Текст книги "Губитель"

Я не стал делать резких движений. Сначала одной рукой пошевелил, потом – второй, затем левой ногой, а вот когда правой, ногу пронзила такая боль, что я едва сдержал стон. Так… Правая рука плохо гнётся, но целая, правая нога сломана. Весь в синяках, лицо разбито, нос всмятку. Левый глаз заплыл гематомой и не открывается. Ладно хоть позвоночник целый.

Открыв один глаз, я увидел синее-синее небо с белыми такими облаками. Воняло горелой пластмассой, обожжённым железом, палёным мясом, кровью, разорванными внутренностями и ещё чем-то химическим. В общем, та ещё смесь. Аккуратно, помогая себе левой рукой и стараясь не напрягать правую, я сел, задрал штанину серого комбинезона, что был на мне, и увидел открытый перелом ноги, торчащую кость. Рана свежая, кровь ещё идёт. Машинально сдёрнув поясок, наложил жгут. Уже чувствовал, что потеря крови сказывается, но пока терпимо. Очень мучила жажда.

Огляделся. Увиденное поразило и озадачило одновременно. Я лежал на краю глубокой борозды, вокруг были раскиданы детали космического корабля, вещи и тела пассажиров и команды, как я понимаю. Похоже, аварийная посадка, а точнее – падение. Видимо, пилот смог выправить корабль, и тот заскользил над пустыней, где мы оказались, но аккуратной посадки не получилось, и, ударившись о поверхность, судно превратилось в обломки. С одной стороны, в полутора километрах от меня, горела корма, с другой, в километре, – носовая часть, а я находился между ними.

Выжившие были, некоторые даже ходили, помогая другим пострадавшим, перевязывая их чем было. Я прикинул, что выживших пара сотен точно есть. Люди – уже хорошо, не инопланетяне какие-нибудь. Рядом с собой я живых не обнаружил, поэтому решил побыстрее провести инициацию Дара, благо условия для этого, как по заказу, были самые подходящие.

Делая попытку за попыткой (там своя методика), я размышлял. Знаете, если бы не этот случайный выстрел, я бы, наверное, сам активировал артефакт. А причина проста. Я много путешествовал и пришёл к выводу, что мир большой, но такой скучный… Законникам там раздолье. Все такие правильные, такие предсказуемые – плеваться хочется. Даже Фронтир тут какой-то вылизанный, цивилизованный. В империи Берра драйва было больше.

Вернувшись с мусорной планеты, я так и остался гражданином империи Госс. В этой империи была планета с полуторным тяготением, и в шестнадцать лет я прошёл на ней регистрацию. Чуть позже купил судно, набрал команду из девчат (гарем мой) и, пройдя регистрацию в государственной программе «Спасатель», изучал разные Окраинные государства. По сути, всё Содружество облетел и вернулся в империю. Десять лет я этим занимался.

А потом началась война, и я сразу решил повеселиться. Меня направили во флот – старшим техником на средний носитель. Полгода мы воевали с переменным успехом, драйва я хапнул отлично. Хотя, конечно, даже войны тут скучные: арбитр из Центральных миров смотрит, чтобы всё по правилам было.

Последний бой был серьёзным, и ситуация складывалась не в нашу пользу. Досталось нам крепко, наш носитель обездвижен был: движки отстрелили. Дело дошло до абордажа. Первую волну мы отбили, а когда пошла вторая, со мной вот это всё и приключилось. В общем, особо и рассказывать нечего: путешествовал, воевал и в итоге погиб как воин. А всё равно скучно. Надеюсь, этот мир другой и здесь я не буду скучать.

Что касается прошлой жизни, она мне дала огромный опыт по прокачке Дара, и я понял, что делал это неправильно. Дело в том, что я совместил знания по псионике Содружества и Джоре, а этого делать не стоило. У каждого из них свои уникальные методики. Мне нужно было только Джоре использовать, но как-то так наложилось – и пошло-поехало. Я и сам не понял, что делаю. Чуть позже, уже в путешествии, стал разбираться, и до меня наконец дошло.

Первые четыре попытки инициации были неудачны, но вот пятая попытка – и есть прорыв. Вокруг многое потравило маной, но ничего, спишут на крушение. Я тут же взял Дар под контроль. Судя по величине охвата маны, я снова в самом низу градации уровня силы. В принципе, не удивлён: дважды так было, почему же в третий раз должно быть по-другому? Позже проверю уровень (он точно Д), а пока займусь собой.

Я остался сидеть, как сидел, только прикрыл глаза. Стал медитировать, заодно разгоняя каналы. Виденьем я видел на три с половиной метра, щуп работал на метр – всё привычно, точно Д. Комбинезону во время инициации пришла хана, и моё обнажённое тело ласкал лёгкий горячий ветерок. Пустыня. Мы тут сдохнем без воды, да и светило жарит серьёзно, так и обгореть можно. Жгут, которым я перетянул ногу, тоже растворило, на нитки разошёлся, из раны снова шла кровь. Вот такая она инициация.

То, что я снова попал в тело мальца, я уже понял. Старше десяти точно, но ещё не подросток, двенадцать-тринадцать, я так думаю. Проверю, когда диагностику проведу, пока что для этого маны не хватает.

Пару минут я посидел, пока источник хоть немного заполнился (к сожалению, эта планета не была пси-активной), а потом пополз по раскалённому песку за пределы того пятна, где как кислотой выжгла всё вырвавшаяся на волю мана. Первым делом я приметил одеяло, обычное такое серое одеяло, и накинул его на себя, прикрыв голову.

Рядом лежал труп мужчины, изувечен, шея сломана, но на нём был шикарный широкий поясной ремень с двумя подсумками, они тоже пострадали, но пригодятся. Прибрал. Ещё сумку увидел, дополз, проверил – сама целая, но ремень порван. Потом пси-силой восстановлю, а пока находки буду в сумку складывать. Вытряхнул из сумки лишнюю дребедень вроде косметики, оставив только упаковки влажных чистящих салфеток (надеюсь, я не ошибся, и это они: письменность-то мне незнакома). Ремень я узлом завязал и перекинул через голову. В сумку сунул ремень с подсумками, даже не смотрел, что внутри, да их ещё и отмыть нужно от крови и пыли.

А потом я увидел самое ценное, что могло быть – бутылку с оранжевым напитком. Обычная пластиковая бутылка, крышка с резьбой, в Содружестве такой архаизм давно не используют. Кстати, и обломки корабля странными были, ничего подобного я раньше не видел. Их, конечно, серьёзно повредило, но всё же обводы рассмотреть я смог. Обрывком провода я снова наложил жгут и, волоча ногу, шустро дополз до бутылки. Схватил её и вмиг выдул содержимое… под гневный вопль вдали.

Машинально убрал бутылку в сумку: ёмкость для воды пригодится. Для меня ведь несложно мочу очищать, превращая её в обычную питьевую воду со всеми необходимыми организму минералами. Правда, одной мочи будет недостаточно, вода испаряется с тела, а на такой планете в подобную жару это происходит куда активнее, нужно искать внешний источник, но на первое время и очищенной обойдусь.

Убирая бутылку в сумку, я увидел, что ко мне бежит парень лет двадцати, с перекошенным от злости лицом. Он орал что-то гневное, но, к сожалению, этот язык был мне незнаком. Я медик, а не мозголом, выучить язык, скачав его из памяти других людей, я не могу. Тут вон несколько отходят, скоро умрут, могли бы стать донорами памяти для изучения языка, но это не мой случай.

Подбежав ко мне, парень сдёрнул с меня сумку – ремень по шее как наждаком прошёлся, аж заболело. Вытряхнув содержимое сумки и схватив бутылку, он снова заорал, тряся ею перед моим лицом.

– Ты из-за напитка, что ли, крик поднял? – спросил я. – Вкусный, но мало.

Видимо, выжившие тоже уже поняли, что без источника воды им не выжить, а вокруг – сплошное марево пустыни. Очевидно, на нервах были, иначе чем объяснить, что парень вдруг резко пнул меня в живот, сильно и больно. От боли я мгновенно взбесился и, схватив его левой рукой за ногу, подал импульс и сжёг ему нерв. Походи теперь на одной ноге, хромоножка. Теперь правую ногу ниже колена он не будет чувствовать, да и управлять ею не сможет. Восстановить сумеет только пси-медик, пусть поищет, я их тут пока не вижу.

Этот парень – настоящий моральный урод: бить детей – это кем же нужно быть?! Так что ответ адекватный, пусть спасибо скажет, что я только до колена дотянулся, мог бы вообще без ног остаться. Тем же импульсом я его вырубил, так что, всхлипнув, он повалился на спину, бутылка упала в песок, зашуршав пластиком. Я подобрал сумку, сунул в неё бутылку и пополз дальше.

Метрах в пятидесяти находился высокий кусок обшивки, за которым была тень, и именно он был моей целью. Нужно добраться до него, иначе, чую, изжарюсь. Вот и полз, сдирая кожу, тяжёлые это были метры. По пути подбирал ништяки. Жаль, напитков больше не попадалось, хотя разной мелочовки хватало, даже две единицы оружия нашёл. Пока только в сумку сунул, надо будет позже изучить его более внимательно, а то я не понял, по какому принципу оно работает.

Я всё же дополз, на упорстве, уже почти без сил, поддерживая себя пси-лечением и наполняя тело этой энергией. По пути прихватил кусок пластика, явно от внутренней обшивки. Песок крупнозернистый, и лежать на нём не самое приятное дело, а уж ползти – это настоящая пытка, словно по наждачке.

Вот наконец и тень. Светило уже явно опускалось; я приметил, куда движется тень и положил пластик так, чтобы подольше быть в тени. Упав на него, завернулся в одеяло. Весь в крови, кожа изодрана, сукровица сочится, воспаления пошли – в общем, плохи дела. Пора заняться собой.

Источник, пока я полз (не быстро, к слову, с передышками и мародёркой), на треть заполнился естественным притоком. Я сел в позу для медитации и всё слил на диагностику. Блин, всё даже хуже, чем я думал. Результаты диагностики мне не понравились. Снова медитация.

Вокруг упавшего парня тем временем суетились семеро, по виду из прислуги. Подложили под него одеяло (их там несколько раскидано) и куда-то понесли. Ну и хрен с ними, главное, больше не отвлекают. Видать, этот парень – важный перец.

Я поглядывал вокруг: мало ли какая опасность. Это, конечно, не мусорная планета, где еды было завались, тут придётся самому добывать. Воздух, я чувствовал, пригодный для дыхания, и разреженности особой нет. Вот интересно: мы в пустыне, но воздух есть, значит, планета не вся пустынями покрыта, что-то ведь вырабатывает воздух? И вообще, что это за планета? Судя по тому, как выжившие трудятся, на помощь извне они не рассчитывают. Небо чистое (ну, помимо дымов от горевших обломков), инверсионных следов нет. Похоже, планета-то необитаемая.

Народу, кстати, выжило немало, уже около трёх сотен на ногах. Разбирали обломки, собирали всё ценное, выживших переносили к носовой части разбитого судна: похоже, там они сосредотачивались. Ко мне тоже подходили, но я их прогонял, отмахиваясь руками. Отстали, и без меня дел хватало. Хотя внешний вид у меня и кошмарный, но видно, что жив, и то хорошо. В стороне копали большой котлован, к нему сносили тела погибших. Это правильно, нужно как можно быстрее захоронить. Хотя на такой жаре не успеют, завоняют быстро.

Ценного вокруг раскидано было немало, я вон тоже к куче барахла добрался. Пришлось три ходки делать. После первой передохнул, сил набрался и ещё две сделал к той куче, что собрал. Большую часть добытого я закопал в песок. Он копался не очень хорошо, слежался, но помогая себе острой кромкой какой-то железки, я выкопал две ямы и спрятал свои находки, а то, чую, отобрать могут. Лишний песок разбросал.

А добыл я ещё два таких же одеяла, пакет с солью (рассыпалась, но я собрал, кило два будет), кастрюлю литров на пять. Вообще, судя по тому, что валялось вокруг, тут кухня была: поварёшки, разные кастрюли и сковородки, ложки, вилки. Мне повезло найти невскрытую упаковку с соком – десять литровых бутылок, упакованных в прозрачный пластик. Правда, в отличие от прежней, не оранжевые, а светло-зелёные. Посчитав такую находку великой ценностью (мне за сок уже прилетело ботинком в живот), я закопал её первой. А ещё повезло с целой, непочатой коробкой печенья. Вот, в общем-то, и всё. На виду остались только кусок пластика и одеяло, я даже сумку прикопал, хотя всё под рукой.

Оружие я осмотрел – однотипное и, к моему удивлению, вполне себе огнестрельное. Два пистолета, в магазинах по пятьдесят патронов (запасных не было), но пули из мягкого пористого материала. Понятно, нелетальное оружие, травматы похоже. Да и заряд ослабленный – это я про смесь, тут не порох был. Надо будет усилить и заряд, и сами пули, сделать серьёзное оружие из этого недоразумения. Но это позже, а сейчас займусь собой, а то как бы за кромку не уйти, сознание вон уже плавает. Парень, похоже, и умер от остановки сердца – болевой шок.

Я сел в позу для медитации, вытянув повреждённую ногу. Чёрт, даже шины не наложил, да, впрочем, мне и не нужно. Как только источник заполнился, я все силы вложил не в ногу, а в восстановление внутренних органов. После крушения с ними и так было не всё в порядке, а удар ногой и вовсе отбил все внутренности. Дважды медитировал, а после слил все силы. Убрал самые острые моменты, но там ещё лечить и лечить, разрывы есть. Жгут на ноге я время от времени ослаблял, чтобы давать приток крови. Две медитации – около трёх часов потраченного времени.

Вокруг шуршали люди, собирая всё ценное. Они тоже уже поняли, что тут была кухня, вот и возились. Иногда до меня доносились радостные крики, когда они находили что-то особенно ценное. Немного отвлекали меня, да и в глубокую медитацию, где наполнение идёт в два раза быстрее, я не уходил: опасался. Главное, Главное, с внутренними органами порядок. Не долечил, как я уже говорил, на более позднее время оставил, но убрал острые моменты, и то ладно.

В очередной раз заполнив источник, телекинезом собрал ногу. Там был оскольчатый перелом, я почистил от песка и тремя касаниями приживил обломки кости. Ходить пока нельзя – сломается, главное, чтобы кость держалась. Потом начал сращивать края раны у перелома: в этом месте самая большая кровопотеря была. Срастил сосуды, соединил края раны и приживил в нескольких местах. Убрал жгут, теперь можно без него, но шевелить ногой нельзя – разойдётся, всё на живой нитке, на большее меня пока не хватило.

Потом снова медитировал. Набравшись сил, снова всё пустил на рану на ноге, кость более крепко приживил, с раной чуть поработал. И наконец пятая медитация за сегодня: занялся лицом, убрал кровавые сгустки из носа, вправил нос и залечил его, чуть убрал отёки, второй глаз открылся. Это всё, на что хватило, дальше само заживёт. Шестая медитация – и начало темнеть. Закрыл глаза, потом открываю – и уже темно. С той стороны, где собирались выжившие, начали загораться факелы, лучами света мелькали редкие фонарики.

Ко мне за день не раз подходили, но я всякий раз жестами просил уйти. Был и врач, этот на мои жесты и внимания не обратил, бегло осмотрел меня, смазал все раны какой-то зелёной жгучей вонючей мазью, которую доставал из банки вроде термоса, дал попить воды и ушёл. Вот это я понимаю, хороший человек, не то что некоторые одноногие, что детей в живот пинают.

Врач был после пятой медитации, до того, как стемнело, и результат его лечения я наблюдал собственными глазами. В шоке был. Кровавая подсохшая корочка вскоре осыпалась с тела, открыв молодую кожу – красную, но не более. Раны быстро заживали, думаю, к утру окончательно зарастут. Это чем мне таким их смазали? Что за средство? Почему я не знаю? То, что мир этот мне неизвестен, я уже был почти уверен: у шести трупов и одного раненого, мимо которых я проползал, изучая их Виденьем, не было нейросетей в телах. Ну не было. А люди взрослые.

Я находился в постоянном напряжении ещё и оттого, что не знал, кто этот парнишка, в тело которого я попал. Ждал, что вот-вот опознают, может, кто из родственников выжил. Но время шло, никто не подходил, не искал. Нет, не так: поиски были, и ко мне подходили, но искали явно не меня. Уф-ф.

А там и стемнело. Спать я и не думал: дел много. Откопал ещё два одеяла, одно сунул под себя, двумя укутался: если я что-то понимаю в пустынях, ночью будет очень холодно. Жаль, одежду себе не подобрал, не до того было, но ничего, что-нибудь придумаю.

Достав пачку печенья из коробки и сок (вкусный, чем-то на киви похож), поел, а то уж больно голоден был. Отлил в пустую бутылку, сразу почистил содержимое, теперь там чистая вода: в такие моменты я не брезгливый. Видел, что люди с какими-то приборами ходили и, судя по всему, в километре от места крушения что-то нашли, потому что, забрав две лопаты у могильщиков, сейчас азартно там копали. Не воду ли нашли? Может, водяная жила? Было бы неплохо. С могилой всё ещё не закончили, воткнули факелы и продолжали копать. Хорошо, всё это довольно далеко от меня: до предполагаемого колодца около двух километров, до могилы – метров пятьсот.

Я не знал, есть тут хищники или нет, но предполагал, что должны быть, поэтому поставил пси-защиту от них: вроде излучения, отпугивающего любую живность, кроме людей, в радиусе метров двадцати вокруг меня. Сил на это тратится немного, поэтому продолжал медитировать и лечиться. Я всю ночь на это дело собирался пустить. То зелёное средство половину работы сделало, так что теперь дело пойдёт быстрее.

В первую очередь я вылечил правый локоть: руки обе нужны, а он сгибался плохо и болел. Две медитации – и полностью излечил. Теперь нога. До самого утра я медитировал и вливал всё в ногу, так что к утру, доведя себя до магического истощения, неплохо её подлечил. Ходить уже могу, но очень осторожно. На этой же ноге была ещё травма колена, так что и туда слил все силы после одной из медитаций. На этом мои ночные труды закончились, и под утро, до рассвета, я, завернувшись в оба одеяла (кстати, действительно, было очень холодно), уснул: нужно было хоть немного отдохнуть.

От носовой части ближе к полуночи донеслись шум, скулёж, крики, потом выстрелы – огнестрельное оружие работало, патронов не жалели; пару раз пшикнуло огненным росчерком нечто похожее на бластер. Похоже, хищники пришли. Они даже имели наглость напасть на живых, хотя трупов хватало, не всех успели похоронить. Я слышал звуки пиршества и думаю, это ещё цветочки: сейчас мелочь набежала, кто рядом был, а следующей ночью, когда тут вся округа соберётся, будет куда хуже. У колодца, где и ночью при свете факелов продолжались работы, тоже слышались выстрелы. Около меня тени тоже крутились, но не подходили, боялись, так что я был спокоен.

Я неплохо видел ночью, особенно если усилить зрение пси-силой, и смог выяснить, что столько шума и паники устроили всего восемь животных. Пять из них были одного вида, они были похожи на маленьких динозавров на двух ногах, сантиметров сорок высотой, и бегали стаей. Ещё три были другие, заметно крупнее, и смахивали на волков.

К слову, о бластерах. В куске обшивки, рядом с которым я лежал, было что-то вроде скрытого сейфа (видимо, за обшивкой была каюта), а внутри – мелочь разная и кофр. Виденьем я видел, что внутри кофра находится оружие – бластер и четыре запасных магазина к нему. По стандартам Содружества технологически он находится где-то между первым и вторым поколением, но ничего, я до пятого легко подниму. Позже приберу его к рукам. Между нами два метра, причём ко мне обшивкой; чтобы до сейфа добраться, нужно обойти кусок и зайти с противоположной стороны.

* * *

Проснулся я от шороха песка: ко мне кто-то приближался. Я резко сел и расслабил руку на рукоятке пистолета, который был у меня спрятан в складках одеял. Подходили трое: уже знакомый мне врач со своей сумкой и женщина с мужчиной, которые несли довольно большую кастрюлю, видимо, за неимением ведра. В кастрюле была вода. Мне заполнили бутылку – ту самую, литровую, из-под зелёного сока, который я за ночь выпил. Врач меня осмотрел и остался довольным: за ночь практически всё зажило. Пару особенно проблемных мест он дополнительно смазал, в том числе и бывшую рваную рану на ноге.

Они уже собрались уходить, когда я окликнул врача и попытался жестами выразить ему свою благодарность.

– Я вижу, что вы меня не понимаете, но я очень благодарен вам за лечение, а быть в должниках не люблю. Примите от меня этот пистолет в качестве дара. Как вы уже знаете, планета небезопасна. – С этими словами я показал на свои раны и, поклонившись врачу, на открытых ладонях протянул ему оружие.

Врач удивлённо взглянул на меня, шагнул было ко мне, но парень, нёсший кастрюлю, оказался шустрее, рванул к оружию и – улетел вверх тормашками. Я, может, и не в лучшей физической форме, еле стою, но как уделать таких хмырей, знаю.

Я снова поклонился и протянул оружие врачу: я ведь видел, что он совсем безоружный. Он подошёл и взял оружие, внимательно посмотрев на меня. Я снова поклонился. Для него мне не жалко, он был настоящий медик, это было заметно по его опытным движениям во время осмотра и мягкому голосу, действующему так успокаивающе. По-моему, пистолет – вполне адекватная плата за лечение. Тем более что я успел первые десять патронов доработать, и теперь там мощные пули – человека насквозь прошьют.

Эта троица ушла; парню ничего не сделалось, не поломался, уходил с ними, только всё оглядывался, недобро погладывая на меня. Перетащив свой кусок пластика на новое место, я снова устроился в тени и, позавтракав, принялся за лечение: нечего тянуть, кость-то болит. Я уже сплавил обломки костей, теперь заживлял. Пара дней – и следов перелома не останется. Вон, я уже даже стоять мог, держала кость, хотя пока и хрупкой была.

Воду мне принесли, а вот еды не было: с ней, похоже, было сложно. Я видел, как разделывают трёх хищников, которых удалось завалить ночью. Костры разводят, жарить начинают. Хищников? Ну-ну. Их только с большой голодухи есть можно. Вода, кстати, тоже так себе: белёсая, плохо процеженная через фильтр, с местными примесями. Причём заметно, что использовали что-то вроде обеззараживающей таблетки. Не сильно это помогло, пить такую воду долго нельзя, но раз нет ничего другого, и эта подойдёт.

Я положил рядом с собой второй пистолет и снова занялся медитацией, сливая все силы в кость. Думаю, завтра к вечеру от перелома уже и следа не останется. А затем займусь внутренними повреждениями: основное я убрал, но нужно закончить. Необходимо подвижность себе вернуть.

Часа два я так занимался собой, как вдруг почувствовал опасность. Я хоть и слабый, но эмпат, и сейчас я ощутил целый коктейль направленных в мою сторону чувств: злость, ненависть, предвкушение, азарт. Мне это не понравилось, и я тут же открыл глаза и схватился за оружие, но в тот же миг пуля – та самая, из пористого материала – опрокинула меня на спину. Похоже, два ребра треснули. Нет, это не тот пистолет, что я дал врачу: там пули мной доработаны, меня бы убили ими.

У одного из шести молодчиков, подбегавших ко мне, оказался точно такой же пистолет, как у меня. У них, видимо, не было цели меня убить, и я вскоре понял почему. Вспомнились слова Высоцкого: «Целый взвод меня бил, аж два раза устал». Били меня ногами толпой в шесть рыл. Кто это такие, не знаю, одеты одинаково, в униформе, но не военные точно, прислуга, похоже. В такой же униформе были те трое, что уносили молодчика, ударившего меня ногой в живот.

Знаете, я многое могу понять, но вот это просто что-то с чем-то. Это какими же моральными уродами надо быть, чтобы избивать ребёнка?! Я узнал, телу двенадцать лет и пять месяцев – уже не дитё, по моему личному мнению, но ещё и не взрослый. Что-то между ребёнком и подростком. Вот когда заработает то, что отличает меня от женщин, то, считай, уже подросток.

Я лежал, сжавшись в комочек, избиваемый шестью парами ног, и думал о том, что непременно уничтожу этих уродов, причём с особой жестокостью. Каким образом я это сделаю, додумать не успел: получил сокрушительный удар в голову, и меня тут же вырубило.

Очнулся я от ощущения воды на лице. Открыв глаза, увидел уже знакомого мне врача, омывавшего мои раны. Всё тело болело: отлупили меня от души.

Взор показал, что я лежу обнажённый на куске пластика, в тени того самого обломка, а все мои нычки пусты. Меня не только избили, но и ограбили, даже одеяла забрали. Твари, уничтожу. Это война.

Четыре зуба выбиты, ещё у двух сломанных пеньки торчат, все спереди. Выплюнув обломки, я спросил у врача, мазавшего меня зелёной вонючей хренью:

– Что, сильно меня отделали?

Он как прежде не понимал меня, так и теперь не понял, но что-то мягко проговорил на своём певучем языке. Хм, а красиво звучит.

Закончив замазывать мои старые и новые раны, он, обработав руки салфеткой, осмотрел мне рот, потрогал пеньки зубов и, достав инструмент, выдернул их. Я не мешал, потом новые выращу. Врач оставил мне два куска мяса (грамм двести, причём варёное, а не жареное) и бутылку с водой, где-то около литра, а сам пошёл дальше. Как я понял, он обходил пациентов. Не все у носовой части устроились, хватало и таких одиночек, как я, и групп, в которые, видимо, семьи объединились: я детей видел, женщин.

Я лежал, сил подняться не было, чувствовались температура и озноб, а ещё обгорели спина и левый бок: видимо, пока врач не перетащил меня в тень, я обугливался под лучами светила. Лёжа я аккуратно глотал маленькие кусочки мяса, которые телекинезом измельчал, словно через мясорубку, чтобы не жевать. Оно отдавало собачатиной, было недосолено, но есть можно. Всё съел, воды попил, перед этим почистив её от белёсой взвеси.

Подкрепившись, пустил в себя диагностический конструкт, и вот что получил. Ногу мне снова сломали, то самое место, одного удара хватило, но перелом ровный, легче чинить будет. Нос повторно сломали, два ребра, ещё в трёх трещины, внутренности отбили, локоть правой руки повреждён (снова ему прилетело), ну и гематом значительно прибавилось. Про выбитые зубы я уже говорил. В принципе, работы на неделю, а через две и следов не останется.

Я лежал, накапливая силы, и тут же все их тратил на излечение внутренних органов, заодно залечил трещины в рёбрах – это быстрее, чем работать с переломами. Восемь медитаций – и внутренние органы в полном порядке. К тому времени стемнело, наступила ночь, я дрожал от холода, но быстро согрел тело пси-силой и начал лечить уже травмы и внешние повреждения. Нос, синяки подлечил под глазами, рваные раны губ и дёсен, ногу, рёбра чуть срастил. Это всё до утра.

Этой ночью, как я и предполагал, хищников собралось куда больше. Пришло около сотни мелких тираннозавров и полсотни волков. Меня они не трогали, я постоянно защиту держал, а вот группа у носовой части судна, похоже, всю ночь отбивалась. Хорошо, что меня кусок брони защищал, а то мог бы и случайную пулю поймать. Как другие одиночки ночь пережили, не знаю, видимо, скрывались внутри обломков, потому как утром я увидел, что все на месте, выбирались из укрытий.

Утром врач принёс мне большой кусок грубой материи (не одеяло, но я и этому был рад), а также снова литр воды и два куска варёного мяса. Похоже, это на весь день, и у меня возникли подозрения, что он отдаёт мне часть своего пайка. Вот это я понимаю, настоящий врач. Мой подарок он носил при себе: пистолет был заткнут за ремень и прикрыт полой рубахи – она у него поверх ремня была, навыпуск.

Внешне я выглядел заметно лучше, чем вчера: шрамы белели, рваные раны заживали. Осмотрев меня, врач ушёл, забрав пустую бутылку. Я быстро всё съел, на этот раз сам жевал: десны ночью подлечил, как и губы. Завтра, наверное, начну выращивать новые зубы, а может, и позже, мне не к спеху.

Ну а пока медитировал и лечился, поглядывал в сторону основного лагеря, примечая парней в знакомой униформе. Я помнил: жить им осталось недолго.

Следующие восемь дней я не покидал свой кусок пластика и плотно занимался лечением. Всё закончил, осталась только косметика – убрать многочисленные шрамы на коже. Но это легче всего, главное, основное вылечил, даже зубы вырастил – новые белые острые кусалки. В принципе, и шрамы можно убрать, это никого не удивит: регенерин (именно так, насколько я понял, называется то зелёное средство), оказывается, и их убирает. Сделаю, но позже, шрамы у меня последние в очереди.

Тело у меня чистое: я каждый день чищу его пси-силой, получается не хуже, чем водой. Врач каждое утро делает обход и приносит мне разную пищу и воду, спасибо ему за это.

Позавчера ночью, когда стал нормально ходить, пусть и хромая, я вскрыл сейф и достал содержимое. Поспешил забрать, потому как видел, что там уже трижды проходили поисковые группы и каждый раз что-то ещё находили, так и сейф мой могли найти. В разрушенной каюте я ещё обнаружил шкаф, а в нём – сумку с вещами. Мне подошли шорты и футболка, великоваты, конечно, но носить можно. Остальное совсем не подошло. В сумку я убрал кофр с бластером и остальное содержимое сейфа. Забрал из каюты одеяло и валик подушки. Врач одобрительно кивнул, увидев меня в одежде.

Все эти восемь дней я внимательно наблюдал за жизнью поселения у носовой части потерпевшего крушение корабля. Вообще, график у меня был такой. Всю ночь я лечился, утром приходил врач, осматривал меня, после чего я кушал и ложился спать. Просыпался ближе к обеду и продолжал лечиться, а заодно наблюдал и за поселением.

Каждую ночь люди отбивались от атак хищников. Меня больше всего поражало, что этих зверей не останавливали ни выстрелы, ни падающие рядом раненые и убитые соплеменники. Такое впечатление, что они ничего не боялись. И их атаки не остались безрезультатными: за две ночи они задрали более двадцати человек; их трупы сносили к яме, где хоронили погибших при крушении. Причём в первую ночь жертв было немного, а вот во вторую, когда люди глупо и нагло вышли из убежища навстречу хищникам, их просто завалили массой, потому что зверей на вторую ночь собралось уже значительно больше.

После этой ночи, в которую было особенно много погибших, люди резко одумались и из сетки на столбах сделали ограждение, через которое хищники пробиться не могли, и обстреливали животных из-за этого укрытия. Такая тактика оказалась успешной, и людям удалось серьёзно проредить местную популяцию. Зато и с мясом теперь проблем не было.

Дневные наблюдения были для меня гораздо более интересны. Постепенно я пришёл к выводу, что в этом обществе царит махровая аристократия. Я выцепил взглядом несколько десятков человек, явно имеющих очень высокий статус, к которым, кстати, относился и тот, что ударил меня ногой в живот. Сейчас он ходил с палочкой, хромая: нога-то не работала.

Парни в униформе, как я понял, являлись прислугой другого аристократа, толстого и важного, у него их с три десятка было в услужении. Причём эта прислуга, стелясь перед хозяевами, откровенно гнобила всех остальных, беззастенчиво командуя ими и не стесняясь применять кулаки и хлысты. Статуса врача я не понял, его просто не трогали. Причём он был не один – с супругой и дочкой лет десяти. Повезло, сохранил семью.