Текст книги "Эксперимент. детектив"

– Так у него с собой денег не было? – Уточнил Сергей.

– Это же проверить легко. Сколько с книжки снял, сколько дочери передал. Дочь его деньги считать умеет. На похороны не приехала. Зато на полдома сразу права предъявила. Своего не упустит.

– Какие права?

– Из-за нее-то я дом и продал, чтобы рассчитаться. Да и за дедовы похороны… За три тысячи продал. Полторы ей выслал. Квитанция имеется.

– Как же дед-то погиб?

– Все так и было, как раньше говорил. Только одно не договаривал: мог я его спасти. Только не стал… Когда он не ту дверь отворил по слепоте своей, хмельным усиленной, мог бы окликнуть или за руку отдернуть. Только… не стал я делать того. Видать, обида сознание затуманила. Никто бы этого и не узнал. Одни мы с ним в тамбуре в тот момент были…

Сентябрь 1985 г.

Капкан

Глава 1. Случайная встреча

Лошади, устало опустив головы, еле ступали по поросшим мхом камням. Тяжелые лапы елей беспрестанно хлестали их по вздрагивающим бокам. Какое-то подобие носилок, привязанное меж седел мешало сохранять равновесие и держаться узенькой тропинки. Нет-нет, одна из лошадей оступится, рванет вперед и вверх, чтобы устоять. Тогда из-под видавшей виды шинели, наброшенной на кого-то, лежавшего на неуклюжем сооружении, вырвется протяжный стон. А потом снова только удары копыт да гулкий стук каблуков изношенных сапог понуро шагающего парня, ведущего за собой обеих лошадей. Парен этот, временами, когда вершина пригорка с поредевшей растительностью позволяла ему видеть дальше обычных лесных границ, останавливал движение и всматривался вперед, туда, где закатное солнце красным яблоком неуклонно катилось к земле, готовое соскользнуть с узкой черты горизонта, чтобы надолго пропасть из виду. Тогда наступит темнота. Лес превратится в сплошное месиво черных теней. Определить направление движения будет невозможно. А дойти нужно. Ох, как нужно! Для того, чтобы стонущий Петруха мог снова увидеть рассвет. Для того, чтобы узнали люди, какие звери бродят по уезду под командой атамана Черного, который был ранее офицером белой армии. Мысли эти заставляли Максима находить в себе новые резервы истрепанных сил, которые никогда ранее не проявились бы. И он жил одним стремлением – двигаться вперед.

А солнце, между тем, обожгло лес багряным заревом последних лучей и деревья окунулись в о тьму.

– Неужто зря все? Неужто… – Максим подошел к носилкам. Шершавой ладонью стер с лица Петюхи влагу. – Куда же мы с тобой? Потерпи, друг любезный. Потерпи, родной…

Должен я спасти тебя…

– Чего это, мил человек, сам с собой разговариваешь?

Максим резко обернулся на голос, выхватил из-за ремня револьвер. В трех шагах от него на тропинке стоял невысокого роста, пожилой мужчина в сером картузе с лакированным козырьком. В руках у него был дробовик, опущенный стволом вниз.

– Ты, мил человек, оружие-то свое убери. Коли бы у меня в голове что дурное сидело, не успел? бы до него и дотянуться.

– Кто таков? – Строго поинтересовался Максим.

– Житель здешний. Тебя-то что в наши края занесло? Не припомню такого в знакомцах. Перестань бычиться! Незачем нам с тобой ноздри раздувать. С товарищем-то что?

– Тебе зачем? Каков прок?

– Мне-то проку, может, и нет вовсе. А товарищу твоему может такой случиться. Жилье мое здесь, на несколько верст в округе, единственное.

– Пи-и-ить… – Донеслось с носилок.

– Подай-ка ему хлебнуть. – Мужик протянул Максиму фляжку. – Как это ты в поход без воды собрался?

– Не только водой, кровью нас господин Черный чуть досыта не напоил. Ишь, как жадно пьет… С утра маковой росинки во рту не имел.

– Много сразу не давай! Болезнь его мне пока не ведома, а потому вода вред принести может. Сам хлебни! Теперь я у вас поводырем буду. До моей избы уже недалече. – Мужик сграбастал уздечки и потянул лошадей за собой. – Поведай пока, что с вами стряслось.

За разговорами вышли на большую поляну. Слева от Максима в лунном полумраке блестела лента ручья, на берегу которого, в свете упавшего сверху лунного лучика, стоял огромный деревянный крест, окруженный крестами поменьше. На противоположной стороне поляны, из-за невысокого частокола выглядывала рубленая изба. Когда маленький отряд приблизился к частоколу, из-за него выплеснулся хриплый собачий лай.

Цыц, неугомонный! – Прикрикнул на собаку мужик. – Чего расшумелся? Погоди, парень. Я ворота отворю, да и собаку отгоню… Вот теперь входите. Давай-ка дружка твоего сразу в избу отнесем. Коней потом накормим, напоим. Люди в первую голову хозяином привечены должны быть. Вона, как его… В рубахе, видать, парень родился. Не суетись! Теперь отдыхает пусть.

Пока мужик строчил словами, как пулеметными очередями, грубые по внешнему виду руки его нежно щупали всю грудь Петюхи, промыли рану и наложили на нее какую-то злостно пахучую мазь. А затем, с ловкостью сестры милосердия, наложили бинт.

– Ловок ты, дядя! – Не удержался от похвалы Максим. – Не впервой видать…

– В лесу жить – во всем умельцем быть. Сам себе и швец, и жнец, и на дуде игрец. У меня в этом мудрость малая. Вот старуха моя…

Под скороговорки старика, дожевав краюху хлеба и допив из кружки теплое молоко, сморенный небывалой усталостью, уронил Максим голову на скрещенные на столешнице руки и моментально уснул. Не успел разузнать даже: куда попал, чьим гостем стал. Так тепло отнесся к ним с Петюхой хозяин, что и дум никаких про осторожность в голове не осталось.

– Горазд! Горазд поспать-то! – прогудел голос хозяина избы над самым ухом. В то же время крепкая рука тормошила его за плечо. – Когда на лавку тебя уложил, глаз даже не приоткрыл. Пора и пожевать чего! Товарища твоего уже покормил. Спит пускай теперь.

Во время недолгого завтрака узнал Максим, что хозяин его случайного ночлега – Фрол Матюхин. Живет он здесь с самого рождения. Дед его это место на жительство еще в молодости своей облюбовал. Два поколения Матюхиных на вечном покое у ручья лежат. Им с женой его, Марфой, бог наследников не дал. Промышлял Фрол всякую лесную добычу. Охотой на птицу и зверя. Пасеку свою имеет на три десятка колод. Марфа от свекрови своей научилось ремеслу целебному. Все травки да корешки собирает. У нее настоев и мазей разных, как в хорошей аптеке. Так и живут. Жену Фрол два дня назад в Воскресеновку свез. Мужик там на порубке леса сильно изувечился. Фельдшер на него рукой махнул. А Марфушка взялась на ноги поставить.

– Людям нужны, а сами от них в лесу укрылись! – Удивился Максим.

– Не знаю я, почему дед это место выбрал. Знаю только, что из дальних краев сюда попал. По его воле и отец мой здесь осел. И мне тут все родное. Не тянет никуда. Люди, Максимушка, всегда близко, коль нужный ты для них человек… Давай с тобой на озерко заглянем. Там у меня снастишки кое-какие расставлены. Может, чего Бог и послал.

Небольшое озерко было густо окаймлено еловым молодняком. Посреди озерка торчали из воды несколько сломленных сухих стволов осины, невесть как там оказавшиеся. Берег упирался в воду невысокими обрывами.

– Не вертись ты, окаянный! Лодку опрокинешь. – Ворчал Фрол незлобно.

На самом деле казалось, что маленькая лодчонка от любого движения может черпануть в себя озерной водицы. Но рыбаки удачно вернулись к тому месту на берегу, от которого отчалили с час назад.

– Самое карасиное время. И ушица и поджарок теперь у нас будут! И время не очень много потратили. – При этих словах Фрол извлек из кармана жилетки объемистые серебряные часы и фасонно откинул крышку циферблата.

– Знатные у Вас, Гордеич, часы! – Восхитился Максим.

– Павел Буре! – С гордостью поглядел на собеседника Фрол. – Дедово наследство. Глянь, какая красота!

Поддерживая левой рукой голову Петюхи, Фрол осторожно подносил к его губам ложку с приостывшей ухой.

– Хлебай, мил человек. Коли охота к еде – знать отворот твой беде! Встанешь на ноги. Еще и спляшешь.

– Ты, батя, меня не тискай, как сосунка какого. – Пытался противиться Петюха. – Ложку-то отдай.

Эй! Аника-воин! За тобой теперь пуще чем за сосунком приглядывать надобно. Гляди, какой самостоятельный!

– Так его, Фрол Гордеич! Привык командовать. – Максим ласково потрепал волосы Петюхи. – Покомандуешь еще.

– Тебе бы, Максимка, в уезд спешить надобно. Там про банду, поди, и не слыхали еще.

– Тебя не оставлю!

– Пока я одыбаюсь, ты штаны на лавке протирать собрался?! А Черный? Пусть себе гуляет вольно? Не дело говоришь!

– Верно. Мил человек! За сиделку и я справлюсь. Поддержал Петюху Фрол. – Твое дело, Максимушка – успеть своим про банду сообщить. На зорьке утренней выведу тебя прямиками на большак. А там и до своих добежишь, Бог даст.

– Это – дело! – Повеселел Петюха. – Чего ему здесь делать? Пользы никакой, окромя, что глаза мозолить будет. Пусть отомстят ребята за порубанных товарищей наших!

Но, случай распорядился по иному. Только успели со стола прибрать, как надрывно залаял во дворе пес. Фрол глянул в окно. В проеме калитки показался молодой парень в яркой красной рубахе, перепоясанной темным шнурком.

– Господи! – Вырвалось у Фрола. – Митяй Сушков. – И тут без его хитрой морды не обошлось. Пойду, встречу гостя не званного.

– Здрав будь, Гордеич! – Из-под густых, как усы, бровей впились во Фрола хитрые кошачьи глазки. – Гости у тебя нынче?

– Здорово, Митяй. По лесному укладу – всяк проезжий гость. – Спокойно ответил Фрол.

– Это так. Издали видать… Кони уж больно хороши. В наших местах таких ни у кого нет.

– Кто их знает! Заехали. Похарчевались. Уехали. Хозяину заботы нет о делах ихних.

– И то верно. Я ныне тож к тебе верхами. Сколь верст в седле протрясся. Жена твоя за снадобьями полслала. – Продолжал разговор Митяй, пытаясь протиснуться в двери, которые перекрыл собой Фрол.

– Это когда ты к Марфушке в подсобники подался? – Ухмыльнулся Фрорл.

– Еще чего?! У нас в деревне отряд господина Черного загостевал. Вчерась утром с краснопузыми у них стычка была. Двоих у них поранили. Твою бабку-колдунью к ним и приставили. Понял?

– Чего же не понять? Погоди тут. Вынесу, что надобно. – Прикрыл Фрол дверь перед Митяя.

– Боишься с гостями познакомить? – Прорычал в след Митяй. – Ладно, обожду…

Когда не званный гость скрылся за ельником, чувство неминуемой опасности охватило всех троих в доме.

– Все, ребятки. Уходить вам неотложно надобно. Митяй про вас в деревне растрезвонит. Будьте уверены! Он вашу власть пуще всех ненавидит. Забрали у бати его хозяйство, а самого в город свезли. Слух дошел, что порешили там и отца его, и Никиту-лавочника за убийство какого-то посыльного из города, который землю переделить призывал. – Фрол обеспокоенно глядел на Петюху, зная его командирское положение.

– Вместе уходить надобно. Они и тебя, Гордеич, за помощь нам к ответу потянут. – Заявил Петюха.

– Ночь одна у нас в запасе всего, ребята. Может, меньше…

– За такое время далеко бы ушли верхами, коли бы руки вам не связывал. – Петюха виновато глянул на Максима.

– Брось. – Отмахнулся Максим. – Когда они про нас не знали еще, я бы уехал один…

– А теперь? – Вмешался в разговор Фрол. – Теперь тем паче одному и скоро добраться до своих тебе нужно. Петюху в надежное место в лесу упрячу. Там его сам черт не найдет. Зачем обоим-то рисковать? А мне никак с места сниматься нельзя. Марфушув моя там…

Прощаясь с Петюхой, не удержался Максим и, как малое дитя, вщеку неловко поцеловал. Фрол сделал вид, что не заметил этой минутной мужской слабости, только поудобнее уложил рядом с Петюхой свой дробовик и патронташ.

– На всякий случай.

– Ты, Петюха, тише воды будь пока. Главное – ночь пережить… Я из лошадей все выжму, чтобы только быстрее…

– Спасибо вам обоим. – Поблагодарил Петюха Фрола и Максима.

Причалив к противоположному берегу, Фрол прорубил в днище лодчонки дыру и с силой оттолкнул ее на глубину.

– Глядишь, в случай чего, препятствие будет. Теперь тебя на большак выведу и домой во всю прыть. До прихода гостей объявиться бы.

Прощаясь у большака, Фрол попросил:

– Наклонись ка ко мне, Максимушка. – Крепко обнял парня и привязал ему на шее какой-то предмет. – Не снимай. Иконка эта от вражьей пули и сабли спасет. Ну, погоняй!

– До завтра, Гордеич! – Крикнул Фрорлу Максим, пуская коня в галоп.

*****

Прекратив погоню за остатками банды, бросившимися врассыпную в лес, всадники в высоких суконных шлемах с нашитыми на них алыми звездами собрались у околицы. Максим подскакал к командиру.

– Товарищ Степанов, разрешите мне с ребятами за Петюхой?

– Бери с собой пару человек да упряжку какую. Соломы поболе накидайте.

Небольшой отряд вскоре прибыл на поляну. Максим так потянул уздечку, что кон под ним взвился на дыбы. Закусив до крови губу, с ужасом глядел он туда, где только вчера стояла гостеприимная изба.

Сизый дым туманом стоял над грудой обгоревших бревен. Кое-где из-под обгорелой древесины выскакивали оранжевые языки пламени, не успевшего еще совсем угаснуть. В стороне от пожарища, лицом вниз, раскинув руки распласталось тело женщины в ярком ситцевом платье. Спрыгнув с коня, бросился Максим к ней, наклонился. По вздрагивающим плечам понял: жива!

– Сюда, ребята! Мамаша… Кто вы? Что здесь было? – Помог подняться женщине. Дал хлебнуть воды из фляжки.

Вялым движением руки, оттолкнув со лба пряди седых волос, женщина подняла голову.

– Поздно, родимые… Поздно… – И женщина разрыдалась. – Ни Фрола, ни товарища вашего уже нет в живых…

Рыдание оборвало речь женщины. Долго пришлось дожидаться Максиму, пока услышал, что здесь произошло…

Митяй Сушков не сразу уехал в деревню. Прячась за деревьями, понаблюдал за всем, что делали оставшиеся в избушке. Выследил и место, где Петюха укрыт был. Примчался в деревню затемно и сразу же атаману Черному все выложил. Марфа – а это была она – узнала обо всем от хозяина избы, где остановилась. Поздно узнала. Бандиты бросились сюда и ее, старую, с собой прихватили, чтобы своими глазами видела расправу над мужем своим и красноармейцем. На ее глазах били нещадно кнутом Фрола. Затем прискакали от озера несколько человек бандитов и привезли привязанного поперек седла стонущего парня в окровавленном тряпье. Доложили, что один убит в перестрелке и взбесившийся конь утащил его куда-то в лес. Не стали долго возиться с поисками. Второго же вытащили из кустов. Брыкался еще. От того и одежду изорвали. Один из бандитов узрел, как из кармана жилетки у Фрола часы вывалились. Подбежал. Сорвал цепочку.

– Этому старому студню на том свете часы не надобны! – Оскалившись в злой улыбке, заявил он.

– Связали вместе парня и потерявшего сознание Фрола и в избу бросили. А потом и подожгли.

– Такую смерть лютую изверги им изготовили. Думала и тебя, сынок, в живых нет… – Марфа вновь разрыдалась.

На берегу ручья, рядом с крестами, вырос свежий холмик земли. На верхушке холмика лежали рядом шлем с красной звездой и серый картуз с лакированным козырьком, оставшийся лежать на траве. Прокатились над лесом гулкие щелчки прощального салюта.

Глотая горький комок, застрявший в горле, Максим мысленно клялся убитым: «Не забуду! Никогда не забуду! Отомщу за все!».

Вернувшись в деревню, узнали, что среди убитых Черный не обнаружен. Пропал и Митяй Сушков.

Глава 2. Письмо

– Марфа Егоровна? Слушаю… Что? Не волнуйтесь Вы так! Ничего страшного. Буду в обед… Разберемся!

С добродушной улыбкой на устах человек, говоривший по телефону, положил трубку телефона на рычаги. Откинулся на высокую спинку стула. Прикрыл глаза. В памяти тут же возникла поляна с крестами… Человек, который ради спасения случайных знакомых рисковал собственной жизнью. Какую важную науку преподал ты, Фрол Гордеевич, за одну короткую встречу! Словно только вчера все это и случилось.

Минули безвозвратно десять долгих лет. Четыре года Максим, редко покидая седло, носился по разным уголкам, участвуя в ликвидации разных банд. Затем был неожиданно вызван к комиссару полка, который, долго не справляясь о его желании поменять место службы, вручил ему путевку в уголовный розыск. Работа, учеба, снова работа. На личную жизнь времени совсем не остается. Но умудрялся несколько раз сводить Клаву в кино перед тем, как привел ее хозяйкой в свою маленькую квартирку, которая была одной из восьми, составлявших коммуну жильцов, обосновавшихся на двух этажах в бывшей собственности какого-то статского советника, драпанувшего за кордон.

А потом там появился крикун Володька.

Теперь Максима в начальство продвинули. Полгода уже в замах у Николая Никаноровича – начальника уголовного розыска.

Володька встретил отца у двери. Привычным жестом засунул палеец в рот и пробубнил:

– Пап… бабуля испугалась… я нечаянно…

– Не виноват он, Максимушка! – Поспешила вмешаться Марфа Егоровна. – Старая она. Еще у деда моего Фрола была…

– Все понятно. – Максим нарочито строго глянул на Володьку. – Ты зачем это мои вещи трогаешь? За это полагается на полчаса в угол. Возражения есть?

Володька опустил голову и пошел в указанное место, а бабушка, успокаивая его, устроилась рядом на табуретке. Максим же прошел на кухню, где для него был накрыт обеденный стол. Тут же, на столе лежала дорогая ему памятью о прошлых событиях иконка. В верхней части дощечки, на которой была исполнена иконка, по всей ее длине откололась тонкая щепа. Когда Максим взял иконку в руки, то понял, что щепа представляла собой специально изготовленный клин для укрытия узкой щели в дощечке. Она была аккуратно и с большой точностью подогнана. По этой причине ранее и создавалось впечатление целостности дощечки. На всякий случай он потряс иконку, повернув ее отверстием к столу. Тут же на стол выпал тонкий листок бумаги, на котором еле видны были бледно-серые строчки неровного мелкого текста.

«Милостивый государь! – Гласило это странное послание прошлого. – Господин мой, Никита Степанович! Не исполнил я, недостойный слуга Ваш, порученного мне наказа. Не довез шкатулку сыну Вашему. Совсем было добрался до него, но не довелось свидеться. В Воскресеновке смотритель станционный передал мне волю Александра искать его в Павлове. В поместье у сослуживца его. Где он с молодой женой погостить решил. На половине пути людишки брата Вашего перехватили. Видать, слежку вели. Отстреливались. Только достала пуля меня. Видать, встать боле не смогу. Шкатулку с украшениями зарыл я в шалаше, что Савва (Божьей милостью уцелевший) временно соорудил. Он о том не ведает. Простите за все!»

– Марфа Егоровна! Идите скорее сюда! И Володька пусть из угла выходит. Тут такая находка…

Старушка внимательно оглядела письмо.

– Впервой вижу бумагу эту. Чего пишут-то?

Максим пересказал ей содержание письма.

– Неужели Фрол Гордеевич ничего о нем не знал?

– Верно не знал. Говорил как-то, что слышал от отца о могиле, где самый большой крест поставлен… Помнишь? Будто в могиле той большой человек покой нашел. Потому отец и велел ему завсегда за могилой той приглядывать и место, где дед ранее обосновался, никогда не покидать. Гордей Саввич сам этот крест на ней и ставил.

– Это все, что Вы знаете?

– Все. О другом от Фрола не слышала.

– Не густо… А интересно было бы на клад взглянуть. Пожалуй, есть на что.

Глава 3. Павлово

В Павлово Максим попал только спустя два месяца. Знавший про историю с иконкой, Николай Никанорович сам предложил ему поездку туда.

– Поезжай. Товарищам местным помощь окажем, а заодно и поместье бывшее навестишь. Может, какая вторая ниточка появится в истории этой. Мне самому интересно было бы взглянуть на украшения те. Еще и премию за них отхватишь. Не обижайся! Шучу!

Пустяковое на первый взгляд дело, по которому было решено оказать помощь павловцам, на поверку оказалось крепким орешком. Главная причина того, что не смогли коллеги сдвинуться с мертвой точки хотя бы на шаг – отсутствие каких бы то ни было улик, дающих основание предъявить кому-либо обвинение в совершении содеянного.

В маленькой коморке, которая много лет служила ему пристанищем, убит пастух. Мотивы убийства даже предположить было трудно. Будучи большим любителем спиртного, пастух этот не имел даже малейшей склонности к накопительству. Наоборот, как показывали соседи, настолько по хмельному делу всем задолжал, что даже пятак ему никто бы боле не дал. Однако, в жилище его был создан такой беспорядок, словно тщательно разыскивалась какая-то ценная вещь.

В этом Максим сам убедился, когда совместно с местными коллегами совершал повторный осмотр места происшествия. Не в его привычке было судить о чем-то с чужих слов. Всегда старался сам увидеть то, что еще можно было осмотреть. Но и повторный осмотр не дал никаких результатов.

Маленькую приятную неожиданность принес ему дополнительный допрос свидетелей по делу.

– Чего уж… Как можно на власть обижаться? – Бубнил ссутулившийся на стуле старик. – Хоть тыщу раз вызывайте, гражданин начальник. Что знаю, то и скажу. Откудова пастух тут объявился? Я его сюда приманил. Годков пять тому… Направил меня как-то Назарыч, председатель наш, в город за товарами разными скобяными. В две подводы мы туда подались. На одной, верно, я, а на другой Сашка Чижов – пацан соседский. Он сейчас в красноармейцах… В городе мы быстро дела справили. Сашка совсем пацан еще был и к зелью не приучен. Порешил, на него положась, заглянуть в закусочную. Там и встретил убиенного. Пропился видать в тот день. С буфетчиком тамошним громко горланили. Он буфетчику часы всучить хотел в оплату, а тот уперся в отказе. Какой-то дурень всю крышку им исковеркал.

– Крышку?! – Невольно вырвалось у Максима.

– Точно – ее. Он и мне их потом совал. Только и мне они не по нужде с таким изъяном, хотя и серебряные… В тот раз мы с ним по пьяному делу и сговорились о переезде. Вот откуда он взялся…

– А потом Вы эти часы у него видели?

– Потом? Нет пожалуй… А Вы, гражданин начальник, у народа поспрашайте. Пастух-то за все время никуда отсюдова и выезжал.

– А подробно описать, как они выглядели, сможете?

– А чего нет? У меня глаза их хорошо срисовали…

В материалах дела о часах ранее не упоминалось. Какой-то внутренний голос убеждал Максима в том, что это те самые часы, которые были похищены бандитом у Фрола Гордеевича. Описание часов он тут же включил в ориентировку о возможности их похищения у пастуха. От себя добавил приметы, которые упустил в своих показаниях свидетель.

Под вечер, в сопровождении одного из местных коллег Максим наведался в бывшую помещичью усадьбу. Красивый одноэтажный дом с обязательными колоннами у главного входа. Старый, начавший терять былую прелесть парк с поросшим обилием водорослей прудом.

– Теперь здесь школа на три села. – Пояснял Максиму спутник. – За учителя бывший управляющий имением. Недавно еще женщину из города прислали. Она у Марьи квартирует, а учитель здесь и живет. Видите боковую дверь? Когда помещик сбежал, он всю его библиотеку в свою комнату перетащил. Так и жил. Сам на полу мостится, а вокруг стопы книг. Он с них пылинки сдувал. Потом все книги в райбиблиотеку сдал. Чудак…

На легкий стук в дверь перед пришедшими предстал невысокого роста человек в очках с толстыми стеклами. Костюм его был тщательно отутюжен, а рубашка сияла безукоризненной белизной. Совершенно седые волосы его были уложены в аккуратную прическу с пробором-стрелкой.

– С кем имею честь? – Обратился он к Максиму и внимательно изучил взглядом предъявленный мандат. – Приятно познакомиться. Прошу… С местным товарищем я уже знаком. Довелось, знаете ли, на допросе побывать.

Узнав причину визита, учитель переменился.

– Старинными историями из любопытства интересуетесь? От нечего делать?

– Совсем не так, Петр Петрович. Все эти истории кровью обильно политы. Профессиональный интерес.

– Тогда – другое дело. К Вашим услугам. Рад быть полезным…

Максим протянул ему старое письмо.

– Клад отыскать желаете? Опоздали… Сильно опоздали. Во второй уж раз поиски затеваются.

– Во второй?!

– Да. Впервые я о нем услышал, когда в моей жизни еще рассвет был. А теперь – глубокий вечер. Если временем располагаете, изложу все в подробностях. Чайку могу предложить с прекрасным вареньем. Не возражаете?

Мог ли Максим возражать, когда представлялась возможность сделать второй шаг в тайну, о которой он случайно узнал.

– Полковник Воронов поместье наше навещал довольно редко. Интересовали его только отчеты о доходах и наличные деньги. Службу свою нес далеко о краев наших. Мне довелось встречаться с ним всего несколько раз. Вскорости, после кончины батюшки моего, унаследовал я должность управляющего. К тому времени едва гимназию окончил. Более года прослужил, когда пришло известие, что поместье наше подарено хозяином сыну в день его бракосочетания. Потом и молодой хозяин объявился. Из-за какого-то шумного дела пришлось ему уволиться с военной службы, сменив офицерский мундир на гражданское платье.

А спустя год нанес визит молодому хозяину известный Вам очевидно, Белых Александр Никитич. Впоследствии владелец паровой мельницы, кожевенного завода и пимокатки в городе. Знали о таковом? Время такое пошло, когда дружба высокородного дворянина с сыном купеческим не считалась зазорной. От этого визита и началась вся история…

Прибыл Белых в поместье из-за слабого здоровья жены, которой рекомендовали врачи лесной воздух и парное молоко. А где еще сыщутся такие леса, как наши? А некоторое время спустя, на закате дня прискакал в усадьбу верховой. Хозяев с гостями в усадьбе на тот час не было. От того-то этот человек со мной в контакт войти вынужден был. Здоровенный такой детина! Все настаивал на том, чтобы я его быстрее с Александром Никитичем свел. А господа ближе к полночи воротились. Белых сразу же с гостем в кабинете заперся. Не долго они там говорили. Попросил Белых коня ему оседлать и, не глядя на ночь позднюю, они с детиной ускакали куда-то. Только в полдень другого дня возвратился Белых. Один. Радостный очень. Потом меня в город спровадил.

– Хочу просить тебя, Петр, письмо свезти, хозяин твой на поездку согласие дал.

Взял я пакет с письмом… Только доставить по назначению бумагу не довелось. Спустя краткое время наехали в поместье полицейские чины и увезли с собой и хозяина, и гостей наших. Александр Никитич в этой суматохе не успел и адресок мне выдать, куда пакет доставить. По этой причине я его в книжный шкаф положил, где и пролежало оно никем не востребованное.

Наезжал, правда, вскорости следователь с обыском. От него услыхал, что Александра Никитича дядька его, младший брат отца, в хищении ценностей обвинил. Все тут следователь перевернул, да и ни с чем уехал. Ничего не нашел.

А письмо я Вам сейчас передам. Оно мне ни к чему. Так среди книг и пролежало. Когда в библиотеку сдавал, письмо и обнаружил. Тогда и решил ознакомиться с содержанием. У Вас теперь два письма из одной истории будет. За что же меня благодарить? Почему сам интереса не проявил? Возраст, знаете ли… На свои дела уже времени не хватит, а о чужих чего думать-то? Удачи Вам в разгадке тайны!

Уже в своем временном жилище Максим внимательно вчитался в текст старого письма.

«Отец! Пишу Вам будучи уверенным, что письмо попадет в Ваши руки. Накануне прискакал ко мне Савва. Он рассказал, что Онуфрий ранен и укрыт им в лесу. Онуфрия я застал еще живым. Верный слуга Ваш сохранил все и никого в дела не посвятил. Побит он не случайными людишками лесными, а брата Вашего подручными. Узнал Савва одного. Выходит, известно дядюшке, что не все наследство под раздел легло. Только нет у него свидетелей. Онуфрий мертв, а Савва никогда в края родные не вернется. Денег дал ему, чтобы обосновался в том месте тайном. Камни и украшения в могилку Онуфрия бросил. Савва о том не знает. Срок подойдет – заберу».

Рано утром Максима разбудил осторожный стук в дверь. Он поспешил отворить ее и увидел на пороге учителя.

– Извините, молодой человек, за столь ранний визит… Не смог удержаться и поспешил поставить Вас в известность… Не беспокойтесь! Я тут постою. Сообщение мое довольно кратко. Примерно за месяц до вашего визита был тут еще один гость из города. Какой-то работник по архивной части. Он меня про историю с Белых расспрашивал. И о письме я ему рассказал…

– Чего же Вы раньше молчали?!

– Видите ли, молодой человек… Во-первых – меня никто о том не спрашивал. Во-вторых, причиной беседы с Вашим коллегой явилось убийство пастуха. По той именно причине я решил, что было бы мерзко с моей стороны наводить тень на интеллигентного служащего, прибывшего сюда исключительно по делам своего ведомства.

– Эх, Петр Петрович! Коллеги мои уже давно бы установил что за гость Вас навещал!

– Не полагал я, что личность его вызовет такой интерес…

– Спасибо за то, что хотя бы сейчас рассказать решили!

– Не стоит благодарности! Еще одну мелочь забыл Вам сказать. Может, она к Вашей истории и отношения никакого не имеет… Через некоторое время после визита к нам в поместье, Белых прислал моему хозяину пару дорогих рысаков в подарок. Такие, скажу Вам, красавцы, каких в округе нашей никто не видывал. Теперь уж и откланяться разрешите!

Новая нить была в руках у Максима. Снова судьба подготовила ему встречу с этим человеком. Не медля, Максим заказал телефонный разговор с управлением.

– Николай Никифорович?

– Здравствуй! Новости меешь?

– Есть такое дело! Прошу срочно проверить по всем архивам, кто из работников отсутствовал в день убийства… Учитель сам видел документ… Приметы очень расплывчаты. Диктую…

– Где ты все это наскреб?

– С миру по нитке…

– Смотри, чтобы эти нитки в новый клубок не заплелись. Жди связи!

– Понял!