Текст книги "Быть человеком. Часть 1. Опалённые временем"

Оккупация
1941—1944

После захвата Советской Украины оккупанты разделили её на четыре части, нарушив тем самым её целостность. Эти части вошли в подчинение разным государствам и администрациям.

1. Черновицкая, Измаильская, Одесская, частично Винницкая и Николаевская области, а так же левобережные области Молдавии были объединены в губернаторство и включены в состав Румынии.

2. Западные области – Дрогобыческая, Львовская, Тернопольская и Станиславская составили отдельный округ под названием «Галиция» и вместе с польскими землями вошли в состав отдельного губернаторства с центром в Кракове.

3. Черниговская, Сумская, Харьковская области и Донбасс подчинялись германскому военному командованию.

4. Остальные украинские области вошли в состав рейхскомиссариата «Украина» с центром в городе Ровно. Рейхскомиссаром Украины был назначен Эрих Кох.

В субботу 1-го августа 1941-го года в Станислав прибыл начальник гестапо Ганс Кригер со своими подручными. В тот же день он собрал представителей еврейской общины перед зданием гестапо и обратился к ним с речью с балкона второго этажа.

– Я очень добрый человек и хорошо отношусь к евреям. Заверяю вас, что вы тоже будете любить меня и жалеть обо мне после моего отъезда. Наш фюрер Адольф Гитлер тоже очень добрый человек. Он вынужден изолировать евреев во время войны от других национальностей, только лишь для того, чтобы они могли спокойно жить и работать. Поэтому всем членам вашей общины подлежит пройти регистрацию. 3-го августа мы будем проводить регистрацию всей городской интеллигенции. Регистрация будет проводиться здесь же, согласно спискам, которые сегодня же будут готовы и вы с ними можете чуть позже познакомиться. Я очень надеюсь, что мы с вами придём к полному взаимопониманию.

Вечером того же дня, руководитель национал-социалистической немецкой рабочей партии Альбрехт собрал в гестапо совещание-инструктаж проведения «синего понедельника». Такое название было присвоено акции, целью которой было уничтожение интеллигенции в Станиславе. Для этой цели были привлечены дополнительно три роты «СС» и выставлены патрули шуцполицаев для предотвращения бегства назначенных жертв.

Согласно вывешенного графика, для проведения регистрации городской интеллигенции в понедельник 3-го августа была назначена явка:

в 12:00 – представителей еврейской общины и раввинов,

с 14:00 – адвокатов,

с 16:00 – врачей и фармацевтов и далее по списку – художников, музыкантов, артистов, инженеров, фотографов и всех, имеющих высшее образование.

Людей, явившихся для регистрации, нацисты вывозили в ближайший лес и расстреливали из пулемётов. Тех, кто уклонялся от регистрации, доставляли в гестапо силой. Поляков, русских, украинцев жестоко пытали и затем тоже расстреляли. За шесть дней была уничтожена вся Станиславская интеллигенция. Всего 2865 человек.

Спустя два месяца, гитлеровцы провели ещё одну массовую акцию в городе, получившую название «Кровавая неделя в Станиславе». 12 октября солдаты «СС», гестаповцы и украинские полицаи стали сгонять со всех концов города Станиславских евреев. Их собрали на базарной площади и стали отбирать ценности и деньги, которые они обязаны были принести с собой. Затем, как скотину, погнали в лагерь смерти на еврейское кладбище, предварительно огороженное колючей проволокой. Там уже было выкопано несколько общих могил. Старых, немощных и детей битком набивали в грузовики и, как дрова, свозили туда же. За неделю, фашисты убили десять тысяч человек. В декабре всё оставшееся еврейское население согнали в гетто. Зимой многие умерли от голода и болезней. 31-го марта все венгерские евреи и пять тысяч местных были отправлены в лагерь смерти Белжец, а многие были убиты на месте. Облавы и расстрелы продолжались до 22-го февраля 1943 года, пока все евреи, остававшиеся к тому времени в Станиславе, не были уничтожены на еврейском кладбище. Уцелели буквально единицы. В основном, это те, кто сражался в партизанских отрядах и на фронте, в составе Красной армии.

Шура
1943 – 1945

Анна умерла в 43-м году. Долго и тяжело болела, мучилась. Шура самоотверженно ухаживала за матерью…

Соседи помогли ей похоронить мать рядом с отцом. Теперь Шура осталась совершенно одна и на всём белом свете не было у неё ни одной родной души. Ей только-только исполнилось пятнадцать лет. Шура была худенькой невзрачной девочкой и выглядела гораздо младше своего возраста. Это и оберегало её от приставаний немцев, квартировавших в их доме. Она прибиралась в комнатах, занимаемых офицерами, стирала им. Так и жила. Они её не обижали, а, вернее сказать, просто не замечали.

Шура часто бывала на кладбище. Ухаживала, как могла за могилами. Она общалась с родителями так, будто они были живы.. Рассказывала им всё о себе, советовалась по тому или иному поводу и принимая, порой, определённое решение, вполне обоснованно считала, что это они подсказали его ей. От этого общения ей становилось гораздо легче и она уже не чувствовала себя такой одинокой. Вот закончится война, мечтала она, и всё будет по-прежнему. Вернуться домой родители и заживут они так счастливо, даже лучше, чем до войны. Шура, по натуре, была очень мечтательной и впечатлительной девочкой и часто фантазии уносили её далеко-далеко, в заоблачные дали. Это, в какой-то мере, и помогало ей выживать в это жестокое время.

До неё доходили слухи о победах Красной Армии и, что фронт всё ближе и ближе приближается к ним. Новости она узнавала на базаре, куда бегала обменять что-нибудь из вещей на продукты.

Чем дальше на запад продвигался фронт, тем больше ожесточались оккупанты. Дня не проходило без расстрелов, облав, погромов. В июле 1944 года гитлеровцы хорошо подготовили Станислав к обороне. В городе располагалась 1-я немецкая пехотная дивизия и 16-я легкопехотная дивизия с подразделениями 2-й венгерской танковой дивизии. Жестокие бои развернулись на подступах к городу и на его улицах. С советской стороны наступление вели соединения 1-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника Андрея Антоновича Гречко, а непосредственно город освобождали части 18-го гвардейского стрелкового, 30-го и 95-го стрелковых корпусов при поддержке авиации 8-й воздушной армии. В результате Львовско-Сандомирской операции, успешно проведённой войсками 1-го Украинского фронта в июле-августе 1944 года, освобождёны Львов, Западные области Украины, юго-восточные районы Польши, форсирована Висла, уничтожено 8 дивизий противника. А в сентябре-октябре того же года в ходе Восточно-Карпатской операции советские войска овладели Дукельским перевалом и освободили Закарпатье, вошедшее по итогам войны в состав советской Украины.

На освобождённых территориях, первым делом, восстанавливали органы советской власти.

У Шуры на квартире поселился новый жилец, подполковник медицинской службы. Лет ему было под шестьдесят. Совсем седой, очки в круглой оправе, седая же, клинышком, бородка. Добродушный, не военного склада, старичок. Ни дать ни взять, доктор Айболит из известной сказки, которую Шура читала ещё до войны. И звали его под стать – Андрей Аполлинарьевич Триандофилов. Он-то и предложил Шуре работу в госпитале для раненых бойцов и офицеров Красной Армии, который вновь был восстановлен на прежнем месте. Молоденькая санитарка вскоре стала всеобщей любимицей.

Николай
1945 год

С каждым днём фронт всё дальше и дальше катился на запад, стремительно приближаясь к «логову зверя» и не было в мире силы, способной остановить эту мощную лавину. Германия была обречена на поражение.

Николай понимал, что война для него закончилась и поэтому, когда ему предложили продолжить службу в органах госбезопасности и остаться в Станиславе, недолго думая, согласился.

В лесах хозяйничали банды националистов, которые в период оккупации тесно сотрудничали с фашистами, принимали активное участие в карательных акциях против мирного населения. Их руки были по локоть в крови и рассчитывать на снисхождение, а тем более помилование, не приходилось. Они были неплохо вооружены и терроризировали как органы советской власти на местах, так и мирное население. В июле 1944-го года организацией украинских националистов (ОУН) был создан, так называемый, «Высший совет освобождения Украины». Один из лидеров украинских националистов Роман Шухевич принял на себя командование украинской повстанческой армией (УПА).

Уже в семнадцать лет он стал активным членом террористической организации украинских националистов (ОУН), доставлявшей немало хлопот польским властям. В 1929 году Шухевич вместе с лидером молодых украинских националистов Степаном Бандерой проходили обучение в итальянской школе разведчиков. Навыки диверсионной работы, приобретённые в фашистской Италии, пригодились им в 30-е годы. Именно тогда по Галиции прокатилась серия террористических актов, за которыми стояли Бандера и Шухевич. За убийство министра внутренних дел Польши они были арестованы. В результате судебного процесса, состоявшегося во Львове, Бандера был осуждён на казнь. Впоследствии её заменили на пожизненное заключение. Шухевича приговорили к четырём годам лишения свободы. Он отсидел два года в польской тюрьме и вышел на свободу по амнистии. Опасаясь дальнейших преследований польских властей, перебрался в Германию, где поступил на специальные курсы при военной академии в Мюнхене. По завершении обучения ему было присвоено звание гауптштурмфюрера СС.

В 1939-м году немцы оккупировали Польшу и освободили из тюрьмы Бандеру и других лидеров ОУН. Началась усиленная подготовка оуновцев к вторжению в СССР. В Польше формируется украинский националистический батальон «Нахтигаль» («Соловей»). Командиром гитлеровцы назначили обер лейтенанта Герцнера, а от оуновцев Бандера назначил Шухевича. 18-го июня 1941-го года они приняли присягу на верность фюреру. 22-го июня немецкие войска атаковали границу СССР. На рассвете 30-го июня батальон «Нахтигаль» под командованием Шухевича ворвался вместе с немецкими передовыми частями во Львов.

В первые дни они уничтожили более трёх тысяч львовян-поляков, в том числе 70 учёных с мировым именем. А в течение недели батальон Шухевича зверски уничтожил около семи тысяч мирных граждан, в частности женщин, детей и стариков. Во дворе святоюрского собора митрополит Андрей Шептицкий провел богослужение в честь «непобедимой немецкой армии и её главного вождя Адольфа Гитлера». С благословения главы Украинской греко-католической церкви и началось массовое уничтожение мирных жителей Украины бандеровцами, нахтигалевцами, уповцами и вояками дивизии СС «Галичина». Оставляя за собой кровавый шлейф, батальон под командованием Шухевича дошёл до Винницы. Затем немцы перебросили его в Белоруссию для борьбы с партизанами. На их совести уничтожение белорусских деревень и бесчеловечное истребление жителей.

За особое усердие Гитлер наградил Шухевича Железным крестом. В 1942 – 1943 годах при поддержке гитлеровского руководства была сформирована украинская повстанческая армия (УПА). Шухевич возглавил главный штаб УПА, но вскоре он уже был назначен её главнокомандующим. Фашисты щедро снабжали их оружием. Когда под напором Красной Армии гитлеровцы готовились бежать за пределы границ СССР, в руководстве УПА произошёл раскол. Некоторые из руководителей с частью повстанческой армии бежали вместе со своими хозяевами. Оставшиеся продолжали вести диверсионную работу в тылах Красной Армии. Их лидером стал Роман Шухевич.

После освобождения от гитлеровских оккупантов, правительство Советской Украины предложило им сложить оружие. Многие руководители отрядов УПА дали понять, что пойдут на переговоры с властями и без согласия вожаков. В 1945-м году Шухевич был вынужден согласиться с этим и послал на переговоры своих представителей, но не наделил их полномочиями подписывать какие-либо соглашения. А после завершения переговоров они были сняты со своих постов и ликвидированы службой безопасности УПА. В 1948-м году УПА практически прекратила своё существование. Часть пробралась через границы Польши и Чехословакии в Западную Германию, часть сдалась властям. Но Шухевичу бежать было некуда. С остатками своих боевиков он продолжал терроризировать население нескольких западно-украинских областей. Продолжалось дальнейшее разложение и деморализация в рядах бывшей УПА. В 1950-м году, при проведении спец операции, Шухевич был убит в доме своей любовницы при попытке к бегству. Но ещё достаточно долго разрозненные отряды и небольшие группы бандеровцев продолжали беспредельничать, запугивая простых обывателей и убивая активистов.

За время гитлеровской оккупации Украины от рук фашистов погибло 5 миллионов 300 тысяч мирных граждан, 2 миллиона 300 тысяч трудоспособных украинок и украинцев было угнано в Германию.

От рук карателей-бандеровцев погибло 850 тысяч евреев, 220 тысяч поляков, более 400 тысяч советских военнопленных и ещё 500 тысяч мирных украинцев. Убито 20 тысяч солдат и офицеров Советской Армии и правоохранительных органов и примерно 4—5 тысяч «недостаточно активных и национально сознательных» своих же вояк УПА.

Сотрудники органов госбезопасности не знали покоя ни днём ни ночью. Они гонялись за бандеровцами по окрестным сёлам и лесам, выкуривая их из схронов и насиженных мест. Часто силы были неравными. Николай жутко уставал, давали знать о себе раны. Местное население относилось к ним не то, чтобы враждебно, но всё же как-то настороженно, с некоторым опасением. И одной из задач, которые им приходилось решать ежедневно, была задача заслужить доверие людей. Не только успокоить, но и вселить уверенность в завтрашнем дне, дать ощущение защищённости. Да и то сказать, всё время они были «под кем-то». То под Польшей, то под Австро-Венгрией, снова под Польшей, под германцами, а теперь под Советами. Конечно же, были такие, что помогали активно и сознательно. С ними бандиты стремились свести счёты прежде всего. Делалось это, обычно, при помощи верёвки-удавки. Для устрашения населения применялись самые изощрённые пытки и казни. Людям отпиливали головы, вешали за ноги, сажали на кол. Часто для выполнения своих гнусных деяний они переодевались в красноармейскую форму.

Нащокин
1953 год

В предрассветной тишине тревожно и пронзительно зазвонил телефон. Николай стремительно подхватился с постели.

– Слушаю, Нащокин!

– Товарищ старший лейтенант! – прокричал в ухо взволнованный голос дежурного, – Вас срочно вызывает майор Завьялов! Машина за Вами уже выехала!

Николай положил трубку и стал одеваться. По-быстрому умывшись, он вышел в коридор и начал натягивать сапоги. Из кухни вышла заспанная Нина, со свёртком в руках. Она уже успела собрать бутерброды.

– Ну, зачем это? – стал, было, возражать Николай, обнимая жену. – Я туда и обратно.

– Знаю я тебя. Ты уж там поосторожней, пожалуйста. На рожон не лезь, – прильнула к мужу Нина.

– Ну что со мной может случиться? Ведь у меня есть вы и я вас очень-очень люблю.

Было слышно, как подъехала машина. Поцеловав жену, Николай поспешил на улицу.

Завьялов
1953 год

Майор Завьялов ждал Нащокина в своём кабинете. «Накурено, хоть топор вешай», – входя отметил некурящий Николай.

– Проходи, садись, – кивнул Завьялов, смачно затягиваясь папиросой. – Извини, что выдернул тебя в выходной, но не дают нам с тобой отдыхать пока. Сам понимаешь. Из Яремчи сообщили, что в Делятине объявилась банда «Вепря». Ночью они разгромили местное отделение милиции, всех активистов расстреляли, председателя сельсовета повесили, а всю его семью вырезали, включая двух малолетних детей.

– Сведения достоверные? – поинтересовался Нащокин. – Почему там решили, что это «Вепрь»? Ведь, насколько мне известно, он до сих пор орудовал в Закарпатье и в наши места не заглядывал.

– Сведения самые, что ни на есть, достоверные. На месте преступления он всегда оставляет свою метку, подписывая кровью убитых им людей свою кличку. Поэтому и узнали, что это был он, – прикуривая одну папиросу от другой, ответил Завьялов.

– Он будто бы бравирует перед нами. И, видимо, настолько уже уверовал в свою неуязвимость и безнаказанность, что даже не считает нужным скрывать от нас сам факт своей причастности к творимым им и его бандитами преступлениям. «Ястребки» с милиционерами из Яблонова отрежут им отход на Кременцы и постараются удерживать, пока не подоспеем мы. Итак, выезжаем немедленно. Бондаренко, наверное, уже всё организовал.

Они вышли во двор, где заместитель Нащокина лейтенант Бондаренко уже провёл краткий инструктаж и скомандовал зычным голосом:

– По маши-и-инам!

Всё выполнялось чётко, по-военному, без лишней суеты и разговоров. Уже через пять минут колонна, состоящая из двух грузовиков и командирского «козлика» ГАЗ-67Б выехала из ворот областного управления госбезопасности и двинулась в южном направлении.

– Через час будем на месте, – произнёс Завьялов, взглянув на часы. – Сейчас без четверти шесть.

Он закурил очередную папиросу. В это время они проезжали уже через Черниев. Несколько минут он курил молча, но затем, снова взглянув на часы, произнёс:

– Минут через двадцать будем в Надворной. Там к нам присоединится капитан Шостак со своими хлопцами. Это наш новый сотрудник, недавно переведён к нам из Закарпатья. Кстати, Шостак родом из Кременцов, как и Вепрь, и места те знает очень хорошо. Когда вернёмся, надо будет запросить из Ужгорода дело этого Вепря. Было бы замечательно, если бы там оказалась и его фотография. Очень хотелось бы посмотреть, что это за зверь такой. Впрочем, у нас есть возможность сегодня познакомиться с ним лично.

Нащокин слушал молча, утвердительно кивая. Он подумал о своих. Нелегко Нине справляться с тремя сорванцами, глаз да глаз нужен. К тому же она работала. Служила в их же управлении секретарём-машинисткой. У них было три сына, мал мала меньше. Старшему было пять, второму недавно исполнилось четыре, а младшему всего-то восемь месяцев было. Нина нашла для них няню, из местных. Звали её Ганной. Ей было двадцать лет. Несмотря на свою молодость, к своим обязанностям она относилась очень добросовестно. И детям нравилась, что было немаловажно. Разговаривала на суржике – смеси украинского, польского и русского языков. Нина к ней очень привязалась и со спокойной душой оставляла на неё детей, уходя на работу. Николай улыбнулся своим мыслям. Впереди показались огни Надворной.

Вскоре они увидели, как из зарослей кустарника, подходившего в этом месте к самой дороге почти вплотную, вышли двое с автоматами наперевес.

– А вот и Шостак, – сказал Завьялов и приказал остановиться.

Капитан Шостак подошёл к машине и, открыв заднюю дверцу, уселся рядом с Нащокиным.

– Здравия желаю! Капитан Шостак, – приветствуя офицеров, представился он.

Завьялов представился сам и представил Нащокина. Они обменялись крепкими рукопожатиями.

– Ну?! – поторопил Завьялов, чиркая спичкой, чтобы прикурить. – Доложите обстановку.

– Есть! Из Делятина бандиты направились в Яремче, но там их уже ждали наши люди. После короткой стычки их удалось оттеснить к реке. Некоторым из них, вероятно, удалось переправиться на другой берег Прута, а небольшая группа, примерно, человек восемь, ушла вниз по течению. Полагаю, что Вепрь в этой второй группе. Нет никакого сомнения, что он через Кременцы попробует выйти на Яблоницу, чтобы уйти через перевал на Чёрную Тису. Ну, а там ищи ветра в поле. В Кременцах и Яблоницах наши предупреждены. Ещё одна группа отправилась на перехват в Кременцы. Часть своих людей я отправил с машиной к Яблонецкому перевалу. Со мной осталось десять человек.

– Молодец, капитан, правильно всё сделал. – последний раз затянувшись папиросой и выбрасывая окурок в окошко, похвалил Завьялов.

– Я думаю, нам нужно разделиться, – и, обращаясь к Нащокину, предложил: – Ты, Николай, пересаживайся в грузовик, а капитан и двое его подчинённых поедут со мной, остальных распредели по машинам. В Яремче вы на двух машинах переправитесь через мост на противоположный берег Прута. Ваша задача, найти и обезвредить тех, что переправились на ту сторону, прежде, чем они успеют объединиться с Вепрем. Мы с капитаном поедем к перевалу и с той группой, что он туда уже отправил, будем ждать Вепря там. Не исключено, что он там объявится, другой дороги нет. По окончании операции все собираемся в Надворной. Всё ясно? Действуй!

– Есть! – козырнул Нащокин и выскочил из машины. Шостак сделал знак своим людям, находившимся в укрытии, выйти на дорогу.

– Может, одного возьмём, товарищ майор? А то тесновато будет.

– Ничего, в тесноте, да не в обиде. Зато надёжней.

– Бережёного Бог бережёт?

– На Бога надейся, а сам не плошай! Выполняй, капитан!

Шостак всё-таки отобрал двоих, более щуплых, остальным приказал следовать за Нащокиным. Как только они расселись по машинам, Завьялов, уже успевший прикурить новую папиросу, дал команду трогать. Машина рванула с места и скрылась за поворотом. Нащокин проводил их взглядом, вскочил в кабину первого грузовика и сделал знак старшине Подгоре, сидевшему во второй машине следовать за ним. Какое-то, неясное ещё, тревожное предчувствие, закралось в душу.