Текст книги "Повелитель морей"

Однако я успел. Приметил фургон ЗИЛ, ехавший мне навстречу; его занесло, и он остановился, перегораживая дорогу. Я выскочил с обрезом двустволки в руках, платок скрывал низ лица с носом, и крикнул:

– Выходи!

Дорога была пуста, но действовать всё равно нужно быстро.

К счастью, водитель, крепкий пожилой мужик, на прорыв не решился идти, а то снёс бы мою ласточку без проблем. Держа руки на виду, он выбрался из кабины, бормоча:

– Ты чего, парень? Ты чего?

– Я мороженое люблю, – неожиданно улыбнулся я. – Ограбить хочу. Дядя, иди в лес. Бегом!

Пришлось рявкнуть, чтобы тот шевелил булками, и выстрелить в переднее колесо – это алиби для водилы. Ну, мужик и рванул в лес. Взор показал, что ко мне приближается другая машина, рафик. Поэтому я переставил свою машину, поставив её у передка грузовика, а когда микроавтобус проехал, открыл задние створки фургона. Внутри было холодно, работала холодильная установка, и запах мороженого в фургоне витал обалденный. Одну за другой я отправлял коробки с мороженым (это был пломбир в бумажных и вафельных стаканчиках) в Хранилище. Меньше минуты потратил.

Покинув фургон, я вернулся в салон машины и погнал обратно. Я уже примелькался на обоих заводах с фальшивыми накладными, так что меня наверняка ищут. Извини, неизвестный мне водитель грузовика, но раз появилась у меня такая возможность, я не хотел её упускать, поскольку советское мороженое и колбасы, особенно сосиски, любил нежной любовью и не мог пройти мимо таких даров. Теперь я гнал к колбасному заводу, где провёл ту же операцию, остановив две машины, только что покинувшие ворота. Сначала одну нагнал, потом вторую, водителей вырубал и связывал (неплохое алиби) и прибирал товар. Совесть меня немного мучила, но я её давил.

Когда я подъехал к мосту, то обнаружил пробку на дороге. Там перевернулся красный «Москвич» типа «каблук», и несколько водителей пытались поставить его на колёса. Я видел, как работает мигалка на санитарном рафике, значит, есть пострадавшие. Командовали двое гаишников. Однако заинтересовали меня не они и не скопившаяся очередь, довольно солидная, а три машины, подъехавшие следом за мной, – правительственный ЗИЛ-41047 (у меня в детстве была модель этой машины) и две чёрные «Волги» с охраной. В находившемся в салоне хозяине я опознал Горбачёва с каким-то неизвестным мне типом. Двое из охраны ушли разбираться с пробкой: кортеж, похоже, разворачиваться не собирался, ожидали, когда освободят дорогу. Такой шанс я упустить не мог.

Развернувшись, я погнал назад и, отъехав на километр, свернул в лесополосу. Там сменил «шестёрку» на БМП, все три земляных голема заняли боевой отсек. Я за наводчика, один – на место командира, мехвод – за рычаги и ещё один – в десантном отсеке, будет использовать бойницы для стрельбы. Бронемашина сразу выметнулась из леса и погнала к мосту, двигаясь по встречной полосе, разогнать её до шестидесяти километров в час было несложно.

Охрана, похоже, сразу что-то заподозрила, и водитель замыкающей «Волги» попытался развернуться, подставив бок под скошенный нос бронемашины. Удар был не сильный, крышу вбок повело да двери заклинило. Голем-мехвод успел остановить тяжёлую машину, и тут же пушка БМП грохнула, и осколочно-фугасный снаряд, подлетев к заднему обзорному стеклу лимузина, взорвавшись снаружи, даже не пробил его, а вмял внутрь, убив обоих пассажиров. Хозяин страны лишился головы – стеклом снесло. Стрелять издали я опасался из-за возможного промаха и потерь среди свидетелей. А в упор – пожалуйста, бей. Трое случайных свидетелей из пробки всё же пострадали от осколков, но тяжёлых вроде не было.

Я тем временем развернул бронемашину, одновременно выпуская по лимузину длинные очереди из ПКТ, и скатился вниз, к берегу. Бронемашина вошла в воду и начала переправляться, продолжали работать гусеницы, обеспечивавшие ход на воде. Расстояние тут было небольшое: пара минут – и мы, выбравшись с той стороны, погнали дальше к Москве. Охрана стреляла на расплав стволов, у них и автоматы были, а вот гранатомётов не оказалось, так что я ушёл. Лимузин ярко полыхал, тяжело контуженного водителя уже вытащили. Жаль, номер БМП я засветил, там и тактический знак части был; я их не убирал, так как в планах у меня было несколько другое использование БМП, где я хотел засветить эти данные. А теперь уж что.

Укатил я километра на три, выехал на полевую дорогу, где сменил бронемашину на «Волгу», после чего, вырулив на трассу, покатил дальше. Вот в город пришлось въезжать на автобусе, так как контроль на постах ГАИ был жуткий – ещё бы, такое дело. Все машины останавливали, проверяли и досматривали. Я нашёл моего сослуживца, Серёгу Миронова, из Астрахани, в кафе-мороженом, и мы вместе сходили в цирк, после чего вернулись в санаторий. Как раз успели.

Об убийстве генерального секретаря пока не говорили, видимо, всё засекретили. Мы забрали вещи, и нас отвезли к эшелону. Там старший, капитан бронетанковых войск, принял нас. Оказалось, в вагонах новобранцев везут, тоже исполнять интернациональный долг. Мы устроились на свободных местах (к сожалению, места нам нашли в разных вагонах), и эшелон тронулся. А нас начали пытать новички, что там и как, мы же оба в глазах этих молодых пацанов ветераны. Что заливал Серёга, не знаю, а я говорил правду и делился своим боевым опытом. Кстати, в других вагонах эшелона перевозили танковые снаряды, патроны и другие боеприпасы. Не самое приятное соседство, но уж ладно.

Эшелон неторопливо шёл в сторону наших южных границ. Снаружи давно стемнело, да и отбой уже по вагону был. Мне уступили нижнюю полку, и я, лёжа на ней, размышлял. Прав ли я был, ликвидировав Меченого? Со всех сторон выходило, что я поступил правильно, но я был недоволен, понимая, что сработал очень грубо. И я сейчас даже не о том, что наспех всё делать пришлось, а о засвеченной машине. Придётся менять тактические знаки и номер.

Дело в том, что эта БМП числилась за полком, где Антон проходил службу, и была потеряна во время проводки конвоя. Кто там участвовал? Королёв. А кто был в Москве во время инцидента? Тоже Королёв. Таких совпадений не бывает. А ну-ка, где он там? То есть то, что я лично засветился со всем этим, уже не вызывало никаких сомнений. И хочется побиться головой о стенку. У меня же в Хранилище наготове немецкая «четвёрка», почему я её не использовал? Не удивлюсь, если нас с Серёгой снимут по дороге или в Душанбе примут. И алиби у меня нет.

Вздохнув, я повернулся на бок и начал подрёмывать, продолжая обдумывать ситуацию. Может, я излишне драматизирую? Но то, что особисты армии весь наш полк вывернут наизнанку, чтобы докопаться до сути – это к собаке не ходи. И со мной пообщаются, так что стоит быть готовым.

Пока эшелон шёл – сутки, другие, следующие, – я качал Взор и понемногу Исцеление, нанося себе мелкие и не заметные для других парней раны, после заживляя их. Медленно, но опыт в Исцелении рос. А остальные опции пока не было возможности прокачивать.

На пятый день мы прибыли на станцию Душанбе. На следующее утро, после ночёвки в казарме, где заодно и в баню сходили, очень хотелось, нас караваном направили в Кундуз, благо шёл попутный. А там – тишь да гладь. Нет, особист нас встретил взъерошенный, но, кажется, я понял, в чём дело. Номер машины и тактический знак охрана генсека, конечно, срисовала, но поверить, что её перегнали в Москву из Афганистана, никто не смог. Скорее всего, решили, что знаки просто нанесли на местную машину, замаскировав её таким образом.

Однако особиста полка всё равно напрягли. Он разрешил нам сначала сдать документы в штаб, а пока оформляли наше возвращение, пригласил на собеседование. Допрашивал, заходя с разных сторон. Спрашивал и о бое на дороге, и о том, видел ли я БМП под таким-то номером. Машина была старшего сержанта Михайлова, тела самого сержанта и его экипажа на шли и давно отправили домой в цинковых гробах, а вот бронемашины на дороге и внизу, на откосе, не было.

Я на все вопросы о машине отвечал, что не помню, вроде была, не до того мне было. В общем, особист ничего не добился и, дав мне подписать опросные листы, отпустил. В штабе батальона я получил свои документы и направился в казарму. Меня направили в тот же взвод, где раньше числился Королёв, а напарника моего – в 3-й батальон, где он ранее служил. Его батальон стоял в другой провинции, и Сергея отправили туда вертолётом, благо был попутный борт. Повезло ему.

Взвод наш фактически был сформирован заново, из сторожилов остался я один. Из других подразделений перевели опытных солдат, дав им сержантские звания и поставив их командирами отделений и замкомвзводом. Командовал молоденький лейтенант, в этом году выпустившийся из военного училища. Остальные – салаги этого года призыва, весной призывались. Кстати, у них учебка, как и положено, полгода длилась. Это Королёву повезло, да и в армию он добровольцем раньше них записался.

Взвод находился в казармах, сейчас он отдыхал, ну и выполнял комендантские функции. Чуть позже будет выполнять охранные функции на блокпостах, ну или куда командиры пошлют, тут тоже не угадаешь. Лейтенант уже знал о моём прибытии, сообщили из штаба батальона. Он меня встретил, и мы пообщались в каптёрке. Своего кабинета у него не было, а жил в общежитии с другими офицерами. Ничего, неплохой парень, только пытался казаться взрослее, отращивая усы, но усики у него пока росли редкие. Он уже два месяца как взводом командует, один раз под обстрелом был; не сказать, что опытный, но и не салага уже.

Меня так и оставили во втором отделении взвода, где ранее служил Королев. Я там обычный боец, хоть и ефрейтор. Познакомился с командиром отделения, с бойцами, выставил им выпивку – пяток бутылок коньяка. Ящик водки занёс парням роты, это они меня в госпитале Душанбе собирали, отправляя посылки попутными конвоями. Сверху на ящик я водрузил торт, пирожные на всех и три пачки чая, вызвав тем самым восторженный рёв. Даже дежурного офицера напугали, он прибежал и сел с нами чай пить. В общем, порадовал я парней.

Вся рота в казармах была, не только наш взвод отдыхал. Я узнал, что за это время погиб один из наших, ещё двое пропали без вести – в самоволке ушли на рынок и как сгинули, весь город перевернули, а так и не нашли. За это комбата сняли и ротного, сейчас новенькие, я их не знаю. Думаю, тех двоих давно нет в городе, всё же две недели прошло, а так поискал бы их Взором.

По полку это все новости, а вот по Союзу – тут да, есть кое-что. Об убийстве Меченого не было сказано ни слова: мол, умер от сердечного приступа – возраст. И генсеком, пока мы двигались к Афганистану, вдруг стал Романов. Объявили об этом как раз, когда мы в Душанбе ночевали, ожидая попутного каравана. Как его протолкнули и кто поспособствовал – без понятия. Но стал он руководить. Пока, видимо, осваивался, сильных изменений нет, но надеюсь, ещё будут.

Завтра наше отделение будет раскидано патрулями по городу, я иду старшим, мне давали пару бойцов. А я пока пытал кладовщика: мой старый автомат уже другой боец получил. Пришлось кладовщика тортиком умасливать, он попробовал – свежак, ну и раздобрел. Выдал мне новенький АКМ, в пушечном сале, подствольный гранатомёт «Костёр», десять железных магазинов, цинк патронов, ящик осколочных ВОГ – тех, что с отскоком – и пять ручных гранат. Всё это я в два приёма затащил в каптёрку, где мы сержантами чаёвничали, ну и начал чистку.

Разгрузки на фабриках пока не шили, парни тут их сами делали, вот и мне выдали материал, нитку, иголку, и я засел за работу. Делал разгрузку из старых десантных подсумков, в ход пошли также куски от плащ-палатки и от ранца РД-54. Вышло неплохо, четыре кармана для связки из спаренных магазинов, четыре кармашка для гранат. Только её ещё обмять нужно, а то жёсткая получилась. Магазины я изолентой скреплял, вставляя между ними чурочки, а то спичечных коробков не напасёшься. Получил также три фляжки, а то с водой проблемы, десантный ранец вместо обычного вещмешка, разные подсумки – для мелочовки, для гранат. Ну и полотенце там, мыло и остальное. Добрый кладовщик – это хорошо. Он в батальоне всем заведовал, не только оружием.

После этого был отбой, а утром после завтрака, получив сухпай, мы выслушали на плацу приказ взводного, после чего пешком направились патрулировать свой участок – тут недалеко. Других развезли на военном «Урале». Город я более-менее знал, не заблужусь, наша южная сторона возле рынка. Оба бойца, что были со мной, салаги: хоть по годам я старше их всего на пару месяцев, но по военному опыту – на пару лет. Когда мы патрулировали свою улицу, изучая местных, они шли рядом со мной, чуть сзади.

До одиннадцати часов дня ничего особенного не происходило. Солнце изрядно припекало, почти двадцать градусов тепла, так что мы были в летней форме, на головах – кепи, разгрузка у меня и десантные подсумки у парней, а бронежилеты и каски остались в казарме, как и ранцы. У меня за спиной только сидор, где находился наш общий сухпай.

Взводный, катаясь на уазике с двумя бойцами, уже подъезжал один раз, уточнял, как дела, хотя мы и так на связи: у меня на боку висела рация модели Р-148. Дежурный по батальону мониторит нас, изредка вызывая. Кодовыми словами я сообщал, что всё в порядке. И вот сейчас, когда мы стояли на перекрёстке, поглядывая по сторонам, взводный снова подъехал. Я подошёл к водительской двери, у машины был натянут верх и дверцы установлены на место. Лейтенант открыл дверь и вопросительно глянул на меня.

– Есть, – негромко сообщил я и, когда тот вопросительно приподнял правую бровь, доложился: – Старый английский армейский грузовик у меня за спиной, припаркован у шалмана. На борту арабские письмена. Внутри девушка, связанная, с кляпом. Похоже, из наших.

– Час назад пропала медсестра из санроты танкистов, только что доложили.

– Да, я получил информацию, – подтвердил я. – У машины двое, оба вооружены, у одного что-то длинное под халатом, вроде пистолета-пулемёта, другой всё локтем придерживает своё оружие, похоже пистолет. Возможно, гранаты.

– Не сообщал?

– Нет ещё. Водителя машины нет, а без него начинать не стоит. Один из бандитов в кузове, тот, что с автоматом, а второй у заднего борта прогуливается.

– Понял, – одним губами ответил мне взводный. – Ждите тут, к грузовику не подходить.

– Есть, – козырнул я и вернулся к патрулированию, а машина лейтенанта укатила.

Примерно через двадцать минут мы не без интереса наблюдали, как шестеро афганцев – по одеждам они, а на самом деле бойцы спецподразделения КГБ, эти парни тоже тут дислоцировались – ловко скрутили всю тройку душманов, освободив девушку. Вскоре всё вокруг было наводнено нашими, но также быстро все разъехались, а мы, пообедав в стороне, продолжили патрулирование.

А потом я нашёл обоих парней из нашей роты. Они измордованы, но живые, содержатся в погребе одного из зажиточных домов, в котором, между прочим, живут узбеки. Время патрулирования ещё не вышло, поэтому я вызывал дежурного по штабу и сообщил кодовым словом, что у меня есть важная информация. Хорошо, что нам выдали список с этими кодами, даже заучивать не заставили: они меняются часто.

На подобные вызовы реагируют довольно быстро, не так уж часто они бывают, вот и сейчас начальник разведки полка, майор между прочим, лично приехал на своём уазике. Без охраны, только водитель, не опасается один ездить.

Покинув машину, он потянулся и, когда я подошёл и козырнул, велел:

– Докладывай.

– На меня вышел местный житель, в первый раз его видел. Когда отливать отошёл, он подошёл, мы и пообщались. Он говорит, парни наши похищены, но живы, предлагал выкупить информацию по ним. Они не у него, но он знает, у кого, своими глазами видел, как хозяин дома на них боксёрские удары отрабатывал. Побиты они сильно. За информацию он хочет грузовик КамАЗ с грузом боеприпаса для «Шилки», после этого даст адрес, где их содержат. Подойдёт через час.

– У него что, «Шилка» есть? – несколько удивился задумчивый майор.

– Без понятия, товарищ майор.

– Попахивает мошенничеством. Обманет он, оплату возьмёт и сбежит. Да и никто не даст такую цену. Оружие и боеприпасы… С командиром полка нужно поговорить. Опиши мне этого продавца информации.

Грузовик с боеприпасом для зенитной установки я не получу, это я понял окончательно. Не принято тут ещё, чтобы военнопленных на оружие обменивали, да ещё такое. Ну, я особо и не надеялся, губу, конечно, раскатал – а вдруг? – но понятно, что так и будет. Да и не собирался я наживаться на беде двух парней, просто закинул удочку. Крючок сразу сорвало, слишком зубастая оказалась акула.

Я начал перечислять приметы информатора и вдруг замер, глядя за плечо майора.

– Что? – сразу спросил он и не думая дёргаться или оборачиваться.

– Вижу я его. Только что в чайхану зашёл. У него халат с зелёным поясом. Точно он.

Удобная всё таки вещь Взор. Этот парень, перекуп с рынка, к узбеку, державшему наших в плену, несколько раз за день заходил, и я уверен, что о пленных он знает. Поэтому, когда он появился на рынке, я его и сдал. Дальше майор, которому снятый комбат был другом, раскрутит это дело и постарается вернуть бойцов живыми.

Майор, молча кинув, укатил, а нам через полчаса дали приказ возвращаться в казармы: время патрулирования закончилось. Взором я с интересом наблюдал, как взяли перекупа, а затем штурмом – двор узбека. Парней освободили и отправили в санроту. Там как раз и девушка пленённая в себя приходила. Подслушав допрос бандитов, которые её стерегли, я узнал, что на неё был заказ: один горный хан (в горах пять домов – уже аул, значит, хан) увидел девушку в городе и возжелал, вот и заказал похищение, сейчас разбираются.

Парни наши побиты, но госпитализация им не потребовалась, завтра их вернут. Сейчас с ними особисты работали, да и военная прокуратора тоже нарисовалась откуда-то. Перекупа спрашивали насчёт продажи информации по парням, но он уверял, что не было такого и он ко мне не подходил. Ему, разумеется, не поверили, и особисты сумели убедить его, что всё-таки подходил. Перекуп, косясь на пудовые кулаки бойцов и стараясь не шевелиться, чтобы помятые рёбра не давали о себе знать, кивал и соглашался: мол, было такое, подходил, бес попутал. А я у нас в штабе батальона писал рапорты по этим делам.

А что касается советского вооружения и боеприпасов, то я вот что решил: будет возможность и время, наведаюсь на территорию Западной Украины, там в основном хохлы устроились, что потом будут орать «хайль Гитлер», то есть «слава Украине». Поэтому их ограбление я не считал чем-то нехорошим. Может, усилят там контроль и не дойдёт до переворота.

До окончания срока службы мне оставалось тринадцать месяцев, надеюсь их пережить, а дальше будет видно. На сверхсрочную оставаться я и не думал.

Хранилище нужно качать, и чем быстрее, тем лучше, чтобы было куда убирать трофеи. Поэтому каждый вечер, как только темнело, я убегал на берег речки (парни думали, что к местной девушке) и качал Хранилище по два-три часа, иногда четыре удавалось отхватить.

Так месяц прошёл, другой, Новый год отметили, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой наступил. За это время я заработал ещё одну медаль «За отвагу». Как? Да командование батальона поняло, что со мной можно и нужно работать, я имею нечеловеческую чуйку. К счастью, это универсальный ответ – мол, чуечка сработала, – и тут это объяснение тоже прошло. Меня часто отправляли в патрули по городу, потом – на блокпосты, и у меня больше двух десятков задержаний было. В общем, поняли, что стоит чаще меня использовать.

А уж когда меня с очередным конвоем (не одного, весь мой взвод был) в сторону Кабула отправили и я обнаружил фугас и засаду, мной заинтересовались особо. Банду мы прижали, а тут и наши на вертушках подлетели да высадили десант, загоняли они банду и почти всю уничтожили. В том бою я и заработал медаль. Из АГС-17, приваренного к башне нашей БМП, я так точно положил несколько очередей, что половина моджахедов там на склоне и осталась, тридцать семь тел насчитали. Вообще, орден хотели дать, но меня там в самоволке почти поймали, в дверях казармы (сдал кто-то, но я ему уже отомстил), вот и сократили до медали.

Сегодня первое февраля. К этому времени я уже отлично прокачал Взор, Исцеление тоже, да и с Хранилищем не затягивал, уже три с половиной тысячи кубов, а занято едва тысяча триста. Наш взвод сейчас, усиленный отделением гранатомётчиков и одним танком Т-55, стоял на блокпосту «Северный». Была также и техника взвода – один «Урал» и две БМП-2. Раньше ещё «поднос» был, батальонный миномёт с расчётом, но его ещё неделю назад куда-то в другое место перебросили. На вершине холма пулемётное гнездо устроено, там крупнокалиберный пулемёт стоит, «Утёс», прикрывает нас. Вообще, новых танков я тут не видел, у афганцев Т-34-85, Т-55 и Т-62, у наших – всё то же самое. В принципе, хватало.

Я, как обычно, на проверке работаю: через блокпост проходила крупная трасса, а то, что у меня нюх на запрещённые и опасные грузы, знали уже все. Работал я обычным проверяющим, но, несмотря на все дела, оставался ефрейтором, хотя мне дважды хотели дать сержанта, пропуская приставку младший. Да я отказался, мне с моей должностью обычного рядового бойца куда проще. Вообще, так не принято, но мне пошли навстречу.

Так вот, сегодня улов слабый, всего две контрабанды – наркоты два кило и патроны к американскому крупнокалиберному пулемёту. Видать, прочухали, что через этот блокпост не пройти, так что мало запрещёнки, но ещё не вечер. У нас на посту ещё отделение солдат народной армии Афганистана было, мы вообще с ними плотно сотрудничали, хотя не одного предателя, сливавшего информацию, контрразведка среди них выявила, но тут вроде парни проверенные.

И тут к нам вдруг заехали два уазика в командирской версии, в них четыре офицера и пять бойцов, я никого из них не знал. На гэрэушников похожи. Встречался я с этой братией, было дело, впечатлён до сих пор.

Офицеры ушли в блиндаж взводного, который тут был старшим офицером, а бойцы у машин дышали свежим воздухом; что примечательно, никто не курил. В нашем взводе почти все курили, только четверо держались, считая меня. Как поветрие какое-то.

Хотя в армии это обычное дело: если не куришь – иди работай. Так что хочешь отдохнуть – бери папиросу, кури. Перекур в армии – дело серьёзное, поэтому все научились дымить, даже те, кто ненавидел табак. Втянулись. Армия умеет учить и мотивировать.

– Королёв, к взводному! – крикнул связист из блиндажа. Он у нас и за дневального, и за посыльного.

Я в это время Взором изучал подъезжавшие к нам две старенькие машины. В кузове пикапа такой стог сена, что он едва на кабину не навалился. Вторая машина легковая, похоже «Рено», где-то послевоенной сборки. В пикапе двое, в «Рено» трое, считая ребёнка, но груз у всех один – пачки американских долларов, уложенных на дно машин. Тысяч сто будет мелкими купюрами, по нынешним меркам – целое состояние. Похоже, оплата работы наёмников, а может, и главарям моджахедов везут.

– Что-то мне эти машины не нравятся. Похоже, что-то везут, – сказал я командиру своего отделения (он сейчас старший на проверке) и, поправив висевший на боку автомат, побежал к блиндажу.

Похоже, эти гости за мной, я бессовестно подслушивал их разговор с взводным. Им нужна помощь, какая именно, не обговаривалось, у них было разрешение от комбата на моё временное откомандирование в их подчинение. Взводный начал вызывать штаб батальона, но связь снова не работала. Наш Маркони начал разбираться со станцией, пытаясь хоть что-то поймать. Рация старая, часто выходила из строя, так что он стал снимать боковую панель, собираясь найти неисправность. За последнюю неделю такие проблемы со связью возникали часто, но наш радист ворчал, что это не с рацией проблемы, а кто-то наши частоты глушит.

Тут и я вошёл в блиндаж. Взводный сообщил о приказе от командования, бумаги с приказом ему передали – он у нас тот ещё крючкотвор. Так что велел он мне поступить в распоряжение майора Орлова, это был старший из офицеров. Мне приказали забрать вещи и сообщили, что забирают меня примерно на трое суток.

Меня посадили в машину, с боков стиснули двое бойцов, и мы покатили дальше по серпантину в сторону Кабула. Ехали молча, да и недолго. Вскоре свернули и остановились на пятачке, который с дороги не просматривается. Тут явно путники отдыхают, вон следы старого кострища. Как только мы остановились, я тут же касаниями отправил всех четверых, с кем сидел в одной машине, в Хранилище. Причина была веской. Никакого отношения к Советской армии они не имели. Я подслушал их разговоры на подъезде к блокпосту, они повторно обсуждали, что будут делать, если не удастся увезти меня и бумаги их липовые не сработают. А связь их подельники глушили.

А рассуждали они так, что придётся брать блокпост. Закидать гранатами блиндаж (там сейчас отделение сержанта Вахрова спало, они ночью дежурят) и расстрелять всех, кто вокруг будет. Удара изнутри наши не ждали, могло и получиться. Тем более видно, что зверьё опытное, не раз в переделках бывавшее. По говору – западенцы да прибалты, хотя и стараются скрыть акцент. Наёмники, одним словом. Уверен, это местные меня сдали, из правительственной армии Афганистана.

Я выскочил из уазика, когда у первого тоже двери начали открываться, все разом, и коснулся его, отправляя в Хранилище со всем содержимым. Потом довольно потянулся и отошёл к склону горы. Скоро подойдёт радист банды, тот самый, что глушил нам связь, они его остановились подождать. Я его заберу (трофеи – это святое), и можно будет заняться делом. Ах да, зачем мне всё это надо? Так меня ж похитили – алиби сто процентов. Я давно подумывал прошвырнуться по разным местам, а тут служба, её не покинешь, это дезертирство. Так что наёмники мне изрядно помогли, спасибо им за это. Будем работать аккуратно и недели через две, край – три, вернёмся в часть.

Взором я видел радиста: шустро перебирая ногами, он двигался в моём направлении, таща на себе блоки довольно мощной импортной радиостанции. Минут пять, и будет тут. Я же пока активировал появление двух големов и занялся теми, которых отправил в Хранилище из своей машины. Я доставал очередное тело, големы его аккуратно, без крови, вырубали, снимали всё до нитки, крушили череп ударом кулака так, чтобы вообще было не опознать, и относили к расселине, сбрасывая трупы вниз. Так я избавился от всех четверых, мне они неинтересны, сделали своё дело, и ладно, а вот со старшим из первой машины пообщаюсь. Но потом, сейчас пора радиста встречать, он уже рядом.

Я убрал машину, на которой меня сюда привезли, в Хранилище, всё же трофей, и пронаблюдал, как големы взяли радиста. Тот и сделать ничего не успел, упал как подрубленный, тут же был избавлен от всего и отправлен в расселину к остальным.

Остались только те, кто ехал в первом вездеходе. Они тоже много времени не заняли. Машину – в Хранилище, допрос старшего проведён. Их задачей было моё похищение, за мою голову давали пятьдесят тысяч долларов. Не знал я, что за эти три месяца нанёс такой урон, что полевые командиры моджахедов, сбросившись, дали такую цену за того, кто им всю малину испортил. Вот эта группа и решила сработать, вызвавшись всё провернуть. Сдал меня, действительно, один из местных, из сотрудников прокуратуры. Столько дел завели благодаря находкам с нашего блокпоста, что они работают днём и ночью. Ну, я, конечно, немного преувеличил, но в целом работы им привалило, а тут деньги предлагают за информацию, вот один и скурвился.

Да ничего удивительного, я вполне ожидал нечто подобное. А вы думаете, я просто так засветил свой «нюх»? Нет, всё продумано. Вообще, я ожидал массированного нападения и обстрела блокпоста, однако местные решили использовать наёмников. Красиво сработали, иначе и не скажешь. А их машины – это трофеи. Эти наёмники под видом бойцов Советской армии в разных местах устраивали ложные блокпосты и перехватывали редкие одиночные машины или небольшие колонны. Технику отдавали душманам. Кстати, где у них схроны с техникой, старший мне выдал. О последнем таком случае я слышал, сейчас все на ушах стоят: пропала колонна, в которой был секретный танк. Тут без подробностей, особисты, гавкая, кидаются на любого, кто неудобные вопросы задаёт, но слухи ходят.

Я быстро разделся и убрал свои вещи, форму и оружие в Хранилище, их можно списывать как потерянные. Ну, кроме наград. Конечно, попадание в плен в моём чистом личном деле будет изрядным пятном, но не страшно. Я собирался вернуться к своим ярко, приведя с собой пленных.

Работать в Западной Украине я пока не планировал, этим можно заняться после дембеля, до него год оставался. Надеюсь, меня демобилизуют не как всех, в конце весны, а раньше. А сейчас я решил навестить территорию Германии, а точнее зону влияния англичан и американцев, посетить их базы. Впрочем, как и немецкие, у немцев тоже немало интересных и перспективных новинок по военной технике.

Авиацию я собирался брать боевую и реактивную. После дембеля устроюсь в ДОСААФ; если там не научат летать на реактивных самолётах (вроде есть там такие учебно-спортивные), придётся брать пилота из пиндосов или наглов, и пусть они поучат, уже тайком, в какой-нибудь пустынной местности Африки или Австралии, мне свидетели не нужны. Но это пока так, наброски планов. Придётся брать немного образцов военной техники, но побольше запасов топлива, боеприпасов и запчастей, чтобы техника подольше прослужила. Ну и пока я вот так похищен, хэ-хэ, пользуясь возможностью, решил получить практический опыт управления вертолётами. Тот же «Хьюи» у меня есть, а летать пока не умею. Посажу лётчика в кресло второго пилота, и пусть учит.

Но вернёмся к месту похищения. Я снял с себя всю одежду и вещи и достал тюк одежды афганца. За прошедшее время можно было большой гардероб собрать, но всё это я банально купил на рынке, подбирая по размеру. Надел всё это на себя и стал похож на обычного крестьянина. На голове – тюрбан, лицо прикрыл шарфом. Нормально. Я тут загорел, лицо кирпично-красное, не стоит ещё больше привлекать внимание.

А так я торопился, и без шуток. Вообще, мне кажется, я в этом времени не случайно оказался, мне дали возможность получить современные технику и вооружение. То есть я считаю, что этот мир для меня временный, я такие времянками называю. Как тот, с империалистической. Хотя я ведь и тот мир, где в Русско-японскую войну попал, поначалу считал временным, а потом раз – и больше двадцати лет там прожил. Однако и опыта набрался изрядно, всё освоил на сто процентов. А тут опять всё новое, снова учёба с самого начала.