Текст книги "Книга Магов (сборник)"

Гермес Трисмегист и Соломон

Если Зороастр считается основателем древнейшей мировой религии, то Гермес, по всеобщему признанию, – родоначальник тайных наук. Отсюда и другое их название – герметическая философия.

Согласно легенде, Гермес – античный бог, восприемник египетского бога Тота. «Бог Гермес, повелитель слов <…> стоит во главе истинного знания о богах», – писал о нем неоплатоник Ямвлих (III–IV в. н. э.). А вот что рассказывается в другом источнике: «Гермес Трисмегист. Это был египетский мудрец; акме его было прежде эпохи фараонов. Называли же его Трисмегистом, потому что он говорил о триаде, утверждая, что в триаде имеется одна божественность».[18]18
  Высокий герметизм. С. 402.


[Закрыть]

Не известны ни время, ни место его жизни. Исследователи, так же как и в случае с Зороастром, не могут даже прийти к единому мнению о том, существовал ли Гермес Трисмегист или он чистый миф. Его единственный из сохранившихся достоверный текст – «Изумрудная скрижаль» – некоторые ученые датируют серединой II тыс. до н. э. Согласно преданию, такое некогда оставленное им завещание было по повелению Александра Македонского начертано на гранитном надгробии этого легендарного человека.

Однако подтвержденных сведений о самом Гермесе не сохранилось, и сейчас герметизмом традиционно называется религиозно-философское течение эпохи эллинизма, сочетавшее элементы различных философских течений, существовавших на тот момент (платонизма, стоицизма и др.), с астрологией, магией и религиозной практикой.

Имя Гермес скорее всего символично. Во-первых, Гермес – согласно греческой мифологии, вестник богов, а также отец герменевтики – науки понимания.

Интересен также и повсюду сопутствующий ему эпитет Трисмегист, в русском переводе с греческого означающий Триждывеличайший, или В трех делах преуспевший более чем кто-либо.

Что означает этот эпитет? Возможно, здесь имеется в виду познание им трех сфер бытия – сверхнебесной, небесной и земной. Вот что Гермес говорит своему сыну в трактате «Кратер»: «Те же, Тат, кто воспринял дар Бога, по сравнению с иными уже не смертны, а бессмертны; ибо, объяв в себе благодаря собственному уму все то, что есть на земле, то, что в небе, и то, что свыше неба <…> они узрели благо».[19]19
  Высокий герметизм. С. 65.


[Закрыть]

Можно усматривать здесь и те три достижения, о которых говорится в книге «Зеница космоса»: «Таков был всеведущий Гермес; он увидел все, а увидев, понял и, поняв, нашел в себе силы, чтобы сделать известным [и показать] это остальным людям». И о чем он сам же далее говорит: «Я <…> узрел безвидное всевидящими очами моего ума; и ко мне, пока я предавался созерцанию, пусть медленно, но все-таки пришло точное знание. И ныне мне необходимо возложить священные символы космических стихий».[20]20
  Высокий герметизм. С. 330–331.


[Закрыть]

Дошедший до нашего времени свод герметической науки состоит из произведений так называемого высокого и низкого герметизма. К высокому относятся, прежде всего, наиболее ранние трактаты с глубоким философским содержанием: во-первых, «Герметический корпус» – четырнадцать трактатов, сохранившихся в рукописях византийского философа и историка XI в. Михаила Пселла; во-вторых, приписываемый Апулею диалог «Асклепий»; в-третьих, большое количество фрагментов, опубликованных в VI в. н. э. Стобеем в его знаменитой «Антологии».

К низкому герметизму обычно причисляют сочинения по астрологии, магии, алхимии и медицине, написанные в основном в Средние века.

Особое место в корпусе герметической философии занимает «Изумрудная скрижаль», содержащая в символической форме квинтэссенцию (суть сути) не только всей герметической философии, но и всей мудрости мира. Это настоящая конституция оккультизма.

Изумрудная скрижаль Гермеса Триждывеличайшего

«Истинно, без ложного, достоверно и совершенно истинно:

1. Все, что есть внизу, есть и наверху; все, что есть наверху, есть и внизу – к проявлению удивительного единства.

2. Всякая вещь произошла из одного, намерением одного; всякая вещь произошла от этой одной вещи усыновлением.

3. Отец ее – Солнце, мать – Луна; выносил ее Ветер в чреве своем, вскормила Земля.

4. Отец всякого совершенства во всем мире – она.

5. Если она обращается в землю, свойства ее остаются цельными.

6. Отдели землю от огня, утонченное от сплоченного, с великим искусством и тактом.

7. Возносясь от земли к небу и вновь возвращаясь в землю, восстанавливается единство; так обретешь славу всемирную и убежит от тебя всякая тьма.

8. Это и есть наисильнейшая сила сил; она одолеет всякую тонкость и пронижет любую плотность.

9. Так созданы миры.

10. Отсюда чудесные уподобления, способ которых этот.

11. Я называюсь Гермесом Триждывеличайшим, потому что владею тремя сторонами мировой философии.

О работе Солнца сказано мной достаточно».

Теперь обратимся к его оккультным практикам. Всякий маг непременно сочетал в своей деятельности два рода познания: высокую философию с ее бессмертным заветом «познай самого себя» и чисто практическую деятельность – врачевание или экспериментальное исследование природы. И это естественно; теория и практика – две стороны одной медали.

Трисмегист же, согласно «Изумрудной скрижали», а значит, и самому Гермесу, овладел тремя сторонами мировой философии. Что же под ними подразумевается? Скорее всего, это умозрительное познание (теория) и естественно-научное познание мира (практика), а также некая религиозная составляющая – искусство жреца (мага).

Иными словами, истинный маг должен быть теоретиком науки, практиком и жрецом. Таков, по формуле Трисмегиста, путь к обретению настоящего естества, сути и предельного в своей завершенности знания о целом и едином.

Приведем здесь несколько наиболее характерных трактатов из герметического корпуса, сыгравших значительную роль в новом витке развития магии в эпоху Возрождения.

Гермес Трисмегист
Священное Слово Гермеса[21]21
  Тексты Гермеса Трисмегиста цитируются по изданию: Вестник теософии. 1911. № 10.


[Закрыть]

Во славу всего сущего, Бога, божественности и природы божественной. Начало бытия – Бог, Разум, природа и вещество. Мудрость являет вселенную, божественность же есть ее начало, природа, сила, необходимость, конец и возобновление.

Был мрак беспредельный над бездной, и вода, и дух тонкий и разумный, содержимые в хаосе божественной мощью. Тогда заструился свет святой, и под прахом стихии вышли из влажного естества, и все Боги прояснили плодоносную природу. Вселенная была в смятении и неустройстве, и вознеслись легкие стихии, а более тяжелые легли основою под влажным прахом, и было все разделено огнем и чаяло вознесения в духе. И небо явилось в семи кругах, и проявились Боги под видом светил со всеми их свойствами, и сочтены были светила с Богами, сущими в них. И воздух окутал внешний круг, несомый в круговом течении своем божественным духом. Каждый Бог, сообразно мощи своей, свершил деяние, ему предначертанное. И звери четвероногие родились, и гады, и звери водные, и звери крылатые, и всякое зерно плодоносное, и трава, и зелень всякого цветка, в себе несущего семя произрождения.

И посеяли они также племена людские, да познают божественные деяния и свидетельствуют о силах природы; и множество людей, да владычествуют надо всем, что под небом, и познают благо, да возрастают в великости и умножаются во множестве; и всякую душу, облеченную плотью течением круговых Богов, да созерцает небо, течение небесных Богов, божественные деяния и силы природы, и да различает блага, да увидит божественное могущество, да научится различать добро и зло, и откроет все полезные искусства. Их жизнь и их мудрость изначала направлены ходом круговых Богов; там же приходят к разрешению.

И будут великие и памятные труды на земле, оставляющие разрушение в обновлении времен. И всякий род одушевленной плоти и плодового зерна и все дела тлена возобновляемы будут необходимостью и обновлением Богов и периодическим правильным ходом природы. Ибо божественность – строй мира и его природное возобновление, и природа установлена в божественности.

Гермес к Тату
Кратер, или Монада[22]22
  В буквальном значении – чаша, сосуд, в котором смешивалось древними вино с водою. Чаша разума, где, погружаясь, душа принимает крещение, есть образ, заимствованный из орфических посвящений, подобный крещению и возрождению в духе христианства, у греческих писателей часто встречаются упоминания мистических обрядов: Платон говорит о кратере, в котором Бог смешал стихии мира; предание об Эмпедокле, погрузившемся в кратер Этны, – вероятно, метафора в том же роде. Можно также сделать сопоставление со словами Евангелия от Иоанна: «кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовеки; та вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (4: 14).


[Закрыть]

Гермес. Строитель мир построил не рукотворно, но словом Своим. Нужно Его представлять себе как везде и всегда сущего, как начинателя всего, как одного и единого, тварей создавшего волей Своею. Тело Его ни ощутимо, ни зримо, ни измеримо, ни протяженно, ни подобно какому-либо иному телу. Он – ни огонь, ни вода, ни воздух, ни дух, но все от Него исходит. Будучи благ, Он хотел создать мир для себя и украсить землю. Украшением божественного тела поставил Он человека, душу бессмертную и смертную. Человек преобладает над животными рассудком и разумом; он рожден для созерцания деяний Бога, восхищения ими и познания Творца. Бог распределил всем людям рассудок, но не разум, не потому, что иным позавидовал, ибо чужда Ему зависть, она рождается в душах людей неразумных.

Тат. Почему же, о отец, не распределил Бог разума всем?

Г. Он хотел, о сын мой, поставить его среди душ, как цель для достижения.

Т. И где Он поставил его?

Г. Он наполнил им великий кратер и вручил его посланцу, повелевая ему так взывать к сердцам людей: «Креститесь, если можете, в кратере, вы, верующие в возвращение свое к Пославшему его, вы, знающие, зачем вы родились». И те, что ответили на призыв и крещены были в Разум, обрели Ведение и стали посвященными Разума, людьми совершенными. Те, что не поняли Его, обладают рассудком, но не разумом и не знают, для чего и кем они образованы. Ощущения их подобны ощущениям безрассудных животных. Состоя лишь из страстей и желаний, они не восторгаются достойным созерцания, они предаются удовольствиям и влечениям тела: и мнят в этом цель человека. Но получившие дар Божий, те, о Тат, судя по деяниям их, бессмертны и не смертны более. Разумом объемлют они все, что на земле и на небе, и то, что может быть превыше неба. На достигнутой ими высоте они созерцают благо, и это зрелище заставляет их считать невзгодою их земное пребывание. Презирая все плотское и бесплотное, стремятся они к Одному и Единому. Таково, о Тат, наущение разума: созерцать божественное и постигать Бога. Таково благодействие божественного кратера.

Т. Я также хочу креститься в нем, о отец.

Г. Если не станешь ненавидеть тела своего, о сын мой, не можешь ты возлюбить самого себя. Возлюбив самого себя, обретешь разум и тогда получишь знание.

Т. Что хочешь ты сказать, о отец?

Г. Невозможно, о сын мой, быть приверженным вкупе к смертному и к божественному. Естества бывают телесными или бесплотными; тем и отличается смертное от божественного; нужно избрать то или другое, ибо нельзя примкнуть к обоим купно. Когда выбор сделан, отвергнутое являет силу другого; избрав лучшее, сперва получают прекрасную награду и к тому же являют свое благочестие к Богу. Дурной выбор гибель для человека, но без вины Бога; лишь подобно праздногуляющим на дорогах проходят миром, влекомые наслаждениями тела.

А потому, о Тат, благо, от Бога исходящее, в нашей воле, да примем мы его без замедления. Зло идет не от Бога, оно исходит от нас самих, предпочитающих его добру. Ты видишь, о сын мой, сколько тел нам нужно пройти, сколько демонских хоров и звездных обращений, чтобы прийти к Богу Одному и Единому. Благо недоступно, бесконечно и беспредельно; само по себе оно не имеет начала, но для нас оно как бы имеет его в Ведении. Ведение не есть, в сущности, начало блага, но чрез него мы приходим к току. Примем же его руководителем – мы пройдем чрез все преграды. Трудно покинуть настоящее и привычное, чтобы вернуться на старые пути. Призраки обольщают нас, [мы] отказываемся верить в незримое: дурные вещи явны, благо – незримо очам, ибо не имеет ни вида, ни облика: оно подобно лишь себе самому и от всего прочего отлично. Бесплотное не может проявиться телу. Вот в чем самоподобное отличается от разновидного и чем разновидное ниже самоподобного.

Единство, начало и корень всех вещей существуют во всем, как начало и корень. Нет ничего безначального; начало ни от чего не происходит, как только от самого себя, ибо все от него происходит. Оно самоначально, ибо не имеет начала иного. Единица, она же есть начало, содержит все числа и ни в одном не содержима; она порождает их всех и не порождаема ничем иным. Все рожденное несовершенно, разделимо, подвержено приросту и убыванью. Совершенное вовсе не имеет этих свойств. Все возрастающее возрастает через единицу и гибнет от собственной немощи, если не может больше принять единицы.

Вот, о Тат, образ Божий, поскольку можно его представить себе. Если ты вглядишься в него внимательно и постигнешь его очами сердца, верь мне, сын мой, ты найдешь тропу восхождения, или, скорее, сам этот образ тебя поведет; ибо таково свойство созерцания: оно пленит и привлекает, как магнит привлекает железо.

Благо в одном лишь Боге и ни в чем ином

Благо, о Асклепий, нигде, кроме единого Бога, или, вернее, благо – всегда сам Бог. Итак, это естество непреложное, несотворенное, вездесущее, в себе обладающее деятельностью постоянною, совершенною, полною и неистощимою. Единство – начало всего, благо – источник всего. Говоря: благо, я разумею то, что всецело и всегда добро. Такое же совершенное благо нигде не находится, кроме как в одном Боге, ибо нет в Нем порока, ни желания, могущего сделать Его дурным; Он ничего не может утратить и скорбеть об утрате: печаль один из видов зла. Нет ничего сильнее Его и что могло бы Его одолеть; нет ничего Ему равного и что могло бы Ему повредить или внушить желание. Ничто, при ослушании, не могло бы возбудить Его гнева, ничему наимудрому не мог бы Он позавидовать.

Так как все это чуждо Его естеству, остается Ему только благо, и так как в естестве этом нет ничего дурного, благо не может оказаться ни в чем ином. Разность пребывает во всех отдельных существах, малых или великих, даже в наибольшем и сильнейшем из всех живущих. Всякая тварь подвержена страсти, даже рождение от страсти. Где же страсть, там не бывает блага, и где благо – нет страсти, как день не бывает ночью и ночь днем. И благо не может пребывать в твари, но лишь в нетварном. Суть всех вещей участвует в благе как в бытии, в этом смысл, и мир благ, ибо производит все сущее; он благ, пока творит, в остальном он не благ, ибо подлежит страсти, колебанию и производит страстных существ.

В человеке благо – лишь сравнительное зло, здесь все не слишком дурное благо и благо есть лишь наименьшее зло. Но земное благо не может быть всецело чистым от зла; оскверненное примесью зла, оно перестает быть благом и становится злом.

Итак, благо существует в одном лишь Боге, или Бог есть благо. Среди людей, о Асклепий, благо существует лишь по имени, но ничуть на деле. Благо несовместимо с вещественным телом, одержимым отовсюду сквернами, муками, желаньями, гневом, заблуждениями, суевериями. Но самое худшее, о Асклепий, в том, что благом считается любое из зол, которых надлежало бы избегать, излишества чрева, порок, влекущий за собою всякое зло и удаляющий нас от блага.

Я же воздаю благодарение Богу, вложившему в мой разум познание блага, ибо самое благо не может пребывать в мир; ибо мир исполнен зла, Бог же – исполнение блага, или благо исполнено Бога. Прекрасное сияет вкруг естества, и так, быть может, является оно в своем самом прозрачном и чистейшем облике. Не убоимся сказать, о Асклепий: естество Божие, если, однако, Бог имеет естество, – это красота. Прекрасное и благое не могут быть в мире все видимые предметы – лишь отражения, и как бы тени. Помимо доступного чувству нужно искать прекрасное и благое, и око не может увидеть их, ибо не может зреть Бога; они – Его неотъемлемые части, присущие свойства, неразлучимые и многожеланные, возлюбленные Им или любящие Его.

Если можешь ты постигнуть Бога, постигнешь ты прекрасное и благое, чистое сияние Бога, несравненную красоту, благо бесподобное, как сам Бог. Сколько ты понимаешь Бога, столько понимаешь прекрасное и благое; они не могут сообщаться другим существам, ибо неотделимы от Бога. Взыскуя Бога, взыскуешь ты красоту. Единый путь, ведущий туда, – благочестие купно с Ведением. Невежды, не идущие путем благочестия, дерзают называть человека прекрасным и благим, его, не видевшего, даже в грезе, что такое благо, окутанного скверною отовсюду; зло он считает добром, злом питается неутолимо, боится его утраты и силится не только сохранить его, но и увеличить. Того, что люди считают благим и прекрасным, о Асклепий, не можем мы ни избежать, ни ненавидеть, ибо, что тяжелее всего, мы нуждаемся в нем и не можем без него жить.

Наибольшее зло для людей – неведение Бога

Куда стремитесь вы, опьяненные люди? Вы упивались вином неведения и не можете его стерпеть, уже извергаете вон. Отрезвитесь и откройте очи вашего сердца, если не все из вас, то хоть те, что могут. Ибо бедствие неведения затопляет всю землю, сквернит душу, замкнутую в теле, и препятствует ей войти в пристань спасения. Не допускайте потоку унести вас; вернитесь, если можете, в пристань спасения. Ищите кормчего, да поведет вас к вратам Ведения, где блещет сверкающий неомраченный свет, где никто не пьянеет, где все трезвы и обращают очи сердца к Тому, Кто хочет быть созерцаемым, неслыханный, неисповедимый, незримый очам, видимый разуму и сердцу.

Прежде всего разорвать нужно одежду, носимую тобою, это одеяние неведения, начало всякой злобы, оковы порока, облачение мрака, живую смерть, чувствующий труп, могилу, что ты носишь с собою, домашнего татя, враждебного в любви, рьяного в ненависти. Таково враждебное одеянье, облекающее тебя; оно влечет тебя вниз к себе, опасаясь, да не заставит тебя зрелище правды и блага возненавидеть злобу его, открыть построенные тебе ковы, помрачая пред тобою все, что нам кажется светлым, удушая тебя в веществе, опьяняя нечестивыми усладами, да не услышишь ты того, что должен слышать, и не увидишь того, что должен видеть.

Ничто не исчезает, лишь по заблуждению, перемены зовутся смертью и уничтожением

Побеседуем теперь, о сыне, о душе и о теле, о бессмертии души, о составе тела и его разложении. Ибо смерти не существует; слово смертное бессмысленно, либо есть нечто иное, как слово бессмертное, утратившее первый слог. Смерть была бы уничтожением, в мире же ничто не гибнет. Если мир – второй Бог, душа бессмертная, то ни одна часть естества живого и бессмертного не может умереть. Частью же мира является все, особливо человек, душа разумная. В бытии первый – вечный, несотворенный всесоздатель Бог. Второй сотворен по образу Его; это мир, Им порожденный, содержимый и питаемый; он воспринял от Отца бессмертие и, значит, навеки жив. Бессмертие отличается от вечности: вечное не рождено никем иным; оно произошло само собою, или, вернее, созидается вечно. Кто говорит – вечное, говорит – всемирное. Отец вечен сам по Себе, мир воспринял от Отца непрестанную жизнь и бессмертие.

Из всего вещества, подвластного Ему, сотворил Отец тело вселенной, дал ему округлый облик, назначил ему присущности и сделал его бессмертным и вечно вещественным. Обладая полнотою обликов, Отец рассеял присущности в сфере и заключил их там, как в вертепе, желая украсить всячески создание свое. Он облек бессмертием тело вселенной, да не войдет вещество, стремясь к растворению, в свойственное ему нестроение. Ибо, в пору своей бестелесности, беспорядочным было вещество. Оно хранит и поныне от этого слабый след в свойстве возрастанья и убыли, то, что люди зовут смертью. Это нестроение происходит лишь в жизни земной: тела небесные хранят единый строй, изначала воспринятый от Отца, сохраняемый нерушимо восстановлением каждого из них. Восстановление хранит тела земные, распадение же таковых претворяет их в тела бессмертные, и таким образом является лишение ощутимости, а не уничтожение тела.

Третье живущее – человек, созданный по образу мира; волею Отца, он обладает разумом больше прочих земных животных; через ощущенье он в соотношении со вторым Богом, мыслью – с Первым; одного постигает как телесное. Другого – как бесплотное естество, разум и благо.

Т. Итак, это живущее не умирает?

Г. Скажи лучше, о сын, и уразумей Бога, мир, жизнь бессмертную, жизнь, подверженную растворенью. Пойми, что мир исходит от Бога и пребывает в Боге, что человек исходит от мира и пребывает в мире. Начало, совершенство и постоянное пребывание всего – Бог.

О мысли и ощущении. Красота и благо в одном лишь Боге и нигде кроме Него

Вчера, о Асклепий, преподал я слово посвящения. Ныне считаю необходимым сопроводить его другим и говорить об ощущении. Между ощущением и мыслью та разница, что одно (принадлежит) веществу, другая – сущности. У прочих животных ощущение, у человека же мысль – прирожденны. Мысль отличается от разума, как божественность от Бога; божественность рождается от Бога, мысль – от разума; она сродна слову, и оно служит ей. Всякое слово выражает мысль, и всякая мысль проявляется в слове. Ощущение и мысль в человеке имеют взаимное влияние и связаны нерасторжимо. Невозможна мысль без ощущения, ни ощущение без мысли. Можно, однако, предположить мысль без ощущения, как прихотливые образы сновидений, но мнится мне, что оба действия происходят во сне и что возбужденное ощущение от сна переходит в явность. Человек состоит из тела и души. Когда обе стороны ощущенья согласованы – выражается мысль, зачатая разумом. Ибо разум зачинает все мысли, благие, если они зарождены Богом, иные – под влиянием бесовским. Ни одна часть мира не свободна от демонов – я говорю о демонах, отпавших от Бога; вселяющийся в нас (демон) засевает там зерно свойственной ему силы, и разум, приняв это зерно, зачинает блуд, убийства, отцеубийства, кощунства, нечестие, насилия, свержения в бездны и все другие деяния злых демонов.[23]23
  Убеждение о вселении демонов наиболее всего свойственно зороастрийству, разработавшему сложнейшие ритуалы очищения.


[Закрыть]

Семена Бога, немногочисленные, но великие, прекрасные и благие, – добродетель, воздержание и благочестие. Благочестие – познание Бога; обладающий им исполнен всех благ: он зачинает божественные мысли, отличные от мыслей толпы. Вот почему пребывающие в Знании не любы толпе и не люба им толпа. Их считают безумными, их осмеивают, они ненавидимы и презираемы; по возможности их предают даже смерти: ибо, как сказано, зло обитает здесь, это его вместилище. Земля его область, но не мир, как скажут иные хулители. Но праведный человек все превышает обладанием Ведения. Все благо для него, даже то, что оказалось бы дурным для других. Его размышления все применяют к Ведению, и, о чудо, он один претворяет зло в добро.

Возвращаюсь к моей речи об ощущении. Тесная связь ощущения и мысли свойственны человеку. Не все люди, как сказано мною, располагают разумом: одни принадлежат веществу, другие – сущности. Злые вещественны и воспринимают от демонов семя их мысли; единосущные с благом – спасаются Богом. Бог – создатель всего и все свои созданья творит подобными Себе, но эти благие творенья неплодны в действии. Движенье мира рождает разнообразные произведения, одни оскверненные злом, другие очищенные благом. Мир, о Асклепий, обладает ощущением и мыслью, не сходными с человеческими, ни такими многообразными, но высшими и более простыми. У мира одно лишь чувство, одна лишь мысль – творить все вещи и возвращать их в себя. Он – орудие Божией воли, и его удел – воспринимать божественные семена, хранить их, производить все вещи, растворять их и возобновлять. Подобно доброму оратаю жизни, он возобновляет свои произведенья, преображая их; он порождает всякую жизнь, вносит все живые естества, он одновременно и вместилище, и строитель жизни.

Тела различны по веществу: одни образованы землею, другие водою, иные воздухом, иные огнем. Все сложны, но одни в большей степени, другие же проще; первые тяжелее, вторые легче. Быстрота мирового движения производит многообразие видов; его многократное дыхание навевает телам многообразные свойства, при полном единообразии жизни. Бог – отец мира, мир – отец сущего в нем; мир – сын Божий, сущее в мире подвластно ему. Справедливо называют мир κόςμος, от κοςμέω – украшать, ибо он краса всего и все устрояет многообразием видов, (в нем) жизнь неиссякаемая, деятельность постоянная, необходимость движения, сочетание стихии и строй творения. Да наречется же он κόςμος, это имя ему подобает.

У всех животных ощущение, мысль приходят извне, из среды окружающей; мир воспринял их раз и навсегда при рождении – от Бога. Бог не лишен ни чувства, ни мысли, как думают иные: это хула суеверия. Все бытие, о Асклепий, пребывает в Боге, произведенное и зависимое от Него; все, что действует телами, что движет душевной сущностью, что оживляет духом, что служит вместилищем мертвым тварям, все это в Боге. И не только говорю, что Он вседержитель, но что воистину Он есть Все. Он не извлекает ничего извне, но все из Себя производит. Чувство, мысль Божия – это вечное движение вселенной; никогда, ни в какое время не погибнет ни одно существо, т. е. частица Бога, ибо Бог – вседержитель, нет ничего вне Его, и Он не пребывает вне чего бы то ни было.

Все это истинно, о Асклепий, для того, кто уразумеет; невежда не верит этому, ибо разум – вера; не верить – значит не разуметь. Слово мое достигает истины, разум велик и может, если указать ему путь, прийти к истине. Когда размышляет он над вещами, находя их согласными с толкованьями слова, он верит и покоится в этой блаженной вере. Разумеющие божественные слова имеют веру, не разумеющие – не веруют. Вот что имел я сказать об ощущении и мысли.

* * *

Превосходный пример очищенного и просветленного разума являет мудрейший из живших на земле – царь Соломон.

Соломон (от еврейского Шеломо – «мирный», «благодатный») правил Иудейским царством в 965–928 гг. до н. э. О Соломоне написано в книгах Царств и Паралипоменон довольно подробно. Он был младшим сыном Вирсавии и царя Давида. После того как Соломон подавил выступление своего старшего брата Адония, стремившегося узурпировать власть, умирающий Давид помазал его на царство. Женитьба на дочери фараона помогла Соломону заключить союз с Египтом. Затем Господь явился Соломону во сне и сказал: «Проси, что дать тебе», и он попросил разумное сердце, чтобы уметь судить людей и различать добро и зло. «И дал Бог Соломону мудрость, и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря. И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян…» (3 Цар 4: 29)

Прославился он также строительством храма в Иерусалиме. С помощью Хирама, Тирского царя, были собраны строительные материалы и средства, а также и рабочие; после семи лет упорного труда строительство завершилось, и в Храм внесли ковчег завета Господня. Когда церемония освящения закончилась, Бог вновь явился Соломону и обновил свой завет, пообещав ему и его народу славное будущее, но предупредив при этом о наказаниях за поклонение другим богам.

Однако Соломон не внял увещеванию, и Господь прогневался на него из-за его отступления от веры.

Эта история могущественного правителя, который в конце жизни стал жертвой идолопоклонства и до самой смерти был в немилости у Бога, дает богатую пищу для размышлений.

Пожалуй, найдется совсем немного персонажей столь же легендарных, как царь Соломон, которые неизменно оставались бы главными героями множества легенд – как на Западе, так и на Востоке. Только для того, чтобы составить каталог всех литературных источников, в которых содержатся рассказы о Соломоне, потребовалась бы, наверное, целая жизнь.

Память о нем сохранили Библия, Талмуд, Коран, сказки «Тысячи и одной ночи», персидская и турецкая поэзия, греческие и римские тексты – «Завет Соломона», «Gesta Romanorum», старинные французские, немецкие и английские легенды; средневековая книга по магии «Claviculae Solomonis» («Ключики Соломона»), переведенная на все европейские языки и до сих пор используемая на практике.

Соломон считается автором таких ветхозаветных книг, как «Притчи Соломона», «Экклезиаст», «Песнь песней», «Книга премудрости Соломона», и еще некоторых других, не входящих в канонический текст Ветхого Завета: «Завещание Соломона», «Псалмы Соломона» и «Пророчество Соломона о Иисусе Христе», написанное на чаше царя и свидетельствовавшее о том, сколько лет пройдет от Соломона до Христа. Соломону также приписывается авторство двух библейских псалмов (71 и 126).

Некоторые отрывки из «Книги Царств», «Притчей Соломона» и «Книги премудрости Соломона» лишь подтверждают предположение, что он обладал знанием, недоступным прочим смертным.

Соответствует библейскому Соломону и Сулайман сын Дауда, о котором в Коране говорится, что он превосходил мудростью своего отца. Наследовав Дауду, Сулайман стал великим правителем. Ему подчинялись ветры и птицы, а перстень Сулаймана с печатью, имевшей форму шестиконечной звезды, считался у мусульман могущественнейшим талисманом.

Во многих легендах утверждается, что Соломон получил в дар от Господа не только мудрость, богатство и славу, а еще и волшебный перстень, дававший ему власть над ветрами и силами природы, зверями и птицами, над людьми и всеми духами, небесными, земными или подземными. Таким образом, за одну ночь он превратился в самого могущественного мага в истории земли. И это породило неравный конфликт между мудростью и силой. С волшебным кольцом все было необычайно легко, оказалось, что с ним легко потерять голову даже мудрейшему человеку на земле.

Здесь мы приводим один из вариантов апокрифа, известного под названием «Завещание Соломона». Полностью заголовок, переведенный с греческого образца, звучит следующим образом: «Завещание Соломона, сына Давида, который был царем в Иерусалиме, подчинил себе и управлял всеми духами воздуха на земле и под землей. С их помощью он также совершал все божественные работы в Храме. Здесь же говорится о той власти, которой они обладают по отношению к людям, и о том, какие ангелы могут противостоять этим демонам».