Текст книги "Гости из будущего. Дилогия. Часть первая. Коридор времени"

Глава четвёртая

рассказывает о том, как нельзя забывать ссоры, ибо они иногда имеют самое непредсказуемое продолжение.

 
                                    * * *
 

Алёшка, сын хозяйки, разбудил нас в шесть утра. Хотя мы и легли спать всего пару часов назад, но два часа отдыха и крепкого сна нам вполне хватило, чтобы быть в форме и восстановиться физически. Делая лёгкую утреннюю разминку, мы вышли с сеновала во двор и сразу же в саду под яблоней увидели стол. На нём что-то стояло накрытое полотенцем, вышитым по краю красивым белорусским орнаментом. Мария уже занималась хозяйством и хлопотала возле горевшей печи.

– Доброе утро, гости дорогие! Садитесь завтракать, – жестом руки она пригласила за стол и убрала полотенце. На столе стояли тарелки со свежими помидорами, огурцами, крынка молока, домашний творог, сметана и большая миска янтарного цвета мёда.

– Идите умываться! Полотенца возле умывальника. А хотите, на Березину сходите, искупайтесь. Вода прохладная, чистая. Тут недалеко! Я вам блинов напеку к возвращению.

– Доброе утро, Мария! А действительно, пошли Дима на Березину, когда ещё такая оказия будет?

– Алёша, – позвала Мария сына, – проводи гостей на реку! Покажи, где удобно купаться!

– А что это дом вашего соседа в таком заброшенном состоянии? Некому помочь Василию Петровичу? – деликатно поинтересовался Сокольников.

– Вы с ним знакомы? – вскинув брови, чуть удивлённо спросила хозяйка.

– Да так, встречались…, – неопределённо ответил Димка.

– И давно встречались? – немного настороженно поинтересовалась Мария.

Сокольников ничего не ответил, но выразительно повёл глазами, мол, понимайте, как хотите.

– Странно! – улыбнулась Мария.

– Что странного? – в один голос переспросили мы.

– Просто обихаживать участок некому, потому как дом уже давно заколочен. Дед Василий умер несколько лет назад.

Такой развязки мы не ожидали. Вопросов у нас по данному поводу возникла уйма, но ответов на них мы дать не смогли. Конечно, мы с Сокольниковым были удивлены нашей ночной беседой с человеком, которого уже не было. Лично мне никогда раньше не приходилось бывать в таких необычных ситуациях, да и Димке тоже. Однако рассказывать своей хозяйке о встрече с её давно умершим соседом мы не стали. Кто бы поверил, а на смех вполне спокойно поднять могли бы. Поэтому нам не оставалось ничего другого, как пойти на реку.

До Березины было полкилометра пути. От дома до реки вела хорошо утоптанная тропинка. Пройдя через поле с густой, высокой травой и небольшим кустарником, мы через несколько минут вышли на берег Березины. В этом месте был хороший песчаный пляж, да и река довольно широкая и глубокая. Русло здесь делало крутой поворот, и течение было довольно сильное. Немного выше пляжа находился перекат и потому ниже его образовался глубокий бочаг. Идеальное место для купания.

Я и Димка с разбегу бросились в реку. Мы долго плавали, плескались, наслаждаясь утренней прохладой воды. Было необыкновенно хорошо, даже не хотелось выходить на берег. Я и мой друг так увлеклись купанием, что даже не заметили, как в метрах пятидесяти от нашего пляжа остановился микроавтобус, из которого вышел сам кинорежиссёр Зеркалович-Романовский и ещё несколько человек.

Режиссёрская свита вела себя довольно шумно и даже несколько развязно, поэтому нам поневоле пришлось обратить внимание на приехавших киношников.

– Как водичка? Доброе утро! – весело спросила нас, сбежавшая с крутого берега на пляж, дочь режиссёра. В фильме своего отца она играла одну из главных ролей. Это была довольно симпатичная и приятная в общении девушка и что удивительно, она не унаследовала от своего знаменитого папы его апломба и высокомерного отношения к людям.

– Доброе утро, Леночка! – приветливо ответил я девушке, – вода просто замечательная.

– Дядя Саш, а вы ночевали в деревне? Вот здорово! Я сегодня тоже останусь здесь с вами и дядей Димой, можно? А то в городе так жарко и тоскливо.

– Конечно, Леночка, оставайтесь! Ну, где вы ещё сможете попить парного молока и покушать помидоров да огурчиков прямо с грядки? – ответил Димка, выходя на берег, и по привычке прыгая на одной ноге, вытряхивая из уха попавшую туда воду.

Услышав наш разговор, режиссёр недовольно поморщился. Общение его дочери с нами произвело на знаменитого отца юной актрисы самое неприятное впечатление. Он был очень удивлён, что его Леночка может иметь такие приятельские отношения с какими-то «солдафонами». И по выражению лица режиссёра было хорошо видно весь спектр его чувств, начиная от негодования и до злости.

Пока мы вели светскую беседу с молодой актрисой, Зеркалович-Романовский жестом подозвал к себе одного из прибывших с ним сотрудника. Я не слышал, что он там говорил ему, так как даже не смотрел в ту сторону. Но, как оказалось, это был директор съёмочной группы, которому режиссёр приказал дать нам полный расчет, то есть уволить подчистую и без объяснения причины.

– Гриша, чтобы этих… сегодня же в группе больше духу не было. Мне их услуги в качестве консультантов не нужны! Уволить! – сказал Зеркалович-Романовский своему администратору.

– Степан Дорофеевич, но этих людей рекомендовал главный консультант нашего фильма генерал Корабелов, – попытался возразить директор, чем вызвал ещё большее раздражение своего шефа.

– Я же сказал, гнать! Мне что, сто раз повторять нужно? Уволить! Смотри, Гриша, а то я и тебя уволю вместе с ними! Тоже мне защитник прав человека нашёлся! – резко, тоном человека, не привыкшего слышать возражения, сказал режиссёр.

– Гнать, так гнать, но только замечу, что главный консультант фильма в дружеских отношениях с президентом Лукашенко. Они вернутся, расскажут генералу, а тот обидится за своих ребят, и тогда нам без поддержки генерала ничего здесь не получить. А у нас, Степан Дорофеевич, массовки грандиозные, техника военная и прочее. Боюсь, если вместо воинских подразделений, мы станем привлекать статистов, то это нам вылетит в копеечку. Продюсеры опять же будут недовольны перерасходом средств, задержки всякие начнутся, – спокойно ответил директор, нисколько не испугавшись грозного вида Зеркалович– Романовского.

Режиссёр и сам прекрасно понимал, что выгнать нас – это его блажь, причиной которой стала не наша дружеская беседа с его дочерью, а вчерашнее Димкино замечание и просьба вести себя корректно в отношении незнакомого человека. Конечно, такое замечание самовлюблённому человеку способно вызвать чувство мести и озлобленности.

Человек, который являлся на съёмочной площадке и царь, и бог, и воинский начальник, буквально горел желанием убрать нас с глаз долой. Однако он был прагматичным человеком, а потому мог мыслить трезво. Вывод из возражения своего директора он сделал правильный, что после столь необдуманного и скоропалительного поступка, как увольнение доверенных лиц генерала Корабелова, съёмочный процесс его фильма, с которым он связывал большие надежды, действительно может столкнуться с непредвиденными сложностями. Рисковать режиссёр не хотел. Замешательство Зеркалович-Романовского длилось недолго. Он обуздал свой гнев.

Ладно, пусть остаются, – тихо, сквозь зубы процедил режиссёр. Конечно, он был недоволен таким поворотом, но здравый рассудок победил.

– Хватит, купаться! – крикнул Степан Дорофеевич приехавшим с ним актёрам и сотрудникам, хотя большинство из них не успели даже не только войти в воду, но и раздеться. Однако возражать Зеркалович-Романовскому никто не решился. Все сразу стали быстро одеваться, а кто не успел этого сделать, те быстро бросились садиться в микроавтобус в купальниках и плавках.

– Эдик, – окликнул режиссёр своего телохранителя, – ты вынуждаешь меня напоминать, что я плачу тебе деньги, и хорошие деньги, не за то, чтобы ты открывал мне дверь машины, таскался со мной по всем светским тусовкам, волочился там за фотомоделями и демонстрировал себя красивого и сильного. Ты меня расстраиваешь, Эдик!

– Степан Дорофеевич! Вчера их с нами не было, я же не знал, что они останутся ночевать в деревне! – попытался оправдаться начальник охраны.

– Не оправдывайся, Эдик! Знаешь, что мешает плохому танцору?

– Я не оправдываюсь, Степан Дорофеевич. Разберусь прямо сейчас!

– Вот и разберись, Эдик, разберись! Не разочаровывай меня, дорогой! – сказал режиссёр, уже сидя в автобусе. – Поехали! – приказал он водителю.

Мы не слышали всех этих разговоров, когда решалась наша судьба как консультантов фильма, и тем более ничего не знали о неуемном желании знаменитого режиссёра проучить меня и моего друга из-за мелочи, о которой мы давно уже забыли.

Микроавтобус укатил на съёмочную площадку. Время было ещё раннее. Съёмки начинались приблизительно через час. Мы стали собираться в деревню.

– Дядя Саш! – раздался за моей спиной девичий голос, – почему вдруг папа так быстро уехал? До съёмок ещё целый час, а на самом деле начнём через два или три!

Я и Димка обернулись почти одновременно. Позади нас стояла Леночка Зеркалович-Романовская.

– А вы, почему остались?

– Так я на том берегу загорала!

– Ну, тогда вам сказочно повезло, пошли с нами, позавтракаем в деревне и потом на площадку!

Большой компанией мы, то есть я, мой друг Димка, Алёшка, сын хозяйки и Леночка, уже собирались двинуться по тропинке, ведущей в сторону деревни, как сзади нас окликнули.

– Стойте!

Наверху стояла машина, и по крутому берегу к нам спускался Эдик, начальник охраны режиссёра.

– Леночка, меня папа прислал за тобой!

– Эдик, я в деревню хочу сходить, попью молока, позавтракаю и вернусь с ними! – ответила актриса.

– Лена, папа строго наказал мне тебя привезти, причём немедленно! – настаивал телохранитель.

– Но, я же не маленькая девочка, чтобы мне приказывать! Скажи папе, что сама приеду!

– Давай не будем! Ты знаешь своего отца. Он меня с работы выгонит, если я тебя не привезу, – не отступал от своего охранник.

– Ладно, – ответила покорно Лена, – дядя Саш, принесите мне, пожалуйста, молока.

– Хорошо, Леночка, я принесу тебе целую крынку молока! – пообещал я девушке.

Актриса стала медленно подниматься наверх к машине. Однако Эдик уходить не торопился. Мне сразу стало понятно, почему он остался, да для этого и не надо было иметь семи пядей во лбу. По бегающим глазам охранника, не некоторой нервозности молодого человека, я легко догадался о его намерениях, тем более что с крутояра к нам спускались ещё двое крепких молодых парней, причём заходя несколько со стороны и как бы отрезая нам путь в деревню. Внешне эти ребята, эдакие бычки-здоровячки, с бритыми затылками и шеями как у борцов, выглядели очень внушительно и устрашающе.

– Дима, тебе не кажется, что это по нашу душу? – спокойно спросил я своего друга.

– Саня мне так не кажется, я просто уверен в этом. Я догадался сразу же, как только увидел Эдика, – ответил тихо Димка.

– Молодец, догадливый ты парень!

– А то!?

– Что будем делать?

– Саня, самоуверенных и молодых наглецов надо учить правилам хорошего тона! – недвусмысленно заявил Сокольников.

– Хорошо, Дима! Но только надо поаккуратней, чтобы мальчиков не покалечить.

– Постараюсь! – кивнул в ответ мой друг.

Подошедшие «бычки», как называл такого типа ребят мой друг, остановились приблизительно метрах в двух у нас за спиной. Я немного повернул голову и боковым зрением заметил, что правые руки охранников находятся под левой полой пиджаков.

– Стало быть, у них имеются пистолеты! Дело заваривается серьёзное! – подумал я и посмотрел на Димку. Он тоже успел «просканировать» ребят и еле заметно глазами подал мне знак, что всё понял относительно огнестрельного оружия. Тем временем, Эдик, обнажив в улыбке свои красивые ровные и очень белые зубы, приблизился ко мне вплотную.

– Ну, что старичок, придётся за вчерашний «базар» ответить! Сейчас я буду учить тебя хорошим манерам! – развязно проговорил он мне в лицо.

– Эдик, что же ты такой интеллигентный на вид парень и так вульгарно изъясняешься, прямо как уголовник какой-то! А потом, слюной не брызгай, а то у меня уже времени нет, чтобы ещё раз искупаться! – насмешливо ответил я охраннику.

– Видно, плохо его родители воспитали, не объяснили, что к старшим надо обращаться на «Вы», – добавил Димка Сокольников.

– А чего же твой хозяин лично не приехал разбираться? Вы бы нас сейчас за руки держали, а он бы ногами избивал, как однажды это проделывал с пацанами малолетними. Помнишь, Эдик, на одной пресс-конференции? Ты тоже, наверно, рядом стоял? – спокойно спросил я чуть опешившего охранника.

Чтобы не держать читателя в неведении, о чём идёт речь, кратко расскажу о том жутком скандале, который я как-то наблюдал по телевизору во время одной пресс-конференции знаменитого кинорежиссёра. Приблизительно год назад, а может, чуть более, Степан Дорофеевич Зеркалович-Романовский как-то отвечал на вопросы журналистов. Пресс-конференция шла как обычно. Журналисты задавали приятные вопросы о творческих планах, и режиссёр, получая удовольствие от собственного красноречия, пространно отвечал на них. Неожиданно в зале возникло какое-то движение. Все журналисты дружно обернулись. Оказалось, что в крайнем ряду два молодых парня, лет двадцати не более, что-то стали выкрикивать в адрес маститого кинорежиссёра, причём, судя по выражению лица мэтра кинематографии, те фразы были весьма ему неприятны. Вполне вероятно, что скандала бы не случилось вовсе, но мальчики стали швырять в режиссёра помидоры, один из которых угодил мэтру прямо в лоб. Зеркалович-Романовский, конечно, в первый момент «вероломного нападения» очень испугался. Правда, спустя мгновение, когда его охранники схватили этих юношей, режиссёр осмелел настолько, что подбежал к парням и одного из них с разбегу ударил ногой в лицо. Нет, это не был удар профессионального бойца, ибо профессионал никогда бы не ударил связанного и беззащитного противника, а ведь мальчика в тот миг крепко держали за руки дюжие охранники. Я был крайне возмущён поступком режиссёра, ударившего ребёнка, пусть даже его оскорбившего, но всё-таки ребёнка. Это действие я бы назвал скорее выходкой трусливого человека, способного на любую подлость, нежели интеллигента дворянского происхождения, о котором так часто любил подчёркивать сам мэтр.

– Ну, что молчишь, Эдик? – вновь спросил я. – Чего же твой хозяин сам не приехал?

– Руки марать о тебя не захотел! Да, я и без него научу тебя, пень трухлявый, приличным манерам! – грозно проговорил охранник и так сильно толкнул меня своей выпуклой накачанной грудью, что невольно пришлось отступить назад. Ничего более он сделать не успел, так как я быстро схватил его двумя пальцами за нижнюю губу и, сжав её так сильно, что у Эдика выступили на глазах слёзы, резко потянул на себя. От дикой боли охранник буквально ничего не мог сделать и потому послушно, словно бычок на верёвке, сделал шаг вперёд. После этого я уперся нижней частью ладони в его подбородок, отпустил губу и в полсилы толкнул его голову назад, подцепив сзади его ногу своей. Проводить этот приём в полную силу не стоило, так как можно было запросто человека покалечить, а то и убить. Эдик мешком рухнул навзничь на песок. Он был немного оглушён и буквально ошарашен тем, что не смог понять, как же это всё произошло. Охранник быстро вскочил на ноги. Парню было до слёз обидно, что его, в прошлом чемпиона рукопашного боя милицейской академии и затем всего Управлении, вот так запросто какой-то старый, как он считал, мужик завалил на песок. Хотя мне на тот момент было всего-то пятьдесят лет.

– Эдик, забирай своих ребят, и тикайте отсюда быстренько и по-хорошему! А то, если разозлите нас не на шутку, будет вам очень плохо, – улыбаясь, громко, чтобы слышали два других охранника, сказал Сокольников. Мы вот уже более сорока лет дружили с Димкой, а потому я прекрасно знал, что в данный момент за его этой с виду доброжелательной улыбкой скрывается далеко не благодушие.

Но на Эдика и его коллег предупреждение моего друга особого впечатления не произвело. От обиды и желания поквитаться со мной у телохранителя режиссёра буквально затмило мозги. Лицо Эдика покраснело, глаза у него, словно у быка, налились кровью. Одного взгляда достаточно было понять, что передо мной стоит уже не боец. В этот момент его покинул здравый рассудок, а значит и хладнокровие, уступив место ненависти и ярости. Вообще нужно сказать, что моя схватка с Эдиком произошла за доли секунды, поэтому его напарники не успели ничего предпринять, да, к тому же, и находились они от нас в нескольких метрах.

– Быкуешь, падла? Ладно, – взревел Эдик, утирая кровь, выступившую из уголков губ и потёкшей из разбитого носа тонкой струйкой, – сейчас мы вас будем мочить!

Он посмотрел на своих коллег, которые находились в некоторой нерешительности: «Ну, чего стоите, как бараны? Валите этих козлов!» – рявкнул на них Эдик.

Охранники, услышав команду, очнулись и разом кинулись на нас. Сокольников, как всегда, был оригинален и непредсказуем. Это его отличительная черта довольно часто спасала нас в самых сложных ситуациях. Димка как никто другой в отряде специального назначения в бытность нашей службы в ГРУ обладал талантом нестандартности мышления и поступков. Вот и сейчас он действовал в соответствии только ему понятному алгоритму, приняв неординарное решение, хотя и довольно простое.

Сокольников, повернувшись лицом к нападавшему, резко бросил тому в лицо полотенце, которым утирался после купания, крикнув при этом очень громко: «Берегись!». Охранник инстинктивно вскинул руки и замедлил на какое-то мгновение своё движение, но именно этой заминки, длившейся доли секунды, и хватило моему другу, чтобы нейтрализовать нападавшего противника. Димка просто ударил того очень сильно ногой в пах. Охранник, произнеся еле слышно непереводимое на русский язык слово, колодой повалился на землю, и только после этого громко и протяжно завыл.

Второго противника, а по-другому нападавшего охранника, назвать было невозможно, я уложил рядом с первым также весьма быстро. Он, видимо, хотел сбить меня ударом ноги в грудь. Однако я увернулся от его выпада, сделав шаг в сторону. Но так как парень собирался вложить в удар всю свою немалую мощь, то он естественно после промаха по инерции пролетел вперёд, встретив на пути поставленную мной горизонтально правую руку. К тому же, я сделал резкое движение навстречу движению нападавшему противнику и не просто выставил руку, а сделал это на уровне его шеи. Мне не надо было бить парня слишком сильно. Всё остальное доделал закон физики. Охранник налетел своим горлом на выставленную мной, как шлагбаум, руку. От полученного удара у него резко перехватило дыхание, и он рухнул навзничь рядом со своим напарником, который в этот миг корчился от боли на песке.

– А ну, суки, на землю! – раздался истошный крик Эдика. Мы с Димкой оглянулись одновременно. Начальник охраны с искажённым лицом, размазывая одной рукой кровь по щекам, выхватил из кобуры, висевшей на левом боку под мышкой, пистолет и теперь наводил ствол оружия то на меня, то на моего друга. Пистолет в его руке сильно дрожал, и я готов был поспорить, что в таком состоянии он не попадёт в цель и с трёх метров. Но рисковать было нельзя. Обидно вот так случайно умереть от пули психопата.

– Я сказал на землю, падлы… – после этого вновь последовала длинная тирада слов, которые я просто не осмеливаюсь здесь привести. Мне было понятно, что Эдик находится на грани нервного срыва. В таком состоянии человек может выкинуть всё, что угодно. Ситуация напоминала перетянутую гитарную струну, готовую порваться в любую секунду.

– Как же ты, Эдик, с такими нервами учился в милицейской академии? – спокойно спросил я охранника, глядя тому в глаза, но держа в поле зрения и пистолет. Мало ли чего мог выкинуть этот молодой человек с неустойчивой психикой. А погибать от случайного выстрела, как я уже сказал, в мои и, думаю в Димкины планы, не входило.

– Да его, наверно, из милиции попёрли по состоянию здоровья? Эдик, а психика у тебя никуда не годная, слабые нервишки! К врачу надо бы! Аутотренингом позаниматься! На кавказские воды съездить! Валерьянку попить на ночь! – поддержал меня Сокольников.

– А ты хотя бы раз стрелял в человека? – вновь последовал мой вопрос.

– Разрешение-то на волыну у тебя есть? – спросил Димка.

Эдик затравлено переводил взгляд то на меня, то на Димку. Такое поведение было нашим небольшим психологическим приёмом. Своими вопросами мы старались сбить охранника с агрессивного настроения и немного выбить его из колеи.

– А мама у тебя есть, Эдик?

– Ох, Эдик, и трудно же тебе в тюрьме будет. Там как узнают, что ты бывший мент, уголовнички сразу тебя опустят. Ведь на «красную зону» тебе рассчитывать не стоит. Как ты думаешь, Саня?

– Конечно, не стоит! Он ведь не действующий мент!

– Это тебе Зеркалович-Романовский приказал нас замочить? – от этого вопроса, который задал Димка, телохранитель режиссёра вздрогнул.

– Подведёшь ты своего хозяина, Эдик! Он ведь по делу о нашем убийстве, как твой подельник, пойдёт! – сказал я охраннику, еле заметно придвигаясь к нему. Мне нужно было любой ценой подойти к нему на расстояние вытянутой руки, а там уже дело техники обезвредить противника.

Сложившуюся обстановку окончательно помог разрядить наш юный друг из деревни. Алёша смекнул, что внимание Эдика как-то надо отвлечь. И он нашёл замечательный выход. Мальчик просто бросил в воду большой камень. Раздался громкий всплеск. Начальник охраны буквально на секунду отвлёкся на этот шум. Но возникшей заминки хватило мне для того, чтобы пистолет Эдика оказался в моей руке.

– Дима, проверь этих! – указал я на всё ещё лежавших на песке охранников. Сокольников быстро осмотрел их.

– Саня, они тоже вооружены!

Я, тем временем, проверил пистолет Эдика. Патрон находился в патроннике, и пистолет был снят с предохранителя.

– Молодец, Алёшка, – подумал я, – спас кого-то из нас, а может и сразу обоих.

– Что будем делать с оружием? Утопим в реке? Пусть потом ныряют! – предложил Сокольников.

– Так и сделаем! – громко ответил я. Сокольников поймал пистолет, брошенный ему мной, и направился к реке.

– Вот что, Эдик, забирай своих «бычков» и быстро вали отсюда! Постарайся больше нам не попадаться! В следующий раз жалеть вас не будем, – посоветовал я охраннику и напоследок не удержался от поступка, которым мы в детстве совершали по отношению к главным своим недругам, пнул Эдика под зад коленом.

Нужно сказать, что весь инцидент, произошедший на берегу реки, занял не более двух минут. Однако дочь режиссёра увидела из автомобиля необычное поведение охранников и наши действия.

– Дядя Саша, что случилось? – запыхавшись от быстрого бега, спросила девушка.

– Ничего, Леночка! – успокоил я актрису, – просто мы показывали друг другу приёмы рукопашного боя. Правда, Эдик!

Охранник бросил на меня ненавидящий взгляд и кивнул головой в знак согласия. Двое его напарников уже поднялись и, поддерживая один другого, направились в сторону автомобиля. Мы уже хотели уходить в деревню, когда случайно я обнаружил, что потерял свой амулет. Это была обычная для кого-то, но необычная для меня пуля. Небольшой кусочек свинца достали из моего тела после нашей последней боевой операции, когда меня и Сокольникова бойцы спецотряда ГРУ и пограничники притащили с территории одного сопредельного государства. Нас тогда почти уже запаивали в цинк, когда сержант-фельдшер случайно обнаружил, что мы живы. Одну из пуль, которую достали хирурги, они оставили мне на память. С той поры этот девятиграммовый кусочек свинца стал для меня счастливым талисманом, хотя я особо не верил в чудодейственную силу всяких там штучек, но та пуля действительно спасала меня во многих опасных для жизни обстоятельствах. И вот теперь я её потерял. Видимо, во время драки цепочка, на которой она висел, оборвалась. Уйти без своего счастливого талисмана было невозможно, и я принялся его искать в песке. Димка без лишних слов понял, что случилось, поэтому сразу же принялся мне помогать. Мы руками перекапывали песок, чем очень удивили деревенского парнишку.

– Дядя Саш, а что вы ищете? – спросил мальчик. Я в двух словах объяснил ему, что ищу и почему эта вещь для меня очень дорога. На поиски ушло минут тридцать, но, как поётся в одной песне «кто ищет, тот всегда найдёт», наши усилия увенчались успехом.

– Алёша, видимо позавтракать нам у тебя не придётся! Видишь вон, сколько времени потратили? Спасибо за помощь! – сказал я нашему юному другу. – Но нам пора на съёмочную площадку идти. До встречи!

– Дядя Саша, дядя Дима, вечером тогда приходите ночевать, – умоляюще попросил Алёшка.

– Хорошо! А куда нам ещё идти?

Но только не могли мы знать, что этим вечером нам не придётся ночевать в деревне, так как нынешним днём произойдут столь необычные события, о которых мы вспоминаем до сих пор, задавая себе при этом всегда один и тот же вопрос: «А были ли они, эти события, на самом деле?»