Электронная библиотека » Владимир Ленин » » онлайн чтение - страница 22

Текст книги "Марксизм"


  • Текст добавлен: 7 ноября 2022, 08:21


Автор книги: Владимир Ленин


Жанр: Политика и политология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Отдел третий
Социализм
I. Исторический очерк

Мы видели во «Введении»[182]182
    Ср. «Философия» I (Энгельс имеет в виду начало I главы «Введения» (см. стр. 16–17). Первоначально, в газете «Vorwarts» первые 14 глав «Анти‑Дюринга» были опубликованы под общим названием «Переворот в философии, произведенный господином Евгением Дюрингом». Начиная с первого отдельного издания книги первые 2 главы были выделены в общее «Введение» ко всему произведению, а следующие 12 глав составили первый отдел: «Философия». При этом нумерация глав не изменилась: она осталась единой для введения и первого отдела. Подстрочная ссылка на главу I отдела «Философия» была дана Энгельсом уже при публикации текста «Анти‑Дюринга» в газете и сохранилась без изменений во всех отдельных прижизненных изданиях книги.


[Закрыть]
, каким образом подготовлявшие революцию французские философы XVIII века апеллировали к разуму как к единственному судье над всем существующим. Они требовали установления разумного государства, разумного общества, требовали безжалостного устранения всего того, что противоречит вечному разуму. Мы видели также, что этот вечный разум был в действительности лишь идеализированным рассудком среднего бюргера, как раз в то время развивавшегося в буржуа. И вот, когда французская революция воплотила в действительность это общество разума и это государство разума, то новые учреждения оказались, при всей своей рациональности по сравнению с прежним строем, отнюдь не абсолютно разумными. Государство разума потерпело полное крушение. Общественный договор Руссо нашел свое осуществление во время террора, от которого изверившаяся в своей политической способности буржуазия искала спасения сперва в подкупности Директории, а в конце концов под крылом наполеоновского деспотизма[183]183
    Время террора – период революционно‑демократической диктатуры якобинцев (июнь 1793 – июль 1794 года), когда в ответ на контрреволюционный террор жирондистов и роялистов якобинцы применили террор революционный // Директория (состояла из пяти директоров, один из которых ежегодно переизбирался) – руководящий орган исполнительной власти во Франции, учрежденный в соответствии с конституцией 1795 года, принятой после падения в 1794 году революционной диктатуры якобинцев; существовала до государственного бонапартистского переворота 1799 года; поддерживала режим террора против демократических сил и защищала интересы крупной буржуазии.


[Закрыть]
. Обещанный вечный мир превратился в бесконечную вереницу завоевательных войн. Не более посчастливилось и обществу разума. Противоположность между богатыми и бедными, вместо того чтобы разрешиться во всеобщем благоденствии, еще более обострилась вследствие устранения цеховых и иных привилегий, служивших как бы мостом над этой противоположностью, а также вследствие устранения церковной благотворительности, несколько смягчавшей ее. Быстрое развитие промышленности на капиталистической основе сделало бедность и страдания трудящихся масс необходимым условием существования общества. Количество преступлений возрастало с каждым годом. Если феодальные пороки, прежде бесстыдно выставлявшиеся напоказ, были хотя и не уничтожены, но все же отодвинуты пока на задний план, – то тем пышнее расцвели на их месте буржуазные пороки, которым раньше предавались только тайком. Торговля все более и более превращалась в мошенничество. «Братство», провозглашенное в революционном девизе[184]184
    Имеется в виду лозунг французской буржуазной революции конца XVIII века: «Свобода. Равенство. Братство».


[Закрыть]
, нашло свое осуществление в плутнях и в зависти, порождаемых конкурентной борьбой. Место насильственного угнетения занял подкуп, а вместо меча главнейшим рычагом общественной власти стали деньги. Право первой ночи перешло от феодалов к буржуа-фабрикантам. Проституция выросла до неслыханных размеров. Самый брак остался, как и прежде, признанной законом формой проституции, ее официальным прикрытием, дополняясь к тому же многочисленными нарушениями супружеской верности. Одним словом, установленные «победой разума» общественные и политические учреждения оказались злой, вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей. Недоставало еще только людей, способных констатировать это разочарование, и эти люди явились на рубеже нового столетия. В 1802 году вышли «Женевские письма» Сен-Симона; в 1808 году появилось первое произведение Фурье, хотя основа его теории была заложена еще в 1799 году; 1 января 1800 года Роберт Оуэн взял на себя управление Нью-Ланарком[185]185
    «Lettres d’un habitant de Geneve a ses contemporains» («Письма женевского обитателя к современникам») – первое произведение Сен‑Симона; оно было написано в Женеве в 1802 году, опубликовано анонимно и без указания места и времени издания в Париже в 1803 году. При работе над «Анти‑Дюрингом» Энгельс пользовался изданием: Hubbard G. «Saint‑Simon. Sa vie et ses travaux. Suivi de fragments des plus celebres ecrits de Saint‑Simon». Paris, 1857 (Юббар Г. «Сен‑Симон. Его жизнь и труды. С приложением отрывков из наиболее знаменитых сочинений Сен‑Симона». Париж, 1857). В этом издании есть неточности в датировке отдельных произведений Сен‑Симона // Первым большим произведением Фурье была его книга «Theorie des quatre mouvements et des destinees generales» («Теория четырех движений и всеобщих судеб»), написанная в первые годы XIX века и изданная анонимно в Лионе в 1808 году (на титульном листе как место издания, вероятно по цензурным соображениям, был указан Лейпциг) // Нью‑Ланарк (New Lanark) – хлопкопрядильная фабрика близ шотландского города Ланарка, основанная в 1784 году, с небольшим поселком при ней.


[Закрыть]
.

Но в это время капиталистический способ производства, а вместе с ним и противоположность между буржуазией и пролетариатом были еще очень неразвиты. Крупная промышленность, только что возникшая в Англии, во Франции была еще неизвестна. А между тем лишь крупная промышленность развивает, с одной стороны, конфликты, делающие принудительной необходимостью переворот в способе производства, – конфликты не только между созданными этой крупной промышленностью классами, но и между порожденными ею производительными силами и формами обмена; а с другой стороны, эта крупная промышленность как раз в гигантском развитии производительных сил дает также и средства для разрешения этих конфликтов. Если, следовательно, около 1800 года конфликты, возникающие из нового общественного порядка, еще только зарождались, то еще гораздо менее развиты были тогда средства для их разрешения. Хотя во время террора неимущие массы Парижа захватили на одно мгновение власть, но этим они доказали только всю невозможность господства этих масс при тогдашних отношениях. Пролетариат, едва только выделившийся из общей массы неимущих в качестве зародыша нового класса, еще совершенно неспособный к самостоятельному политическому действию, казался лишь угнетенным, страдающим сословием, помощь которому в лучшем случае, при его неспособности помочь самому себе, могла быть оказана извне, сверху.

Это историческое положение определило взгляды и основателей социализма. Незрелому состоянию капиталистического производства, незрелым классовым отношениям соответствовали и незрелые теории. Решение общественных задач, еще скрытое в неразвитых экономических отношениях, приходилось выдумывать из головы. Общественный строй являл одни лишь недостатки; их устранение было задачей мыслящего разума. Требовалось изобрести новую, более совершенную систему общественного устройства и навязать ее существующему обществу извне, посредством пропаганды, а по возможности и примерами показательных опытов. Эти новые социальные системы заранее были обречены на то, чтобы оставаться утопиями, и чем больше разрабатывались они в подробностях, тем дальше они должны были уноситься в область чистой фантазии.

Установив это, мы не будем задерживаться больше ни минуты на этой стороне вопроса, ныне целиком принадлежащей прошлому. Предоставим литературным лавочникам a la[186]186
    Вроде. – Ред.


[Закрыть]
Дюринг самодовольно перетряхивать эти, в настоящее время кажущиеся только забавными, фантазии и любоваться трезвостью своего собственного образа мыслей по сравнению с подобным «сумасбродством». Нас гораздо больше радуют прорывающиеся на каждом шагу сквозь фантастический покров зародыши гениальных идей и гениальные мысли, которых не видят эти филистеры.

Уже в «Женевских письмах» Сен-Симон выдвигает положение, что «все люди должны работать».

В том же произведении он уже отмечает, что господство террора во Франции было господством неимущих масс.

«Посмотрите, – восклицает он, обращаясь к последним, – что произошло во Франции, когда там господствовали ваши товарищи: они создали голод»[187]187
    Энгельс цитирует второе письмо из произведения Сен‑Симона «Письма женевского обитателя к современникам». В издании Юббара эти места находятся на стр. 143 и 135.


[Закрыть]
.

Но понять, что французская революция была классовой борьбой между дворянством, буржуазией и неимущими, – это в 1802 году было в высшей степени гениальным открытием.

В 1816 году Сен-Симон объявляет политику наукой о производстве и предсказывает полнейшее поглощение политики экономикой[188]188
    Энгельс имеет в виду отрывок из «Писем А. Сен‑Симона к американцу» (письмо восьмое). Эти письма были опубликованы в сборнике: Saint‑Simon Н. «L’Industrie, ou Discussions politiques, morales et philosophiques, dans l’interet de tous les homines livres a des travaux utiles et independans». T. II, Paris, 1817 (Сен‑Симон А. «Промышленность, или Политические, моральные и философские рассуждения в интересах всех людей, посвятивших себя полезным и самостоятельным трудам». Т. II, Париж, 1817). В издании Юббара этот отрывок находится на стр. 155–157.


[Закрыть]
. Если здесь понимание того, что экономическое положение есть основа политических учреждений, выражено лишь в зародышевой форме, зато совершенно ясно высказана та мысль, что политическое управление людьми должно превратиться в распоряжение вещами и в руководство процессами производства, т. е. мысль об отмене государства, о чем так много шумели в последнее время. С таким же превосходством над своими современниками Сен-Симон заявляет в 1814 году, – тотчас по вступлении союзников в Париж, – а затем в 1815 году, во время войны Ста дней, что союз Франции с Англией и во вторую очередь этих двух стран с Германией представляет единственную гарантию мирного развития и процветания Европы[189]189
    Энгельс имеет в виду две написанные Сен‑Симоном совместно с его учеником О. Тьерри работы: «De la reorganisation de la societe europeenne, ou De la necessite et des moyens de rassembler les peuples de l’Europe en un seul corps politique, en conservant a chacun son independance nationale» («О реорганизации европейского общества, или О необходимости и средствах соединения народов Европы в единое политическое тело при сохранении за каждым из них его национальной независимости») и «Opinion sur les mesures a prendre contre la coalition de 1815» («Мнение о мерах, которые следует предпринять против коалиции 1815 года»); обе брошюры были изданы в Париже, первая – в октябре 1814, а вторая – в 1815 году. В издании Юббара отрывки из первой работы находятся на стр. 149–154, а содержание обеих брошюр излагается на стр. 68–76 // Союзные армии стран‑участниц шестой антифранцузской коалиции (России, Австрии, Англии, Пруссии и других государств) вступили в Париж 31 марта 1814 года. Империя Наполеона пала, а сам Наполеон после отречения был вынужден отправиться в изгнание на остров Эльбу. Во Франции произошла первая реставрация монархии Бурбонов // Сто дней – период кратковременного восстановления империи Наполеона, продолжавшийся с момента возвращения его из ссылки с острова Эльбы в Париж 20 марта 1815 года до его вторичного отречения 22 июня того же года после поражения при Ватерлоо.


[Закрыть]
. Чтобы в 1815 году проповедовать французам союз с победителями при Ватерлоо, требовалось во всяком случае несколько больше мужества, чем для того, чтобы объявить кляузную войну немецким профессорам[190]190
    При Ватерлоо (Бельгия) 18 июня 1815 года армия Наполеона была разбита англо‑голландскими войсками под командованием Веллингтона и прусской армией под командованием Блюхера. Сражение сыграло решающую роль в кампании 1815 года, предопределив окончательную победу седьмой антифранцузской коалиции (Англии, России, Австрии, Пруссии, Швеции, Испании и других государств) и падение империи Наполеона // О «кляузной войне» Дюринга с немецкими профессорами см. примечание. [Подчеркивания в цитате принадлежат Энгельсу.]


[Закрыть]
.

Если у Сен-Симона мы встречаем гениальную широту взгляда, вследствие чего его воззрения содержат в зародыше почти все не строго экономические мысли позднейших социалистов, то у Фурье мы находим критику существующего общественного строя, в которой чисто французское остроумие сочетается с большой глубиной анализа. Он ловит на слове буржуазию, ее вдохновенных пророков дореволюционного времени и ее подкупленных льстецов, выступивших после революции. Он беспощадно вскрывает все материальное и моральное убожество буржуазного мира и сопоставляет его с заманчивыми обещаниями просветителей об установлении такого общества, где будет господствовать только разум, такой цивилизации, которая принесет счастье всем, – с их заявлениями о способности человека к безграничному совершенствованию; он разоблачает пустоту напыщенной фразы современных ему буржуазных идеологов, показывая, какая жалкая действительность соответствует их громким словам, и осыпает едкими сарказмами полнейший провал этой фразеологии. Фурье – не только критик; всегда жизнерадостный по своей натуре, он становится сатириком, и даже одним из величайших сатириков всех времен. Меткими, насмешливыми словами рисует он распустившиеся пышным цветом спекулятивные плутни и мелкоторгашеский дух, овладевший с закатом революции всей тогдашней французской коммерческой деятельностью. С еще большим мастерством он критикует буржуазную форму отношений между полами и положение женщины в буржуазном обществе. Ему первому принадлежит мысль, что в каждом данном обществе степень эмансипации женщины есть естественное мерило общей эмансипации[191]191
    Эта мысль была развита уже в первой книге Фурье «Теория четырех движений», где, в частности, содержится следующее общее положение: «Социальный прогресс и изменения периода происходят в соответствии с прогрессом женщин к свободе, а упадок социального порядка происходит в соответствии с уменьшением свободы женщин». Фурье резюмирует это положение в формуле: «Расширение прав женщин есть основной принцип всякого социального прогресса» (Fourier Ch. Oeuvres completes, t. I. Paris, 1841, p. 195–196).


[Закрыть]
. Но ярче всего проявилось величие Фурье в его понимании истории общества. Весь предшествующий ход ее он разделяет на четыре ступени развития: дикость, патриархат, варварство и цивилизация; последняя совпадает у него с так называемым ныне буржуазным обществом, и он показывает, что «строй цивилизации придает сложную, двусмысленную, двуличную, лицемерную форму существования всякому пороку, который варварство практиковало в простом виде», что цивилизация движется в «порочном кругу», в противоречиях, которые она постоянно вновь порождает и которых она не может преодолеть, так что она всегда достигает результатов, противоположных тем, к которым, искренне или притворно, она стремится[192]192
    Ср. Fourier Ch. «Theorie de l’unite universelle», vol. I et IV; Oeuvres completes, t. II, Paris, 1843, p. 78–79, et t. V, Paris, 1841, p. 213–214 (Фурье Ш. «Теория всемирного единства», тт. I и IV; Полное собрание сочинений, т. II, Париж, 1843, стр. 78–79, и т. V, Париж, 1841, стр. 213–214) // О «порочном круге», в котором движется строй цивилизации, см. Fourier Ch.«Le Nouveau Monde industriel et sociétaire, ou Invention du procédé d’industrie attrayante et naturelle distribuee en series passionnées»; Oeuvres completes, t. VI. Paris, 1845, p. 27–46, 390 (Фурье Ш. «Новый хозяйственный и социетарный мир, или Открытие способа привлекательного и природосообразного труда, распределенного в сериях по страсти»; Полное собрание сочинений, т. VI. Париж, 1845, стр. 27–46, 390). Первое издание работы вышло в Париже в 1829 году. Ср. также Fourier Ch. Oeuvres completes, t. I. Paris, 1841, p. 202.


[Закрыть]
. Таким образом, например, «в цивилизации бедность рождается из самого изобилия»[193]193
    Fourier Ch. Oeuvres completes, t. VI. Paris, 1845, p. 35.


[Закрыть]
.

Фурье, как мы видим, так же мастерски владеет диалектикой, как и его современник Гегель. Так же диалектически он утверждает, в противовес фразам о способности человека к неограниченному совершенствованию, что каждый исторический фазис имеет не только свою восходящую, но и нисходящую линию[194]194
    Fourier Ch. Oeuvres completes, t. I. Paris, 1841, p. 50 et suiv.


[Закрыть]
, и этот способ понимания он применяет к будущему всего человечества. Подобно тому как Кант ввел в естествознание идею о будущей гибели Земли, так Фурье ввел в понимание истории идею о будущей гибели человечества.

В то время как над Францией проносился ураган революции, очистивший страну, в Англии совершался менее шумный, но не менее грандиозный переворот. Пар и новые рабочие машины превратили мануфактуру в современную крупную промышленность и тем самым революционизировали всю основу буржуазного общества. Вялый ход развития времен мануфактуры превратился в настоящий период бури и натиска в производстве. Со все возрастающей быстротой совершалось разделение общества на крупных капиталистов и неимущих пролетариев, а между ними, вместо устойчивого среднего сословия старых времен, влачила теперь шаткое существование изменчивая масса ремесленников и мелких торговцев, эта наиболее текучая часть населения. Новый способ производства находился еще в начале восходящей линии своего развития; он был еще нормальным, единственно возможным при данных условиях способом производства. А между тем он уже тогда породил вопиющие социальные бедствия: скопление бездомного населения в трущобах больших городов; разрушение всех унаследованных от прошлого связей по происхождению, патриархального уклада, семьи; ужасающее удлинение рабочего дня, особенно для женщин и детей; массовую деморализацию среди трудящегося класса, внезапно брошенного в совершенно новые условия. И тут выступил в качестве реформатора двадцатидевятилетний фабрикант, человек с детски чистым благородным характером и в то же время прирожденный руководитель, каких немного. Роберт Оуэн усвоил учение просветителей-материалистов о том, что человеческий характер является продуктом, с одной стороны, его природной организации, а с другой – условий, окружающих человека в течение всей жизни, и особенно в период его развития. Большинство собратьев Оуэна по общественному положению видело в промышленной революции только беспорядок и хаос, годные для ловли рыбы в мутной воде и для быстрого обогащения. Оуэн же видел в промышленной революции благоприятный случай для того, чтобы осуществить свою любимую идею и тем самым внести порядок в этот хаос. В Манчестере он, как руководитель фабрики, где работало более 500 рабочих, уже сделал попытку, и притом успешную, применить эту идею. С 1800 по 1829 год он управлял большой бумагопрядильной фабрикой в Нью-Ланарке, в Шотландии, и, будучи компаньоном-директором предприятия, действовал здесь в том же направлении, но с гораздо большей свободой и с таким успехом, что вскоре его имя сделалось известным всей Европе. Население Нью-Ланарка, постепенно возросшее до 2500 человек и состоявшее первоначально из крайне смешанных и по большей части сильно деморализованных элементов, он превратил в совершенно образцовую колонию, в которой пьянство, полиция, уголовные суды, тяжбы, попечительство о бедных, надобность в благотворительности стали неизвестными явлениями. И он достиг этого просто тем, что поставил людей в условия, более сообразные с человеческим достоинством, и в особенности заботился о хорошем воспитании подрастающего поколения. В Нью-Ланарке были впервые введены школы для детей младшего возраста, придуманные Оуэном. В них принимали детей, начиная с двухлетнего возраста, и дети так хорошо проводили там время, что их трудно было увести домой. В то время как конкуренты Оуэна заставляли своих рабочих работать до 13–14 часов в день, в Нью-Ланарке рабочий день продолжался только 10 1/2 часов. А когда хлопчатобумажный кризис заставил на четыре месяца прекратить производство, незанятым рабочим продолжали выплачивать полную заработную плату. И при всем том стоимость предприятия возросла более чем вдвое, и оно все время приносило собственникам обильную прибыль.

Но все это не удовлетворяло Оуэна. Те условия существования, которые он создал для своих рабочих, еще далеко не соответствовали в его глазах человеческому достоинству.

«Люди эти были моими рабами», – говорил он; сравнительно благоприятные условия, в которые он поставил рабочих Нью-Ланарка, были еще далеко не достаточны для всестороннего и рационального развития их характера и ума, не говоря уже о свободной жизнедеятельности.

«А между тем трудящаяся часть этих 2500 человек производила для общества такое количество реального богатства, для создания которого менее чем полвека тому назад потребовалось бы население в 600 000 человек. Я спрашивал себя: куда девается разница между богатством, потребляемым 2500 человек, и тем, которое было бы потреблено 600 000 человек?»

Ответ был ясен. Эта разница доставалась владельцам фабрики, которые получали 5 % на вложенный в предприятие капитал и еще сверх того больше 300 000 фунтов стерлингов (6 000 000 марок) прибыли. В большей еще степени, чем к Нью-Ланарку, это было применимо ко всем остальным фабрикам Англии.

«Без этого нового богатства, созданного машинами, не было бы возможности вести войны для свержения Наполеона и сохранения аристократических принципов общественного устройства. А между тем эта новая сила была созданием трудящегося класса»[195]195
    К этому месту Энгельс в «Развитии социализма от утопии к науке» дает примечание, в котором указывается источник приведенных на этой странице цитат: Owen R. «The Revolution in the Mind and Practice of the Human Race; or, the Coming Change from Irrationality to Rationality)). London, 1849 (Оуэн P. «Революция в умах и практике человеческого рода, или Грядущий переход от неразумия к разумности». Лондон, 1849). Приведенные на предыдущей странице факты биографии Оуэна взяты из того же источника.


[Закрыть]
.

Ему поэтому должны принадлежать и плоды ее. Новые могучие производительные силы, служившие до сих пор только обогащению единиц и порабощению масс, представлялись Оуэну основой для общественного преобразования и должны были работать только для общего благосостояния всех в качестве их общей собственности.

На таких чисто деловых началах, как плод, так сказать, коммерческого подсчета, возник коммунизм Оуэна. Этот свой практический характер он сохранял всегда и везде. Так, в 1823 году Оуэн составил проект устранения ирландской нищеты путем создания коммунистических колоний и приложил к нему подробные расчеты необходимого вложения капитала, ежегодных издержек и предполагаемых доходов[196]196
    Owen R. «Report of the proceedings at the several public meetings, held in Dublin… on the 18th March, 12th April, 19th April and 3rd May». Dublin, 1823 (Оуэн P. «Отчет о нескольких публичных собраниях, состоявшихся в Дублине… 18 марта, 12 и 19 апреля и 3 мая». Дублин, 1823).


[Закрыть]
. А в своем окончательном плане будущего строя Оуэн разработал все технические подробности с таким знанием дела, что если принять его метод преобразования общества, то очень немного можно возразить против деталей, даже с точки зрения специалиста.

Переход к коммунизму был поворотным пунктом в жизни Оуэна. Пока он выступал просто как филантроп, он пожинал только богатство, одобрение, почет и славу. Он был популярнейшим человеком в Европе. Его речам благосклонно внимали не только его собратья по общественному положению, но даже государственные деятели и монархи. Но как только он выступил со своими коммунистическими теориями, дело приняло другой оборот. Путь к преобразованию общества, по его мнению, преграждали прежде всего три великих препятствия: частная собственность, религия и существующая форма брака. Начиная борьбу с этими препятствиями, он знал, что ему предстоит стать отверженным в среде официального общества и лишиться своего общественного положения. Но эти соображения не могли остановить Оуэна, не убавили энергии его бесстрашного нападения. И произошло именно то, что он предвидел. Изгнанный из официального общества, замалчиваемый прессой, обедневший в результате неудачных коммунистических опытов в Америке, в жертву которым он принес все свое состояние, Оуэн обратился прямо к рабочему классу, в среде которого он продолжал свою деятельность еще тридцать лет. Все общественные движения, которые происходили в Англии в интересах рабочего класса, и все их действительные достижения связаны с именем Оуэна. Так, в 1819 году благодаря его пятилетним усилиям был проведен первый закон, ограничивший работу женщин и детей на фабриках[197]197
    В январе 1815 года на большом публичном собрании в Глазго Оуэн предложил ряд мер для облегчения положения детей и взрослых рабочих на фабриках. Билль, внесенный по инициативе Оуэна в июне 1815 года, был принят парламентом в качестве закона лишь в июле 1819 года, да и то в сильно урезанном виде. Закон, регулировавший труд на хлопчатобумажных фабриках, запрещал работу детей моложе 9 лет, ограничивал 12 часами рабочий день лиц моложе 18 лет и устанавливал для всех рабочих два перерыва, на завтрак и на обед, общей продолжительностью в полтора часа.


[Закрыть]
. Он был председателем первого конгресса, на котором тред-юнионы всей Англии объединились в один большой всеобщий профессиональный союз[198]198
    В октябре 1833 года в Лондоне под председательством Оуэна состоялся съезд кооперативных обществ и профессиональных союзов, на котором был формально основан Великий национальный объединенный союз производств Великобритании и Ирландии; устав союза был принят в феврале 1834 года. По замыслу Оуэна, этот союз должен был взять в свои руки управление производством и осуществить мирным путем полное преобразование общества. Очень скоро этот утопический план потерпел крушение. Встретив сильное сопротивление со стороны буржуазного общества и государства, союз в августе 1834 года распался.


[Закрыть]
. Он же организовал – в качестве мероприятий для перехода к общественному строю, уже вполне коммунистическому, – с одной стороны, кооперативные общества (потребительские и производственные товарищества), которые, по крайней мере, доказали в дальнейшем на практике полную возможность обходиться как без купцов, так и без фабрикантов; с другой стороны – рабочие базары, на которых продукты труда обменивались при помощи трудовых бумажных денег, единицей которых служил час рабочего времени[199]199
    Equitable Labour Exchange Bazaars (Базары для справедливого обмена продуктов труда) были основаны кооперативными обществами рабочих в различных городах Англии; первый такой базар был основан Робертом Оуэном в Лондоне в сентябре 1832 года и просуществовал до середины 1834 года.


[Закрыть]
. Эти базары неизбежно должны были потерпеть неудачу, но они вполне предвосхитили значительно более поздний прудоновский меновой банк[200]200
    Попытку организовать меновой банк Прудон предпринял во время революции 1848–1849 годов. Его Banque du peuple (Народный банк) был основан в Париже 31 января 1849 года. Банк просуществовал около двух месяцев, да и то лишь на бумаге: он потерпел крах раньше, чем начал регулярно функционировать, и в начале апреля был закрыт.


[Закрыть]
, от которого они отличались лишь тем, что не возводились в универсальное целительное средство от всех общественных зол, а предлагались только как один из первых шагов к значительно более радикальному переустройству общества.

Таковы те люди, на которых суверенный г-н Дюринг с высоты своей «окончательной истины в последней инстанции» взирает с тем презрением, образчики которого мы привели во «Введении». И это презрение не лишено в известном смысле своего достаточного основания: оно, в сущности, имеет своим источником поистине ужасающее невежество относительно сочинений всех трех утопистов. Так, о Сен-Симоне у г-на Дюринга говорится, что «его основная идея была по существу верна, и если оставить в стороне некоторые односторонности, то она и теперь может дать толчок к действительному творчеству».

Несмотря, однако, на то, что, по-видимому, г-н Дюринг действительно держал в руках некоторые сочинения Сен-Симона, мы на протяжении 27 печатных страниц, которые посвящены ему, напрасно искали бы «основную идею» Сен-Симона, как прежде напрасно искали ответа на вопрос, «какой смысл имеет у самого Кенэ» его экономическая таблица; и в конце концов мы должны удовлетвориться фразой, что «над всем кругом идей Сен-Симона господствовали воображение и филантропический аффект… с соответствующим ему чрезмерным напряжением фантазии»!

Из произведений Фурье он знает только фантазии о будущем, разрисованные вплоть до романтических деталей, только им уделяет он внимание, что, разумеется, «гораздо важнее» для констатирования бесконечного превосходства г-на Дюринга над Фурье, нежели исследование того, как последний «мимоходом пытается критиковать действительные отношения». Мимоходом! Ведь почти на каждой странице произведений Фурье сверкают искры сатиры и критики, изобличающих убожество столь прославляемой цивилизации. Это все равно, как если бы кто-нибудь сказал, что г-н Дюринг только «мимоходом» провозглашает г-на Дюринга величайшим мыслителем всех времен. Что же касается двенадцати страниц, посвященных Роберту Оуэну, то здесь г-н Дюринг не воспользовался абсолютно никаким другим источником, кроме жалкой биографии филистера Сарганта, который также был незнаком с важнейшими сочинениями Оуэна – с его сочинениями о браке и о коммунистическом строе[201]201
    Sargant W. L. «Robert Owen, and his Social Philosophy». London, 1860 (Саргант У. Л. «Роберт Оуэн и его социальная философия». Лондон, 1860) // Основными сочинениями Оуэна о браке и о коммунистическом строе являются: «Брачная система нового нравственного мира» (1838), «Книга о новом нравственном мире» (1836–1844) и «Революция в умах и практике человеческого рода» (1849).


[Закрыть]
. Только поэтому г-н Дюринг осмеливается утверждать, что у Оуэна «нельзя предполагать решительного коммунизма». Во всяком случае, если бы г-н Дюринг хотя бы держал в руках «Книгу о новом нравственном мире» Оуэна, то он нашел бы в этой книге не только прямую формулировку самого решительного коммунизма, с равной для всех обязанностью труда и равным правом на продукт, – равным соответственно возрасту, как всегда прибавляет Оуэн, – но нашел бы там и вполне разработанный проект здания для коммунистической общины будущего, с планом, фасадом и видом с высоты птичьего полета. Но если ограничивать «непосредственное изучение собственных сочинений представителей социалистического круга идей» знакомством с заголовками немногих из этих сочинений или, в лучшем случае, с… эпиграфами к ним, – как это делает г-н Дюринг, – то ничего не остается, конечно, как только изрекать подобные нелепые и прямо вымышленные утверждения. Оуэн не только проповедовал «решительный коммунизм», но он также проводил его на практике в течение пяти лет (в конце 30-х и начале 40-х годов) в колонии Harmony Hall[202]202
    Harmony Hall (Дом гармонии) – название коммунистической колонии, основанной английскими социалистами‑утопистами во главе с Робертом Оуэном в конце 1839 года в имении Кинвуд (графство Хемпшир, Англия). Колония просуществовала до 1845 года.


[Закрыть]
, в Гэмпшире, где коммунизм не оставлял желать ничего в смысле решительности. Я лично знал некоторых бывших участников этого образцового коммунистического эксперимента. Но обо всем этом, как и вообще о деятельности Оуэна между 1836 и 1850 годами, Саргант абсолютно ничего не знает, а потому и «более глубокая историография» г-на Дюринга пребывает по этому вопросу во тьме невежества. Г-н Дюринг говорит об Оуэне, что он был «во всех отношениях истинным чудовищем филантропической навязчивости». Но когда тот же г-н Дюринг рассказывает нам о содержании книг, с которыми он едва знаком по заголовкам и эпиграфам, то мы ни в коем случае не вправе говорить, что он представляет собой «во всех отношениях истинное чудовище невежественной навязчивости», так как подобная фраза, сказанная нами, будет ведь названа «руганью».

Утописты, как мы видели, были утопистами потому, что они не могли быть ничем иным в такое время, когда капиталистическое производство было еще так слабо развито. Они были вынуждены конструировать элементы нового общества из своей головы, ибо в самом старом обществе эти элементы еще не выступали так, чтобы быть для всех очевидными; набрасывая свой общий план нового здания, они вынуждены были ограничиваться апелляцией к разуму именно потому, что не могли еще апеллировать к современной им истории. Но когда теперь, почти через 80 лет после их выступления, на сцене появляется г-н Дюринг с претензией вывести «руководящую» систему нового общественного строя не из наличного, исторически развившегося материала как его необходимый продукт, а из своей суверенной головы, из своего чреватого «окончательными истинами» разума, то он, который повсюду чует эпигонов, сам является всего лишь эпигоном утопистов, самоновейшим утопистом.

Великих утопистов он называет «социальными алхимиками». Пусть так. Алхимия в свое время была необходима. Но с тех пор крупная промышленность развила противоречия, дремавшие в капиталистическом способе производства, в столь вопиющие антагонизмы, что приближающийся крах этого способа производства можно, так сказать, осязать руками, а новые производительные силы могут быть сохранены и развиваемы далее только путем введения нового способа производства, соответствующего их нынешней стадии развития. Указанные противоречия развились в такой степени, что борьба между обоими классами, которые порождены существующим способом производства и постоянно воспроизводятся им со все более обостряющимся антагонизмом, охватила все цивилизованные страны и усиливается с каждым днем. Поэтому теперь уже достигнуто понимание этих исторических взаимосвязей, понимание условий социального преобразования, ставшего в силу этих взаимосвязей необходимым, а также и понимание обусловленных всем этим основных черт этого преобразования. И если г-н Дюринг фабрикует теперь новый утопический общественный строй не из наличного экономического материала, а извлекает его просто из своего высочайшего черепа, то недостаточно будет просто сказать, что он занимается «социальной алхимией». Нет, он поступает, как тот, кто после открытия и установления законов современной химии вздумал бы воскресить старую алхимию и пожелал бы воспользоваться атомным весом, молекулярными формулами, валентностью атомов, кристаллографией и спектральным анализом единственно для того, чтобы открыть… философский камень.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации