Текст книги "Психиатрия в лицах пациентов. Диагностически неоднозначные клинические случаи в психиатрической практике"

На просьбу психолога нарисовать человека изобразил (рисунок 1) некоего Николая Павловича Фарова, 1889 года рождения, которого представил как вымышленного героя, преподавателя истории и обществознания в начальных классах периода 1930-х годов, по характеру мягкого, одаренного, веселого, в совершенстве владеющего ораторским искусством.

Рисунок 1. Фаров Николай Павлович, 1889 года рождения

Обсуждение

Клинический случай 14-летнего Богдана М. привлек наше внимание тем, что требовал дифференциации между подростковой шизофренией в виде синдрома «философической интоксикации», шизотипическим, а также шизоидным расстройством личности и вариантами акцентуации характера. Феномен «философической (метафизической) интоксикации» был выделен и описан в психиатрической литературе более 40 лет назад и подразумевает психопатологическую симптоматику в виде нарушений мышления, характеризующихся размышлениями пациента на отвлеченные темы с отрывом от реальности и не затрагивающих практически ориентированных тем. Отмечалось, что в некоторых случаях обнаруживаются признаки резонерства, но не разорванности мышления или разноплановости. По мнению А.Е. Яичко [1], ведущим симптомом «философической интоксикации» становятся непрерывные размышления о философских и социальных проблемах, о смысле жизни и смерти, о предназначении человечества, о самосовершенствовании, об улучшении жизни общества, о путях устранения опасностей, грозящих людям, о соотношении мозга и сознания, о материи и душе, о пятом измерении, о шестом чувстве. Отличительными признаками подобных «теорий» являются примитивность и отрыв от реальной жизни. Суждения пациентов противоречивые, сумбурные, вычурные и нелепые.

Следует признать, что у Богданам, увлечение идеями марксизма-ленинизма не носило характера «бесплодного мудрствования». Идеи строго соответствовали классическим представлениям о данной теории и не выходили за ее рамки. Необычным представлялось то, что этими идеями был «заражен» не взрослый человек, а 14-летний подросток, сделавший из изучения марксизма-ленинизма своеобразный фетиш и исключивший из круга своих интересов любые иные. Таким образом, оснований для диагностики у Богдана шизофрении с синдромом «философической интоксикации» не имеется. Отсутствие «шизофренических расстройств мышления» подтверждено в процессе экспериментально-психологического обследования.

В качестве диагноза сравнения выступает шизотипическое расстройство личности, признаки которого могли быть обнаружены у пациента. К ним в соответствии с МКБ-10 относились эксцентричный, странный внешний вид и поведение, странные убеждения, влияющие на поведение, несовместимые с субкультуральными нормами, навязчивые размышления без внутреннего сопротивления, аморфное, обстоятельное или стереотипное мышление, проявляющееся странной, вычурной речью, без выраженной разорванности, эпизодические транзиторные квазипсихотические эпизоды с иллюзиями, слуховыми или другими галлюцинациями, возникающие без внешней провокации. Из перечисленного у Богдана наблюдались лишь эпизоды квазипсихотических иллюзий или галлюцинаций, а также странный для окружающих и несовременный вид. Однако иные проявления нельзя признать симптомами, позволяющими сделать вывод о наличии у пациента шизотипического расстройства, какими бы необычными они ни представлялись.

Дифференциация психопатологических особенностей клинической картины расстройства предполагала анализ возможности выставления диагноза «шизоидное расстройство личности» или «акцентуация характера по шизоидному типу». Известно, что критериями диагностики данного расстройства по МКБ-10 являются эмоциональная холодность и отчужденность человека, неспособность проявлять теплые, нежные чувства по отношению к другим, слабая ответная реакция на похвалу, повышенная озабоченность фантазиями и интроспекцией, почти неизменное предпочтение уединенной деятельности, отсутствие близких друзей, нечуткость к превалирующим социальным нормам и условиям, а также ангедония, когда мало что доставляет человеку удовольствие. Подавляющее большинство из перечисленных диагностических критериев совпадало с характерными для Богдана чертами. Кроме того, в связи с ними у мальчика наблюдалась социальная дезадаптация (отказ от посещения школы, неуживчивость), позволявшая отграничить шизоидное расстройство личности от акцентуации характера.

Однако следует обратить внимание на тот факт, что не особенности характера стали причиной обращения Богдана за психиатрической помощью. Основным мотивом было патологическое снижение настроения, суицидальные мысли и самоповреждающее поведение. Если бы их не было, то с проявлениями особенностей характера ни Богдан, ни его мать не стали бы обращаться к психиатрам. Депрессивный эпизод возник у пациента на фоне сложностей школьной адаптации. Симптоматика носила умеренно выраженный характер и не доходила до психотического уровня. Находясь в тяжелом эмоциональном состоянии, Богдан все же понимал, что стремление уйти из жизни, совершив суицид, не является правильным и обоснованным. Он критично относился к появлениям этих мыслей и боролся с ними. Селфхарм был выбран им как способ снижения интенсивности депрессивных переживаний, хотя и не приведший к желаемому результату. Еще одним косвенным доказательством того, что у пациента наблюдался депрессивный эпизод, можно считать купирование депрессивной симптоматики на фоне приема селективного ингибитора обратного захвата серотонина (сертралина в дозе 50 мг в сутки).

Таким образом, случай Богданам, продемонстрировал, что какими бы «странными и необычными» ни были увлечения подростка, какие бы философские построения ни приходили ему в голову, для постановки диагноза «шизофрения» в виде синдрома «философической интоксикации» необходимо обнаружение качественных расстройств мышления, которых у Богдана не наблюдалось.

Литература

1. Личко А. Е. Шизофрения у подростков. Л.: Медицина, 1989. 216 с.

Удерживания нуля

Артем С., 25 лет, математик. Обратился к психиатрам по настоянию матери, жалоб на состояние здоровья не предъявлял.

Анамнез жизни. Почти всю жизнь прожил в своем родном городе вместе с родителями и родственниками, последние годы живет в Москве. Мама, со слов Артема, по характеру тревожная, склонная к сомнениям и волнениям. Дома до сих пор хранит множество старых чеков, документов, записей. В ее комнате в беспорядке лежат кучи старых газет, «которые, выйдя на пенсию, она собирается перечитать и рассортировать». Она очень медлительна. Когда события вокруг нее происходят слишком быстро и она не успевает их воспринимать, чувствует себя крайне тяжело. Артем считает, что у нее довольно много «странностей» в поведении. Папа – в чем-то полная противоположность маме. Все забывает, рассеян, не ведет никакого учета дел. На столе у него также беспорядок, но его это не заботит. Может случайно выкинуть со стола какую-нибудь важную для мамы бумажку или случайно на ней что-нибудь написать.

С детства Артем рос и развивался без явных особенностей. Был несколько неуклюжим, угловатым ребенком. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Друзей у него всегда было мало, потребность в общении низкая. Легче было общаться со взрослыми, чем со сверстниками. После учебы в школе всегда сразу шел домой, ни с кем не гулял, ни к кому в гости не заходил, был «маменькиным сынком», «ботаником», над которым часто издевались, особенно дворовые дети. В обыденной жизни был медлительным: долго умывался, одевался, часто опаздывал. Со слов тети, у нее с детства было подозрение, что племянник будет не особо развитым ребенком. Однако неожиданно для нее (учителя математики и информатики в школе) он стал любознательным и показывал хорошие результаты в учебе. Так, Артем очень быстро освоил чтение, стал интересоваться физикой, химией, но особенно полюбил математику. С шестого класса начал принимать участие в олимпиадах по математике. А в 11-м классе получил диплом на Всероссийской олимпиаде по программированию.

В отличие от школы в лицее он почувствовал себя счастливым, поскольку прекратились издевательства со стороны сверстников и он «наконец-то оказался среди единомышленников». Стал вести более активную социальную жизнь: принимал участие в выпуске ежемесячной газеты, пел с ребятами на вечерах, ходил на дни рождения, был ведущим на выпускном вечере. В лицее его все знали, к нему часто обращались за помощью. На уроки уходила большая часть времени: «Пока другие умудрялись тратить на учебу лишь совсем немного времени, а остальную часть проводить друг с другом, как-то развлекаться, общаться с противоположным полом, у меня всего этого не было – я лишь учился и сидел за компьютером». Старался учиться на пятерки, постоянно занимался программированием. Лицей окончил с золотой медалью. Поступив в Московский государственный университет на специальность «математическая логика», также все время тратил на учебу. Считал себя перфекционистом, поскольку очень тщательно делал все домашние задания, посещал все лекции. На четвертом курсе год подрабатывал программистом, с того же времени начал играть на бирже, что позволяло ему обеспечивать себя и финансово поддерживать близких родственников. Для этого Артемом была написана специальная компьютерная программа (бот), которая «играла самостоятельно» – необходимо было только ее совершенствовать и улучшать качество. Этот бот играл и продолжает играть на бирже, продает и покупает активы, зарабатывает на разнице курсов. После окончания бакалавриата МГУ полгода учился в магистратуре, откуда был отчислен за неуспеваемость. Больше четырех часов в день занимался программированием. По настоящее время не работает, продолжая игру на бирже.

История развития и становления «системы дел». В детстве была сделана аппендэктомия. В связи с перитонитом три месяца пролежал в больнице и перенес несколько операций. Считает, что эти события нанесли ему серьезную психологическую травму. В возрасте 14 лет попал под машину и получил сотрясение мозга. Отмечает, что с детства и особенно после больницы стал пугливым. «Каждый раз, когда кто-то звонил в дверь или по телефону, сразу начинал плакать, требовать не открывать дверь или не брать трубку, так как боялся, что это опять пришел врач и будет меня лечить». С того же времени начались постоянные «вздохи» (как их называла мама), которые он ощущал как зевоту. Педиатры выставляли диагноз «невроз навязчивых состояний» и лечили фенибутом. Через какое-то время «вздохи» прошли.

С детства и до 8-го класса школы любил играть в игру «ручка с ручкой», суть которой заключалась в том, что он бегал по комнате, выставив перед собой руки и делая ими разнообразные движения. При этом представлял себе некий мир, «как бы смотрел фильм». Воображал, что руки – это люди, дома, автомобили и прочие предметы. Разыгрывал целые спектакли по своим сценариям. Анализируя это сегодня, сообщает: «Разумеется, галлюцинаций у меня не было, то есть я не видел по-настоящему людей вместо своих рук, а только представлял их. Громко проговаривал реплики персонажей, изображал разные звуки, скажем, взрывы. Сюжеты выдумывал сам либо подсматривал в телевизоре. Часто в игре происходили убийства и перестрелки… Родным это не нравилось… Знал, что вроде бы не надо этого делать, но все равно делал и не мог остановиться». Это происходило как дома, так и при одноклассниках на переменах в школе.

Однажды в детстве прочитал стихотворение Эдуарда Успенского «Что едят дети»: «А у нас такое было! ⁄ Наш ребенок скушал мыло. ⁄ Испугался мальчуган. ⁄ Взял и спрятался в чулан. ⁄ За закрытыми дверями ⁄ Час плевался пузырями». После этого у Артема возникла мысль, что когда-нибудь в будущем, когда он станет взрослым и независимым от родителей, нужно будет провести эксперимент и съесть мыло. Через какое-то время у него возник «странный страх смерти»: «Я боялся, думая о том, что будет после смерти. И стал бояться того, что я могу умереть в любой момент. Я не знал, что будет после смерти: ничего или некая вечная жизнь, но оба варианта меня пугали (ведь вечная жизнь может надоесть!)». Тогда же возникла странная (по выражению Артема) мысль: «Мыло нужно съесть сейчас. Не потому, что его нужно успеть съесть до того, как я умру, но для того, чтобы эта мысль не терзала всю оставшуюся, а может, даже и посмертную вечную жизнь». С этого времени несколько раз пытался есть мыло, даже несмотря на то, что желания этого делать не было: «Просто хотелось, чтобы мысль от меня отстала».

В детстве у Артема было «правило», в соответствии с которым, если развернуться на 360 градусов в одну сторону, то нужно обязательно развернуться столько же раз в противоположную. Объяснял эту необходимость тем, что будто бы к нему «прикреплены невидимые ниточки, и нужно раскручиваться, чтобы они не запутались». При этом не верил в реальность существования ниточек, тем более никогда их не видел. Считал это «еще одним отклонением». Было и другое «правило», по которому он должен был возвращаться домой той же дорогой, по которой пришел куда-то. Соблюдать это правило не всегда удавалось, так как часто ходил с родными, которые этому правилу не следовали. В связи с этим испытывал чувство «бешенства», понимая абсурдность своего правила. Утверждает, что «правило» сохранилось до настоящего времени, утратив свою интенсивность и «дискомфортность».

Отмечает, что в детстве на протяжении какого-то периода постоянно засовывал пальцы в щель любой двери. Клал пальцы в щель и убирал до того, как закрыть дверь, не прищемляя их. Вспоминает, что каждый вечер, ложась спать, говорил своим родным один и тот же длинный набор фраз. Например, такую «странную» (по его мнению) фразу: «Какая мягкая постель, вечно бы на ней спал». Говорить эти фразы не хотелось, но казалось, что сказать это надо, иначе «мысль о том, что эти фразы нужно сказать, будет преследовать вечно».

«Система дел», которую Артем иногда называет по-английски (All System), возникла в подростковом возрасте. «Однажды в детстве я завел в мобильном телефоне табличку, в которой вел учет, в какие дни делал упражнения для тела, зубов и глаз… Вначале в таблице было шесть столбцов («утренняя гимнастика», «утренние зубы», «утренние глаза», «вечерняя гимнастика», «вечерние зубы», «вечерние глаза»). Если какое-нибудь упражнение было сделано, то в соответствующую ячейку ставился знак «X». Так, впервые у Артема появилось то, что он позже назвал Table (таблица). Позже он перенес его на бумагу, это стала таблица с крестиками. Как только таблица заканчивалась (новые дни больше некуда было добавлять), ее выкидывал и заводил новую. Имелись столбцы: «Разобрать портфель», «Вернуть учебник», «Заняться английским, математикой, физикой, программированием».

Примерно в то же время появились «списки дел». Началось с того, что однажды он составил список дел на один день (в этот день в школе нужно было не забыть выполнить сразу несколько важных дел). Это были разные дела, например вернуть кому-то учебник, подойти к учителю и что-то сказать и т.д., а также личные дела, относящиеся в основном к компьютеру (настроить Word и т.д.). Когда Артем выполнял дело, то «хорошенько зачеркивал упоминание о нем, так что заготовленные для этого листки бумаги были все исчирканы». К 11-му классу школы он завел тетрадь под названием «Все» и стал собирать в ней все существовавшие на тот момент дела. В эту тетрадь был вложен листок Table, содержавший, например, рубрику «Срочные дела». В этом листке также был прямоугольник под названием «Каждый день», который содержал небольшой список (из пяти пунктов) дел, которые нужно было делать ежедневно. Дальше в тетради шли дела, отсортированные по темам: идеи по написанию компьютерных программ, «большие дела», долгие и несрочные, связанные со здоровьем и т.д. Была в тетради страница под названием «При определенных обстоятельствах». Там, например, находился список вещей, которые нужно брать в поездки.

Однажды Артем услышал по телевизору, что якобы ребенок в первые дни своей жизни умеет плавать, а потом теряет этот навык. Как только это произошло, он добавил в список «При определенных обстоятельствах» фразу: «Когда у меня будет ребенок, его нужно будет сразу же с рождения учить плавать, чтобы он этот навык не потерял».

Разработанные части «системы дел» «ссылались» друг на друга. Существовали две «коренные» части «системы дел», на которые ничего не ссылалось: это Table и один специальный список дел, который назывался «Главные дела» (Main). Эти два корня «ссылались» на все остальное. «Чтобы какой-нибудь список дел мог считаться частью системы дел, на него должна была быть ссылка из какого-нибудь уже существующего списка дел, а в конечном итоге – из какого-нибудь корня. Список дел не мог считаться частью системы дел только на том основании, что он был в тетради «Все», на него еще должна была быть ссылка… Каждый день старался выполнить все дела в Table на этот день. Это было своего рода смыслом жизни на этот день. С ростом количества столбцов это получалось все хуже, особенно с добавлением столбцов о саморазвитии. До них дело обычно попросту не доходило. Ежедневно выполнял в том числе дело «Каждый день», в соответствии с которым нужно было заглянуть в «Календарь» и в «При определенных обстоятельствах» и мысленно себя спросить, настали те определенные обстоятельства или нет.

Отдельно Артем выделяет тему, связанную с религией, сообщая о том, что рос он в атеистической семье и вопросы религии его особо не интересовали. Однажды в старших классах школы он попросил папу достать Библию. Тот принес кучу религиозной литературы. Начав читать из любопытства, Артем «вдруг» вычитал в одной из книг, что «с точки зрения христианства сами христиане имеют шанс попасть в Рай, в то время как все остальные точно попадают в Ад». Его это шокировало и испугало. В связи с этим он стал не только углубляться в тему, но и молиться по ночам, «пытался убедить себя в том, что Бог есть».

Об этом периоде Артем говорит так: «Не то чтоб я действительно верил в Бога. Я как бы верил в него на всякий случай. Если он есть, то моя вера мне зачтется, если нет, то хуже от нее не будет. То есть я верил в Бога в соответствии с известным пари Паскаля.[3]3
  Предложенный математиком и философом Блезом Паскалем аргумент для демонстрации рациональности религиозной веры, заключающийся в том, что «если человек верит в Бога, а его нет, он ничего не теряет. Но если он не верит в Бога, а он есть, человек теряет все».


[Закрыть] Атеизм же нравился гораздо больше, чем религии, он мне казался куда более логичным. Но из-за своего страха перед Адом был вынужден заставлять себя верить в Бога». Как-то он рассказал родителям о том, что хочет креститься. Те отнеслись к его идее отрицательно. Через некоторое время он решил, что все-таки нет никаких гарантий, что истинной религией, позволяющей попасть в Рай, является именно христианство. Поэтому он решил на время (до окончания школы, вуза, до того как станет независимым от родителей, разберется, какая религия верна или верен атеизм), отложить решение «религиозного вопроса». В связи с этим изменил свои планы, исключив из них поездки по святым местам, общение с представителями разных религий. Однако к концу 11-го класса «началось своего рода помешательство на почве религии» – мысли об этом постоянно приходили в голову, и их приходилось записывал в «систему дел». К примеру, после того как он услышал в одной из телевизионных передач, что с одного кладбища в Иерусалиме людей начнут забирать в Рай первыми, записал это в тетради («мало ли, может, когда-нибудь я и вправду завещаю похоронить себя именно там»). Как-то после того, как отец сказал, что якобы священники сами не верят в Бога и что они обманывают людей, Артем это тоже записал, чтобы подумать над этой мыслью в будущем.

Он мог часами думать о религии, записывать приходящие в голову мысли, потом опять думать, пытаться что-то решить, передумывать, сомневаться и продолжать записывать. Это сопровождалось выраженным страхом: «Ведь малейшая ошибка могла привести к тому, что я попаду в Ад! Ведь я мог сейчас случайно не записать какое-нибудь важное дело, из-за которого потом неправильно выберу религию. Поэтому я записывал любую мелочь, любую абсурдную идею».

В обычной жизни тоже «доходило до довольно странных вещей». К примеру, мама попросила помочь ей вставить нитку в иголку. Он вставлял, а потом начинал думать о том, что «в будущем нужно будет всегда жить вместе с мамой хотя бы для того, чтобы при необходимости вставлять ей нитку в иголку. Ведь согласно религиям, родителям нужно помогать». В «список дел», относящихся к религии, после этого случая была внесена фраза: «Вставлять маме нитку в иголку».

Он перестал доверять «своим мозгам и памяти»: «Допустим, решив, что какое-то дело все-таки абсурдно и записывать его не надо, начинал сомневаться. А что если мои мозги меня обманывают? Давай-ка я лучше на всякий случай все же запишу». В связи с этим в системе дел появлялись повторы. Он записывал одно и то же дело по нескольку раз с разными формулировками. Бывало так, что не успевал записать одну идею, как в голову приходила следующая. «Я всеми усилиями старался удержать их в голове, пока я их не запишу. Мысленно себе представлял, что передо мной в воздухе висят жирные черные точки – это дела. Я мысленно их удерживал перед собой, шел к своей тетради и записывал туда. По мере записи дел точки из моего воображения исчезали».

Артем старался скрывать от окружающих свои переживания, хотя мама все-таки догадывалась об их наличии. Появилось раздражение, поскольку мама заставляла делать обычные дела в то время, когда необходимо было записать в тетрадь какие-то пришедшие в голову дела. «Помню, как-то мы пошли с мамой купить мне обувь. По дороге, в самом магазине и на обратном пути мне пришло в голову около девяти дел. Все их я с большим трудом удерживал в голове. Большинство из них тогда относились к религии. В магазине я, естественно, выглядел очень забитым, растерянным, неадекватным. Когда мы пришли домой, я сразу же записал эти дела. Одно из них я помню. Когда я был в магазине, я услышал какую-то песню по радио. И мне пришло в голову дело, что в будущем нужно будет прослушать огромное количество песен и поискать в них различные идеи, которые могут мне помочь с выбором религии».

Несмотря на тяжесть психического состояния, которое Артем называет «сумасшествием», он успешно сдал выпускные экзамены в школе и поступил в МГУ. Через какое-то время наступил «период затишья в области религии». А в начале второго курса Артем решил, что «Бога нет», став убежденным атеистом, материалистом и сторонником научного взгляда на мир. Сразу после этого он удалил из «системы дел» все, что имело отношение к религии, и «система дел» уменьшилась в два раза. На тот период в списке оставался лишь один небольшой список дел, названный «СД. Фи» (список дел, философия), содержавший философские вопросы, которые оставались для Артема нерешенными, например вопрос существования души.

«Система дел» в настоящее время. Сейчас она полностью переведена в электронную форму. Состоит из папки all-system на компьютере, заметок (календаря) на телефоне и на компьютере. Со слов Артема, «система дел» по-прежнему имеет целью учесть все необходимые к исполнению дела. «Что за дела там есть? Проще сказать, каких дел там нет. Там нет дел о том, что мне нужно есть, спать, ходить в туалет и умываться. Там нет дел о том, что мне нужно смотреть входящие сообщения ВКонтакте, в почте и в Skype, читать СМС. Там нет дел о том, что нужно каждый день проверять состояние биржи (я это делаю автоматически). Там нет дел о том, что нужно ставить будильник, заряжать телефон, закрывать шторы на ночь и открывать их с утра». Каждый месяц Артем записывает в один файл размер «системы дел», а в другой файл – размер собственного капитала на бирже. Однако в «системе дел» по-прежнему остаются остальные дела: о необходимости принятия лекарств, о гимнастике, о необходимости мыться, бриться, выносить мусор, стричься, покупать продукты. «Большинство – это дела по программированию и старые дела, оставшиеся со школьных времен». Количество одновременно существующих дел, по мнению Алексея, превышает тысячу.

«Я так привык… В своей системе я прекрасно ориентируюсь, и большое число дел мне не мешает. Наоборот, система дел помогает мне жить. Многие люди хотят, чтобы у них была подобная система, и все никак не могут ее начать. Чем моя система отличается от того, что бывает у других людей? Некоторые люди, когда приближается важный день, составляют список дел на этот день. Когда этот день заканчивается, они этот список выкидывают или теряют. Моя система дел существует не один день. Она один раз возникла в школе и непрерывно существует с того момента по сей день. Какой-нибудь человек может решить «начать с понедельника новую жизнь», а именно начать вести учет дел. Он его начнет. Но в какой-то момент начнет забывать заносить в систему новые дела и удалять из нее сделанные. Система начинает расходиться с реальностью, человек перестает ей доверять, система становится бесполезной, и человек перестает ею пользоваться. Моя система всегда гарантированно актуальна. Я попросту не могу перестать ею пользоваться. Моя система дел и есть моя жизнь в каком-то смысле. Если я потеряю систему дел, это будет для меня катастрофой. Однако я не могу назвать свою систему тайм-менеджментом, так как она никак не помогает мне эффективно использовать время. В каком-то смысле единственное дело, которое есть у меня в жизни, – это выполнять дела из системы дел».

Артем отмечает, что, несмотря на организацию своей жизни по системе, он не очень пунктуальный и ответственный человек. Имеющаяся «система дел» часто замедляет его жизнь и работу. Он соглашается с тем, что обстановка в его комнате выглядит как беспорядок. Но он воспринимает это как определенный порядок: «Я точно знаю, где что лежит. Скажем, если портфель лежит в одном углу, это значит, его нужно разобрать, если в другом – он уже разобран. Есть места, в которые я кладу вещи, которые нужно разобрать. Поэтому я категорически запрещаю другим людям трогать мои вещи, ведь так случайно может нарушиться одному мне ведомый порядок. А уж мой телефон и компьютер подавно трогать нельзя. Там мои файлы и система дел».

«План моей жизни, – говорит Артем, – заработать кучу денег, чтобы можно было не работать. Затем разобрать, наконец, старые дела из системы дел. Чтобы в системе стало существенно меньше дел. Чтобы остались только тщательно сформулированные крупные важные дела. И затем спокойно заниматься личными программистскими и математическими проектами».

Артем для себя разделяет имеющуюся у него практически на протяжении всей жизни «систему дел» и появившуюся несколько лет назад «особенность». По его мнению, «система дел» позволяет ему «оставаться нормальным человеком», особенно тогда, когда «в голове ноль дел» («нулевое состояние»), то есть никаких дел, требующих усилий по «удержанию», там нет. Находиться в таком состоянии «совершенно легко, без напряга». Но когда он учился в 11-м классе, в какой-то момент возникла «особенность», которая стала тяготить Артема и приводить к периодам дезорганизации деятельности. Особенность он характеризует так: «Теперь, чтобы быть уверенным, что у меня в голове ноль дел, мне нужно мыслительным усилием удерживать это состояние. Каждую секунду моей жизни. То есть я перестал просто знать, что у меня ноль дел. Мне нужно было постоянно это состояние специально удерживать. Теперь мне стало нужно всегда быть сосредоточенным. Это не значит, что я хочу контролировать неподвластные мне вещи и других людей. Речь идет просто о полном восприятии реальности. Мне нужно прилагать усилия к тому, чтобы полностью перерабатывать поток постоянно проходящей через меня информации. Теперь я живу так: с самого утра мне нужно начать удерживать мысль о том, что у меня ноль дел. Затем осторожно начать заниматься обычными делами, удерживая эту мысль. Как только возникает новое дело, я перехожу в состояние «одно дело», пока я его не запишу. Дальше я снова попадаю в состояние «ноль дел», и мне нужно удерживать его».

Артем отмечает, что с этого времени он стал «жить полностью осознанно». И все происходящие вокруг события, всю информацию необходимо стало «хорошенько пропустить через себя на предмет того, дает ли эта информация новое дело или нет. «Раньше это происходило автоматически, когда система дел уже была, а особенности еще нет. Понятное дело, что жить вот так осознанно очень сложно. Часто я просто не успеваю воспринимать информацию и вынужден брать паузу. Вот, допустим, я говорю с человеком (естественно, удерживая параллельно в голове «ноль»). При этом нужно воспринимать его слова и осознавать, что его слова новых дел не создают, а значит, я по-прежнему в состоянии «ноль». Но, допустим, я не успеваю за его речью. Тогда мне хочется сказать ему «подожди», ну или сделать вид, что мне нужно что-то в телефоне. Затем, воспользовавшись паузой, все-таки убедиться, что я в состоянии «ноль», и продолжить разговор. Часто мне хочется сказать сразу всем окружающим людям, чтобы они замерли, чтобы они прекратили говорить и вообще что-либо делать. Чтобы остановился поток информации от них. Бывает, что я вышел из дома, удерживая в голове ноль. Задумался о чем-нибудь или отвлекся на что-нибудь, и все – я потерял ноль. Теперь его нужно снова искать, то есть мысленно прокручивать произошедшие события в обратном порядке».

Хуже всего Артем чувствует себя в присутствии людей, поскольку те постоянно генерируют информацию и их, в отличие от компьютера, нельзя в любой момент выключить. «Видимо, суть моего состояния в какой-то патологической боязни потерять информацию, контроль над окружающим миром. При этом все эти проверки я делаю специально, намеренно, а не под влиянием некой внешней силы. Хотя и мучаюсь от того, что приходится проверять».

Перед тем как лечь спать, он, уже стоя перед кроватью в темноте, начинает «проверять ноль», после чего «легонько символически» ударяет себя по ноге или по какой-нибудь другой части тела. Это для него означает, что ноль присутствует и что «голову можно отпустить» и начать спокойно думать о чем-то другом. Просыпаясь утром, он «отгоняет от себя сны», убеждается, что «они всего лишь сны и не несут в себе никаких дел». Трудности стали вызывать обычные повседневные действия, особенно в условиях постороннего шума.

Артем акцентирует внимание на том, что его «особенность» заключается не в том, что в голову постоянно лезут посторонние мысли, а в том, что «эти мысли нужно записывать». Сравнивая разные периоды своей жизни, он соглашается, что у него был период, когда «действительно в голову постоянно лезли мысли» («религиозный период»). Но сейчас он считает, что его состояние иное.