Текст книги "Охота на охотника"

Чёрт, да если бы я знал, что божок может меня вышвырнуть из своего мира живым, я бы давно подставился под обнаружение! Столько времени потерял… Это защита меня спасла, амулет сгорел, но у меня запасной есть. Выходит, божок мог изнутри пробить купол, который я поставил. Я так прикинул – да, мог.

Продолжая сканировать амулетом-сканером окрестности (а я в хвойном лесу очутился, видимость небольшая), я достал новый амулет защиты, не активный, приписал к своей ауре и активировал. Вот с защитой – оно как-то безопаснее и спокойнее.

Дальность у сканера – полторы тысячи метров, и он засёк на лесной дороге две удаляющихся телеги, где ехали пять молодых парней и седой бородатый старик. С оружием.

– Что, опять? – пробормотал я.

Я западенцев, лесных бандитов, уже давно научился чуять, и тут могу даже поклясться: это они и есть. Оружие: три винтовки Мосина, СВТ, немецкий карабин, два пистолета ТТ и наган. Даже две гранаты было, РГД-33. Всё в телегах спрятано, но достать мигом могут. Какой год – не скажу, языки есть, узнаю у них, а пока гляну, откуда кровью несёт.

Сканер уже показал направление, и я подошёл к яме, заваленной ветками. Откидывать не стал. В яме лежал боец погранвойск. Ножом убили. Только что. Петлицы, погон нет. Хм, а война вообще началась? Сейчас и узнаю, у меня пять потенциальных языков.

Я был рад, что очутился в новом мире, не без этого, но пока бежал по дороге следом за телегами, продолжал взвешивать все за и против. Да, хорошо, что я покинул старый мир, освоюсь в новом, раньше до Серёги доберусь, но есть минусы. Все три дрона я потерял, они работали в прошлом мире и остались в нём. Да в принципе, это всё из потерь. Только запаса дронов у меня нет, всего три и было.

Надо этот мир проверить, есть ли защита от демонов и защитный купол, как в прошлом мире. Проблема и с порталом. На них защита, демон не сворует. Сам я портал тоже не сделаю, это работа чародеев, а я этих умений был лишён. Остается один способ – вызвать демона, который специализируется по порталам, и с его помощью открыть портал в какой-нибудь мир, где магов гнобят. Буду искать чародея, согласного продать мне свой Дар. За золото. Я уже говорил, опыт есть.

Вот только демон этот силён, тут нужна пентаграмма не просто на земле начерченная, а стационарная. А её местные божки, если они есть, засекут и найдут мигом, если я не изолирую пентаграмму. Работы года на два над пентаграммой (материал найти несложно, ходовые металлы) и около года с защитой от божков. Был бы чародеем, за полгода всё сделал бы. Неприятно чувствовать себя магическим инвалидом, но что есть, то есть, я им и являлся.

Облучив бандитов станнером, я подбежал к телегам. Лошади встали, на них это излучение не действовало, нужны другие параметры. Станнер, если что, вручную перепрограммировался под разные виды гуманоидов и животных. Полицейский же.

Раздев и связав всех парней, я изучил содержимое телег. Уверен, СВТ снят с убитого пограничника. Тут и подсумки с пятнами крови были, и его документы. Сложив связанных в стороне, под деревьями, я отвёл телеги в сторону, лекарским амулетом заставил очнуться одного парня и стал вести допрос по-жёсткому. Тот меня не видел, только силуэт. Запел быстро.

Сегодня тысяча девятьсот сорок первый год, двадцатое июня наступило час назад. Их наняли убивать пограничников, командиров РККА, резать связь, перехватывать посыльных. С этой ночи начали работать. А находимся мы в районе Львова. У границы. До города километров шестьдесят будет. Граница тут рядом, и десяти километров нет.

Я вышел на дорогу, а тут песчаная почва, амулетом разровнял песок и стал чертить пентаграмму, чтобы получить ответы. Вызвать демона проще всего. Есть у меня подозрения, что божок не оставил без последствий нашу последнюю встречу. Амулет-диагност подтвердил, что у меня в ауре засела какая-то тварюшка. Нужно срочно вызвать ментального демона, чтобы тот её забрал. Платить есть чем.

Говорливого бандита я и пустил на вызов, кровью его запитал ритуал, а смерть дала возможность вызвать ментального демона. Отлично, защиты от них мир не имеет. Появился.

– Человек, – проскрипел тот жвалами.

– Диагностика меня. Ауры особенно. Плачу этой чужой душой.

– Согласен.

Я закинул труп бандита, что послужил для вызова, в пентаграмму, и тот усох до состояния мумии. То, что человек мертв, демону не мешало, душа пока на месте была, и он получил оплату.

– Ментальный паразит. Убьёт тебя, человек, за месяц, – известил демон.

– Сможешь удалить без последствий?

– Да. Пять душ.

– Четыре чужих.

– Хорошо.

Я стал закидывать в пентаграмму тела оставшихся бандитов, а демон, высасывая из них души, получал плату. Потом я минуту стоял перед ним, пока он работал. Я проверил амулетом-диагностом, паразита больше не было. Мне показалось, что демон его просто съел, но извлёк аккуратно, так что демона я отпустил. Всё равно платить больше нечем.

После этого я сжёг плазмой тела, зачистил место пентаграммы амулетом-строителем, ну и пятно пожара от работы плазмы тоже. Никаких следов не осталось. Забрал оружие из телег, в вещмешках припасы были – прибрал, у меня полтонны свободного места в хранилище. Лошадей распряг и отпустил – животину жалко, нечего ей страдать. А сам отбежал подальше, достал вертолёт, «Хьюи», у меня на нём амулет скрытности и шумоподавления, и, взлетев, направился прочь.

Летел к Жабинке, что у Бреста. Помните Воронцову? Мальчик у нас с ней родился, Андрей Павлов. Я приглядывал за ним, неявно, до самой своей пропажи, помогал. Его бабушка растила, а мать, как родила, через полгода своей матери передала – и на фронт. Медсанбат бомбили в сорок третьем, на Ровенской дуге. Погибла. Не хочу допустить. Любви сильной между нами не было, но нравилась она мне, а это многое значило.

Долетел нормально, вертолёт сразу обслужил и заправил. Даже поспать успел и переоделся, а то вряд ли на меня не обратят внимания, если я выйду в камуфляжном костюме морского пехотинца США. Я несколько новых комплектов добыл во Вьетнаме. Удобные, нравится использовать, и ботинки отличные.

Тут и пригодились трофеи с тех бандитов. Подобрал свой размер, и сапоги отличные, и портянки почти свежие. На велосипеде покатил в посёлок, знал я, где медсанбат Сорок Второй стрелковой дивизии РККА стоит. Вот только сестричка на входе в здание отказалась вызывать Воронцову. Причина банальна: у них в медсанбате нет и никогда не было такого военврача. Да она больше года служила, в Финской с дивизией участвовала, ранена была! Как нет?! Я думал, та шутит, у военврача узнал, который дежурным был. И тут стена – не слышал о ней.

Похоже, в этом мире что-то идёт по-другому. Я бы не сказал, что это редкость, миры такие изучал, попаданцев засылал, мелкие нестыковки могут быть, но вообще истории этого мира я не знал, а нужно выяснить.

Покинув посёлок под амулетом скрытности, а то тут пограничная зона, документы проверяют, в поле я достал вертолёт. Меня не волновало, что вокруг полно свидетелей (в километре какая-то часть летними лагерями стояла), его всё равно никто не видит и не слышит. Может, кого и заинтересует, почему это в одном месте трава так сильно колышется и неестественно прижата, когда я взлетаю, но не более.

Я по Украине в основном работал насчёт бандитов и националистов, в Белоруссии их куда меньше, но были. И всего в двадцати километрах от Бреста, в сторону Кобрина, недалеко от железной дороги стоял хутор, хозяева которого у советской власти не вызывали никаких подозрений. Открыто, в поле стоял, окружённый фруктовым садом.

Это было гнездо местных польских националистов и центр управления. В амбаре – скрытый вход в крупный бункер для командования польской армией. Этот бункер только в сорок пятом обнаружили, когда облава была. Вот хороший источник сведений и материал для оплаты работы демонов! Хочу заказать у воришки многое, а главное, дронов.

Пролетев над хутором и просветив его сканером, я сел рядом, направился к строениям и использовал станнер. Так что бодрствующих не было, все спали. На территории два десятка жителей и почти сотня в бункере, как показал сканер. Видимо, боевую группу держали, используя по ночам. Придётся немало поработать. Похоже, и пленники у бандитов есть, где-то добыли и привезли. Жаль, мертвы, не успел я немного, их готовились вывезти и захоронить. Пробудив первого языка, я начал допрос.

Первый шок – не история этого мира: особых отличий я не нашёл, всё, что описывали пленные, мне было известно. В общем, ничего нового. Нет, шок мой был вызван тем, что среди пленных у бандитов был и лейтенант Дмитрий Павлов, имеющий направление в Сорок Вторую стрелковую дивизию РККА, что находится в Крепости. Как вам?

Нет, вы не поняли, я в шоке не потому, что Павлов у бандитов, а от того, что настоящий Павлов выглядел по-другому! Я нашёл знакомого парня, из националистов. Это он был Павловым в Крепости, и это в его теле я очнулся. Я что, не узнаю своё лицо, которое носил столько времени? По сути, я очнулся в теле диверсанта. Может, разовая акция для заброски, я не знаю, но факт имеет место быть.

Непонятно, почему он вёл себя в Крепости как настоящий командир, вёл бой и говорил, что скоро наши подойдут. А я пользовался личиной Павлова легко, будучи уверенным, что тот настоящий. А если бы до хорошей проверки дошло? Или его знакомца встретил? Да и откуда мне было знать? Вот теперь знаю.

Бандиты сообщили, что двое из них напоили лейтенанта, сняли с поезда до Бреста и доставили сюда. Им нужны были чистые документы нового командира, и они их добыли. По документам время прибытия ещё не потрачено, успеваю.

Да, я снова хочу стать Павловым, в этот раз настоящим. В смысле иметь внешность настоящего. В бункере, в большом зале, на бетонном полу бластером (а это удобнее) я вырезал канавки пентаграммы, залил кровью и прирезал двух бандитов, вызвав ментального демона.

Я уже восстановил тело Павлова лекарским амулетом, а то с ним развлекались – отбивная, ни одной целой кости. Ну и заплатил демону шестью чужими душами, чтобы тот переделал моё тело под Павлова. Демон справился.

Теперь я на десять сантиметров выше и даже чуть стройнее, сухопарым стал. Черноволос, броваст, полногуб, с зелёными глазами. Форма чистая и поглаженная, документы в порядке, закончу тут и поеду в Брест. А пока, поев досыта (требовался материал после изменения тела), я продолжил работу, оплатив двумя душами информацию по местным божкам. Демон изучил инфо-сферу планеты и сообщил, что тут даже два божка. Бога нет. После этого я вернул демона в его чертоги. Начертил новую пентаграмму и вызвал демона-воришку.

Сразу скажу, эти два призыва – разовые акции: божки почуют, если демонов часто призывать будут. Начнут охоту. А когда вызову демона для отправки в нужный мир, могут и вмешаться. Сильный призыв сразу почуют. Поэтому я заказал у воришки в два приёма шесть кофров с дронами-разведчиками по три единицы одного типа, они лучшие в своём классе, и отпустил его.

Да, у меня всё есть, чтобы их призывать. Аэробайк я бы повторно собрал, но нет. Рисковать не стоит. Так что уничтожил всех бандитов, плазмой выжег пентаграммы (даже пол раскалился, тёк расплавленным камнем), сжёг тела убитых бандитами пленников, тело Павлова тоже.

Дальше приоделся. Форма сидела неплохо, но чуть свободнее, я стал немного суше бывшего владельца из-за выращивания, по сути, нового тела. Документы сунул в карман, нашёл тут же чемодан лейтенанта, пистолет уже в кобуре, номер совпадает с тем, что в документах. Полный порядок. Спустя несколько минут хутор запылал, а я уже летел на «Хьюи» к Бресту.

Сел на окраине, убрав машину, и под амулетом скрытности двинул в город. Вообще, я сам наделал таких амулетов скрытности, даже те три дрона, что в прошлом мире остались, их имели. А иначе как бы я дронов использовал? Рано или поздно их бы засекли и заинтересовались, что это такое. Похожи на птиц, но странные…

Недалеко от здания штаба дивизии (а он в Бресте находился, не в Крепости) я, убедившись, что свидетелей нет, отключил скрытность и, выйдя из-за угла, направился к входу в здание. Там несколько командиров курили. О, и комдив как раз подъехал, покидал с комиссаром чёрную эмку. Не цвета хаки. Похоже, совещание. Комдив остановился у входа, здороваясь с подчиненными, кто-то указал на меня, и генерал обернулся, с любопытством меня изучая.

Подойдя, я поставил чемодан у ног, испросил разрешения обратиться и, получив его, доложился о своём прибытии. Протянутые документы взял один из командиров, штабных, как я понял, и принялся их изучать.

– Откуда вы? – поинтересовался другой командир в форме политработника. – Поезда ещё не было.

Это особист, я его знал.

– А я вчера прибыл. Просто задержался у знакомой. Времени запас был.

– У вас тут есть знакомые? – прищурился тот.

– Теперь есть. Вчера познакомился, пока к штабу дивизии шёл. Она передо мной шла, такая красивая попа. Поговорили, и вот… всю ночь не спал. Вдова. Голодная до мужиков.

– Кто такая?

– Полька. Лет двадцать пять.

– Зовут как?

Я задумался и медленно поднял плечи, а опуская, сказал:

– Меня другое интересовало.

Командиры грохнули хохотом. Комдив осмотрел меня и покачал головой. А я по стойке смирно стоял, форма в порядке, ни пылинки, в сапоги как в зеркало смотреться можно, придраться не к чему, хотя если захотят, придерутся.

– В полк Гаврилова его, – велел он штабному командиру, – там пятнадцати взводных не хватает. Пусть сам назначит.

Майор Гаврилов, к слову, тут же среди командиров был. Поддельный Павлов прибыл в дивизию в субботу, и его распределить не успели, а у меня пятница, и, похоже, успею получить назначение.

Командиры ушли, ну и меня к дежурному. Тот всё, что нужно, оформил за полчаса и выдал сопровождающего – бойца, который и сопроводил меня в крепость. Он мой чемодан нёс, а я налегке шёл. Там, в штаб полка, где начальник штаба начал меня оформлять. Присутствие комполка не требовалось, и власти начштаба хватило.

А направили меня командиром первого пулемётного взвода пулемётной роты второго стрелкового батальона. Даже так? Я не в стрелковое подразделение попал? Понял, будем исходить из этого. Начштаба решил ноги размять и лично сопроводил меня к казарме, где нужная пулемётная рота разместилась. Документы мои оформили, нужную информацию внесли, так что всё, я в списках. Теперь узнаю, что за бойцы у меня под командованием будут.

Меня пока не заселили, чемодан в штабе остался. Койка в двухместной комнате свободная была, как раз выселился командир, сейчас там порядок наведут, и я заселюсь. А командировочные, которые все места займут, только сегодня вечером прибудут. Ну а дальше – знакомство с бойцами и командирами взвода. Подошёл и командир пулемётной роты старший лейтенант Рашидов. У меня к нему сразу неприязнь возникла. Терпеть не могу узбеков. У меня это ещё из прошлого мира, подстава была. Впрочем, я особо неприязнь не афиширую. Из-за двух утырков та на весь их народ перешла, но меня это слабо заботило.

Что я могу сказать? Дивизия была не полная, вместо четырнадцати тысяч по штату едва восемь имела. Её, конечно, активно пополняли, но до полного состава пока далеко. Поэтому у меня во взводе было восемнадцать бойцов при двух сержантах. Мамушкин и Бурков. Оба командиры расчётов станковых пулемётов, плюс один мой зам. До меня он взводом и командовал. Пулемётная рота по штатам состояла из девяноста пяти человек: командира, политрука, старшины, посыльного и трёх пулемётных взводов по двадцать девять человек в каждом.

Пулемётными взводами, как правило, командовали младшие лейтенанты. Начштаба ушёл, велел через час прибыть, заселять будет, я же знакомился с ротным старшиной. Чуть позже политрук подошёл, он был у роты, тоже недавно назначили, недели нет. Из командиров взводов я один средний командир, двумя другими командовали старшие сержанты. Точнее не так, меня поправили. Командиром второго взвода был младший лейтенант Юрченко, но он упал со стены и сломал ногу, сейчас в медсанбате.

Так как казарма на весь батальон была, то я и с командирами батальона познакомился, включая начштаба. Комбата не было, отсутствовал. И да, бойцы и командиры находились не в казарме. Кто на плацу отрабатывал хождение строем, кто занимался хозяйственными делами. Мои бойцы по расписанию занимались чисткой и ознакомлением с пулемётами.

Во взводе шесть бойцов этого весеннего призыва, только недавно присягу приняли. Их и обучали. Все четыре пулемёта взвода, или двенадцать роты, к счастью максимы, а не проклятые бойцами ДС-39, хранились не в арсенале, а в оружейке казармы. Запас патронов я глянул. Небольшой, на долгие бои точно не хватит, по ящику на пулемёт. Надо бы увеличить.

Я поправил расписание – вместо уборки на территории поставил изучение устава – и направился в штаб полка (это соседнее здание), а оттуда в общежитие комсостава. Оно чуть дальше. Заселился без проблем. Хозяина соседней койки не было, он тоже взводный, но противотанкист из моего батальона. Мой чемодан уже тут стоял, так что стал обживаться. Весь день мне дали на это. Завтра суббота, велели в подразделении быть.

Так служба и потянулась. Когда я в субботу днём побывал на складе боеприпасов, то увёл незаметно десять ящиков с патронами к винтовке Мосина и два ящика патронов к ТТ. Больше в хранилище не входило. Да и место освободилось за счёт потраченного вертолётом топлива. Плюс надавил званием на старшину, завскладом, и забрал ещё десять ящиков с патронами и пять с ручными гранатами. Бойцы отнесли их в казарму (в оружейке всё забито) и поставили у стены рядом с койками штабелем.

Понятно, самоуправство моё командованию не понравилось, завсклада нажаловался, и меня к командиру полка вызвали, даже вместе с ротным и политруком. Отчитали, велели в понедельник вернуть всё на место. Я только козырнул. Не будет этого в понедельник, другое ожидается.

И это чувствовалось, тревожное ожидание так и носилось в воздухе, многие командиры насторожены были. Я, в принципе, на это и рассчитывал, под вечер субботы всё провернул, так что словесно отчитали – и хватит. Да ещё начальник штаба батальона порадовал – ты, мол, молодой, дежурным остаёшься по батальону на эту ночь. О, так это вообще в цвет!

Командиры разошлись по общежитиям или уехали к семьям в город, у кого они были, и наступила тревожная ночь. Сам я дремал в комнатке дежурного. Только иногда нейросеть будильником поднимала для проверки порядка и дежурных на этажах. В казарме три этажа было. Больше шести сотен бойцов и младших командиров. Тут не только весь наш батальон, но и рота другого.

В общем, я спокойно дежурил и вполне выспаться успел. За полчаса до нападения немцев поднял дежурных и приказал отбить боевую тревогу. Потом велел сержантам занять оборону в казарме у окон и бойниц, снарядить оружие, пулемёты. Внизу пополнить все ёмкости водой. Это я четырём старшинам приказал, пятого ротного не было. Выделил им десяток бойцов в помощь. Свет зажигать запретил, кроме оружейки, где вскрывались ящики, снаряжалось оружие и гранаты выдавались.

Суета в казарме не могла не привлечь внимание. Прибежал дежурный из соседнего здания.

– Что происходит? – спросил он меня, проходя в здание, где бойцы из коек и матрасов создавали баррикаду.

Я видел, что тот подходит и вышел встречать.

– Немцы суетятся, надувные лодки готовят, товарищ старший лейтенант. Я ночью хорошо вижу. Решил боевую тревогу объявить на всякий случай. Момент для нападения больно удачный, выходные. Если не будет его, то учебная тревога, приближенная к боевой. Связь не работает, пытались вызвать командиров подразделений согласно инструкциям – глухо. Отправил двух посыльных, хорошо вооружённых.

– А как ты их увидел? – удивился тот.

Удивление его не было наигранным, наша казарма не выходила бойницами на Буг, у нас правый фланг обороны. А вот другие здания крепости выходили на реку. Я и объяснил, что ходил к ним чаю попить. Вернулся и тревогу поднял.

На самом деле дрон наверху всё фиксировал. Я ещё прошлой ночью, сидя в своей комнате (соседа не было, дежурил в части), привёл к готовности все шесть дронов, приписав к планшетам и своей сети. Теперь шесть ярлыков на рабочем столе, старые я удалил. Один активен, пять пока нет.

Выйдя наружу, я запустил дрон, и тот поднялся на высоту семь километров. И да, все шесть дронов я оснастил амулетами скрытности. Пять дронов в хранилище, запас мой. Вот с высоты я всё и видел. История не менялась. Подразделения немецкой пехоты выходили к реке, готовились к переправе, захватить железнодорожный мост. В городе и на железнодорожной станции с нашей стороны суета стояла, диверсанты работали.

Во время разговора до нас донёсся далёкий хлопок выстрела, и почти сразу заработал пулемёт, причём наш Дегтярёв, я по звуку опознал. Дрон показал, что это пограничники из дота отбивались. Они мост охраняли.

– Наши, – прислушиваясь, сказал я. – Дегтярь работает. А вот и немцы шумят.

Да, начинался бой, засвистели мины, встали первые разрывы во внутреннем дворе, и старлей рванул обратно к себе, поднимать бойцов, а я вернулся к командному пункту.

У меня оборудовано один КП и два НП. Вообще, я уже успел поработать. У каждого сержанта свой сектор обороны, за который он отвечает со своими бойцами. У санинструкторов на каждом этаже своё место для раненых, где они ими заниматься будут, у старшин свои места в подвале, запасы воды сделали. У нас там тылы. Припасов хватит дня на три. Будем воевать.

Причём оборону казармы я усилил пулемётами моей роты. На каждом этаже выбрал позицию, и там ставили пулемёт на ящики от патронов, ручные – для мобильной обороны на разных участках. По сути, мёртвых зон нет, всё перекрывали. Здание сотряслось, разбита крыша, пока пожара ещё нет, но работали по нам и миномётами, и гаубицами.

Прибежал один из командиров. Многие командиры жили с семьями в городе, и им добраться до своих подразделений в Крепости было сложно. А это был мой сосед по комнате. Зажимая раненую руку (осколок отхватил), всё говорил, что в оружейный парк нужно, там его сорокапятки. Так что когда санинструктор перевязал ему руку, он забрал бойцов своего противотанкового взвода и убежал, даже не стал ожидать окна в обстреле. А я брешь в обороне закрыл резервом.

У меня был резерв, и не один. Тут стоит отметить, что я мог вывести бойцов и командиров из Крепости, путь ещё не блокирован, вполне мог, но не собирался этого делать. Для начала, не все сержанты меня слушались. Да, неподчинение было, пришлось затрещины раздавать, строить их и обещать кары, пока они с неохотой, но стали выполнять приказы, строить баррикады и готовить казарму к обороне. Да ещё разные командиры в панике бегали, могли перехватить и вернуть в Крепость.

Нет, для своих бойцов, тех, кто в Крепости, я должен стать командиром. Да с большой буквы. С кем они готовы пройти огонь и воду. И первые сутки боёв за Крепость, думаю, многим поставят мозги на место. А вот на следующую ночь, с двадцать третьего на двадцать четвёртое, я и выведу людей из Крепости. Да тем же способом, на вражеский берег. Дальше уйдём в сторону и переберёмся обратно.

Первые два часа – ничего, только шум обстрела и стрелкового боя, а потом наблюдатели засекли первых немцев, что перебегали дальше на оборонительном вале. Большая часть бойцов и командиров отдыхали или спали: а чего им бодрствовать? Рано пока в бой вступать, а тут, похоже, немцы уже Крепость охватывать начали. Так что я поднял пулемётчиков, и те, прицелившись, по моему приказу открыли огонь.

А неплохо, больше десятка немцев осталось лежать на земле неподвижно. Стрельба и пулемётные очереди разбудили остальных, стали готовиться. По нам открыли огонь из карабинов и пулемётов, чуть позже две пушки прикатили, противотанковые. Значит, и их переправили. Те стали бить по нам разрывными. Снаряды иногда залетали в помещения через бойницы и, разрываясь, жалили острыми и злыми осколками. Сразу появились раненые и убитые.

Пулемёты ничего сделать не могли, щиты мешали, и немецкие артиллеристы один за другим выбили мне два станковых пулемёта. Я приказал остальные снять пока с позиций. Отобрал метких стрелков, было и пять снайперов с оружием и оптикой. Послал их на третий этаж с приказом выбить расчёты пушек, чем те и занялись. Не без результатов, огонь пушек вскоре прекратился.

Обходя оборону, заметил, что несколько бойцов дезертировали. По спискам узнал кто и сделал отметки. По двору бежали к выходу, к воротам в сторону города, толпы бойцов, целые подразделения, вот некоторые и присоединились.

Я сержантам сделал втык, чтобы следили. Старшину одного отругал: решил крышу потушить водой. Это наш резерв. Да, дышать от дыма сложно, пришлось людей с третьего этажа снять, но это резерв. Водопровод уже не работал, поэтому воду лимитировано выдавали бойцам, пополняя фляжки.

Время десять часов дня, а у меня уже восемнадцать убитых бойцов, включая двух сержантов, и порядка тридцати раненых. Их в подвал катакомб спускали. Я учил, что делать нужно: не у окна, а из глубины комнат стрелять, это снаружи не видно, и сразу уходить в сторону, чтобы по вспышке не ответили. У окон можно стоять, только чтобы гранаты метать и быстро прятаться.

Бойцы мотали науку на ус и активно её использовали. Потери у нас действительно заметно снизились. Активная перестрелка шла по внешней стене Крепости, где бойницы. Во внутреннем дворе немцев пока не было, поэтому я иногда делал пересменку. Бойцов менял с внутренней стены на наружную, чтобы все получали боевой опыт.

Это помогало, свежие бойцы активно и прицельно били по немцам. Патроны я просил экономить, поэтому пулемёты работали редко, только по скоплениям врага, там сержанты, командиры обороны решали на месте, стоит их использовать или нет. В основном из винтовок стреляли.

И, надо сказать, немцы от нашей казармы держались в стороне. Потери они от нашего огня несли существенные, полроты только убитыми потеряли. Поэтому больше по нам артиллерию использовали да миномёты, постепенно разрушая чердак и потолок третьего этажа. Да и стенам доставалось.

Из лучших стрелков я сформировал снайперский взвод. Командовал им командир в звании старшего сержанта, снайпер. Сюда и трое уцелевших снайперов вошло, и те из глубин помещений прицельно били, выбивая наблюдателей, пулемётчиков. Немцы основные потери от их огня несли, остальные бойцы так, для фона. Хотя и они поражали цели, не без этого.

Обед старшины приготовили, сухпай, горячего не было, но хоть это. Разносили, кормя бойцов. Я тоже поел. Кстати, вокруг тишина стояла. У немцев тоже обед. Старшины и раненых покормили. И вот в это затишье в казарму забежал майор Гаврилов в сопровождении трех бойцов.

Так как на входе была баррикада, то его встретили, провели через незаметный проход и отправили с посыльным ко мне на КП, что был на первом этаже. Я как раз обедать закончил, воду пил из кружки.

– А, Павлов, – узнал меня майор и, осмотревшись, сказал: – А ты неплохо устроился, окна койками закрыл от штурма. Старшина, сообрази нам тоже поесть.

Последнее Гаврилов велел ротному старшине Бабичу, кстати, из моей пулемётной роты. Дальше я доложился, как поднял бойцов до начала войны, как готовил казарму, передал и копию списка дезертиров, что майор встретил хмуро, а потом по казарме провёл, показывая оборону. У бойцов светлели лица при виде своего комполка. Тот, как и я, обещал, что скоро подойдут наши, и вот тогда…

Когда мы спустились на КП, майор сел обедать. Видно, что голодный, жадно хватал рыбные консервы с сухарями. Его бойцы в стороне тоже принялись за еду, а я негромко сказал:

– Товарищ майор, я бойцов успокаиваю, что скоро наши подойдут, но сразу предупреждаю: если этого не случится сегодня, нас не деблокируют, и завтра помощи не будет, то в ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое я выведу бойцов из крепости и двину на поиски нашей армии. Больше держать оборону смысла не будет. Уже сейчас очаговое сопротивление, ни о какой полноценной обороне крепости и речи не идёт. Немцы расчленят нас на отдельные очаги обороны и добьют. Если помощи не дождёмся, я своих бойцов губить не буду и выведу.

– Крепость блокирована. Что задумал?

– Ночью тихо снять наблюдателей с часовыми и увести людей.

– Не думаю, что получится.

– У конвойников есть нужные спецы, я узнавал. Соединюсь с ними. Вместе легче. Припасов и патронов хватит на пару суток обороны, а потом только штыками отбиваться.

– У нас в цитадели штаб организован, планируют атаковать немцев и вырваться из крепости.

– Бессмысленно. Вас ждёт неудача, – покачал я головой. – Из нашей казармы плохо видно, но наблюдатели рассмотрели вашу контратаку, вы там участвовали. Да, до рукопашной дошло, но много ли наших бойцов вернулось назад? Половину потеряли. Потери один в один. Я предпочитаю, чтобы противник нёс большие потери, чем моё подразделение. Мои наблюдатели засекли, как немцы оборону выстраивают вокруг Крепости, двойную линию, пересытив бойцов пулемётами. Вас просто положат. Глупо погибать просто так, когда есть вполне рабочий план по выходу из крепости.

– Лейтенант, ты забыл? Мы военные, наша работа – погибать для Родины.

– Извините, товарищ майор, но вы глупость сказали. Даже подлость. Меня в училище по-другому учили. Задача – защищать свою Родину и делать так, чтобы противник погибал геройски за СВОЮ Родину. За это честь нам и хвала. А у вас какие-то странные выверты в сознании. По вашим словам, чем больше советских бойцов и командиров погибнет, тем лучше. Получается, вы для немцев стараетесь, а не для своих…

– Да помолчи ты… – поморщился майор, но задумался.

Больше мы к этой теме не возвращались.

Майор сухо поблагодарил меня за оборону. А у меня всё в порядке – все на постах, часть бойцов отдыхает, это ночные смены. Всё чётко, всё продумано, что ему понравилось. В других местах он ничего похожего не видел.

Уже артобстрел начался, когда майор с бойцами покинул нас и двинул перебежками к следующему зданию. Я же собрал на КП всех ротных старшин. Их четверо было, один легкораненый, в бок осколок получил, но не глубоко. Уже извлекли и перевязали.

– Значит так, пообщался я с комполка, придут наши деблокировать нас или нет – неизвестно, связи нет. Похоже, немцы нашу армию отбросили от города. Если сегодня и завтра помощи не будет, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое покидаем Крепость и уходим на соединение со своими.

Это не ваша задача, ваша другая. Припасы и воду лимитировать так, чтобы хватило на эти двое суток. Можете не экономить, уходить будем налегке. Также на вас раненые. Сделать носилки из шинелей, из коек, как хотите, но всех неходячих забираем. Это тоже на вас. Имейте в виду, что будем пересекать водную преграду, переплывать, поэтому опросите всех бойцов и определите тех, кто умеет плавать, к раненым. Они им помогут.