Текст книги "Долг чести"

Вылетев на дорогу, стал уходить прочь от города. На дороге мне попалась колонна мужчин в гражданском, их два унтера вели, явно призывники. Мобилизация же шла.

Мотор зачихал вскоре, уже через десять минут, а гнал я рядом с Бугом в сторону Белостока. Поставив мотоцикл на подножку, тут же на обочине полевой дороги (надеюсь, вернут хозяевам), я достал из вещмешка офицерскую сумку, тоже трофей с поручика, там блокнот был и карандаш. Я написал: «На ремонт». Ну и сунул вместе с листком под фару банкноту в пятьдесят рублей. А у меня меньше не было, у поручика в стопке были только эти купюры. А мотоцикл этот стоил, если моя память не подводит, четыреста рублей. Где-то в этом районе. Тот же велосипед, если память мне не изменяет, около тридцати рублей. Так что рубли имели довольно высокую ликвидность.

Я особо не беспокоился из-за потери транспорта. Да, позади пыль видно, за мной погоня, но впереди, чуть-чуть не доехал, был лес, довольно крупный лесной массив. Там меня с собаками не найдут. Правда, от меня бензином несет, часть топлива, что вылилась, на меня попала, собачки след смогут взять, но отмоюсь. Беспокоило меня только одно: штабс-капитан может понять все и сбежать. Или его зачистят. Не хотелось бы, простой полевой допрос быстрее меня сблизит с заказчиком, а пока буду перерывать грязное белье этого капитана в поисках ответа, кто заказчик, уйдет много времени. Так что он мне живым нужен.

Добежав до опушки, я рванул дальше. Сзади рев моторов слышно было, крики, но я уходил. С разбегу нырнув в речку и держа вещмешок на весу, переплыл на другой берег. Отбежав по берегу в сторону, снял с себя все, выстирал. Мыло тоже трофей от поручика, в мыльнице. Из сапог воду вылил, выжал, снова надел на себя и побежал прочь. Спать хотелось просто невыносимо, казалось, упаду и усну, все же столько событий за сутки.

С момента, как попал в это тело, вторые сутки пошли. Нужно укрытие. В лесу прятаться не вариант, сейчас сюда все ближайшие части должны перекинуть для прочесывания. Значит, выход один: вернуться в город и спрятаться там. Вот уж где меня искать не будут.

Вернуться в город мне удалось, я перебрался по стволу упавшего дерева через речушку снова на тот берег. Пропустив поисковые группы, переждал на верхушке дерева, пока цепь пройдет подо мной, после чего добрался до опушки и стал ждать. Тех машин, что за мной гнались, тут уже не было, видимо, за подкреплением их отправили.

Вскоре подъехало четыре грузовика, старье, лет по двадцать им, видимо, по мобилизации забирают у населения. Высадили роту солдат, они выстроились в цепь и тоже скрылись в лесу, а водители, перекурив, сели в машины, выстроились в колонну и поехали прочь. Я как раз успел нагнать замыкающую и забрался в кузов. Поднятая пыль меня скрыла.

Грузовики свернули на перекрестке перед городом в сторону крепости, так что я покинул кузов. Мягко, не поломавшись. Да и катили не быстро. Да и что тут, пять километров от города до того лестного массива. Я не бежал, народу вокруг хватает, особенно детей, а бегущие привлекают внимание.

Дойдя до ближайшего забора, сел в тени: солнце палит, жарко. Потом пытался очистить одежду. Она, будучи влажной, набрала пыли. Кое-как очистил, после чего, убедившись, что чужие глаза в мою сторону не смотрят, перемахнув через забор. Тут густые заросли малины были. Нашел свободный пятачок, устроился там, вещмешок – под голову, и почти сразу меня вырубило. Устал.

Разбудил меня чужой голос. Приподняв голову, прислушался. Девушка напевала по-польски. Привстав, я осторожно выглянул и увидел, как она подвязывает ветви яблони, балансируя на лестнице. Не могла в другое время это сделать? Сев обратно, развязав горловину вещмешка, я достал часы поручика и понял, что проспал без малого восемь часов. Сейчас полдевятого, вечер, скоро стемнеет.

Пощупав сапоги (я их все же снял и портянки сверху положил для сушки), определил, что стельки чуть сырые, но в принципе, считай, высохли. Дальше освободил весь вещмешок. Трофеи горкой сложил отдельно, остатки продовольствия – в другую кучу. На глаз, еще на сутки хватит, но есть сильно хотелось, так что, стараясь не шуметь, хотя девушка все равно ушла, доел все что было из припасов. Как не в себя ем.

В может, дело в том, что ему ресурсы нужны? Ведь тело Ивана точно пострадало от крупнокалиберных пуль, залечилось с моим вселением, а энергию восстановить нужно, вот из-за этого постоянный голод и чувствую. Вполне может быть. С другой стороны, когда попал в тело Игоря Волкова, как-то рана его особо не затягивалась. Да и поди пойми, как эти перемещения происходят.

Хозяева подворья тоже стали ужинать, под навесом стол, семья большая, почти десять человек, большинство дети, вот и я тоже поел. Меня беспокоила мелкая кудрявая собачонка, что все бегала под ногами у хозяев, выпрашивая подачку. Иногда отбегала, принюхивалась. Хорошо, детей за столом много, отвлекали ее. Закончил завтракать, а для меня это был, получается, завтрак. Мышцы после прошлых нагрузок приятно ныли.

Я прикопал мусор и сложил трофеи обратно в вещмешок. Я никого не грабил и ничего не забирал, но трофеи с врагов (а Твардовский именно враг) – это святое. Сволочь, такую фамилию испоганил. Я ведь читал стихи этого поэта, хорошие, мне нравились. Еще когда курсантом был, изучал его творчество, потом уже не до стихов стало. Ладно, не об этом сейчас.

Семья ушла в дом. Покинув кусты малины, да так, что следы моего пребывания найти будет сложно, и снова перепрыгнув через ограду, тут был уже дощатый забор, я оказался за территорией города. Впереди поле, ночь темная. Двигаясь рядом с забором, я дошел до входа в проулок и стал уходить вглубь Бреста. Жаль, день-ночь у меня поменялись, я выспался, сна ни в одном глазу, но будем пользоваться этим.

Найти место постоя нужного офицера сложно, без языка никак, у горожан спрашивать тоже не стоит. Частные дома остались позади, один раз патруль попался, армейский, четверо. Переждал, лежа в канаве. Дальше уже кирпичные дома пошли, многоквартирные, двухэтажные, редко – трех. Вдали железнодорожная станция шумела.

Найдя центральную улицу, вскоре обнаружил и здание комендатуры. Там стояло две легковые машины и три мотоцикла, на крыльце у входа курил офицер. Лениво трепыхался флаг. На нужного офицера был мало похож. Он, докурив, сел в машину и уехал. Не думаю, что меня будут искать в городе, я с шумом покинул его, и вроде как интереса у меня тут нет. Никто ж не знает, что мне сообщил Твардовский, соседи его без сознания были, так что не должны связать этого штабс-капитана, поручика и меня. Считаю, что можно работать спокойно. Однако, все же несколько путей для отхода подготовить нужно, чтобы не метаться, если что пойдет не так. Потом стоит языка взять из комендачей, штабс-капитан – заместитель коменданта, они должны знать, где тот квартирует. Хочу раскрутить всю цепочку посредников до заказчика.

Жаль, с оружием все не так хорошо. «АПВ» для меня слишком массивный, с кобурой в качестве приклада еще ничего, а вот для ношения под одеждой он точно не предназначен, нужно что-то более компактное, так что оружие – последнее средство. Кинжал хорош, дамасская сталь, пока не разочаровал. Ничего, еще наберу себе арсенал. Я вообще обычно меньше двух пистолетов и двух-трех ножей при себе не ношу.

Покинув угол перекрестка, откуда комендатуру рассматривал, я до утра изучал город, два отличных пути отхода подготовил, оба можно использовать, а пока есть время, два часа ночи, устроил лежку в очередном огороде, малина как укрытие мне вполне приглянулась, и уснул. Нужно сил набраться. Штабс-капитана я планировал отследить от комендатуры, как тот выглядит, поручик мне описал.

Проснулся я от лучика солнца, что все же пробился через листву и дотянулся до меня. Сморщившись, я вытянулся, подняв руки, после чего сел и прислушался. Тихо. Лишь шумел привычно город, станция не стихала, вроде авиационный мотор гудел в небе. А так все как обычно.

Посмотрев на циферблат (ремешок трофейных часов я под свою руку подогнал, проколов отверстие), определил, что время пол-одиннадцатого. Нормально. Заведя часы, я собрался и покинув огород, но в этот раз грязно: старушка боевая заметила, крик подняла, однако я уже убежал.

Добежав до перекрестка, пошел дальше спокойно. Кепку почти на глаза опустил, вещмешок – за спиной. Двигался я в сторону местного рынка, что шумел рядом со станцией. Там накупил пирожков и наелся. Молока свежего. Заполнил на водокачке фляжку, а бутылку продал, слишком тяжелая.

На рынке купил легкую куртку, а то в одной рубашке как-то прохладно по ночам. Куртка по размеру, но полы длинноваты, до середины бедер, но как покрывало пойдет.

Из продуктов купил три банки мясных консервов, их даже не прятали, с прилавка продавали. Хотя да, это не советские времена. Одну банку рыбных еще купил, сгущенного молока на пробу, кружку купил, заварки, чтобы чайку можно вскипятить было, и пачку ржаных сухарей. Все в вещмешок убрал, куртка – сверху. Все, места там больше не было.

Вот как раз время обеда, я часы подвел по часам на башенке вокзала, там были точные, как сообщили мне местные, и, добравшись до одной из точек возможных путей отхода, спрятал вещмешок. Если придется бежать, то по пути захвачу. Укрытие на вид простое, но поди там еще найти. Если проще, это была старая пустая собачья конура, вход большой, видимо, крупный пес там ранее жил. В доме старики жили, так что опасности от них я не видел.

После этого направился к комендатуре. Вот там чуечка засвербила, что-то не так, однако сосредоточиться я на ней не успел. Я только вышел из-за угла и подпер плечом стену, сплевывая кожуру семечек, купленных на рынке, на грязную брусчатку, как вскоре из здания вышел нужный мне офицер. Без сомнений, это был он. И звание, и внешность с описанием совпадали. Он заметно нервничал, я даже позлорадствовал: уж точно знал, что с его подручным сделали, вот и был напуган. То, что того допрашивали, он явно знал, а значит, о нем поручик точно сообщил. Да он в ужасе был, в поту, аж дрожал весь. Встал у машины и, достав платок, стал нервно вытирать лицо и шею. Водитель выскочил и услужливо открыл ему дверь. Однако торопиться садиться он не стал. Обернулся и как-то сразу нашел меня взглядом. Ухмыльнувшись, я провел большим пальцем по шее, глядя ему в глаза. Нас разделяло всего шестьдесят метров. Пусть больше нервничает, быстрее потом разговорю.

Штабс-капитан вдруг сделал неожиданное для меня: вытянул палец в мою сторону и заорал:

– Вот он! Ловите!..

С трех сторон ко мне рванули разные люди, доставая скрытое оружие. Разносчик газеты, возничий наемной пролетки, включая его пассажиров, молодую семейную пару, и паренька в форме гимназиста. Все же чуечка сработала не зря, была засада. Я даже сдвинуться не успел, как хрустнул винтовочный выстрел и штабс-капитан, схватившись за грудь, медленно повалился на брусчатку. Между пальцами потекла кровь. Водитель даже подхватить его не успел.

– Черт! – зло воскликнул я.

Выстрел точный, в сердце, наповал, так что шансов не было. Оборвал ниточку заказчик, убрав посредника. Однако не до конца: тот, кто его убил, тоже может что-то знать, нужно лишь его найти. Откуда стреляли, я определил, с чердака многоквартирного дома дальше по улице. Похоже, бойцы охранки тоже определили, откуда стреляли, в ту сторону побежало двое.

Теперь передо мной встала проблема: нужно удрать от тех, кто бежал ко мне, и опередить тех, кто бежал брать стрелка. Все вышеописанное произошло в доли секунды. Дольше описывал, чем происходило. Так что, с места взяв старт, разбежавшись, не обращая внимания на крики, я оттолкнулся от столбушки и, используя инерцию, перемахнул через закрытые высокие ворота. Точно закрытые, снаружи цепь с замком висела.

Спрыгнув на двор, я рванул дальше. А дверь буквально снесли: возничий и его пассажир, крепкие мужики, используя свою массу, вынесли ворота. Разносчик газеты пытался повторить мой прыжок, но завис наверху, пытаясь подтянуться. Доски двери не выдержали, не особо толстые, рейки скорее, и те застряли в каркасе двери, там брус покрепче. Пока выбирались, я смог уйти на параллельную улицу. Перебежав через нее и перемахнув через ограду, рванул дальше.

Выскочив во двор многоквартирного дома, я с столкнулся с той парой, что первой сюда рванула. Студент получил носком сапога в живот и, согнувшись, словил удар ребра ладони по затылку, а вот его помощнице, девушке, что изображала пару в пролетке, досталось легче. Я старался не бить женщин, поэтому отобрал небольшой пистолет, шестизарядный браунинг (вот и оружие для скрытого ношения), и нажал левой рукой на точку на шее, отбиваясь от ее рук правой. Она закатила глаза и обмякла, повалившись на землю.

Во дворе в шоке застыла женщина, она белье вешала, тазик под ногами был. Вот из подъезда спокойно вышел паренек лет четырнадцати-пятнадцати, по тому, как он нервно на меня взглянул, я понял, что стрелок именно он, так что сразу, навскидку выстрелил. Рывок у парня не удался, пуля сбила его с ног, попав в бедро. Снайпер, путая польские и русские слова, стал ругаться, стеная и держась за рану. Женщина заголосила, но я шикнул, и она заткнулась.

Подскочив к стрелку, разорвал рубаху, на плече наливался свежий синяк. Скорее даже намек на его появление. Последние сомнения отпали: он. Дал две пощечины. А то он все еще стонал, держась за ногу, и заорал:

– Кто заказчик?! Кто оплатил убийство офицера? Ну?! Не скажешь, в колено выстрелю! – И приставил ствол к колену, но парень продолжал стенать, однако стрелять в колено я не стал, если так сделаю, то стрелок вырубится от болевого шока. Поэтому стал бить по ране, это привело его в чувство.

Он орать стал, но сквозь слезы все же ответил:

– Я его не знаю-ю-ю…

– Как он выглядит?

– Как богатый господин… ы-ы-ы… в коричневом костюме. Чужак. У него седые виски и зуб золотой сверху. Я проследил, он билет покупал на поезд. На сегодня. Остальные деньги обещал отдать у пивной возле разлива. Много там…

Тут появились преследователи, так что, вскочив и выстрелив стрелку в колено (обещание нужно держать), отшвырнул пистолет. Кстати, тот сотрудник охранки, что гимназиста изображал, завозился, но я рванул прочь. Попадать в руки охранки – это вышка. За пытки и убийство офицера, да еще во время боевых действий, все же война идет, это гарантированный приговор.

В Российской империи смертная казнь вполне действовала. Пусть я несовершеннолетний, но найти ход, как меня подвести под вышку, вполне возможно. Если докажут, что я там был. И несовершеннолетних вешали или расстреливали, смотря за какое преступление, вот по приговору и казнь. А те, кто меня заказал убить, думаю, смогут достать меня и в казематах охранки. Так что нет, в их руки я точно добровольно не попадусь.

– Сдавайся! – проорал «возничий».

– Русские не сдаются! – крикнул я в ответ, прыжком в перекате уходя за угол дома.

Рядом в землю впились две пули, еще одна выбила щепу из угла дома. По ногам били, живым взять хотели. Я рванул дальше, но бойцы охранки успели добежать до угла, продолжая стрелять. Пуля чиркнул по бедру, царапина. Больше попаданий не было, и, используя свои навыки спринтера и легкий вес, перепрыгивая через высокие заборы (в одном дворе здоровый пес клок штанины вырвал, больно ущипнув, но не укусив, не успел), я побежал дальше. К станции. Там как раз пассажирский поезд к вокзалу подходил. Готов поклясться, что нужный мне объект сядет на него. Успеть успею, главное, чтобы охранка не помешала.

Остановившись, преследователи давно позади остались, я занялся раной. Везде были видны солдаты, они улицы перекрывали, видимо, их еще привлекли, но пока небольшая фора у меня есть. Стрелка я вырубил, если сердце выдержит болевой шок, то не скоро оклемается и сообщит, о чем мы общались.

Поглядывая вокруг, я укрылся за поленницей очередного частного двора, до станции немного осталось, и осмотрел рану на бедре. Нужно перевязать, еще не хватало ослабеть от потери крови. Тут скрипнула дверь и на крыльцо вышел старик, поправляя пиджак, один рукав явно пустой был. На пиджаке – два царских креста, ветеран. Он смотрел на меня, видимо, в окно увидел, что во двор выходило. Я стоял со спущенными штанами, одна нога в крови, осматривал рану. Глубокая, но все же царапина, на серьезную рану она никак не тянула, однако перевязки все же требовала.

– Из-за тебя шумят? – с хмурым видом спросил тот.

– Отчасти, – был мой ответ, я как раз пальцами края раны сводил. – Там офицера убили, у комендатуры, стрелка я взял, подстрелив, теперь за мной погоня. Мне чистая холстина нужна, чтобы рану перевязать, и свежие штаны.

– Русский?

– Казак, – кивнул я. – Был ординарцем у генерала Волкова. Я с ним летел, когда нас наш русский истребитель расстрелял. С летчиком я уже поквитался, теперь нужно найти тех, кто отдал приказ.

– Воевал я с генералом, добрый командир. Заходи, перевяжу.

Подтянув штаны, я держал их в руке, сжав кулак, не застегивая ремень, и подойдя к крыльцу, все же уточнил:

– Воевали с генералом или в его подразделении?

– В его. Сто пятый пехотный полк народного ополчения.

– М-м-м, – задумчиво протянул я. – Святые отцы?

– Да, нас так прозвали. Мы детский приют спасли от артогня.

– Слышал.

Дальше я зашел в хату. Пожилая хозяйка засуетилась вокруг меня, довольно быстро и ловко перевязала, явно показывая богатый опыт. Оказалось, раньше санитаркой в госпитале была. А муж ее успел подобрать мне вполне неплохие брюки. Чуть велики, но заправить в сапоги, и не видно. Я и сапоги начистил, даже рубаху сменили, расчесал волосы, сменив таким образом облик, а вот кепку оставил, и, низко поклонившись хозяевам, сказал:

– Спасибо.

– Найди их, сволочей, – напутствовал меня ветеран.

Покинув подворье, я быстрым шагом добрался до вокзала, прошел на перрон. Солдат и сыскарей тут хватало, но после смены облика я стал для них невидимкой. Пока не опознали, решил действовать: подойдя к ближайшему вагону, сунул проводнику трешку (разменял деньги на рынке), и тот пропустил зайцем в вагон. Того, кого нужно, я на перроне не обнаружил, значит, он уже в каком-то из десяти вагонов. Этот вагон был сразу за паровозом, тут подобие плацкарта, верхних полок не было, только сидячие места, по четыре на каждой лавке. Вот так, заглядывая и изучая пассажиров, я осмотрел три вагона. Четвертый – купейный, дороже, чем другие. Пять купе прошел, но все не то, а вот в шестом, похоже, находился тот, кто мне нужен, по описанию подходил.

Мы уже покинули вокзал, и поезд, постукивая колесными парами по стыкам рельс, покидал город. Четырехместное купе, верхние полки пока не заняты, в купе вообще всего три пассажира было. Тот, что в коричневом костюме (виски действительно тронуты сединой), сидел у окна. Напротив него расположилась явно супружеская пара, мужчина, похожий на доктора, даже круглые очки и бородка были, и дама, одетая несколько фривольно, край платья едва коленки закрывал.

Коричневый обернулся на шум открывающейся двери и вздрогнул, встретившись с моим не самым добрым взглядом. На несколько секунд мы замерли, я его провоцировал, и, если это тот, кто мне нужен, он не сдержится. Я не ошибся. Мгновение, и рука у него нырнула под полу пиджака. Показаться она не успела. В том, что он схватился за оружие, я уверен, потому подскочил и пробил ногой мощный футбольный удар в голову. Коричневый обмяк. Я же, взяв за руку, поднял ее. Рука сжимала рукоятку нагана. Это была укороченная модель для скрытого ношения. Подобные, но с лучшей отделкой, еще генералам выдавали. Под пиджаком была оперативная кобура. Хм, неплохая штука, приберу. Положив револьвер на столик, я стал обыскивать коричневого, при этом покосился на пару соседей объекта, что в шоке смотрели на меня, и пояснил им:

– Этот мужчина заказал убийство русского офицера в Бресте, и заказ был выполнен. Сейчас я буду проводить допрос, думаю, не стоит вам это видеть, да и брызги крови на стенах явно отобьют аппетит. Вот десять рублей, попросите проводника вас в другое купе посадить.

Мужчина неуверенно посмотрел на супругу, а та как раз уверенно цапнула банкноту.

– Правильно, – одобрил я. – Бьют – беги, дают – бери.

Дальше я помог спустить багаж с верхней полки, и они вышли, а я заблокировал дверь, кинжалом застопорил, теперь дверь не открыть, выбить если только. И продолжил обыск. Все вещи, найденные на теле объекта, убирал на скамью, где ранее сидели супруги. Потом снял пиджак и отстегнул ремни портупеи с кобурой для скрытого ношения. Скинул рубаху, она мне слегка велика, под рубахой – майка, и вот поверх майки я надел сбрую, подогнав ремни под свой размер. Дальше рубаху надел, проверил, как сидит наган на своем месте. Слегка выпирает. Немного освободил полы рубахи из-под ремня, чтобы чуть свободнее была и скрадывала оружие. Вот, теперь лучше. Мелочевку по карманам убрал, а довольно солидную стопку банкнот, тут почти десять тысяч было, – в саквояж коричневого. Суммы не хватало как раз в виде аванса, что выдали тому парнишке-стрелку. Тысяча рублей стоила голова штабс-капитана, аванс в виде трехсот рублей был. Платить остальное этот заказчик явно не собирался.

За дверью купе начал нарастать шум, заколотили в дверь, приказывая открыть, иначе, мол, стрелять будут, но я не обращал внимания. Связал языка и привел его в чувство, что удалось не сразу, хорошо я ему врезал. Стал допрашивать.

Дикие крики разносились по купе и, видимо, вышли за пределы помещения. За дверью поутихли, поэтому я спокойно вел допрос. Сломался сразу. Обычный посредник, работает на себя, но он дал зацепку, которая мне и была нужна. Его постоянный клиент по подобным деликатным делам, личный помощник одного из великих князей. Я узнал, какого, да и не трудно было вычислить. Их в живых всего трое осталось, остальные еще дети, не выросли. Дальше я выпытывал места встречи, явки, пароли. Он говорил долго, я записывал за ним в блокнот, что нашел в карманах этого посредника. Основное, чтобы не забылось.

В дверь снова заколотили, пытались открыть. Крикнул, что если не утихомирятся, сам стрелять через дверь начну, и снова получил несколько минут тишины. Дальше открыл окно, оно тут широко открывалась, выбраться можно, и, выдернув клинок из запора, сменил его на узкое лезвие перочинного ножа. Вот он недолго подержится.

Воткнув сперва клинок кинжала в живот посреднику, вспорол его ему. Руку коричневого пиджаком обмотал, чтобы кровью не забрызгало. Дальше, макая пальцы в кровь (мужчина лишь мутными от боли глазами наблюдал за тем, что я делаю), стал писать на стене:

«Месть – это ответное зло. Генерал Волков убит, но даже посредники убийства не уйдут от мести».

После этого, выкинув наружу саквояж, сам, держась за раму, выбрался и, оттолкнувшись, перекатом стал гасить скорость, пока не остановился. Хорошо прыгнул, не поломался.

Встав, я отряхнулся и направился вдоль путей за саквояжем. По пути подобрал кинжал, вытер клинок о срезанную траву. До полной чистоты оттер. Я его тоже предварительно выкинул, прыгать с ним в руке опасно, вытирать в купе не стал, так как время терять не хотел. Сейчас же поезд споро удалялся, а я, убрав клинок в ножны, они на пояснице под рубахой были, проверил наган, к нему в саквояже почти сотня патронов была. Там же средства для чистки, ну и походные вещи. Часть мне без надобности, новые куплю, но что-то пригодится.

Задумавшись, я энергичным шагом направился обратно к Бресту. Кто-то скажет, что возвращаться за вещмешком – это жлобство или жадность, но я так не считал. В моей ситуации любые средства нужны, а там и оружие, и деньги. Все пригодится. Можно рукой махнуть, ничего не говорю, тем более вроде как меня в городе с собаками ищут, однако я считал это безопасным. И все из-за случая в поезде. Ищейки скоро узнают, где я был, и рванут в погоню, так что пусть недолго, но побывать в Бресте вполне можно.

Пока шел, да в пути у мостика через речку купался почти час, отмываясь, размышлял. А на месте ли тот самолет, что я с аэродрома угнал? Тут по прямой до него километров двадцать пять будет. Если да, то, угнав грузовик, я смогу его выдернуть из оврага и вот таким путем почти половину пути до столицы преодолею. А если из баков грузовика солью топливо, то и дальше. Тара нужна. Хотя топливо для грузовиков не то, октан низкий. Нужен бензин, что для легковых машин, там он выше. Ладно, вопрос с топливом буду решать чуть позже. У самолета два бака в крыльях по сто литров. Вполне неплохо, потому и дальность довольно солидная.

Тут же на берегу я сделал перекус, в саквояже был сверток с едой. Видимо, коричневый в ресторане заказывал в дорогу. Вино имелось, но я не стал брать, боялся, что побьется, поэтому оставил в купе.

Спешить я не стал, решил подождать ночи. До Бреста не так уж и далеко осталось, километров пять. Отошел от дороги, чтобы шум составов не мешал, тут довольно плотное движение было, и, устроившись в кустах подальше от реки, чтобы слепни не заели, вскоре уснул. Но перед тем как провалиться в сон, успел еще поразмыслить.

Я понимал, почему проводник или начальник поезда не дернул стоп-кран, как раз из-за этого плотного движения. Быть виновным в срывах поставок он явно не хотел, а добраться до ближайшей станции и передать дело в руки полиции ему было гораздо проще. Мне на это было плевать, даже если бы поезд остановили, я бы продолжил дело, мне нужно было знать имя заказчика. И теперь я его знал. Допрашивал так, что посредник желал умереть, какое там солгать, и сообщил, что пока я в прошлом теле отдыхал на квартире сына в столице, этот посредник, получив задание, вылетел в Минск. Оттуда на чартерном рейсе – в Кобрин. Свой человек, с которым тот крутил ранее дела, был в Бресте. Штабс-капитан свое посредничество оценил в пять тысяч, успев их получить, нашел исполнителя, и тот сработал как надо. Где я нахожусь, посреднику передавали по телефону. Вообще им пришлось спешить, думали, что я в Минске на дозаправку сяду, а у меня баки увеличенные были, остановка не требовалась, так что едва успели перехватить.

Надо сказать, сработали топорно. Убийство должно было быть замаскировано под налет вражеской авиации, но тут глубокий тыл, они до этих мест просто не долетали, если только тяжелые двухмоторные «Мессершмидты». Вроде как у немцев уже турбовинтовые и реактивные появились. Да и сбить меня должны были над Польшей. Поторопился поручик, боясь не успеть. Вот с этими мыслями я и уснул.

Проснулся от шума проходящего состава. Очередного. Похоже, зря недалеко ушел. Уже темнеть начало, так что, собравшись, я заторопился к городу. А тут случилось интересное. Не успел и километра пройти, двигаясь рядом с путями, как приметил группу в четыре человека, что шла навстречу. Я поначалу подумал, что это поисковая партия, искать меня явно не бросили, наоборот, дополнительные силы перебросили, но нет, когда я упал и пропустил их, услышал немецкую речь. Диверсанты. Не сказать, что неожиданно, но все равно приятного мало. И упустить я их не мог. А двигались они к тому мосту, у которого я купался. Не знаю, почему, пусть он однопролетный, но охраны там не было. Правда, это единственный мост, что я видел, и есть ли у других охрана, ничего сказать не могу. Думаю, есть, все же важная транспортная артерия, военные не могут этого не понимать. Почему же этот пропустили?

Перевернувшись на живот, я прицелился из своего нагана и спустил курок, почти сразу выстрелив в следующего диверсанта. Преследовать их у меня желания нет, да и возможности такой не было, рубаха светлая, заметят. Хорошо, на земле не увидели или приняли за мусор. И, нажимая раз за разом на спуск (револьвер с самовзводом был), я бил диверсантов в спину. Двоих точно снял, наповал, в шеи стрелял, большие рюкзаки спину им прикрывали, а вот третьего лишь подранил, он перекатом пытался уйти, а получив пулю в плечо, выругался по-немецки:

– Шайсе!

Последний отпрыгнул в сторону, поворачиваясь ко мне лицом, что позволило стрелять в грудь, где была разгрузка, жаль, не успел. Остались против меня раненый и последний, четвертый. Я вовремя перекатился в сторону, и по тому месту, где я только что лежал, прошла очередь автомата. Знакомый звук, автомат Федорова, основное автоматическое оружие Российской армии. Винтовок тоже хватало, но что в боевых, что в штурмовых частях отдавали предпочтение именно этому автоматическому оружию. Видимо, диверсанты были в русской форме с русским оружием.

Оружие мне пригодится, тем более, судя по массивной длинной трубе ствола, один был вооружен ручным пулеметом. Это тот, кого я первым застрелил. А я прицелился над огонек выстрелов из автомата и спустил курок. Стрелок сразу заткнулся, повалившись. Точно в цель. Вот что значит быть ослепленным своими выстрелами. Тот меня не видел. Вскочив, я подбежал к подранку и пинком выбил пистолет из его руки, вторым ударил по ране, отчего тот вырубился. Пробежавшись, проконтролировал, добив еще одного подранка. Он тяжелый, для допроса не годился.

Первым делом снял оружие и амуницию с тела языка. Пистолет, что выбил из руки, оказался знакомым оружием, «люгер». Убрал обратно в кобуру, хороший пистолет, у меня такой ранее был, но пропал вместе с самолетом и прошлым телом. У многих русских офицеров и унтер-офицеров такое оружие было, так что наличие его не особо удивляло.

Немцы под опытных солдат маскировались. Один офицер, унтер и двое рядовых. Трофеями стали три пистолета, три автомата Федорова и ручной пулемет Давыдова. Лет пять назад их начали выпускать в России. Вполне неплохая машинка с ленточным питанием, вроде «РПД-46». Гранаты ручные, в рюкзаки пока не заглядывал, возможно, там взрывчатка, но разгрузки полны магазинов, боеприпаса хватало. Все это я снял и сложил общей горой, оставив тела диверсантов лежать там, где их настигли мои пули.

Подошел и пнул подранка по плечу. Тот уже очнулся, следил за мной незаметно, я это по изменившемуся дыханию понял. Он попытался подбить мне ноги, но я подпрыгнул, пропустив его ногу под собой, и, подождав, пока тот, зажимая рану, закончит матерится, приказал на немецком:

– Рассказывай!

Сломать немца удалось не сразу, волчара крученый, характер закаленный, вроде моего, но все же разговорил. Оказалось, при высадке группа понесла потери: сломал ноги командир, опустившись на парашюте на склон оврага. Они угнали машину, грузовик от фермы, семью фермеров уничтожили, перевезли его и укрыли тут неподалеку, а сами отправились рвать мост.

С охраной наши действительно просчитались: где охраняют, а где нет. Возможно, выделенные силы просто не успели прибыть к охраняемым объектам, обычное головотяпство, вот немцы и торопились рвануть мост, пока никто не мешает. Срыв поставок снабжения – вот их задача. Высадили прошлой ночью, я как раз в Бресте ночевал. Это все, что знал диверсант, обычный боец, не так и много. Добив его, я оставил саквояж с трофеями и рванул в сторону, указанною как стоянку их лагеря. Она находилась в трех километрах от места схватки, в овраге, поэтому я надеялся, что шум перестрелки не донесся до радиста и командира.