержавие, стоя «по одну сторону баррикады» с пролетарием в буржуазной революции, может в этой революции идти в том или другом случае в «союзе» с пролетарием, оставаясь совершенно другим классом капиталистического общества. С.-р. отрицали это. Основная идея их программы состояла вовсе не в том, что нужен «союз сил» пролетариата и крестьянства, а в том, что нет классовой пропасти между тем и другим, в том, что не нужно проводить классовой грани между ними, в том, что с.-д. идея о мелкобуржуазности крестьянства, в отличие от пролетариата, в корне ложна.

И теперь эти два коренные различия программы с.-д. и с.-р. смазывают гг. с.-р. посредством гладких, прилизанных фраз! Итоги революции подводятся господами эсерами таким образом, как будто бы ни революции, ни эсеровской программы не было. Была, почтеннейшие, эсеровская программа, все отличие которой от эсдековской в основной, теоретической, части построено на отрицании мелкобуржуазности крестьянства, на отрицании классовой грани между крестьянством и пролетариатом. Была, почтеннейшие, революция, коренной урок которой состоит в том, что крестьянство своими открытыми массовыми выступлениями обнаружило свою, отличную от пролетариата, классовую природу, показало свою мелкобуржуазность.

Вы делаете вид, что не заметили этого? Вы видите это, но стараетесь отмахнуться от неприятной действительности, обнаруженной революцией. Вы действовали с трудовиками не в «союзе», а в неразрывной слитости с ними и, притом, в такие крупнейшие моменты, когда открытая революция достигла своего апогея, – осенью 1905 и летом 1906 г. Открытые органы печати были тогда эсеровско-трудовическими. Даже после выделения трудовиков и народных социалистов вы шли не в союзе, а в блоке, т. е. почти слитно с ними на выборах во II Думу и в самой II Думе. Ваша собственная программа, в отличие от программы трудовиков и энесов, потерпела поражение во всех открытых и действительно массовых выступлениях представителей от крестьянства. И в I и во II Думе подавляющее большинство крестьянских депутатов приняло аграрную программу трудовиков, а не эсеров. С.-р. сами в своих чисто эсеровских изданиях, начиная с конца 1906 г., вынуждены были признать мелкобуржуазность трудовиков, как политического направления, признать, что в подоплеке этого направления сказываются «собственнические инстинкты» мелких хозяев (см. статьи, направленные против народных социалистов г. Вихляевым и другими эсерами).

Спрашивается, кого же хотят обмануть эсеры, подводя «итоги» революции с сокрытием основного и главного итога?

Почему крестьянство за время революции сложилось в особую политическую партию (или группу) трудовиков? Почему именно трудовики, а не эсеры, стали за время революции партией крестьянских масс? Если гг. эсеры думают, что это была случайность, тогда нечего и разговаривать ни об итогах, ни о какой-либо программе вообще, ибо тогда хаос ставится на место всяких итогов и всякой программы. Если это не случайность, а результат основных экономических отношений в современном обществе, то главный и коренной пункт программы русских с.-д. доказан историей. Революция на деле провела ту классовую грань между крестьянством и пролетариатом, которую мы, с.-д., всегда проводили в теории. Революция окончательно показала, что партия, желающая быть партией масс в России, партией класса, должна быть или эсдековской или трудовической, ибо сами массы своими открытыми выступлениями в наиболее важные и острые моменты вполне наметили именно эти два и только эти два направления. Межеумочные группы, как показали события 1905–1907 годов, ни разу и ни в чем с массами не могли слиться. Этим доказан и буржуазный характер нашей революции. Ни один историк, ни один вменяемый политик вообще не в состоянии будет теперь отрицать коренного деления политических сил в России на социалистический пролетариат и мелкобуржуазное демократическое крестьянство.

«Союз сил городского пролетариата и трудового крестьянства… существовал пока в идее». Это насквозь путаная и лживая фраза. Союз сил пролетариата и крестьянства не «в идее существовал» и не «едва начал воплощаться в жизни», а характеризовал весь первый период русской революции, все крупные события 1905–1907 годов. Октябрьская стачка и декабрьское восстание, с одной стороны, крестьянские восстания на местах и восстания солдат и матросов были именно «союзом сил» пролетариата и крестьянства. Этот союз был стихиен, неоформлен, часто несознан. Эти силы были неорганизованы достаточно, были раздроблены, были лишены действительно руководящего центрального руководства и т. д., но факт «союза сил» пролетариата и крестьянства, как главных сил, проломивших брешь в старом самодержавии, бесспорен. Не поняв этого факта, нельзя ничего понять в «итогах» русской революции. Фальшь вывода эсеров состоит здесь в том, что они говорят: трудового вместо того, чтобы сказать: трудовического крестьянства. Эта маленькая, эта ничтожная разница, которая кажется совсем незаметной, на деле как раз определяет пропасть между дореволюционными мечтами эсеров и действительностью, окончательно доказанной революцией.

Эсеры всегда говорили о трудовом крестьянстве. Революция определила политическую физиономию современного русского крестьянства, как направление трудовиков. По-видимому, эсеры оказались правы? Но в том-то и состоит ирония истории, что история сохранила и увековечила эсеровский термин, наполнив то, что в действительности соответствует этому термину, как раз таким содержанием, которое предсказывали эсдеки. История революции поделила нас с эсерами в спорном вопросе о мелкобуржуазности трудового крестьянства: эсерам история дала слово, нам – суть дела. Воспетые эсерами до революции трудовые крестьяне оказались в революции такими трудовиками, от которых пришлось отречься эсерам! А нам, эсдекам, доказывать мелкобуржуазность крестьянства можно и должно теперь не только анализом, сделанным в «Капитале» Маркса{134}134
  См. К. Маркс. «Капитал», т. III, 1955, стр. 795–826.


[Закрыть], не только ссылками на «Эрфуртскую программу»{135}135
  Эрфуртская программа Германской социал-демократической партии была принята в октябре 1891 года на съезде в Эрфурте. Эрфуртская программа была шагом вперед по сравнению с Готской программой (1875); в основу программы было положено учение марксизма о неизбежности гибели капиталистического способа производства и замены его социалистическим; в ней подчеркивалась необходимость для рабочего класса вести политическую борьбу, указывалось на роль партии как руководителя этой борьбы и т. п.; но и в Эрфуртской программе содержались серьезные уступки оппортунизму. Развернутую критику проекта Эрфуртской программы дал Ф. Энгельс («К критике проекта социал-демократической программы 1891 г.» – см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. II, 1936, стр. 101–116); это была, по существу, критика оппортунизма всего II Интернационала, для партий которого Эрфуртская программа была своего рода образцом. Однако руководство германской социал-демократии скрыло от партийных масс критику Энгельса, а его важнейшие замечания не были полностью учтены при выработке окончательного текста программы. В. И. Ленин считал, что главным недостатком, трусливой уступкой оппортунизму является умолчание Эрфуртской программы о диктатуре пролетариата. (Об Эрфуртской программе см. работу В. И. Ленина «Государство и революция». Сочинения, 4 изд., том 25, стр. 414–421).


[Закрыть], не только данными народнических экономических исследований и земской статистики, а поведением крестьянства в русской революции вообще и в частности фактами, относящимися к составу и деятельности трудовиков.

Нет. Нам нечего жаловаться на то, как поделила нас с эсерами история.

* * *

«Если бы отзовистам, – говорит «Знамя Труда» в № 13, стр. 3, – удалось вернуть социал-демократию на ее крайние боевые позиции, то мы лишились бы некоторой части благодарного материала для полемики, но приобрели бы сотрудника в последовательной боевой тактике». И парой строк выше: «Дело борьбы за свободу и социализм только выиграло бы, если бы и среди кадетов и среди социал-демократов взяло верх левое течение».

Очень хорошо, гг. эсеры! Вы хотите поласкать наших «отзовистов» и «левых». Позвольте же и нам ответить на ласку лаской. Позвольте и нам воспользоваться «благодарным материалом для полемики».

«Пусть целый ряд партий, вплоть до кадетов, трудовиков и социал-демократов, поддерживает своим участием в картонной опереточной Думе фикцию конституционного строя» («Знамя Труда», там же).

Итак, III Дума есть Дума картонная. Одной этой фразы за глаза достаточно, чтобы обнаружить бездну невежества гг. эсеров. Третья Дума, почтеннейшие гг. руководители эсеровского центрального органа, гораздо менее есть картонное учреждение, чем I и II! Не поняв этой простой вещи, вы только лишний раз подтверждаете то, что было нами сказано про вас в номере «Пролетария» в статье «Парламентский кретинизм наизнанку»{136}136
  Названная В. И. Лениным статья была напечатана (без подписи) в № 18 газеты «Пролетарий» от 29 октября (11 ноября) 1907 года.


[Закрыть]. Вы целиком повторяете обычный предрассудок вульгарной буржуазной демократии, убеждающей себя и других, что плохие и реакционные Думы суть картонные учреждения, а хорошие и прогрессивные Думы – не картонные.

На самом деле I и II Думы были картонными мечами в руках либерально-буржуазной интеллигенции, желавшей попугать революцией самодержавие. III Дума есть не картонный, а настоящий меч в руках самодержавия и контрреволюции. I и II Думы – картонные Думы, потому что их решения не соответствовали действительному распределению материальной силы в борьбе общественных классов и оставались пустыми словами. Значение обеих этих Дум в том, что за передним рядом кадетских конституционных фигляров ясно видны были настоящие представители того демократического крестьянства и того социалистического пролетариата, которые действительно делали революцию, били врага в открытой массовой борьбе, но не сумели еще добить его. Третья Дума не есть картонная Дума, ибо ее решения соответствуют действительному распределению материальной силы при временной победе контрреволюции и потому не остаются словами, а проводятся в жизнь. Значение этой Думы в том, что она дала всем неразвитым политически элементам народа наглядный урок, показывающий соотношение представительных учреждений и действительного обладания государственной властью. Представительные учреждения, хотя бы самые «прогрессивные», осуждены оставаться картонными, пока классы, представленные в них, не обладают действительной государственной властью. Представительные учреждения, хотя бы самые реакционные, не будут картонными, раз в руках тех классов, которые в них представлены, находится действительная государственная власть.

Называть III Думу картонной опереточной Думой есть образец того крайнего недомыслия, того разгула пустой революционной фразы, которые давно уже стали специфической отличительной чертой и основным свойством партии с.-р.

Но пойдем дальше. Верно ли, что III Дума есть «фикция конституционного строя»? Нет, это неверно. В руководящем органе говорить такие вещи могут только люди, не знающие азбуки, преподанной почти полвека тому назад Лассалем{137}137
  Ленин имеет в виду брошюру Ф. Лассаля «О сущности конституции», представляющую собой две речи, произнесенные автором в 1862 году на собрании берлинского окружного «Союза граждан» и опубликованные согласно постановлению этого собрания. Первая речь была издана в 1862 году под названием «Über Verfassungswesen» («О сущности конституции»), вторая – в 1863 году «Was nun?» («Что же дальше?»). Впервые полный русский перевод появился в 1905 году в издании библиотеки «Общественная польза». Основная идея «азбуки» Ф. Лассаля сводится к тому, что «действительная конституция страны существует только в реальных, фактических соотношениях сил данной страны».


[Закрыть]. В чем сущность конституции, любезнейшие члены пропагандистского кружка низшего типа, кружка, именуемого партией с.-р.? В том ли, что при конституции бывает «свободнее» и «трудовому народу» жить легче, чем без конституции? Нет, так думают только вульгарные демократы. Сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе. Фиктивна конституция, когда закон и действительность расходятся; не фиктивна, когда они сходятся. В России эпохи III Думы конституция менее фиктивна, чем в России эпохи I и II Думы. Если вас возмущает этот вывод, гг. «социалисты»-«революционеры», так это потому, что вы не понимаете ни сущности конституции, ни разницы между ее фиктивностью и ее классовым характером. Конституция может быть черносотенной, помещичьей, реакционной и в то же время менее фиктивной, чем иная «либеральная» конституция.

Беда с.-р. в том, что они не знают ни исторического материализма, ни диалектического метода Маркса, оставаясь целиком в плену вульгарных буржуазно-демократических идей. Конституция для них не новое поприще, не новая форма классовой борьбы, а абстрактное благо подобно «законности», «правовому порядку», «общему благу» либеральных профессоров и т… д. и т. п. На самом деле и самодержавие, и конституционная монархия, и республика суть лишь разные формы классовой борьбы, причем диалектика истории такова, что, с одной стороны, каждая из этих форм проходит через различные этапы развития ее классового содержания, а с другой стороны, переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних эксплуататорских классов при иной оболочке. Например, русское самодержавие XVII века с боярской Думой и боярской аристократией не похоже на самодержавие XVIII века с его бюрократией, служилыми сословиями, с отдельными периодами «просвещенного абсолютизма» и от обоих резко отличается самодержавие XIX века, вынужденное «сверху» освобождать крестьян, разоряя их, открывая дорогу капитализму, вводя начало местных представительных учреждений буржуазии. К XX веку и эта последняя форма полуфеодального, полупатриархального самодержавия изжила себя. Переход к представительным учреждениям национального масштаба стал необходимостью под влиянием роста капитализма, усиления буржуазии и т. д. Революционная борьба 1905 года обострилась особенно из-за того, кто и как соберет первое всероссийское представительное учреждение. Декабрьское поражение решило этот вопрос в пользу старой монархии, а при таких условиях иной конституции, кроме черносотенно-октябристской, и быть не могло.

На новом поприще, при учреждениях бонапартистской монархии, на более высокой ступени политического развития борьба начинается опять с устранения прежнего врага, черносотенного самодержавия. Может ли социалистическая партия в этой борьбе отказаться от использования новых представительных учреждений? Эсеры не сумели даже поставить этого вопроса, они отделываются фразами и только фразами. Слушайте дальше:

«Теперь у нас нет парламентских путей борьбы – есть только внепарламентские. Это убеждение должно быть укоренено везде, и нужна непримиримая борьба со всем, что препятствует такому укоренению. Сосредоточимся на внепарламентских средствах борьбы!»

Рассуждение эсеров построено на знаменитом субъективном методе в социологии. Укореним же убеждение – и дело в шляпе. О том, что убеждения относительно того, есть ли в наличности те или другие пути борьбы, следует проверить объективными данными, субъективисты не заботятся. Но заглянем в «Извещение» и в резолюции конференции эсеров, читаем: «… сумрачное затишье переживаемого тяжелого времени или, вернее, безвременья» (стр. 4)… «сплочение реакционных общественных сил»… «факт скованности массовой народной энергии»… «в интеллигенции, как наиболее впечатлительной части населения, заметно переутомление, идейный разброд и отлив сил от революционной борьбы» (стр. 6) и т. д. и т. п. «Ввиду этого партия с.-р. должна… б) относиться отрицательно, из тактических соображений, к проектам частичных массовых выступлений, в которых, по условиям настоящего момента, может происходить бесплодная растрата народной энергии» (стр. 7).

У кого же это «у нас» «есть только внепарламентские пути борьбы»? Ясно, что у группки террористов, ибо массовой борьбы «у нас» все выписанные тирады не указывают. «Факт скованности массовой народной энергии» и «сосредоточиться на внепарламентских средствах борьбы», – это простое сопоставление еще и еще раз показывает нам, сколько исторической правды было в наименовании эсеров революционными авантюристами![60]60
  См. Сочинения, 5 изд., том 6, стр. 377–398. Ред.


[Закрыть] Разве это не авантюризм, когда для хлесткого словечка говорят о сосредоточении на таких средствах борьбы, к которым сами же признают сейчас неспособною массу? Разве это не старая-престарая психология интеллигентского отчаяния?

«Сосредоточимся на внепарламентских средствах борьбы» – этот лозунг был верен в один из самых замечательных периодов русской революции, осенью 1905 года. Повторяя его без критики теперь, эсеры поступают подобно тому герою народной сказки, который усердно кричал… все невпопад. Вы не поняли, любезные, почему лозунг бойкота был верен осенью 1905 г., и, повторяя его без критики, без смысла, как заученное словечко, теперь, вы обнаруживаете не революционаризм, а самый обыкновенный глупизм.

Осенью 1905 года ни один человек не говорил о «факте скованности массовой народной энергии». Напротив, все партии признавали, что массовая энергия бьет ключом. В такой момент старая власть предлагает законосовещательный парламент, явно желая раздробить и хоть на минуту успокоить клокочущие силы. «Сосредоточимся на внепарламентских средствах борьбы» – тогда этот лозунг не был фразой кучки крикунов, а призывом людей, на деле стоявших впереди толпы, впереди миллионов борцов из рабочих и крестьян. Поддержав этот призыв, миллионы показали, что лозунг был объективно-верен, выражал не только «убеждения» горстки революционеров, а действительное положение, настроение и инициативу масс. Повторять этот лозунг наряду с признанием «факта скованности массовой народной энергии» могут только смехотворные политики.

И, раз мы уже коснулись смехотворного, нельзя не привести следующего перла из «Знамени Труда»: «Оставим его (правительство) в Думе наедине с «черными» и партией последнего правительственного распоряжения, и поверьте, что если когда-либо эти пауки способны начать есть друг друга, так это именно в таком положении…» Это «поверьте» так бесподобно-мило, что прямо обезоруживает противника. «Поверьте», читатель, что передовые статьи в «Знамени Труда» пишет действительно милая эсеровская гимназисточка, искренне верующая, что «пауки» начнут «есть друг друга», когда оппозиция уйдет из III Думы.

Принятая Лондонским съездом резолюция об отношении к непролетарским партиям{138}138
  Речь идет о резолюции Пятого (Лондонского) съезда РСДРП «Об отношении к непролетарским партиям» (см. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, 1954, стр. 164–165).


[Закрыть] вызвала со стороны меньшевиков самые резкие нападки в той ее части, которая касается кадетов. Немногим менее резки были их нападки на ту часть, которая касается народнических или трудовых партий. Меньшевики старались доказать, что мы потворствуем эсерам или умалчиваем о некоторых, давно установленных марксистами, грехах эсеров и т. п. Источник всех этих потуг меньшевиков был двоякий: с одной стороны, основное принципиальное разногласие в оценке русской революции. Меньшевики упорно хотят, чтобы пролетариат творил ее вместе с кадетами, а не вместе с трудовическим крестьянством против кадетов. С другой стороны, меньшевики не поняли того, как открытое выступление масс и классов в революции изменило прежнее положение и зачастую прежний характер партий. До революции эсеры были только группой народничествующих интеллигентов. Верна ли была бы такая характеристика после революции и даже после 1906 года? Очевидно, нет. Защищать прежний взгляд в такой формулировке могли бы только люди, ничему не научившиеся в революции.

Революция доказала, что эта группа народничествующих интеллигентов есть крайнее левое крыло чрезвычайно широкого и безусловно массового народнического или трудовического течения, выразившего интересы и точку зрения крестьянства в русской буржуазной революции. Этот факт доказан и крестьянскими восстаниями, и Крестьянским союзом, и Трудовой группой в трех Думах, и свободной печатью эсеров и трудовиков. Вот этого факта не сумели понять меньшевики. Они рассматривают эсеров доктринерски, т. е. как люди доктрины, учитывающие ошибки чужой доктрины, но не видящие, какие реальные интересы реальных масс, двигающих буржуазно-демократическую революцию, выражает или прикрывает эта доктрина. Эсеровская доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна – кричат меньшевики – ни шагу дальше, ни слова больше; что сверх сего, то от лукавого.

Вот тут начинается ваша ошибка, говорим мы меньшевикам. Справедливо, что эсеровская доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна. Но такие качества не мешают этой quasi[61]61
  Лже. Ред.


[Закрыть]-социалистической доктрине быть идейным облачением действительно революционной, а не соглашательской, буржуазии и мелкой буржуазии в России. Ибо доктрина эсеров есть только ручеек в трудовическом, т. е. крестьянски-демократическом, потоке. Как только начинается открытая борьба масс и классов, так события сейчас же заставляют всех нас, и большевиков и меньшевиков, признать это, допуская участие эсеров в советах рабочих депутатов, сближаясь с советами крестьянских, солдатских, почтово-телеграфных, железнодорожных и т. д. депутатов, участвуя на выборах в союзе с ними против либералов, голосуя с ними в Думах против либералов и т. п. Революция не опровергла нашу оценку эсеров, а подтвердила ее. Но она подтвердила эту оценку, не оставив вопроса в прежнем положении и в прежнем виде, а перенеся его на несравненно более высокую почву: прежде дело шло только о сравнении доктрин и идеологий, о политике группок; теперь дело идет о сравнении исторической деятельности классов и масс, идущих за этой или родственной идеологией. Прежде спрашивали только: верно ли то, что эсеры говорят, верна ли тактика этой идейной организации? Теперь вопрос встал: каково на деле поведение тех слоев народа, которые мнят себя солидарными с эсерами или родственными их основным идеям («трудовому началу» и т. п.)? Ошибка меньшевиков состоит в непонимании этого изменения, созданного революцией.

А это изменение, кроме указанного его значения, чрезвычайно важно еще потому, что оно наглядно показало соотношение классов и партий. Урок нашей революции состоит в том, что только партии, опирающиеся на определенные классы, сильны и уцелевают при всех и всяких поворотах событий. Открытая политическая борьба заставляет партии связываться теснее с массами, ибо без такой связи партии – ничто. Эсеры формально независимы от трудовиков. На деле в революции они вынуждены были идти вместе под угрозой полного исчезновения с политической сцены. И можно ручаться, что при следующем революционном подъеме эсеры опять будут вынуждены (как бы они ни кричали теперь о полной своей самостоятельности) идти с трудовиками или с подобными им организациями масс. Объективные условия общественной жизни и борьбы классов сильнее добрых желаний и писанных программ. С этой точки зрения – единственно правильной – теперешнее расхождение трудовиков и эсеров есть лишь распад мелкобуржуазного движения, есть лишь невыдержанность мелких буржуа, не умеющих при трудных обстоятельствах удержать своей сплоченности и «бредущих розно». С одной стороны, перед нами трудовики, неорганизованные, шаткие, колеблющиеся, лишенные всякого прочного политического направления в III Думе, но, несомненно, вышедшие из массы, связанные с массой, выражающие запросы массы. С другой стороны – горстка эсеровских «отзовистов», не имеющих никакой связи с массой и мечущихся от отчаяния, теряющих веру в массовую борьбу (см. «Революционная Мысль»), сосредоточивающихся на терроре. Крайний оппортунизм трудовиков (с точки зрения положения революционного крестьянства) и крайний, чисто словесный и бессмысленный, революционаризм эсеров, это – две ограниченности одного и того же мелкобуржуазного течения, «два флюса», выражающие одну «болезнь»: неустойчивость мелкой буржуазии, неспособность ее к систематической, упорной, выдержанной и дружной массовой борьбе.

На думскую тактику революционных партий в настоящее время и на вопрос об отзовизме, в частности, это обстоятельство проливает новый свет. «У нас нет парламентских путей борьбы», кричат хвастливые интеллигенты – эсеры. У кого «у нас», господа? У интеллигенции без масс никогда не было и никогда не будет ни парламентских, ни серьезных внепарламентских средств борьбы. А какие массы шли с вами или подле вас вчера, во время революции? Трудовическое крестьянство. Правда ли, что у него «нет парламентских средств борьбы»? Неправда. Взгляните на аграрные прения в III Думе и вы увидите, что трудовики, несомненно, выразили здесь запросы масс. Значит, хлесткое словечко эсеров есть пошлое фразерство, не более того. Крестьянские массы в 1908 году на думской трибуне выразили свои запросы, а «внепарламентски» не боролись. Это – факт, от которого никаким «левым» визгом и выкрикиванием эсеровски-отзовистских фраз не отвертишься.

В чем причина этого факта? В том ли, что ослабело «убеждение» в предпочтительности внепарламентских путей? Пустяки. В том, что объективные условия не вызвали еще в этот период широкого брожения масс и непосредственного выступления их. Раз это так, – а это несомненно так – то обязанностью всякой серьезной партии было использовать и посредственные пути. Что получилось у эсеров от неуменья использовать их? Только то, что трудовики сделали свое дело чрезвычайно плохо, наделали в тысячу раз больше ошибок, чем получилось бы при воздействии на них партии, шатались и падали чрезвычайно часто. А эсеры, оторвавшись от своего класса, от своих масс, «сосредоточились» на фразерстве, ибо на деле для «внепарламентских средств борьбы» в 1908 году они не совершили ничего. Эта оторванность от своего социального корня сейчас же ведет у эсеров к обострению их первородного греха: непомерного, разнузданного хвастовства, похвальбы, прикрывающей бессилие. «Наша партия может поздравить себя», – читаем на 1-ой странице «Извещения»… выбор на конференцию «реально существующими» (вот как мы!) «местными партийными организациями»… «было достигнуто по всем вопросам единство настроения»… «это было именно достижение единогласия» (там же) и т. п.

Это неправда, господа. Этим шумом слов вы прячете разногласия, вполне выплывшие и в «Революционной Мысли» (весна 1908 г.) и в № 13 «Знамени Труда» (ноябрь 1908 г.){139}139
  Имеется в виду статья без подписи «Еще о современном моменте и о тактике партии» в № 13 «Знамени Труда» (ноябрь 1908) и статья А. Волина «Вопросы революции» в № 1 «Революционной Мысли» (апрель 1908).


[Закрыть]. Эта шумиха есть признак слабости. И беспартийный оппортунизм трудовиков и «партийная» хвастливость, беспочвенность, фраза эсеров – две стороны одной медали, две крайности распада единого мелкобуржуазного слоя. Недаром во время революции, когда борьба раскрыла все оттенки, эсеры все время прятали и не могли спрятать своего колебания между энесами и максималистами.