Текст книги "Продавец королевств"

– Значит, сделаем это еще раз! – непререкаемым тоном заявила Инельда, вырывая из ладони пластиковую щепку и изящно облизывая кровоточащую ранку своим алым язычком.

Выражение лица, оборонительная поза и мелкая дрожь, то и дело пробегающая по телу, заставили Олафа серьезно задуматься. Но не помешали рассказу.

– Так уж исторически сложилось, что такой лакомый кусочек, как оружие, интересовал в первую очередь властные структуры. Контроль за его перемещением и уж тем более возможная прибыль – стали крайне желанной вещью. Вот, например, какие документы нужны в твоем мире, чтобы купить меч?

Вопрос был задан не просто так. Уж слишком то состояние, в которое Инельда погрузилась после недавнего инцидента, Олафу не нравилось. И поэтому ее надо было растормошить. Тем более если это позволяет одновременно прояснить некоторые факты и недоговоренности, всплывшие в беседе со старым хрычом Канлером. Как же – «Я немолода»! Конечно, для человеческого восприятия и по канонам этого мира собеседница, может, и немолода. Но как тогда отнестись к удивлению призрака, который по своей природе обостренно чувствует биение жизни в любом живом существе, о столь юном (для дроу конечно же) возрасте знаменитой Паучихи? Да и реакция на увиденное… Ну да, ну да. Поверил… Практически поверил. Обостренное ощущение реакций любовника и так называемая «женская интуиция», как это ни странно, присутствует и у мужчин. Только, в отличие от женщин, они об этом не особенно распространяются.

– Какие документы? – Непередаваемое удивление Инельды заставило ее немного податься вперед и даже немного успокоиться, перенаправив бо́льшую часть клубящихся внутри прекрасной и одновременно убийственной, как любое совершенное оружие, девушки эмоций с чего-то непередаваемого и непонятного даже для нее самой на простое и понятное окружающим удивление. – Заходишь в лавку – и берешь! Какие к демонам документы, ты еще скажи, что мне разрешение бургомистра надобно!

– Вот именно! И не только. – Наполненные ехидством слова Олафа и их смысл заставили глаза дроу распахнуться еще сильнее. – Еще медицинское заключение, пару-тройку печатей от стражников. И это только для того, чтобы купить какую-нибудь пукалку или нож, который не сразу сломается после удара. Ну а что посерьезнее…

Многозначительная пауза получилась у торговца просто великолепной. Во всяком случае, наверно, именно она была тем детонатором, который заставил скопившееся в дроу напряжение выплеснуться не во вспышке всепоглощающей ярости, а просто волной возмущения, практически безопасного для окружающих.

– Да что тут у вас за мир-то такой! Полный бред.

Кривая ухмылка, проявившаяся на лице человека, заставила девушку прервать свою возмущенную тираду и с подозрением посмотреть на собеседника в ожидании еще какой-нибудь пакости. Впрочем, ее ожидания были предвосхищены, так как то, что она услышала, житель наполненного магией и честной поножовщиной мира просто не смог бы представить.

– Самое интересное, что владеть легким оружием в большинстве стран еще можно, хотя и с кучей препон и ограничений, но применять – нет. Засудят! А о тяжелом и спецвооружении – например, глушители для твоих пистолетов – вообще лучше забыть. Иначе придется провести в тюрьме бо́льшую часть жизни.

– Странные вы, – безучастно пожала плечами дроу, вновь опуская голову. – Впрочем, каждый сходит с ума не так, как другие. И что ты намерен предпринять, чтобы все-таки добраться до нормального оружия?

– Была такая страна – Советский Союз, – ответил ей Олаф, после чего задумался и поправился: – Вернее, нет, не так, опять я все перепутал. Сначала была старая Россия, громадная держава, потом она развалилась, и самый ее крупный осколок, где к власти пришли бунтовщики, стал зваться СССР.

– Так часто бывает. – Девушка абсолютно точно хандрила.

– Он подчинил себе куда больше, чем при рождении потерял, – продолжил мужчина. – Одно время боялись, что красные, ну так называли живущих там, захватят вообще весь мир. Но потом СССР прогнил и развалился на кусочки. Самый большой кусочек снова стал Россией. Правда, он куда меньше той, предыдущей. Раза примерно в полтора.

– Как интересно. – Судя по голосу темной эльфийки, она бы с охотой променяла подобную историческую лекцию на созерцание своих ногтей.

– Но это все равно самая большая страна мира, – счел нужным добавить торговец, в котором взыграла кровь бабушки-княгини. – А мы поедем в одну из мелких. Украина называется. Но и в ней моя родина уместилась бы, наверное, раз десять. Там после всего происшедшего образовались оружия буквально кучи. Стволов больше, чем жителей, включая грудных детей. Ну и всего прочего тоже хватает. Только лежит оно на складах. Не населению же раздавать, в самом деле, чтобы оно себя людьми ощутило, а не избирателями. Повылазившие из всех щелей претенденты на власть который год не могут решить, кто будет править, и дерутся сами с собой, а армия голодает. Официально нам ничего не продадут, конечно, а неофициально… Тамошние прапорщики имеют в своем распоряжении такие груды стреляющего и взрывающегося мусора, что Канлера при их виде хватит удар и он станет первым призраком, сдохшим от радости. Мне кажется, если заручиться поддержкой какой-нибудь реальной силы в том медвежьем углу Евразии, они мне и атомную бомбу найдут. Или сделают, взяв в качестве сырья реактор одной из сгнивших у причала подводных лодок. Благо талантами еще старая Россия была неприлично богата. И работать они всегда готовы были едва ли не за еду.

– Занятная история, – слабо улыбнулась дроу. – Хаос там, должно быть, творится… Может, мне эта страна и понравится. А как получилось, что держава, едва не захватившая мир, распалась?

– История темная, – пожал плечами Олаф. – Но лично мне кажется, дело в том, что к верховной власти там пришел шпион.

– Как так?! – Вот теперь Инельда соизволила отрешиться от своих дум и вернуться в бренный мир.

– Да очень просто, – пояснил торговец оружием. – Элита определялась в бюрократических играх на выживание. Ну, проигравших объявляли врагами народа и расстреливали. А лучше всего к тому, чтобы предавать, интриговать и обманывать, подходил эмиссар одной из чужих разведок. Он, между прочим, все еще жив. Дай-ка покажу тебе его фото.

– Вот этот? – непритворно удивилась дроу. – Маленький, плюгавый и с пятном во всю лысину? И он был тем шпионом, который развалил такую страну?

– Шпион или нет, до конца так и не ясно, – вздохнул Олаф. – Но было время, когда он мог с полным на то правом называть себя владыкой половины мира. Однако титул свой утратил, державу уничтожив. Теперь сидит, кажется, где-то в Австралии и мемуары о своей нелегкой судьбе пишет. А народ его страны медленно, но верно вымирает.

Глава 3

Несокрушимые твердыни сдавались армии Аксимилиана почти без боя, оказывая будущему властителю лишь символическое сопротивление.

(Параграф в учебнике новейшей истории империи)

Еще бы. После ракетного-то обстрела. Странно, что там вообще живые оставались.

(Комментарий к нему самого императора)

Лю Фан, усталый старик под взором небес

Исчерченная узором знакомых трещин чашка и чайничек подогретого вина – что еще нужно старику? Старику, уставшему от стремительно проносящихся мимо дней и лиц. Похоронившему своих сыновей и уже начинающему хоронить внуков. Осколку старого времени. Тому самому «старому хрычу», видевшему даже «культурную революцию» и помнящему те вещи, о которых в сегодняшние дни не принято вспоминать. Столкновение хорька и мертвого дракона в далекой северной стране, вылившееся в великое потрясение в пределах Поднебесной, унесшее сонмы жизней и переломавшее немало судеб. Ты ведь помнишь все это? Босоногий малец, пятый ребенок в кое-как сводящей концы с концами рыбацкой семье, мечтающий изо дня в день о самом великом чуде – о том, чтобы хоть раз в жизни лечь спать без терзающего внутренности почище тигриных когтей чувства голода… Хотя… хотя это было позже… старая память подводит, смешивая в чаше воспоминаний события, лица и чувства, щедро поливая их молоком забытья. Но иногда… в такие вот безлунные ночи, когда старое немощное тело гложет бессонница, из тумана воспоминаний приходят лица… образы и воспоминания… те самые – даже о самом существовании которых стоило бы забыть. Забыть и никогда… никогда и никому… Взмахи японских штыков и гогот солдатни, рубящей загнанную в теснину улиц толпу… Выстрелы… втоптанное в гнилую солому тело первенца и распростертое, зияющее выколотыми глазами и отрезанными грудями, все еще содрогающееся в конвульсиях тело жены… Старому человеку всегда есть что вспомнить, только вот по какой-то злой прихоти небес с каждым прожитым годом все больше горькой желчи приносит веер памяти, составленный из образов прошлого. То ли небесный император так карает жившего нечестным трудом, то ли в жизни действительно было так мало прекрасного, достойного отпечататься на пурпурном шелке судьбы и заслонить подпалины зла и ненастий. Вот что значит – пережить свое поколение… Сейчас уже даже мало кто знает, что под видом старого контрабандиста, мирного старичка, уважаемого всеми соседями и имеющего немалый вес в обществе рыбаков, скрывается бывший член той самой «Зеленой банды», в свое время бывшей одной из самых влиятельных политических сил в Шанхае. Да и сейчас как будто бы отошедший от дел, окруженный любящими племянниками, кряхтящий от боли в суставах…

Старый «шо хай» «Братства большого кольца», перешедший нынешней организации по наследству, помнящий нынешнего Мастера горы еще пузатым малышом на руках его матери… Усталый старик, пьющий свое вино под взором небес, в безветренной тиши летней ночи. Влажной ночи, наполненной испарениями залива и миазмами города. Этого вместилища порока и беспредела, гигантской язвой раскинувшегося на берегах мангровой лагуны где-то на побережье Южно-Китайского моря. Моря, где встретить контрабандиста или пирата в разы более вероятно, чем обычного рыбака. Впрочем, где они – эти обычные рыбаки? Если только в памяти…

Переделы влияния между триадами, героиновые войны, тот злосчастный вечер, когда боевики Шуйфонг… Воспоминания… их проклятое бремя…

Впрочем, были и веселые деньки. Были. Так всегда бывает со стариками – вино уже не греет, певички уже не так прелестны, как в молодости. А о том, чтобы «пролить дождик из тучки» или «теребить башмачок», уже не стоит и мечтать, какие бы микстуры и притирания ни продавались у знакомых аптекарей. Остается, как говорят в народе, «уксуснице есть дикую сливу» и вприглядку радоваться за окружающих. Вот, например, та необычная пара, уже, пожалуй, сведшая с ума братьев из Дацзюань, которым было поручено за ними следить. Олаф и Инельда. Огонь и тьма. Взбитая крыльями феникса кроваво-красная тьма, плещущаяся в глазах девушки… знакомая тьма, появляющаяся у захлебывающихся от безнаказанности кровавых зверей, в которых превращаются солдаты на улицах захваченных городов… странная пара… пара надломленных судеб, горькой усмешкой судьбы сплетенных в один тугой жгут, которого, по-моему, не в силах разрубить сами боги. Потрепанный жизнью ирландец с тем самым взглядом загнанного в угол волка, окруженного охотниками. Волка, оскалившегося в последней и безнадежной попытке унести за собой как можно больше врагов. И девушка, странная девушка, в которой чувствуется надломленный стальной, покрытый острыми шипами стрежень. Истерзанные, окровавленные судьбы, спаянные вместе прочнейшим бетоном из золота, оружия и тайны. Той самой тайны, которая заставляет так биться мое старое сердце, пьяня почище крепкого вина или рисовой водки…

Мне немного осталось, поэтому те жалкие мысли, гложущие моих подчиненных в отношении этой пары, не вызывают у меня интереса. Мельчает племя тех, кому самой судьбой выпало «в чащи гнать пичужек». Племяннички – тьфу! Единственное, на что хватает их придумок, – это на то, чтобы схватить и выбить все золото, вдобавок всем скопом усладить свои чресла с девой…

Эх… Резать феникса, только распускающего крылья, значит перечить воле небес, а у молодежи вечно не хватает крохи разума, хотя бы с гречишное зерно размером. Как говорится: «Купивший жемчуг не ценил жемчуга, а ценил коробку». Их глаза затмил мерцающий блеск проклятого металла, мешающий осознать и оценить все те знаки, которые щедрой рукой рассыпает прелестница-судьба.

И пока я твердо держу поводья в своих руках, «подпоясанные кушаками не сдуют и пылинку с листа лотоса». Ведь если история ирландца более или менее понятна старому китайцу… То вот взявшееся из ниоткуда золото и исчезающее в никуда из запертого склада оружие… Периодическое странное молчание установленного одним из расторопных племянников подслушивающего устройства, искусно спрятанного в полом каблуке купленных в рекомендованном мною магазине готового платья туфель. Вдобавок, как будто всего перечисленного было мало, – иероглифы, которыми по повелению Сына Неба написан визитный листок сей девицы, скорее всего, непонятны никому из подлунных мудрецов. И если бы я был более суеверен, то сказал бы, что эта Инельда или «расчесывает девять хвостов», или прислуживает в ведомстве самого Яньло.

Ну не бывает у обычной девушки таких тщательно спрятанных прической ушей, подергивающихся в такт сильным эмоциям. Форма черепа, отличия в скелете и ее очаровательный прикус. Как же – Нигерия. Ставшему на старости лет мастером чжень-цзю, по недостатку учености называемому на Западе иглоукалыванием, не нужно приглядываться и щупать, чтобы не перепутать явно нечеловеческое тело с чем-то еще. Негритянка – как бы не так. И это не врожденный дефект строения и не последствия родовой травмы. Это тело, обладающее нечеловеческой, хищной пластикой прирожденной убийцы, было совершенным. Самым совершенным оружием, которое глаза старого китайца видели за свою долгую жизнь.

Все по отдельности было бы всего лишь странностью, необычной и таинственной, но собранное вместе рождало тайну. А любая тайна, тем более связанная с золотом и оружием, как «несверленая яшма» девичьей судьбы, не терпит грубого напора. Ее приходится обхаживать, выясняя, сколько ей лет и как расположены ее знаки, чтобы по истечении верного срока исполнить обряд соединения чаш. Ведь чем еще может заняться старый греховодник на склоне своих лет? Только попытаться зажечь брачную узорную свечу в покоях тайны…

Приподняв наполненную вином чашу, Большеухий Лю воздел ее к осыпанным звездами небесам и, чокнувшись с полной луной, залихватски, как в далекой молодости, опрокинул в свое горло. Пряное вино и запах тайны – что еще нужно для созерцания Лунного зайца, который, сидя в тени дерева, круглый год толчет в ступе снадобье бессмертия?

– Пришли результаты сканирования интересующей нас парочками датчиками аэропорта. – Незаметно подошедший к старому китайцу Ли являлся, вероятно, самым лучшим из всех его родственников. Хотя бы потому, что о связывающей их крови не вспоминал с самого детства. Да еще и не питал иллюзий относительно того, будто сможет удержать в руках могущество, собранное не им. А еще помимо вышеперечисленного имел массу достоинств. В частности, иногда умел думать своей головой и оставаться в быту относительно неприхотливым. Если часы за сто долларов и за десять тысяч долларов выглядят и работают одинаково, то зачем же платить больше?

– Мои предположения подтвердились? – с интересом взглянул на папку в его руках Лю.

– Более чем. – Его племянник протянул папку родственнику и начальнику. – Удачно, что мэрия закупила у американцев, последнее время просто свихнувшихся на проверке всего и вся, их приборы, способные обнаружить у возможного террориста даже камни в почках. И еще более хорошо – практически абсолютное незнание служащих об их наличии.

– Давай кратко, – решил резко подобравшийся старый китаец, едва ли не впервые в жизни столкнувшийся с мистикой, которой не мог объяснить доводами разума. И чуявший запах грандиозной добычи. Однако же, судя по шедшим откуда-то из глубины души ощущениям, способной сожрать самого охотника, не поперхнувшись.

– Скелет аномален, внутренние органы тоже местами строением на обычные не похожи. – Ли задумчиво посмотрел на снимки, которые его родич крутил в руках. – Отправленные на экспертизу образцы ДНК, которые мы взяли из оставшихся в местах пребывания объекта следов, представителю рода хомо сапиенс также не принадлежат. Материалы проверяли опытные специалисты, не знающие друг о друге и источнике данных. И их мнение однозначно – качественная имитация. Вроде тех, какие делают из шерсти горилл, пытаясь выдать их за волосы снежного человека. Только расти такое образование на живом существе не может даже в принципе.

– Мутант? – Лю, привыкший за едва ли не век своей жизни всему находить рациональное объяснение, пошел по самому простому пути. – Или все-таки дальние родственники этой псевдонегритянки носят девять хвостов?

– Современная наука не располагает возможностями, необходимыми для создания столь тщательно измененных организмов, – ответил ему Ли. – Иначе в аптеке уже продавались бы пилюли от старения, мази для отращивания рук, а на улице не удалось бы плюнуть, чтобы не попасть в клона исторической личности. А армии искусственно выведенных солдат, не знающих страха и боли, покоряли бы мир, уничтожая друг друга. Мне это один из ученых-медиков прямо так и сказал, когда его пытались осторожно убедить, что перед ним не подделка.

– Сам-то что думаешь? – скосил глаза на родственника «шо хай». – Все-таки мутант? Или, может, настоящий демон?

– Ну… – Один из многих членов отнюдь не самой маленькой преступной организации покосился на добытые им материалы. – Если все-таки не подстава, безумно сложная и продуманная, достойная объединенных усилий ЦРУ, КГБ и Моссада, то, возможно, повторюсь, только возможно, нам повезло наладить торговлю с инопланетянами.

– Ну и зачем им автоматы? – вздохнул Лю, заново изучая рентгеновские снимки подозрительной особы и убеждаясь, что его старые глаза ему не врали. Абсолютно нечеловеческое строение черепа. – Да тем более такие старые? У них же должны быть лазеры, роботы, звездолеты и прочая высоконаучная дребедень, рядом с которой наши шедевры будут смотреться как каменный топор у подножия танка!

– Не знаю, – признался Ли. – Может, они их как собственные раритеты коллекционерам продают?

Аксимилиан, раздраженный донельзя основатель империи

Вернулся, демоны его раздери! Злой как собака и практически без заказанного оружия – не считать же укутанную странной жесткой мешковиной железяку на колесах, топорщащуюся какими-то странными выступами и трубами, тем самым универсальным средством для взятия городов? Ну и пяток деревянных ящиков в комплекте… Лучше бы еще один «пулемет», так хорошо показавший себя против демонов и тяжелой рыцарской конницы. Нет – парочка меньшего калибра, обслуживаемая выжившими наемниками, – это тоже большая сила, но, как говорится, не спутаешь тигра с шакалом.

– Ну и где обещанное оружие? И где твоя… – Вот ведь послали боги родственничка, посумасшедшее папеньки будет. Это же надо взять в любовницы главу гильдии убийц, да и вдобавок дроу. Впрочем, я сам не лучше… Светлоэльфийские леди, особенно благородных кровей, по смертоносности не так много уступают своим темнокожим аналогам, разве что оставляют меньше следов. Самосохранение вообще, видимо, не является нашей фамильной чертой, особенно в отношении женщин и власти. Ну и богатства, но уже в меньшей мере. Каноническим примером является постоянно мелькающий за спиной Канлер, пере… Как бы это покуртуазнее сказать… перелюбивший всех дам в зоне досягаемости, надорвавший свое здоровье и разваливший империю как раз из-за своих неуемных аппетитов по части женского пола и золота. Во всяком случае, большинство летописцев, заставших это время, не сговариваясь склоняются как раз к такому объяснению начала развала империи и последовавших за ним катаклизмов.

– Все там же. – Последовавшая за этим высказыванием тирада Олафа заставила амулет-переводчик захлебнуться и разразиться сложномодулированным атональным шипением, означающим полную непереводимость высказанного на общий язык. Впрочем, ожидать от хорошего, но в общем-то рядового амулета передачи многогранной смысловой нагрузки высказанного на трех языках и двух диалектах отношения оратора к некоторым «нехорошим личностям», было бы странно. – В общем, я не смог трезво оценить ведущиеся подковерные течения в том, скажем так, «королевстве», с торговыми представителям которого меня свели.

– А поподробнее? – Появившийся, как всегда, неожиданно призрак старого императора заинтересованно уставился на родственника.

– Политика… – разведя руками, Олаф скривился, как будто проглотил невызревший плод дикой сливы. – Того, что я заказал, хватило бы на переворот в средней величины стране. И поэтому в связи с возросшей напряженностью на мировой арене представители поставщика показали некоторую мутность на переговорах. Это конечно же не устроило меня и заставило прервать дальнейшее обсуждение. Пока придется обходиться тем, что есть. В принципе и этого должно хватить.

– Слабо верится. – Моя потенциальная невеста смерила взглядом ношу Олафа и явно преисполнилась самых дурных предчувствий. – Как хоть называются эти штуки?

– Многоствольная система залпового огня. – Торговец оружием выкладывал из своей ноши рядок каких-то небольших деталей, которые только очень богатое воображение смогло бы представить в виде единой конструкции. – Не отвлекай. Соберу не в том порядке – и вместо огненного дождя на ваш каменный сарайчик мы получим точно такой же, но у себя под носом.

– А где эта… – Селес явно не поверила в реальность угрозы. Да и правильно. Такие мелочи, как разговор, вряд ли отвлекут опытного воина от известного ему до мелочей процесса. – Союзница?

В последнее слово высокорожденная леди вложила столько интонации, что ее хватило бы среднему барду на сагу, которую быстрее, чем за полдня, пропеть невозможно.

– В моем мире, – даже глаз на нас не скосил Олаф. – Оставил ее с ним поближе познакомиться. Ну и поразвлечься немного, понятное дело. А то она жаловалась, что у вас без пары-тройки маскирующих заклятий на себе даже по дому не ходила.

Я на секунду представил способы скрасить досуг, приемлемые для истинной дроу. Тем более впервые за очень долгое время расслабившейся в относительно безопасной, по меркам темных эльфов, обстановке. Ну, то есть оказавшейся там, где ее только за черную кожу и острые уши не убьют, ибо аборигены просто не знают, какими опасностями грозят им их обладатели. Похищения, убийства, пытки, казни, кровавые жертвоприношения…

– Слушай. – Дальний родич определенно не понимал всей опасности сложившейся ситуации. – Тебе может оказаться некуда возвращаться. Вернее, само место-то никуда не денется, но вот живых людей там, скорее всего, уже не окажется.

– Не сгущай краски, – фыркнул Олаф, больше увлеченный своим оружием, постепенно увеличивающимся в размерах и обрастающим новыми деталями. – Видал я психов и маньячек, всяких и разных – так Инельда на их фоне смотрится вполне вменяемой особой. Просто так никого не убьет, чтобы по крайней мере не привлекать к себе внимания. И на мужиков не скалится, словно злая собака, как какая-нибудь феминистка махровая. Хоть и вся из себя независимая. Да и потом, население Руанапры примерно двести тысяч человек. И два-три десятка якобы пропавших без вести в день, а на самом деле убитых и сваленных в ближайшую канаву, там давно уже норма. И вообще. За ней есть кому присмотреть.

– Мои ему соболезнования, – искренне произнесла Селес. – Посмертные. Олаф, ты не понима…

Гулкий звук взрыва прервал нашу беседу, над головой расцвел шикарный огненный цветок, однако же не дотянувшийся своими всеиспепеляющими лепестками до земли. На стенах замка кишели защитники. И судя по виднеющимся даже отсюда всполохам различных заклинаний, среди них имелись не только стрелки, но и немало толковых магов. Рядом с крышей самой высокой из башен начал формироваться в воздухе еще один гигантский огненный шар вроде того, который только что разбился о защиту лагеря.

– Вылазка! Вылазка! – начали надрываться в крике часовые, вероятно решившие, будто у остальной массы войска мозгов в голове нет вообще. Да даже идиоту понятно, что сейчас ворота замка распахиваются настежь и из них быстрой рекой выплескиваются прячущиеся внутри воины, надеющиеся поймать своих врагов со спущенными штанами. И у них есть на это шансы. Основная масса солдат оружия, может, далеко и не отложила, но доспехи-то сняла! В железной одежде ходить круглый день может либо покойник, либо дурак. А в случае столкновения один облаченный в латы рыцарь может уничтожить до нескольких десятков противников, чью кожу прикрывает только ткань.

Любая военная операция при близком рассмотрении больше всего похожа на пожар в плавучем борделе, когда неизвестно куда бежать, что делать и что вообще происходит. И только мужество или, что скорее, безбашенность некоторых личностей, более или менее повидавших на своем веку, заставляет мечущуюся без всякой цели толпу взяться за оружие и начать наконец-то прислушиваться к дружеским словесным экзерсисам командиров, наполненным просто ангельским смирением и всепрощением. Все же лучше поздно, чем никогда, ведь бо́льшая часть воинства Аксимилиана состояла в первую очередь из ополчения, хоть уже и немного закалившегося в горниле сражения при закрытии Врат Хаоса. Во всяком случае, бежать от каких-то там рыцарей после того, как устояли перед демонами, для вчерашних крестьян и лавочников было просто немыслимо. Поэтому первые нестройные залпы начали раздаваться практически сразу, как копыта конницы прогрохотали по мостовому настилу барбакана.

Результативность их была не особенно велика, но пара или даже тройка всадников от ударов была выброшена из седел под копыта напирающих лошадей. Прерывистый лай штурмовых винтовок двух наемников и автоматов выживших охотников за нечистью, раздавшийся практически в ту же секунду, оказался в разы смертоноснее. Что было связано не только с большей меткостью стрелков, но и с мелькавшими тут и там в первых рядах несущейся конницы туманными полусферами срабатывающих амулетов. Удельного веса очереди автоматического оружия как раз хватало для того, чтобы перегрузить даже самый мощный амулет и заставить схлопнуться образованное им телекинетическое поле, первоначально предназначавшееся для отклонения стрел и арбалетных болтов. С пулями огнестрельного оружия в связи с их большей скоростью и как следствие кинетической энергией большинство фамильных, бережно передаваемых в роду магических цацек, изготовленных чаще всего до прихода Хаоса, справлялись крайне плохо. И если их сил еще хватало, чтобы отклонить арбалетный болт на пару футов, то для разогнанной зарядом бездымного пороха оболочечной пули калибра пять сорок пять его воздействие составляло не больше двух-трех сантиметров. Да и выдерживали эти амулеты до полного израсходования маны в накопителях не больше пяти попаданий. Магов, сумасшедших настолько, чтобы рваться в первых рядах самоубийственной атаки и заниматься подпиткой сформированного защитного поля, в осажденном замке не наблюдалось. То есть маги-то были, но достаточно сумасшедших личностей среди них просто не имелось.

Вообще маги, если разбираться, являясь аналогом стратегического вооружения в нашем мире, не особенно часто использовались в прямых столкновениях, занимаясь в основном более прибыльными и менее опасными делами в виде изготовления всевозможных амулетов и их заполнения. Конечно, существовало несколько магических школ именно боевой направленности, но тут, как говорится, от шальной стрелы или, что еще страшнее, от внезапно появившегося за спиной занесенного двуручного меча магия может и не сработать. Так что ввязываться непосредственно в бой, по примеру Аксимилиана, особых любителей не было.

Но вот огневая поддержка боя и всевозможные магические каверзы – для этого у магов всегда находилось время и, что самое главное, желание и мозги. Да взять только амулеты щитов, которыми были экипированы рыцари первого ряда. Откуда-то появившиеся в громадном для войск этого мира количестве, они могли бы полностью свести преимущество воинства Аксимилиана, если бы не один фактор, о существовании которого начинающему императору стало известно только через несколько дней. И то только из-за чрезмерного любопытства старого некроманта, утащившего к себе в палатку парочку самых сохранившихся, как он высказался, «железных дуболомов». Что именно он там делал с обвешанными искореженными латами трупами, история умалчивает, но вот выражение его лица, когда он, отозвав Аксимилиана в сторону, шептал ему на ухо нечто совсем уж секретное, одновременно тыча едва ли не в лицо своей иссушенной ладонью, на которой перекатывались несколько темных стерженьков, говорило само за себя.

О том, что привезенное Олафом оружие выполнено из хладного железа, маги будущего императора, да и он сам, уже давно знали. Но вот о том, что под тонким слоем латуни и свинца в каждой пуле, которую выплевывают эти дьявольские стрекоталки, так полюбившиеся охотникам за нечистью, скрывается небольшой кусочек хладного железа, при контакте крайне агрессивно относящийся к любой магии, – это было откровением. Да что щиты – даже природная, никак не связанная с внешней магией регенерация оборотня спасовала бы с вытягивающим саму суть магических эманаций кусочком этого поистине легендарного металла. Нет – покрытое шерстью чудовище, противное лику господа, при одном-двух попаданиях выжило бы. Но заживление ран затянулось бы в пять-шесть раз дольше обычного. Правда, оказалось, что пули длинноствольных винтовок и пистолетов не содержат в себе этого смертоносного подарочка. Вспомнив о некоторых разногласиях с епископом Фанутом, закончившихся стрельбой из подаренного Олафом пистолета, Аксимилиан только удивился мере везения данного слуги Светоносного. Попади в него хотя бы одна пуля с таким вот подарочком – и как минимум долгое и не менее болезненное лечение священнику было бы гарантировано. Ведь проникающее ранение в кишечник, плохо поддающееся из-за наличия в ране хладного железа магическому лечению, подобно простуде, за пару дней не проходит.

Лавина закованных в латы защитников замка вышла на простор, рассыпавшись в густую цепь, представляющую собой практически идеальный строй для конной атаки. То и дело кто-то падал, но остальные это просто не всегда замечали, видимо думая, что обладатели худших коней отстают. К тому же далеко не всегда падение для наездника означало гибель. Иногда он вставал и бежал ловить свое животное. Или просто бежал. Дальше к цели или же обратно в крепость. Амулеты, помогающие без особых проблем свалиться с лошади даже в доспехе, всегда ценились профессиональными военными лишь немногим меньше, чем хорошее оружие и доспехи.