Текст книги "Дочь самурая. Ветер судьбы"

Мы потребуем на Совете Альянса возвращения к обычаям предков, когда страной правили аристократы, передававшие власть своим потомкам. Эта система правления оправдывала себя уже на протяжении двух тысячелетий. Нет, именно такие люди, как он, Кейтаро Ходзё-Фукадо, помогли Японии достигнуть теперешнего величия, превратили её в могучую промышленную державу..

Совершенно очевидно, что для Асэми не осталось выбора, кроме как уйти с дороги или подчиниться своему мужчине. Но она оказалась слишком упрямой. А теперь она вступила в заговор, чтобы лишить свою страну предоставившейся ей исторической возможности достичь подлинного величия. Почему? Да потому, что путь, избранный Кейтаро для Японии, не соответствовал ее глупому женскому эстетическому представлению о плохом и хорошем – или потому, что она сочла такой путь слишком опасным, не понимая, что достигнуть подлинного величия без риска невозможно.

Ну что ж, я не могу допустить этого, сказал себе сиккэн и протянул руку к телефону.

⁂

8 ноября

Пристань Буколеон

00 часов 30 минут

На берегу Мраморного моря в разрыве стен стоит парадная императорская пристань Буколеон.

Дворец Буколеон был восстановлен уже в царствование Олега Данииловича – одна его отделка заняла почти десять лет.

Дворец Буколеон – это часть Большого дворца Константинополя. Изначально, в 4 в. н. э., на этом месте располагался дворец Ормизда, специально построенный для беглого персидского принца, когда он получил в Константинополе политическое убежище. Дворец постоянно перестраивали императоры Юстиниан I, Василий I, Никифор Фока.

Из «Большого путеводителя по Константинополю»

Юкки спустилась по лестнице дворца Буколеон, вышла на пристань и поднялась на палубу катера, который должен был отвезти ее во дворец Огня.

Заурчали двигатели и катер, отойдя от пристани, вышел в ночной Босфор.

Луна подсвечивала переливающуюся пурпуром громаду Большого дворца. На азиатском берегу Константинополь утопал в ночных огнях, а Босфор в лучах лунного света и отраженного ночного света подсветки светился всеми оттенками фиолетового и синего.

Примерно через полчаса катер пришвартовался к пристани дворца Огня.

Встречающие, а их было немного, ждали ее на пристани.

Ёкота протянул руку и помог ей перейти но пристань с борта катера.

От группки придворных отделился посол, и отвесил вежливый (Юкки показалось что очень вежливый) поклон.

– Гости приглашенные на малый прием уже ждут Вас.

– Прошу нас простить, Его величество только что покинул бал. – Юкки была несколько смущена. Нас ждали, а мы… – Раньше его уйти было невозможно.

– Что вы, Ваша Светлость. Мы смотрели прямую трансляцию с бала. Она шла по всем каналам. Только императрицы России могут одевать пурпур и то что Её высочество Принцесса Хикэри одела пурпур и Его Величество открыл с ней бал наполнило наши сердца гордостью за Ямато. Император тем самым объявил городу и миру о том, что скоро на престол России взойдет императрица. И то что ею будет Хикэри, – это великая честь для нашего народа.

Юкки только сейчас сообразила, что пурпур это цвет русских императоров и открывают бал всегда император и императрица.

Она будет императрицей России? А Японии? А отбор? Я же поклялась? Или?…?

Мысли у Юкки хаотически заметались. Посол, видимо почувствовав ход ее мыслей, наблюдал за ней с интересом.

Уловив его взгляд, она поймала разбежавшиеся мысли и решила, что ей надо выспаться.

– Я думаю, – строго сказала Юкки, – что пока нет официального сообщения нам следует оставить свои мысли при себе и руководствоваться волей Великой Вдовствующей Императрицы-регента. А ее точка зрения Вам и Мне известна.

– Разумеется, Ваша Светлость, – посол был безукоризненно вежлив.

⁂

Дворец Дафна

Спальня императора

утро

Хикэри завтракала в одиночестве. В это утро она и император проснулись вразнобой: Олег встал раньше и уехал к патриарху.

Окончательно проснувшись Хикэри приказала подать завтрак себе в покои. Она сидела на террасе, рассеянно смотрела на море и медленно ела из ониксовой мисочки подслащенный вишневым вареньем йогурт. Утро вызывало у нее чувство, сходное с тем, что пробуждает первый прохладный день после жаркой летней поры, когда внезапно ясно ощущается близкое дыхание осени, – прозрачная легкая грусть, по своему приятная и успокаивающая.

После завтрака она решила выбрать платье к сегодняшнему посещению ипподрома и выбрав, долго никак не могла решить, какие серьги и ожерелье больше подойдут к ее платью из серебристого шелка. Белое золото с бриллиантами или рубины?.. За спиной в зеркале отражалась широкая арка, за которой начиналась терраса. Стройные платаны, едва дотянувшись до перил балкона своими верхушками, приветливо шевелили уже опадающей листвой.

Хикэри медленно отвернулась от зеркала и в задумчивости сделала несколько шагов в сторону террасы. Открывавшийся отсюда вид никогда не мог наскучить. Серебристо-голубая искрящаяся морская поверхность, усеянная рыбацкими лодками и кораблями, размытый в утреннем мареве Халкидон, далекие белесые холмы с гребенками небоскребов, иглами труб и телевышек… Деревья сбегали вниз по холму древнего Акрополя к буроватым морским стенам, что отделяли дворцовый парк от сверкавшей на солнце Пропонтиды. В воздухе носились крики чаек и пряные ароматы сада, с которыми спорил морской бриз, пахнувший водорослями, свежей рыбой и – едва уловимо – пароходными дымками.

Хикэри обрадовала тишина этого уединенного уголка, куда почти не проникал шум огромного Города – за исключением, конечно, вездесущих чаек и сирен громадных кораблей, входящих в Босфор. Она бросила взгляд на часы в углу, и опять шагнула к зеркалу. Тень досады скользнула по ее лицу: остался час до Начала гонок на ипподроме, а она все еще не готова! Конечно, без нее с императором финальные гонки на Ипподроме не начнут, но ей и самой не терпится увидеть древнюю забаву Города и поздравить того, кто получит Великий приз Ипподрома…

А вручает его всегда императрица.

Снова оглянувшись на сверкающее море, она, наконец, остановила выбор на алмазах. Подойдя совсем близко к зеркалу, она пристально всмотрелась в свое отражение.

Мне уже скоро восемнадцать лет!

Гладкая кожа, покрывшаяся ровным персиковым загаром, свежий румянец, четко очерченные губы, чудесные густые темные волосы…

Как бы мама была рада увидев сейчас уже почти взрослую дочь!

Хотя почему почти?

Хикэри вспомнила прошлую ночь и мило покраснела.

Вздохнула и, в последний раз оглядев себя в зеркале со всех сторон, чуть вздернула подбородок и вышла из покоев – до начала приема оставалось всего несколько минут, а ее путь лежал почти в противоположный конец Большого Дворца, и она рисковала опоздать, даже несмотря на бегущие дорожки.

Она обожала еще с детства конские состязания, особенно Золотые бега Ипподрома.

На осенние Золотые бега Ипподрома съезжался весь бомонд, «Русский воздушный флот» пускал дополнительные рейсы, но и тогда самолетам порой случалось ожидать разрешения на посадку, кружа над Пропонтидой. Помимо самих колесничных бегов, публику ожидали цирковые представления, званые обеды, балы, круиз по Босфору, театральные постановки, ночные фейерверки и еще много всего веселого и интересного.

Несмотря на неформальную атмосферу, во время этих празднеств происходило множество деловых знакомств, нередко приводивших к выгодным контрактам. Но этим занимались в основном мужчины, а женщины развлекались – и, к счастью, у них не было недостатка в кавалерах, которым не нужно было решать слишком много серьезных вопросов: Ипподром собирал самых умных, самых блестящих и остроумных людей со всего света – знаменитых ученых и писателей, ректоров университетов и академий, лауреатов Императорской премии… Здесь всегда было, с кем поговорить, кого послушать, с кем посостязаться в острословии – и столица расцветала в дни Ипподрома, как никогда!..

Рядом с храмом Христа стоит восстановленный Ипподром, что украшает знаменитая квадрига, вывезенная в 1204 году в Венецию и возвращенная в 1924 году.

Змеиная колонна, стоящая на ипподроме была привезена из дельфийского святилища Аполлона в Греции в 326 году по приказу императора Константина Великого. Колонна символизировала победу 479 года до н. э. греческих городов-государств над персами при Платеях. В оригинале эта колонна, высотой семь без малого метров, состояла из трёх переплетенных змей и была увенчана трехногой золотой чашей, причём сами змеи были вылиты из бронзовых щитов павших персов. Чаша была утеряна в античные времена, а змеиные головы были разбиты в 1700 году турками. В византийские времена колонна использовалась в качестве фонтана и имела три десятка ажурных углублений на бронзовом основании.

Обелиск Константина (Ипподром) – тридцати с лишним метровый византийский обелиск, который стоял на константинопольском ипподроме уже в X веке, когда его реставрировал император Константин Багрянородный. Он был обшит позолоченными бронзовыми плитами с изображениями военных побед Василия Македонского и увенчан шаром.

При разграблении Константинополя крестоносцами всё это убранство было утрачено (по-видимому, подверглось переплавке). Во времена султанов обелиск пришёл в плачевное состояние, ибо юные янычары взбирались на вершину сооружения для того, чтобы продемонстрировать свою ловкость и бесстрашие. Полностью восстановлен в 1976 году.

Ипподром вмещает сто тысяч тысяч человек…

Строительство ипподрома в Римской Империи тянулось веками, при этом были использованы все известные строительные технологии. Восстановление ипподрома длилось почти десять лет, с 1952 по 1961 год. Построенный по образцу знаменитого римского амфитеатра Циркус Максимус, Константинопольский ипподром имел около полукилометра метров в длину… Были возведены арочные опоры, чтобы создать ровную поверхность. Строители возвели множество постепенно понижающихся арочных опор. Под арками располагаются магазины и кафе. На этом основании расположили два яруса колонн, более тридцати каменных рядов для зрителей окружают арену…

Императоры и сопровождающие его лица находятся в императорской ложе, называющейся Кафизма…

Колесничие делятся на синих, зеленых, красных и белых. Разногласия по поводу колесничных гонок в Византии могли вылиться в политическую баталию, сейчас разумеется это просто традиция…

Хикэри отложила том «Большого путеводителя по Константинополю» подумав – как много не знала о городе где родилась!

Утро выдалось ясное и довольно свежее. Ветер нес легкие облачка высоко в небе, шелестел листвой громадных кипарисов на улицах и гнал легионы мелких волн по челу Пропонтиды, играл императорскими штандартами, поднятыми высоко над трибунами ипподрома. Черные орлы на золоте выглядели сегодня совсем не хищно и были похожи на болельщиков, дождавшихся любимого зрелища. На флагштоках пониже трепетали разноцветные флаги стран, откуда прибыли именитые гости.

Народ начал собираться на площади Ипподрома еще рано утром. Но лишь только рассветало, начинал действовать строгий запрет на веселящие напитки, и их продажа в ближайших окрестностях прекращалась. Тогда нетерпеливым и немного сонным болельщикам оставалось лишь любоваться на огромный эллипс древнего сооружения, который после выключения подсветки становился розовым в лучах восходящего солнца.

Два яруса мощных пилонов поддерживали трибуны. Стены были сложены из серого камня с широкими прослойками потемневшего кирпича. Внешний облик полукилометрового цирка соответствовал облику при Константине Великом…

Одним достаточно существенным новшеством в оформлении цирка стали деревянные скамьи со спинками, укрепленные на каменных ступенях трибун: теперь зрители могли наблюдать бега с достаточным комфортом. Конечно, со временем под действием погоды и буйства азартных болельщиков сиденья из дерева приходили в негодность, но за их состоянием следили – при ипподроме существовала специальная мастерская, которая занимались починкой скамей.

Длинная восточная сторона ипподрома примыкала к Большому Дворцу, откуда по специальным переходам появлялись знатные гости, Министры, Патриарх и сам Император. Все свободные помещения под арками нижнего яруса были заняты кофейнями и сувенирными магазинчиками.

Из-за воскресной службы в Великих Храмах церемония открытия была назначена на полдень, но прилегающие улицы были уже с десяти заполнены народом. Горожане с билетами спешили поскорее протиснуться к своим скамьям, зачарованные туристы глазели по сторонам, как будто не в силах поверить, что перед ними сокровища тысячелетней Империи – Августеон с портиками, летящий купол Святой Софии с громадным резным крестом, колонна со статуей Юстиниана, грозно простирающего руку к востоку…

Те же, кому билетов не хватило или кто не имел возможности их купить, готовились наблюдать действо на больших экранах, которыми были уставлены Августеон и Форум Константина. Экраны имелись и в других частях Города, а также на малых ипподромах, где болельщикам еще легче было представить себя в центре бегов. Словом, вся столица Империи превращалась на время Ипподрома в зрительный зал, где люди сидели, ходили, спорили, покупали еду и напитки у разносчиков, ссорились и держали пари.

Юкки и сопровождающие ее фрейлины, прошли через южные ворота и предъявив документы, очутились в прохладном каменном коридоре, который вел в Императорскую Кафизму. Коридор окончился лестницей, приведшей их на самый верх в императорскую ложу. Лучше всего был виден обелиск Константина Порфирородного, покрытый блестящими бронзовыми пластинами – точь-в-точь такими, какие ободрали с него когда-то озверевшие крестоносцы.

Ровно в одиннадцать часов послышался перезвон колоколов, возвещавших об окончании торжественной службы в Святой Софии и о том, что уже скоро император, после легкого завтрака, начнет торжественное шествие по дворцовым переходам.

Колокола еще не смолкли, когда растворились ворота расположенного в полумиле от ипподрома гвардейского манежа, и оттуда под плавные переливы Марша Бессмертных стали вытягиваться эскадроны блестящей конницы. Константинопольские кирасиры были разбиты на подразделения по цвету лошадей – гнедые, белые, рыжие, вороные и соловые. Сюда мечтали попасть служить юноши из самых знатных и богатых семей, но командующий гвардейским Константинопольским корпусом, зная прохладное отношение императора к аристократам, чаще отдавал предпочтение деревенским здоровякам из Каппадокии и Вифинии – ну или из Пскова и Владимира.

Первый эскадрон сверкал панцирями и шлемами времен римского принципата, второй был обмундирован скромнее, в стиле эпохи войн Византии с арабами, на третьем синели латы времен крестовых походов, четвертый щеголял кирасами, напоминавшими о Наполеоновской эпохе. Всадники последнего эскадрона красовались в форме времен Освобождения. Конники ехали шагом по запруженной народом улице, и далее через Августеон – в ворота ипподрома. Солдаты были веселы и с явным удовольствием ощущали взгляды тысяч глаз. Обычно они несли охранную службу на внешнем контуре Дворца, и большие праздники среди армейских будней были для них праздниками вдвойне. Правда, в салонах и на раутах шутили что дворцовая гвардия на лошадях, это анахронизм да и стоит слишком дорого, но сегодня никто бы не усомнился в ее полезности.

Императорские Константинопольские кирасиры всегда открывали Золотые бега Ипподрома и уже стали частью легенды. Неспешно обогнув арену в колонне по трое, они покинули ее, только трубачи спешились и заняли места над главными колесничными воротами.

Из ворот манежа, тем временем, показалась колесничная процессия. Ведущий актуарий, появившийся на всех экранах, объявил зрителям, что сейчас по арене продефилируют победители прошлых заездов. Актуарий – высокий представительный мужчина с волосами до плеч и в белой парадной тунике – стоял в пустой пока ложе Кафизмы, и камеры сначала были направлены на него, но затем быстро сосредоточились на возницах, проплывавших вдоль трибун под радостный гул толпы. Почти все они были в серебряных наградных касках. Заметны были и каски позолоченные, принадлежавшие обладателям Великого приза.

Тем временем в ложах стали появляться высокопоставленные гости – владыки Священного Альянса и Атлантического Союза. Актуарий громко и церемонно представлял каждого, а публика приветствовала аплодисментами тех, кто был ей особенно приятен.

Из отдельного входа появились димархи и виднейшие представители цирковых партий в одеждах своих цветов. Для них специально выделили по ряду скамей на каждой трибуне – красная, синяя, зеленая и белая полосы раскрасили людской муравейник длинными мазками.

В этот момент раздался рев труб, и на плоской крыше Кафизмы появилась знаменная группа. Восемь подтянутых знаменосцев в парадных мундирах вынесли императорский штандарт и несколькими четкими движениями подняли его на флагшток. Весь ипподром уже был на ногах.

Гимн Империи был написан в середине века. Юкки не раз слышала эту величественную мелодию, но только сейчас осознала, насколько она захватывает человека, стоящего на трибуне ипподрома и вливающего свой голос в многотысячный хор.

 
Боже, Царя храни
Сильный, державный,
Царствуй на славу нам,
Царствуй на страх врагам,
Царь православный.
Боже, Царя храни!
 
 
Боже, Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли!
Гордых смирителю:
Слабых хранителю,
Всех утешителю –
Всё ниспошли!
 
 
Перводержавную
Русь Православную
Боже, храни!
Царство ей стройное,
В силе спокойное, –
Все ж недостойное,
Прочь отжени!
 
 
О, Провидение,
Благословение
Нам ниспошли!
К благу стремление,
В счастье смирение,
В скорби терпение
Дай на земли́
 

Пел, казалось, весь Город. Даже самые легкомысленные гости перестали посмеиваться и, уткнувшись в буклеты, старательно выпевали незнакомые слова.

При звуках гимна в ложе Кафизмы появился император, опустился на приготовленный для него малый трон, и – единственный из всех – дослушал гимн сидя.

За императором шла Хикэри, для которой было приготовлено кресло рядом с троном, потом шли кронпринц Германии Фридрих и Кая Косаки (Юкки протерла глаза… Кая, увидев ее, приподняла бровь), принц Генуэзский Томмазо, президент Техаса Марвин Буш и несколько избранных, по обычаю, высокородных гостей. Ими оказались главы нескольких держав Альянса со своими семьями, в том числе король Словакии Томаш, его внука посадили рядом с Юкки.

Последние строки гимна окончились громовым «Ура!»

Тем временем, началась жеребьевка. Рыжий человек в красном одеянии поднял над головой большую чашу, наполненную белыми шариками, и подошел к Хикэри. Та стала по одному вынимать шарики и опускать их в поданный ей высокий и узкий стакан. Когда двенадцать шариков уместились в нем стопкой один над другим, рыжий, поклонившись, отошел от ее высочества и поставил стакан на столик. Миг – и шарики вспыхнули фиолетовым светом, отчего на них ясно стали видны крупные римские цифры.

– Первые три забега! – громко провозгласил мужчина, вынимая шарики один за другим. – Синие: Александр Михайлов, первая дорожка! Зеленые: Михаил Нотишвили, вторая дорожка! Красные: Андреас Мицотакис, третья дорожка! Белые: Георгий Петрофанов, четвертая дорожка!

Трибуны взорвались восторженными криками, причем больше всего, как показалось Юкки, горячились красные.

Со второй чашей рыжий подошел к Юкки. Она протянула руку и стала один за другим опускать в стакан шарики с невидимыми номерами.

Из ворот манежа, тем временем показались одна за другой, колесницы первой четверки участников соревнований. Проезжая по улице к воротам Ипподрома, возницы успевали перекинуться парой слов со стоявшими в толпе друзьями или поймать букетик, брошенный какой-нибудь юной особой. Дальше их ждала яркая площадь, наполненная разодетым народом, флагами, цветами и аппетитными запахами.

Как только колесницы заняла свои места в арке стартовой башни, актуарий взмахнул белым платком. Канат, перегораживавший все четыре проезда, упал, и кони рванулись вперед. Бега начались.

Тяжелые квадриги разогнались не сразу. Видно было, как напряглись лошадиные спины, как сжались возницы, словно желая помочь великолепным животным. Но колесницы быстро набрали нужную скорость и понеслись по каменистым дорожкам колесо к колесу.

Юкки смотрела на арену во все глаза. Колесницы уже приблизились к сфенде ипподрома, и им нужно было поворачивать. Ее тянуло зажмуриться. Она не представляла, как можно на такой скорости заставить четырех лошадей уклониться в сторону. Казалось, они врежутся в трибуны и на этом все закончится. Она не спускала глаз с Мицотакиса. Тот стоял на своей колеснице, напряженно сжимая поводья и смотрел вперед, чуть наклонив голову. Он был сейчас необычайно красив. Ремешок красной каски туго охватывал упрямый подбородок, красный пробковый жилет был похож на панцирь. А мощные загорелые руки были, кажется, вылеплены с античной статуи.

«Эх, если б ему еще волосы подлиннее!» – подумала Юкки и тут же мысленно усмехнулась: однако, что за мысли ее посещают?..

Между тем белый возница стал немного притормаживать, зеленый шел с ним вровень, а синий, кажется, увеличил скорость – по крайней дорожке ему было удобнее всех поворачивать, но и путь предстояло пробежать больший, чем другим. Но всеобщее внимание захватил Андреас: он вдруг резко рванулся вперед и, обогнав синего и зеленого, занял короткую первую дорожку! Трибуны взорвались криками и свистом.

Запряжки понемногу выстроились в цепочку, которая медленно удлинялась. Юкки почти физически чувствовала, как вибрирует арена под копытами шестнадцати лошадей, как колеса стирают в пыль мелкие камешки. На поворотах Александр сильно отклонялся влево, закладывая на своей квадриге крутые виражи. Казалось, он вот-вот чиркнет каской по каменному полукругу. Пока что никто не мог его обогнать.

«Нам отсюда хорошо думать, когда все видно, – пронеслось в голове у Юкки. – А каково там, на колеснице, когда нужно и править, и спиной чувствовать противников?!..»

Трибуны ревели. Впереди шел Мицотакис, и сразу за ним – Нотишвили. Синие и белые заметно отстали. Иногда от непривычного шума Юкки даже казалось, что наступила глубокая тишина, и тогда запряжки казались ей диковинными жуками, медленно ползущими по песку.

…На финишной прямой грузин попытался было, по привычке, обойти соперника, но с его коней уже летела пена, и колесница зеленых пришла к финишу второй, опоздав на пять секунд. Зрители чествовали победителя древним приветствием, которое возглашалось на ипподроме уже много столетий:

– Прекрасно прибыл, несравненный возница!

Во втором заезде Нотишвили переменив коней, попробовал было повторить трюк Мицотакиса, но, видимо, занервничал, ошибся и снова отстал. Третий заезд тоже выиграли красные. Трибуны кипели. Юкки, забыв про все на свете, прыгала от восторга, когда грек в третий раз оборвал финишную ленточку. Болельщики синих, зеленых и белых были явно разочарованы. Особенно те, кто ставил на Нотишвили!

Император снова красовался в Кафизме. Непростая обязанность, но уже последний день бегов, великая гонка заканчивается – какое счастье! Ипподром привычно ревел, квадриги, круг за кругом, наматывали невидимые нити на невидимую прялку. Если в другое время государь Олег нашел бы в себе силы заинтересоваться происходящим на арене, то сейчас это было невозможно, слишком много событий впереди. С народа достаточно простого присутствия его золоченой статуи, кому есть дело до того, о чем он думает!

Но о чем же? Ольга сегодня прекрасна, сидит рядом и временами поворачивается к нему, смотрит влюбленными глазами. Азарт горячит ее, прелестный румянец на щеках, и эта рубиновая подвеска на шее… О да, он любит, когда она носит Его знак, знак своей принадлежности ЕМУ!

Но вот он, наконец, последний забег!

Актуарий произносил имена как титулы.

– Иван Месков… Александр Михайлов… Семен Гаген… Андреас Мицотакис.

Зрители уже устали кричать и петь, замерли, ждут последнего круга. Ипподром притих, даже стал слышен стук копыт и железных колес. Но вот он, последний круг! Впереди разумеется несравненный грек. Трибуны взрываются, словно повинуясь незримому знаку. Они уже отдохнули и сейчас выплеснут все, что накопилось за эти семь дней. Это крещендо вот-вот будет приветствовать победителя…

– Ваше величество, важные новости!

Рядом генерал-адъютант, наклонился, протягивая бланк донесения. Видимо, что-то действительно важное, раз в такую минуту… Впрочем, какая разница, кто победит!

Олег Даниилович быстро пробежал глазами бумагу. В донесении сообщалось, что 15-я воздушно-десантная дивизия в составе 35-й,38-й и 56-й десантно-штурмовых бригад успешно осуществила высадку парашютным способом в районе столицы затерянного в горах Гималаев королевства Сонмарг и после ожесточенного десятичасового боя овладела аэродромом и городом Янг-дунг, который является столицей королевства. Длительность и ожесточенность боя объясняется наличием в районе боестолкновения Колдстримской бригады королевской гвардии Англии и отборного отряда гвардейцев Сонмарга с тяжелым вооружением. В настоящий момент на аэродром перебрасывается посадочным способом 40-я тяжелая штурмовая бригада и 345-й штурмовой инженерно-саперный полк с спецбоеприпасами. Остатки колдстримцев прорвались в монастырь Менри, где находится Королевский Уэссексский йоменский полк и гвардия Сонмарга вместе с фанатиками Бон. Помимо высших иерархов данной ветви Бон и короля Сонмарга в монастыре находится герцогиня Корнуэльская и герцоги Йоркский и Глостерский. Последний возглавляет оборону. ВВС Самарии оказывают помощь десантным частям России. «Кфиры» бомбят укрепления Сонмарга. Однако противник ведет плотный зенитный огонь и применяет ПЗРК. Два «Кфира» сбиты. летчики спасены.

На захваченный аэродром перебрасывается 23-я смешанная авиационная бригада.

Император, закончив чтение, аккуратно сложил листок и вернул его генерал-адъютанту.

– Что еще?

– Далай-лама выразил протест английскому королевству в связи с незаконным нахождением войск Англии на территории Тибета. – коротко доложил Виктор Николаевич.

– Десантники возились целых десять часов! – тихо и с некоторой досадой воскликнул император, строго глянув на генерала.

Тот развел руками:

– Английская гвардия умеет умирать за своего короля!

– Так вот почему так внезапно улетел в ДША сегодня утром британский премьер? – хмуро поинтересовался император.

– Возможно, государь, – подтвердил Виктор Николаевич. – Нами захвачена супруга наследника принцесса Диана и два ее сына. Также захвачен принц Кентский. Принц Уэльский Чарльз сумел вылететь на своем самолете, бросив жену, любовницу и детей.

– Скверно! Все надо закончить до послезавтра. Диана мне нужна завтра.

Необходимо захватить всех членов королевской семьи Англии живыми и по максимуму спасти детей которых привезли для жертвоприношения. Сонмарг мне не нужен.

– Сегодня после бала, в десять вечера, совещание аналитических групп Генерального штаба и МИДа. Подготовить ноту ДША о крайней нежелательности вмешательства. Что делать с Англией, решим вечером… Да, передайте начальнику ГШ, что если он считает нужным немедленно принять подготовительные меры в армии и на флоте, то я не против. Действуй!

– Будет исполнено Ваше Величество. – генерал-адъютант покинул Кафизму.

Напряженно застыв на троне, император почти не слышал, как взорвались трибуны, когда Великий приз Ипподрома выиграл Мицотакис. Он очнулся только когда сияющая Хикэри схватила его за руку, что-то радостно крича. Да, сейчас нужно будет вручать приз. Она наденет на кира Андреаса венок, а император подаст ему золотой шлем… Вот возница уже поднимается наверх, усталый, запыленный, еще дрожащий от возбуждения. Жмет протянутые руки, отвечает невпопад…

Давно и в глубочайшей тайне готовившаяся операция «Персей» увенчалась успехом. «Так вот, значит, – думал император, – какой мировой пасьянс… Покатился шарик вниз… Интересно, в ту ли сторону?»

⁂

8 ноября 1992 года

Японская империя

Токио

2.04 по Токийскому времени

(7 ноября 18.04. Константинополя)

Цель представляла собой виллу в окрестностях Токио. Вертолет флота «Юр-16» подлетел к поселку с юга, и теперь пилот развернул свою машину, стараясь найти освещённое окно. Вот, наконец. Это не электрический свет в комнате, подумал пилот, скорее включённый ночник. Впрочем, в данном случае и этого достаточно. Он воспользовался режимом ручного наведения, чтобы замкнуться на огоньке.

Глава концерна Асано Дейчи Асано пытался понять, что заставило его оказаться замешанным в это дело, но всякий раз приходил к одному и тому же ответу. Он вложил средства в слишком большое количество предприятий и потому был вынужден вступить в союз с Кейтаро. Но где сейчас его друг? В Константинополе? Почему? Он нужен им здесь. Кабинет министров во главе с Такаги уже несколько дней игнорировал мнение советников сиккэна и министры начали думать независимо, сами по себе, а это было уже плохо.

А что, если… что, если император не отступит? Сиккэн заверил всех, что он будет вынужден сдаться, но ведь он также заверил их, что может вступить в союз с атлантистами, однако где они? Квебек вообще заявил что не хочет видать «азиатов» в числе христианских западных государств, а Англия молчит… Теперь отступать нельзя. Необходимо победить, потому что в противном случае всем им угрожает крах… даже более страшный, чем тот, что едва не разорил его промышленно-финансовую корпорацию в результате принятого им ошибочного решения влезть в Калифорнию. Ошибочное решение? – спросил себя Дейчи. Да, но ему удалось устоять, благодаря тому что он вступил в союз с Кейтаро, и если только сиккэн поскорее вернётся в Токио и поможет верным дзайбацу навести порядок в правительстве, может быть, тогда…

В пятнадцати секундах от цели пилот вертолета включил инфракрасный лазер, применявшийся для наведения противотанковой ракеты. Сейчас вертолетом управлял автопилот, что позволяло лётчику вручную вести ракету к цели.

Свет в спальне был выключен, и в последнюю секунду Асано заметил жёлтое сияние. Отражение? От чего? Он повернул голову и увидел жёлтый полукруг пламени, приближающийся к его окну, за мгновение до того, как ракета ударила в стену рядом с кроватью.

Командир бригады «Черных воронов» принц Мамору как раз выходил из здания штаба Токийской Армии после продолжительного разговора с ее командованием. Завтра он встретится с другими патриотами Японии и предложит покончить с всевластием России. У его страны есть ядерное оружие и самим фактом обладания такого оружия Япония достойна права на самостоятельное развитие. Пусть братец тешит себя мыслью о том что он руководит Японией. Но совсем скоро ему суждено понять всю глубину своих заблуждений.