Текст книги "Новая цивилизация. 1 часть. Второе издание"

– В том, что одни работают, таскают камни, как рабы. Другие руководят тасканием, а по-современному – производственным процессом.

– Но руководство – тоже ведь работа и зачастую посложней, чем перенос рабом камней.

– Ну в общем – да, предпринимателям побольше думать надо. Их мысль с утра до вечера работой занята. Что ж, получается тогда и фараон, и президент, и канцлер тоже рабы?

– Да, это так. Стали рабами и жрецы, свершившие деянье роковое.

– Но если есть рабы, должны быть рабовладельцы. Кто они? Если даже жрецов ты не относишь к ним?

– Рабовладелец – мир искусственный, людьми творимый. А стражники сидят у большинства людей внутри, и хлещут их плетьми, и заставляют зарабатывать монеты.

– Печальная картина и безысходная получается. За прошедшие тысячелетия возникали и исчезали целые империи, менялись религии, законы, а в главном ничего не изменилось: как был человек рабом, так и остался им. Неужели такое положение невозможно исправить?

– Возможно.

– Как? И кто способен это сделать?

– Образ.

– Что значит образ? Какой?

– Тот образ, что иную ситуацию представит для людей. Сам посуди, Владимир, те люди, что посредством денег сегодня миром управляют, считают, будто счастье человеку лишь власть и деньги могут принести. И большинство людей, стремящихся монеты заработать, их в этом убеждают. Но часто, очень часто страдают победители бессмысленнейшей гонки. Иллюзорных высот достигают и острее других ощущают всю бессмысленность жизни своей. Я картинку из будущей жизни тебе покажу, ты её опиши, пусть она претворится в реальность.

Миллиардер

Миллиардер Джон Хайцман умирал на сорок втором этаже своего офиса. Весь этаж был оборудован под его апартаменты. Две спальни, тренажёрный зал, бассейн, гостиная, два рабочих кабинета стали его прибежищем в последние три года. За эти годы он ни разу не покинул своих апартаментов. Ни разу не спустился на скоростном лифте вниз в одно из помещений, где работали службы его финансово-промышленной империи. Ни разу не поднялся на крышу, где стоял его вертолёт и постоянно дежурил экипаж, готовый выполнить указания хозяина, но хозяин за последние три года ни разу не появился.

Джон Хайцман три раза в неделю принимал в одном из своих рабочих кабинетов лишь четырёх ближайших помощников. На коротких, длящихся не более сорока минут совещаниях он без особого интереса выслушивал их доклады, иногда давал короткие указания. Распоряжения миллиардера не обсуждались, выполнялись неукоснительно и быстро. Финансовое состояние империи, которой единовластно владел Джон Хайцман, увеличивалось на 16,5 процента ежегодно. И в последние полгода, когда Хайцман вообще перестал проводить даже какие-то совещания, прибыль не уменьшалась. Созданный им и отлаженный механизм управления сбоев не давал.

Никто не знал об истинном состоянии миллиардера. Его фамилия почти не упоминалась в прессе. Хайцман строго соблюдал правило: «Деньги не любят суеты».

Ещё отец наставлял молодого Хайцмана: «Пусть эти выскочки от политики мелькают на экранах телевизоров и на газетных страницах. Пусть президенты и губернаторы разговаривают с народом, давая заверения о счастливой жизни. Пусть публичные миллиардеры разъезжают на авто представительского класса в сопровождении охраны. Тебе, Джонни, всего этого делать не следует. Ты должен всегда быть в тени, и с помощью своей власти, власти денег, управлять правительствами и президентами, миллиардерами и нищими разных стран. Но они не должны догадываться, кто ими управляет.

Схема предельно проста. Это я создал валютный фонд, в нём числится много вкладчиков. На самом деле под разными именами там находится семьдесят процентов моих капиталов. Внешне, для тупой толпы, фонд создан для поддержки развивающихся стран. На самом деле я создал его как механизм сбора дани со всех стран.

Вот пример. Начинается военный конфликт между двумя странами. Одной из них, а чаще всего двум сразу, требуются деньги. Пусть берут, отдавать будут с процентами. Происходят в какой-то стране социальные потрясения, и снова требуются деньги – пусть берут, отдавать будут с процентами. Вступают в борьбу за власть две политические силы, одна из них получит через наших агентов деньги, и снова отдавать будут с процентами. Только одна Россия платит нам ежегодно три миллиарда долларов».

В двадцать лет молодому Джону Хайцману особенно нравилось общаться с отцом. Ранее всегда строгий и малообщительный отец однажды позвал его к себе в кабинет, предложил расположиться в кресле у камина, сам налил в чашку любимый Джоном кофе со сливками и с неподдельным интересом спросил:

– Нравится ли тебе учиться в университете, Джон?

– Не всегда мне интересно, папа. Мне кажется, профессора не совсем ясно и понятно объясняют законы экономики, – честно ответил Джон.

– Хорошо. Точно подмечено. Но точнее можно сказать так: современная профессура не может объяснить законы экономики, потому что понятия о них не имеет. Они считают, будто бы экономика – удел экономистов. Но это не так. Мировой экономикой управляют психологи, философы и игроки.

Когда мне исполнилось двадцать лет, мой отец и твой дед, Джон, посвятил меня в тайны процесса управления. Тебе уже двадцать, Джон, и я считаю тебя достойным преемником этих знаний.

– Спасибо, отец, – ответил Джон.

Так, через беседы у камина началось обучение иным, чем в университете, законам экономики. Отец обучал своего сына своеобразным методом. Всё обучение строилось на доверительных беседах, доброжелательно, с примерами и элементами игры. Информация, которую открывал перед Джоном отец, была невероятной и, конечно же, ни в каком, даже самом престижном университете мира её получить было невозможно.

– Скажи, Джон, – спрашивал отец, – известно ли тебе, сколько богатых людей в нашей стране? Или в мире?

– Их имена в последовательности, зависящей от величины состояния, публикуются в бизнес-журналах, – спокойно ответил Джон.

– И на каком же месте мы в этих списках?

Впервые отец сказал не «я», а «мы». Значит, он уже считает его, Джона, тоже владельцем. Хотя и не хотелось огорчать отца, но Джон ответил:

– Твоего имени, отец, нет в этих списках.

– Да. Ты прав. Нет. Хотя сумма нашей только годовой прибыли превышает всё состояние многих фигурантов этих списков. А нет имени в списках потому, что кошелёк нельзя делать прозрачным. Многие фигуранты этих списков работают напрямую или косвенно на нашу империю, на твою и мою, сынок.

– Папа, ты, наверное, гений в экономике. Даже в голове не укладывается, как можно было без всякого военного вмешательства заставить такую огромную империю ежегодно выплачивать нам дань? Тебе удалось разработать столь грандиозную экономическую операцию.

Хайцман-старший взял каминные щипцы, пошевелил поленья, потом молча налил в бокал себе и сыну лёгкого вина. Отпил маленький глоток и только после этого договорил:

– Я не разрабатывал вообще никакой операции. Капитал, который я контролирую, позволяет лишь приказывать, – исполняют другие. Многие аналитики, гении правительств разных стран и президенты были бы весьма удивлены, узнав, что нынешнее положение их стран зависит не от их деятельности, а от моего желания.

Центры политтехнологий, институты экономики, аналитические институты, правительственные структуры многих стран не осознают, что они работают строго в направлениях, разработанных моими отделами. Причём небольшими по численности. Например, вся социально-экономическая политика, военная доктрина России определена и контролируется одним отделом, состоящим из четырёх психологов. Каждый из которых имеет по четыре секретаря. Ни один из них не знает о деятельности других.

Я покажу тебе, как происходит управление, оно достаточно простое. Но сначала ты, Джон, должен понять истинные законы экономики, о которых не скажет тебе никогда университетская профессура. Она попросту не знает об их существовании. Закон таков: в условиях демократического общества президенты, правительства, банки, крупные и мелкие предприниматели всех стран работают только на одного предпринимателя, который стоит на вершине экономической пирамиды. Они работали на моего отца, теперь на меня и вскоре будут работать только на тебя.

Джон Хайцман смотрел на своего отца и не мог до конца осознать сказанного им. Да, он знал, что его отец богат. Но в данном случае речь шла не просто о богатстве, а о супервласти, которая должна перейти по наследству ему, Джону. Фантастическую информацию тяжело было осмыслить до конца. Каким образом в свободном демократическом обществе на самом деле все, начиная от президента и заканчивая сотнями тысяч крупных и мелких фирм, являющихся самостоятельными юридическими лицами, по существу работают только на одного человека, на его отца?

– Когда я услышал от твоего деда то, что сообщил сейчас тебе, то я не мог сразу осмыслить сказанного, думаю, и тебе не всё понятно, Джон. Но ты пойми следующее, – продолжил Хайцман-старший. – В мире есть богатые люди. Но на каждого богатого есть более богатый. И есть один самый богатый. На него, на самого богатого, работают все остальные богатые, а следовательно, и все, кто им подчиняется. Таков закон системы, в которой мы живём.

Все разговоры о бескорыстной помощи развивающимся странам – полный блеф. Да, богатые страны дают кредиты через международные фонды развивающимся, но дают на самом деле лишь для того, чтобы получить от них солидные проценты за пользование кредитом – получить дань.

Например, Россия платит три миллиарда долларов ежегодно МВФ, и эта сумма – лишь проценты за взятый Россией кредит. Многие экономисты знают: основные финансы МВФ состоят из капиталов США. Им понятно, что грабительские проценты за пользование кредитом уходят в США. А вот кому конкретно – не знает никто. США как страна – лишь удобная ширма в игре капиталов. И она наиболее зависима от капиталов. Скажи, Джон, тебе известно, что Америка имеет государственный долг?

– Да, папа, известно. Сумма долга астрономическая. Она составила за прошедший год… Проценты, выплачиваемые по долгу, составили…

– Так значит, тебе ясно, что страна, которая даёт в долг другим странам, сама берёт огромные займы? Но у кого она их берёт? Тебе понятно?

– В собственном Центробанке?

– А кому он принадлежит, этот Центробанк?

– Он… Он…

Джон никогда не задумывался, кому должна Америка, но, отвечая на вопросы отца, он понял: в США каждый налогоплательщик платит Центробанку. Но он… Он – Центробанк США – является частным банком. И следовательно, вся Америка платит сотни миллиардов долларов каким-то частным лицам… или одному лицу…

Хайцман в жизни своей никогда не суетился. Вёл, как говорят, здоровый образ жизни, не пил, не курил, соблюдал оздоровительные диеты, ежедневно занимался в тренажёрном зале. Только в последние полгода он перестал посещать тренажёрный зал. Полгода он лежал на постели в одной из своих просторных спален, напичканной ультрасовременной медицинской аппаратурой. Сменяя друг друга, в соседней комнате круглосуточно дежурили врачи. Но Джон Хайцман современной медицинской науке не доверял. С врачами не считал нужным даже разговаривать. Лишь одного профессора психологии иногда удостаивал короткими ответами. Хайцман даже не интересовался, как зовут врачей, в том числе и этого профессора, про себя отмечал, что он наиболее искренен и честен. Профессор говорил много, но часто в его речи звучали не только медицинские утверждения, а рассуждения и желание найти причины заболевания. Однажды он пришёл несколько возбуждённым и прямо с порога заговорил:

– Я думал о вашем состоянии сегодня ночью и всё утро. Мне видится, я разгадаю причину вашего заболевания, а следовательно, устранив причину, можно говорить о быстрейшем выздоровлении. Ах, простите, господин Хайцман, забыл даже поздороваться. Добрый день, господин Хайцман. Я несколько увлёкся своими соображениями.

Миллиардер не ответил на приветствие профессора, не повернулся в его сторону, но так он поступал с каждым врачом. А иногда вошедшему врачу подавал знак, слегка шевельнув кистью руки, и все знали: этот знак означал «удалитесь».

Профессору он такого знака не подал, и потому профессор взволнованно продолжил свои рассуждения:

– Я не согласен с коллегами о необходимости пересадки вам печени, почек и сердца. Да, сейчас эти органы у вас функционируют недостаточно эффективно. Да-с. Недостаточно! Это факт. Но пересаженные органы также не будут функционировать достаточно эффективно. Причина их неэффективности кроется в вашей глубочайшей депрессии. Да-с, в депрессии. Я несколько раз перечитывал историю медицинских наблюдений за вами. И мне кажется, сделал серьёзнейшее открытие. Ваш лечащий врач – молодчина, он записывал всё подробнейшим образом. Он каждый раз отмечал ваше психическое состояние. Работа ваших внутренних органов ухудшалась, как только вы входили в депрессивное состояние. Да-с. Состояние… Теперь главный вопрос: сбой в работе внутренних органов вызывает депрессию или, наоборот, депрессия вызывает сбой в работе органов всего организма? Убеждён! Абсолютно убеждён, первопричина – депрессия. Да-с. Ваша глубочайшая депрессия. Состояние, когда человек перестаёт стремиться к некой цели, теряет интерес к происходящим событиям, не видит смысла существования. И тогда мозг начинает давать вялые или не совсем настойчивые команды всему организму. Всему! Чем сильнее депрессия, тем слабее команды, а на определённом уровне депрессии мозг вообще может перестать подавать эти команды, и тогда наступает смерть.

Итак, первопричина – депрессия, а как её ликвидировать полностью – современная медицина не знает. Я обратился к народной. И сейчас убеждён: причиной вашей глубочайшей депрессии является сглаз. Да-с. А ещё точнее, вас сглазили, и я готов доказать это на множестве фактов.

Миллиардер хотел сделать рукой знак, означающий «удалитесь». Он не любил всяких современных врачевателей-эзотериков, обещающих снять порчу, сглаз, поставить защиту, их он считал мелкими бизнесменами или мошенниками. Похоже, профессор от бессилия современной медицины тоже скатился к этой категории так называемых врачевателей. Миллиардер не успел сделать знак «удалитесь». Профессор упредил его словами, вызвавшими пусть вялый, но всё же интерес:

– Я чувствую, вы сейчас готовы меня удалить. Возможно, навсегда. Я прошу. Умоляю, дайте мне ещё пять-шесть минут. Поняв то, что я вам скажу, возможно, вы сможете выздороветь, а я сделаю величайшее открытие. Вернее, я его уже сделал, необходимо лишь утвердиться в этом окончательно.

Миллиардер не сделал рукой знак, означающий «удалитесь».

Профессор три секунды не моргая смотрел на руку лежащего без движения человека и, поняв, что ему можно продолжать, вновь быстро заговорил:

– Люди смотрят друг на друга по-разному. С безразличием, с любовью, ненавистью, завистью, страхом, уважением. Но не внешнее выражение глаз играет главную роль. Внешнее может быть самой обыкновенной маской, как фальшивая улыбка официанта или продавца. Важны истинные отношения, истинные чувства одного человека по отношению к другому. Чем больше положительных эмоций направляют люди тому или иному человеку, тем больше положительной энергии в нём сосредотачивается. Наоборот, если в окружении преобладают отрицательные эмоции к человеку, то в нём накапливается отрицательное, разрушающее.

В простонародье это и называется «сглаз», на этом явлении и строят свою деятельность знахари. Далеко не все из них шарлатаны. Всё дело в том, что человек, получивший от окружающих слишком много отрицательной энергии, может и сам нейтрализовать её или, другими словами, уравновесить. Знахарь, говоря человеку, что он с помощью каких-то действий снимает сглаз, помогает человеку поверить, что он очищен. Если человек верит знахарю, он действительно сам уравновешивает в себе баланс положительного и отрицательного. Если не верит, такого не произойдёт. Вы не верите знахарям, и, следовательно, они вам не помогут. Но это не означает, что в вас нет переизбытка отрицательной, разрушительной для вашего организма, психики энергии. Почему отрицательной? Да потому, что на человека вашего положения всё окружение может смотреть только с завистью и отнюдь не белой. Ещё могут смотреть, а точнее, относиться к вам с ненавистью. Это те, кого вы уволили или не повышаете зарплату. Многие, ощущая ваше могущество, относятся к вам со страхом. Как видите, всё это отрицательная энергия. В противовес ей необходима положительная. Её могут давать члены семьи, родственники, но жёны вас предали, детей нет и друзей нет, с родственниками вы не общаетесь. Источников положительной энергии вокруг вас нет. Положительную энергию, и в достаточном количестве, может производить в себе и сам человек. Но для этого человеку необходимо иметь заветную цель-мечту, поэтапное достижение которой будет вызывать положительные эмоции. Вы достигли многого и теперь мечты-цели, похоже, не имеете.

А это очень важно – иметь цель, стремление к её достижению. Я проанализировал состояние физическое и психическое бизнесменов разного уровня. Человек, замесивший тесто, испёкший пирожки и продавший их, рад, что достиг возможности приобрести необходимый ему товар, и мечтает о развитии своего дела. Ведь только с развитием он получает множество благ цивилизации. Крупный банкир или владелец доходного концерна также стремится к развитию своего бизнеса, к увеличению дохода, но зачастую с меньшим энтузиазмом, чем продавец или производитель пирожков. Парадоксально, но факт – с меньшим. С меньшим потому, что впереди у него значительно меньше манящих благ, чем у продавца пирожков. Большинство достижений цивилизации для него не блага, а повседневность. Если у относительно небогатого человека появляется возможность купить автомобиль, то покупка вызовет в нём чувство удовлетворения или даже восторга. Относительно богатый человек не будет радоваться суперсовременному автомобилю. Для него это пустяк. Парадоксально, но факт, у богатых людей меньше поводов к радости, чем у менее богатых. Есть ещё один фактор, приносящий удовлетворение, – победа над конкурентом. Но у вас, господин Хайцман, похоже, конкурентов нет.

Таким образом, на вас воздействуют исключительно отрицательные энергии, их много. Да, ещё забыл сказать, множество отрицательных энергий может победить всего одна, но сильная, невероятно сильная, называется она «энергия любви». Это – когда вы находитесь в состоянии влюблённости и вас кто-то любит. Но, к сожалению, у вас вообще нет женщины, да похоже, вы ими не интересуетесь и в вашем возрасте и состоянии интересоваться уже не будете.

Подтверждений сделанным мною умозаключениям множество. Я сопоставил статистические данные о продолжительности жизни богатых людей, крупных политиков и президентов за последние сто лет. Вывод получился достаточно убедительный. Продолжительность жизни сильных мира сего невелика по сравнению с простолюдинами, а зачастую она и меньше.

Парадоксально, но факт остаётся фактом. Президенты и миллионеры, находясь под постоянным медицинским наблюдением, имея возможность пользоваться самыми современными техническими средствами и лекарствами, имея возможность питаться исключительно качественной пищей, болеют и умирают наравне с другими. Эти факты красноречиво свидетельствуют: отрицательная энергия окружения имеет колоссальную силу, и никакая, даже ультрасовременная медицина противостоять ей не в состоянии.

Что же получается, положение безвыходное? Выход есть, пусть маленький, единственный, но есть! Да-с. Есть. Воспоминания! Уважаемый Джон Хайцман, пожалуйста, попытайтесь вспомнить этапы своей жизни. Те этапы, которые принесли вам приятные ощущения.

И самое главное, если вы давали кому-то серьёзные обещания и не выполнили их, постарайтесь, если это возможно, выполнить. Прошу вас, ради себя, ради науки, хотя бы два-три дня попытайтесь вспоминать о хорошем. Приборы фиксируют работу многих ваших органов. Ежеминутно фиксируют. Если вы начнёте действовать так, как я прошу вас, если приборы начнут показывать положительные результаты, появится шанс найти путь к выздоровлению. Да-с. Найти! Я его обязательно найду. А возможно, вы его найдёте. Или он сам… Жизнь его найдёт. Профессор замолчал и снова стал смотреть на руку лежащего без движения человека. Через секунду характерный жест заставил профессора удалиться.

* * *

Джон Хайцман, как и многие люди, вспоминал прожитое. В какой-то степени высказывания профессора ему были понятны. Найти хорошие моменты из прошлой жизни попытаться можно, и, возможно, они окажут положительное воздействие, но проблема как раз в том и заключалась, что всё прожитое теперь казалось не то что приятным, но неинтересным и даже бессмысленным.

Хайцман вспоминал, как он женился по совету отца на дочери миллиардера, пополнив капитал империи. Брак не принёс ему удовлетворения, жена оказалась бесплодной, а через десять лет совместной жизни умерла от передозировки наркотиков. Потом он женился на известной молодой модели, которая изображала страстно влюблённую жену, а всего через полгода совместной жизни служба охраны положила перед ним фотоснимки, на которых его жена развлекалась со своим прежним любовником. Он не стал с ней разговаривать, просто поручил охране сделать так, чтобы никогда больше не попалась она ему на глаза и не было никаких напоминаний о ней.

Хайцман дошёл в своих воспоминаниях до начала своей деятельности в империи отца и не смог выделить ни одного приятного момента, на котором хотелось бы задержать свои воспоминания и получить положительные эмоции.

Был лишь один приятный момент. Когда он доказал отцу, что нет необходимости становиться единовластным владельцем валютного фонда. Другие вкладчики, предоставляющие свои капиталы фонду и желающие их приумножения, будут затрачивать свою мыслительную энергию на увеличение всего капитала фонда, а значит, работать на них, на Хайцманов.

Отец несколько дней размышлял, и однажды за обедом скупой на похвалы отец произнёс:

– Я согласен с твоим предложением, Джонни, относительно фонда. Оно верно. Ты молодец. Поразмысли и над другими направлениями. Пора тебе вставать у руля.

Несколько дней Джон Хайцман находился в приподнятом настроении. Впоследствии он принял ещё несколько решений и увеличил прибыль финансово-промышленной империи. Однако особой радости уже не испытал.

Отчёты с большими, чем ранее, цифрами прибыли были бесстрастными. Похвалы больше ждать было не от кого. Отец умер, а лесть подчинённых радости не приносит.

Так дошёл в своих воспоминаниях Джон Хайцман до периода детства. Мысль вяло высвечивала эпизоды редких контактов с отцом. Как правило, строгий отец давал наставления в присутствии нянек и учителей, приставленных к Джону.

И вдруг по телу лежащего без движения миллиардера пробежала, словно волной, теплота. Тело вздрогнуло в приятном ощущении. В воспоминаниях Хайцмана возникла яркая и очень ясная картинка. Дальний уголок сада и окружённый акацией небольшой, метра в два высотой, домик с одним окошком.

Непонятная до конца тяга почти всех детей обустраивать свой маленький домик, своё пространство. Эта тяга не зависит от того, имеет ребёнок в родительском доме свою отдельную комнату или живёт в одной комнате с родителями. Всегда и почти у всех наступает период, в который начинается собственноручное строительство своего уголка. Видно, есть в человеке ген, хранящий некую древнейшую информацию и говорящий ему: «Ты должен сам обустроить своё пространство». Человек, ребёнок, следуя зову, идущему из глубины вечности, начинает его строить. И пусть построенное несовершенно по сравнению с апартаментами современного мира, всё равно в нём, сделанном самим, получает человек ощущения более благостные, чем от шикарных апартаментов.

И девятилетний Джон Хайцман, имея в своём личном пользовании две просторные комнаты на вилле, всё равно решил построить собственными руками свой маленький домик.

Он построил его из пластмассовых ящиков для рассады. Удобным строительным материалом оказались эти ящики. Они были разноцветными, и Джон выложил стены из синих ящиков, сделал из жёлтых полоску-бордюр по всему периметру. Ящики он вставлял один в один, и они входили в пазики, скрепляясь между собой. Одну стенку Джонни сложил, ставя ящики друг на друга боковыми стенками так, чтобы дно ящика оказалось наружу, а внутри во всю стену было множество полок. На перекрытие домика Джон использовал доски, которые покрыл впоследствии полиэтиленовой плёнкой, прикрепляя её к доскам степлером.

Свой домик он строил целую неделю, используя для этого по три часа в день, отводимых ему для прогулок на свежем воздухе. На седьмой день, как только настало время прогулки, Джонни сразу направился к своему творению в дальнем уголке сада. Раздвинув ветки акации, он увидел построенный им домик и замер от неожиданности. Рядом с входом в домик стояла маленькая девочка и смотрела внутрь его творения. Девочка была в светло-голубой юбочке ниже колен и белой кофточке с рюшечками на рукавах. Каштановые волосы рассыпались кудряшками по её плечам.

Джонни вначале ревностно отнёсся к присутствию постороннего рядом с его творением и недовольно спросил:

– Ты что здесь делаешь?

Девочка повернула в сторону Джонни своё красивое личико и ответила:

– Любуюсь.

– Чем?

– Этим чудесным и умным домиком.

– Каким-каким? – переспросил удивлённый Джонни.

– Чудесным и умным, – повторила девочка.

– Чудесными дома могут быть, но чтобы умными – не слышал. Умными могут быть только люди, – глубокомысленно заметил Джонни.

– Да, конечно, умными могут быть люди. А когда умный человек делает домик, то и домик получается тоже умный, – возразила девочка.

– А что ты видишь умного в этом домике?

– Очень умная стенка внутри. На ней много-много полочек. На полочки можно поставить много вещей нужных и игрушек.

Джонни понравились рассуждения девочки, они льстили ему, а может, и девочка понравилась.

«Красивая и умно рассуждает», – отметил про себя Джонни. А вслух сказал:

– Этот домик я построил.

И тут же спросил:

– А как тебя зовут?

– Я Салли, мне семь лет. Я здесь живу в доме для прислуги, потому что мой папа здесь работает садовником. Он много про растения знает и меня учит. Я уже тоже знаю, как цветы выращивать и к деревцам веточки прививать. А тебя как зовут, и где ты живёшь?

– Я живу на вилле. Меня Джонни зовут.

– Значит, ты сын нашего хозяина?

– Сын.

– Давай, Джонни, вместе в домике играть.

– Как играть?

– Играть так, как будто мы живём в домике, как взрослые живут. Ты будешь хозяин, раз ты сын хозяина, а я прислуга твоя, раз мой папа прислуга.

– Так не получится, – заметил Джонни, – прислуга должна жить в домике для прислуги, на вилле могут жить только муж, жена и их дети.

– Тогда я буду твоей женой, – выпалила Салли и спросила: – Можно мне побыть твоей женой, Джонни?

Джонни ничего не ответил, вошёл в домик, осмотрелся, потом повернулся в сторону стоящей у входа снаружи Салли и небрежно сказал:

– Ладно, заходи сюда как будто жена. Надо подумать, как тут внутри оборудовать.

Салли вошла в домик, ласково и восторженно посмотрела в глаза Джонни и произнесла почти шёпотом:

– Спасибо, Джонни. Я буду стараться быть хорошей женой.

Джонни не каждый день посещал свой домик. В отведённое для прогулок время ему не всегда позволяли играть в саду. Он посещал в окружении охраны и гувернёров то городской парк, то Диснейленд или совершал конные прогулки.

Но когда ему удавалось приходить к своему домику, почти всегда ждала его там Салли. С каждым новым посещением Джонни с интересом наблюдал за происходящими в домике изменениями. Сначала появился на полу принесённый Салли коврик. Потом занавесочки на оконном проёме и над входом.

Потом маленький круглый детский столик с пустой рамкой для фотографии, стоящей на столике, и Салли сказала:

– Ты всё реже приходишь в наш домик, Джонни. Я жду, а тебя нет. Ты дай мне свою фотографию, я вставлю её в эту рамочку. Буду смотреть на фотографию твою, и мне так будет веселее ждать тебя.

Джонни оставил свою фотографию, когда пришёл проститься и с домиком, и с Салли. Он с родителями переезжал на другую виллу.

* * *

Джон Хайцман, мультимиллиардер, лежал на постели в своих апартаментах и улыбался, вспоминая всё большие подробности своего детского общения с маленькой девочкой Салли. Только сейчас он понял: эта девочка любила его. Любила своей первой, ещё детской, отчаянной и безответной искренней любовью. Может быть, и он её любил, может быть, она просто нравилась. Но она его любила, как, наверное, не любил его уже никто за всю его оставшуюся жизнь, и потому воспоминания, связанные с построенным им домиком в саду и общением с Салли, вызывали и сейчас в нём приятные и тёплые чувства. Ему стало хорошо с этими согревающими тело чувствами.

С Салли он увиделся после своего отъезда ещё один раз, через одиннадцать лет. Но эта встреча… Новые чувства взволновали всё тело. Джон Хайцман даже слегка привстал на постели. Его сердце всё с большей силой начинало гонять по жилам кровь. Эта встреча… Он забыл её. Он никогда не вспоминал… Но сейчас именно она завладела всеми мыслями и заставила волноваться.

Он вновь приехал в поместье, где прошло его детство, через одиннадцать лет, всего на одни сутки. На большее не хватало времени. После обеда вышел в сад, и как-то само собой получилось – направился в дальний угол сада, где среди акаций строил в детстве свой домик. Он раздвинул ветки, шагнул на маленькую полянку и оторопел от неожиданности. Построенный им одиннадцать лет назад домик из пластмассовых ящиков, как и прежде, стоял на том же месте. Но вокруг… Вокруг маленькие клумбочки с цветами, ко входу вела дорожка, посыпанная песком, и стояла у входа маленькая скамеечка. И сам домик был увит цветами. Раньше скамеечки не было, теперь была, отметил про себя повзрослевший Джонни, отогнул занавеску, закрывающую вход, и, наклонившись, шагнул в домик.

Он сразу почувствовал недавнее присутствие здесь человека. На столике по-прежнему стояла его детская фотография. На полочках были аккуратно разложены детские игрушки Салли. На одной из полочек, рядом со столиком, в небольшой вазочке лежали свежие фрукты. На полу надувной матрац, застеленный покрывалом.

Джон стоял в домике минут двадцать, вспоминая приятные детские ощущения. Он думал: «Почему так происходит?» В их семье есть множество шикарных вилл, есть замок, но не приносят виллы и замок тех приятных чувств, которые рождаются здесь, в домике из обычных пластмассовых ящиков из-под рассады.

Он увидел Салли, когда вышел из домика. Она молча стояла у входа, словно не решалась нарушить нахлынувшие на Джона воспоминания. Джон взглянул на неё, и на щеках Салли вспыхнул румянец. Она стыдливо опустила глаза и мягким, бархатным, необыкновенно нежным и взволнованным голосом произнесла: