Текст книги "Русь между Югом, Востоком и Западом"

На Востоке

Такое решение народы древности принимали тысячи раз. Норманны, скажем, покорили ряд европейских столиц и, свергнув там местных королей, основывали династии. Они захватили изрядный кусок Франции. Герцог Вильгельм Завоеватель в 1042 г. завоевал Англию и основал новую династию. Он связал Англию с Европой и стал выразителем доктрины массового террора (У. Черчиль). В Британии всем стала заправлять военная каста. Однако правы те, кто считает: «С развитием исторической науки стало ясно, что государство создается не княжеской династией; оно есть результат глубоких социальных изменений. Такой вывод сделала европейская наука XVIII–XIX вв., а потому, например, английских историков вовсе не волнует вопрос, почему в Англии с 1066 г. все династии были иноземного происхождения». Почему таким государством не могла быть древняя Русь?! Ведь русские князья столкнулись со схожими проблемами, что и англо-норманнские королевства. Следуя отечественному норманнизму, Н. Карамзин взял у Ш. Монтескье мысль о роли германцев в происхождении новой Европы. Он писал, что «на развалинах владычества римского основалось в Европе владычество народов германских» и «в сию новую общую систему вошла и Россия», получив из Скандинавии (а Скандинавия – «гнездо витязей беспокойных – oficina gentium, vagina nationum») своих «первых государей». Так думали наши историки (не все) 200 лет назад. Последние данные ученых свидетельствуют об ином. Оба редактора Повести временных лет считают, что пришедшие в Восточную Европу варяги-русины были славянами. В Лаврентьевской и в Ипатьевской редакциях повести приведены договоры Олега Вещего, Игоря Старого, Святослава Игоревича с Византией. Великие русские князья или их послы, носившие экзотические имена – Карл, Ингельд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Стемид и т. д., заключали договоры от имени народа русского и по «Русскому закону» клялись оружием, а также «Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом», т. е. чисто славянскими, а не германскими божествами (О.М. Рапов). Под этим именем, вероятно, скрывались росы. Ю.И. Вене-лин писал: «Итак, Рюрик с братьями не был ни швед, ни варяг, а настоящий россиянин. Будучи из знатнейшей фамилии новгородской, (где) он жил в Воллине или в Винете, неизвестно; родился ли в Новгороде или в Варягии – тоже неизвестно. Только знаем, что новгородцы, или. часть их при возникших распрях или даже раздоре между партиями, избрала и вызвала его в отечество, для принятия жезла правления». Недавно шведские ученые не признали шведских корней происхождения «варяжских гостей». Иные называют Рориха, графа Ютландского, известного по прозвищу «язва христианства». Еще Д.И. Иловайский указывал на «вставной характер» сказания о призвании варягов. Летописная версия «призвания варяжских князей» и последующего создания ими Русской державы вызывала в науке столь сильное недоверие, что, например, еще в XIX в. историк Д.Ф. Щеглов высказал свое мнение в предельно резкой форме: «Наша летопись или, точнее, наша сага о начале Русского государства, внесенная в последующую летопись, знает то, чего не было, и не знает того, что было».

А.А. Шахматов не только не признавал «варяжского царского следа», но и конкретизировал свои рассуждения. Так, им было сделано предположение, что сама вставка могла появиться незадолго до рождения Рюрика Ростиславича. В книге «Мифические и реальные шведы на севере России: взгляд из шведской истории», анализируя различные версии норман-низма-антинорманнизма в истории Скандинавских стран, автор вообще не нашел имени «Рюрик» в шведских именословах. Впрочем, и Н.М. Карамзин не был ортодоксальным сторонником норманнизма. Возражая в «Записке» «французу Модрю», сочинившему русскую грамматику, Карамзин писал, что «гражданин Модрю воображает, что горсть варяжских храбрецов, которых привел с собою Рюрик, добровольно призванный славянами, уничтожила, так сказать, нравственное бытие сего великого народа и что мы говорим по-варяжски.»! Далее он подчеркивает факт быстрой славянизации варягов. Заметим, то же самое происходило с викингами и в других странах, где они обосновались.

Филолог Л.Л. Шахматов

Об истоках возникновения нашей державы и норманнском следе писал академик Б. Рыбаков в книге «Начало истории». В частности, он говорил: «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чем бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашенных из немецких княжеств ученых, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племен. Так под пером Зигфрида Байера, Герарда Миллера и Августа Шле-цера родилась идея норманнизма. Более ста лет тому назад вышло монументальное исследование О. Гедеонова «Варяги и Русь», показавшее полную несостоятельность и необъективность норманнской «теории», но норманнизм продолжал существовать и процветать при попустительстве склонной к самобичеванию русской интеллигенции. На протяжении XX в. норманнизм все более обнажал свою политическую сущность, используясь как антирусская, а затем и как антимарксистская доктрина. Показателен один факт: на международном конгрессе историков в Стокгольме (столице бывшей земли варягов) в 1960 г. вождь норманнистов А. Стендер-Петерсен заявил в своей речи, что норманнизм как научное построение умер, так как все его аргументы разбиты, опровергнуты. Однако вместо того, чтобы приступить к объективному изучению предыстории Киевской Руси, датский ученый призвал. к созданию «неонорманнизма»». Концепция редактора Повести временных лет, по словам Рыбакова, была искусственна и легковесна, а события ранней истории нашей летописью просто искажены. Итак, по мнению Рыбакова, древний летописец знал историю Руси недостаточно полно, затем ее еще раз обработали немцы норманнисты, которым подпевала «склонная к самобичеванию русская интеллигенция», ну и, наконец, в наши дни той же линии продолжают придерживаться некоторые зарубежные и наши неонор-маннисты, не желающие заниматься объективными исследованиями прошлого. Нельзя сказать, что ими движет только жажда научной истины.

Историк Л.Г. Кузьмин: «Я человек слишком русский по своему воспитанию»

Интересную гипотезу о начале Руси выдвинул русский патриот, покойный историк Аполлон Григорьевич Кузьмин, один из лучших знатоков нашего летописания. Он до последнего часа стоял на позициях верности Руси, России, ее народам. По его мнению, варягами были именно балтийские славяне, жившие по побережью Балтийского моря, ассимилировавшие ряд кельтских и прочих племен. Балтийские славяне, теснимые германцами, переселялись на северные территории нынешней России и, в частности, основали Новгород. Поэтому приглашение варяжскому князю Рюрику и его дружине княжить в Новгороде – это приглашение не норманнов, а своих. Приход варягов, по мнению Кузьмина, это частный случай в ходе образования единого Древнерусского государства. Главное то, что мы дети – своих отцов: «В конце IX в. на территориях Древней Руси из представителей разных русов сформировался так называемый род русский, который, видимо, соединил в себе выходцев из Подонья, Приднепровья, Придунавья и Прибалтики». Варяги славянского происхождения жили на южных берегах Балтийского моря, по реке Рось. Имя их происходит от бога Рода, местом культа которого был Родень. Бог Род был верховным божеством неба и вселенной. Ему приносились кровавые жертвы. За пределами славянского мира руссов считали «народом богатырей». Видимо, род Рюриковичей происходил из древней династии бодричей, одной из столиц которых был прибалтийский Велеград («Великий город»). Немцы переименуют Велеград в Мекленбург. В державу предков Рюриковичей входил прибрежный Рерик (уцелел доселе). После того как бодричи, что были уничтожены в ходе войн немецкими крестоносцами, переселились в район озера Ильмень, они основали там город Новгород (в память о своем Старграде). Так что и Рюрик, и его братья вполне могли быть сыновьями бод-римского князя Годлава. В XVIII в. при раскопке одного из капищ найдены фигурки медных идолов с загадочными надписями (так называемые мекленбургские божки). На них нацарапаны славянские руны и языческие тексты, в которых упомянуты имена славянских богов и даже назван о. Крит, где воевал князь Святослав, возможно, они «участвовали» в том походе князя.

И. Глазунов. Рюрик и его братья

Схожей точки зрения придерживается и директор Института российской истории академик А.Н. Сахаров. В Скандинавии в IX в. долговременных государственных образований еще не было. На исходе IX в. Олег, который объединил Новгород и Киев, для обеспечения безопасности северо-западных границ заключил договор с варягами (гласит летопись), который действовал около 150 лет. Олег платил им по 300 гривен дани (за счет новгородских земель), сохраняя мир на северо-западных границах объединенного древнерусского государства. Это не только откуп, но и плата за постоянное участие варягов в совместных походах, уже как союзников и как друзей Древней Руси. То есть это был договор с долговременным государственным объединением, возникшим в районе Прибалтики. Можно сказать, мы видим в этом устойчивую политическую связь. Или еще характерный момент… Когда Нестор говорит о варягах, он пишет: есть норвежцы, шведы, датчане, а есть варяги – «русь». У него сказано, что славянский язык и русский язык (то есть варяго-русский) «суть един». А ученые отмечали, что язык новгородских, ильменских славян близок языку южнобалтийского славянства. Перечисляя определенные этносы, Нестор выделял скандинавский и варяго-русский этносы. Даже Л.Н. Гумилев поставил под сомнение версию о Рюрике, Синеусе, Тру-воре, хотя ему порой была свойственна некая научная экзальтация. Видимо, ошибка произошла в результате непонимания слов летописи: «Рюрик, его родственники (sine hus) и дружинники (thru voring)». Современные исследователи в большинстве своем признают, что факт приглашения, правда, не трех князей, а одного – Рюрика, почти наверняка имел место. Изыскания большинства ученых показывают, что игнорировать деятельность варяжских отрядов на Руси также ошибочно, как преувеличивать их значение. Оказав значительное влияние на становление княжеской власти, развитие военного дела, варяги не принесли на Русь самой государственности, которая зарождалась в недрах древнерусского общества и прошла долгий и сложный путь развития.

Л. Клименко. Триумф князя Олега

Некоторые видят в темных пятнах русской истории «подрывные» действия и идеологическую «диверсию». Если Нестор (чья «Повесть» до нас полностью не дошла) закончил свой труд около 1093 г., то Сильвестр (словен по происхождению) начал писать его в 1113 г. и окончил в 1116 г. «Повесть» инока Нестора волею великого князя Вл. Мономаха, приказом митрополита-грека, управлявшего нашей Русской церковью, была исключена из всех летописей и летописных сводов, сохраняясь в копии лишь в Польше (до XVIII в.). Почему Сильвестр исключил из своей повести 90-летний период княжения Кия и потомков (столь важный для понимания последующей истории Русской земли)?! Почему умолчал о десятилетиях самостоятельного правления других русских князей и княгинь? Почему в его летописи нет ни слова об успешных походах наших предков на болгар и хазар, итогом которых стали освобождение русских племен от их ига и восстановление территории Руси в старых границах? Почему их противники прекратили существование, а Русь твердой ногой встала в Крыму и на Тамани? Почему о величайшем полководце и правителе Древней Руси Святославе Храбром упомянул походя? Почему счел выгодным принизить роль Владимира Святого («Володи мира Великого»), приписав ему якобы рабское происхождение. Если уж быть точным, то «рабом» или «рабичем» был Ярослав Мудрый (сын рабыни Ригведы). Можно лишь предполагать, что Сильвестр писал в угодном Европе и Западу духе, в стиле характерных для западника стереотипов. Его труд – прямая апологетика деяний покорителей Русской земли (А. Кур). Возможно, дело обстояло так: в середине IX в. случилось на земли наши нашествие варягов, хазар, болгар. И тогда, собравшись на вече, русские решают обратиться за помощью к той Руси, что находилась на берегу Черного моря (т. е. Русского моря). Послы направляются «к морю Понетсько-му, еже словеть Руському». Вещий Олег идет на выручку к своим. Изгнав варягов из Киева, он убивает их летописных вождей (Аскольда и Дира). Затем он занимает Любич, Смоленск, Новгород. Возможно, напутал Сильвестр и с княгиней Ольгой. Возможно, та не была тем коварным чудовищем, которым ее стараются представить историки западнического толка. В западных хрониках ее величают королевой Росов или Ругов, хотя называли ее по-разному: Еленой, Прикрасой, Елгой (мудрой). Радзивиллова летопись упоминает ее под именем Олены Мудрой. В этой версии она глубоко почитаема и любима народом. Ольга выступает как подлинная правительница могучего государства. Вымыслом полагают и ее крещение в Константинополе. Христианство она приняла дома, на Руси, страной же управляла с помощью ума, а не меча (с 945 по 954 г.). Та же ошибка допущена им в отношении Владимира Святославовича: крестила его вовсе не греко-византийская, болгарская, а арианская церковь Таврического полуострова, или Крыма. В VII–VIII вв. здесь прочно обосновались русские (и лишь в XIII в. Крым захвачен татарами, а в 1783 г. вновь присоединен к России, но уже совершенно иной – имперской). К нынешней Украине Крым вообще не имеет никакого отношения – не ею был добыт, не ею обустроен и не ей принадлежит по законам истории и правды. Мы видим, так или иначе, что история была и есть самым что ни на есть настоящим «сгустком» политики, ибо в ней, как и в истории Древнего Египта, Древней Греции, Рима или Китая, немало белых пятен и мифов, что легли на плечи поколений тяжким грузом. М.О. Коялович, говоря об этой мифологии, писал: «Таким мифологическим веком наши скептики признавали время до Владимира на том основании, что достоверная история является на Севере везде со времени принятия христианства. В подтверждение этого разбирался опять наш Нестор и доказывались скудость и сомнительность его известий до XII века, в котором он жил. Нестор низведен до положения собирателя монастырских записок, да и то составителя лишь вероятного». Загадкой является и Кий.

Княгиня Ольга

«Среди троицы легендарных государственных мужей Древней Руси – Кия, Ас-кольда и Дира – наиболее загадочной личностью представляется мне Кий. И дело не столько в почти непроходимой толще пятнадцати столетий, отделяющих его от нас, сколько в зыбкости летописных сведений о нем. В них, предельно скупых, Кий выглядит персонажем, почти полностью принадлежащим легенде», – пишет украинский историк Н. Котляр. Здравую позицию занимал выдающийся русский историк С.Ф. Платонов (1860–1933). Он резонно отмечал, что «мы должны признать, что частые известия о варягах на Руси указывают на сожительство славян с людьми чуждых, именно германских племен. Каковы же были отношения между ними и сильно ли было влияние варягов на жизнь наших предков?

С.Ф. Платонов

Вопрос этот не раз поднимался и в настоящее время может считаться решенным в том смысле, что варяги не повлияли на основные формы общественного быта наших предков-славян. Водворение варяжских князей в Новгороде, затем в Киеве не принесло с собой ощутимого чуждого влияния на жизнь славян, и сами пришельцы, князья и их дружины, подверглись на Руси быстрой славянизации». Кстати, и данные антропологии указывают, что «население Приладожья. относится к славянам и финнам», скандинавских или же германских черт в облике населения Руси ни на севере, в Москве, ни на юге, в Киеве, не отмечается. «И само собой, несколько десятков викингов не могли в IX в. прозваться «народом рос» и «русью», особенно в тех местах, где их в это время и в помине не было». К тем же выводам приходят, в основном, и современные исследователи вопроса. Корнями варяжская Русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX–XI вв. жизнь и Северной Европы. Однако то обстоятельство, что варяжскую теорию в той или иной форме продолжают муссировать и сегодня, указывает на востребованность ее на Западе. В духе норманнистской теории составлен специализированный выпуск журнала «Родина», посвященный Древней Руси (2002). Ряд отечественных ученых продолжает придерживаться норманнистской трактовки или по крайней мере ей не оппонирует. И это не встречает должного отпора со стороны русских историков. Жаль. Мы разделяем озабоченность тех, кто говорит: поддержка версии норманнизма, которую иные «специалисты», слабо знающие русские источники и вовсе не знающие древнерусского языка, а главное, абсолютно чуждые русскому духу, замалчивающие те русские работы, в которых утверждается славянское происхождение варягов, глубоко тенденциозны и несут в себе чисто коммерческий расчет (ибо их авторы в прямом смысле «кормятся с ложки Запада»). «Определеннную поддержку новейшие норманнисты имеют среди некоторых ученых Запада, и в первую очередь в научных кругах, а также в некоторых государственных структурах Скандинавских стран. Неслучайно в Швеции стоят памятники. «шведскому» Рюрику – основателю русской правящей династии, а труды норманнистов активно поддерживаются зарубежными грантами» (А.Н. Сахаров).

Варяги собирают дань с народа

Варяги показали себя не лучшими правителями: проявили себя как хищники и грабители. А кроме того, они проиграли почти все свои войны (с греками, печенегами, хазарами). Да и в типологическом плане они чужды русскому народу. Классик геополитики X. Маккиндер, избирая формулу непримиримого противостояния континентальных и морских держав («всадник-море» или «монгол-викинг»), в чем-то оказался прав. Тем более нам представляется нелепым на основании сведений об эпизодическом пребывании группы варягов на Руси в далеком прошлом выводить вздорную и абсурдную идею о якобы полнейшей неспособности русов управлять собственным государством. В самом деле, русские могут призвать к себе кого угодно и когда угодно для выполнения той или иной функции и задачи, но никогда не станут или по крайней мере не должны отдавать главные рули управления в чужие руки. Вывод же таков: ныне без создания школы патриотических историков, философов, социологов, педагогов Россия долго будет еще обивать задворки Запада и Востока. Ведь нет более животрепещущей проблемы, чем проблема прошлого и настоящего. Оттого, насколько любовно и честно рассказывают педагоги и ученые о нашем прошлом, зависит наше будущее. История должна стать в ряды бойцов за великую

Россию – в этом ее идейно-воспитательное и познавательное значение. Хотя быть патриотом – не значит живописать историю Отечества только в светлых тонах, приукрашивать ее. Русская история, как и русское воинство, отстаивали честь и достоинство нашего народа гораздо убедительнее, чем все суды, законы и парламенты.

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ТОРГОВЫЕ СВЯЗИ. РУСЬ И ХАЗАРИЯ. ПОХОДЫ СВЯТОСЛАВА

С первых летописных сведений по истории Древней Руси мы сразу же погружаемся в атмосферу войн, захватнических походов, распрей и междоусобиц. В 860 г. состоялся поход русского воинства на Византию, предпринятый Аскольдом, о чем свидетельствует Повесть временных лет: «Отправились Аскольд и Дир на греков и пришли туда в 14-й год царствования Михаила. Царь же (император Византии) был в это время в походе на агарян и дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград. И возвратился царь». Русские же приблизились на 200 кораблях и осадили Царьград. Отчаянно смелый поход дотоле никому не известных русов на столицу «мировой империи» Средневековья произвел большое впечатление на современников, известив о выходе Руси на мировую геополитическую и военно-стратегическую арену.

История же киевского «престола» такова… В 870 г. в Новгород прибыл Рюрик, а в 882 г. Олег двинулся завоевывать днепровские земли, захватил Киев, истребляя династию Киевичей. Князю приглянулся судоходный Днепр, позволявший ему вести торговлю с греческим Херсоном в Крыму, хазарской Тавридой, Болгарией, Византией. Он сказал тогда: «Да будет Киев матерью городов Русских». Политика его строилась на завоеваниях. В 883 г. он покорил древлян, в 884 г. – днепровских северян, в 885 г. – радимичей, затем завоевал земли по берегам Сулы (рядом с Черниговом), часть полоцких и волынских земель.

Первые Рюриковичи – Игорь Первый, Рюрик, Святослав Игоревич

Когда же на Киев двинулись угры (венгры), обитавшие тогда на Урале, он пропустил их в Европу, и те обосновались меж Днестром и Дунаем. Он избрал своему сыну Игорю супругу – Ольгу, которая и стала, как скажут впоследствии, «первой христианкой» на Руси. Эпоха правления первых киевских князей дала в дальнейшем щедрый и богатый материал для русской поэзии. О походе князя Олега в 907 г. писал А.С. Пушкин в «Песне о вещем Олеге»:

 
«Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их селы и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей,
в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший
весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость
соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава – отрада;
Победой прославлено имя твое:
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной
судьбе…»
 

В походе 907 г., согласно летописи, принимало участие 2000 ладей, по 40 человек в каждой. Император Лев Философ отдал приказ закрыть ворота города, загородив цепями гавань. Но Олег поставил суда на колеса, при попутном ветре корабли двинулись к городу. В Радзивиллов-ской летописи есть миниатюра, где изображен Олег, атакующий Царьград на корабле, поставленном на колеса; над судном возвышается обычный белый парус, а нос корабля украшен головой птицы.

Поход Олега

Скандинавы плавали под полосатыми или красно-синими шерстяными парусами, а на форштевнях их кораблей были скульптурные изображения драконов или змей. Событие потрясло византийцев, которые привыкли смотреть свысока на другие народы. О внезапном вторжении русского флота в неприступную константинопольскую гавань, вход в которую запирала железная цепь, повествуют глава византийской церкви патриарх Фотий и другие современники. Греки предложили Олегу мир и дань. По договору князь получил по 12 гривен за каждую уключину, кроме того, Царьград обещал выплачивать уклад на города. В знак победы Олег прибил свой щит к воротам Царьграда. Результатом этого похода и стало заключение торгового договора, обеспечившего свободу торговли русским купцам. В 911 г. Олег направил в Константинополь посольство, которое подтвердило мир, заключив более выгодный договор. Все эти преимущества давались русским с целью привлечь на свою сторону сильного и грозного союзника. Таким союзником становились русские (еще не совсем ясно, то ли друг, то ли враг). Честно скажем: это был мирный договор, но с позиции силы. Хотя все договоры того да и нашего времени заключаются, как правило, так или иначе «с позиции силы».

Ф. Бруни. Олег прибивает свой щит на врата Царьграда

 
Красное золото телегами катали,
А добрых коней табунами гнали,
Молодых молодок – толпицами,
Красных девушек – стаицями.
 

(Былина «Три поездки Ильи Муромца»)

В те времена дипломатия и торговля, как и ныне, шли рука об руку. Гуманисти-ческо-идеалистические представления в ту пору редки. Их место занимали сила и прибыль. Все было предельно четко: у кого сила, тот использовал ее в своих целях с наибольшей выгодой, получая и наибольшую прибыль. Византия была союзником-противником, выступая порой «дойной коровой». Формула отношений была проста: Киевская Русь угрожала буйным набегом, византийцы отбивались или откупались. Согласитесь, не похоже на добрые союзнические отношения. Константин Багрянородный в труде «Об управлении государством», говоря о политике первой половины X в., говорит о ру-сах и уграх как о враждебной, злой силе: «Когда император ромейский живет в мире с печенегами, то ни русы, ни тюрки (угры) не могут совершать враждебные нападения на ромейскую державу». В другом месте он учит сына, как отвергать претензии угров и русов, требующих за «службу» от Византии различных регалий и даров. В центре русско-византийского договора о мире 970 г. вопрос об уплате Византией дани Киеву. В XI в. византийский полководец писал: «Если неприятель пошлет тебе дары и приношения, коли хочешь, возьми их, но знай, что он делает это не из любви к тебе, а желая за это купить твою кровь». Так же поступали византийцы, покупая кровь русских воинов. Так же поступают сегодня страны Европы, Украина, Грузия, Балтия, ведя циничный торг: сколько даст мировая империя «элитам» за возможное размещение на их территории баз и оружия против России.

Византийский всадник и пехотинец. IV–VII века

Первые Рюриковичи, назовем вещи своим именем, были настоящими разбойниками. Славу принесло ограбление Константинополя – культурной столицы христианского мира (907). Вещий Олег – не «сладкоречивый воин-мудрец», а безжалостный грабитель, убийца, коварно и жестоко расправившийся с киевскими князьями Аскольдом, Диром и их людьми. Власть Киева, столицы, держалась на силе. Его интересовала только дань. В бюджет князя поступала дань с городов и племен, все, что смог «примучить», т. е. заставить выплатить силой. Дань шла первому лицу и ближайшему окружению.

И. Глазунов. Князь Олег и Игорь

Эффективность такой дани низка. Подчеркнем, что для князей-варягов не было никакой разницы, кого грабить: своих или чужих. Для них все – чужие. По крайней мере так было до начала христианства. Правда, закончилось правление Олега, как известно, печально. Другой популярный персонаж российской истории – князь Игорь. В детстве его носили на руках, оставляя не у дел. И даже когда он вырос, он все равно не княжил, а рос словно бы под крылом Олега. Эта пассивность молодого князя сказывалась во всем. Даже жену себе не смог сам выбрать: не сам «поял себе жену» (как это делают активные герои, все более или менее решительные молодые люди), а «приведоша ему». Как политик был откровенно слаб. Да и войны его с печенегами и древлянами не отмечены ратными подвигами. Война с греками завершилась окружением всей его армии, сожжением флота, большего, чем у Олега. Пришлось ему убираться восвояси («убрести»). Летописец отмечает и другие малопривлекательные черты в князе… Он прославился мучениями пленных («гвозди железные посреди главы въбивахуть имъ» и пр.), разрушал церкви («много же святыхъ церквий огневи предаша, манасты-ре и села пожьгоша»). Князь был мстителен и мелочен, вдобавок еще и патологически жаден. Добавьте сюда нерешительность и слабоволие (не князь побудил дружину идти к древлянам за данью, а его корыстная дружина настояла на том, «и послуша ихъ Игорь»). Дружина понуждает князя идти на греков с целью получения денег, как это всегда делали и делают банды разного рода, не затратив никаких усилий («не бившеся, имати злато»), т. е. не работая и не сражаясь, получать мзду.

Одним словом, перед нами тип грабителя и авантюриста, живущего разбоями и грабежами, которые обычно заканчивают плохо. После заключения мира с хазарами и уплаты им дани дружина Игоря была неспокойна. «Мы голы и босы», – жаловались они Игорю. И решили вновь прибегнуть к уже испытанному и хорошо проверенному способу – грабеж соседних племен и народов. Причем отметим особо: набегам подвергаются свои же собратья!

К. Лебедев. Сбор дани

Князь с дружиной ринулся на ранее ограбленных его воеводой древлян. Кто такие древляне? Третий центр федерации славян… Историк пишет: «…физическими предками современных украинцев были древляне, они сыграли решающую роль в становлении антропологических особенностей украинского народа, в их культуре нужно искать истоки этногенеза и культурного развития украинцев». Древляне возмутились, ведь дань они заплатили исправно, а выяснять отношения с хазарами – не их проблема, а проблема варягов. Поход к древлянам кончился печально. Жадность сгубила князя. Когда Игорь снова вернулся за данью, древляне свершили над ним показательную казнь: привязали к согнутым деревьям и разорвали на две части. Очень наглядный и поучительный урок «князьям». Возможно, за этим сокрыто нечто иное. Могли «приложить руку» Свенельд и Ольга; у Игоря были и другие жены и дети. Свою роль мог сыграть его конфликт с другими князьями (А.С. Королев). Варяги восстановили «порядок», перебив до 5 тыс. древлян, но в дальнейшем Ольга от взимания чрезмерной дани киевскими князьями все же отказалась.

Князь Игорь берет дань в Полюдье у древлян

Казнь путем разрывания на части

Анализируя легенду о смерти Олега вещего (известную нам по пушкинской балладе), Б. Рыбаков показал, что та носит не только антикняжеский, но и резко антиваряжский характер. Легенда сохраняется фрагментарно в летописи и восходит к эпосу. Академик пишет, в частности: «Легенда о смерти Олега, по существу, является антиваряжской, так как русский кудесник предрекает варяжскому конунгу. неминучую смерть от своего собственного коня. Во всем русском фольклоре, в том числе и в былинах, конь всегда олицетворяет добро, благородство и справедливость, всегда служит герою верой и правдой, а иной раз помогает ему и своей вещей силой.

Смерть вещего Олега: «Но примешь ты смерть от коня своего»

Велика же должна быть народная ненависть к варягам-на-ходникам, чтобы сложить песню о коне, которому предначертано свыше убить своего господина». И еще: «Для нас не существенно. то, что это – бродячий сюжет, широко разошедшийся по разным землям; важна его русская трактовка, важно то имя, которое подставлено в русском варианте в общую схему. Этим именем оказалось имя норманнского конунга Олега, незаконно и лживо овладевшего Киевом. Волхвы Русской земли предрекли ему ужасную смерть – от любимого коня, и смерть покарала его. а орудием богов был конский череп. Рассматривая сказание на фоне русского фольклора, можно прийти только к одному выводу – замысел и изобразительные средства сказания выбраны с таким расчетом, чтобы показать смерть Олега как возмездие Русской земли варягу-находнику». Возмездие за что? Автор исторического очерка «По следам Добрыни» считает, что вначале шел подробный перечень преступлений князя-варяга перед Русью (правда, до нас так и не дошедший). Завершаться же былина явно должна была призывом к слушателям последовать «персту судьбы», завершить возмездие богов, т. е. свергнуть преемника Олега и всю варяжскую династию. Если обратиться к былине, то там обнаруживается наличие «варяжского вопроса» как острейшего вопроса политической жизни Руси IX–X вв. Таким же образом была направлена против Игоря и народная песня. Не исключено, что сложена она во время восстания древлян против Игоря после смерти Олега, являясь своего рода боевой песней этого первого древлянского восстания (если так его назвать, то события 945 г. следует именовать вторым древлянским восстанием). Эта антиваряжская направленность подмечена наукою и в восстании Мала. Историк С.Н. Сыромятников писал: «Не может быть сомнения, что добрые князья, которые спасли Деревскую землю, не были варягами. Это видно из противоположения их волку – Игорю, который расхищал и грабил. Летопись отметила. глубокую борьбу: восстание древлян против иноземного поработителя. Это была попытка восстания славян против варягов, которую следовало подавить, иначе за древлянами последовали бы другие покоренные варягами племена». Действия князя Игоря – это акция бандита с большой дороги. Правда, некоторые историки пробовали объяснить его поступок «уважительными причинами». Однако никаких таких причин в действиях Игоря нет. Это прекрасно понимал сам народ, и потому, подводя итоги этому этапу развития русского эпоса, как писал Б. Рыбаков, мы с удивлением отмечаем, что количество совпадений летописных сюжетов с эпическими очень невелико. «В былинном эпосе нет ни вещего Олега, ни Игоря. ни знаменитой серии мстительных действий Ольги, нет даже (и) колоритной фигуры Святослава. Народ не сохранил в своих былинах ни одного эпизода из жизни князей-варягов». Полагаем, что народ русский просто выбросил их из своего сердца и из своей исторической памяти.