Текст книги "Психиатрия в лицах пациентов. Диагностически неоднозначные клинические случаи в психиатрической практике"

Раскаявшийся симулянт[5]5
  В соавторстве с И. А. Митрофановым.


[Закрыть]

Клинический случай Станислава Г., 18 лет, программиста, проходившего терапию в психиатрическом стационаре в связи с диагностированным у него шизотипическим расстройством, интересен тем, что по прошествии месяца пациент признался, что симулировал психическое расстройство, поскольку не мог получить эффективного лечения от соматовегетативных симптомов обнаруженного у него гипотиреоза и начал интенсивные поиски психопатологических причин собственной болезни. Считал, что у него имелись некоторые признаки шизотипического расстройства, но их было недостаточно для постановки официального диагноза и получения желаемой психофармакотерапии. Для убедительности изучил в интернете анамнезы больных и решил симулировать «элементы резонерства, выхолощенность ассоциаций и искаженное восприятие слов собеседника, уплощенность аффекта». При повторном обследовании после заявления о симуляции был сделан вывод о том, что у него отсутствуют перечисленные симптомы и что не имеется научных оснований подтвердить какой-либо психиатрический диагноз. Сомнения при анализе вызывала лишь мотивация пациента симулировать психопатологию при отсутствии традиционных оснований для симуляции (уголовное преследование, служба в армии), а также была обнаружена избыточная интеллектуализация проблем со здоровьем и специфический стиль мышления, не выходивший за рамки нормы.

Симуляция психических расстройств относится к довольно редкому явлению в современной психиатрии, выявляется у 4-6% подследственных и у 2% здоровых [1]. При этом псевдосимуляция (ошибочное предположение о наличии симуляции у человека с истинным психическим расстройством) встречается в клинической практике чаще. Катамнестические данные свидетельствуют о том, что в 15-30% случаев первичное заключение о симуляции в дальнейшем приводит к постановке диагноза «шизофрения» [1, 2]. Обычно симуляция направлена на получение ренты: избавления от уголовного наказания или от службы в армии. Выделяется метасимуляция (искусственное предъявление психических расстройств, имевших место у пациента в прошлом), сверхсимуляция (сюрсимуляция), когда психически больной начинает сознательно предъявлять признаки иного психического расстройства, аггравация – сознательное усиление имеющихся психических расстройств [1, 3-10].

Люди, симулирующие психические расстройства, при их раскрытии либо продолжают настаивать на том, что все, что они рассказывали, было правдой и их зря уличают во лжи, либо соглашаются с тем, что симулировали, но эту тему подробно не развивают. Представленный клинический случай Станислава 18 лет, программиста (имя изменено), по принципиальным характеристикам отличается от типичных случаев симуляции и псевдосимуляции, поскольку добровольное признание обследованным не прояснило ситуацию, но поставило перед исследователями новые вопросы.

Станислав Г., 18 лет. К психиатрам обратился самостоятельно впервые в жизни в связи с появлением необъяснимой слабости, снижением настроения и работоспособности. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Однако известно, что дед в последние годы жизни «вел себя странно», высказывал идеи о «квантовом переходе мира в четвертое измерение», был убежден в «конце света», вследствие чего в 2012 г. уезжал из города прятаться в деревню. У психиатров не лечился.

Пациент родился старшим из пяти детей. Воспитывался в полной семье. Родители по профессии риелторы. С детства был замкнутым, пугливым, брезгливым. Держался обособленно. Из-за этого не смог посещать детские дошкольные учреждения, страшился детей и от страха «забивался в угол». Окончил 9 классов школы, учился посредственно. Часто возникали конфликты со сверстниками, учителями. Увлекался футболом, танцами, учился в музыкальной школе по классу балалайки, занимал призовые места на городских конкурсах. В возрасте 12 лет стал самостоятельно изучать программирование. Позже увлекся психологией, в частности изучением «психотипов» Юнга. После окончания школы поступил в Инновационный университет по специальности «коммерция». Проучился один год и ушел из университета, занявшись профессионально программированием. Не женат, детей нет. Однократно в течение трех месяцев пытался выстраивать отношения с девушкой, но безрезультатно («надоели друг другу»).

Несмотря на отсутствие базового образования, преуспел в профессии программиста: смог устроиться на престижном месте с высокой заработной платой. Через четыре месяца работы программистом отметил появление слабости, «мушек перед глазами», понижение настроения. Из-за этого не смог продолжать работу, общаться с другими людьми «не хватало сил». Решил, что серьезно заболел, и стал проходить многочисленные обследования у различных специалистов (неврологов, офтальмологов, эндокринологов), изучал специальную медицинскую литературу. При обследовании у него был диагностирован субклинический гипотиреоз. Однократно консультировался психиатром, патологии выявлено не было. Незадолго до госпитализации в психоневрологический диспансер, находясь на улице, резко усилилась имевшаяся до этого слабость, появилось чувство тревоги и «два пятна перед глазами». Испугавшись, самостоятельно вызвал бригаду скорой медицинской помощи и был помещен в неврологический стационар, где находился в течение пяти дней с диагнозом: «другие транзиторные церебральные ишемические атаки и связанные с ними синдромы, транзиторная ишемическая атака в бассейне левой С МА (G45.8)». Синдром вегетативной дисфункции периода пубертата по смешанному типу с вегетативными пароксизмами, цефалгиями, астено-невротическими проявлениями и диссомническими нарушениями. Диагноз впоследствии не подтвердился, Станислав был повторно консультирован психиатром.

Учитывая то, что от лечения гипотиреоза значительного улучшения самочувствия не наступило, пациент решил самостоятельно понять и изучить причины возникновения своего недуга. Для этого прочел большой объем медицинской литературы. Подошел к этому обстоятельно и провел систематический анализ. На основании размышлений предположил, что у него имеются отдельные признаки шизотипического расстройства, по поводу которых и следует провести качественную терапию. Однако при обращении к психиатрам диагноз не подтверждался, что расстраивало Станислава. Он был убежден, что его психическое расстройство следует лечить. Для достижения своей цели решил, что «раз психиатры не могут поставить правильный диагноз, то нужно их подвести к правильным выводам». Предварительно изучив в сети Интернет проявления нарушений мышления у пациентов с шизотипическим расстройством, на приеме начал симулировать. Для этого при очередной консультации психиатра перечислил заранее заготовленные жалобы на длительно протекающую общую слабость, невозможность двигать мышцами, трудности мыслительной деятельности, навязчивые мысли и действия, «стыдные образы». Говорил, что его «внутренний взор направлен в паховую область». Высказывал беспокойство, что у него «челюсть неровная», «ноги, как коробки», хотя в реальности таких переживаний не испытывал. Рассказал, что обследовался ЛОР-врачом по поводу жалоб, что одно ухо хуже слышит (патологии выявлено не было). Уверял врача, что из-за жалоб не может справляться с работой, иногда сложно «встать с кровати», «тяжело держать равновесие». По результатам клинического обследования был направлен к участковому психиатру с предварительным диагнозом «шизотипическое расстройство», а затем для обследования и лечения госпитализирован в дневной стационар психоневрологического диспансера.

Психический статус при поступлении. Ориентирован в месте, во времени, в собственной личности правильно. В беседу вступает охотно, подробно делится переживаниями. На вопросы отвечает не всегда по существу, соскальзывает на другие темы, склонен к витиеватым суждениям. Малоподвижен, сидит в закрытой позе. Мимика, жесты маловыразительные. Фон настроения снижен. Жалуется на выраженную слабость, истощение, невозможность сосредоточиться на работе, на головные боли, тревогу, пониженное настроение. Отмечает, что ему «трудно думать, голова не работает», что он не может «двигать мышцами». Активно жалуется на «навязчивые стыдные образы», «тревогу в области паха», которую объясняет навязчивыми сомнениями в своей ориентации («может быть, я пассивный гомосексуалист»). Заявляет о том, что он «неправильный, неудачливый». Жалуется на навязчивые ритуалы: «Нужно все сделать по пять раз или четное количество раз: возвращаться домой, проверять, закрыл ли дверь, выключил ли утюг». Недоволен консультациями предыдущих врачей, рассуждает о том, что «врачи не понимают многомерности тела». Затрудняется называть точно время изменения своего психического состояния. Отмечает, что всю жизнь были жалобы на трудности управления мышцами тела: «хочется напрячь и расслабить мышцы». Слабость, мушки перед глазами с пятого класса школы. Значительное ухудшение состояния в течение последнего года. Фиксирован на своем состоянии, ипохондричен. Мышление аморфное с тематическими соскальзываниями. Обманы восприятия и бредовые идеи выявить не удается, суицидальные мысли отрицает. Память, внимание, интеллект не снижены.

Пациенту была назначена психофармакотерапия (антидепрессанты, малые нейролептики, анксиолитики). Однако в течение нескольких недель улучшения самочувствия не наблюдалось. За период наблюдения в отделении повторно консультировался эндокринологом. После начала лечения L-тироксином отметил значительное улучшение самочувствия, уменьшение слабости и других симптомов. Через некоторое время после появления признаков улучшения состояния на гормональной терапии «понял, что ошибся с диагнозом, что у него нет никакого шизотипического расстройства» и что этот диагноз может в будущем ему серьезно навредить. Тогда решил признаться врачу в том, что большинство жалоб симулировал «по глупости». Утверждал, что из симптомов в реальности были только сильная слабость и «мушки перед глазами». Подробно рассказал, как изучал психиатрическую литературу, чтобы подвести врачей к диагнозу «шизотипическое расстройство». Объяснял это страхом, что слабость, снижение работоспособности будут продолжаться и дальше. «Хотел, чтобы мне помогли». Подготовил в письменном виде «Признание в симуляции», в котором подробно описал свою историю. В частности, отметил, что, несмотря на отсутствие профильного образования, после трудоустройства в качестве программиста стал зарабатывать большие деньги (по 65 тыс. рублей в месяц), вследствие чего отказался от дальнейшего обучения в колледже. Называл это время «белой полосой в жизни», поскольку, помимо успехов на работе, «был колоссальный успех с девушками». Однако через четыре месяца работы появились симптомы, которые снизили его работоспособность и ограничили общительность. Именно с этого времени начал поиски причин недуга. Вспомнил то, что изучал ранее, из области психологии («психотипы» Юнга), начал «вникать в суть психиатрии», прошел тест в интернете, «разобрался в МКБ». Первоначально пришел к выводу, что психически здоров и надо лечиться у эндокринологов. Однако отсутствие эффекта от лечения вновь заставило искать причину недомоганий в психическом. После прохождения МРТ головного мозга, ЭЭГ обратился к психиатру, который не обнаружил никакой психопатологии. «Сломанный слабостью, мушками и выбором между ожиданием и гормональным препаратом, я вновь вернулся к линии с шизотипическим расстройством. В те дни почти не спал. Затем поехал в деревню и под влиянием слабости принял решение идти к психиатрам и предъявить сфальсифицированные симптомы».

«С одной стороны, я видел, что у меня есть некоторые признаки шизотипического расстройства, но их явно не хватало, с другой стороны, все болезненные проявления могли объясняться гипотиреозом, с третьей стороны, гипотиреоз лечить я не знал как (еще не знал даже отличие L-tyrosine от L-тироксина)». «Одолеваемый отчаянием и мыслью о том, что вдруг слабость не от гипотериоза, я возобновил поиски причин своей болезни среди психических расстройств. Приблизительно сверив, найдя так называемые аномальные особенности поведения и нарушения мышления, я определил, что раз психиатры не могут поставить диагноз, то надо их подвести к правильным выводам. Тогда изучил в интернете некоторые анамнезы больных шизотипическим расстройством и, приправив их дополнительными уникальными свойствами, встроил в свою речь элементы резонерства по типу выхолощенное™ ассоциаций и некоторое искаженное восприятие слов собеседника (например, когда был вопрос про слезливость, я перешел на второстепенные свойства, словно я подумал, что слезливость – это когда течет слеза при виде какого-то человека). Я, будучи убежденным в наличии этого расстройства, частично осознанно, а частично бессознательно фальсифицировал симптомы, полностью пропускал все жалобы через фильтр критериев, требуемых для постановки диагноза F21.8, включал уплощенность, холодность эмоциональных реакций». Причиной этого своего симулятивного поведения назвал «желание приблизить нормальную жизнь». Уточнил, что упоминание о «тревоге в паховой области» взял из текста общения гештальт-терапевта с больным с сенестопатиями. Добавил, что описывать наличие галлюцинаций не стал, но рассказал о сенестезии, которой не было. Сообщил, что долго сомневался, стоит ли симулировать психическое расстройство, но к решительным действиям подтолкнула мысль о том, что лечение гипотиреоза не купирует слабость, поэтому он потеряет высокооплачиваемую работу На момент принятия решения о том, чтобы заявить о своем психическом расстройстве, отчетливо осознавал, чем это обернется: невозможностью получить права (предварительно отучился в автошколе за самостоятельно заработанные 25 тыс. рублей, также некоторые из заработанных денег отложил на машину – 250 тыс.). На тот момент настолько был убежден в наличии расстройства, что был готов пожертвовать сдачей на водительское удостоверение и мечтой переехать на юг. «Все действия, описанные выше, я совершал в попытке вернуть жизнь без слабости. Отказываюсь от лечения психотропными лекарствами несуществующей болезни. Прошу по возможности не ставить диагноз шизотипического расстройства. Я просто хотел жить без слабости, но, совершив ошибку, я вместо нормальной жизни получу лишение мечты – выглядит как какое-то наказание. Я не виноват в том, что так вышло».

Психический статус. В беседе немного волнуется, ерзает на стуле, непроизвольно теребит одежду. Беспокоится, как к нему теперь (после признания в симуляции) отнесутся психиатры, смогут ли не поставить диагноз «психическое расстройство». Мышление последовательное, продуктивное, со склонностью к систематизации и детализации. Признаков аморфности, соскальзываний, разноплановости, резонерства не обнаруживается. Подробно описал историю своей болезни, которую теперь понимает исключительно как эндокринологическую патологию. Смущаясь, рассказывает о том, как искал литературу по шизотипическому расстройству, как выбирал подходящие для симуляции симптомы. В вопросах психиатрической терминологии проявляет повышенную осведомленность: точно называет характеристики тех или иных психопатологических симптомов, выбранных для симуляции. Однако продемонстрировать, как именно он симулировал выхолощенность эмоций и элементы резонерства, отказался. Интеллект и уровень знаний высокий. Память и внимание в норме. Обращает на себя внимание некоторая схематизация при описании жизни. На темы, не связанные с процессом симуляции, говорит сухо, односложно, с некоторой отрешенностью. Визуальный контакт устанавливает и удерживает достаточно. Бредовых идей и галлюцинаций не обнаруживается.

Экспериментально-психологическое обследование. Во время обследования контакту доступен, на вопросы отвечает в плане заданного, проявляя сосредоточенность на субъективно значимых темах. Фон настроения ровный. Инструкции к предлагаемым методикам понимает достаточно. Работает в равномерном темпе, незаинтересованно. В процессе тестирования выявляется замедленное врабатывание механического запоминания, нарушений опосредованной памяти не выявляется (из 10 слов: Б-6-7-7-9, из 10 образов правильно воспроизвел 8). Концентрация и устойчивость внимания (по таблице Шульте: 38", 29", 35", 37") – признаки легкой неустойчивости.

В пиктограмме преобладают индивидуально значимые образы, склонность к схематизму, графические символы, признаки эмоциональной напряженности. В методике дискриминации свойств понятий незначительное расширение числа привлекаемых признаков по всем трем ключам. В субтестах «Понятливость» и «Сходство» теста Векслера проявляет искажение процессов обобщения, опоры в единичных случаях на конкретные признаки. Мышление с признаками субъективности, нечеткости, с неустойчивостью мотивационной направленности. По результатам проективного тестирования (МЦВ): стресс, вызванный подавлением физиологических потребностей. Неудовлетворенное желание найти признание и общность интересов в кругу значимых окружающих вызывают повышенную напряженность самоконтроля. Профиль личности, по данным СМИЛ, код 6-68Т, 8-70Т, может указывать на склонность к сверхценным идеям, трудности в контактах узкого круга. Субъективизм в суждениях. Вывод: при экспериментально-психологическом исследовании выявляются признаки субъективизма, неустойчивости мотивационной направленности в мышлении, а также своеобразие мотивов поведения и высказываний, трудности социальной адаптации.

MPT-обследование. Данных за наличие объемных образований и патологических очагов головного мозга не получено. При наличии клиники не исключается гипоплазия каудальных отделов обеих гемисфер мозжечка. Умеренная вентрикуломегалия (боковые и III-желудочек). Вариант развития Виллизиева круга: неполная передняя трифуркация правой ВСА, с гипоплазией А1 сегмента левой ПМА. Снижение кровотока по правой Пз А.

Заключение эндокринолога. Субклинический гипотиреоз.

Клинический случай Станислава Г. специфичен тем, что психиатрами на основании предъявляемых им жалоб был выставлен диагноз «шизотипическое расстройство», и если бы не признание Станислава в симуляции, то он так и продолжал бы получать психофармакотерапию и находиться в дневном стационаре. Сомнения в том, что Станислав не страдает никаким психическим расстройством, появились у лечащего врача лишь после того, как «пациент» сообщил о том, как и почему решил симулировать шизотипическое расстройство. После самораскрытия «пациент» перестал предъявлять жалобы на состояние своего физического и психического здоровья, однако сообщил, что «соматические симптомы прошли под влиянием терапии гипотиреоза, а психопатологических и не было».

Перед психиатрами встал вопрос о том, действительно ли Станислав симулировал шизотипическое расстройство или же имела место псевдосимуляция, и он был психически болен, но потом выздоровел. Необычным показалась мотивация симулировать психическое расстройство: в жизни Станислава не имелось никаких оснований для этого (ему не угрожало ни уголовное преследование, ни служба в армии, ни что-то иное). Основным мотивом симуляции стало стремление избавиться от недомогания, которое существенно снизило его работоспособность и влияло на профессиональные и финансовые перспективы. Необычным показался выбор расстройства для симуляции: чаще для этого выбирают галлюцинации, бред, навязчивости, депрессивные симптомы [11]. В специальной литературе нам не встретилось ни одного описания симуляции шизотипического расстройства. В данном случае выбор Станислава пал на шизотипическое расстройство потому, что его отдельные симптомы-жалобы показались ему схожими с тем, что он испытывал в реальной жизни. Речь шла об астенизации, трудностях сосредоточения внимания и в связи с этим появившейся нелюдимости, замкнутости, отгороженности. Другие психические расстройства, по его мнению, не очень подходили под описание его состояния.

Психопатологическое обследование после самораскрытия продемонстрировало отсутствие у обследованного характерных для шизотипического расстройства проявлений, в частности отсутствовали какие бы то ни было расстройства мышления (аморфность, метафоричность, гипердетализация, стереотипии), речи (в виде вычурности и разорванности), не отмечалось выраженной эмоциональной холодности, чудаковатости, патологической социальной отгороженности, не было подозрительности и отрывочных параноидных идей, не выявлялось квазипсихотических эпизодов. На беседе Станислав был адекватен, разумен и синтонен. При этом при поступлении в дневной стационар он демонстрировал витиеватость мышления, элементы соскальзывания, говорил о наличии «навязчивых стыдных образов», «тревоге в области паха».

Из психологических особенностей «пациента» обращал на себя внимание ипохондрический настрой в связи с появлением ординарных соматовегетативных симптомов (недомогания, слабости, «мушек перед глазами») и повышенная склонность к интеллектуализации проблемы со здоровьем. Под интеллектуализацией традиционно понимают совокупность психических процессов осознания, понимания и вербализации человеком собственных переживаний, мыслей, конфликтов и диссонансов, взаимоотношений с другими людьми [12]. Ведущей характеристикой этого процесса является овладение внутренней и внешней реальностью, установление контроля над ними. Цель интеллектуализации – превращение собственных конфликтов и других эмоционально насыщенных проблем в исключительно умственную задачу. Считается, что интеллектуализация входит в перечень значимых диагностических критериев взрослых с синдромом Аспергера и шизоидного расстройства личности [13]. Такие пациенты обычно ориентированы на детали и часто не представляют общей картины происходящего. Кроме того, у них могут наблюдаться такие формальные нарушения мышления, как разрыхление ассоциаций и алогичность [14,15].

Было предложено три варианта толкования клинических феноменов Станислава: 1) у него никогда не было никаких психопатологических симптомов, и он их симулировал, но при этом у него имелись личностные особенности шизоидного круга или субклинические расстройства аутистического спектра; 2) у него были нарушения, позволившие выставить диагноз «шизотипическое расстройство», однако под влиянием психофармакотерапии или самопроизвольно они купировались, и самораскрытие отражало стремление избавиться от стигматизирующего диагноза; 3) у него имелось расстройство аутистического спектра или шизоидное расстройство личности, на фоне которого соматовегетативные симптомы привели к декомпенсации психического состояния. Анализ клинического случая показал высокую осведомленность обследованного в психиатрической терминологии, описаниях психопатологических симптомов и синдромов, классификации расстройств. Станислав легко и уверенно дискутировал с психиатрами по профессиональным вопросам, демонстрировал высокий интеллект и склонность к аналитическому мышлению. Ни одного из симптомов, которые легли в основу диагностики у него шизотипического расстройства, обнаружено не было.

В связи с этим встал вопрос, могли ли данные симптомы подвергнуться обратному развитию в результате психофармакотерапии. Известно, что шизотипическое расстройство презентует себя в виде преимущественно негативной психопатологической симптоматики, когнитивных нарушений и социальной отгороженности [16-18]. В связи с этим представляется маловероятным, чтобы такие симптомы, как выхолощенность эмоций, аморфность мышления, могли быть подвержены быстрой редукции в рамках шизотипического расстройства. Однако следует признать, что склонность к интеллектуализации могла отражать наличие аутистических или шизоидных черт.

Таким образом, клинический анализ случая «пациента» позволяет сделать о вывод о том, что не имеется веских научных оснований признать, что Станислав Г. страдал каким-либо психическим расстройством, а значит, логичным представлялся вывод, что его поведение носило симулятивный характер, отражавший механизмы психологической защиты у человека с шизоидными особенностями характера. Дальнейшее наблюдение (при согласии «пациента») сможет более аргументированно ответить на вопрос о том, наблюдалась ли в описанном случае симуляция психического расстройства или же это была псевдосимуляция у психически больного человека или лица со специфическим стилем мышления.

Катамнез. В очередной раз обратился к психиатрам через полтора года после обследования в дневном стационаре с жалобами на снижение настроения, аппетита, «противоречие внутри». В день поступления сообщил, что планировал покончить жизнь самоубийством. При поступлении в психиатрический стационар был тревожен, настроение неустойчивое, многословен, подробно говорил о своем состоянии, галлюцинаторно-параноидной симптоматики не обнаруживал. Требовал к себе внимания, признался, что «наврал о суицидальных намерениях, чтобы поступить в больницу так как не хотел ждать очереди в дневной стационар». Объясняет это страхом, что слабость, снижение работоспособности будут продолжаться и дальше («Хотел, чтобы мне помогли»). В отделении был двигательно спокоен, опрятен, верно ориентирован, интеллектуальные способности сохранны. С окружающими был общителен, при этом жаловался на астению, тревогу, хотя внешне это не проявлялось. Был фиксирован на выборе правильной схемы лечения: «Я много читал про шизотипическое расстройство, боюсь, что у меня тоже есть симптомы». Мысли о суициде категорически отрицал. Через две недели пребывания в стационаре написал заявление с отказом от лечения. Был выставлен диагноз: «смешанное тревожно-депрессивное расстройство».

Таким образом, катамнестическое наблюдение, к сожалению, не смогло развеять сомнения по поводу диагностики у Станислава в прошлом симуляции. С другой стороны, не появилось и новых оснований расценивать его состояние как шизотипическое расстройство. Как и прежде, встал вопрос о необходимости дальнейшего наблюдения за психическим состоянием Станислава.

Литература

1. Березанцев А. Ю. Судебная психиатрия. М, 2021. 539 с.

2. Hay G. G. Feigned psychosis: A review of the simulation of mental illness. The British Journal of Psychiatry. 1983; 143: 8-10. [Электронный ресурс] URL: https://doi.Org/10.1192/bjp.143.l.8 (дата обращения: 31.01.2023).

3. СафуановФ. С. Симуляция психического расстройства: социально-психологический аспект. Теоретическое исследование // Российский психиатрический журнал. 2018; 4: 48-55.

4. Resnick Ph. J., Knoll J. Faking it: howto detect malingered psychosis. Current Psychiatry. 2005; 4 (11); 13-25.

5. Harris M. The Malingering of Psychotic Disorders. Jefferson Journal of Psychiatry. 2000; 15 (1); 13-24. [Электронный ресурс] URL: https://doi.Org/10.29046/JJP.015.l.003 (дата обращения: 31.01.2023).

6. WaiteS., Geddes A. Malingered psychosis leading to involuntary psychiatric hospitalization. Australas Psychiatry. 2006; 14 (4): 419-21. doi: 10.1080/j.1440-1665.2006.02317.x.

7. Humphreys M., Ogilvie A. Feigned psychosis revisited – a 20 year follow up of 10 patients. Psychiatric Bulletin, Volume 20, Issue

11, November 1996, pp. 666-669. [Электронный ресурс] URL: https://doi.org/10.1192/pb.20.ll.666.

8. MerckelbachH.Jelicic M., Pieters M. The residual effect of feigning: how intentional faking may evolve into a less conscious form of symptom reporting. J Clin Exp Neuropsychol. 2011; 33 (1): 131– 139. doi: 10.1080/13803395.2010.495055.

9. Rosinski A. A comparison of simulated schizophrenia in mental health experts and genuine schizophrenia in psychiatric patients. NY. 2021. [Электронный ресурс] URL: https://academicworks. cuny.edu/gc_etds/4549/ (дата обращения: 31.01.2023).

10. Bellman V., Chinthalapally A., Johnston E. etal. Malingering of Psychotic Symptoms in Psychiatric Settings: Theoretical Aspects and Clinical Considerations. Hindawi Psychiatry Journal. 2022; 4: 1-9. [Электронный ресурс] URL: https://doi.org/10.1155/2022/3884317 (дата обращения: 31.01.2023).

И. Ткаченко А. А. Симуляция и диссимуляция психических расстройств. Руководство по судебной психиатрии. М. 2021:501-522.

12. Налчаджян А. А. Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер. 2013: 86-87.

13. Volkmar F. R. Intellectualization of affect. Encyclopedia of autism spectrum disorders. 2013. NY. [Электронный ресурс] URL: https://doi.org/10.1007/978-l-4419-1698-3_1066 (дата обращения: 31.01.2023).

14. EussenM. L.J.M., de Bruin E. I., van GoolA. R. Formal thought disorder in autism spectrum disorder predicts future symptom severity, but not psychosis prodrome. European Child & Adolescent Psychiatry, 2015, vol. 24, pp. 163-172. DOI: 10.1007/s00787-014-0552-9.

15. Иванова M. M., Бородина Л. Г. Особенности мышления у взрослых с диагнозом расстройства аутистического спектра без умственной отсталости, поставленным в детстве. Аутизм и нарушения развития. 2021; 1 (70): 34-43. [Электронный ресурс] URL: https://doi.org/10.17759/autdd.2021190104 (дата обращения: 31.01.2023).

16. Stern Т. A. Personality and Personality Disorders. Comprehensive Clinical Psychiatry. 2016. [Электронный ресурс] URL: https:// www.sciencedirect.com/topics/medicine-and-dentistry/schizoid-personality-disorder (дата обращения: 31.01.2023).

17. Кобзова М. П. Динамика когнитивных функций и социальная адаптация у пациентов с шизотипическим расстройством (ШТР). Медицинская психология в России. 2015; 1 (30); 9. [Электронный ресурс] URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dinamika-kognitivnyh-funktsiy-i-sotsialnaya-adaptatsiya-u-patsientov-s-shizotipicheskim-rasstroystvom-shtr (дата обращения: 31.01.2023).

18. Гурович И.Я., ШмуклерА. Б., Зайцева Ю. С. Динамика нейрокогнитивного функционирования больных на начальных этапах развития шизофрении и расстройств шизофренического спектра. Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2012; 112 (8): 7-14.