Текст книги "Мои путешествия по Сибири"

Чтобы не возвращаться еще раз к золотым приискам в Прибайкальских горах, организации которых я помог в этой экскурсии, упомяну, что мои охотники и писарь Хогота подали заявки в Горное управление, два прииска на р. Нуган были им отведены, и они несколько лет платили небольшой подесятинный налог за эти отводы. Но средств на разведки у них не было. В Иркутске я предлагал нескольким золотопромышленникам взять эти прииски в аренду и начать добычу золота. Но уединенность их положения, отсутствие колесной дороги через горы и, вероятно, недоверие к молодому геологу были причинами того, что никто не соблазнился моим предложением. Подкрепить свои слова о возможной золотоносности этой речки предъявлением хорошей пробы намытого на ней золота хотя бы в 2–3 золотника я не мог. Бедные владельцы этих приисков, конечно, вскоре отказались от них, и речка Нуган, насколько знаю, до сих пор не разведана, и вопрос об ее золотоносности открыт.

VII. По рекам Лене и Витиму на Ленские прииски

Из Хогота мы поехали дальше по Якутскому тракту, миновали с. Качуг на р. Лене, где начинается судоходство в весеннее половодье и где строили паузки – неуклюжие квадратные баржи из толстого леса, в которых купцы и золотопромышленники сплавляли вниз по реке разные товары и припасы для приисков и для торговли в приречных селениях и городах. Этот весенний сплав по р. Лене имел большое значение для приисков и для всего населения берегов реки до Якутска и дальше. Товары всякого рода, подвезенные за зиму из-за Урала, чаи, поступавшие через Монголию, хлеб прошлого урожая, туши мороженого мяса и пр. – все это сплавлялось на паузках вниз по реке, население и прииски снабжались многим на целый год. Товары для приисков шли безостановочно до Витима и там перегружались на баржи; товары для населения плыли на паузках в виде плавучей ярмарки, останавливаясь на всех станциях и селах для торговли. Эти ярмарки мы видели, плывя по Лене в разных местах. Слабое в то время пароходство по реке имело для населения меньшее значение, чем весенний сплав в паузках.

Мы проехали еще две станции дальше Качуга до Жигаловой, где начинается постоянный водный тракт в Якутск. Отсюда проезжающим в теплое время года дают на станциях не экипаж с ямщиком и лошадьми, а лодку с гребцами, которые и везут путешественников как вниз по реке, так и вверх. В последнем случае к гребцам присоединяют еще лошадь и мальчика; лошадь тянет лодку с пассажиром и гребцами вверх по течению на бечеве, мальчик едет на ней верхом и управляет ею, гребцы правят лодкой, подгребают в помощь лошади в трудных местах и, сдав пассажиров на следующей станции, плывут на той же лодке домой, а мальчик едет назад верхом по тропе. Только зимой, когда Лена замерзает, почтовая гоньба ведется с помощью саней; весной и осенью во время ледостава и вскрытия проезд труден – приходится ехать верхом, а вещи везти вьюком от станции до станции.

^{Фиг. 2. Станция Туруцкая на берегу р. Лены. Здание почтовой станции, снятое с берега реки}

Менять на каждой станции не только гребцов, но и лодку и перегружать вещи, конечно, было бы скучно. Поэтому мы в Жигалове купили небольшую лодку – шитик, по местному названию (фиг. 3); ее средняя часть имела крышу, представляя небольшую закрытую каюту, а на носу был устроен очаг для разведения огня в виде ящика с песком и стояком для подвешивания котелка и чайника. Мы устроились в каюте, брали на станциях двух гребцов, за которых платили прогоны как за пару лошадей; жена варила чай и обед. Вечером – раньше или позже, в зависимости от расстояния, останавливались на станции, жена с сыном уходили ночевать в дом, а я оставался спать в каюте для охраны вещей. Плыть можно и ночью, меняя гребцов, но мы не торопились; кроме того я хотел видеть весь путь по Лене при дневном освещении. Возле каких-либо интересных скал мы останавливались для их осмотра. Так мы делали четыре или пять станций за день, на станциях покупали хлеб и другую провизию; погода была уже теплая, и вся поездка, продолжавшаяся до ст. Усть-Кут дней семь, была очень приятная.

^{Фиг. 3. Красные яры верхнекембрийских песчаников и глин левого берега р. Лены ниже ст. Усть-Кут и крытая лодка – шитик}

Долина р. Лены ниже села Качуг довольно живописна: на обоих берегах часто видны высокие, метров в 20–30 и выше, стены ярко-красного цвета; они состоят из песчаников, мергелей и глин, залегающих горизонтально. Террасы на берегах заняты редкими селениями, лесом и пашнями, а красные стены поднимаются над ними и также увенчаны лесом. Путешественнику, плывущему в лодке, кажется, что его окружают горы. Но поднявшись на какую-нибудь из красных стен, он увидит, что его до горизонта со всех сторон окружает равнина, сплошь покрытая тайгой. Это – Восточно-Сибирская плоская возвышенность, в которую р. Лена врезала свою долину; долины притоков р. Лены также врезаны в эту плоскую возвышенность, и только все эти речные долины нарушают ее равнинный характер.

Устькутский солеваренный завод расположен на берегу р. Куты в версте с небольшим от ее впадения в р. Лену; нашу лодку затащили вверх по р. Куте на завод, и жена с сыном остались у смотрителя, а я вернулся в Усть-Кут, откуда в тот же вечер или ночью отходил большой пароход вниз по р. Лене в Якутск. Большие пароходы и в половодье доходили большею частью только до Усть-Кута, меньшие поднимались дальше до ст. Жигалово. Утром, выйдя на палубу, я уже видел береговые обнажения р. Лены из тех же красноцветных песчаников, глин и мергелей, залегающих почти горизонтально; мы ехали по большой кривуле реки выше г. Киренска. Ниже этого города, где была длинная остановка, началась более живописная часть Лены; красные породы уступили вскоре место черным, белым и серым известнякам, образовавшим красивые стены, утесы, башни или крутые склоны, поросшие редким лесом; но плоская возвышенность, в которую врезана долина Лены, продолжалась и здесь (фиг. 4).

^{Фиг. 4. Утесы складчатых известняков среднего кембрия на правом берегу р. Лены ниже ст. Иванушковской}

Через два дня пароход причалил у с. Витима, где нужно было пересесть на пароход Компании промышленности, ходивший по р. Витиму до пристани Бодайбо, резиденции золотопромышленных компаний всего Олекминско-Витимского района. Витим – большое село на левом берегу р. Лены, против устья р. Витима, со времени открытия богатого золота в бассейне р. Бодайбо играл большую роль в жизни приисков как ближайший к ним жилой пункт. Золотопромышленники были обязаны вывозить уволившихся рабочих на пароходе в Витим, откуда все направлялись дальше по домам уже на свой счет. Каждую осень по окончании летних работ сюда и приезжали сотни рабочих. Каждый дом этого села представлял кабак и притон, где за деньги или за золотишко, т. е. утаенный при работе золотой песок, можно было получить вино, угощение, женщин. Здесь кутивших рабочих кормили, поили и обирали в пьяном виде, особенно ссыльнопоселенцев, составлявших главный контингент приискателей. Многие из них оставляли здесь весь свой заработок и опять нанимались на прииски на зимние работы. Крестьяне приленских и других сел, нанимавшиеся на лето на прииски, редко поддавались соблазну и увозили заработанные деньги домой. В Витиме кутили и мелкие золотопромышленники, хорошо закончившие летнюю операцию. Этими доходами существовали почти все крестьяне с. Витим, обстраивали свои дома, заводили мебель и скот и жили безбедно. На пристани на берегу Лены были комнаты для приезжих – служащих золотопромышленных компаний, в которых можно было переночевать в ожидании парохода по р. Лене и вверх по р. Витиму.

Плаванье по этой реке вверх по течению продолжался дня два, так как пароход тащил за собой большую баржу; сначала оба берега были невысокие с редкими утесами тех же известняков, как и на берегах Лены. Но у пристани Воронцовки, где Витим выходит из более высокогорного района приисков, пейзаж менялся; на обоих берегах горы поднимались значительно выше, имели куполообразные формы и были покрыты более густым лесом, а их вершины, поднимавшиеся выше леса, были еще покрыты снегом. Течение реки становилось быстрее, ширина меньше, оба склона, сплошь покрытые лесом, то непосредственно и круто спускались к воде, то один из них или оба, несколько отступая, оставляла место для небольшой террасы, также лесистой. Изредка на этих террасах видны были небольшие постройки – две или три избы, маленький огород; это были зимовья, станции, в которых зимой жили ямщики с лошадьми; они поддерживали сообщение резиденции Бодайбо с почтовым трактом по р. Лене в период прекращения навигации по реке. Между Бодайбо и Витимом таких станций было 11 или 12. Кроме этих зимовий, в долине Витима не видно было никакого жилья – везде на склонах гор сплошная тайга. В утесах обоих берегов появились другие породы, чем на р. Лене – белые, серые и розоватые граниты и кристаллические сланцы. Среди реки кое-где поднимались острова, также покрытые лесом. Один такой остров – уже недалеко от резиденции Бодайбо – назывался Цынготный. На нем в изобилии росла черемша – растение с сильным запахом и вкусом чеснока. На этот остров в начале лета вывозили с приисков рабочих, больных цынгой, которые жили в балаганах из корья, питались одной черемшой, которую сначала ели, передвигаясь ползком за отсутствием сил, и очень быстро поправлялись и вставали на ноги.

Бодайбо представляло большое село на террасе правого берега р. Витима, выше устья р. Бодайбо. Здесь была пристань, большие амбары, конторы крупных золотопромышленных компаний, мастерские пароходства; здесь жил горный исправник и при нем несколько казаков в качестве полицейских. Склоны гор были покрыты редким лесом и кустами. В конторе Компании промышленности я получил лошадей и выехал вверх по р. Бодайбо на Успенский прииск, центр приисков этой компании.

Дорога поднялась сначала на высокую гору правого берега Витима над резиденцией. С нее открылся далекий вид на юг, на горы за Витимом, которые поднимались одна за другой длинными волнистыми гривами, сплошь покрытыми тайгой. С горы спустились в долину р. Бодайбо, где лес уже сильно поредел и хвойный сменился мелким березняком и осинником. Слева вблизи реки видны были люди, промывавшие золотоносные пески на маленьких бутарах, кое-где стояли избушки и балаганы из корья, в которых жили эти «старатели» или «золотничники», перемывавшие старые отвалы, уцелевшие целики россыпи, остатки бортов и сдававшие полученное золото владельцу отвода за определенную цену с золотника. Дальше дорога шла уже по самому дну долины, по отводам Компании промышленности; видны были кое-где казармы, надшахтные копры с конными воротами, избы. То с одной, то с другой стороны открывались долины притоков р. Бодайбо, узкие и более лесистые. После перемены лошадей дорога вскоре пересекла реку по большому мосту и пошла вверх по широкой долине р. Накатами. Бодайбо у моста имела метров 50 ширины и катила буро-серую мутную воду, загрязненную тонким илом, снесенным с машин, на которых промывали золотоносные пески.

^{Фиг. 5. Стан Успенского прииска Компании промышленности в долине р. Накатами; спереди – старый разрез, в котором добывали золотоносный пласт. Внизу справа – устья двух орт. Вид на запад вверх по долине р. Догалдын (фото Н. И. Штрауса)}

Успенский прииск (фиг. 5) в большом расширении долины р. Накатами, правого притока р. Бодайбо, представлял собою большое село с церковью, главным управлением приисков и конторой окружного горного инженера. Один из домов был «посетительской», т. е. содержал несколько комнат, в которых приезжие по делам могли получать квартиру и стол. Я поместился в этом доме и отправился с визитом к главноуправляющему компании и к окружному инженеру. Первый, технолог Шамарин, был мне уже знаком по Иркутску. Второй был горный инженер Штраус, средних лет, немец. В его обязанности входило: надзор за горнотехнической стороной работ на приисках и за соблюдением правил безопасности, собирание статистических сведений, ведение следствия по несчастным случаям с рабочими. Геологией он не занимался и не мог дать мне указаний, как лучше всего выполнить изучение приискового района.

Я не предполагал, что смогу посвятить несколько лет этому исследованию. Наоборот, на основании опыта предшествующего года я был уверен, что мой начальник постоянно будет перебрасывать меня по всей территории Восточной Сибири то в одно место, то в другое для изучения месторождений разных полезных ископаемых, в зависимости от запросов жизни. Поэтому я решил, что нужно познакомиться в общих чертах с геологией всего района и с составом золотоносных отложений и осматривать подземные и открытые работы на приисках и выходы коренных пород на склонах долин, чтобы за одно лето собрать достаточный материал для общей характеристики геологии и условий золотоносности района.

VIII. Как образуются золотоносные россыпи и как из них добывают золото

Читателю, не знакомому с горным делом, нужно пояснить, что такое золотоносная россыпь и как из нее добывают золото. Россыпное золото представляет маленькие кусочки самородного металла в виде чешуек и зернышек в 1–2 мм в диаметре, в меньшем количестве более крупных, в 5—10 мм и больше, до 2–3 сантиметров, называемых уже самородками, изредка достигающими веса в несколько килограммов, даже до 30–40 кг. Эти чешуйки, крупинки, самородки рассеяны в большем или меньшем количестве в рыхлых отложениях – песках, илах, галечниках речных долин. Они попадают в эти отложения при постепенном выветривании и разрушении коренных месторождений золота, размываемых дождевой и речной водой на дне и склонах долин. Чаще всего эти коренные месторождения представляют жилы белого кварца, в которых золото вкраплено зернами, чешуйками, прожилками. Поэтому частицы россыпного золота часто содержат уцелевшие, крепко спаянные с ними зерна кварца.

В речных отложениях главная часть золота обыкновенно сосредоточена в самом нижнем слое, который залегает непосредственно на дне речной долины, состоящем из более древних и твердых коренных пород разного рода; в эти породы река постепенно врезала свою долину и, встречая на своем пути коренные месторождения золота, размывала также их и сосредоточивала золото в своих отложениях в виду его тяжести и нерастворимости в воде. В рыхлых отложениях под руслом реки, пропитанных водой, последняя также движется между частицами песка, глины, между щебнем и галькой, и частицы золота, более тяжелые, чем частицы песка, гравия, естественно, мало-помалу увлекаются глубже и поэтому встречаются в наибольшем количестве в самом нижнем слое. Коренное дно под наносами называют «почвой» или «плотиком»; наиболее богатый золотом нижний слой рыхлых отложений называют «золотоносный пласт», «золотоносные пески», или короче – «пески», а лежащие на нем рыхлые отложения более бедные или пустые называют «торфами». Пески имеют обычно от 0.5 до 1–2 м толщины, «торфа» – очень различную толщину: от 1 до 10, 20 м и более.

Золотоносные россыпи можно встретить только в тех местностях, которые сложены из коренных пород, содержащих частицы золота или пересеченных местами кварцевыми жилами с золотом.

Добыча россыпного золота производилась следующим образом. Сначала раскапывали и снимали слой за слоем торфа и отвозили их в сторону в торфяной отвал. Пески, освобожденные от торфов, выкапывали и отвозили или перебрасывали тут же на приспособления для промывки водой. Эти приспособления имеют различное устройство и разную величину – от простых бутар, американок, кулибинок до больших промывальных бочечных машин. На простые бутары пески бросают лопатой на «головку», представляющую прямоугольное или квадратное корыто, дно которого состоит из толстого железного листа с многочисленными круглыми отверстиями диаметром в 1–2 см. На головку течет струя воды, проведенная из речки по желобу и, размывая пески, разделяет их на более крупную часть в виде гальки и валунов, которые остаются в корыте и перебрасываются на галечный отвал, и мелкую, которая проходит вместе с водой через отверстия. Грязная вода с этим мелким материалом из частиц песка, глины, гравия и золота (за исключением очень редких крупных самородков, которые остаются в корыте, обращают на себя внимание промывальщика и вынимаются) течет из корыта по плоскани различной ширины и длины, слегка наклонной, но с набитыми поперек ее невысокими рейками на некотором расстоянии одна от другой. На этих рейках или трафаретах оседают и задерживаются наиболее тяжелые частицы материала, сносимого водой с головки, т. е. золото и другие более тяжелые минералы, а остальное уносится водой дальше и попадает или назад в речку или также в отвал, но называемый эфельным, так как этот перемытый и освобожденный от золота материал называется эфелем.

Тяжелый материал, накопившийся на плоскани, время от времени сгребается и идет в окончательную промывку на особом приспособлении, называемом «вашгердом» (т. е. «промывальная плита» в точном переводе). Этот материал называется «серый шлих». Вашгерд представляет широкую наклонную плоскань, по которой течет тонким слоем вода более медленно и в меньшем количестве, чем на бутаре, переливаясь через борт глубокого желоба наверху головки. Серый шлих сваливают на головку возле этого желоба, разгребают деревянным скребком и постепенно отделяют золото и самый тяжелый из сопутствующих минералов – магнитный железняк в виде черного песка на самой головке от остального, смываемого водой. Этот «черный шлих» уже собирают и в нем отделяют золото от магнитного железняка при помощи щетки и магнита.

Выделенное золото, называемое «шлиховым», сдавали в контору прииска, где его просматривали внимательно на белой бумаге, отделяли случайные посторонние примеси, взвешивали и записывали в книгу. Доводка на вашгерде всегда производилась под надзором служащего (или хозяина прииска) опытным промывальщиком. Если работа на прииске велась не наемными рабочими, а старателями (золотничниками), последние сами вели доводку и приносили в контору уже отмытое золото, за которое получали заранее обусловленную плату по весу.

На крупных приисках, где добывали много песков, их промывали на бочечных машинах. Это целое сооружение с помостом над бочкой и подъемом, по которому пески подвозят на таратайках и опрокидывают их содержимое через люк в бочку, – цилиндр из толстого железа с круглыми отверстиями разного диаметра; внутрь бочки попадают пески из люка и сильной струей бьет вода из брандспойта. Бочка не строго цилиндрическая, а немного коническая; она вращается вокруг горизонтальной оси, и вода все время промывает пески, отделяя крупный материал в виде гальки, который вследствие коничности бочки сползает в одну сторону и высыпается через отверстие по желобу на землю или в подъезжающие таратайки, увозящие гальку в отвал.

Мелкий материал проваливается через отверстия и падает вместе с водой на плоскань, шириной во всю длину бочки, с набитыми на ней трафаретами, где идет промывка с выделением серого шлиха. Время от времени, обычно два раза в рабочий день – перед обедом и вечером, машину останавливают, серый шлих выгребают и переносят для доводки на вашгерде. Для лучшего удержания мелких частиц золота, которые вода легко может унести, плоскань устилают грубым холстом, а еще лучше – медными листами, натертыми ртутью; последняя быстро схватывает мелкие частицы золота, образуя с ними амальгаму, которую вода не сносит. Время от времени амальгаму соскабливают с листов и обжигают ее в печке, где золото остается, а ртуть собирается отдельно и снова идет на натирку медных листов.

В некоторых долинах процесс образования золотоносной россыпи повторялся два-три раза с перерывами и «пески» залегают не только на коренном дне долины, но и выше, в толще рыхлых отложений, отдельным слоем, который в таком случае имеет не настоящий, а ложный плотик, чаще всего в виде слоя глины. Под этой глиной залегают пустые или очень бедные галечники и пески различной мощности и еще глубже – опять «пески» – золотоносный пласт уже на настоящем плотике коренных пород. В таких случаях получают два яруса торфов и два пласта песков и добычу приходится вести в два приема – снять верхние торфа, промыть пески на ложном плотике и снова снять торфа, чтобы добраться до нижних, обычно самых богатых песков.

Пример двух ярусов песков бывает на некоторых приисках Ленского района. Первая разведочная партия Компании промышленности (купцов Базанова, Немчинова и Сибирякова), пробравшаяся в бассейн р. Бодайбо, обнаружила на небольшой глубине в долине р. Накатами достаточно богатую россыпь, которую начали добывать. Но затем, обнаружив, что она лежит на ложном плотике, попробовали углубиться еще дальше и в отводе Успенского прииска на глубине 20 м открыли гораздо более богатый пласт на коренном плотике. Добыча его дала большое богатство этой компании, захватившей немедленно целый ряд отводов в этом бассейне.

Некоторое время добывали нижний богатый золотоносный пласт глубокими открытыми разрезами, вывозя огромную массу торфов в отвалы. Но затем подсчитали, что выгоднее добывать этот пласт подземными работами, углубляя шахты на некотором расстоянии одну от другой и проводя из них основные штреки (галлереи) вдоль россыпи от шахты к шахте и из них поперечные в обе стороны до бортов для добычи песков, которые на тачках подкатывали к шахтам и поднимали в бадьях на поверхность для промывки на машинах. Недостатком подземной отработки является то, что верхний золотоносный пласт, лежащий на ложном плотике, не добывается, т. е. содержащееся в нем золото остается в наносах на дне долины.

Ознакомление с приисками Ленского района я начал с Успенского прииска Компании промышленности. В глубоком разрезе вблизи стана еще заканчивали открытые работы, но выше по долине р. Накатами, а также в долинах ее притоков – правого, р. Догалдын, и левого, р. Аканак-Накатами, шла уже шахтовая добыча; на склоне горы у устья р. Аканак-Накатами видны были старые разрезы отвода Кавказ. Приисковое управление предоставило мне тележку для поездок на шахты, а на склоны долины Накатами вокруг Успенского прииска я ходил пешком.